Текст книги "Рассвет"

Имея возможность своими глазами оценить весь масштаб средств, привлеченных к созданию Ретранслятора, я не мог поверить, что все это осуществлялось для проведения всего лишь одной акции. Причем ее конечной целью являлось убийство одного человека. И хотя я прекрасно понимал, к каким последствиям приведет данная смерть, но размах, с которым подошли к этому вопросу Джарганцы, в очередной раз заставлял усомниться в их адекватности.

Ну зачем им вообще лезть в это измерение? Им что, в своем места не хватает? Ну а их попытки замочить рыло в наше, выглядело уж совсем откровенной наглостью. Понять их логику казалось невозможно, а если учесть, что эти существа принадлежат совершенно иному миру, и браться не стоило. Несмотря на то, что война с ними длилась не одну сотню лет, живого Джорганца никто не видел ни разу, а потому и похвастать хоть сколько-то вразумительной информацией не представлялось возможным. Вот и разбери их, безумцы они или гении. Хотя, смутное предчувствие наталкивало на мысль, что к ним в равной степени применимы обе эти характеристики.

Контейнерный склад освещался скудней всего и разницы с тусклым освещением тоннелей практически не чувствовалось. Но момент, когда наш караван нырнул в объездной тоннель, оказался ознаменован наступлением полной темноты. Действительно, какой смысл заморачиваться с освещением, если здесь может и ездят не каждый день. Но следующий миг принес еще более неожиданный сюрприз.

Мод, установленный Амкером, с наступлением полной темноты включился автоматически. Если в двух словах это было общая голографическая схема окружающего, причем более мелкие детали прорисовывались по мере поступления информации со сканеров. В результате изображение, поступавшее на лицевой щиток, могло лишь порадовать своей реалистичностью.

Объездной тоннель, судя по плану, имел настолько изломанный характер, что казалось трудно предположить прохождение некоторых виражей без значительной потери скорости. Поэтому, бережно придерживая здоровой рукой лежавшую в люльке из плазмера раненую, я ожидал первых поворотов. Но на то она и карта, что там все маленькое, когда на самом деле все выглядит совершенно иначе. Поэтому первый же зигзаг вся колонна, словно слаженная стая, преодолела, не снижая скорости. Конечно, тянуло довольно ощутимо, но никаких внештатных ситуаций не отмечалось.

Но вместе с этим, неожиданно навалилась какая-то вялая усталость, больше всего схожая с апатией. Конечно, побегать за последние часы пришлось порядочно, да и ранение, кратковременно вогнавшее в организм в шоковое состояние, не могло не сказаться на общем тонусе.

– Отпускает, походу – сформулировал я основную причину столь угнетенного состояния.

Необходимо как-то взбодриться, ведь дорога займет массу времени, а расслабляться ни в коем случае нельзя. И что самое поразительное, Амкер излучал настолько жизнерадостный позитив, навеянный нашей крутостью, что непроизвольно приходило желание “залезть ему под шкуру”, чтобы поубавить его восторженную наивность. Похоже, молчать в этом состоянии он не умел, поэтому вскоре не найдя ничего лучше, задал вопрос:

– Ну и что дальше делать будем?

– Ехать будем – отрешенно ответил я.

Наблюдая сумбур в его эмоциях, я понял, что следующий вопрос он подбирал более тщательно. Возникновение беседы меня вполне устраивало, потому как путь предстоял неблизкий и скоротать его в интересной полемике выглядело наилучшим вариантом. Потому и выбрал этот мистически-пророческий имидж, ставя основной целью “закошмарить” оппонента. Но учитывая его научную подкованность, сделать это представляло возможным только на неизведанных для его прагматичного ума просторах фантазии. Но, несмотря на подавленный тонус, меня несло, в результате чего стоило ему засветиться очередным вопросом, как я уже нащупал ту базу, с которой и начну крушить основы его мировоззрения. При этом угрызений совести я не испытывал совершенно. Скучно, да и во всей этой переделке я оказался не по своей воле, а потому оставлял за собой полную свободу действий. Амкер наконец созрел для следующего вопроса и представил его результат на мое рассмотрение.

– А когда приедем? – спросил он.

Паузу, строго по Станиславскому, я тянул насколько мог. И только когда у Амкера начало создаваться впечатление, что я не расслышал или по какой-то причине игнорирую его вопрос, словно открывая многовековую мудрость, молвил:

– Там и видно будет.

Вновь оставляя его в одиночестве, отрешаясь стеной нечитаемости. По его эмоциям несложно было догадаться, что он рассчитывал на большее, и теперь оказался словно обманут в своих ожиданиях. Но судя по его эмоциям, так же становилось понятно, что успев изучить мою натуру, он знал, что этим все не закончиться. Поэтому терпеливо ждал, ну а я в награду за его сообразительность, не стал особо тянуть.

– Амкер, а ты не заметил, что в твоем лексиконе появились новые выражения? – с ходу огорошил я его своим вопросом.

– Я пытался разобраться с этим феноменом, но не единого подобного прецедента обнаружить не удалось, а потому посчитал аномальным отклонением».

Пока он держался, но не сумев ответить на мой вопрос, оказался вынужден в чем-то сдать свои позиции.

– Кстати, давно хотел спросить, а то сам ты на этот счет что-то не особо жаждешь меня просветить – а что со мной после Контр-акции произойдет? – задал я вопрос невинным тоном.

Он сдался. Невероятный поток эмоций, обрушенный моим вопросом, захлестнул не только Амкера, но и меня, не готового к подобной реакции с его стороны. Чувство вины и сострадания, понимание вынужденности подобных действий и ощущение отсутствия права на подобное обращение с личностью, как и многие другие потаенные сомнения, оказались извлечены из глубин его сознания. Но хоть он и привык нести ответственность за свои действия, и не раз задумывался об этом раньше, но все же являлся продуктом своей системы, против которой, как известно, не попрешь. Но я прервал его терзания, неожиданно примирительным и даже несколько душевным тоном заявив:

– Да я понимаю, что это означает конец нашего сотрудничества, потому что после проведения Контр-акции надобность во мне отпадет.

Смотреть на Амкера в этот момент было откровенно больно. Он являл собой настолько искренний образец раскаяния и сочувствия, что мне и самому захотелось избавиться от этого унылого фона.

– Но даже после того, как мы с тобой расстанемся, боюсь, что отделаться от меня окончательно у тебя вряд ли получиться.

– Это как? – моментально отреагировал Амкер на мое заявление.

– А я тебе своих “тараканов” оставлю – не переставая его шокировать, ответил я.

– Это что за тараканы такие? – с готовностью отходя от тягостной темы, откровенно заинтересовался он.

– Хоть и не по своей воле, но погостить в твой мозг я въехал на довольно длительный срок, причем со всеми тараканами, проживающими у меня “на чердаке”. А тараканы, это такая зараза, что если они у одного – они у всех.

– А какие они? – заинтересовавшись, угодил в расставленную западню Амкер.

– Да разные, я всех, наверное, даже и не помню – импровизировал я.

– Вот, к примеру, Юморист. Влазит всегда не вовремя, да и шутки у него дурацкие, только прав всегда, падла, в этом ему не откажешь. Или Пессимист, тот всегда предполагает наихудший вариант развития событий, причем с настолько неожиданной стороны, что порой диву даешься, откуда могла прийти настолько дикая мысль. Но если всеже подстраховаться в этом направлении, то процентах в тридцати случаев удается поразить всех окружающих своей невероятной прозорливостью – продолжал развивать мысль я.

– Ну, а что, нормальная братва, только как ты их оставишь, вдруг они с тобой…? – запнулся Амкер, все же задав вопрос, которого я уже ждал.

– Да они давно уже к тебе съехали – не обращая внимания на оплошность Амкера, продолжал ораторствовать я.

– Чего им в однокомнатной хатенке моего сознания делать, когда у тебя пятиэтажка Информатория на заднем дворе. Да и твоя хата для них предпочтительней, потому как мою халупу вскоре под снос пустят. Они же не дураки, поэтому давно у тебя обосновались, причем въехав основательно, со всеми пожитками в качестве излюбленных речевых оборотов, разместив их на полках твоего мозга. Так что гарантирую – скучно не покажется – то ли в шутку, то ли всерьез, подытожил я. Но тема продолжала свое развитие уже без моего участия, поэтому не унимаясь, я продолжил нагонять жути на Амкера.

– Главное с ними не спорить, потому что именно так с ума и сходят – озвучил я новую находку.

– А как же тогда с ними справляться? – ведясь на мой утомленный гон, не на шутку обеспокоился Амкер.

– Необходимо понимать, кто ты, а кто они, и сохраняя холодный ум, не позволять управлять собой тараканам – закончил я глубокомысленно, словно намекая на некоторую двусмысленность, заложенную в моих словах.

– А у меня, пожалуй, и свои есть – вдруг выдал Амкер, и по его эмоциям я понял, что он решил поведать мне какую-то очень сокровенную историю.

– Ну, с грехом пополам, процесс вроде пошел – удовлетворенно подумал я про себя, намереваясь немного повиснуть, пользуясь фонящим Амкером, чтобы не заснуть.

Время в ожидании боя всегда тянется невыносимо долго, но как это не парадоксально, пролетает незаметно. И вот уже близиться очередной этап нашего вояжа по тылам противника. Какие нас ждут впереди укрепления, информация с Робота, по понятной причине, сообщить не могла. Но имелись ключевые диспетчерские точки управления с главного сервера, и располагались они всегда именно вблизи укрепленных позиций. Такие, как пост на развилке и диспетчерская на складе. И следующая подобная точка связи с главным сервером означала очередной укрепрайон, причем уже непосредственно на подходе к Ретранслятору. Поэтому и защищена должна быть основательно, но какой именно вид заграждения предстоит встретить впереди, оставалось только догадываться. А потому, оставалось надеяться, что эта задача окажется по силам Тандозеру, для чего он собственно и был взят мною изначально.

Эта укрепточка располагалась максимально выгодно, потому как находилась в конце длинной, километра в два, прямой, позволяющей просматривать довольно большое пространство тоннеля. Так никого и не встретив за все время пути, я совсем этому не удивился. Чем, представляя собой легкую добычу, отбившись от стаи бродить по тоннелям, противник предпочел встретить меня там, где это окажется для него максимально выгодно – на специально созданном укреплении. Зато отдохнул немного, да и для раны покой являлся лучшим лекарством. Но близился конец пути, стало быть, руке вновь предстояло выйти на службу. Конечно, левая возьмет на себя основную часть нагрузки, но некоторые действия необходимо производить именно правой рукой. Поэтому, уже привычно не глядя, я отстегнул аптечку. Это являлось вынужденной мерой, потому как мое состояние теперь довольно отдаленно напоминало имидж того грозного захватчика, который я успел себе создать. К привычному комплекту стимуляторов я решил добавить конскую дозу обезболивающего.

– Не дай боли ни единого шанса – вспомнились слова из какой-то особо назойливой рекламы. Мысленно усмехнувшись, я отметил, что ситуация и действительно очень схожа, потому что в обоих случаях организм травился чуждой ему химией и это уже входило в привычку. В то время, как самому хотелось чего-то естественного и натурального, как в детстве, с собственного огорода за домом.

Когда, осторожно переступая через мокрые от утренней росы ряды картофельной ботвы, пробираешься к дыре в заборе, ведущей к реке. На протяжении нашего огорода имелось три обустроенных рыболовных места, но, несмотря на то, что “обрыв” находился дальше всех, рыбачить на “зорьке” я всегда ходил именно туда. Возвышаясь на вершине изгиба русла реки, он имел более отвесный характер берегового склона, полностью оправдывая свое название. Такое расположение позволяло просматривать оба рукава реки, но не это являлось решающим фактором моего выбора.

Именно отсюда лучше всего можно было наблюдать рассвет, являвшийся из правого устья сверху по течению. В отчаянно искрящейся ряби поплавок не просматривался абсолютно, но в этот момент он интересовал меньше всего. Стоя на вершине склона, я зачаровано наблюдал чудо рождения нового дня и каждый раз видел его словно впервые.

Сбросить с себя это наваждение оказалось невыносимо трудно, но как ни странно, справиться с внезапно навалившейся меланхолией помогла сделанная мною инъекция. Не признавать чудотворного воздействия этой гадости выглядело несправедливо, вот только брала она настолько жестко, что хотелось спрыгнуть с Драндулета и бежать рядом. Вместо этого, я решил заняться приготовлениями к бою.

Так удачно расположенный ящик позади кабины я давно окрестил “Рундуком”. Сейчас я вновь разместил на нем Ракетницу и ноутбук, с которого осуществлял руководство своей механизированной стаей. Тандозер, по прежнему двигался первым, но появляясь из-за поворота, мы на короткий миг оказывались различимы за его габаритами. А потому я сбил всю технику на минимальную дистанцию, в результате чего из-за поворота наша стая вынырнула плотной группой, вновь немедленно укрываясь за своим флагманом, не позволяя определить численность и вид механизмов.

Чтобы еще более скучить стаю, вторым я поставил экскаватор, мало уступающий в размерах Тандозеру. Головной Драндулет теперь двигался третьим, и сместив его немного вправо, выглянув из-за корпусов двигавшихся впереди машин я смог оценить обстановку. Возникло нехорошее ощущение, что нас здесь ждали с огромным нетерпением, настолько агрессивно вызывающе выглядел укрепрайон. Но что сразу резануло по глазам после бесконечной череды тоннелей и пещер – ворота имели квадратное сечение.

На аналогию с укрепзоной, в первую очередь наводили два бетонных заграждения, вынесенных вперед метров на тридцать от ворот. Позади их размещались турели автоматических плазмеров крупного калибра. Причем именно в этом месте купол тоннеля начинал опускаться, снижаясь до уровня верхней кромки ворот. И на обращенной ко мне плоскости угнездились еще три турели меньшего калибра. Причем, если каплевидные башни нижних плазмеров своим острием выглядывали из-за бетонных укреплений, то верхние были похожи на мыльные пузыри, прилипшие на экране телевизора.

Но в действительности, основной преградой являлись наглухо сомкнутые ворота, напоминавшие две створки сейфа, открывающегося исключительно наружу. Пробить такие Тандозером в центре нечего даже и думать, потому как их конструкция именно в этом месте усилена больше всего. Это оказался наихудший вариант из возможных. И вновь появившееся тусклое освещение, при всей неизбежности прохождения этого пути, невольно наводили на сравнение с пресловутой “Зеленой милей”. Предстояло пойти и разбиться об эту преграду, раз других вариантов я придумать не мог. Ведь именно к этому мы и шли изначально, понимая, что вся наша авантюра с десантированием не что иное, как сплошное самоубийство.

Но и опускать руки раньше времени желания не возникало. Напротив, наивысшая степень опасности только стимулировала мышление, активизируя этот процесс в разы. Я увидел все, что нужно, а потому светиться дальше смысла не имело. Тем более что ноут, просканировав переднее пространство, уже вывел на экран полное графическое изображение в виде трехмерной модели. Переведя картину на вид “сверху”, я рассмотрел место предстоящего сражения. Именно сражения, потому что драться я собирался до последнего, используя все имеющиеся средства по максимуму.

План созрел подозрительно быстро, поэтому казался слабо выполнимым. Но придумать что-либо более реалистичное не удавалось, а потому был принят в разработку, так как начинать предстояло уже сейчас. Первым делом я перевел Тандозер и экскаватор в режим набора скорости, причем экскаватор несколько отставал, не в силах угнаться за своим старшим собратом. Следующий этап представлялся особо авантюрным, но и сомнений в правильности обозначенного мной маршрута для Тандозера у меня не возникло. Потому что здесь решающим фактором являлись скорость и масса, плюс геометрия рикошета. И здесь неожиданно мне на помощь пришел Амкер. Поняв, что крайне важно разогнать Тандозер насколько можно сильней, он уверенно взял управление телом. Войдя через ноутбук в функции Тандозера, он буквально за несколько секунд отключил ограничение мощности напряжения, подаваемого на двигатель.

Курс Тандозера я проложил сквозь заграждение левой турели, но не во всю его ширину, а лишь наполовину. Чтобы, только повредив турель, по касательной оказаться отброшенным от уцелевшей части заграждения в правый угол ворот. На первый взгляд “пришпорить” Тандозер удалось без потери его управляемости. Глядя на эту грохочущую по каменной поверхности громаду, оставалось только надеяться, что ему удастся задуманное. Ведь вопрос защиты от плазмеров встречающей стороны, с первых мгновений появления стаи в зоне видимости турелей, сразу стал невероятно актуален.

Но даже крупнокалиберная мощь этих орудий оказалась бессильна для отражавшими их заряды плоскостей заостренной лопаты. Тем не менее, все орудия продолжали самозабвенно лупить именно в него, хотя верхними уже давно должен был просматриваться экскаватор. На него у меня имелись свои планы и то, что не обладая особой защитой, он оставался вне сферы интересов турелей, меня вполне устраивало. Ему предстояло атаковать правое заграждение. Причем в отличие от Тандозера, таранить его он будет “в лоб”, тем более что и шансов пробить заграждение у него значительно меньше. Для достижения большего эффекта неожиданности, ему, как и Тандозеру предстояло сместиться с прежнего маршрута в самый последний момент.

Но вдруг озарившая меня идея, подкинула интересный замысел попытаться снести еще и верхнюю турель, пользуясь для этого, как наконечником копья, выдвинутым на стреле ковшом. Вылета стрелы вполне хватало, и зайдя в его опции, я внес необходимые дополнения. Оставалось запрограммировать Драндулеты остановиться непосредственно перед воротами, после чего ноут за ненадобностью можно было складывать и крепить к поясу. О чем, судя по эмоциям Амкера, он переживал в данный момент больше всего. Хотя действительно, дальше могло произойти что угодно, а потому следовало оставаться как можно мобильней.

Вынув из сумки с боеприпасами запасную кассету для Ракетницы, я положил ее на Рундук. После чего сам сидор взгромоздил себе за спину. Наибольшее опасение теперь представляли верхние турели. Ведь их калибр не оставлял ни малейшего шанса не то, что моему, но и штурмовому комбинезону. А потому наверняка предстоит “ныкаться”, причем многое зависит от того, насколько правильно я среагирую на ситуацию, в случае если события начнут развиваться не по задуманному сценарию.

Оставаясь по-прежнему неуязвимым, Тандозер продолжал сближение со своей целью, когда группа Драндулетов находилась не больше чем в километре от ворот. Теперь уже четко просматривались все турели, в том числе и правая нижняя, представлявшая наибольшую опасность. Причем, больше я беспокоился не о себе, а об экскаваторе, ведь своей боевой мощью она способна разнести его раньше, чем он сможет к ней сблизиться. Поэтому первым делом я решил приложить все усилия, чтобы помочь именно ему. Я поймал ее в прицел Ракетницы и приготовился к дальнейшему развитию событий.

Операторы, управляющие турелями к тому времени уже поняли, что спереди Тандозер не возьмешь и поразить его можно только с боку или сверху. И теперь правая турель, сопровождая его огнем, неизбежно должна повернуться ко мне боком. Стрелять турель в переднюю часть представлялось бессмысленным, так как там углы ее бронирования, будучи предельно острыми, не оставляли ни единого шанса причинить ей ущерб. Единственным слабым элементом в ее заточке являлась шедшая вертикально прорезь, шириной не больше торчащего из нее орудия.

И когда Тандозер, изменив направление, устремился к левой турели, башня правой предсказуемо начала поворачиваться, наконец получив возможность поразить незащищенные лопатой механизмы. Первую ракету я выпустил еще до того момента, когда Тандозер столкнулся с ограждением левой турели. Но своей цели она достигла именно когда правая турель, самозабвенно влупляя заряд за зарядом в незащищенный бок Тандозера оказалась обращена ко мне точно в “анфас”.

Толчок от удара Тандозера о бетонное заграждение я почувствовал, даже находясь примерно в пятистах метрах от места событий. Левую часть тоннеля заволокло пылью, взметнувшейся в месте столкновения, и левая турель полностью пропала из вида. В то время как первая ракета никоим образом не повлияла на действия правой турели, продолжавшей поворачиваться за отрикошетившим ей в тыл Тандозером. Долгожданный зеленый свет окрасил прицел, и я выпустил вторую ракету по той же цели.

Сила сотрясения от столкновения Тандозера с воротами оказалась настолько велика, что судить о ней я мог даже с того расстояния, которое нас разделяло. Создалось впечатление, что весь тоннель качнулся, а выброшенный из эпицентра этого катаклизма сноп пыли, пара и дыма плотным слоем затянул все пространство перед воротами вплоть до самых турелей. Тем временем вторая ракета ударила точно в заднюю часть турели, дымом от своего разрыва лишь еще более ухудшив видимость.

Тем не менее, я смог рассмотреть, что башня турели, словно только теперь обратив внимание на ведущийся по ней огонь, начала разворачиваться, в то время как экскаватор находился от нее не менее чем в двухстах метрах. Зеленый свет в прицеле дал добро к продолжению активных действий, и я уже не особо рассчитывая на положительный результат, последнюю ракету отправил по продолжавшей оставаться приоритетной цели в лице правой турели.

Расстреляв всю обойму Ракетницы, я немедленно укрылся за кабиной Драндулета и, игнорируя дикую боль в плече, занялся ее перезарядкой. Счет шел даже не на секунды, потому как целей хватало с избытком, да и сам я наверняка успел спалиться. Стало быть, ответных действий долго ждать не придется и встречать их спокойнее с полным боекомплектом. Занимая прежнюю позицию с вновь заряженной Ракетницей, я стал свидетелем очередного этапа штурма.

Экскаватор достиг намеченной точки и свернув, начал сближение с правой турелью, на ходу расправляя стрелу. Но приблизиться практически вплотную ему позволило не везение, либо некомпетентность оператора турели, а обстоятельство, являвшееся результатом моих упорных усилий. Не в состоянии сдержать внутреннее ликование, что использованные боеприпасы не оказались сожжены в пустую, я наблюдал за действиями атакованной турели. Молниеносная скорость поворота, продемонстрированная ею в начале боя, теперь сменилась натужными рывками в попытке развернуться в сторону несущегося на нее экскаватора. Удалось ей это практически в последний момент, когда экскаватор, словно Дон Кихот, выставив свое телескопическое копье, приготовился обрушить на нее всю мощь своего веса.

Успев произвести всего лишь два выстрела, как-либо повлиять на траекторию движения экскаватора турель уже не смогла. Как впрочем, и верхние, с этого момента занявшие мое самое пристальное внимание. По большому счету, я уже не смотрел за происходящим противостоянием экскаватора с бетонной плитой ограждения турели. Потому что выцеливал одну из верхних турелей, пока имел возможность сделать это спокойно. Сейчас все они отрабатывались по экскаватору, но их калибр оказался явно недостаточен и они просто не успевали разворотить его корпус настолько, чтобы добраться до жизненно важных систем.

Первую ракету я отправил в левую верхнюю турель, и пока происходила перезарядка, мог наблюдать момент атаки экскаватором одновременно двух турелей, расположенных справа. Хотя смотреть, вернее увидеть удалось не особо много. Место столкновения привычно затянуло пылью, и расглядеть что-либо сквозь ее толщу с разделявшего нас расстояния оказалось невозможно. Но прицел вновь окрасился зеленым цветом, и вторая ракета была отправлена по левой верхней турели, которая, получив плюху первой ракетой, сразу переключила на меня все свое внимание.

Причем, как я отметил, после первых, довольно удачных выстрелов ее накрыло второй ракетой и точность стрельбы значительно снизилась. Оператор центральной турели, видя неотвратимость уничтожения правой турели, присоединился к своему коллеге, развернув ствол орудия в мою сторону. А потому, вместо того, чтобы попытаться добить левую турель я решил поздороваться с центральной и последнюю ракету в обойме выпустил по этой цели.

Опустившись в кузов, надежно закрытый кабиной Драндулета, я успел отметить конечную диспозицию из того, что оказалось возможно рассмотреть. Просматривающиеся сквозь густую завесу пыли смутные очертания Тандозера, позволяли понять, как он расположился в конечной точке своего маршрута. Результат атаки укрепления экскаватором стал доступен, лишь когда мы уже достигли этой точки. В спешном режиме меняя обойму в Ракетнице, я с первого взгляда поставил действием Дон Кихота уверенный зачет, и респект с уважухой в довесок. Достичь своей цели – основания турели ему удалось на самом излете. Поэтому хоть экскаватор и не смог повалить ее полностью, он все же добился ее частичного опрокидывания, в результате чего она замерла, наклонившись под углом сорок пять градусов, бессмысленно уставившись орудием в купол тоннеля.

Наступал момент истины. Я достиг точки, когда оказался полностью открыт для верхних турелей, но несмотря на полную незащищенность на ситуацию влияло множество факторов. Во-первых – скорость, с которой я проносился мимо огневых точек. Ни о каком прицельном огне в таких условиях и речи быть не могло, а потому полностью игнорируя их появление, я заканчивал заталкивать в Ракетницу очередную обойму. Необходимо было поторапливаться, потому что Драндулет сейчас начнет тормозить, чтобы остановиться в указанном месте.

Но я справился вовремя и перебрасывая Ракетницу на ремне за спину, выпрыгнул из Драндулета как только тот начал торможение. Пару шагов мне удалось сделать еще придерживаясь за борт Робота, но затем под воздействием инерции я понесся дальше, вынужденный сохранять равновесие уже сам. Главным являлось успевать переставлять ноги, тем более что и конечная цель находилась недалеко. Стоящий поперек ворот Тандозер своей громадой отгораживал приличный участок перед воротами, обеспечивая надежное укрытие от всех исправных турелей.

Теперь Тандозер просматривался абсолютно четко и казался еще более огромным, потому как стоял отчетливо в дыбах, уткнувшись острием лопаты в верхний правый угол ворот. Чтобы оказаться на защищенном участке, мне пришлось резко изменить курс, оборачивая заднюю часть Тандозера. И как только мне удалось изменить направление движения, на моем прежнем маршруте один за другим разорвалось несколько разрядов плазмы. Боковым зрением я отметил, что огонь велся с центральной турели, но не позволив вновь захватить себя в прицел, скрылся из поля ее видимости за корпусом Тандозера.

В последний момент я бросил взгляд на левую турель, ставшую теперь правой. Увиденное наглядно указывало, что действовать нужно немедленно. Выбрав позицию, позволяющую находиться вне досягаемости средней турели, я поймал в прицел Ракетницы правую. Ее ствол еще заканчивал поворот в мою сторону, но у меня сложилось впечатление, что подобная заминка произошла не по причине ее поломки. Вероятнее всего оператор не мог быстро сфокусироваться на цели в результате неисправности камеры наблюдения.

Но мои размышления не мешали действовать, а потому первая ракета устремилась к турели, когда она все же развернулась в мою сторону. Расстояние являлось предельно малым, вследствие чего и точность попадания оказалось поразительной. Я угодил точно в центр пузыря, причем по понятной причине именно в этом месте и находился ствол плазмера. Похоже, оператор решил открыть огонь, просто пока он еще мог это сделать. Ни о какой прицельной стрельбе и речи не шло, но и стрельба наугад иногда приносит результат. Поэтому, как только прицел озарил зеленый свет, я отправил в турель следующую ракету.

Кажется теперь начал подклинивать и механизм поворота. По два, три заряда попадали в одно место, причем отследить перемещение ведения огня труда не составляло. Вновь зеленый свет в прицеле, и обдав реактивным шлейфом, последняя ракета в обойме отправилась вслед за двумя сестричками. Турель наконец-то заклинило, а то я начал всерьез опасаться, что на нее придется потратить еще одну обойму. Да и так, куда дальше – пять ракет! Потребовалось почти две обоймы, чтобы поразить одну турель. Учитывая, что у меня в запасе осталось всего десять, жечь такое количество дефицитных боеприпасов еще и по центральной турели желания не возникало никакого.

Да и времени это займет уйму, а я еще не выяснил результат своего замысла, находившегося в районе застрявшей в верхнем углу ворот заточки лопаты. К тому же и необходимости в этом не наблюдалось, оценил я, все же заряжая Ракетницу новой обоймой, добытой из сидора. Корпус Тандозера надежно прикроет меня на всем протяжении пути. Подняться наверх оказалось очень удобно по гусенице, ведущей вплоть до лопаты. Забросив Ракетницу за спину, я начал карабкаться по гусле вверх, тщательно контролируя свое положение по отношению к центральной турели. Укрываться удавалось без труда, и вскоре я достиг тыльной стороны лопаты и смог выяснить, почему Тандозер замер в таком неестественном положении.

Выступающим внизу острием лопаты он надежно зацепился за пролом, выбитый в каменном обрамлении ворот, в месте их стыка. Снизу сами ворота выглядели неповрежденными, но это была лишь видимость, потому как, ухватившись за край лопаты и заглянув с ее рабочей стороны, я смог увидеть картину во всей полноте. Моя надежда на то, что в каменном обрамлении ворот удастся проделать сквозной проход, не оправдалась. Выбитый участок камня не достигал внутреннего помещения, лишь позволяя лопате не сорваться из этой выемки. Но это я оценил уже позже, потому что в первую очередь мое внимание привлекло изменение, произошедшее с несокрушимой на вид воротиной.

Верхний угол заметно отогнулся, неся на себе отчетливый след воздействия лопаты Тандозера. Видимо основной удар пришелся именно сюда, и теперь сверху образовалась щель, в самом углу достигающая полуметра. Причем эта лазейка находилась точно напротив нижней кромки лопаты, образующей возле нее своеобразный балкончик. Пара движений, и я смог, заняв эту лакомую позицию, заглянуть в помещение, находящееся с той стороны ворот.