Текст книги "Игры с запредельным"

Подъем по относительно невысокому, но крутому склону занял чуть меньше часа. И все это время живая цепь очень медленно выписывала невероятные и порой абсолютно нелогичные зигзаги, возвращаясь на сотни метров назад или нарезая круги по склону вокруг кратера. Насколько разбитыми и безумно уставшими после всего этого себя чувствовали крепкие и закаленные трудностями мужики, смог бы понять лишь тот, кто после десятичасового похода следующий час своего времени убьет на подобное хождение нога в ногу по крутым горным тропкам.

Тем более, что на протяжении этого часа нельзя было сделать и полшага в сторону, нельзя было присесть и передохнуть. Можно было лишь медленно переставлять ногу в «освободившийся» след впереди идущего и замирать в неестественной позе, когда ведущий вдруг останавливался и подолгу всматривался в мерцание индикаторов и глючные показания на дисплее своего устройства.

В конце концов изнуренная группа оказалась на верхней кромке кратера. Отсюда открывался замечательный вид на большое чистое озеро, которого, ясное дело, в реальности нашего мира и вовсе не существовало. Какой-либо растительности и здесь, внутри этого замкнутого аномального пространства, не наблюдалось. Не было и переливающихся пятен других аномальных зон. Вкратере вообще ничего не было, кроме озера и перемолотой скальной породы. Лишь на противоположной его части на берегу виднелось темное пятно какого-то образования.

Сталкер спрятал свой дурацкий прибор, вдохнул воздух полной грудью и издал радостный победный клич. Вниз к узкой ленте берега озера вел усеянный мелкими камнями и песком крутой спуск. По этому склону Лангуст пробежал, падая, кувыркаясь и вновь вскакивая на ноги, словно какой-то мальчишка в расцвете безоблачного детства. Большая часть участников «Экстремальной прогулки» поступили точно так же, и гурьбой, смеясь и радостно крича, скатились вниз к озеру. Осторожно спустились по склону лишь плейбек с хрупким грузом оборудования, Сергей и видеооператор, который все это веселье сейчас снимал на свою камеру.

– Дошли! Мы дошли! – радостно кричал сталкер итряс за плечи всех подряд.

Уставшие мужчины скидывали рюкзаки и разгрузки, бросали автоматы и падали на теплый песок с мелкой галькой. Они катались по нему от переполняющей радости и в шутку боролись друг с другом. Лангуст забежал в озеро и стал черпать руками кристально чистую пресную воду, обливая прохладной жидкостью себя и всех остальных. И никто из мужчин сейчас даже не думал отом, что отряду еще предстоит долгий и не менее опасный путь назад.

– Вот, у меня тут есть… – максимально сдержанный Смол достал из рюкзака флягу бренди, которую ему вручили после первой ночевки в Зоне, и протянул ее Лангусту.

Оказывается, мужчина даже не притронулся к спиртному и все это время бережно нес в рюкзаке драгоценную ношу, чтобы символично распить ее в самом сердце аномальных земель. И напиток, взятый на «том конце света», практически на самой границе Зоны, под радостные возгласы стал кочевать по кругу из рук в руки.

А когда все ритуальные танцы и распития были закончены, Егор собрал народ в кучу и торжественно вручил сталкеру кредитку «Аноним-Банка» с первой половиной оговоренного вознаграждения. Кредитки этого самого крупного и популярного учреждения, практикующего абсолютную анонимность любых финансовых операций, пользовались большим спросом не только в Зоне, но и во всем остальном мире. Они давно стали универсальным средством расчета для тех, кому не нужно было отчитываться в налоговых службах ни о своих доходах, ни о превышающих их затратах.

Деньги, лежащие на этой карте, мог получить любой, кто предъявит ее в отделении банка и будет знать при этом элементарный pin-код. Проследить за этой суммой денег и вычислить человека, использовавшего кредитку, не могли никакие, даже самые серьезные и имеющие всевозможные высшие доступы, спецслужбы. И вообще, какую-либо информацию о клиентах банка и курсирующих со счета на счет суммах получить было в принципе невозможно из-за хитрой системы анонимного пользования. Именно этими особенностями и брал «Аноним-Банк», некогда подгребший под себя весь мировой оборот теневых средств. Конечно, с использованием схемы полной анонимности были связаны и некоторого рода риски, но плюсов у данной системы было на порядок больше.

Спрятав кредитку в карман, довольный сталкер хитро улыбнулся и заявил, что сегодня у него остался для всех еще один весьма необычный сюрприз. Трудно было уговорить уставших и охмелевших от радости и бренди мужиков поднять свои рюкзаки, чтобы еще немного пройтись туда, где на противоположном конце озера темнело нечто большое и непонятное, похожее на кусок обгоревшей скалы. Но стоило проводнику лишь обмолвиться Егору, что есть возможность запечатлеть на видео то, что никому раньше не удавалось заснять и вынести на обозрение широкой публики, как ведущий быстро нашел нужные слова для расклеившейся компании. Недовольно бурчащие мужички подняли с земли барахло и лениво потащили свои тела по песку вдоль берега.

Чем ближе они подходили к темному объекту, тем отчетливее прорисовывались его правильные формы. Сначала стали видны строгие ровные линии его контура, а потом стало можно различить поблескивающие гладкие грани образования. Очень быстро все догадались, что впереди на границе суши и воды лежит не что иное, как Куб – самый легендарный и загадочный инопланетный объект Зоны Три-Восемь. Артефакт, в существование которого не верило подавляющее число всякого рода экспертов по Зонам Посещения.

Все много раз слышали захватывающие истории о необычных свойствах этого артефакта, но считали их сказками и зонными анекдотами. Теперь, оказавшись рядом с Кубом и глядя на его глянцево-черные грани, мужики вдруг вспомнили все эти байки и испытали воистину благоговейный трепет. Они обступили чужеродный объект со всех сторон и впились глазами в таинственную черноту, как будто пытались высмотреть там что-то еще, кроме своего отражения.

Идеальный по форме куб с длиной ребра около трех метров стоял неровно и частично погрузился в песок, отчего сейчас был больше похож на пирамиду. Его материал внешне напоминал вещество, из которого состояли мелкие шарики «черных брызг», но, в отличие от этих образований, отдавал еле заметным голубоватым оттенком. И если долго всматриваться в эту громадину, то начинало казаться, что внутри нее постепенно зажигаются самые настоящие звезды.

Поначалу глаза различали мерцание какого-то жалкого десятка тусклых искр, заставляя созерцателей все внимательнее вглядываться в Куб. Но по мере того, как эти искры становились все ярче и ярче, начинали проявляться и другие капельки света, и их количество постепенно вырастало до сотен, потом до тысяч, и спустя какое-то время внутри Куба уже мерцали мириады ночных светил. И эти звезды не просто светили, а, казалось, затягивали сознание в черный вселенский водоворот, в котором человеческое «Я» растворялось в бездонной пустоте, усеянной мелкими искорками света, в бесконечности.

Хлопок пистолетного выстрела вырвал всех из этого длительного гипнотического транса. Мужчины дернулись и рефлекторно вцепились в свои автоматы, но, определив источник стрельбы, вопросительными взглядами уставились на проводника.

– Руками можете потрогать, но искать в нем вчерашний день не рекомендую. Не стоит играть в эти игры. Это игры с запредельным, и многие так уже доигрались, – Лангуст подковырнул носком ботинка нечто белое, торчащее из песка.

На поверхность вылез самый настоящий человеческий череп, на которые в Зоне Три-Восемь все уже насмотрелись вдоволь. И когда мужики смогли оторвать зачарованные взгляды от этого непонятно чем завораживающего Куба, то заметили вокруг него много следов человеческого пребывания.

В основном это были потемневшие консервные банки, истлевшие лохмотья, остатки какой-то амуниции, потрескавшаяся резина противогазов со стекляшками глазниц, ржавые тела ружей на разложившихся деревянных ложах и многочисленные кучки человеческих костей. Но еще рядом с Кубом из песка торчала какая-то крупная рамная конструкция, внешне напоминающая хитрую грузоподъемную систему. Сильно прогнившее от повышенной влажности устройство было собрано из стержней и в своих узлах имело небольшие гидравлические домкраты. Похоже, что оно предназначалось для подъема и транспортировки артефакта за пределы Зоны. Но, судя по всему, что-то у тех давних расхитителей Зон Посещения не склеилось, и подъемник так и остался тут в память об отчаянных авантюристах, надеявшихся такую махину протащить через непроходимые атомные пустоши.

– Ну что, становитесь кружочком, – Лангуст кивнул на Куб и присел у его основания, – пусть нас Виталик снимет на видео. Это будут первые известные в мире кадры, запечатлевшие легенду, после тех черно-белых фоток.

– Ты имеешь в виду те спорные снимки, которые лет сорок назад распространил по газетам безымянный сталкер? – спросил Егор, вспомнив, что они нечто подобное изучали на курсах журналистики.

– Они самые, – кивнул проводник, – но можно смело сказать, что твои снимки будут первыми, что называется, в цвете. Ура, товарищи!

Групповое усталое, можно сказать, зевающее «ура» полетело над гладью озера. Мужики сбились в кучу возле черной громадины. Кто-то упал и растянулся на песке рядом с проводником, кто-то прислонился к грани Куба, кто-то скромно стал, вытянувшись в струнку, а Корсар с Шелезякой умудрились взобраться на самый верх артефакта. И там эти двое уперлись ногами в наклоненные грани, схватились за руки, уравновешивая друг друга, и застыли в позе «жабы-раскоряки».

– И вот, дорогие телезрители, с вами снова я, Егор Зотов, и вся наша команда, – выскочил перед камерой Егор, заслонив собою все пространство. – Как вы уже поняли, наш отряд наконец прибыл в точку старта долгожданной гонки на выживание. Именно с этого момента начнется все самое интересное. И, не откладывая в долгий ящик, начнем прямо сейчас, начнем с маленькой, легкой такой сенсации. Здесь, внутри кратера, у самого озера, мы вдруг обнаружили объект, о самом существовании которого еще бы очень долго спорили седовласые профессора и академики. Но именно этот невероятный сезон «Экстремальной прогулки» поставит наконец точку во всех этих досужих спорах. Итак, я представляю вашему вниманию самую мрачную и обросшую тайнами легенду Зоны Три-Восемь. То, о чем сталкеры боятся рассказывать даже шепотом у костра… Вот он, самый мифический из всех инопланетных артефактов. Легендарный Куб!

После столь цветастого представления ведущий, наконец, отошел в сторону, открывая камере вид на черную громадину, подбежал к остальным мужчинам и, растолкав всех, занял место в самом центре кадра.

По окончании этой фото-видеосессии народ стал распаковывать свои рюкзаки, готовясь подкрепиться и завалиться на боковую, чтобы отоспаться перед гонкой на выживание. Обратный путь игрокам предстояло пройти уже самостоятельно, без помощи опытного проводника, полагаясь лишь на приобретенные в Зоне навыки и знания. Благо, что проводник оказался учителем весьма толковым, и мужчины, которые в первые дни пребывали в паническом ужасе от реальности Зоны, теперь были на все сто процентов уверены в себе. Каждый из игроков чувствовал себя способным хоть в одиночку пересечь любые ужаснейшие аномальные территории и победоносно вернуться на бетонку периметра.

Агенту безопасности, как всегда, на месте не сиделось. Сначала он побродил по берегу, выковыривая из песка и изучая идентификационные жетоны погибших здесь сталкеров. Потом несколько раз обошел вокруг Куба и, заметив на его поверхности какие-то неровности, потревожил проводника.

– Подь сюды. – Сергей призывно махнул Лангусту и, дождавшись, когда он подойдет, ткнул пальцем в нижнюю часть артефакта. – Глянь, вот здесь. Что это такое, как думаешь? Какой-то шрам, что ли?

В том месте, куда указал лейтенант, виднелся достаточно крупный нарост, отличающийся от идеальной гладкой грани Куба. Казалось, что в этом месте некогда был отколот приличный кусок артефакта, а со временем место скола заросло, подобно ране, заполнив пустоту и восстановив прежнюю форму образования.

– Я точно не уверен, – сталкер поскреб щетину на щеке, – но в Зоне говорят, что лет так двадцать назад тут история странная случилась. Тогда была очередная волна активности эмказэпэшников, ну, когда толпами на убой гнали таких вот, как ты, ребят, чтобы Зону освоить и подмять под себя все «мертвые зоны» с полями аномальных культур. Так вот, щемили тогда сильно брата-сталкера, и никто в проводники к «черной масти» не шел. Тогда война практически была между вами и нами. Вольные бродяги убивали солдат, а солдаты – сталкеров и корейцев пачками клали. И как-то один из бродяг предал своих братьев и повел большой отряд, кажется, украинского отдела МКЗП, вглубь территорий. Говорят, что они тогда наделали шороху, Зона кровью умылась. Ну, и дошли они как-то прямо вот сюда. Вон ту ржавую подъемную хреновину они собрали. Что дальше случилось, никто не знает, но отряд этот никто больше не видел. Только вот громыхнула тогда по всей Зоне Три-Восемь такая катастрофическая волна изменений, что мама не горюй! Многие «мертвые зоны» сделались небезопасными, аномалий стало на порядок больше и по количеству, и по виду, народ с ума начал сходить и пачками дохнуть. И что самое интересное, именно тогда со всякого рода вояками стали происходить фатальные случаи с вероятностью во много раз большей, чем с обычными бродягами. Как будто Зона стала целенаправленно их истреблять. Я понимаю, что это звучит неправдоподобно, но статистика – штука упрямая. Вон и по сей день смертность среди служивых в Зоне на порядок выше. Так к чему я это говорю – все это произошло, когда тот отряд солдатиков сюда прорвался. Совпадение это или нет, но только ходило мнение среди наших, что эти молодцы что-то повредили в самом сердце Зоны. И мне так думается, что эти рубцы на Кубе – их работа. Может быть, за это Зона и начала мстить?…

– Да, сказочник из тебя еще тот! – Сергей отмахнулся от байки сталкера, сочтя ее чистой воды вымыслом. – Кстати, а кусочек отколоть от него не помешает. Ну, для анализов там всяких.

– Не трать время впустую, – огорчил его Лангуст, – я столько раз пытался это сделать, кучу всего перепробовал, а на поверхности даже царапины не оставил. Этот Куб абсолютно неразрушимый. Как от него кусок тогда откололи – загадка природы.

– Слышь, Лангуст, а правду говорят, что эта фиговина может желания исполнять?! – донесся со стороны лагеря басистый крик Копченого. – Ну, как тот Золотой Шар в Хармонте и другие штуковины в остальных Зонах Посещения. Говорят, что Шар точно исполняет. А Куб это делает?

– Ну, раз говорят, так оно и есть! – крикнул ему в ответ сталкер.

– И как оно работает? Чего там надо делать, потереть его, как лампу Аладдина?

– Ну, можешь и потереть. – Лангуст хихикнул и добавил: – Но говорят, что достаточно просто ладонью дотронуться до него и загадать. Кстати, пользуясь случаем, загадывайте бегом!

– Что, серьезно исполняет?… – Агент безопасности с интересом уставился на черную поверхность грани со своим отражением.

– Чур, я первый! – тут же к Кубу подскочил Шелезяка.

– В очередь, сукины дети, в очередь! – Копченый шутливо оттолкнул кореша и стал лапать руками глянцевую поверхность.

– Я следующий! – вскрикнул Пушок, бросил свою ароматную похлебку и попрыгал к артефакту.

– Я за тобой, – поднял руку вверх и произнес сквозь полудрему лежащий на спальнике Береза.

– Потом моя очередь желать…

* * *

«А еще хочу приписать для вас, Катерина Матвеевна, что иной раз такая тоска к сердцу подступит, клешнями за горло берет …»

Вот и меня так сейчас клешнями да за горло. А что остается делать? Есть слово «надо», и от него не отвертеться. Так неприятно и противоестественно своих же на колбасу пускать. Дико это, но инструкции – есть инструкции, их выполнять необходимо. В конце концов, это наша прерогатива – знать то, что не положено остальным. Иеенужно сохранять за собой всеми силами и средствами. Пастухи потому и пастухи, что стоят выше овец в стаде.

Добыть ценную информацию мало, ее еще необходимо сохранить и донести до верхушки «Отдела». А еще надо влепешку расшибиться, но сделать так, чтобы не было и малейшей утечки, чтобы только «Отдел» этой информацией и владел. Вот под этот пунктик и лягут все эти клоуны, «экстремальные прогульщики». Если отснятые под «грозовым куполом» материалы станут достоянием общественности, то… Об этом лучше не думать. В таком случае нужно себе сразу в висок пулю пустить, чтобы смерть была легкой и приятной. Видел я, что делают с теми, кто не справился с заданием подобного уровня…

Слишком многое поставлено на карту. Рисковать никак нельзя. Что будет, если все наши геополитические вражины узнают о проекте «Абсолютная крепость» и добьются успехов в этой области раньше нас? Сто процентов произведут упреждающий удар. А что станет с полями аномальных культур, если придать огласке информацию об их местоположении и о том приборе, который помогает туда попасть?

Ах да, еще и прибор этот… уже только за то, чтобы им владеть, стоит перебить население целого города, а эту жалкую кучку выскочек – и подавно. Ведь эта вещица – ключ к той пространственной клетке, в которую упрятан первостепенный по важности объект задания. Куб… Теперь я знаю, где он и как к нему добраться. И больше этого не должен знать никто.

А посему – на колбасу всю группу. Очень жаль, ребята, тут нет ничего личного…

Глава 17
Тихий омут желаний

Широкая мозолистая ладонь Копченого легла на прохладную поверхность Куба. Мужчина, который секунду назад был веселым разгильдяем-пофигистом, изрядно помрачнел и устремил задумчивый взгляд в белое небо.

Совершенно неожиданно куда-то исчезли все легионы его человеческих «хочу», которые каждый из нас в повседневной жизни выстраивает стройными рядами или гоняет в голове беспорядочными толпами. Копченый открыл было рот, чтобы произнести вслух первое, что ему придет в голову, но с изумлением обнаружил в мыслях абсолютный вакуум желаний.

Эта ходка, увиденное и пережитое здесь, и все то многое, с чем пришлось столкнуться, заставило его порядком переосмыслить иерархию ценностей, годами выстраиваемую в сознании. Путешествие из устоев цивилизации в обитель хаоса и смерти открыло ему глаза на примитивность и очевидную глупость всех старых «хочу» и попросту вымело все это чужеродное прочь.

Чего он сейчас действительно хотел – это покушать горячего и хорошенько выспаться. Но сие никак не тянуло на достойное полновесное желание, которое стоит загадывать вселенской «золотой рыбке», этой штуковине родом из немыслимых глубин космоса.

Мужчина задумался, выискивая нечто значительное и весомое, чего просто невозможно добиться самостоятельно, или на крайний случай то, что долгое время у него не получалось реализовать в жизни. На поиски своего желания Копченый потратил десять долгих минут, чем поначалу поверг своих товарищей в изумление.

Но эта странная молчаливая пауза в конце концов заставила и остальных, стоящих в очереди за желаниями, крепко задуматься. Каждый из мужчин начал копаться вмусоре собственных мыслей, пытаясь извлечь из него что-то достойное, что-то настоящее, что не стыдно было загадать.

Так ничего и не придумав, Копченый тяжко вздохнул и стал просто озвучивать поток своих мыслей:

– Не работать и чтобы денег побольше?… Так нельзя, должно быть дело, в которое хочется вкладывать силы и душу. Если у тебя нет своего дела, то и не мужик ты вовсе. Но дело это у меня уже есть. Хотелось бы, конечно, чтобы всякие там пожарники, санэпидемстанции и прочие дармоеды нашли себе кого пожирнее, чтобы доить сзавидным постоянством. А так все, вроде бы, в норме…

– Если у тебя все в норме, чего же ты в Зону-то полез? – пытаясь помочь, вмешался в ход его мыслей Лангуст. – Значит, тебе чего-то в той жизни не хватало?

– Ой, того, что мне там не хватало, и здесь не достать! – мужчина недовольно зыркнул на помешавшего ему думать.

– Как это не достать? Если верить сталкерскому фольклору, ты сейчас рукой оперся о вселенский «доставатор». – Сталкер улыбнулся и подмигнул мужчине. – Вот и пользуйся случаем. Если стесняешься, то вслух не обязательно произносить.

– Мне нечего стыдиться, тут другое! То, что мне надо, я и в мыслях слепить до кучи не могу, а не то чтобы озвучить. А полез я сюда потому, что житуха эта меня подзакачала немного – тоска на сердце, ну и все такое. Единственное, что в голову приходит, – хочется, чтобы дочурка моя хорошо жила. Ну, там, небо, чтобы мирное ей всегда было, чтобы ни войны, ни террактов. Чтобы, когда вырастет, хороший человек случился. Чтобы она всегда радовалась и не была похожа на ее маму-бл… – Копченый запнулся на секунду, но тут же продолжил: – Но разве такое можно загадывать?

– А кто тебе сказал, что нельзя? Я точно не говорил, – покачал головой проводник и продолжил копаться в своем рюкзаке, доставая из него какие-то запакованные в пакеты вещи.

– Ну, тогда вот это и загадываю! Свободная касса, следующий! – Мужик звонко хлопнул ладонью по глянцевой грани и отошел в сторону, пробурчав себе недовольно под нос: – Один черт, все это брехня, сказки спившихся бродяг…

Следующим, согласно очереди, к Кубу подошел Шелезяка. От его привычной озорной маски на лице осталась одна лишь половинчатая кривая улыбка. Он уже придумал, что загадать, а потому уверенно подошел к артефакту, положил на него ладонь и на одном дыхании выдал свое желание:

– Возможно, я сейчас глупость скажу, но хочу для себя смысла и ясности в жизни. Смысл такой, чтобы настоящий, чтобы он не был внутри замкнутого круга: нет денег – заработал – купил хрень – на сдачу покушал – нет денег. Хочу, чтобы было что-то выше всего того, что можно купить. И чтобы ясно все было, чтобы никто мне мозг не пудрил и не мутил. Чтобы люди мне всегда прямо говорили, что не так или что так. Ну, как-то так.

Протараторив это, Шелезяка развернулся и потопал к своему снаряжению, разложенному на песке. На его место стал радостный Пушок и, блестя глазками, начал желать:

– Я реалист и банально хочу денег, много денег. Потому что это универсальная свободно конвертируемая единица измерения счастья. Ведь если они есть, жить хорошо и легко. И чем денег больше, тем больше счастья себе можно позволить. Врут те, кто говорят, что счастье купить нельзя – оно просто очень дорого стоит. Еще я считаю, что загадывать желания стоит такие, чтобы они были реально достижимы. Так вот, я хочу первым закончить гонку на выживание, вот тогда и придут ко мне вполне реальные деньги. А это, согласно договору, двадцать вечнозеленых миллионов.

– Это твое желание, Пушок, Куб не исполнит. Оно совсем не катит, – попытался подколоть его Копченый. – Мы все уже решили на позапрошлом привале, что весь выигрыш складываем в кучу и поровну делим между участниками «прогулки».

– Когда это вы успели?! А где был я?! – ошеломленный Пушок явно не понял, что это шутка, и запротестовал против столь вероломного решения большинства, как будто эти двадцать миллионов уже были его собственностью. – Я не давал своего согласия на это! Почему я должен уступать кому-то свои деньги?! Я не буду… да пошли вы все!

По истерическому групповому хохоту мужчина наконец понял, что западлист-затейник отряда в очередной раз подловил его и выставил на смех его меркантильную натуру. За Пушком к черной громадине подошел смеющийся Береза. Он немного постоял у Куба, подавляя усилием воли извержение хохота, перевел дыхание и положил ладонь на холодную грань.

– А я хочу загадать глобальное! Чего мелочиться? Мне для себя ничего не надо! Хочу только, чтобы за державу обидно не было, чтобы все у нас жили, как при Союзе, чтобы старость уважалась, а молодость не борзела! Чтобы не лезла к нам всякая забугрянская гниль! Чтобы, кто к нам с чем, тот и от того! И тогда мы сами свою землю поднимем и цвести заставим! Вот так хочу!

Вечно дерганый и не в меру активный мужчина поднял правый кулак вверх под содрогнувший пространство шутливый групповой возглас «Но пасаран!» [23]23
  «Они не пройдут!» (исп. ¡No pasarán!) – лозунг, выражающий твердое намерение отстаивать свою позицию и намерения.


[Закрыть] и тут же схватил проходящего мимо плейбека. Максим ходил по берегу, поднимал крупные камни и подкладывал их под корпус станции, для ее большей устойчивости.

– Это чего ты такой кислый мимо проходишь? Или у тебя совсем нет желаний? – Береза подтолкнул его к Кубу, схватил за руку и прижал ее к поверхности артефакта. – Желай давай!

– Ой, мне бы побыстрее с плеч сбросить эту мою громадину, так она меня уже измучила. Отдохнуть хочу и поспать подольше, чтобы никто не мешал и никуда не надо было идти.

– Да ладно тебе, загадай что-то нормальное, ну, там, как Юрчик: миру – мир, врагам – могилу, – отозвался Шелезяка.

– Я просто не верю во все эти глупости. Я уже давно понял, что нужное человеку благо не может достаться просто так, на шару. Надо честно работать, вкалывать, итолько тогда все будет хорошо, – отмахнулся от своих желаний Максим.

– Ну, а вдруг это правда?! Загадай на всякий случай. От тебя же кусок не отвалится! – наседал на угрюмого трудягу Береза.

– Нет, я сказал! – раздраженно гаркнул плейбек, выдернул руку из-под ладони назойливого мужика и отправился дальше собирать камни.

– Ну, как знаешь…

Следующим к Кубу подошел Смол, окинул беглым взглядом всех окружающих, которые с интересом ожидали, что же загадает этот молчаливый и серьезный дядька.

– Мужики, без обид. У меня желание есть, но я его про себя загадаю. Это личное и оно вам не надо.

Смол коснулся ладонью черного глянца поверхности, молча простоял пару минут и освободил место. Следующим был самый молодой член отряда – Корсар. Парнишка добродушно улыбался даже сейчас, после столь долгого и утомительного перехода.

– Хочу загадать счастья для всех. – Он ненадолго задумался и добавил: – Дармовое счастье, а не за свободно конвертируемые единицы. А еще пусть будет так, чтобы после этого люди не сохли от зависти, глядя на счастье других.

От каких-либо комментариев или шуток над этим странным желанием парня вся компания воздержалась. С одной стороны, их поражала наивность юноши, а с другой – каждый-то загадывал что-то лично для себя, а не для всех. И даже Береза на самом деле загадал желание исключительно для себя. Просто это его желание касалось окружения, в котором он хотел бы жить лично.

– Давай, Виталик, хватит нас снимать. Иди, загадай чего-то! – Корсар обратился к видеооператору, который устал не меньше всех остальных, но остался предан любимой работе.

– А мое желание прямо сейчас осуществляется! – подал голос оператор, не отрываясь от видоискателя камеры.

Мужчина, продолжая снимать, приблизился к Кубу. Неестественно вывернув руку, чтобы и здесь выдержать красоту в кадре, он положил ладонь на черную глыбу.

– Я всегда хотел снять нечто такое невероятное в самом невероятном месте. И вот я здесь – в сердце Зоны, у Куба. Что может быть круче?! А на потом хочу загадать, чтобы я в будущем снял нечто более крутое, нечто такое, что… чтобы все, кто будут смотреть эти кадры по ящику, реально офигевали, сколько бы раз это ни смотрели. Ну и чтобы все знали, что это снял я. Это и есть мое скромное желание. Ну, кто там следующий?

– А можно у него заказать м-м-м… новую жизнь? – прозвучал задумчиво-мечтательный голос агента безопасности. – Но не так, чтобы все дальше было в елку и зашибись, а так, чтобы совсем-совсем новую. Чтобы и память новая, и сам другой в другой стране… чтобы семья там какая-то… Это возможно?

– Хм… а почему, собственно, невозможно? – вопрос Сергея немного озадачил Лангуста, он замер и стал почесывать головушку редуктором, который собирался прикрутить к компактному баллону со сжатым воздухом. – Месяц назад ты считал невозможным многое из того, что увидел за время этой ходки. «Невозможно» – слово, придуманное с одной целью: чтобы человек качественнее занимался самоограничением. Дерзай, загадывай!

– Ну, тогда и я про себя загадаю, хорошо? Никто же не обидится? – Лейтенант стянул с кисти любимую американскую перчатку «Mechanix» и коснулся инопланетной штуковины.

Последним загадывал свое желание Егор. И казалось, что он не загадывал, а привычно играл на камеру, пытаясь держать свой имидж и желая вызвать симпатию у большинства телезрителей:

– Я не понял, как это так получилось, что в Зоне у легендарного Куба собралась жалкая кучка лузеров? Да вы только послушайте, чего вы поназагадывали! Я просто уверен, что где-то в своих космических бесконечностях сидят пришельцы, слушают все через этот «черный квадрат Малевича» и ржут, катаясь по полу! Единственный из вас правильно загадал желание Виталь. Дай пять!

Егор подскочил к камере и за кадром хлопнул ладонью о ладонь оператора.

– Конечно, стоит исключить мелкого – Корсара, желание которого и не желание вовсе, а какая-то юношеская утопия. А так все ваши «хочухи», дорогие мои, конкретно попахивают дерьмецом из прошлого. Ну разве так можно? Прошлое – это то, что, пардон, естественным путем уже вышло из нашего организма! Зачем же рыться в фекалиях? Жить нужно исключительно настоящим и будущим! Оставьте вчерашний день во вчерашнем дне. Нужно всегда быть в позитиве, смотреть вперед и помереть с улыбкой на морде лица! А все дурное посылать на четырнадцать градусов и двадцать четыре минуты южной широты и семьдесят один градус семнадцать минут западной долготы!

– Что это за место такое? – зашумели одинаковым вопросом все вокруг.

– А GPS вам в помощь, любознательные вы мои! – Егор не ответил, а лишь коварно улыбнулся.

– Да ладно тебе! Распелся тут, понимаешь. Виталь, выключи камеру, пусть он опять нормальным станет, – начал его подкалывать Копченый. – Или погоди, не выключай, пусть нам покажет, как загадывать нужно!

– Смотри и учись! Значит, так, мое желание. – Егор театрально водрузил руку на холодную черную поверхность. – Я хочу!..

И тут «Остапа понесло»… Егор начал выдавать такое, чего желать и о чем думать нормальный человек явно не мог. Ясное дело, что он сейчас старался на камеру, но излияниями своей цветистой и, в принципе, пустой речи он заставил отвиснуть челюсти большинства из присутствующих. Такие эксклюзивные хитросплетения откровенного и лицемерного бреда могли выдумать лишь за большие деньги строчилы публичных спичей из высших аппаратов правительства. После десятиминутной торжественно-громкой речи никто так и не понял, чего же именно пожелал Егор, но у всех явственно зародилось стадное желание закричать ему фанатичное «Ура!» и начать аплодировать стоя.

Лангуст честно дослушал выступление до конца и только потом стал смеяться и хлопать. За время спича проводник успел собрать из деталей свой компактный акваланг, развернул и собрал в жесткую конструкцию «ласточкины хвосты» ласт и запаковал в герметичный обтекаемый контейнер со стеклянными окошками какие-то приборы и свою небольшую любительскую камеру.