Текст книги "Князь"

Глава XVII

Пока Бенедикт Тит и Хейнрик Эван готовили свои корабли к отплытию на Раскол и Дикие земли, Сильвестр, воспользовавшись демоническими вратами, уже покинул одно из этих мест и прибыл на другое.

Архипелаг Дикие земли, названный так из-за опасных для судоходства скалистых берегов, а так же из-за непригодных для посевов болотистых почв и неподходящих для строительства и жилья сырых лесов на его островах, целиком и полностью принадлежал таинственному и скрытному народу ырок. Главным образом потому, что выжить в столь суровых условиях постоянной сырости, кишащих повсюду ядовитых змей, назойливых насекомых и гигантских рептилии, кроме самих ырок, вряд-ли кто-то бы смог. Впрочем, попытайся кто изжить ырок с их островов, ему пришлось бы здорово потрудиться, ведь ырки, тысячелетиями собиравшие всевозможные знания, владели боевыми искусствами и заклинаниями неизвестными другим народам и являлись весьма страшным противником для любого захватчика. Пожалуй, при желании они и сами могли бы завоевать себе территорию получше, но Дикие земли им даже нравились. Единственными территориями, которые являлись для них столь же привлекательными как свои собственные, были леса Селенвуда, но народ рибхукшан, ими владевший, не уступал ыркам в плане военного потенциала. В одиночку ырки никогда не овладели бы Селенвудом и, скорее всего, обещая им именно эти земли своей будущей империи, Себастьян привлек их на свою сторону.

Главным становищем народа ырок на Диких землях было крупное поселение Ыркистан, сокрытое где-то в тропических лесах на самом большом острове архипелага. Однако, даже зная где оно находится, отыскать его оказалось весьма непросто. Сильвестр, продираясь сквозь густые заросли джунглей, сводивших с ума удушающей духотой, тяжелой сыростью и постоянно державшими в напряжении незнакомыми звуками, медленно продвигался к центру острова, но за несколько дней пути не заметил ни следа присутствия ырок в этих местах. Пока, наконец, не наткнулся на одинокого охотника этого народа у поросшей мхом скалы возле небольшого водоема со стоячей зеленой водой, где тот вероятно устроил привал.

Молодой ырка – сухощавое существо невысокого роста с пепельно серой кожей, маленькими острыми зубами и почти полностью лишенным растительности телом, одетое в странную одежду из черной ткани, похожую на набедренник, нагрудной перевязью соединенный с ошейником, в свою очередь переходящим в капюшон, – до сих пор очевидно никогда не пересекался с чужеземцами. Завидев Сильвестра, он на мгновение растерялся, не зная как поступить, и, видимо так ничего и не придумав, быстро схватил свое оружие и поспешил скрыться в густых джунглях сразу за скалой. Однако Сильвестр, долгое время потративший на поиски и не желавший так просто упускать единственный их результат, метнулся в след за убегающим ыркой и, догнав, схватил того за плечо. Воспринявший это действие за проявление агрессии, ырка мгновенно растворился в темной вспышке и Сильвестр сразу понял, что его ждет.

Стиль ведения боя ырок, объединяющий в себе древние боевые искусства и тонкую магию, заключался в быстром исчезновении в темном облаке и молниеносном ударе при неожиданном появлении где-нибудь в стороне от противника. Но как бы скор ни был этот удар, Сильвестр, наученный народом сикомэ полагаться на интуицию, вовремя повернувшись в нужную сторону, успел вынуть часть своего меча из ножен и отразить смертоносный выпад кинжала ырки. А когда тот вновь испарился в темной вспышке, Сильвестр снизу-вверх взмахнул своей призрачной рукой и ее волшебный двойник, выросший прямо из под земли, выхватил ырку из небытия и, прежде чем исчезнуть, швырнул его оземь.

– Мне всего-лишь нужно поговорить с… – хотел было объясниться Сильвестр, приближаясь к поверженному ырке, но, не успел он сделать и пару шагов, как в него едва не вонзилась волшебная стрела, пущенная откуда-то со стороны. Охотник ырок был не один.

Сильвестр, с трудом уклонившийся от волшебной стрелы, осмотрелся по сторонам и заметил в тени деревьев колдуна ырок. Он был одет и выглядел в точности как охотник, однако вместо кинжала и лука, имел при себе только лишенную каких-либо отличительных черт тряпичную куклу на поясе и длинную металлическую спицу в руке. И на кончике этой спицы уже собиралась энергия для нового волшебного снаряда. Сильвестр взмахом призрачной руки сбил колдуна с ног и метнулся к нему, дабы помешать сотворить еще какую-нибудь магию, но, прежде чем он успел приставить к горлу колдуна острие своего меча, тот вонзил спицу в правую руку своей куклы. Из тельца набивного тряпичного человечка потекла струйкой кровь, а Сильвестр, вдруг ощутил как его рука стала ватной и ее пронзила острая боль. Он выронил меч, но левой рукой уже сжал шею ыркского колдуна вуду и прижал его к дереву. Призрачная рука Сильвестра несла с собой холод и страх смерти; маг затрепетал от одного ее прикосновения, не говоря уже о том, что она его душила. Впрочем, руки ырки оставались свободными и он вновь вонзил спицу в руку колдовской куклы вуду, на сей раз левую, но теперь мера своего действия не возымела: призрачная рука Сильвестра магию вуду не ощутила вообще. Задыхаясь, колдун продолжал колоть спицей куклу, не понимая почему не срабатывает его магия, но с каждой попыткой терял силы; в глазах колдуна стало темнеть, а сил на то, чтобы, отчаявшись в кукле вуду, уколоть самого Сильвестра уже не осталось.

– Довольно! – воскликнул только что пришедший в себя ырка-охотник, звуком своего голоса останавливая Сильвестра, едва не убившего его сородича. – С кем тебе нужно поговорить?

Князь Талара убрал руку с горла колдуна-ырки и тот, скользнув по стволу дерева наземь, закашлялся.

– С вашим шаманом, – коротко ответил он.

***

Колдун и охотник, немного оправившись после стычки с Сильвестром, отвели победителя, впрочем нехотя и со стыдом, словно были его пленниками, в Ыркистан. Главное поселение ырок находилось прямо посреди почти нетронутых джунглей и представляло собой нечто вроде намного преувеличенного во всех отношениях палаточного лагеря. Из-за сырости Диких земель ырки жили в шатрах и юртах из змеиных кож и шкур местных рептилий, их же мясо коптили на огне для сохранности от червей, а за водой ходили к близлежащим водоемам; словом, вели походный, если не сказать дикий, образ жизни, с той лишь разницей, что на постоянной основе.

Впрочем, только так на островах Диких земель, наверное, и можно было выживать, а ырки прожили здесь так долго и так хорошо приспособились к этим суровым джунглям, что даже не замечали неудобств. По периметру Ыркистана располагались их жилые юрты, всегда сухие и теплые, а в шатрах ближе к центру поселения скрывались кузницы, алхимические лаборатории, швейные мастерские и множество других хозяйственных объектов, включая даже бассейны до краев наполненные еще живой и трепыхающейся рыбой. В самом же центре Ыркистана находились три шатра наиболее важного для ырок значения: первые два – жилища шамана и вождя, в тоже время исполняющие функции храма и ратуши, а третий – зал общих собраний, предназначенный для проведения советов, празднеств и обрядов.

Поселение ырок выглядело завораживающе в игре пляшущих света и тени, порождаемых горячим пламенем огня, который ырки, в отличие от других эльфийских потомков, с удовольствием использовали для освещения, сушки и обогрева своего жилища. Сами ырки на дальних своих родственников, – сикомэ и рибхукшан, – похожи были разве что остроконечными ушами, но не более: из-за жизни в условиях постоянной сырости, их тела оказались абсолютно лишенными волосяного покрова; из-за отсутствия солнечного света, их кожа со временем приобрела пепельно серый оттенок; а из-за обильного потребления богатой фосфором рыбы и жесткого мяса рептилии, их глаза стали светиться в темноте мистическим зеленым светом, зубы заострились, а кости стали четче выдаваться под кожей. Тем не менее, несмотря на ужасные условия жизни (коих они впрочем не замечали) и пугающий облик, ырки являлись самым образованным и знающим народом мира, а у их шамана, – мудрейшего среди ырок, – можно было надеяться получить ответ на любой интересующий вопрос. Вот только для Сильвестра ырки были, или скоро должны были стать, врагами.

Колдун и охотник народа ырок, повсеместно замечая на себе любопытные взгляды сородичей, провели Сильвестра сквозь Ыркистан до самого жилища шамана и вместе с ним вошли внутрь шатра, устланного шкурами и сильно задымленного курящимися на костяных треногах благовониями. Внутри, прямо напротив входа, поджав под себя ноги, восседал на богатых коврах щуплый, морщинистый и бородатый ырка с закрытыми глазами.

– Я ждал этого гостя, – открывая глаза и плавно, без помощи рук, поднимаясь, произнес шаман, роста весьма низкого даже для ырок. В то же время в руку его скользнул посох, настолько поразительной работы, что казался парализованной, но живой, змеей. Опираясь на этот посох, шаман приблизился к трем гостям и, близоруко осмотрев Сильвестра, сказал приведшим его ыркам: – Спасибо, что проводили его ко мне. А теперь оставьте нас!

Сильвестр удивился.

– Вы ждали меня? – спросил он, когда колдун и охотник, низко поклонившись шаману, покинули шатер.

– Разумеется, – ответил старый ырка по имени Алвис, что на языке этого народа значило «всезнающий». Он посохом приподнял портьеру, жестом приглашая лорда Талара войти в одно из помещений своего шатра, и пояснил: – Чуть более пяти лет назад, во тьме, я увидел странника из мира грез и с тех пор ждал его.

– Меня? – уточнил еще раз Сильвестр.

Шаман уселся на ковер небольшой уютной комнатки и своеобразными пасом повел рукой в воздухе. Следом за этим движением в комнате образовалось облачко гладкой дымки, в которой, словно в огромном глазу, виднелся Сильвестр в той самой комнате шатра, но откуда-то сбоку. Шаман издал щелкающий звук и из тени комнаты прямо на его посох порхнула маленькая летучая мышь, а вид в облаке, тем временем изменился, как изменился вид из глаз этой мыши.

– Мы, ырки, живем далеко от событий, но они не проходят мимо нас, – сказал шаман, поглаживая своего питомца. – Наши тотемы, незримыми шпионами, снуют по Мидгарду, и мы взираем на него их глазами. Мы интересуемся всем и многое знаем. – Шаман вновь провел по воздуху рукой и, когда шпионское око исчезло, спросил: – Скажи, Сильвестр, каким именем ты назвался на Расколе, в академии магов Гильдии?

– Фауст, – коротко отозвался Сильвестр.

– Да! Это имя неспроста пришло тебе в голову, ибо это твое истинное имя. Ведь именно его ты услыхал во время ритуала экзорцизма в Храме ордена бога-человека и именно слова грандмастера этого ордена о твоей одержимости привели тебя ко мне, не так ли? Ты хочешь узнать кем ты одержим, но суть в том, что это настоящий Сильвестр Таларский одержим тобою, Фаустом. Это трудно, но ты должен понять, что ты – есть Фауст, сущность не из нашего мира, овладевшая телом, разумом, воспоминаниями и самой жизнью Сильвестра, запертого сейчас где-то на границе мира грез. Поэтому на тебя не влияют законы и порядки нашего мира, поэтому ты можешь достичь могущества еще невиданного здесь и многократно превышающего даже мощь «Воли Кроноса», а все что может сейчас истинный Сильвестр, так это, словно сон, видеть происходящее твоими глазами, как я вижу глазами моего тотема-летучей мыши.

Выслушав шамана, Сильвестр глубоко и надолго задумался. Понять все услышанное действительно было сложно, но еще сложнее оказалось это принять. Даже несмотря на то, что подобное он уже слышал от грандмастера упомянутого шаманом ордена. Впрочем, сейчас князь Талара постарался сосредоточиться на том, что могло послужить его нынешним целям, а именно, противостоянию империи.

– Как достичь могущества, о котором вы говорите? – задал он пожалуй самый важный на данный момент вопрос. – Могущества, способного противостоять императору и артефакту, которым он обладает?

– Ты уже знаешь как, – ответил Алвис. – Вспомни свою дуэль с Арнмодом – ныне покойным вождем сикомэ, – когда ты перестал полагаться на зрение и доверился чему-то более глубокому, когда ты закрыл глаза и смог видеть сквозь веки. Это и есть путь достижения твоего могущества. Отринь то, что досталось тебе от Сильвестра и еще связывает нашими правилами, прими тот факт, что ты Фауст – чистый дух – и тогда, стоит тебе только представить будто у тебя нет тела, и ты избавишься от его оков, получишь доступ к почти безграничной мощи духа и сможешь объять ею едва ли не целый мир. Но не переусердствуй! Стоит телу Сильвестра по-настоящему исчезнуть, стоит его воспоминаниям окончательно пропасть, стоит перестать ему видеть сон и твоя связь с нашим миром прервется. Дух Фауста покинет наш мир и проснется в своем. Или погибнет вместе с Сильвестром.

Князь Таларский вновь погрузился в раздумья, но для тщательного осознания и принятия слов шамана требовалось явно больше времени, чем то, которым располагал сейчас Сильвестр.

– Почему вы вообще рассказываете мне все это? – спохватился он. – Разве вы не вступили в союз с империей, разве мы с вами не враги?

– Разве враги друг другу, даже не знающие один другого, солдаты на смерть сражающихся армии? – вместо ответа поинтересовался Алвис и сам же на него ответил: – Нет! Так и я тебе не враг (я был против этого союза), но я не пощажу тебя, если мы встретимся в битве. Впрочем, этого не произойдет, ибо войско нашего народа поведет за собою вождь, а я останусь править Ыркистаном.

В отличие от королевств Мидгарда, власть в каждом из которых целиком и полностью принадлежала единственному правителю, а советники и министры реальной власти не имели; и в отличие от Гильдии и Некрополя Раскола, в которых большинство важных решений принимались коллегиально советами архимагов и старейшин, у ырок существовало разделение власти. Вождь, как военачальник и защитник народа ырок, в любом вопросе имел решающее слово, однако, больше всего на свете ырки ценили и уважали знания, а самым осведомленным и мудрым среди них являлся шаман, слово которого – закон, поступить наперекор которому, значит подвергнуть сомнению ценность знаний. Таким образом, вождь, в подавляющем большинстве случаев, лишь провозглашал волю шамана. До тех пор как первое посольство императора прибыло на Дикие земли.

Столь серьезный вопрос, как вступление целого народа в войну за морем, в Ыркистане, как подобает, был всесторонне обсужден власть имущими – шаманом и вождем. Но, как ни старался Алвис отговорить вождя от вступления в войну на Мидгарде, предложение совместной осады Селенвуда и обладание им по окончанию Мидгардской войны было слишком соблазнительно, и вождь его принял.

– А почему вы были против союза с Себастьяном, – спросил Сильвестр. – И почему, опять же, вы рассказали мне о том, как достичь могущества способного ему противостоять? Ведь я обращу это могущество против императора и его союзников; вашего народа это тоже коснется.

Шаман покачал головой, показывая, что не все в этом деле так просто.

– Себастьян действует слишком смело и опрометчиво, он собирается пробудить силы, о которых имеет весьма смутные представления, и я опасаюсь, как бы его безрассудство не привело к чему-то, еще более ужасному. Что до тебя, Фауст, то ты появился в тот самый момент, когда жизнь Сильвестра, существование Талара и будущее Мидгарда оказались в страшной опасности, по большей части, из-за того же Себастьяна. И я ни за что не поверю, будто два брата из великого рода князей Таларских получили в свое распоряжение две величайшие силы, – осколок порядка и одержимость гостем из иного мира, – без каких-либо на то причин. Нет! За этим должно, просто обязано, стоять нечто, чего мы пока не в силах распознать или вовсе превышающее наше понимание. И это нечто, учитывая ту мощь, которой вы с братом обладаете, может быть крайне опасным и привести к катастрофическим последствиям. Будь моя воля и будь у нас на это время, я предложил бы исследовать столь странное и опасное совпадение, но это, к сожалению, невозможно, а раз уж брата твоего Себастьяна призвать к осторожности я тоже не имею возможности, мне остается лишь надеяться, что чем больше ты будешь знать о природе своей силы, тем более предсказуемыми будут ее проявления и с тем большей осторожностью ты будешь ею пользоваться.

Сильвестр внимательно смотрел на шамана Алвиса, пока тот говорил, чтобы составить себе мнение о нем и решить, можно ли ему доверять. Результат видимо оказался положительным, пространный ответ шамана тоже удовлетворил Сильвестра и он, сказал:

– Что-ж, если ырки вы не намерены попытаться меня пленить или убить, то я хотел бы получить еще кое-какую информацию об истории моего рода. И для этого мне понадобится доступ к знаменитым хранилищам знаний ырок.

***

Из-за жаркого и влажного климата Диких земель, книги и свитки в Ыркистане, даже находившиеся в просушиваемых помещениях, быстро приходили в негодность и для сохранности своих знаний ырки изобрели весьма оригинальный способ. Знания в виде образов и воспоминаний они, с помощью несложного ритуала, помещали в маленькие камешки, откуда, в случае надобности, извлекали их с помощью обряда курения. Камни знаний просто клали на любую поверхность прямо перед собой или держали на ладони и, сосредотачивая на нем все свое внимание, воскуряли смесь сухих местных трав. Во время курения на чтеца, ибо здесь этот процесс тоже называли чтением, накатывал легкий дурман, в котором камень и раскрывал заключенные в нем знания, в виде все тех же образов и воспоминаний.

Для чтения камней в Ыркестане находилось несколько специальных шатров-курилен, однако Алвис, опасаясь провоцировать остальных ырок на агрессию к тому, с кем им вскоре предстояло воевать, предложил Сильвестру заниматься поиском информации в его шатре. Сильвестр согласился и последующие несколько недель провел в одном из покоев шатра шамана, изучая, с его позволения, знания ырок о целых поколениях князей Таларских и об истории города-миротворца, которая тесно переплеталась с летописями остальных семи королевств Мидгарда.

Сильвестр сам наверняка не знал, что именно он ищет, однако отложил несколько камней и кисет сухих трав в свою походную суму, будучи уверен, что информация содержавшаяся в них ему еще пригодится. То были список жителей Талара, неведомо каким образом скопированный ырками из книг-привратников, и древняя карта мира, на которой Раскол еще не был разбит на части и назывался континентом Гондван, а города-миротворца еще и в помине не было на карте Мидгарде.

Впрочем, не только чтением занимался Сильвестр в шатре шамана ырок. Периоды работы с камнями знаний перемежались у него с размышлениями над словами Алвиса и, устав наблюдать размытые образы и воспоминания, некогда вложенные в камни ырками, он откидывался прямо на устилавшие пол шатра ковры и старался представить себе, будто тело его отсутствует.

Вообразить полное отсутствие тела и манипулировать неким чистым духом, да так, чтобы изменения отразились в реальности, оказалось задачей не из легких, а порой, Сильвестру казалось, что это вовсе не укладывается в рамки его понимания и попросту невозможно. И тогда, он решил вернуться к тому, что однажды уже получалось. Так, время от времени закрывая глаза, Сильвестр силился увидеть что-либо сквозь веки, и, благодаря остаточному действию дурманящих трав или настойчивости, с которой князь Талара подходил к этому занятию, ему это удалось, а спустя еще несколько безуспешных попыток, сменявшихся периодами усердной работы с камнями знаний, стало получаться с завидным постоянством.

Довольствуясь малым, Сильвестр не стал сразу приступать к более сложным упражнениям, а постарался закрепить успех. Через пару дней зрение сквозь веки стало для него обычным делом. Несколько позже к этому прибавилась способность даже с открытыми глазами видеть сквозь предметы и живую плоть, охватывать внимательным взором целые мили пространства, а затем и вовсе уноситься взглядом в облака и озирать округу с высоты птичьего полета. Скоро его зрение и слух стали существовать будто бы отдельно от тела и могли оказаться где угодно и рассмотреть и расслышать что угодно, не взирая на расстояния и препятствия.

Как то раз, используя очередной перерыв между чтениями, Сильвестр решил попрактиковаться в использовании своей новообретенной способности и взглядом побродить по Ыркистану. Он лег на ковер на полу шатра, взором своим вылетел из него, и витая между деревьями и юртами поселения ырок, вдруг заметил у входа в шатер вождя светлую шевелюру никого иного как Хейнрика Эвана. От неожиданности взгляд Сильвестра резко вернулся в библиотеку, но, в одно мгновение сосредоточившись, он вновь повторил тот же путь, влетел вслед за Хейнриком в жилище вождя и всеми силами пожелал, чтобы и тело его оказалось там же.

– Князь?! – ошарашенно воскликнул Хейнрик, возгласом своим сообщив появившемуся из ниоткуда Сильвестру о том, что перемещение получилось.

– Именно, – отозвался тот, в данный момент, очевидно, не придавая должного значения своему достижению. Оказавшись лицом к лицу с одним из убийц Адалинды и приспешников своего брата, он потерял голову от ярости и, обнажив отцовский меч из ртутного серебра, бросился на Хейнрика.

Бледный генерал по-прежнему превосходил князя Таларского в искусстве фехтования, да и жажда мести не была последнему лучшим союзником. Хейнрик с легкостью отражал все удары Сильвестра, а одним точным выпадом в контратаке грозил уже пронзить ему грудь, но Сильвестр, с ужасом понимая, что от этого удара ему не уйти, вдруг непостижимым образом разделился от пояса и выше, и клинок Хейнрика прошел меж двух зеркальных половинок тела князя, не причинив ему вреда. Вновь ошарашенный генерал отступил, а князь Таларский, вернувшийся в нормальное состояние, но будучи удивлен не меньше противника, не успел воспользоваться его замешательством.

– Довольно, – охладил без того уж угасающий пыл бойцов, громкий и властный голос вождя ырок. – Ваша война на Мидгарде, а на землях Ыркистана проливать кровь имеют право только ырки.

Хейнрик послушно убрал оружие в ножны и поклонился вождю в знак уважения к его власти. Но Сильвестр еще медлил. Он попробовал повторить только-что спонтанно получившийся трюк, разделив свою руку, и это удалось ему с неожиданной легкостью. Теперь он жаждал опробовать его в бою.

– Фауст, – обратился к нему, явившийся на шум в шатре вождя, шаман Алвис. И Сильвестр, впервые услышав этому имени отклик в душе, будто оно действительно принадлежало ему, встрепенулся. – Вижу ты начал осваиваться с новыми силами. Так неужели ты не сможешь такой малости, как до поры сдержать свой гнев?

Действительно, раз нащупав верный путь, князь Таларский теперь легко справлялся с управлением своими способностями и погасить обжигающее его изнутри чувство ярости оказалось так же неожиданно просто.

– Зачем ты явился в Ыркистан Хейнрик? – видя, что Сильвестр убирает меч и быстро успокаивается, обратился шаман теперь уже к бледному генералу. – Кажется мы уже отправили на помощь императору наших лучших колдунов и обговорили с империей сроки нашего вступления в осаду Селенвуда. Все договоренности остаются в силе и исполняются. Чего еще хочет от нас твой император?

Хейнрик выступил на шаг вперед и преклонил перед вождем и шаманом ырок колено.

– Ничего сложного, ваше высокопреосвященство, – поспешил успокоить шамана Хейнрик. – Его императорское величество Себастьян Таларский выражает народу ырок признательность за союз и просит, в качестве жеста доброй воли, всего лишь допустить его посла, то бишь меня, до хранилищ камней знаний Ыркистана. Кроме того, мой повелитель желает получить голову своего брата. Его императорское величество не предполагал, что я встречу Сильвестра здесь, но раз уж это так, – Хейнрик не скрывая спокойной злобы взглянул на князя Талара, – я прошу вас, правители Ыркистана, удовлетворить желание моего господина и отправить ему голову князя Таларского. Это укрепит наш союз и сделает императора лично вам обязанным.

Шаман и вождь ырок переглянулись.

– Что-ж, передай своему повелителю, что мы тоже благодарны ему за выгодный союз, – сказал после недолгой паузы вождь. – Что касается камней знаний, то запрета на их чтение мы никогда не накладывали и ты волен ознакомиться с содержанием любого из них.

Хейнрик Эван с благодарностью поклонился, но прежде чем он собрался напомнить о второй своей просьбе, заговорил Алвис.

– Разве что ты ищешь информацию о сущностях не из нашего мира, – сказал он, догадавшись с какой целью прислал своего генерала император, не знавший о присутствии в Ыркистане самого Сильвестра. – Если это так, то позволь сэкономить твое время и сказать, что в наших камнях ты ее не найдешь. Несомненно, когда-нибудь наши знания пополнятся этой информацией, но записаны они будут с Фауста, ибо он – первая подобная аномалия и нам только предстоит узнать, на что он способен и в чем его слабости. Что же до желания твоего господина, которое сделает не обязательным для тебя, Хейнрик, чтение наших камней, – продолжал Алвис, не обращая внимания на исказившееся от недовольства лицо бледного генерала, – то голову князя Талар…

Но Сильвестр, несмотря даже на то, что за время своего пребывания в Ыркистане успел проникнуться симпатией к мудрому шаману ырок, все же не стал рисковать и, воспользовавшись уже опробованным способом перемещения своего тела в пространстве, исчез.

Вождь ырок, заметив исчезновение Сильвестра, выразил неподдельное удивление, а шаман Алвис, сдержанно улыбнувшись, оборвал фразу на полуслове. Хейнрик, выругавшись, смерил правителей Ыркистана гневным взором и, с безуспешно скрываемым недовольством, распрощавшись с ними, уже скоро покинул Дикие земли.

– Не стоило так обращаться с послом императора, Алвис, – заметил вождь, когда бледный от природы и от ярости Хейнрик ушел. Он провел в воздухе рукой и в появившемся гладком мареве показал шаману мыс Курган Тифуса с высоты птичьего полета, полный ровными рядами многотысячной и явно хорошо дисциплинированной армии императора. – Скоро эти легионы вместе с нашими колдунами и войнами выступят на Селенвуд. Рибхукшаны уже изнемогли в окружении и падут от одного лишь звука нашего марша. За Селенвудом последуют Маунгат и Халдор, войска которых я даже не могу показать для сравнения, потому что их попросту нет. И стоит ли после этого напомнить о титане, который вот-вот воскреснет и тоже окажется на стороне императора? – Вождь взмахом руки убрал шпионское око своего тотема и, уже глядя прямо на шамана, завершил все сказанное словами: – Если ты продолжишь сомневаться в правильности моего решения и союза с зарождающейся империей, то я, в свою очередь, начну сомневаться в твоей мудрости, Алвис, ибо отчетливо вижу расстановку сил на Мидгарде. И мы на стороне сильных.

Шаман пожал плечами.

– Я лишь опасаюсь, что погубив всех врагов на Мидгарде, император возьмется за союзников. Что до расстановки сил, скажу только, что если бы слабые никогда не противились сильным, не было бы борьбы и слабые не становились бы сильными. Я покоряюсь твоему решению, вождь, хоть и не разделяю его, и вот за это ты вправе усомниться в моей мудрости.

***

Примерно в это же время, на землях Раскола, Бенедикт Тит, после неожиданного отказа гильдии магов от союза с империей и еще более неожиданного известия о их союзе с некромантами, общался с советом старейшин Некрополя. Аудиенции он добился не сразу, потому как в некромантской общине полным ходом шла подготовка к отплытию на Мидгард, но и добившись ее оказался недоволен результатами встречи.

– Меня зовут Бенедикт Тит, – представился он, когда был допущен до совета старейшин. – Я здесь от имени его величества императора Мидгарда Себастьяна Таларского и…

– Мы знаем кто ты такой, – прервал Бенедикта Зигфрид. – И мы уже отказали твоему господину.

– Да, но после этого, как нам стало известно, приняли сторону его противника и, тем самым, стали врагами империи, – заметил Бенедикт и, будучи возмущен длительным ожиданием и неуважительным к себе отношением, добавил: – А врагов своих император не пощадит.

– Так ты угрожаешь нам? – уточнил король-лич, недобро сверкнув угольком тлеющего глаза и подаваясь немного вперед на своем троне.

– Предостерегаю и призываю к благоразумию, – пояснил Бенедикт, бесстрашно делая шаг на встречу старейшинам, и громко, чтобы его слышало как можно больше народу, добавил: – И хочу чтобы каждый некромант Некрополя знал, что если среди них найдутся несогласные с решением старейшин, они будут приняты империей.

– Убирайтесь! – процедил сквозь клыки и зубы Каин. – Мне не по душе все князья Талара, за былую их готовность потакать тем из моих сородичей, что не смирились со своей природой, однако, коль уж стоит выбор кого из братьев Таларских поддержать, я выберу того, против которого имею лишь застарелые обиды, ибо предатели вроде вас и Себастьяна будут мне противны всегда. Среди некромантов вы таковых не найдете.

– Что-ж, если это ваше последнее слово… – протянул Бенедикт и, когда Зигфрид кивнул, Каин высокомерно вскинул голову, а Мортус, как и после разговора с Сильвестром, ограничился неопределенным жестом, ушел.

Однако, возвратившись на свой корабль Бенедикт решил повременить с отплытием на случай если все же в Некрополе найдутся предатели и, как оказалось, не зря. Всего лишь через пару часов ожидания, со стороны топей мертвецов появилось темное облако. Оно окружило собою весь корабль, медленно сжалось, стало более густым и, наконец, материализовалось на палубе в темную фигуру архонта смерти. Мортус шаркающей походкой приблизился к Бенедикту и протянул ему свою костлявую черную руку.

– Когда мои братья некроманты потерпят поражение, я хочу оказаться на другой стороне, – сухо произнес он.

Но Бенедикт Тит не торопился пожимать его руку.

– Старейшина Кайн ясно дал понять, что среди некромантов нет предателей, – сказал Бенедикт. – Почему я должен верить вам?

– Я могу уничтожить свиток «Голиаф» или выкрасть его для вас, – прозвучало весьма заманчивое предложение; но Бенедикт отверг его.

– Императору нет дела до «Голиафа»! В нем наши противники видят пустую надежду. Когда она себя не оправдает, империи это будет только на руку.

– Тогда, – задумался Мортус, – что я могу для вас сделать?

– Его величеству нужно созданное Сильвестром заклинание, – ответил Бенедикт, в свой черед протягивая руку. – Достаньте его! И будете вознаграждены.

И стороны скрепили договор рукопожатием.

– Примите этот дар императора в знак оказываемого вам доверия, – сказал напоследок Бенедикт, вручая Мортусу грубой работы кинжал из ртутного серебра, некогда выкованный ракшасом Раджем. – И постарайтесь его оправдать.