Текст книги "Атлантида, унесенная временем"

На перепутье личных дорог…

В последующие дни лица всей нашей дружной команды стали приобретать задумчивое выражение. И было от чего! Будущее наше оставалось весьма неопределенным. С капитанами, Брисом и Стояном – все ясно. А мы – Ольга, Влад и я? Об этом в тот же день мы говорили с Брисом, сидя в его комфортабельном кабинете.

– Брис, меня беспокоит будущее ребят. Они ведь совсем одиноки в этом западном мире. Что ты думаешь по этому поводу?

– Уже думал и могу предложить следующее: сейчас апрель. Учебу можно организовать в сентябре, если они решатся остаться здесь, на Западе… А пока поживут у меня.

– И ничего не будут делать? – спросил я.

– Будут. Учить язык и готовиться к поступлению в колледж. Куда – это выбор за ними, но…

Я знал, что когда Брис говорил «но», то за этим стоит четко сформулированная мысль, а в нашем случае – предложение. Так оно и случилось.

– Может быть, направить их к Марку в Боку? Там есть курсы английского языка… Причем летом преподаватели свободны! – воскликнул Брис.

– Ты подслушал мои мысли… Помнишь, когда вчера мы пели нашу еще школьную песню, тогда я подумал, что этих детей нужно отправить однажды под крыло Марко в легендарную Боку, где русский дух и Русью пахнет… Думал я, кто знает, может так и будет?! Через несколько лет…

Брис серьезно воспринял идею:

– Я бы отдал туда своих сына и дочь… Будут Влад и Ольга капитанами или нет, но закалку получат на всю жизнь… Если только Марко возьмет ее – ведь она девочка…

– Ты прав, Брис, в главном: сейчас мир – это борьба, а значит нужно готовить наших детей и внуков к этому…

Мы помолчали и подвели итог: Влад и Ольга поедут в Боку. Более того, мы подумали о том, что именно там Влад сможет получить международные права капитана, а Ольга, если только ее возьмут в морскую школу, освоит морскую профессию, например, радиста.

Нам уже легче было разговаривать: пришли деньги из Калиакрии за проданную яхту. И немалые – на год для них двоих вполне хватит. А я все еще находился на иждивении Бриса.

Наш план лихо поломала Ольга.

– Вы меня без меня женили… Я хочу быть археологом…

Не выдержал тут я:

– Хоти, дорогая, но как это сделать? Без языка ты не сможешь учиться… А как же Влад? Посмотри на него…

Мы сидели на террасе вчетвером и решали судьбу каждого из нас троих. И предложение побыть три-четыре месяца в Боке – это выход из положения, хотя и частичный. Решили с этим вопросом не тянуть, но и не торопиться – на все давалась неделя в дни пребывания у Бриса.

В эти дни, а они тянулись долго, каждый был занят своими делами. Ольга проводила время с детьми Бриса и Риды, много разговаривала с Еленой. Мы их часто видели то у моря, то у горы, то в сосновом лесу. Влад связался с местными рыбаками и пропадал на ежедневном лове в море. А я – с Брисом. Как-то сидели мы на террасе у его кабинета и вспоминали свое детство: мое – в снегах и коротком лете на севере Полярного Урала, а его – на средней Украину, где под Житомиром осталась его родня, погибшая в оккупации. Родни было много, но его мать и отец успели вырваться из города за день до прихода немцев. Кто остался – погиб.

– Бомбежки – это не самое страшное, – говорил он. – Понимаешь, даже к ним можно привыкнуть! А вот ожидание… Когда тебя, семилетнего пацана, спрятали в кустах, и взрослые пошли узнать, где немцы – это страшно…

Брис, старый человек, через голову которого прокатились события полувековой истории нашего отечества и Европы, не мог успокоиться, когда многим плохо. И он помогал тем, кто попадался на его пути. В нем было что-то от Агасфера – вечного скитальца.

– Слушай, Брис, ты в детстве не встречал книгу «Город Солнца»?

– Встречал… Ее мне давал почитать мой учитель истории. Именно он рассказал мне о Томазо Кампанелло, которого за эту утопию продержали тридцать лет в подземелье…

– Ты прав – это Кампанелло… Но была еще одна книга с тем же названием. Ее мне давала почитать жена югослава, с семьей которого мы жили в одном доме на Севере… Эта книга рассказывала о французских офицерах, которые после 1812 года оказались сосланными в Сибирь. Они решили бежать домой и пошли не в сторону Запада, а на Восток. Дошли до океана, построили шхуну и ушли в море – вначале в Тихий, а затем в Индийский океан. Они дошли до острова Мадагаскар. Вот там-то и построили свой Город Солнца… А с книгой Кампанелло я познакомился потом, так как в книге о французах говорилось о ней как о путеводной звезде к их утопической цели: найти правду на нашей планете…

Брис как-то странно смотрел на меня и после паузы спросил:

– Ты почему затронул вопрос о Городе Солнца? Что задумал, старый профи? И не юли…

– И не буду, только схожу к себе и кое-что принесу… Готовь пока вермут со льдом и лимоном…

Через пару минут я предстал перед Брисом и демонстративно хлопнул принесенной газетой по столу.

– Вот где разгадка нашего будущего… Возможно…

Брис протянул руку за газетой, но я не отдал ее, а сказал:

– В двух словах: здесь что-то о Русской империи в Полинезийском архипелаге…

Получив газету на греческом языке, Брис углубился в чтение заметки, которая была ярко выделена авторучкой. Время от времени он поглядывал на меня, но молчал. Видимо, копил силы, чтобы снизить мой накал бодрости.

– Как ты нашел это чудо печатного искусства? – спросил он.

– Ты помнишь наш последний вечер в таверне с Грегором? Я тогда уходил на несколько минут за газетами для всего нашего экипажа, за свежими газетами… И там, в магазинчике, увидел эту газету, вернее, мне в глаза бросился заголовок, который даже в греческом алфавите сообщил мне два слова: «Россия» и «империя»… Вот и взял… А дома разобрался…

– В чем? – спросил Брис. – Суть-то понял?

– Конечно, кто-то из наших богатеньких Буратино хочет жить на островах Кука и зовет туда русских… А в статье еще говорится о том, что можно было бы возродить Русскую империю на Ионических островах… В Греции…

Брис отложил газету в сторону и рассказал содержимое статьи. Правда, сказал, что речь идет не о Буратино, а о депутате русского парламента, выдвинувшем идею возвращения островов, ранее открытых русскими в Полинезии…

На следующий день он перевел статью для меня. Правда, добавил туда информацию, которую он собрал через друзей в Афинах. И заголовок он подобрал весьма оптимистичный. Из чего я заключил: Брис завелся – идея его увлекла. Вопрос был только в том, в какую сторону он ее развернет?

Вот эта статья-справка.

«Новая Российская империя на островах Кука». Депутат Госдумы России Архип Барков предпринимает шаги по возрождению империи в Тихом океане.

Кто такой Барков: удачливый предприниматель, политолог и правозащитник по зову сердца, писатель. Кандидат технических наук – патенты, изобретения; двое детей и внук. Главное – он человек-«динамо», умеет увлечь и направить энергию поверивших ему людей в нужное русло.

Его идея: создать новое государство на Полинезийских островах, где ранее ступала нога русских исследователей. И тому есть предпосылки: остров русского моряка Лисянского оказался в 1857 году у короля Гавайев, а затем – в аренде у США. Маршалловы острова – Атоллы Така (русское имя «Суворов») или Эрикуб («Чичагов») – открыл русский путешественник Коцебу; и все необитаемы.

Замах у него большой: вернуть эти земли народу России и восстановить там империю. Он ведет поиски родственников по линии царской фамилии. Барков побывал на островах Кука и якобы получил договор на передачу необитаемых островов-атоллов новому государству. Естественно, за определенную сумму.

Барков принимает заявки и в его вновь созданный кабинет министров (сам он – премьер-министр) идет якобы лавина просьб принять в гражданство или подданство государства. Главные будущие жители – из стран СНГ, но есть и из Израиля, Италии… А развернул Брис идею депутата Баркова в русло его острова.

– Ты помнишь, Максим, на Корфу мы говорили о Республике Семи островов, созданной адмиралом Ушаковым?

– Тогда Занд, а сегодня Закинф входил в состав этой республики? – уточнил я.

– Вот именно… А сейчас греческое правительство для развития малонаселенных островов сдает их в аренду чуть ли не на сто лет, – сказал Брис. – Островов-то в Ионическом море тысячи, и многие пустуют…

– А условие, главное? – спросил я.

– Заселение и развитие, сельскохозяйственное и промышленное… Мы помолчали, думая каждый свою думу о будущем Закинфа. Конечно, семь островов объединить едва ли удастся, но что-то сделать для одного острова попытаться можно.

– Помнишь, мы посетили в Измире опреснительную установку с энергией от ветра и солнца? – сказал я. – Мне приходилось бывать в Бельгии. Так там целые квадратные километры с ветряками… А здесь еще и выгода от продажи сырья для извлечения редкоземельных минералов, – напомнил я Брису.

Конечно, с японцами можно иметь дело – они разумные люди, и в бизнесе надежны. Я это знал не понаслышке, десятилетиями работая с ними по линии Внешторга и в других сферах. Об этом я сказал Брису.

– Но ты ведь знаешь, остров ждет приезда японских коммерсантов для переговоров на тему опреснителей морской воды, – напомнил Брис и спросил. – А ты почему так уверен в этом проекте с морской водой?

– Я тебе рассказывал, что под Токио посещал маленький выпарной заводик. Тогда это была пилотная установка… И фирму «Куреха косей» я хорошо знал по другим делам. А теперь, насколько я знаю, выпаривание идет полным ходом для нужд высоких технологий Японии… Будучи свидетелем взлета «восточного чуда» в 60-70-е годы, я в Японии уверен, как и весь мир…

Я вспомнил, как в детстве узнал о добыче радия на установках в нефтяном регионе возле городка Ухта, где мы жили в годы войны. Там в год добывали всего 2–3 грамма радия, ценного редкоземельного элемента, используемого, как тогда я узнал, для светящихся шкал приборов навигации.

Системе добычи была проста: в тайге стоял электронасос, который качал воду в деревянную кадушку высотой в два метра и диаметром чуть ли не в три. Вся кадушка была заполнена мхом-ягелем. Вода проходила через эту кадушку и попадала в меньшую, но широкую, а затем в еще одну – в полметра высотой. Мы знали, что мох насыщен радием, но купались в летнее время в теплой воде. Кругом все было в рыжем цвете от воды, которая была еще и насыщена железистыми соединениями. Мох выбирали и сжигали, получая эти граммы радия. В округе мы знали таких мест с десяток.

Все это я рассказал Брису и посоветовал провести хотя бы частичную геологоразведку острова на предмет чего-либо полезного.

– Но этого мало, на острове живет чуть более пятидесяти тысяч человек. С работой – не ахти как… Нужно что-то такое, что привлекло бы людей со всей Европы, – задумчиво сказал Брис. – Думай, Максим, думай…

И я думал, вспоминая свою работу с Японией, Германией, Англией, Бельгией…

Вдруг в мозгу что-то щелкнуло:

– Эврика! – вскричал я. – Брис, как-то была ежегодная выставка достижений в Монреале. И там я познакомился с любопытной личностью. Бывший участник войны в Европе, как он говорил, оптимист по натуре и удачливый изобретатель, продавал там крохотный жестяной станочек для резки овощей с наборов круглых дисков… За пять долларов…

– Ну ты даешь, Максим… Кто же у тебя будет покупать такое «изобретение»? В конце двадцатого века?

– Не гони лошадей, Брис… Изобретение работает у меня дома уже почти тридцать лет. Мне он был интересен и как связь по моей основной работе. Много с ним говорили, но он жил далеко, километров за четыреста от Монреаля…

– Значит, малодоступен? – профессионально понял меня Брис.

– Точно… Но я его склонял к работе с нашим «Лицензинторгом», который продавал новинки – патенты и лицензии… Кстати, я продвинул туда лицензии на разливку алюминия в магнитном поле и одностадийную выплавку стали… Работал с «китами» в областях алюминия и сталелитейной…

– Ладно, не хвались… Ближе к делу, – упрекнул меня Брис в говорливости.

– Не хвалюсь, а горжусь… Хорошо, о деле… Когда я ему принес образец и условия лицензии на продажу в Канаду аппарата для дробления камней в мочевом пузыре без операционного вмешательства, он заинтересовался самим аппаратом, но не продажей. Он воскликнул: «Меня местные медцинские фирмы сожрут с потрохами – это же монстры, которые никого не пускают на свою территорию… Вы, Максим, наивный человек – я работаю с массовым товаром… Например, дай мне лицензию на… пробку с хитрым приспособлением…»

Брис слушал внимательно, понимая, что из таких бесед, казалось бы, ни о чем, возникают серьезные мысли.

– Он мне тогда сказал такую фразу-девиз: «Нужна вещь для миллионов!». Большая или маленькая, но для миллионов или тысяч. – И у тебя есть такая идея? – хитро спросил Брис.

– Есть, милый друг детства… Есть…

Брис терпеливо ждал. И я высказал соображение, сутью которого «болел» в Монреале в свободное от работы время…

В жизни раз бывает?.

В последние дни заседания клуба были не из веселых. Мы готовились к отъезду: Ольга и Влад – на северо-западный берег Адриатики в Боку, Стоян – на восток в Болгарию, Брис и наши капитаны Гор и Рида оставались на острове.

И все-таки нам было хорошо. На заседании клуба мы подводили итоги без малого трем месяцам плавания по следам Атлантиды. И было о чем говорить.

На большой карте Средиземного моря и прилегающего к нему Черного – наш маршрут. Пунктиром указан путь нашего побега из Судака, далее – сплошная линия, прерываемая только точками при нашем путешествии по суше.

О маршруте можно было бы говорить вехами портов и городов:

Судак – Калиакрия – Троя – Измир и Танталис – Занд – Корфу – Бока – Равенна – Марцаботто – Болонья – Альпы – Равенна – Санторин – Крит – Занд;

всего около 8000 километров (или каких-то 6000 миль); но это по карте, то есть напрямую, а галсы? Значит, на самом деле мы прошли явно более 10 000 километров!

А как измерить качественную сторону наших впечатлений и полученных знаний? За эти дни мы углубились на тысячелетия назад. И теперь понимаем, что мир много сложнее, чем нас учили в школе, и мы читали сами! И вот что-то вроде экзамена-опроса. Его придумал Стоян.

– Давайте назовем три важнейших личных открытия за время нашего путешествия… Только три! Кто первый?

Мы молчали. Нет, мы не боялись реакции своих коллег, мы думали.

– Может быть, по морскому правилу? – спросил Брис. – От младшего к старшему…

– Значит, первой буду я, – безнадежно махнула рукой Ольга.

– Э, нет, – воскликнул Влад. – Пусть уж я. У нас с тобой разнице в две недели, и я младше…

И он, и Ольга, и я знали – Влад старше Ольги. Поняли это и другие, но оценили его рыцарский поступок в адрес нашей неугомонной любимицы.

Влад встал и оглядел всех нас счастливым взглядом – рядом были друзья. И потому ему было говорить легко:

– Конечно, углубленное прочтение Платона. Спасибо ему! Затем – все о древних знаниях! И наконец, соприкосновение с прошлым, древним – Троя и Крит…

Стоян посадил Влада и сказал, что его оценка принята.

– Я скажу, – встала Ольга. – Конечно, Платон… Он стал таким близким и понятным нам… Убедительным…

Она помолчала и сказала, видимо, хорошо продуманное:

– И еще – горечь от отрицания людьми нашего прошлого в мифах, преданиях, «антинаучных» идеях… И третье, большие совпадения в двух описаниях – Атлантиды атлантической и средиземноморской…

Рида заметно волновалась, и зря. Ее поняли уже давно – она могла молчать, но впитывала в себя как губка все обсуждаемое нами.

– Мне очень-очень повезло, что я была с вами… Я согласна, что Платон – превыше всего… Разве могла бы я так заглянуть в его историю…

Ее голос дрожал от волнения.

– Затем – знания: ниоткуда, спасенные, их гибель… Это немыслимо, сколько потеряло знаний человечество за тысячелетия своих цивилизаций! И третье – роль археологии и геологии в открытиях, о которых здесь был рассказ…

Ольга – русская, с явным восточным темпераментом. Рида – греческая натура с тем огоньком, который загорался от прикосновения к чему-то новому. И Гор смотрел на нее с такой теплотой, которая бывает только у очень близких по духу людей.

Настала очередь Стояна. И наш телеведущий, пока только в Болгарии, нашел главное со свойственным ему ракурсом.

– Я искал следы Атлантиды на земле… Мне каждый камень говорил, что он мог быть камнем из Атлантиды… И я согласен, что Платон – чародей, гений и бытоописатель, как говорят в народе, в одном флаконе… В этом и есть его гражданский, исторический и писательской подвиг! Он – человек всемирного масштаба…

Он обвел нас взглядом и с некоторой долей горечи молвил:

– Второе – тот факт, что нас – семеро… Как жаль, что я не могу пока рассказать о каждом из вас открыто на фоне нашего путешествия… И последнее, третье, – наши беседы ото дня ко дню были все серьезнее и углубленнее… Вышли на уровень понимания: умели, знали, отрицали… Я сказал все!

Нам с Брисом становилось все труднее сформулировать свое видение трех пунктов, чтобы не повториться. Но мы чуть не обидели Гора. И он сам попросил слова:

– Друзья, и ты, Ольга, и ты, Влад, Стоян и Брис, Максим – мое дело «крутить баранку», как говорят и у вас в России, и у нас в Греции… Но я прошел курс, который, я уверен, невозможно за более длительное время освоить даже в университете…

Протянув в нашу сторону руки, он воскликнул:

– И какие лекторы? Вы сами, на ходу становились исследователями и учителями… Так я вас воспринимаю и буду помнить всю жизнь… Вместе с Ридой, конечно… А три пункта – это просто: Платон, признаки-доказательства-предположения, и что умели люди…

Брис встал, опередив меня:

– Первое и главное, как мне представляется, мы состоялись как союз единомышленников. Известно, что многие экспедиции не были доведены до конца по причине разногласий и несовместимости у их членов, даже антагонизма. Эта болезнь свойственна замкнутым коллективам… У альпинистов, геологов, моряков на судах…

Он помолчал и с какой-то гордостью в интонации сказал:

– А мы выстояли на все сто процентов… А оценки? Конечно, Платон – он идет вне конкурса… Как уже здесь говорилось, еще – археология и геология в натуре… Пощупать ее можно было… Твое слово, Максим! И скажи о книге…

Двадцать лет я работал в «поле» и более двадцати лет преподаю в спецучебном заведении. Вошел я в высшую школу не случайно: мои предки по линии мамы и отца были преподавателями, а дед – даже директором школы в крохотном городке Лихвине (теперь он Чекалин), прозванном газетой «Комсомолкой» самым маленьким городом России. Мне дают слово, и я хотел воспользоваться им для… Впрочем, лучше сказать это слово.

– Друзья, только три точки зрения на те факты, которых сотнями прошли перед нам за эти несколько десятков дней… Но главное – не факты, а то, как мы с вами обращались с ними! Одни только 22 косвенных признака, 10 убедительных предположений и 5 косвенных доказательств – все это сформулировали мы с вами, начиная с нуля…

Волнение пришло ко мне, столь знакомое по общению со слушателями. Это когда за душу берет яркий эпизод из опыта моей службы, которой я отдаю почти пятьдесят лет.

– Платон – да, несомненно, он молодец… Но и мы не подкачали… А чего стоило отказаться от первой нашей идеи – только по Платону?! И войти сознательно в иной мир представлений о двух Атлантидах в одном флаконе… На страницах описания Платона! Спасибо вам, вы порадовали мое учительское сердце… А вывод, главный – мы состоялись в этом союзе как личности высокой пробы…

Слово взял Брис:

– Теперь за нами – книга!

Раздались возгласы: «Какая книга?»

– Командор для вас я или не командор? Или надумали исчезнуть без отчета о проделанной работе и о своих эмоциях, выплеснутых на бумагу? Не получится, друзья… А серьезно говоря, вы знаете мой адрес – шлите сюда все, что вспомните и бросите на бумагу… Стиль не играет роли… Стоян и Максим все исправят, главное – искренность и детали… Все эссе будут изданы в десяти экземплярах и каждый получит по штуке своего и общего труда…Согласны?

Это заседание начиналось без «посторонних» – детей и Елены. Но вот в коридоре послышались детские голоса и, катя перед собой два столика-тележки, в кабинет вошли все пятеро. Дети, конечно, бросились к карте и стали обсуждать маршрут.

А Брис вышел из-за стола, прошел к большому застекленному шкафу и достал оттуда пачку листов плотной бумаги. Он терпеливо дождался, пока каждый утолил жажду легкими напитками. Елена, Ольга и Рида быстренько сделали несколько коктейлей, и каждый получил их с куском льда в стакане.

– Друзья, Максим как-то привел в беседе о вас… Да, да – о вас! …очень емкую цитату русского и советского историка Дмитрия Харитоновича… Это было сказано в начале века… Вот она: «В реальности существуют люди… Нет истории городов, есть история горожан…».

Брис помахал бумажкой с цитатой и произнес:

– …продолжая это высказывание, можно сказать, что «нет людей без памяти, есть люди помнящие и ищущие следы памяти…». Это о вас, друзья!

И снова пауза. Брис последнее время все чаще всматривался в каждого из нас. Думаю, его тяготило грядущее расставание и ожидаемое будущее одиночество – духовное, конечно.

– И потому властью, мне данной как командору, и по согласованию с нашим ученым секретарем Максимом вы получаете обещанный еще в море диплом как члены нашего клуба… Максим, скажи ты…

Это было чудесно – мы сияли и искали взглядов друг друга. Мы торжествовали, что в этом сегодняшнем жестоком мире нашли лазейку для дружбы, избрав такое нейтральное явление как Атлантида. Вот об этом я и сказал, добавив:

– Вы отличились в «бумажных поисках» Атлантиды, вышли на критерии оценки известных фактов, преданий и домыслов. Вы, «шлиманы» на борту «Аквариуса», прошли путь в познании главного в человеке: кто ищет, тот всегда найдет! Спасибо вам, друзья!

То, что диплом именной, было ясно. И его обрамляли два лозунга: «Атлантида: нет непознаваемого – есть непознанное!» и «Атлантида: это не противоречит науке!».

День прошел в высшей степени приподнято. Каждый занимался своим делом, которое, конечно, вело к расставанию. Мы с Брисом уединились в его кабинете.

– Как мне добраться до России, Брис? И когда?

– Лучше всего из порта Пиргос… Он на материке и рядом – километров сто… К твоим услугам будет быстроходный катер. И я, его капитан…

– И как это случится? В Пиргосе, Брис?

– Запрошу порт – там есть мои знакомые. Они узнают, когда очередной зерновоз после разгрузки пойдет в Россию…

– Только бы взяли на борт, а в России я договорюсь, чтобы меня пустили на родную землю… Свои помогут, – уверенно сказал я.

Мы уютно устроились на широченном диване напротив огромного камина. Тепло умиротворяло нас, и глаза радовали язычки рыжего пламени. Огонь завораживал, и думалось, глядя на него, легко и глубоко.

– О чем думаешь, Брис? – спросил я.

– О чем и ты, об огне… Разве не так?

Я кивнул. А он спросил о загадочном для него:

– Помнишь, ты упомянул о Монреале, где узнал что-то интересное?

– Так-то так, я хотел тебе рассказать о серьезном деле… на острове… С серьезной перспективой…

И я начал рассказ, как в Канаде, где я работал под прикрытием Торгпредства, еще в шестьдесят девятом году обратил внимание на небольшую судостроительную фирму по созданию ферроцементных судов – яхт и катеров.

– Брис, ты что-то знаешь об этом как судостроитель в …надцатом поколении?

– Что-то слышал, но не углублялся… И что, Максим?

– Тогда слушай и не говори, что ты не слышал…

И я сообщил ему, что увлекся изучением вопроса о ферроцементных корпусах для судов малого тоннажа. Был на верфи и у любителей, где познал технологию. Корпуса из ферроцемента начали изготовливать еще в середине прошлого века. А в этом веке, двадцатом, уже делали корабли тоннажом до 5000 тонн.

– Ты хочешь сказать, что любому человеку такое изготовление по плечу? Или это дешевле?

– Именно так, Брис! Насколько я помню, 900 долларов за яхту метров в десять длиной… Конечно, только корпус и без оснастки…

Брис задумался, но ничего не сказал. А утром разбудил меня после шести и сообщил, что сухогруз-зерновоз пойдет через три дня в Новороссийск.

– Но разбудил я тебя не для этого сообщения. Вот смотри: это информация по ферроцементным корпусам и… о кругосветках на таких яхтах…

Он показал мне стопку листов со сведениями по интересующему нас вопросу. Все это ему сделали в срочном порядке друзья всего за одну ночь. Брис и в этом вопросе оказался динамичным и, как я понял, увлекся идей с ферроцементными яхтами.

– Смотри, – показал он мне распечатку. – Здесь говорится о дешевизне материала – сетки для курей, водопроводные трубы, простые стальные прутья…

– И еще, – заметил я. – Вот здесь: «простой метод изготовления с фантастической прочностью, долголетием в эксплуатации, стойкости к огню…».

Меня перебил Брис:

– …всего уже к 1922 году создали 150 000 тонн общего водоизмещения… И два важнейших фактора: меньший вес и антикоррозийность…

Мы смотрели справки о работе в этом направлении: чего только не делали из ферроцемента: суда, баржи, понтоны… Причем это все жило десятилетиями. А всего-то: каркас, несколько слоев сетки и раствор цемента!

Брис был бы не Брисом, если бы не получил еще сведения о прочности – конкретные и убедительные.

– Смотри, – ворвался ко мне в комнату Брис, – ударные испытания на прочность: железный сляб в 250 килограмм при падении с высоты в три метра не разрушил ферроцементную пластину в 25 миллиметров толщиной… Даже царапины не было, и тем более трещин…

Мы рассмотрели примеры создания конкретных судов. Речь шла о некой яхте «Ирена» в 165 тонн, корпус которой оказался на 5 % легче деревянного, а цена – на 40 % меньше. Более того, через годы плавания «Ирены» в Средиземном море она выглядела, говорилось в справке, как новенькая.

Брис показал статью о некой яхте «Вперед» в 17 метров длиной, которая обошла весь земной шар. Ее путешествие длилось с 1959 по 1968 годы и охватывало все океаны и моря. Она прошла более 300 000 километров, выдержала шторма, посадку на камни и ремонт своими силами.

Брис достал фотографии с судами из ферроцемента разных лет постройки: 1898 год, Рим – сборка корпуса малой яхточки; 40-е годы, Канада – корпус транспорта «Кварц»; 1961, Гонолулу – шхуна «Вперед» под парусами… И множество фото с этапами постройки корпусов. И фото чертежей общего вида яхт – от 10 до 17 метров длины.

– Ну, это ли гарантия успеха для тех, кто решился связать себя с морскими путешествиями! – воскликнул я.

А Брис добавил:

– Ведь Средиземное море – это эпицентр или жемчужина, обрамленная историей, уходящей в глубь тысячелетий… Из этого центра все дороги ведут значительно дальше, чем в Рим…

– И к нам, в Черное море… Где истории – хоть ложкой ешь, как говаривали мы с тобой в детстве…

И на следующее утро он опять ворвался ко мне с новым известием, которое его потрясло:

– Вот телефакс, читай, Максим, это справка о том, что в районе Средиземного моря и даже морей Европы нет фирмы, изготавливающей ферроцементные корпуса… Только любительские разовые изделия… А истинного строительства нет, Максим… Может мы сядем на золотую жилу? Не материальную, а полезную людям…

Брис сиял и хлопал то себя, то меня по плечу, колену и куда попало. Он сел передо мной, скрестил руки на груди и требовательно заявил:

– Максим, не уезжай домой, помоги наладить дело… Главное – реклама! Ты, кажется, работал в этом плане в твоей Канаде? Показать не только строительство, но и возможности с позиций нашего моря выйти в океан за Геркулесовы столпы или в Древнюю Грецию, Египет, Африку и по всем морям Средиземноморья… Или к вам, в Крым и Кавказ, в Россию…

– Ты прав, Брис, яхта – это дом и бесплатное жилье. Яхта – это способ передвижения на большие расстояния без потерь на бензин. Яхта – это десятки дней с детьми и, наконец, это радость познания окружающего нас мира…

И тут же я приземлил сам себя:

– Но меня ждет семья и работа, Брис…

Я слушал и понимал всем сердцем его деловую натуру. Но…

Брис потребовал:

– Семья переедет сюда и переждет невзгоды грядущего финансового кризиса… Дети пойдут учиться в колледжи здесь, в Европе… Внуки – в школу на острове…

Да, мы были неисправимыми мечтателями. И часто витали в облаках, но и что-то делали. А потому вопрос о «ферроцементной затее» оставался открытым в день, когда я покинул остров Бориса.

Правда, пообещал написать книгу о нашем морском путешествии, которое только что закончилось. И она написана, но на пятнадцать лет позднее нашего семидесятидневного путешествия по следам Атлантиды, унесенной временем…