Текст книги "Рассвет"

Путь предстоял неблизкий и под монотонное завывание набравшего крейсерскую скорость Кара, я неспешно начал свое повествование.

– В давние времена в Средней Азии жил один человек, и звали его – Ходжа Насреддин. Он не мог похвастаться ни богатством, ни красотой, но необычный склад его ума пронес память о нем через века. Как и все незаурядные личности, Насреддин обладал живым и непосредственным характером. Но стоило ему выпить, как его темперамент становился поистине необузданным. Однажды, во время очередной дружеской попойки, он по своему обыкновению перебрал, что влекло за собой неизбежную “распальцовку с выходом”. Уточнив, что имеет в виду не только всех присутствующих, а вообще “Всех”, он сделал необдуманное заявление. Дескать, он не только Всех крутил, как хотел и шатал, как вздумается, он еще и видел Всех в самых разнообразных местах, преимущественно экзотического и сексуального характера. И в доказательство сказанного, готов не то, что воробья в поле на коленях загонять, а верблюда через игольное ушко пропихнуть. Неизвестно, какая часть речи особенно не понравилась его собутыльникам, но оставлять без внимания подобные выходки Ходжи им окончательно надоело. Обоснованно опасаясь связываться с этим беспредельщиком в “неадеквате”, они предпочли перенести разборки на более поздний срок, когда у него не окажется столько энергии, чтобы суметь опровергнуть факт своего пустословия.

Когда, с жестоким похмельем и невероятно гадким вкусом во рту Ходжа Насреддин проснулся утром, на улице его уже поджидали вчерашние собутыльники, и масса самой разнообразной публики, привлеченной необычностью происходящего. Испытывая дикий сушняк, Хаджа все же первым делом вышел на улицу, чтобы разобраться с причиной появления у его дверей столь почтенной публики. Тогда ему и была высказана суть претензий в его адрес, и в качестве главного аргумента предложено наглядно продемонстрировать, насколько он способен выполнить взятые на себя обязательства.

– Вот верблюд, вот иголка с самым большим ушком, которое нашли – сказали ему кореша:

– Крути его (в смысле верблюда), верти, как хочешь, но через ушко (в смысле иголки), протаскивай. Отвечай за базар, короче.

Не нужно объяснять, что у простого человека, даже не пребывающего в том угнетенном состоянии, в котором находился Насреддин, подобная ситуация, мягко говоря, могла вызвать некоторое замешательство. Но потому об этом человеке помнят и поныне, ибо никому не удавалось застать его врасплох. Как только Хаджа понял, что от него требуется, он тут же уверенно направился к верблюду и первым делом завязал у него на хвосте узелок.

– А-а-а…, понятно – через некоторое время неопределенно протянул Амкер, но по недоумению в его эмоциях я догадался, что дела обстоят далеко не столь блестяще.

В этот момент, Кар приблизился к месту последнего боя и я опасался, что придется идти разгребать созданный своими же руками завал. Но переключившись на ручное управление, я буквально проскребся по краю тоннеля, после чего Кар вновь встал на прежний маршрут. Я уже вознамерился немножко “порелаксировать”, но Амкер был твердо настроен прояснить ситуацию окончательно и, видя его намеренье, я ожидал очередного вопроса. Начал он как всегда – издалека.

– Я, конечно, прекрасно понимаю, зачем тебе понадобилось такое количество Энергии Распада. Но мне непонятно, ты собираешься только перегрузить их на роботов или и сам намерен направиться в обратном направлении – сформулировал свой вопрос он.

Несмотря на его опасения, что я собираюсь отступить от поставленной цели, он старался выражаться как можно дипломатичней. Да и по максимальной напряженности его эмоционального фона я понял, что он находится в состоянии крайнего замешательства. С одной стороны, право принятия решений всецело принадлежит ему, но что делать самому, если наши мнения разойдутся, выглядело совершенно непонятно. А потому, чтобы снять, ставший уже назойливым, фон нервного напряжения, я предпочел разъяснить ситуацию.

– В данный момент оборона Ретранслятора находится в полной боевой готовности, обоснованно ожидая нашего скорого появления. Вот и пускай “помаринуются” в неведении, напряженно ожидая нападения. Находится бесконечно в этом состоянии невозможно, причем еще и невероятно утомительно, что впоследствии может привести к принятию необдуманных решений. Ну а мы тем временем, как ты сам видишь, без дела не сидим, и запас энергии будет далеко не лишним. – обрисовал ситуацию я.

Амкер заметно взбодрился, и уже несколько подрасслабившись, решил меня шутливо упрекнуть:

– А к чему тогда весь этот эпос про верблюда понадобилась?

– Да потому, что я не Ходжа Насреддин и у меня нет ответа на все вопросы, а потому, как мы Ретранслятор брать будем, пока еще ума не приложу – без тени шутливости, ответил я.

Это моментально сбило с Амкера несерьезный настрой, и я наконец смог “типа задуматься”.

К Диспетчерской около ворот мы прибыли, пожалуй раньше, чем мне хотелось. Тем не менее, удалось хоть немного отдохнуть, ведь впереди ждала нелегкая работа. Прежде всего, предстояло убрать трупы Немезийцев с пятачка перед воротами, мешавших подогнать Кар вплотную. И именно во время этого малоприятного занятия меня и осенила долгожданная идея. Впрочем, план выглядел настолько авантюрным, что казался неосуществимым даже мне самому. Вероятность успеха подобного лохотрона, на котором я собирался “прокатить” Немезийцев составляла примерно пятьдесят на пятьдесят. Однако меня что-то останавливало, хотя за неимением других предложений, подобный расклад вполне устраивал. Но при более пристальном рассмотрении выяснилось, что весь скепсис относительно этого плана имел совершенно иную основу. Принципы морали и этики попирались на грани вандализма, а элемент порядочности по отношению к врагу отсутствовал напроч. Хотя, на войне все эти понятия относятся к области лирики, и в расчет принимается лишь целесообразность в ключе сложившейся ситуации.

Тем не менее, не подавая вида, я продолжал выполнять запланированные действия, и растащив в стороны трупы Немезийцев, задом подогнал Кар к “пролазу” в воротах. Повредить аккумулятор являлось практически невыполнимой задачей, как и субстанция их наполняющая представляла собой абсолютно инертную массу. Поэтому, беспардонно я вначале пропихнул их через лаз, где они они упали в подставленную “ладошку” лопаты Тандозера, а затем один за другим скатил по отбортовке гусеницы вниз. После чего с максимальной осторожностью спустился сам. Осталось погрузить аккумуляторы по одному на каждого из уцелевших роботов, и можно приступать к их программированию.

Амкер нетерпеливо занял управление телом, и вскоре я понял причину его спешки. Оказывается, он уже обдумал предстоящую задачу, и нашел способ гарантировать проход роботов через все системы контроля. Уже уверенно ориентируясь в программировании, я только диву давался, как на уже имеющейся базе, он создавал собственную, причем, абсолютно автономную модель поведения робота. Именно “поведения”, потому как, продолжая “канать за своего”, Драндулет мог самостоятельно активизировать системы лифта и переходного шлюза, полностью блокируя возможность управлять ими с центрального сервера. Несмотря на то, что он действовал с феноменальной быстротой, это заняло больше времени, чем я планировал, к тому же оставалось определить момент отправления.

Сверившись с хронометражем, я ужаснулся. С момента нашего появления на планете прошло уже восемнадцать часов. Но в первую очередь меня интересовало, погашен ли пожар в Гараже, или же он перекинулся еще и на Склад. С другой стороны, глядишь в суматохе хотя бы одному роботу удастся проскочить незамеченным. Но гадать можно до бесконечности, а потому я решил действовать в авторитарном порядке:

– Роботам еще нужно время, чтобы до Склада добраться, так что первый пусть идет сразу, а второй сначала пару часов где-нибудь на Контейнерном складе отсидится.

Выполнив маневр разворота, оба Драндулета отправились выполнять поставленную задачу, а я, взяв контроль над телом, вновь пошел на штурм Тандозера. После чего оставалось лишь юркнуть в проделанную им пролезь, и спрыгнуть в кузов Кара. Причем, пока я пробирался по этим металлическим джунглям рукотворного происхождения, я неожиданно испытал чувство, схожее с удовольствием от создания вселенной. Своей собственной, где законы физики и динамики установлены именно тобой. Правда очень маленькой вселенной, заканчивающейся буквально за углом, а потому эта неуместная эйфория прошла так же внезапно. Тем более, если учесть, чем вскоре пришлось заниматься.

Перемещением трупов Немезийцев мне приходилось заниматься буквально вот только что, но теперь мне пришлось заняться этим вновь, но уже затаскивая их в кузов Кара. Как только я открыл задний борт, и погрузил первый, Амкер обо всем догадался. Поэтому, лишь молча наблюдал, как я заполнял трупами кузов Кара по самые борта. Закончив, я отметил, что порядком подустал и запыхался, но это воспринималось как сущий пустяк по сравнению с ноющей болью, разламывающей раненое плечо.

Как не старайся, а исключить из работы раненую руку полностью я не мог, а действие болеутоляющего, видимо, уже заканчивалось. Хотя, как вскоре выяснилось, относительно оценки сообразительности Амкера я явно погорячился. Стоило Кару, завывая от перегруза, разогнаться со своим скорбным грузом, Амкер решил самостоятельно произвести оценку происходящего.

– Для чего трупы – понятно. Кар с таким грузом наверняка запустят внутрь, только нам-то от этого, какая польза? – сформулировал он первый довод.

Я глубокомысленно молчал, ожидая, когда он сам придет к нужным выводам.

– Но, а если нам самим находиться в каре, то на водительском сиденье нас спалят даже в Камуфляже – продолжил он.

Я продолжал молчать, при этом дав ему понять, что всецело разделяю правильность хода его мыслей.

– Получается, что попасть внутрь можно только в кузове, причем укрывшись под другими телами… – Амкер шокировано замолчал, и я понял почему.

Несмотря на всю отчаянность ситуации, подобная перспектива вряд ли кому понравилась. У Амкера же произошел эмоциональный ступор, который мне пришлось наблюдать во всех нюансах, поражаясь подобной гиперчувствительности.

– Я… под трупами… не поеду! – с огромным трудом, наконец, выдавил он из себя.

Ну что ж, какие бы фобии его не преследовали, ему предстояло свыкнуться с этой мыслью. Не желая тратить силы на уговоры и увещеванья, я не смог придумать ничего лучше, как дать ему время, чтобы он смог смириться с неизбежным.

– Хотел я тебе рассказать одну историю о Троянской лошади – прерывал я молчание под пристальным вниманием Амкера.

– Но как вижу, здесь больше другая подойдет – продолжил я тоном заслуженного профессора, выступающего перед безмолвно внимающей ему аудитории:

– Жил на свете один крестьянин и известно о нем, лишь благодаря событиям, участником которых ему довелось стать. Как и положено представителю этой профессии, основной доход он получал от ведения натурального хозяйства. Держал скотину, да кой – какой урожай с полей снимал, но никак не мог накопить денег, чтобы, наконец, перестроить свой старый дом. С тех пор, как в качестве “времянки” было построено его жилище, прошло немало лет, а он так и продолжал ютиться в этой однокомнатной хибаре. А в трех днях пути, на вершине горы, жил великий мудрец, помогавший людям и не в такой отчаянной ситуации. И вот однажды, признав тщетность попыток самому справиться со своей проблемой, он отправился в путь. Избив по ведущей в гору каменистой дороге все ноги, он явился к мудрецу и выложив суть проблемы, спросил его:

– Как мне быть?

Тот погрузился в раздумье, но вскоре спросил:

– Крестьянин, а у тебя есть корова?

– Есть, даже две. – ответил удивленный крестьянин.

– Возьми их обоих жить в дом – наконец изрек мудрец и сделал жест, означающий конец аудиенции. Домой крестьянин возвращался в состоянии глубокого замешательства. Но не существовало человека, способного усомниться в мудрости отшельника, и крестьянин не посмел пойти против его авторитета. С этого момента жизнь крестьянина стала невыносимой. Мало того, что в тесной хибаре почти не осталось места, к тому же, как известно, коровы являются чемпионами по выделению газа “метан”, так что прикуривать в доме стало крайне небезопасно. Лишь неделю смог выдержать крестьянин в таких условиях. И не испугавшись долгой и трудной дороги, он вновь отправился в путь. Сообщил он мудрецу о своих горестях и услышал в ответ:

– Возьми в дом и овец.

Сбитый с толку крестьянин, даже не заметил, как вернулся назад, однако выполнил все требования мудреца. Овцы переехали в дом, и жить там стало окончательно невыносимо. Свободного места не осталось вообще, за исключением крохотного уголка, на котором стояла его кровать. В этих условиях продержаться больше трех дней крестьянин не смог. И когда он изможденный и невыспавшийся вновь появился на пороге мудреца, тот не дав ничего объяснить, промолвил:

– Возьми в дом еще и кур.

Дорога назад хоть и вела под уклон, но давалось крестьянину намного тяжелей, чем когда он поднимался. Но вернувшись, в состоянии какого-то фатального отчаянья, все же перевел последних обитателей хлева в дом. Но, даже то помутненное состояние, в котором он прибывал, не помогло ему продержаться в этих условиях больше двух дней. И вот вновь он стоял перед мудрецом. Он молчал, и лицо его было отрешенно-умиротворено, и только из глядящих в вечность глаз катились крупные, как жемчуг слезы. Мудрец посмотрел на него долгим взглядом и промолвил:

– Возвращайся назад и прогони всех животных из дома.

Как на крыльях, возвращался крестьянин и еще за день до прихода он приготовил палку, которой и выгнал захватившую его дом скотину. Он стоял посреди своей старой комнаты и смотрел по сторонам. Нет, конечно, она не стала больше. Зато дерьма там было по колено.

Молчание со стороны Амкера затягивалось, и его эмоциональный фон лишь подтверждал, что самому осмыслить сказанное, ему вряд ли под силу. Наконец приняв этот факт, он сдержанно произнес:

– Ты это к чему?

– А к тому, что нечего себе голову всякими комплексами засерать – ответил я, уже не сдерживая своего раздражения:

– Почему-то находиться под километровой толщей гранита тебя нисколько не напрягает, а вот оказаться под сотней килограмм, не способных тебе не то, что навредить, а напротив, способных укрыть от вражеского огня, вызывает ничем не обоснованное отрицание. И вместо того, чтобы становиться в третью позицию, и делать категоричные заявления, лучше предложи свой план, имеющий хоть какие-то шансы на успех.

К тому моменту мы прибыли к месту боя в тоннеле, где Кар, сбросив скорость, уже самостоятельно пробрался знакомой дорогой вдоль стены. Когда он приблизился к нашему укрытию, за теперь уже окончательно сгоревшим Каром, я остановил машину, решив окончательно прояснить ситуацию. По отчаянному бессилью, отчетливо читавшемуся в эмоциях Амкера, я понял, что он уже давно оказался вынужден со мной согласиться, хотя признаться не торопился. После остановки Кара он понял, что и дальше тянуть с ответом не получится.

– Черт с тобой, банкуй – нехотя произнес он, не особо вдумываясь в смысл сказанного.

– Вот и умничка – ободряюще ответил я, выбираясь из Кара.

Это место для остановки я выбрал потому, что здесь находилась вещь, которую предстояло забрать. Я планировал вновь воспользоваться уже неоднократно сослужившим нам добрую службу Камуфляжем. В ходе последней переделки ему здорово досталось, но главное, что я предусмотрительно убрал его от горящего Кара, и только теперь рассмотрел повреждения. Сам комбинезон практически не пострадал, зато шлем имел две пробоины. Одна из них красовалась в верхнем углу лицевого щитка, покрыв все стекло паутиной мелких трещин, делая его непроницаемым для взгляда снаружи. Полагая, что шлем можно взять и другой, тем не менее, я не спешил отчаиваться, и отстегнув шлем от комбинезона, одел его поверх своего. И не ошибся, потому что изнутри трещины почти не просматривались, ничуть не влияя на качество обзора.

Подобный факт был расценен мною как добрый знак, ведь чисто на подсознательном уровне сложно испытывать опасения по отношению к владельцу комбинезона с подобными повреждениями. Забросив Камуфляж на пассажирское сиденье, я сел за руль и двинулся в прежнем направлении. До Аккумуляторной мы доехали в полном молчании, что, впрочем меня вполне устраивало, используя это время, чтобы немного отдохнуть и дать успокоиться ране. Да как я понял, и сам Амкер не особо стремился к общению, усердно изображая из себя мученика за идею.

Вскоре дорогу осветил знакомый призрачный свет, и мы въехали под свод Аккумуляторной, залитой светом Энергии Распада. Преодолев пространство пещеры, я приблизился к ее противоположному выходу, где планировал произвести последние приготовления. Но вначале предстояло сделать очередную инъекцию стимуляторов, ведь напялив Камуфляж, подключиться к блоку управления жизнедеятельности станет невозможно. С отчаяньем понимая, что это уже третья инъекция подряд, а потому эффект от ее приема продлится не более трех часов, я был вынужден увеличить дозировку.

Не желая тратить драгоценное время действия допинга, как только инъекция была сделана, я быстро натянул на себя Камуфляж и сев за руль, направил Кар в тоннель. “Обвес” я комплектовал уже по дороге, и в результате на штатных креплениях Немезийского комбинезона мне удалось разместить, как аптечку, так и ноут Амкера. Место для запасной обоймы к Ракетнице было уже опробовано, а потому и сейчас одну я поместил туда. Сидор здорово схуднул, а после того, как я извлек из него последнюю гранату, стал выглядеть еще более жалким. Но хранить остатки боезапаса больше негде, а потому перекинув ремень поперек груди, я закинул его за спину. Наперекрест с ремнем Сидора лег ремень Винтаря, который я повесил сзади с левого бока.

До пещеры, в которой размещался Ретранслятор оставалось километров пятнадцать, но и дел еще хватало. Прежде всего, необходимо запрограммировать Кар. Отключить автоматическую остановку перед препятствием я в конечном итоге не решился, потому как это неизбежно привлечет лишнее внимание. Конечную точку я установил метрах в двадцати дальше сканирующего устройства, которые, как правило находились уже за воротами, а потому место остановки гарантированно располагалось уже внутри Ретранслятора. Но вот все приготовленья были закончены, и пришло время занимать позицию в кузове. Надев простреленный шлем поверх своего, и забрав ракетную установку, я перебрался в заднюю часть Кара. Бесцеремонно перевалив трупы из передней части кузова на задних, я расчистил место за передними сидениями. Уложив Ракетницу в самый угол за водительским сиденьем, я занял позицию за его спинкой, после чего свалив на себя нагроможденный раньше штабель трупов. Теперь снаружи у меня оставался только шлем, да и то его лицевой щиток был направлен вниз, повернутый вперед не больше, чем это необходимо для ведения наблюдений.

И все-таки, в очередной раз Джорганцам удалось меня поразить, хотя я и полагал, что после всего увиденного ранее, сделать это практически невозможно. Вместо стальной бронеплиты, преграждающей вход, моему взгляду открылась совершенно прозрачная конструкция шлюза, состоящая из двух разделенных пополам витрин, находящихся в метрах семи друг напротив друга. Несомненно, стекла были бронированными, и по своей прочности мало уступали стальным листам, но позволяли беспрепятственно наблюдать за происходящим внутри пещеры. Конечно, вынесенные вперед укрепления с торчащими из-за них башнями автоматических турелей, как и прилепившиеся к скошенному потолку пузыри плазмеров меньшего калибра, присутствовали и здесь. Но меня удивило другое – почему бы не зазеркалить стекла, сделав обзор односторонним.

Но подобная оплошность оказалась мне только на руку. А потому, я имел возможность во всех деталях наблюдать, какой эффект произвело на противника появление моего “грузовика смерти”. Не успел Кар преодолеть и половины прямого участка перед шлюзом, как стало понятно, что он не только замечен, но уже принимаются активные действия по его встрече. Больше всего меня беспокоили турели, способные разнести Кар в течение считанных секунд. Но перевозимый им скорбный груз, все же сделал свое дело, сумев убедить Немезийцев, что никакой опасности с его стороны ждать не приходится. О чем красноречиво свидетельствовало положение стволов всех плазмеров, нацеленных на выход в тоннель из-за поворота, ожидая появление противника именно оттуда. Но сквозь прозрачный материал шлюза, мне были видны и приготовления простой пехоты.

Штук двадцать Немезийцев занимали свои позиции за бетонными укреплениями, установленными внутри пещеры с обеих сторон выезда из шлюза. Диспетчерская находилась слева, о чем было несложно догадаться по присутствию там специфического оборудования контроля техники. Сама Диспетчерская попадала в обзор лишь своей торцовой частью, зато здание с той же стороны дороги, находящееся напротив нее, отличалось от прочих тем, что на верхнем уровне имело окна. А ведущая на этот этаж металлическая конструкция не могла быть ничем иным, как наружной лестницей. В то время как правая сторона выглядела абсолютно необжитой, да и ни одного Немезийского солдата оттуда не появилось.

В мозгу бешено крутились разнообразные комбинации, но и сейчас становилось понятно, что правый блокпост становиться приоритетной целью для первого удара. А вот гранату лучше “выгрузить” как раз слева, где предполагается максимальное скопление сил противника. Кар преодолевал последние метры до прозрачной преграды и вскоре будет вынужден остановиться. Когда одна секция шлюза, опережая подобное развитие событий, мягко скользнула в сторону. Оставалось опасение, что Кар заблокируют внутри шлюза, но как только толстенное бронированное стекло позади также мягко заняло свое место, переднее немедленно ушло в сторону, и Кар вновь двинулся вперед.

Первая часть плана пролезла как по нотам, но теперь предстояло действовать на пределе, и это являлось единственной возможностью добиться выполнения задуманного плана. Тем временем Кар, в соответствии с заложенной в него программой, проигнорировав сканирующее устройство, продвинулся на двадцать метров вперед, оказавшись позади стоящих с обеих сторон укреплений. Возможно, первоначально действия Кара вызвали в стане врагов некоторое непонимание, но после его остановки произошло именно то, чего я так напряженно ожидал.

К Кару бросилось штук десять Немезийцев, готовых оказать посильную помощь. Причем, личный состав блокпостов продолжал занимать свои позиции, контроля вход, и лишь изредка участливо оборачивались, ожидая, когда ситуация прояснится. Момент начала активных действий я уже определил, и стоило первым наемникам приблизиться вплотную, легким движением кисти руки, из-за борта Кара мною была отправлена последняя граната, упавшая на каменный пол пещеры точно под ноги набегавших наемников.

Минимальная задержка ее срабатывания, и отраженная Каром взрывная волна не оставила никому из приближавшихся ни единого шанса среагировать вовремя. К тому же она накрыла не только их, но частично зацепила и личный состав укрепления, расположенного со стороны Диспетчерской. Как только прогремел взрыв, я, словно демон из преисподней, восстал из под скрывающих меня трупов, с ходу отправляя первую ракету в сторону оцепеневших от нереальности происходящего защитников левого укрепления. В целях сохранения эффекта неожиданности стрелять пришлось навскидку, но разделявшее нас расстояние, составлявшее не больше десяти метров, особого преицеливания и не требовало. Выпущенная практически в упор ракета не позволила никому из находящихся там солдат улизнуть без последствий. В то время как я уже успел откатиться за переднюю часть Кара и мне достался лишь отголосок взрывной волны, подтолкнувший меня вдогонку.

С первого взгляда становилось понятно, что теперь левое направление надежно зачищено, и если там кто в живых и остался, то вряд ли в состоянии представлять реальную угрозу. Но основная инфкаструктура распологалась справа, и именно оттуда следовало ожидать организованного отпора. Поэтому развивая достигнутый успех, я отправил следующую ракету по остаткам сил правого заграждения, пытавшихся отступить в сторону Диспетчерской. Мне удалось смести эти жалкие остатки заградотрядовцев одной ракетой, после чего в ожидающе красный прицел была помещена распахнутая дверь Диспетчерской. Спусковой крючок я держал уже нажатым, и как только закончилась перезарядка, последняя ракета целенаправленно устремилась внутрь помещения.

Дальше оставаться на открытой местности становилось небезопасно, поэтому я метнулся в сторону Диспетчерской, как только в ее глубине прогремел взрыв ракеты. Это являлось довольно рискованным шагом, но я полагался на эффект неожиданности, и возникшую суматоху в рядах противника. Несмотря на взрыв, я был замечен, о чем свидетельствовала беспорядочная стрельба из окон Диспетчерской, когда я почти миновал этот сектор обстрела.

Уходящее вдоль дороги здание справа на всем видимом протяжении являлось сплошным, но его обращенная к Караулке торцовая часть составляла не более тридцати метров. А потому, преодолев этот участок, я смог укрыться за углом, оказавшись в относительной безопасности. Первым делом я перезарядил Ракетницу, и уже собирался открыть огонь по окнам Диспетчерской, когда до меня донеслись непонятные звуки сверху.

Конструкция ведущей на верхний этаж здания лестницы находилась от меня метрах в пятнадцати. И сейчас по ней начала спуск группа солдат, судя по устроенному им грохоту, чрезвычайно спешащих на встречу именно со мной. Но в отличие от них я не стремился к столь близкому общению, а потому решил временно отложить первоначальный план окончательного разгрома Диспетчерской. Стараясь не подставиться засевшим там наемникам, я направил Ракетницу на решетчатую ферму лестничной конструкции, на которой сейчас наблюдалось интенсивное движение сил противника.

Первая же ракета обрушила один лестничный марш, вместе с двигавшимися по нему наемниками, образовав затор среди находящихся выше. Прежде, чем прицел вновь окрасился зеленым светом, противник попытался открыть ответный огонь, но вторая ракета положила конец этим жалким потугам, взорвавшись в самой гуще солдат, при этом нанеся серьезные повреждения и самой конструкции. Третья ракета довершила начатое, и оторвавшись от стены, верхняя часть лестницы, со всеми находившимися на ней Немезийцами рухнула на площадку перед Диспетчерской.

Перезаряжать Ракетницу времени не оставалось, а потому сдернув с плеча Винтарь, я открыл огонь по тем, кому удалось уцелеть при падении, и благоразумно решившим отступить за угол здания со стороны дороги. Когда последним отступавшим, улизнув от огня моего плазмера, посчастливилось благополучно достичь укрытия, я вновь сместился за угол, заняв зеркальную с ними позицию с другой стороны здания.

Теперь можно было заняться и Диспетчерской, благо ее осмелевшие защитники слегка расслабились, пока я разбирался со спускавшимися по лестнице. И чтобы иметь возможность увидеть мою позицию, были вынуждены практически высовываться из окон. Воевать с каждым в отдельности я не собирался, а перезарядив Ракетницу, просто отправил по одной ракете в каждое из окон. Конечно, взорвавшись в глубине помещения, наибольшее беспокойство они доставили операторам турелей. Но укрыться от их осколков в замкнутом пространстве представлялось довольно сложно, даже находясь на расстоянии от эпицентра взрыва. И моментально стихшая боевая активность противника стала ярким тому подтверждением.

– Все, валим отсюда – словно подталкивая меня в спину, подсказало чувство внутреннего хронометража.

Ведь именно в этом и заключалась основная идея тактики, которую я намеревался применить. Главное – не останавливаться, чтобы не позволить противнику взять меня в клещи. Ведь толпой одолеть одиночку несложно, главное грамотно обложить противника, а в идеале – загнав его в угол, напасть со всех сторон. Предоставить им такую возможность в мои планы не входило. Поэтому, перезарядив Ракетницу и закинув ее за спину, я взял в руки Винтарь, по тихой покинув свою позицию. Для выполнения задуманной тактики я планировал совершить небольшой марш-бросок, но как вскоре смог убедиться, задача эта оказалась не из легких.

Своими глазами этот шедевр машинистично-электронной архитектуры я наблюдал впервые. И хотя по мере продвижения я практически сразу получал информацию, для чего предназначен тот или иной объект, впечатление создавалось неизгладимое. Над мешаниной причудливых комплексов, величественно возвышались конусы “прокольщиков” озарявших все пространство пещеры волнами излучаемой ими энергии электростатических импульсов, размеренно устремлявшихся снизу вверх. Впрочем, передвигаться среди этого инженерного хаоса оказалось несложно, что являлось немаловажным фактом, потому как этими хитрыми тропами предстояло пересечь всю пещеру, вплоть до ее противоположного входа. Из всего многообразия возможных направлений, данный вариант выглядел наиболее привлекательным. А учитывая, что инженерные коммуникации проектировались под более габаритных Немезийцев, даже самые узкие проходы никак не отражались на скорости моего передвижения.

Неуклонно наращивая дистанцию с местом последнего боестолкновения, я все больше терялся для противника, лишая его возможности контролировать ситуацию. К тому же, им в голову вряд ли могла прийти мысль, что я попрусь в такую даль, что позволяло нарисоваться в нужном месте нежданчиком. Не успев утомиться от крайне познавательной экскурсии по лабиринту Ретронслятора, как показалась противоположная стена пещеры, что означало необходимость приступать к выбору позиции. Следовало выбрать точку в непосредственной близости к входу в Диспетчерскую, не только позволяющую оставаться незамеченным, но и возможность занять ее без палева. Задача оказалась непростой, но проявив все свои способности к промышленному альпинизму, мне удалось сверху пробраться на один чудесный балкончик, откуда интересующий меня вид, открывался как на ладони.

– Ну не могут же они совсем не выходить – словно в оправдание выбранной тактики в очередной раз приводила довод элементарная логика, не прошло и получаса, с момента как я занял свою позицию. Но производить необдуманные телодвижения в самом начале засады, являлось верным путем к провалу, к чему меня подталкивала чрезмерная активность умственной деятельности, в которой я пребывал с первых мгновений пребывания в пещере. Требовалось перевести дух, и, сняв излишнее в данный момент нервное напряжение, успокоиться. Вскоре мне это удалось, а минут через десять я чуть ли не медитировал, при этом ни на секунду не упуская из вида вход в Караулку.