Текст книги "Рассвет"

– Да, Элкорт. Он в пустой комнате спрятаться может, а не то, что в переполненном народом здании. – с готовностью ответил тот.

– Позови! – коротко приказал я, беря со стола Аурона лист бумаги и ручку.

“Огария, в ноуте ты найдешь несколько возможных улик, при помощи которых сможешь доказать участие в заговоре Яхобса Ниэрна. У тебя будет время на поиск фактов и подготовку его разоблачения с целью свести к минимуму количество жертв, которые это может вызвать”.

– Хочешь что-нибудь добавить? – спросил я Амкера, предлагая взять управление телом.

– Нет, долгие проводы – лишние слезы. – решительно заявил он, беря листок и вкладывая его между половин сложенного ноута.

Тем временем в сопровождении Гэлайна в кабинет вошел невысокий гвардеец с необычно располагающим к себе лицом. Перехватив инициативу, я взял ноут Амкера и подал его Элкорну, проинструктировав его, насколько можно категорично:

– Это нужно передать Огарии во что бы не стало. Причем от успеха этого поручения, возможно, зависит судьба всего человечества. Поэтому все твои действия будут оправданы, на какие бы жертвы тебе не пришлось пойти.

– Мне нужно пара человек, чтобы отвлечь внимание – моментально сосредоточившись на своей задаче, ответил Элкор.

– Распорядись – приказал я Гэлайну, после чего они удалились.

Нога, в предчувствии серьезных неприятностей, грозящих ее верхней части, напомнила о себе тупой болью, несмотря на то, что гостей я дожидался в удобном кресле прежнего хозяина кабинета. Гэлайн Мекройн, войдя в кабинет, доложил, что все робокиберы закончили подъем на этаж, и их формирование движется в сторону приемной. Судя по тому, что возвращаться назад он не собирался, оставалось полагать, что следующие известия мы получим от самих визитеров. Из кресла вход в приемную не просматривался, но и по звуку не составляло труда догадаться о происходящем, тем более, что использовалась стандартная процедура. Что подтвердил механический голос, раздавшийся со стороны входа:

– Всем оставаться на своих местах. Сейчас у вас будет изъято оружие, поэтому во избежание получения вами травм и повреждений рекомендуем вам не совершать резких движений. Мы очень признательны вам за сотрудничество.

– Интересно, что за идиот им тексты пишет? – задал я риторический вопрос.

– Я. – последовал шокирующий ответ Амкера, после чего, он все же возмутившись моим неосторожным замечанием, добавил:

– Ты бы послушал, что раньше было! Даже эти солдафоны из Генералитета сообразили, что подобный бред использовать нельзя, вот и объявили конкурс. Я вообще из интереса взялся, никогда раньше ничего подобного не делал, но почему-то выбрали мой вариант.

– Талант сразу видно. – откровенно издеваясь, ответил я:

– Не скажу, что твое творение блистает гениальностью, но как видишь, и равнодушным оно оставить, тоже не в состоянии.

Передвигавшихся по приемной робокиберов можно было скорее не услышать, а почувствовать по сотрясению пола, несмотря на то, что все происходило в соседней комнате. Количество топочущих по приемной робокиберов постоянно увеличивалось. В результате чего у находящихся там гвардейцев оружие быстро оказалось изъято и помещено в магнитный контейнер, где оно не могло быть активизировано дистанционно. После воцарившейся в приемной тишины раздавшийся перед открытой дверью в кабинет противный механический голос вновь завел свою “шарманку”.

– Ты с Яхобсом Ниэрном лично общался? – спросил я Амкера.

– Да, делал доклады по техническому мониторингу, ну и как эксперта приглашали постоянно. – как всегда излишне подробно ответил тот.

– Понятно, значит, общаться с ним придется тебе, или он сразу почувствует перемену – резюмировал я, решив пока есть время проинструктировать Амкера:

– Я надеюсь, ты понял диспозицию. Яхобс – наш лучший друг и союзник, и от того насколько ты сумеешь его в этом убедить зависит не только наша жизнь, но и еще огромное количество судеб во всей Галактике. А потому сыграть нужно четко, без осечки. Впрочем, тебе и играть особо ничего не нужно – веди себя с Ниэрном как обычно.

В это время инструктаж из-за двери закончился, и в кабинет начали входить робокиберы, направляясь по одному ко всем из присутствующих. Так как было ясно сказано “всем оставаться на своих местах”, я продолжал спокойно сидеть в кресле, лишь развернув его в сторону приближающегося робикибера. Управлялась вся эта громада по психосенсорному принципу, а потому руки оператора могли выполнять привычные функции. Поэтому узнаваемо человеческими были разве что ладони, видневшиеся из-под козырьков защиты, готовых сомкнуться в случае угрозы. Хотя голос, раздавшийся из динамика, и имел механическое происхождение, но по дикции явно принадлежал человеку.

Мой плазмер лежал на поверхности стола чуть в стороне, а потому робокибер, не обращая на меня ни малейшего внимания, вначале забрал оружие. После чего просканировал меня и, сместившись в сторону, встал рядом, опустив правую руку мне на плечо, намертво фиксируя в кресле.

О том, что Амкер правильно понял ситуацию и действовал предельно грамотно, стало понятно сразу, потому как он подсознательно попытался встать навстречу вошедшему в кабинет Куратору. Прочно удерживаемому робокибером, сделать этого ему конечно не удалось. Но попытка не прошла незамеченой неспешно приближающимся Куратором, вследствие чего он первым начал разговор.

– Сидите Амкер, сидите. Насколько я знаю, вы ранены в ногу. – блеснул своей осведомленностью тот.

– Амкер, вам придется многое мне объяснить – спокойно продолжил он, подходя ближе и удобно усаживаясь, как и я раньше на край стола.

– И прежде всего – вот это. – указал он нам за спину на лежащий там труп Аурона.

– Аурон Форвидин был предатель. О чем свидетельствую не только я, чудом не ставший жертвой его действий, но и найденные в его архивах радиограммы, которые я направлял на Землю после гибели “Молнии”. Из его же заявлений следовало, что “Молния” до сих пор цела и выполняет свою задачу.

– Но ведь наши датчики зафиксировали прекращение активности Ретранслятора, кто же его тогда уничтожил? – задал коварный вопрос Яхобс.

– Я. – непосредственно ответил Амкер и следуя моей подсказке выдвинул свой конраргумент:

– А где в таком случае сейчас “Молния”? Ведь Ретранслятор уже больше недели не функционирует и она давно должна быть здесь.

– Да, я тоже отметил, что несмотря на большую потерю энергии при штурме, как нам докладывал Аурон, “Молния” не может идти так долго. Но он сообщал еще и о повреждениях, поэтому все довольствовались этим объяснением.

В процессе разговора я внимательно следил за реакцией собеседника, а потому уже мог составить первоначальное мнение о его действиях. Несмотря на признающий некоторые упущения тон, Яхобс “атачил”, и пока не составил полной картины происходящего, был не намерен прекращать давления.

– Хотя я и вынужден признать факт предательства со стороны Аурона, однако, не меньшее удивление вызывает твое заявление, что тебе в одиночку удалось уничтожить Ретронслятор – выдвинул вполне резонный довод Яхобс.

– Кроме самого факта прекращения деятельности Ретронслятора, правдивость моих слов могут подтвердить шестеро Немезийских наемников, охранявших его до взрыва. Один из которых в данный момент находится в этой комнате. – кивнул Амкер в сторону Фарсона, и продолжил, зная, что все равно, разговор зайдет и на эту тему:

– Кроме того, полный хронометраж тех событий имеется на моем оперативном ноуте, который в целях сохранности я оставил Огарии, после своего прибытия. А потому позже могу предоставить исчерпывающие свидетельства своих действий.

Амкер прекрасно знал, что до Огарии Яхобсу не дотянуться при всем желании, а потому с легким сердцем пошел на подобную уловку. Однако, останавливаться Яхобс не собирался, а потому продолжал целенаправленно давить “инфу”.

– Удалось найти в компьютере Аурона еще что-нибудь важное? – с неподдельным интересом спросил Яхобс.

– Мне было достаточно убедиться в факте его предательства. – невинно заявил Амкер, после чего вполне резонно добавил:

– К тому же теперь компьютер будет подвергнут тщательному изучению следствием, поэтому я предпочел без необходимости не провоцировать его защиту.

Обоснованность подобных действий окончательно убедили Яхобса в полной лояльности Амкера. К тому же и вел себя он предельно адекватно, а не разбрасывался обвинениями, брызжа слюной. Неожиданно для Яхобса, как впрочем, и для меня, Амкер сам обратился к Куратору:

– Как мне известно, один Ретронслятор продолжает действовать, а потому необходимо начинать подготовку к проведению Контр-акции, до начала которой осталось менее восьми часов. Аурон, которому был установлен реципиент для ее проведения, мало того, что оказался предателем, да еще и убит. Я являлся запасным претендентом для ее проведения, и мне тоже была установлена копия психоличности для налаживания контакта. Это задание успешно выполнено, и я готов принять участие в предстоящей операции. Но возникает еще одна проблема. Процесс подготовки к Контр-акции сложен и многоступенчат, и за контроль ее проведения раньше отвечал Аурон. А потому для успешной подготовки необходимо срочно назначить ему замену.

– А вы, как заместитель Аурона знакомы с этим процессом? – задал Яхобс естественный в этой ситуации вопрос.

– Конечно, так как это входит в мои прямые обязанности. – самоуверенно заявил Амкер.

– Кстати, а как вы в этом кресле, вполне удобно себя чувствуете? – вдруг спросил Яхобс.

– Вот если бы не рука, которая меня в него вжимает, было совсем замечательно. – как всегда непосредственно ответил Амкер. На что Куратор движением руки приказал контролирующему Амкера робокиберу отойти в сторону.

– В таком случае, за отсутствием на данный момент лучшей кандидатуры вы назначаетесь временно исполняющим обязанности Главы Разведдепартамента. – торжественно объявил Яхобс.

– Да, уж, ничего не скажешь – профессионал. Решил на “коротком поводке” держать, ну что-ж, вполне разумно. – оценил я логику подобных действий.

Тем временем, Амкер реагировал как нужно, демонстрируя полную решительность, с которой намерен отнестись к возложенной на него задаче. Яхобс, похоже, остался вполне доволен подобной реакцией, а потому, приблизившись к поднявшемуся навстречу Амкеру, пожал ему руку, и покровительным тоном произнес:

– Поздравляю с повышением.

– Кабинет вам придется временно оставить в связи с проведением здесь следственных действий. – уже деловым тоном сказал Яхобс, намекая на нежелательность присутствия здесь Амкера.

– Ближайшие часы я проведу в техническом центре на нижних ярусах, да и после Контр-акции следует долгий восстановительный период, поэтому ближайшие сутки я здесь точно не появлюсь. – ответил Амкер, двигаясь вместе с ним к выходу из кабинета.

Оказавшись в приемной, я отметил, что два робокибера остались в кабинете. Один находился у стола, а второй после того, как кабинет покинули все посторонние, заблокировал собой входной проем.

– Надеюсь, удача будет по прежнему сопутствовать вам в предстоящей операции, так же как и до этого момента. – напутствовал Яхобс Амкера, после чего повернулся и в сопровождении своей свиты направился к выходу. В приемной остались лишь четверо робокиберов. Двое занимались выдачей оружия, остальные перекрыли выход в коридор, видимо таким образом ограничив наши перемещения, пока Куратор не покинет этаж, а возможно и здание.

– Может Элкорна вернуть? – предложил Амкер:

– Скорее всего, он еще не покинул здание, тем более и необходимость в его способностях уже отпала.

– Не суетись под тесаком. – ответил я, и не дожидаясь когда Амкер начнет постигать смысл сказанного, объяснил сам:

– То, что ситуация благополучно разрулилась – конечно здорово, но это не значит, что за нами сейчас не ведется пристального наблюдения. Скорее всего, как раз наоборот. Поэтому давай, не будем совершать лишних телодвижений, а займемся подготовкой к Контр-акции, тем более что это как раз и является нашей первостепенной задачей.

Меж тем, заслон с входа был снят и Амкер, в сопровождении Ворвана и еще нескольких капралов, не дожидаясь лифта, отправился в свой кабинет, находящийся этажом ниже. Хотя о том, что необходимость в эскорте отпала, стало понятно почти сразу. И оставалось только удивляться, с какой скоростью здесь передаются новости. На родном этаже Амкера встречали, чуть ли не аплодисментами. Здесь его все хорошо знали не только как талантливого специалиста, но и как отзывчивого товарища.

Возможно, благодаря своему сопровождению, Амкеру удалось пройти в свой кабинет избежав излишнего внимания. Здесь он, прежде всего с удовольствием выбрался из боевого снаряжения, в котором находился с момента его приобретения на станции. После чего облачился в простой форменный костюм, находившийся в шкафу. Обув легкие мокасины, он закончил с переодеванием, и занялся снаряжением. Для этого он подошел к столу и достал из одной его секций не пистолет, как я предполагал, а резервный ноут, укомплектованный всеми рабочими программами. Покончив с приготовлениями, не тратя время попусту, он покинул свой кабинет.

Конечная точка его маршрута фактически находилась в этом же здании, только очень глубоко под землей. Когда все члены эскорта поместились в лифте, Амкер нажал кнопку первого этажа, потому как именно там предстояло сделать еще одну пересадку. Когда дверь открылась, и Амкер уверенно вышел в холл, к нему, как новому Главе Разведдепартамента, немедленно “метнулся” дежурный офицер охраны с обязательным докладом.

Выслушав стандартную формулировку доклада, Амкер отпустил смущенного офицера сухим:

– Принято.

После чего, обернулся к своей свите.

– Дальше я пойду один, тем более и нельзя вам туда, да и сами видите – незачем. И после короткой паузы добавил:

– Я только хочу выразить вам свою глубочайшую признательность за то, что вы сделали. И хотя я понимаю, что сегодня вы рисковали своими жизнями не за меня, а во имя сохранения закона и порядка, тем не менее, все равно – спасибо.

Нам же предстояло отправиться туда, где доводилось бывать далеко не каждому сотруднику Разведдепартамента. И судя по эмоциям, которые в связи с предстоящей задачей испытывал Амкер, нам предстояло пройти через испытания, мало уступающим тем, что выпали на нашу долю на Синадре.

Антон Серов

Ох, и темна, ты, Египетская ночь! В который раз сюда приезжаю, а так и не удосужился разобраться в природе подобного природного феномена. Вроде и месяц на небе, хоть и повернутый “рогами” вниз, но все же присутствует, да и звезд не меньше, чем в наших северных широтах. А все равно ночью сумрак – хоть глаз выколи, да и темнеет быстро, словно кто-то дернул ручку рубильника.

Хотя, меня подобный факт всегда мало беспокоил. Особенно после пол-литра халявной текилы, и идея прогулки по ночному городу не вызывала ни малейшего опасения. Однако, на этот раз в Египет я приехал со всей семьей, а потому о подобных авантюрах можно было забыть. Как и прежний разгульный стиль отдыха, мало вязался с образом почтенного главы семейства, которому я был вынужден соответствовать. Да и заботы по присмотру за “Мелким” отнимали практически все силы и время, а потому к концу дня, когда его наконец-то “срубало” пределом разгула выглядело пойти с женой в лобби-бар и выпить по паре бокалов пива.

Но, несмотря на столь размеренный отдых, обойтись без приключений не удалось и на этот раз. Следствием чего стало сегодняшнее ночное бдение, вызванное далеко не самыми приятными ощущениями. Адская боль, терзающая туго перетянутые ступни ног, не позволяла не то что заснуть, а даже отвлечься на что-то иное, кроме осознания своего плачевного состояния. Единственным утешением служило то обстоятельство, что я нахожусь в больнице, а потому все лечебные мероприятия проводились в полном объеме.

Хотя в случае растяжения сухожилий стоп, кроме наложения фиксирующих повязок, никакие процедуры не предусмотрены. А потому главным лечебным фактором являлось время, и единственное, чем могла помочь современная медицина, это регулярные инъекции анестезии, с целью снятия приступов невыносимой боли. Не знаю, может дозировка была рассчитана на более сухощавых Египтян, либо сам препарат не отличался особым качеством, но очередной укол лишь притуплял болезненные ощущения, позволяя расслабиться не больше чем на пару часов.

После чего предстояло в полной мере прочувствовать все последствия своего эксцентричного поведения, на которое, впрочем, я пошел вполне осознанно. Причем, все произошло настолько неожиданно, что теперь я сам поражаюсь собственной реакции, позволившей мне в предельно сжатые сроки принять единственно правильное решение, и не потеряв драгоценных мгновений, приступить к активным действиям.

Красота подводного мира Красного моря и яркое разнообразие его обитателей очаровали меня в первый же мой приезд в Египет, и именно по этой причине в выборе места отдыха я всегда оставался верен именно этому направлению. Вот и в тот раз, оставив сына на попечении жены, подхватив все снаряжение, я направился по уходящему в море протяженному пирсу, настроившись исследовать одну любопытную отмель, обнаруженную днем раньше.

Одной из ее характерных особенностей являлось необычно далекое расположение от конца пирса. По идее, там уже должна быть приличная глубина, а потому и наткнулся на эту отмель я совершенно случайно. И тем не менее, на расстоянии больше ста метров от пирса, можно было встать на дно, находясь практически в открытом море. Иголок “морских ежей” я не боялся, потому как ласты “Дельфин” пользовавшиеся популярностью еще со времен моего детства, закрывали ступню полностью, обеспечивая не только надежную защиту, но и жесткую фиксацию на ноге.

Спасатели отеля, находящиеся на конечной площадке пирса, уже давно не обращали на меня ни малейшего внимания. Правда, когда в первый же раз, обследовав прилегающий к пирсу участок, я уплыл на приличное расстояние, они пытались привлечь мое внимание, указывая на недопустимость подобных действий. Но поняв, что я умышленно игнорирую их требования, быстро успокоились, посчитав, что сделали все от них зависящее. Когда же, вдоволь наплававшись, я выбрался на пирс, никто из них не пытался вынести мне мозг нравоучениями, лишь с интересом рассматривая мое необычное снаряжение.

Прежде всего, их внимание привлекли не профессиональные маска и трубка для снорклинга, какие они наверняка видели уже не раз. В первую очередь на фоне применяемых повсюду пластмассовых аналогов в глаза бросались мои “Дельфины” сделанные из плотной резины, и для большей жесткости усиленные продольными ребрами. Подобная конструкция позволяла развивать предельную скорость за счет максимального использования ног. Правда основная нагрузка ложилась на мышцы ступни, и использовать такое преимущество следовало предельно осмотрительно, чтобы на следующий день не захромать на обе ноги.

Обследовав обрывавшийся практически отвесно склон отмели, обращенный в сторону берега, я в полной мере смог изучить представителей обитавшего там разнообразия рыб. Для того, чтобы приманить весь их разношерстный коллектив в одно место, я раскрошил одно из двух вареных яиц, которые прихватил с завтрака в отеле. Подобный способ всегда давал неизменный результат, хотя наиболее интересные экземпляры обычно не участвовали в общем пиршестве, в отличие от особо наглых, буквально щипавших за пальцы, пытаясь выхватить лакомый кусок. Но и подобных “скромников” рассмотреть удавалось без малейшего труда, благодаря кристальной прозрачности воды, позволявшей без малейшего искажения, видеть сквозь ее толщу на расстояние более десяти метров.

В целях экономии времени перебраться к противоположному склону отмели я решил по кратчайшему расстоянию, то есть проплыв над ней сверху. Подобные участки похвастать особым разнообразием подводного мира не могли, а потому я не собирался здесь задерживаться, рассчитывая увидеть не встреченных ранее представителей на склоне со стороны открытого моря. И вот здесь началась череда странностей, осознать которые я смог лишь сейчас, получив возможность досконально проанализировать произошедшие события.

Несмотря на то, что я вроде и не устал, и маска еще не сильно запотела, что-то заставило меня остановиться и встать ногами на дно. Но раз уж произошла задержка, я снял маску, чтобы прополоскать ее морской водой, для достижения максимальной прозрачности.

– Красота! – пронеслось у меня в голове, пока отработанными движениями протирая маску, я обводил взглядом раскинувшиеся передо мной морские просторы.

– Интересная яхта. – вновь пришла в голову неожиданная мысль, ставшая причиной анализа, вызвавшего подобное суждение.

Действительно, проходившее не далее чем в двухстах метрах судно имело ряд существенных особенностей, сразу привлекая к себе внимание. Во-первых, по размеру оно значительно уступало обычным туристическим “шаландам”, на которых устраивались экскурсии на “Райский остров”, или морскую прогулку. Да и изящные формы и презентабельный внешний вид напоминали скорее яхту, предназначенную для индивидуальных поездок, которые заказывали наиболее состоятельные туристы.

Я уже был готов отвести взгляд от столь идиллической картины, когда произошли события, вновь привлекшие мой взгляд к происходящему на судне. Размеренно преодолевая одну волну за другой, яхта вдруг поднялась на аномально высокой волне, на излете резко вздернув корму вверх. В этот момент мне показалось, что с задней площадки, с которой обычно происходит спуск купающихся в воду, в море упал человек, не сумевший удержаться на ее ровной поверхности.

– Да нет, не показалось. – понял я, когда позади уходящей яхты над водой появилась голова человека.

– Похоже, он еще и плавать не умеет. – пришел к выводу я, видя насколько отчаянные усилия предпринимает утопающий, чтобы оставаться на поверхности.

И вот что мне оставалось делать в подобной ситуации? Одного взгляда на пирс хватило, чтобы понять, что на находящихся там спасателей рассчитывать не приходится. “Загасились”, как обычно в тенечке, пока их докричишься, и объяснишь, что от них требуется, и спасать уже некого будет. И уже одевая маску, я пришел к выводу, что раньше меня к месту трагедии может вернуться только яхта, с которой и выпал тот бедолага. Но похоже, “отряд не заметил потери бойца”, и судно продолжало двигаться прежним курсом.

А потому, вставив в рот мундштук дыхательной трубки, я рванулся на помощь. Наиболее эффективно представлялось плыть, опустив голову вниз, уподобившись маленькой торпеде, с тем лишь различием, что та не помогает себе руками, загребая ими “в размашку”. Правда, таким образом я не видел своей цели, для чего мне приходилось периодически поднимать голову, чтобы сориентироваться. Благо, рассмотреть на морской глади бешено молотящую жертву особого труда не составляло.

Разделявшее нас расстояние постепенно сокращалось, однако, вскоре начали появляться первые тревожные факторы. Основные скоростные качества моего заплыва достигались исключительно за счет интенсивного использования ласт. А потому основная нагрузка ложилась на ноги. Но труднее всего приходилось мышцам ступней, первым заявившим о недопустимости работы с подобной интенсивностью.

Но разве я не Русский, чтобы обращать внимание на собственные неудобства, когда речь идет о благополучии совершенно незнакомого человека, не исключено, что совершенно иной национальности. Тем не менее, если переступить через собственное “не хочу”, особой проблемой для нашего человека никогда не являлось, то преодолеть “не могу” дано далеко не каждому. А у меня вскоре возникла именно такая проблема. Мышцы ступней уже не просто болели, а создавалось впечатление, что начинали рваться, со всеми вытекающими из этого ощущениями.

Подняв в очередной раз голову, уже не столько, чтобы скорректировать направление, сколько понять, каково разделяющее нас расстояние, я с отчаяньем осознал, что осталось не меньше пятидесяти метров. Исключить из работы ноги означало потерю главного козыря в гонке за драгоценными мгновеньями, от которых зависела жизнь человека. А потому у меня оставался не особо богатый выбор. Либо пойдя на поводу собственного эгоизма дать ему погибнуть, либо наплевав на все негативные ощущения совершить поступок, которым впоследствии по праву можно будет гордиться.

Сжав зубы, и отключив все защитные механизмы собственного организма, я совершил последний отчаянный рывок к намеченной цели. И подобная самоотверженность принесла заслуженный результат. Находясь на пределе морального напряжения, я начал различать фигуру утопающего уже не поднимая головы, угадывая его контуры через разделявшую нас толщу воды. Значит, оставалось метров десять – пятнадцать, и поднажав, скоро я окажусь рядом.

Но когда, находясь не дальше пяти метров, я уже мог четко различить, что тонет молодая девушка, меня ожидал жестокий удар, больше напоминающий зловещий оскал судьбы. Сомнений не оставалось – девчонка, усиленно пытаясь вырваться на поверхность, тем не менее, начала постепенно погружаться. Ну уж нет, подобного неуважения к собственным усилиям я не был готов прощать ни одной силе, управляющей нашими судьбами.

А потому, набрав в легкие как можно больше воздуха, окончательно забыв о разрывающихся от боли мышцах ног, я нырнул наперерез, пытаясь перехватить идущую ко дну девушку. Во многом именно благодаря ее усилиям мне удалось сделать это на сравнительно небольшой глубине. Когда, увернувшись от ее рук, мне удалось заплыть ей за спину, и схватить поперек туловища, от поверхности нас отделяло не более двух метров.

Дальнейшие события стали очередным звеном творящихся сегодня странностей, по своей нелогичности уверенно “переплюнув” все, произошедшее сегодня. Красное море по содержанию соли в воде уверенно занимает одно из лидирующих мест. А потому утонуть здесь практически невозможно. Не знаю, как это удалось моей подопечной, но после того, как я приложил к попытке подняться на поверхность свои усилия, она должна была выскочить вверх как пробка. Однако, у меня создалось впечатление, что я пытаюсь вытянуть попавшего в нашу сибирскую трясину.

Причем аналогия выглядела настолько точно, что я буквально ощущал, как мне приходится преодолевать затягивающий эффект, свойственный нашим болотам. И вместо ожидаемого стремительного подъема, мне пришлось буквально по сантиметру “выцарапывать” из неведомого плена отчаянно рвущуюся к поверхности девчонку. И хотя совместными усилиями нам удалось добиться определенного результата, динамика выглядела удручающе. До манящей своей близостью цели оставалось не более метра. Но силы, и что самое главное – воздух, стремительно заканчивались.

Если у меня легкие уже начало обжигать от недостатка кислорода, то, что должна была испытывать девчонка. Ведь я перед погружением сделал полный вздох, и неизвестно, была ли подобная возможность у нее. И словно в подтверждение моих мыслей, движения девушки стали носить более конвульсивный характер. И выпускаемые ей пузырьки остатков воздуха означали, что она больше не в состоянии задерживать дыхание, и в ближайшие мгновения она неизбежно совершит непроизвольный вздох, наполнив легкие водой.

Ситуация складывалась патовая. Если она захлебнется, то даже вытащив ее на воздух, мне не удастся провести реанимационные действия, находясь в воде. А пока я дотащу ее до пирса, будет уже слишком поздно. Действуя интуитивно, я схватил ее лицо между ладоней, и поймав полный мольбы о помощи взгляд, прижался своим ртом к ее готовым раскрыться для вздоха губам.

Конечно, объем ее легких нечего и сравнивать с моими “мехами”. И даже учитывая, что при передаче какая-то часть воздуха вырвалась наружу, тем не менее, когда я понял, что ее легкие заполнены, в моих немного еще осталось. А вот теперь предстояло действовать предельно быстро. Ведь то, что я передал ей, являлось не более чем “обманка”, потому как кислорода там практически не было, создавая лишь видимость вздоха.

Но близость цели поистине творит чудеса. Прилагая титанические усилия, нам удалось совершить последний рывок, из последних сил заставляя себя сдерживать дыхание, пока мы не оказались на поверхности. Вот уж действительно, только в такие моменты ты осознаешь истинную ценность вещей, которыми пользуешься повседневно, не придавая этому абсолютно никакого значения.

Хотя, уже сейчас, анализируя произошедшее, я не исключаю, что преодолеть последний отрезок в столь сжатые сроки нам удалось благодаря исчезновению той затягивающей силы, с которой нам приходилось бороться на протяжении всего подъема. По крайней мере, оказавшись на поверхности, и помогая оставаться на плаву спасенной мною девушке, никакого аномального воздействия я уже не испытывал. Зато мне пришлось столкнуться с проблемой, о вероятном проявлении которой под впечатлением от достигнутой цели я забыл напрочь.

Если я адекватно воспринимал действительность, то девчонка еще не успела оправиться от реальности угрозы, которой подверглась ее жизнь. А потому оказавшись уже в безопасности, продолжала предпринимать не менее отчаянные попытки удержаться на поверхности. Последствия шока, вызвавшие подобные действия, являлись не более чем физиологией, и я обязан был об этом помнить. За что немедленно поплатился. Желая обрести опору, позволявшую ей вновь не оказаться под водой, девушка попыталась схватиться за меня, что в стрессовом состоянии ей удалось не сразу. И во время своей первой попытки, промазав правой рукой мимо моего плеча, своими ногтями она пробороздила мне поперек лица.

– Хорошо хоть маска глаза спасла. – подумал я под впечатлением от подобной благодарности.

Конечно, я сразу понял, что виноват сам, расслабившись раньше времени, тем не менее, определенный горький осадок остался. Отбив ее руку в очередной попытке схватиться за меня, я ушел под воду, и поднырнув, оказался позади ее. Вынырнув, правой рукой я вновь обхватил ее поперек туловища, таким образом пресекая попытки развернуться ко мне лицом.

Конечно, наверно следовало попытаться ее успокоить, однако, у меня хватало и собственных переживаний. Морская вода, попав на рваные раны, оставленные ее ногтями на моем лице, как раскаленный металл обожгла обнаженное мясо. После чего левая половина лица занемела, потому как интенсивность работы нервных рецепторов вызвала болевой шок, вследствие чего прием информации прекратился.

Похоже, подобная ситуация произошла и с мышцами стоп, которых я попросту не чувствовал. С одной стороны, это безусловно радовало, потому как еще предстояло позаботиться о безопасности спасенной девушки. Но сам по себе подобный факт не предвещал ничего хорошего, не говоря уже о том, что я не мог в полной мере воспользоваться ногами. Потому как обутые в ласты ступни ног жили словно отдельной жизнью, лишь фактически являясь моим продолженьем.