Текст книги "Игры с запредельным"

Лангуст лишь махнул рукой, назначил первых дежурных и подошел к агенту безопасности.

– Ну, что там опять? – тихонько спросил он у Сергея.

– Что-что? Все то же. – Служивый поднял прикрепленный к шлему ПНВ и повернулся к сталкеру: – Говорил же, зря ты того кедра не сковырнул. Мне кажется, он до сих пор за нами прет. Но теперь, хай меня ранят, но я не полезу в Зону на ночь глядя в войнушку играть.

– Вот, блин! Ладно, я пойду и разберусь, что к чему, а ты пригляди за всеми остальными, чтобы не лезли за пределы лагеря. И это, совет тебе добрый – смени ПНВ на тепловизор.

– Умный, да?! – кинул Сергей в спину уходящему всумрак проводнику и сам себе тихо под нос добавил: – Что из снаряги дают, то и беру. А на официальную зарплату не разгонишься…

– Куда это он? – тут же к агенту подошел Егор с камерой.

– По своим сталкерским делам, – туманно ответил Сергей.

– Интересно, по каким?

– А мне-то как интересно… – лейтенант опустил ПНВ и стал наблюдать за крадущимся по Зоне Лангустом.

– Тогда я за ним схожу и тихонечко гляну на эти дела. – Егор отправился следом за проводником.

– Стой, дурак! Сдохнешь же в темноте! – зашипел ему вслед агент.

– Не бойся, у меня в камере есть режим ночного видения, режим тепловизора и еще с десятка два наворотов, – тихо ответил Егор, припал к окуляру и стал высматривать, запоминая, какой извилистой тропкой идет сталкер.

– Давай-давай, – пробубнил себе по нос Сергей. – Вся эта ходка началась через задницу. Хреновая примета. Может быть, без тебя все это говенное шоу накроется и мы вернемся. Эх, стремно как-то… старею, что ли?

* * *

Ну, вообще нет слов! Как говорится, здра-а-авствуйте, бесценная Катерина Матвеевна … Смотреть на это и не материться невозможно! Стали кучкой на открытом месте, придурки, костер жгут. Любые местные разбойники с минометом враз весь этот цирк накроют и на трофеи растащат.

А я сразу Петровичу сказал, что ничего хорошего не выйдет, если вместе с этим сбродом буду к Разлому пробираться. Лучше будет на расстоянии держаться и следом за ними по проверенной тропе идти. Чем черт не шутит, а вдруг этот сталкер их и вправду до Разлома сможет довести? Я, конечно, и сам бы смог дойти – как-никак, майор госбезопасности, прикрепленный к МКЗП. Но на этот раз ставки в игре слишком велики, и уже двое наших лучших ребят неизвестно от чего в этой Зоне протухли. Рисковать сейчас позволено лишь тогда, когда совсем не будет выбора. А пока присмотрю за этими придурками, может быть, даже помогу им чем-то со стороны – пушечное мясо стоит поберечь до поры.

И по ходу, проводника они нашли толкового, столько полезного этим оленям уже рассказал. Даже я много нового узнал! Нужно, кстати, почаще заходить на каналы личных камер этих придурков, и пусть они дальше думают, что их линии зашифрованы. А здорово я все же с передающей станцией придумал! На черта мне самому эту громадину тащить, если ее можно в качестве подарка преподнести этим клоунам, и пусть сами тащат. А я к ней буду удаленно подключаться и в пакет отправляемых ими данных незаметно ввинчивать свои отчеты.

Вот болваны студийные, хороши шоу-тушки хреновы, вроде интеллигенты, а не знают, что бояться нужно «дары приносящих». Или они думали, что им это все оборудование за красивые глазки подарили? Знайте, любители бесплатного сыра, я здесь главная фигура! А вы все – мое хреновое прикрытие и жирная связка отмычек…

Глава 8
Реальность и аномальность

Безветренная ночь до краев наполнилась звуками, многоголосой симфонией хаоса. И первая скрипка здесь принадлежала явно не сверчкам. Хотя, кто знает, может быть, самые громкие посвистывающие завывания, доносящиеся отовсюду, издавали именно те мутанты, которым сверчки были в некотором роде родственниками. Но такое обилие душераздирающих звуков уже совсем не пугало. Больше бы напрягал и выкручивал нервы один-единственный вой любой из этих ночных тварей, но – на фоне гробовой тишины.

На узкой горной террасе, возвышающейся над изрубленными землями, потрескивая, горел костер. Вокруг него сидели люди, они что-то рассказывали друг другу и негромко смеялись. Народ уже вдоволь налюбовался специфическим зрелищем ночной Зоны. Два человека стояли в дозоре, по обе стороны узкой полосы выступающей породы. Точнее, не стояли, а сидели на валунах, с завистью поглядывая на тех, кто сейчас у костра черпал кружками бренди из канистры со срезанным верхом.

На самом краю террасы на корточках сидел Егор, стараясь не заслонять видеокамере открывающийся вид на холмы и низины. Для любого телезрителя, независимо от того, к какой прослойке общества он принадлежал, зрелище было воистину завораживающим. Подобное невозможно было увидеть, услышать, ощутить кожей в любом другом уголке Земли. И чтобы узреть все то, что сейчас попало в объектив камеры, не достаточно солидной суммы в счет оплаты услуг проводника. Еще нужно на все время пребывания в Зоне оставить огромный, для многих попросту неподъемный, залог – свою собственную жизнь.

Плотные грязные облака практически полностью заглушили свет луны, а на полотно кромешной тьмы сейчас были наляпаны разнообразные цветные пятна и кляксы, вызванные взаимодействием зон измененного пространства с физикой земной реальности. Границы ИФП переливались одними цветами, в то время как их внутренности пульсировали совсем другими, неразличимыми днем, оттенками. Даже в небе можно было заметить тусклые цветные пятна аномальных зон, скрывшихся в толще облаков.

И этот невероятный холст, написанный толпой невидимых художников-абстракционистов, дышал, шевелился, местами конвульсивно содрогался – жил своей невообразимой аномальной жизнью.

Внезапно между двумя голубоватыми «мыльными пузырями» размером с железнодорожные цистерны проскочила злобная спаренная молния. Разряд, пронзивший несколько километров пространства, на миг перечеркнул все краски ночи ослепительной вспышкой и заставил нервно содрогнуться даже оператора с камерой.

– Эх, блин! В этот раз намного сильнее рубануло! – Даже Егор от неожиданности подскочил на месте. – Немного отвлекаясь от темы, замечу, что вы сейчас увидели в действии одну из тех многочисленных смертельных опасностей, под которыми мы здесь ходим каждый день. Эти аномальные области наш проводник называет «кондерами». Их название, видимо, происходит от слова «конденсатор». Но, вопреки логике и классической физике, эти огромные «конденсаторы» разряжают накопленную энергию не в землю, а друг в друга, оттого вы и наблюдали не одну, а целых две молнии. И теперь представьте себе, что будет, если наш отряд вдруг окажется между этими двумя «кондерами» в момент их разрядки!

Егор сделал многозначительную паузу, а дальше снова стал чесать языком, создавая шумовой фон для видеоряда, от которого никто из сжигаемых любопытством телезрителей сейчас не мог оторвать взгляда. Ведущий в очередной раз напомнил, что этот прямой эфир является последним, ибо завтра отряд пересечет так называемую «шумовую сферу», и мощности станции уже не будет хватать для длительной передачи стабильного сигнала. Впредь единственной возможностью донести до телезрителей хоть какую-то информацию будет лишь быстрая отправка сжатого информационного пакета через мощный «пробивной» импульс. И для того, чтобы обеспечить необходимую мощность импульсу, специальные батареи станции будут целые сутки копить свой заряд, а выплюнут его без остатка всего за несколько минут трансляции.

Оператор подал Егору условный знак, информируя, что прямой эфир через несколько минут закончится и ему следует постепенно закруглять свою мысль и начинать прощаться с телезрителями.

И в этот самый момент внизу между холмами раздался хлесткий постреливающий треск. Шум нарастал и становился интенсивнее, а через несколько секунд вдруг ярким пламенем вспыхнули трава и кустарник. Оператор поспешил сфокусироваться на этом огненном пятне, которое стремительно разрасталось, быстрее, чем смог бы распространяться огонь в безветренную погоду. И тут же из-под земли появилось и полезло вверх нечто ярко-рыжее, похожее на сгусток магмы или кусочек Солнца со щупальцами протуберанцев. В один миг безлунная ночь отступила, и ее место занял огненный рассвет. Встревоженные ночные твари смолкли и забились в свои норы, пережидая восход аномального солнца.

– Вы видите это?! Посмотрите, ослепительный день глубокой ночью, такое возможно только здесь! – восторженно выкрикнул Егор. – Неизвестно откуда, но наш проводник знал, что мы сегодня увидим это воистину удивительное зрелище. Он обещал показать нам и вам, дорогие телезрители, «ночное светило». И он сдержал свое слово! А если верить его словам, то это зрелище – ничтожный мизер из того, что нам с вами еще предстоит увидеть в этом невероятном и загадочном месте, в этом невообразимом запределье, в Зоне Три-Восемь. И в оставшиеся минуты нашего последнего прямого эфира я хочу просто помолчать и вместе с вами насладиться этой несравненной феерией. Оставайтесь с нами и следите за дальнейшим развитием событий!

Под восторженные возгласы всех членов отряда, сгусток рыжей плазмы медленно воспарил в облака и, шипя, утонул в них. Еще десять минут рыжий свет, приглушенным мутным плафоном облаков, падал на холмы и горы, но постепенно его интенсивность сошла на нет, и ночь вновь наполнилась своими привычными красками и звуками.

– Ну и как наш последний эфир? – спросил Егор у оператора, когда тот опустил свою камеру по завершении трансляции.

– Это что-то! Подобного в прямом эфире еще никто никогда не показывал. Если даже меня дрожь пробирала, то те, перед ящиками, и подавно потухли, – ровно, без каких-либо оттенков эмоций констатировал оператор.

– Ладно, потопали к костру, можно опрокинуть заслуженный стаканчик и попробовать заснуть, – ведущий махнул рукой и отправился к радостно гудящей компании.

Как только Егор и Виталий подошли к огню, подогретые спиртным веселые игроки тут же поднесли им наполненные до краев «штрафные» кружки.

– Мне, конечно, завтра вас на себе не тащить, – ведущий окинул взглядом наполовину опустевшую канистру, – но не кажется ли вам, что поутру наступит наша очередь «пугать Зону» под кустами и деревьями? И еще, кто-то должен будет ночью сменить дозорных.

– Не бойся, начальник, – махнул рукой слегка окосевший проводник, – я все предусмотрел. Перед выходом запасся полным набором «атомного риса». Красный, синий, зеленый, фиолетовый, что хочешь, имеется! Акрасный рис…

– Красный рис – антиполицай, спирт и прочую дурь из крови выводит, от похмелья помогает, борется с отравлениями, – перебив Лангуста, затараторил Егор. – Синий – ускоряет метаболизм, способствует быстрому заживлению послеоперационных ран и оказывает действие, подобное энергетикам. Зеленый – заменяет обычный рис, но по калорийности идет в пропорции один к пятидесяти.

– Да, и я это знаю! Так и есть! Точняк! – тут же загалдели сидящие вокруг костра, несколько удивив сталкера своей осведомленностью.

– Или ты нас уже совсем за идиотов держишь? Современный человек в аномальных культурах разбирается не хуже, чем в своей наручной планшетке. – Ведущий, продемонстрировав хорошее знание матчасти, поднес кгубам кружку и, под одобрительный галдеж игроков, опустошил ее.

Местный бренди хоть и был с несколько разбавленным градусом, но «по мягкости» мало чем отличался от теплой июльской водки. Тем не менее Егор поглотил это пойло не перекривившись и решительно отказался от протянутого стаканчика «запивайки». Ведущий лишь взял с пенька колечко нарубленного маринованного огурца и захрустел им, подсаживаясь к огню.

– Единственный «атомный рис», о котором я ничего не слышал, – это упомянутый фиолетовый, – продолжил он тему разговора.

– Так вам он, в большом мире, и не нужен, вот и не закупают его большие барыги. А если и закупают, то используют не по назначению. Он как бы радиацию абсорбирует и выводит из организма, но побочку неприятную дает. Спустя некоторое время после его приема твоим лучшим другом станет унитаз, а в нашем случае – любое укромное местечко, которое голой попой не напугаешь.

– Ага, знакомая тема! – подал голос виновник этой импровизированной вечеринки – Шелезяка. – Мы так по-молодости перед экзаменами в университетской столовой диверсию устроили. Смололи этот рис в пыль и сыпанули его на кухне в супы, каши и компоты. Ох, видели бы вы, как покрасневшие профессора объясняли таким же выпуклоглазым студентам, что им в туалет без очереди положено!

Пространство вокруг места стоянки содрогнулось от коллективного ржания. Рассмеялись даже трезвые и грустные постовые. На мгновенье смолкли ночные твари, услышав неизвестный им «рев» таинственного многоголосого мутанта.

– А нельзя ли его одновременно с красным рисом принимать? – задал волнующий его вопрос молодой человек в иностранном камуфляже, который уже успел от остальных игроков получить шуточное прозвище Пушок. – Как я понял, он желудок и кишечник попускает.

– В корень зришь, – одобрительно кивнул проводник. – Можно, но это будет несколько дорого. Красный и без того недешевый, а с фиолетовым рисом его нужно будет три порции утоптать. Накладно это по деньгам, как для среднего сталкера.

– Ну, у меня этого добра пока хватает… – несколько горделиво заявил Пушок и хотел еще что-то добавить, но его быстро оборвал проводник:

– Вот и радуйся, но бабки побереги!

– Чего их беречь? В любом случае каждый из нас на финише получит не меньше половины лимона. А первым трем вообще лафа будет, – огрызнулся игрок, делая вид, что изучает примочки своей «М-ки».

– И это хреново! – неожиданно для всех сделал резкий выпад боец службы охраны периметра. – Вы не маленькие детишки и должны хоть немного соображать. Если кто-то сорит большими деньгами, то нужно сразу понимать, что разыгрывается серьезная партия, деньги в которой абсолютно ничего не стоят, а ставки куда выше жалкой кучки человеческих жизней. Поздно я узнал, сколько всем вам обещано за это «шоу». А так бы хрена с два подписался идти с вами.

– Ты это, Сережа, ерунды-то не болтай. – Егор несколько смягчил грозное ворчание служивого. – Ты, дорогой, совсем от цивилизации отстал. Для шоу-бизнеса, конечно, это деньги далеко не малые, но и не самые большие. Если бы ты знал, какие средства вращаются в этой сфере хотя бы в той же Франции…

– Мы не Франция, мы – Россия. Не сравнивай сытых лягушатников, не знающих, на какое извращение им потратить излишки бабла, с полуголодными мужичками, хранящими под матрасами если не «калаш» или двустволку, то остро заточенный топор. Мы живем разным, ижизнь меряем иными мерками.

– Что-то на тебя, Сережа, алкоголь действует совсем не в ту сторону, – заметил ведущий.

– Наверное, потому, что я его не пил, – отрезал служивый и достал из рюкзака походный примус, банку с молотым кофе и турку.

– А давай мы это сейчас исправим, приятель? – Лангуст тут же зачерпнул кружку бренди и протянул ее Сергею. – Сделай мне одолжение, выпей и расслабься. Нам с тобой работка предстоит серьезная, и если выпадает шанс снять напряжение, то шанс этот нужно сцапывать на лету. Я тебе обещаю – живыми до Разлома дойдут все, и ты в том числе. Так что давай, сделай мне любезность.

Агент безопасности неуверенно взял кружку, понюхал содержимое, перекривился и опрокинул все в себя.

– Хрен с вами! – Сергей запил водичкой, сложил назад свои кофейные принадлежности и зачерпнул кружкой еще одну порцию бренди. – Не берите дурного в голову. Это я о своем печалился, вот и вызверился.

– Угу, как в мультике: «Я почему вредным был? Потому что у меня велосипеда не было. А теперь я сразу добре-е-еть начну!» – тут же отпустил невинную шутку один из игроков.

Пространство в очередной раз содрогнулось от группового хохота, и опять ненадолго притихли мутанты, заслышав звуки, издаваемые хищниками, возможно, самыми опасными в округе.

Дальше неспешная беседа у костра скрашивалась анекдотами и смешными историями. Спать в первую ночь в Зоне почему-то не хотелось, а тем для разговоров отыскалось множество. И вот, после очередного черпания из канистры, в Егоре вдруг проснулся шоумен. Он подал знак оператору, тот незаметно включил камеру и поставил ее на камень так, что в кадр попала вся компания, сидящая у костра.

– А расскажи нам немного о себе как о человеке, а не как о проводнике, – ведущий попытался вытянуть из сталкера немного откровения. – Мы тут все над своими обычными жизнями потешаемся, а ты молчишь. Думаю, не только мне любопытно, какие они люди, живущие в этом нереальном мире Зоны?

– Нереальном?! Шутишь, что ли? – Подогретый спиртным Лангуст охотно пошел на контакт и даже попытался пошутить. – Вот я сейчас столкну тебя в какую-нибудь яму со «студнем», и там ты коллоидному газу будешь объяснять, что он нереален.

– Я не это хотел сказать. То, что сейчас вокруг нас, все реально существует – это факт. Но все это явно ненормальное, исковерканное, измененное, искусственно созданное пришельцами. Все это не от Матушки-Природы. И мне вдруг стало интересно, во что превращается человек, окруженный всем этим? Как уродует и коверкает «созданных по образу и подобию», так сказать, некий параллельный мирок, к которому этот самый Образ не прилагал акта своего творения?

– Уродует, говоришь?… А вы, значит, живете в мире, который акт творения самого бога?! – тут же сердито огрызнулся Лангуст; слова Егора его сильно задели. – Открой глаза, дружище! Я живу хоть и не в самой лучшей, но в реальности, в то время как большинство из вас по уши погрязли в иллюзии. На самом деле это не я, а вы живете в огромной аномалии, которая поглотила почти весь мир. Это вы постоянно находитесь в исковерканном пространстве, которое медленно изменяет и вас самих… Уродует, как ты выразился.

– Погоди, ты о чем? – ведущий неуклюже скрыл свою улыбку, поняв, что его слова добились должного эффекта, но сам он честно не понимал, о чем сейчас говорил сталкер.

А проводник как будто ожидал этого вопроса. Он набрал побольше воздуха в легкие и на одном дыхании выдал, видимо, давно накипевшее и много раз обдуманное:

– А о том самом! Все вы с детства погружены в нереальный искусственный мир с абсурдными и неизвестно кем придуманными законами. И вам каждый божий день, как лабораторным собачкам, прививают самые неестественные и чудовищные условные рефлексы. Взять хотя бы рефлекс – ходить на работу, которую вы люто ненавидите! Это же больным на голову нужно быть, чтобы каждый божий день добровольно делать то, чего не хочешь делать, насиловать себя! А рефлекс – выше всего сущего ценить ничего не стоящие фантики, рефлекс – уважать и целовать в зад самую последнюю тварь с бо´льшим количеством этих фантиков, и главный укорененный рефлекс – всю свою жизнь профукать так, что от вас ничего на этом свете не должно остаться, кроме «достойной» замены – очередного поколения живущих зря. И даже такие элементарные вещи, как понимание того, что «хорошо», а что «плохо», сами вы не выбираете. Их вам тупо назначают из уст предварительно обработанных родителей и первых школьных учителей, а потом, при надобности, корректируют картинкой с экрана телевизора и «умными» речами авторитетов той социальной прослойки, от которой вам комфортнее получать установки. И в один прекрасный момент все это говно берет верх над вашим «Я», над вашей сутью… А мы все думаем, что зомби – персонажи дешевых голливудских фильмов!

– Ой, вот только не нужно нас всех лечить! – Слова сталкера всерьез задели Егора. – Знал я одного такого, который талдычил про зло социума, цивилизации и технического прогресса, а сам ходил с кардиостимулятором, искусственной почкой и лаптоп из рук не выпускал – постоянно с кем-то чатился по сети. Вот скажи, разве не эти самые фантики, которые типа ничего не стоят, ты получишь в результате за свои услуги проводника? Если это пустышки, так может, и не платить тебе вовсе? Веди нас бесплатно!

– Я уже говорил, что существуют несмертельные аномальные зоны, которые можно и нужно использовать своим целям во благо, – уже более сдержанно ответил Лангуст. – Так вот тут примерно тот же принцип. И вообще! Чего ты ко мне прикопался?! Я что, не человек? Не могу, выпимши, пофилософствовать? Забей и выпей со мной!

– И все равно, я чувствую себя каким-то… незаслуженно обосранным. Я требую сатисфакции! – Егор зачерпнул кружкой бренди и стал шуточно целиться через ее неровный ободок, как из пистолета.

– Та ладно тебе, я это все говорил не из желания задеть или обидеть, – стал оправдываться сталкер, подняв свою кружку. – Сам такой нехороший, и еще не скоро выкручу из головы последний чужеродный «саморез». Но, может быть, именно здесь, в Зоне, у вас вдруг получится, как однажды у меня, взглянуть просветленным взглядом на чистую реальность. На реальность, которая останется даже после того, как погаснет последний экран телевизора… потухнет последняя электрическая лампа.

Егор и Лангуст чокнулись и выпили, а вместе с ними хлебнули бренди и остальные мужчины. Но после этой пьяной словесной перепалки над сидящими у костра неожиданно нависла задумчивая тишина.

– Что-то как-то все поднапряглись, – вымолвил Лангуст, нарушив затянувшееся молчание. – А давайте лучше поиграем в интересную и полезную для всех нас игру – «Узнай соседа». Наш путь только начался, и, действительно, не будет лишним узнать, что представляет собой каждый из нас. Значит так, все убрали свои черпаки в сторонку! Я набираю кружку и передаю ее соседу справа, он отпивает, рассказывает что-то о себе и передает дальше. Ну, поехали!

Сталкер зачерпнул из канистры золотистый напиток и протянул его соседу, Дмитрию, который очень не любил, когда его называли по имени.

– Раз-раз, меня хорошо слышно? – Дмитрий, шутя, произнес слова в кружку, как будто в микрофон. – Меня зовут Дед, эС-Дед. Но я совсем не против вновь придуманного мне погоняла Шелезяка. Хочу сразу расставить все точки над «Ё». Для любителей коверкать мои прозвища и называть меня по-своему действует накопительная система штрафов. Я буду молча все это терпеть и делать вид, что не обращаю внимания, но счетчик будет крутиться. И как только проштрафившиеся наберут сто пунктов по шкале «борзометра», им будет так же молча выписан «хэдшот»[14]14
  «Хэдшот» (от англ. headshot) – выстрел в голову.


[Закрыть] из моей СВУ-хи. Аминь!

Шелезяка шумно выдохнул, сделал щедрый глоток бренди и передал кружку соседу, широкоплечему плотному мужику, даже во время еды не выпускающему из рук громадину РПК.

– М-да, хорошенькое начало, – мужик с бородкой Гордона Фримена на суровую заявку соседа отреагировал лишь легкой улыбкой, – продолжу в том же духе. Я, как вы уже знаете, Гарик Копченый – это фамилия такой. Имне абсолютно наср… безразлично, как вы меня будете называть, можно Копченый, можно Игорь. Можно и засранцем звать, но произносить слово «засранец» нужно сявно выраженными интонациями глубокого уважения, ибо любые проявления неуважения к своей персоне буду жестко пресекать, не откладывая, как Шелезяка, в долгий ящик. Мое отношение к жизни приблизительно можно понять по моему выбору оружия. Я считаю, что у реального мужика должен быть большой тяжелый пулемет, чтобы он мог гордо и во весь рост идти по жизни напролом и брать все, что ему необходимо. И всего должно быть много, как выпивки сейчас, – полумер не признаю. Как говорится: «Big gun – big fun»[15]15
  Здесь: «Больше пушка – больше веселья!» (англ.).


[Закрыть], а остальное все… Огонь!

Копченый резко дернул рукой и направил поток бренди в область своего рта. Часть выпивки, естественно, не попала в распахнутую пасть и щедрыми потоками стекла по его бороде.

– Ха, мужи-и-ик! Респект! – Шелезяка по-дружески пожал Гарику руку после того, как тот небрежно вытер рукавом свое лицо.

Дальше сосуд перекочевал в руки жилистому лысоватому мужичку, который только что примотал черной изолентой к рожку своего АКМ-а второй рожок. Внешне это был такой себе средний мужчина среднего класса среднего городка со средним населением. Но за этой невзрачной наружностью скрывался весьма активный и целеустремленный человек, в крови которого, казалось, постоянно зашкаливал уровень адреналина.

– А что я?! Я – как я! – Глаза мужчины растерянно забегали оттого, что на него сейчас уставились все, кто сидел у костра. – Батя с мамкой окрестили меня Юркой, а народ с какого-то перепугу дал вместо имени погоняло – Береза. Ну, Береза – так Береза. Притворюсь, что это мой позывной на время «прогулки». А вообще, я бы с вами в разведку не пошел бы. Ну, по крайней мере, с большинством из вас. И это не потому, что я вам не доверяю, а точнее – не только поэтому. Просто я привык все делать сам, чтобы самому отвечать за все свои поступки и никого не винить в случае ошибки. Скажу вам откровенно – мне проблем хватает и со своими тараканами в голове, и нет у меня желания еще и чужих «насекомых» пасти. Ну, будьмо!

Юрий опрокинул в себя остатки из кружки, зачерпнул новую порцию алкоголя и протянул емкость невысокому парню. Этот молодой человек невольно стал объектом насмешек со стороны всех остальных членов отряда, на фоне которых он сильно выделялся своим британским камуфляжем, американской винтовкой и прочим «ненашим» снаряжением. А за свое некомпанейское поведение и чрезмерную брезгливость парень с лету получил обидное прозвище Пушок, от которого всячески пытался избавиться. Но пока его усилия не увенчались успехом, поскольку остальные игроки негласно определили Пушка в разряд клоуна отряда. А прозвище у клоуна обязано быть смешным, тут уж ничего не поделать.

– Напомню, что зовут меня Сергей, – парень брезгливо вытер салфеткой ободок кружки, готовясь отпить из нее. – Но можете меня называть Морпех или Броненосец…

– Ага, щаз! Как-как, «Бронетемкин Поносец»?! Какой там Морпех?! Может, лучше Морпшик?! Пушок – твое погоняло! – тут же начали смеяться и прикалываться над бедолагой все, кроме ведущего.

– Что такое?! Вас разве перебивали, когда вы говорили? И почему вы все мне тыкаете?! Мы с вами «Хеннесси» на брудершафт не пили! – обиженно насупился Сергей и попытался найти поддержку у единственного человека, кто над ним сейчас не смеялся: – Ну, хоть вы им, Егор, скажите, чего они так со мной?!

– Прости, Сереженька, но по правилам я не могу вмешиваться и влиять на взаимоотношения участников внутри группы игроков, – ведущий сдержанно улыбнулся иразвел руками.

– Понял, Пушок? Влиять никто не может! Так что быть тебе Пушком-боевым покемоном до самого финиша! – Посреди симфонии ночных звуков в который раз звонко бахнули ударные тарелки группового хохота.

– Да ну вас на фиг! Пейте сами это пойло! Чем с вами здесь выпивать, то лучше всю ночь в дозоре простоять! Пойду, Жеку сменю.

Обиженный молодой человек небрежно поставил кружку бренди на камень у костра, расплескав часть содержимого, и отправился к одному из скучающих постовых. Обрадованный парнишка, которого все дружелюбно называли Жекой, тут же засеменил к огню. Закинув АКМ за спину, он подсел к костру, быстро поводил ладонями над языками пламени и сразу вцепился в бесхозную кружку.

– Чего это с ним? – худощавый молодой человек с чистым юношеским взглядом кивнул в сторону недовольного Сережки. – Опять обидели? Некрасиво это как-то.

– Вот только не гундось здесь, защитник обездоленных, несчастных, убогих, ущербных, стерилизованных и… кого я забыл? – тут же отшутился Копченый.

– Я серьезно! Кончайте страдать фигней! – немного вспылил парень. – Нам всем не один день под смертью ходить, и этот самый Пушок не раз будет каждому из нас спину прикрывать.

– Ты не ерепенься, Жека, – тихонечко сказал тезка Пушка, агент безопасности. – Такое отношение к себе он заработал своим поведением. И поверь мне, покуда я здесь хоть призрачно, но все же отвечаю за безопасность отряда, никогда этому человеку не прикрывать нам спины. Аты чего это к кружке присосался? У нас здесь правило есть. Прежде чем пить, нужно о себе что-то рассказать.

– О’кей, – Жека на секунду задумался, – я, значит, люблю играть в «Корсаров» на компе.

Решив, что этого вполне достаточно, парень сделал большущий согревающий глоток из кружки, сцапал спенька бутербродик и колечко огурчика и, довольный, стал набивать себе рот едой.

– И это все? «Корсары, значит»? Тема цицек не раскрыта! – добродушно загалдели мужчины, умиленные непринужденностью и некоторой наивностью парня.

– А шего ефе? – произнес Жека с набитым ртом, удивляясь реакции окружающих.

– А ничего! Жуй-жуй, Корсар, согревайся! – махнул рукой агент безопасности и взял оставленную на пенечке кружку с выпивкой.

После этой ночи прозвище Корсар навсегда прилипло к парню, а сам Жека не особо тому противился, ибо это новое имя ему очень даже понравилось.

– Ну, теперь моя очередь! – чуток подобревший боец охраны периметра продолжил начатую у костра игру.

Серега был несколько скуповат на откровения и говорил в основном о своем детстве: как он однажды поймал на удочку рака и оттого был безмерно счастлив, как он летом куда-то интересно съездил. Однако после очередного круга, когда кружка вновь оказалась у него в руках, он поведал о том, что работает в службе безопасности периметра не по своей воле. Причин, по которым его сюда навечно сослал какой-то злобный генерал, он так и не открыл, но явно продемонстрировал, как он люто ненавидит своего начальника, некую большую шишку из отдела МКЗП России.

Оператор Виталик отказался и от спиртного, и от откровенных разговоров, сославшись на то, что ему нечего и незачем здесь кому-то что-то рассказывать. Егор же охотно поддержал посиделки и рассказал несколько баек о своих приключениях и о смешных случаях с участием уже похрапывающего на боку плейбека Максима.

Когда очередь доходила до сталкера, все мужчины слушали его истории, не перебивая и с открытыми ртами. Здесь у костра участники «прогулки» впервые узнали, что этого нелюдимого бродягу в нормальной жизни звали Костиком и был он когда-то самым простым инженером захудалого провинциального городка. Но жизнь его в нормальном мире была совсем кислой, и, лишь чудом попав в одну из Зон и там, столкнувшись с не припудренной иллюзиями реальностью, он понял, что больше не может так жить, не хочет так…

Из рассказов Лангуста стало ясно, почему отряд не пошел нахоженными тропами. Причин было две. Первая – сталкер всегда ходил один и предпочитал все опасности обходить стороной, не тратить зря патронов и не переть напролом. Вторая причина в какой-то степени проистекала из первой. Дело в том, что вокруг этих троп в Зоне пасется слишком много любителей легкой поживы, которых отверг большой мир. И здесь эти изгои, совсем потеряв страх, сбивались в банды и грабили караваны при любом удобном случае. И вообще, люди, по мнению сталкера, являлись самой большой угрозой в любой из Зон Посещения.