Текст книги "Последний герцог"

Пирс едва успел подхватить ее.

– Господи, она бела как мел. – Он бережно перенес жену в гостиную и уложил на диван. – Дафна, милая, что с тобой? Очнись! – Пытаясь привести ее в чувство, он гладил ее по лицу. – О Господи! Что же делать?!

Викарий мгновенно оценил ситуацию. Увидев, что Пирс почти в панике, он решительно приказал:

– Сходите в ее спальню, Пирс. Там наверняка должен быть пузырек с нюхательной солью, принесите его немедленно.

Пирс поднял голову:

– Это случалось с ней раньше?

– Да, да, не раз. Идите и не волнуйтесь, все будет хорошо. – Последние слова он говорил уже вслед Пирсу, который мчался по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Ворвавшись в спальню, он бросился к туалетному столику и начал лихорадочно перебирать пузырьки. Наконец, найдя нужный, он стремительно помчался назад,

Ворвавшись в гостиную, он увидел Дафну, лежавшую на диване, склонившегося над ней Чамберса и с десяток слуг, столпившихся вокруг.

– Дайте мне пройти. – Дрожащими руками он на ходу открывал пузырек. Поднеся его к самому носу Дафны, он с напряжением ждал. – Очнись, милая, ради Бога, очнись! Черт побери, викарий, она без сознания уже полчаса! – Прошло всего две минуты, Пирс, успокойтесь.

Дафна откинула голову, пытаясь отстраниться от неприятного резкого запаха, и открыла глаза.

– Пирс? – спросила она, отталкивая пузырек. – Что случилось? Почему вы так смотрите на меня?

– Ты упала в обморок, милая. Тебе полегче?

– Да, – Дафна встала и сделала несколько шагов, – я чувствую себя нормально. Странно!

– Могу я чем-нибудь помочь герцогине? – спросил Лэнгли.

– Нет, спасибо. Идите, идите, ради Бога. – Сказав это, Пирс подхватил Дафну на руки, несмотря на ее сопротивление. – Я отнесу тебя в постель, тебе нужно отдохнуть.

– Но я не хочу спать, – запротестовала Дафна.

Но Пирс уже не слушал ее, направляясь в спальню.

– Викарий, не забудьте о нашем визите в школу в понедельник! – крикнула Дафна из-за плеча Пирса.

Пирс спохватился. Все еще держа Дафну на руках, он повернулся к викарию и сказал:

– Извините.

Викарий махнул яа него рукой.

– Несите, несите ее в постель. Встретимся в понедельник.

Уложив Дафну, Пирс нежно погладил ее по голове:

– Я побуду с тобой немного вместо горничной.

– Но, Пирс, я и правда чувствую себя нормально.

– В любом случае тебе надо отдохнуть. – Он осторожно раздел ее и закутал в одеяло. – Чамберс сказал, что у тебя и раньше бывали обмороки.

Дафна вздохнула:

– Да, было несколько раз после побоев отца. Но это

было давно, – тут же поспешно добавила она, заметив, как сверкнули глаза Пирса. – Я сама виновата. С утра ничего не ела. Наверное, рюмочка вина ударила мне в голову.

– Возможно, ты права. – Пирс нежно погладил ее по голове. – Ну а теперь попытайся уснуть и больше не пугай меня,

– Но я совсем не хочу спать, – сказала Дафна, зевнув и поудобнее устраиваясь на подушке. Через несколько минут она уже спала.

Еще добрых полчаса Пирс сидел рядом, боясь пошевелиться. Наконец, заметив, что она крепко спит, он встал и принялся ходить по комнате. Страх и тревога, поселившиеся в нем, были настолько велики, что он никак не мог успокоиться. Он подошел к ночному столику и попытался привести в порядок пузырьки, разбросанные в поисках нюхательной соли. Один из ящиков был выдвинут, и в нем Пирс увидел пухлую папку, из которой высовывался краешек газетного листа. Название статьи привлекло его внимание: «Разбойник Тин Кэп снова оставил полицию с носом». Он вынул папку и начал просматривать статьи. «Богачи беднеют – работные дома богатеют», «Робин Гуд снова в Лондоне», «Весь Скотланд-Ярд – на пенсию!» Папка представляла собой тщательный подбор статей, где в хронологическом порядке подробно описывались все подвиги Тин Кэпа, включая статью, посвященную ограблению графа Селберта из Мэнсфилда. Пирс захлопнул папку и вернул ее на место.

Он уселся на стул, стоявший перед ночным столиком, и растерянно уставился в .зеркало. Оттуда на него смотрел человек, на лице которого запечатлелась редкая комбинация чувств: удивление, гордость и… ревность. Согласитесь, не часто доводится видеть человека, пораженного такими чувствами одновременно. Мысли проносились в голове беспорядочным вихрем. Что же это такое? Как могло случиться, что Дафна собрала на своего мужа целое досье, вернее панегирик. Без всякого сомнения, она очарована этим разбойником. С ее-то фантазией! Выходит, сердце ее гораздо шире, чем он ожидал. В нем нашлось еще и местечко для этого благородного бандита. Может быть, он и сейчас снится ей. Он кинул косой взгляд на спящую Дафну. Ревность больно кольнула его сердце. Но тут же он усмехнулся и тряхнул головой. Бред какой-то! Как можно ревновать ее к самому себе? Да, но ведь она-то этого не знает! Знает об этом только он, но от этого ничуть не легче. Может быть, открыться ей? Нет, нет, ни в коем случае! Да и вообще это глупо – ревновать к какой-то легенде, легенде, созданной им самим. Но зачем она таскает с собой эту идиотскую папку? Принесла в его дом эту хвалебную оду и пря чет от него. Надо обязательно поговорить с ней. Толъко вот что он скажет? Мысли его все больше и больше напоминали рассуждения шизофреника. Наконец, тряхнув головой, чтобы избавиться от этого бреда, он решительно встал и медленно побрел в свою спальню.

Человек, закутанный в черный плащ, в шляпе, надвинутой почти на самые глаза, был препровожден в кабинет Трэгмора без церемоний. Войдя в кабинет, он сразу плотно прикрыл за собой дверь, внимательно осмотрелся и, убедившись, что Трэгмор сидит за столом один, подошел к нему, достал из внутреннего кармана тщательно сложенный листок и молча протянул маркизу.

Трэгмор отпил глоток бренди,

– Здесь все записано?

– Да, сэр. Хотя, боюсь, мои наблюдения вас разочаруют.

– Предоставь мне судить об этом. – Не читая листка, он спрятал его в бюро. – Расскажи все на словах.

– Хорошо. – Человек откашлялся. – За время моего наблюдения за поместьем Рутленд леди Элизабет встречалась с тремя посетителями; дочь со своим супругом, – человек секунду помедлил, – приходский священник.

Трэгмор со стуком поставил стакан на стол.

– Чамберс?

– Совершенно верно. Разве это так важно?

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты задавал мне вопросы, Ларсен, я плачу за то, чтобы ты на них отвечал. – Глаза Трэгмора злобно блеснули. – Сколько раз викарий приходил к моей жене?

– Дважды.

– Как долго они разговаривали?

– Первый раз – четверть часа, второй раз – чуть дольше. – Отлично. В донесений это записано?:

– Да.

– Ну что же, Ларсен, ты неплохо поработал. – Трэгмор достал стофунтовую банкноту и бросил ее на стол. – Это тебе за труды.

На секунду шпион застыл, потом взял банкноту и спрятал ее в одном из своих бесчисленных карманов.

– Продолжай свою работу, Ларсен, – сказал Трэгмор повеселевшим тоном, – через неделю получишь еще столько же.

– Продолжать?.. А я думал, что раз уж не удалось получить никаких компрометирующих материалов, то…

– Ну не скажи, Ларсен, не скажи… – Разрешите идти, сэр?

– Отправляйся. Жду тебя ровно через неделю. Человек молча встал и, казалось, растворился в воздухе.

Глава 17

– Викарий, мне нужна ваша помощь. – Дафиа с беспокойством смотрела на доброго старого друга.

Чамберс оторвался от настоящего представления, которое устроили Пирс и Рассет. В самом центре классной комнаты был поставлен стул, на котором гордо восседал Рассет. Перед ним стоял Пирс и рассказывал ему смешные истории – В самых интересных, с точки зрения Рассета, моментах он в знак одобрения помахивал роскошным хвостом, что, в свою очередь, вызывало взрывы бурного веселья у детей, окруживших их плотным кольцом.

– Что тебя беспокоит, Дафна?

– Меня беспокоит Пирс.

– Неужели? – Чамберс недоуменно переводил взгляд с

затейника на Дафну. – По-моему, он выглядит прекрасно.

– Видите ли, викарий, – неуверенно продолжила Дафна, – мне, кажется. Пирса что-то заботит в последнее время. Он часто задумывается, нервничает, а когда я пытаюсь поговорить с ним об этом, он отшучивается или дает понять, что не намерен обсуждать со мной свой заботы.

– Надо же! А я ничего не заметил.

– Пирс умеет хорошо скрывать свои чувства. Не могли бы вы с ним поговорить, викарий?

– Что же я ему скажу?

– Скажите ему, что не всегда надо хранить сомнения в своем сердце. Ведь любовь – это не только нежность и страсть, это прежде всего доверие и дружба. Он очень уважает вас, викарий. Если кто-то и может убедить его быть откровеннее, так это вы. Чамберс задумался.

– А сама ты догадываешься о том, что его тревожит?

– У меня есть некоторые догадки, но это не важно. Я считаю, что Пирс должен сам поделиться со мной. Я не считаю себя вправе требовать от него откровенности во всем.

Так вы поговорите с ним?

– Хорошо, Подснежник. Мне все равно надо обсудить с ним кое-какие дела. Я буду иметь в виду наш разговор.

– Спасибо. – Дафна благодарно прикоснулась к руке священника.

– Дафна, – позвал Пирс, – не желаешь, ли сама, сообщить детям, что мы задумали?

Дафна подошла к мужу и сняла со стула Рассета, уже изрядно уставшего от суеты, царившей вокруг него. Она усадила его на пол и погладила, дав возможность хоть немного отдохнуть. Дети обступили ее.

– Леди Дафна, расскажите скорее, чтобы еще придумали?

– Сейчас я Вам задам вопрос, – сказала Дафна и сделала многозначительную паузу. – Кто из вас желает помочь нам сделать новую крышу для школы?

Рассудительный Уильям покачал головой:

– Мы бы с радостью, но ведь мы не умеем строить крыши.

– Этого от вас и не требуется; Для этого мы наймем рабочих. Но я хотела бы, чтобы вы помогли мне, герцогу Макхэму, – она кивнула на Пирса, – и мистеру Чамберсу подносить гвозди, подавать молотки и прочее.

– Конечно! – ответил дружный хор голосов.

– Это еще не вес. Мы собрали достаточно денег, чтобы начать строительство новой школы этой весной. Что вы на это скажете, миссис Рэдмонд?

– Но, Господи, откуда столько денег?! .

– Герцог заплатит за это, – догадался Уильям.

– А вы действительно герцог? – спросил один из мальчиков постарше.

– Похоже, что так, – с улыбкой признался Пирс.

– Леди Дзфна, вы слышали, вы уже герцогиня! – поставил ее в известность Тимми.

– Спасибо, Тимми, – поблагодарила его Дафна,

– А кто же тогда Рассет? – удивилась Пруденс.

– А Рассет был и остается обычным ручным лисом. – Дафна погладила ее по голове. – Ему не нужны никакие титулы.

Воспользовавшись тем, что дети плотно окружили Дафиу, Чамберс сделал знак Пирсу, который тот понял, кивнул, и через минуту они разговаривали в углу комнаты, где их никто не мог слышать.

– Вы что-то хотели сказать мне, викарий?

– Да. Уверен, что вам уже сообщили, что я побывал в Рутленде на следующий день после нашей беседы.

– Вы говорили с Элизабет?

– Да, – Викарий вздохнул. – Вначале она была просто шокирована и так же, как и я, не верила в возможность официального развода. Но после того как я объяснил ей все, она, немного поколебавшись, все-таки согласилась. Теперь ее будущее в ваших руках. Пирс. Все-таки я не ошибся, и в ней остались те искорки, которые я часто замечал еще в молодости. Я благодарю Бога за это.

Пирс сразу оживился:

– Сегодня же я напишу моему поверенному и попрошу его нанять самого лучшего знатока парламентских законов во всей Англии и самого смелого. – Пирс в нетерпении уже потирал руки. – Так, сразу после приема у Бентли я отправляюсь в Лондон и встречусь с обоими. – Пирс усмехнулся и покачал головой: – Бедный Холлингсби. С Тех пор как он познакомился со мной, его размеренной однообразной жизни пришел конец. Ему постоянно приходится заниматься делами, не имевшими аналогов. Он уже вздрагивает, когда встречается со мной, гадая, какую же загадку я предложу ему на этот раз, хотя, как мне кажется, где-то в глубине души он даже радуется этим переменам.

Спасибо вам, викарий,

– За что?

– За то, что вам удалось убедить Элизабет. Если бы не ее безграничное доверие к вам, вряд ли нам удалось бы добиться успеха в этом деле.

– Ну, предположим, до успеха еще далеко. – А я нисколько, не сомневаюсь в нашей победе Их беседа была прервана громким смехом, потому что Дафна усадила Рассета себе на плечо для всеобщего обозрения, что и вызвало восторг детворы. Глядя на нее, викарий задумчиво произнес:

– Право, Пирс, я согласен с вами. Вы действительно обладаете бесценным даром. С красотой Дафны может соперничать только красота ее сердца.

Пирс внимательно посмотрел на викария, несколько удивленный этим отступлением.

– Я знаю это и ценю.

– В полной ли мере?

– Почему вы вдруг заговорили об этом? Викарий начал издалека:

– Видите ли, Пирс, любовь мне представляется алмазом, имеющим много граней. По мере того как вы всматриваетесь в него внимательнее, вы находите все новые и новые. Но только в том случае, если алмаз прозрачен и безупречно чист. Если же одна из граней его непрозрачна, то и весь камень кажется мутным. Секреты, независимо от того, благородная у них цель или нет, – это и есть та самая замутненная грань, которая и портит алмаз любви. И еще, Пирс, я хотел сказать, что очень трудно бывает отличить желание защитить от скрытности; в то время как первое питает любовь, второе ее разрушает.

Пирс правильно понял весьма отвлеченные рассуждения викария:

– Вы говорили с Дафной.

– Да. Она беспокоится.

– Знаю, – Пирс в задумчивости потер лоб, – но ей нет нужды волноваться. Просто мое недавнее прошлое еще тянется за мной. Я надеюсь вскоре разрешить эти проблемы.

– Вы хотите сделать это сами, без ее участия, не так ли? Пирс тяжело вздохнул:

– Я очень ценю ваш совет, викарий, больше, чем кого бы то ни было, уверяю вас, но существует на этом свете одна вещь, которую я ценю еще больше. Это безопасность Дафны.

– Понимаю. Мне кажется, вам придется самому решать эту дилемму. Мои советы здесь не нужны. Однако, – он замялся, – несмотря на то что мы знакомы не так давно, я отношусь к вам с большим уважением, Пирс. Одним словом, я считаю вас другом. И если на ваше сердце навалится тяжесть, которую трудно будет нести одному, мое сердце всегда готово разделить ее.

– Спасибо, – Пирс с благодарностью пожал его руку, – я буду иметь это в виду.

– И да поможет вам Бог, Пирс, – сказал на прощание викарий.

После разговора с викарием Пирс снова подошел к жене, но мысли его были далеко. Как он ни пытался отвлечься, он неизменно возвращался к вопросу, который безуспешно пытался решить в последнее время: как быть с Тин Кэпом, каким должно быть его будущее? Должен ли он исчезнуть навсегда как реальное лицо и сохраниться лишь в полицейских архивах и газетных статьях как пример нелепого парадокса, или совершить новую серию дерзких налетов, сеявших страх в сердцах тех, кто имеет слишком много, и надежду в сердцах тех, кто не имеет ничего?

Это была очень непростая проблема для Пирса, тем более что решить ее он должен был сам. Намерение ни в коем случае не открываться Дафне осталось непреклонным: он не имеет права подвергать ее смертельной опасности. Конечно, чуткая женщина знает, что его терзают какие-то сомнения, конечмо, она волнуется за него, а может, даже и немного обижается за скрытность – пусть так, но это все-таки лучше, чем позорный суд и каторга за соучастие в случае неудачи. Из двух зол приходится выбирать меньшее.

Пытаясь прийти к какому-то решению, Пирс невольно обратил взгляд в прошлое; с чего все началось? Что привело к тому, что он превратился в Тин Кэпа? Во-первых, это неутолимая жажда мести, терзавшая его душу, не дававшая покоя ни днем ни ночью, жажда мести не только Трэгмору, но и вообще так называемой знати, людям, по капризу судьбы случайно получившим слишком много и не желавшим замечать страданий тех, кого она обделила, мало того, презиравшим их за это. Мятежный дух Пирса не мог примириться со столь вопиющей несправедливостью. Он требовал действия – и он начал действовать! М-да… не самым лучшим образом, он это и сам понимал, но пусть так; для него это лучше, чем безучастно стоять в стороне. Ну и, во-вторых, конечно же, желание хоть чем-то помочь наиболее обездоленным людям в Англии. Ему ли не знать их горькую долю! Что все изменилось с тех пор? Почему его грызут сомнения?

Пирс горько усмехнулся. Не настолько он наивен, чтобы не отдавать себе отчета в том, что его подвиги – это капля в море. Они не изменят мира. Без сомнения, они приносят ему некоторое удовлетворение, но и только. Что же касается помощи бедным, то теперь его возможности намного возросли. Правда, он пока не стал обладателем двадцати миллионов, но еженедельное содержание в размере десяти тысяч фунтов – это кое-что, особенно если эти деньги вкладывать в прибыльное дело и осторожно, расчетливо играть на бирже, что он, собственно говоря, и делает. Это уже принесло ему двадцать тысяч, которые будут истрачены на строительство новой школы. Пирс усмехнулся; Тин Кэпу пришлось бы изрядно попотеть, чтобы достать такие деньги. Ну и, конечно, еще один аргумент, который тяжестью своей мог сравниться со всеми разумными доводами, вместе взятыми, – Дафна! Ведь он теперь отвечает не только за себя! Имеет ли право он подвергать смертельной опасности женщину, которая вышла за него замуж, чтобы стать счастливой, а не для того, чтобы испить чашу новых унижений, дотоле ей неведомых? Сердце ему подсказывало, что надо быть осторожным, сердце предупреждало, что женщина, ради которой он готов смирить себя, может его разлюбить за это. Ведь недаром же она хранит папку с описанием подвигов ее кумира. Что она сказала бы, если бы узнала, что это он прервал жизнь Тин Кэпа и сделал это ради нее. Господи! Как все сложно и запутанно! Поистине гордиев узел! Узел, который невозможно разрубить!

Погруженный в свои мысли, Пирс непроизвольно то

покусывал губы, то ерошил волосы на голове, не замечая, что Дафна уже давно внимательно наблюдает за ним.

– Пирс, не надо злиться.

– С чего ты взяла дорогая, что я злюсь?

– Но у тебя такой вид, что я просто не знаю, что и предполагать.

– Извини, я задумался.

Дафна вздохнула, зная, что расспрашивать мужа беполезно. Она указала на Чамберса, тактично ожидавшего их у двери:

– Пойдем, Пирс, уже пора.

– Да-да, конечно. Извини, дорогая, я стал слишком рассеянным. Ничего, это скоро пройдет, – добавил он без особой уверенности.

– Если бы я не имел счастья сопровождать самую прекрасную леди на свете, я покинул бы это нелепое сборище сию же секунду, – прошептал Пирс на ухо Дафне в бальном зале графа Бентли.

– Право, не знаю, воспринимать это как упрек или как комплимент.

– Ни то и ни другое. Мне противно смотреть на этих разряженных клоунов, но тем приятнее мне будет вечером запереться в нашей комнате и помочь вам скинуть это платье, которое вас явно стесняет.

– Ах, ваша светлость такой шутник.

– У вас будет возможность убедиться, что я абсолютно серьезен.

– Я знаю, дорогой, что ты согласился приехать к Бентли только ради меня, и я очень благодарна. – Дафна окинула взглядом празднично украшенную комнату и нарядных гостей. – Ты ведь знаешь, я и сама не в восторге от пышных праздников, но ведь приближается Рождество. Этот праздник для меня самый счастливый! Я знаю, это звучит глупо, но радость буквально переполняет меня, и так хочется поделиться ею с другими людьми! Пирс поцеловал ладони жены:

– Это звучит совсем не глупо, а твои розовые щечки делают это унылое сборище праздником даже для меня.

– Да неужели? И даже двухчасовая экскурсия по дому, на которой настоял Бентли, чтобы похвастаться своими сокровищами, не смутила тебя?

Пирс от досады прищелкнул языком:

– Напыщенный осел! Это же надо додуматься! Построить в спальне шикарный камин и гордиться этим, как гениальным изобретением!

– А семь клозетов и три ванные комнаты с позолоченными кранами и мраморными унитазами?' – в тон ему продолжила Дафна.

– Да и жена его тоже хороша, навесила на себя побрякушек, как индийская принцесса, того гляди рухнет под их тяжестью.

– Это еще ничего, но что действительно противно, так это ее манера общаться со слугами. – Нахмурившись, Дафна кивнула в сторону, где графиня сурово отчитывала за что-то провинившуюся служанку. – Бедное дитя и так еле держит поднос, а эта мегера внушает ей что-то уже десять минут.

Посмотрев в том направлении, Пирс увидел молодую девушку, согнувшуюся под тяжестью подноса, заставленного тяжелыми серебряными блюдами, и испуганно кивающую в ответ на упреки графини.

– А теперь отправляйся на кухню и принеси шампанского для гостей, да смотри не спи на ходу, а то не видать тебе прибавки к жалованью, о которой ты просишь с того дня, как начала работать! – закончила графиня свои наставления.

– Хорошо, миледи, – кивнула девушка, повернулась на дрожащих ногах и засеменила к выходу, унося целую груду объедков на серебряных тарелках.

– Есть ли у этой ведьмы хотя бы тень сострадания?

– Похоже, что нет, – ответил помрачневший Пирс.

– А, Макхэм! – Самодовольный, бесцеремонный Бентли был тут как тут. – Признайтесь, вы наверняка наслаждаетесь первым выходом в свет.

– Я наслаждаюсь редкой возможностью потанцевать с женой, – весьма сухо ответил Пирс.

Но Бентли даже не заметил двусмысленности ответа, ставящего под сомнение уют его дома, заставленного мраморными унитазами. Он окинул взглядом знатока Дафну и произнес:

– Я вас прекрасно понимаю, Макхэм, ваша жена действительно прелестна. Даже не верится, что это юная дочь Трэгмора.

– Я выросла с тех пор, граф, и теперь уже замужняя женщина.

– А как поживает ваш отец? Оправился ли он после недавнего ограбления?

– Да, вполне.

– Рад слышать это, рад слышать. Мне-то нечего бояться. – Он окинул бальный зал самодовольным взглядом. – Пусть только попробует сунуться сюда, я живо его научу уму-разуму. Поместье охраняют сторожа, мимо которых и мышь не проскочит. А замки, вы обратили внимание? Самые надежные замки в мире, и устанавливали их лучшие мастера Англии! Я даже хочу, чтобы этот трусливый бандит сунул сюда нос и сразу понял: с Бентли шутки плохи. Да и вообще, что это за дурацкая идея – обворовывать честных людей и раздавать деньги пьяницам и проституткам! – Он наконец-то заметил, что супругов вовсе не радуют его рассуждения. – Простите, леди Дафна, я не должен был говорить об этом в вашем присутствии. Желаю вам приятно провести вечер. – Граф поспешил навстречу очередному гостю.

Дафна почувствовала, как напряглись мышцы Пирса, он сделал непроизвольное движение в сторону удаляющегося графа, но она удержала его:

– Брось, Пирс, неужели ты не видишь, что это просто хвастливый дурак?

Мягкий голос жены успокоил Пирса, но тем не менее он твердо сказал:

– Мы уезжаем. Немедленно.

– Хорошо, дорогой, я тоже сыта всем этим по горл

– Приезжать сюда было ошибкой, я никогда не принадлежал к этому клану… и не хочу принадлежать.

– Это я во всем виновата, глупо было с моей стороны надеяться вселить радость в сердце людей, не имеющих сердца. Я пойду распорядиться, чтобы упаковали наши вещи.

– Прости меня, Дафна, что испортил тебе праздник.

Дафна улыбнулась:

– Ты ничего не испортил, дорогой, просто я изменила планы и намерена встретить Рождество в Макхэме, вот и все. Чем расточать свою радость перед этими напыщешнными индюками, я лучше разделю ее с тобой, милый.

Спустя минуту Дафна уже спешила в крыло, отведенное для гостей, ничуть не огорченная внезапным отъездом и улыбаясь при мысли, что уже через несколько часов они будут в Макхэме. Но грозное рычание и последовавший за этим звон разбитого стекла вернули ее на грешную землю. Дафна увидела девушку, ту самую злополучную служанку, которую несколько минут назад отчитывала графиня. Она стояла, прижавшись к стене, в ужасе закрыв рот ладонью у ног ее валялся поднос с разбитым стеклом, вокруг него медленно растекалась лужа шампанского. Низко пригнувшись, с грозным рычанием обнажив огромные клыки, к ней приближался черный дог. Внезапно он рванулся ВПЕред и вцепился в подол платья несчастной.

– Это что еще такое? – раздался рассерженный голос графини, уже спешившей к месту происшествия.

Огромная собака, услышав рассерженный голос хозяйки, не теряла времени даром. Прижав уши, она юркнула в раскрытую дверь и выскочила в сад. Подошедшая графиня застала только служанку, обреченно опустившую голову в ожидании наказания, которое не замедлило последовать. – Ты только посмотри, что ты натворила, безмозглая кукла! Все, с меня довольно твоих медвежьих услуг. Зачем я только взяла тебя на работу, тупая бездельница?!

– Но, миледи… – попыталась оправдаться бедняжка, махнув рукой на дверь в сад.

– Не желаю больше слушать твоих лживых оправданий! Немедленно забирай свои вещи и… Вон из моего поместья!

– Из поместья? Но, миледи…

– Ни слова больше! Через полчаса я сама проверю, и если ты попадешься мне на глаза, я прикажу тебя немедленно вышвырнуть.

Девушка не двигалась с места, в нерешительности теребя подол разорванного платья.

– Но, миледи, ведь я же работала целый месяц… Неужели вы мне ничего не заплатите?

– Заплатить? Скажи спасибо, что я не требую, чтобы ты заплатила за все это. – Графиня брезгливо оттолкнула кончиком туфли остатки рюмки из тонкого венецианского стекла. – Будь довольна, что тебя бесплатно кормили целый месяц за твои неуклюжие попытки работать. Пойду распоряжусь, чтобы убрали за тобой.

Фыркнув, как рассерженная кошка, графиня ушла, оставив бедняжку утирать бесполезные слезы. Еще с минуту постояв, изредка вздыхая, девушка вытерла слезы и медленно побрела в комнату для слуг. Эти опущенные плечи, эта обреченность, сквозившая буквально в каждом движении… Чтото знакомое кольнуло в сердце Дафны, и она, как завороженная, последовала за девушкой, мучительно пытаясь припомнить – где же она ее видела? Пройдя по коридору, девушка зашла в небольшую комнатку для слуг, и Дафна не раздумывая последовала за ней, не отдавая себе отчета в том, что ее поведение выглядит по меньшей мере странно.

– Кто вы? – спросила девушка, резко повернувшись. – Что вам надо? – Черные глаза расширились от страха. – Почему вы молчите?

Но Дафна не могла ответить. Плотный комок подкатил к самому горлу, не давая возможности даже вздохнуть. Мгновенно целая лавина чувств обрушилась на нее, сдавив сердце болью, терзавшей его двенадцать лет. Она узнала ту девочку из Дома непреходящей надежды.