Текст книги "Князь"

Глава XII

К концу последнего месяца осени в Талар начали прибывать короли Мидгарда. Первым объявился ангел Халдора. Плавно спустившийся с неба и сложивший за спиной свои белоснежные крылья, он был встречен у стен города-миротворца лично Бенедиктом Титом, с поклоном протянувшим ему книгу-привратник Талара.

– Ты ведь понимаешь, – одарил регента безразличным взглядом ангел, – что я предвижу все, что ты задумал.

– Разумеется, – хладнокровно ухмыльнулся тот, будучи прекрасно осведомлен о твердой приверженности ангелов принципу невмешательства. – Но ты ведь понимаешь, что не поддашься соблазну это изменить?

И, вместо ответа на этот, бывший риторическим и в то же время дерзким, вопрос, ангел, приняв из рук довольного собою регента Талара перо, вписал свое непроизносимое имя в книгу.

Следующими, приблизительно в одно и тоже время, но через разные врата, прибыли со своими свитами старый король Ауринг из Маунгата, могучий вождь сикомэ Арнмод со стороны гор Ургуро и заносчивый правитель Титании Редвальд с запада, также оставляя свои имена в книгах Талара. Последними, в ночь на первый день зимы, в город-миротворец явились правители Селенвуда, Маринополиса и Дусданда, в сопровождении самого наследника Талара.

Ночь все вновь прибывшие провели в покоях Белой башни, а большую часть последующего дня, прогуливаясь по его огромным залам и мирно беседуя между собой. Основной темой этих бесед являлся, разумеется, предстоящий совет семи королей Мидгарда, однако, поднимались и другие насущные вопросы: похищение всех жителей Халдора ангелами, предстоящие выборы короля в Маунгате, сомнения в верности Талару его регента, боеготовность армии Титании и многие другие. Сильвестр же, невольно привлекавший к своей персоне всеобщее внимание и, вынужденно перекидываясь то с одним, то с другим королем или его приближенным вскользь брошенным словцом, повсюду искал глазами Адалинду и Раджа. Но их нигде не было видно, а отлучиться он, – основа предстоящего совета, – не мог, зато в окружающей толпе он, наконец, заметил своего брата Себастьяна, и жестом подозвал его к себе.

– Адалинда и Радж, – спросил его Сильвестр, кратко поделившись с братом своими подозрениями насчет Бенедикта Тита и предстоящего совета. – Как они?

– Они в полном порядке, не волнуйся, – умеряя беспокойство Сильвестра, ответил Себастьян. – Каждый в своих покоях, к тому же, при тщательной охране, которая никого к ним не подпускает. Все в порядке.

Однако, слова Себастьяна не успокоили, а наоборот взволновали наследника Талара. Судя по тому, что Ада и Радж не вышли к нему, их, скорее всего, держат в заложниках, а не охраняют. Сильвестр было направился к лестнице, ведущей в сторону покоев Адалинды, чтобы, невзирая на последствия, прояснить эту ситуацию, но был остановлен, разнесшимся по зале, голосом Бенедикта Тита.

– К проведению совета семи королей Мидгарда все готово, – объявил этот голос, а потом, обращаясь прямо к Сильвестру, Бенедикт спросил: – Когда прикажете начинать, ваше высочество?

Наследник Талара, ненадолго задумавшись, прикусил губу и, бросив короткий взгляд вверх по лестнице, убрал руку с перил. Он развернулся и решительно двинулся в сторону тронного зала, увлекая за собой всех остальных.

– Давайте поскорее покончим с этим лицемерием, – сказал он так, чтобы его мог слышать только регент.

– Как вам будет угодно, княже, – отозвался тот, преждевременно величая Сильвестра еще не обретенным титулом.

Первыми в тронную залу вошли регент и княжич Себастьян, занявшие свои кресла перед пустующим троном князей Таларских, семь королей Мидгарда, рассевшихся за круглым столом в центре залы, и Сильвестр, севший в кресло, поставленное напротив мест брата и регента, но через королевский стол от них. Затем, рассредоточившись по краям залы, расселись по креслам и стульям королевские свиты, послы и наиболее благородные вельможи, а остальные, – мелкие аристократы и чиновники, – стоя, прижались к стенам. Стражники Талара с равным интервалом выстроились между участниками совета и всеми остальными, а Хейнрик Эван наглухо запер двери залы. Совет семи королей Мидгарда начался.

Первым выступал Сильвестр, который кратко напомнил собравшимся о сложившейся, после гибели великого князя Максимилиана от рук богов, ситуации с наследованием Таларского трона и сформулировал вопрос совету семи королей таким образом:

– Готовы ли вы, государи королевств Мидгарда, в отношении одного частного случая пересмотреть древний закон и отменить возложенный на наследника Талара долг крови, дабы вернуть за века сложившийся на материке порядок?

Обсуждение поставленного вопроса семью королями Мидгарда, как и ожидалось, не заняло много времени. Зная о нем заранее, решение было уже всеми обдуманно и отвечало общей цели большинства – спокойствию на материке. Поэтому, несмотря на упорство короля Титании и даже зная о его войсках сосредоточенных на границе Таларского княжества, остальные правители Мидгарда, уверенные, что тот не посмеет ими воспользоваться, если у Талара будет законный князь, единогласно изъявили свою волю. Шесть из семи голосов владык Мидгарда объявили о своем согласии снять долг крови с Сильвестра, и этого было достаточно.

– За сим, – провозгласила королева Селенвуда, вставая со своего места и обводя взглядом собравшихся в тронной зале, – мы объявляем Сильвестра Рашуа Таларского свободным от долга крови и законным князем Талара!

Следом за ней поднялись остальные пятеро, проголосовавших за право Сильвестра занять трон, королей Мидгарда и, не сговариваясь, с уважением поклонились новому князю города-миротворца. Сильвестр, пребывая уже в новом качестве законного правителя Талара, ответил достойным королям, почтительным и благодарным поклоном. Теперь, слово было за, лишавшимся таким результатом совета всех полномочии и привилегий, регентом, и он, как и предполагалось, раскрыл свои карты.

– Как эффектно и благородно, – в свою очередь поднявшись, усмехнулся Бенедикт Тит, – но, боюсь я не могу позволить тебе взойти на трон, Сильвестр.

В зале началось шевеление, почуявшей неладное, толпы.

– Стража, – властно воскликнул Сильвестр, – арестовать его!

Но ни один из присутствующих стражников Талара даже не подумал исполнить этот приказ и не двинулся с места.

– Одно из преимуществ регента, – пояснил, видя недоумение Сильвестра, Бенедикт, – возможность лично формировать состав стражи. Сестра Адалинда тоже была удивлена.

Князь Талара, разъяренный этими словами, было бросился к регенту сам, но, не успел он обойти стол семи королей, как прекрасная королева рибхукшан Орхиделия неожиданно упала на пол, сотрясаясь в ужасных судорогах.

– Другое преимущество, – холодно пояснил и это страшное происшествие безжалостный Бенедикт, – доступ к чарам книг-привратников. И этим преимуществом я тоже позволил себе воспользоваться, чуточку изменив наложенное на книги заклинание таким образом, что все короли вписавшие в них свои имена были смертельно прокляты, а сигнал для срабатывания проклятия – отданный за Сильвестра, голос на совете семи королей. Прошу прощения за то, что не предупредил заранее, – издевательским тоном добавил он, – но все короли Мидгарда должны умереть на этом совете.

Волнения среди послов и аристократов стали нарастать, однако стража держала их в стороне, пресекая любые попытки бежать или вмешаться. Лица пяти королей, даже ангела Халдора, исказились от нестерпимой боли и страха смерти, а Сильвестра от бушующей ярости. Правитель Титании же залился злорадным смехом.

– Ха-ха-ха, – смеялся ущербный король, глядя как остальные венценосные особы умирают, корчась в агонии и захлебываясь собственной слюной и кровью. – Гениально, Бенедикт, – радовался Редвальд, – одновременно лишить головы все королевства Мидгарда! Теперь, захватить власть над ними будет еще проще!

Тем временем, Бенедикт Тит, развернулся и, взмахом руки отбросив в сторону свое кресло, стал подниматься к трону лордов Талара, а достигнув последней ступени, но прежде, чем усесться на заветный трон, обернулся, обвел взглядом всех присутствующих и, передразнивая формулировку совета, объявившего Сильвестра князем Таларским, громогласно провозгласил:

– За сим я, Бенедикт Тит, объявляю Себастьяна Таларского императором первой Мидгардской империи!

Сильвестр, было вновь бросившийся на Бенедикта, замер, а регент Талара опустился на одно колено на помосте возле трона и смиренно склонил голову перед Себастьяном, медленно поднявшимся со своего кресла и двинувшимся по ступеням к трону.

– Себастьян, – пробормотал ошарашенный таким поворотом событий Сильвестр. – Как же так, брат мой?

– Удивлен, Силва? – с чувством собственного превосходства ухмыльнулся тот, усаживаясь на трон своего отца. – Ты с такой готовностью поверил моим словам о том, будто я стал бы слабым правителем, что было даже обидно. Впрочем, это все время играло мне на руку, ведь ни ты, ни король Редвальд, ни кто либо-другой ни на минуту не заподозрил во мне амбиции.

– Неужели все это сделал ты? – все еще будучи не в силах собраться с мыслями, говорил Сильвестр.

– Что сделал? – забавляясь растерянностью старшего брата, уточнил Себастьян. – Погубил отца? Да. Пошатнул авторитет Талара? Тоже я. Подставил тебя? Да! Все это сделал я.

– Но зачем, брат? Если для тебя так важен трон Талара…

– Мне нет дела до Талара, – резко перебил брата Себастьян, – мне нет дела до равновесия на Мидгарде, напротив, огнем и мечом я собираюсь подчинить его себе, создать единый Мидгард. И, поверь, сделаю это. – Он поднялся с трона и с высоты помоста, обводя всех присутствующих взглядом, произнес. – Я, Себастьян Таларский, первый император Мидгардской империи, сегодня даю вам выбор: признать мою власть и присягнуть мне в верности, – он выдержал напряженную паузу, – или погибнуть.

При этих словах ряды Таларской стражи обернулись в сторону бледной от гнева и страха толпы первых лиц семи королевств Мидгарда и одновременно обнажили клинки.

– Что это значит, Бенедикт? – раздался в умолкшей зале голос короля Титании Редвальда, пожалуй, не меньше Сильвестра удивленного тем, какой оборот принял совет семи королей. – Вы… вы обманули меня!

Но его удивление длилось не долго. Повинуясь знаку Бенедикта Тита, к правителю Титании приблизился Хейнрик Эван.

– Да, ваше величество, все верно, – ответил своему бывшему господину он, и вонзил ему между ребер кинжал. – Вас тоже обманули.

Повелитель Титании мгновенно обмяк, рухнул на пол и, медленно истекая кровью, испустил дух среди остальных королей Мидгарда. В тронной зале, оглушенной столь многими и столь жестокими смертями, обрушенными на нее вероломными и безжалостными Бенедиктом Титом и Себастьяном Таларским, повисло гробовое молчание. Но вскоре оно взорвалось, восставшими и, обнажив клинки, бросившимися на стражу послами и аристократами. В зале воцарился настоящий хаос поля кровавой брани. В свою очередь опомнившись от потрясения, Сильвестр бросился на Себастьяна и Бенедикта Тита, но Хейнрик, уже расправившийся с королем Титании, успел встать между ним и целью.

– Я уничтожу вас, – прорычал Сильвестр, вынужденный скрестить мечи с бледным генералом, спокойно восседавшему на троне Себастьяну и стоявшему рядом с ним Бенедикту.

– Ты? – презрительно усмехнулся Бенедикт. – Наследник абсолютного мира, учившийся сражаться деревянным мечом и владеющий лишь бытовыми заклинаниями, остановишь нас? Не думаю! Сила твоего рода в профилактике и дипломатии, но в готовой разразиться в Мидгарде войне тебе не на что надеяться.

– А на что надеешься ты, жалкий червь, предавший своих князей и весь мир? – гневно выкрикнул Сильвестр, теснимый напором Хейнрика все дальше и дальше от трона.

– Если подумать, то я не предавал своих князей, а выбрал служение одному из них в ущерб остальным, – заметил Бенедикт.

– Даже с армией Титании вам не удастся подчинить себе Мидгард, – продолжал говорить Сильвестр. – Повсюду вы будете встречены огнем и мечом последователей и наследников тех, кого сегодня убили.

Очередной удар Хейнрика свалил Сильвестра с ног и тот выронил меч.

– Я давно не надеюсь только на армию Титании, – ответил Себастьян, со страшным безразличием предвосхищая гибель брата. – С тех самых пор, как ты вернулся на материк, мои планы значительно изменились. Благодаря тебе, теперь у меня есть все необходимое для ритуала, но… – Хейнрик занес меч над головой обезоруженного противника, – ты этого уже не увидишь.

И в тот самый момент, когда всем участникам этого действа все казалось конченым, в тронную залу, сорвав тяжелые двери с петель, ворвался громадный волк-оборотень. В два прыжка преодолел он расстояние между входом и Хейнриком, отбросил того в сторону сокрушительным ударом могучей лапы и, забросив Сильвестра себе на спину, умчал из залитой кровью тронной залы, а скоро покинул и пределы города.

Себастьян отнесся к бегству Сильвестра с таким же безразличием, как к угрозе его скорой смерти. С пугающим равнодушием осмотрев залу, полную трупами всех семи королей Мидгарда, их посольств, дворов и свит, и залитую их кровью, он сказал только:

– Ну что-ж, начнем, – и, двинувшись вон из залы, принялся раздавать своим подчиненным приказания. – Хейнрик, переведи жрицу куда-нибудь поближе к моим покоям! Ракшас пусть выкует мне кинжал из ртутного серебра! Кусок руды возьмите в реликварии! Его должно хватить.

– Мой повелитель, мальчишка еще не опытен в кузнечном деле, – на всякий случай заметил Хейнрик.

– Плевать! Пусть это будет самый невзрачный нож самой грубой работы, лишь бы острый, – решил Себастьян. – После, от мальчишки можно избавиться. А вы, Бенедикт, велите рабочим начать раскопки! Я и так слишком долго ждал.

Глава XIII

Оказавшись далеко за пределами города, Вульфрик, возле конюшен какой-то фермы, сбросил со своей спины Сильвестра и принял человеческий облик. Встав на ноги и даже не поблагодарив оборотня за спасение, неудавшийся князь Таларский схватился за голову и в отчаянии принялся ходить взад-вперед, словно сошел с ума или напряженно о чем-то думал. Он лично привел всех этих людей в Талар и они погибли в страшной резне тронной залы города, до сих пор считавшегося миротворческим. Он привел всех прямо на бойню, хоть и подозревал о ловушке. Возможность остаться в стороне, когда у них был такой выбор, теперь виделась гораздо менее роковой ошибкой, а раскрытые Бенедиктом карты не соответствовали масштабам разразившейся трагедии, понесенным жертвам и нависшей над Мидгардом угрозе: один из рода князей Таларских угрожал всем жителям материка самой страшной за многие века войной.

Впрочем, винить себя не было времени. Нужно было срочно взять себя в руки, разобраться с последствиями роковой ошибки и призвать Бенедикта Тита, Хейнрика Эвана и Себастьяна Таларского к ответу за все совершенные ими преступления. Но как это сделать? Все королевства Мидгарда обезглавлены, сбор ополчения – мера долгая и вряд ли возымеет результат против обученной армии Титании во главе с генералом Хейнриком Эваном. И Сильвестр решился на отчаянный шаг: пора и богам искупить свою вину и попустительство.

Наконец поблагодарив оборотня за помощь и попросив его разослать во все королевства весть о случившемся в Таларе, Сильвестр вскочил на самого крепкого скакуна в конюшне и направил его на юго-восток. За все время пути он загнал в мыло не одну пару коней, меняя скакуна в каждой встречной конюшне, но преодолел расстояние между Таларом и портами Маринополиса в самый короткий срок. В порту он, угрожая оружием капитану «Красного грифа», заставил его отшвартоваться и немедленно отплыть на Краеугольный архипелаг. А там, когда корабль бросил якорь в нескольких милях от островов, опасаясь подходить ближе из-за бушующих вокруг них яростных волн и штормовых ветров, Сильвестр на хлипкой лодке, ежесекундно рискуя быть опрокинутым, добрался до того самого острова, на котором высадился с отцом чуть более трех лет назад.

Оказавшись на острове, Сильвестр, не теряя времени, направился прямо к Парфенону, не обращая внимания на друидов, ведунов, жрецов и прочих служителей богов на своем пути, а также отбиваясь от местных гвардейцев, пытавшихся его остановить. Наконец, бывшего явно не в себе гостя, обезоружили и скрутили, но тот прокричал:

– Я – новый князь Талара! Я требую права говорить с богами!

И наполнивший весь коридор голос, бывший везде и раздававшийся ниоткуда приказал:

– Пропустите его!

Повинуясь этому голосу, стражники Парфенона отпустили Сильвестра и он беспрепятственно преодолел остаток пути, а войдя в залу собрания богов, бесстрашно прошел прямо в середину ее, где когда-то лежал прах его отца, теперь, должно быть, развеянный по всей зале, и, до сих пор, лежал церемониальный меч из ртутного серебра. Сильвестр обвел взглядом несколько десятков человекоподобных энергетических сущности, именуемых бессмертными богами, и рассказал им о постигшем Мидгард несчастье.

– Этот меч, – не страшась повторить судьбу отца, поднял Сильвестр лежавший у его ног, клинок, – выкованный из ртутного серебра, вручил моему отцу его советник Бенедикт Тит с целью вашими руками избавиться от князя Талара и посеять смуту на материке. Достигнув этой цели, он, на сей раз уже моими стараниями, заманил в ловушку и жестоко убил всех королей Мидгарда. И все это, как оказалось, по указанию моего родного брата – Себастьяна Таларского. Я был слеп и допустил этому случиться, но не позволю продолжаться. Сейчас мой брат готовится к чему-то настолько страшному, перед чем, в деле порабощения Мидгарда, даже сильнейшая на материке армия Титании отступает для него на второй план. Мы уже непростительно подвели Мидгард, – резюмировал свои слова новый князь Талара, – однако я призываю вас вмешаться в дела смертных, чтобы не позволить моему брату свершить самое ужасное из его деяний, каким бы оно ни было.

Боги какое-то время никак не реагировали на произнесенную Сильвестром речь, но он знал, что эти существа, умеющие общаться без слов, сейчас активно обсуждают между собой все им сказанное.

– Самое страшное, что может произойти, не произойдет, – наконец, раздался в зале такой же голос, наполняющий собою все пространство, какой слышал Сильвестр на подходе сюда. – После несчастного случая с князем Максимилианом, погибшим из-за нашей несдержанности, мы выяснили, что за меч лежит сейчас перед нами. Он был выкован тысячи лет назад народом ракшасов по просьбе великого Кроноса и был предназначен для ритуала, призванного вернуть осколок порядка из небытия Тартара. Проведение этого ритуала, действительно, оказалось бы трагедией настолько страшной, как ты говоришь, но…

– Ритуал?! – прерывая голос богов на середине фразы, воскликнул Сильвестр, вспоминая, что за мгновение до того, как в тронный зал ворвался спасший его оборотень, Себастьян упомянул о каком-то ритуале, надежды на который превышали веру в армию Титании. – Расскажите мне об этом ритуале поподробнее!

И боги исполнили его просьбу.

– Ритуал открытия врат Тартара требует высвобождения огромного количества энергии, возможного лишь при мгновенном и чистом отделении бессмертной сущности от смертной оболочки. Эта процедура, стократ превышающая возможности обычного жертвоприношения, практикуемого некоторыми дикими племенами и колдовскими школами для своих заклинаний, требует применения особого инструмента и, разумеется, особенную жертву. Таковой может статься только представитель первородного народа. Однако, титанов, эльфов и серафимов больше нет; ракшасы (даже если бы они еще существовали) и боги не подходят, так как первые – абсолютно смертны, а вторые – абсолютно бессмертны, и не имеют второй составляющей; остаются только индиго и инфернальны, но они рождаются лишь раз в эпоху и неизвестно живут ли их представители в наши дни. Кроме того, принести индиго или инфернала в жертву можно с помощью любого оружия, но необходимую для открытия Тартара чистоту разделения смертного и бессмертного может обеспечить только оружие выкованное из ртутного серебра. Таким образом, единственный меч, пригодный для проведения ритуала, как оказалось, был создан тысячи лет назад и находится сейчас здесь, у нас, а выковать новый ныне не представляется возможным, ибо на это способны лишь боги, но ни один из нас не пойдет на столь безрассудный шаг, и ракшасы, которые как известно давно вымерли.

«Ракшасы?!» – воскликнул про себя Сильвестр, сердце которого сжалось от осознания всей глубины и серьезности своего упущения. – «Как я мог об этом не подумать? Сущность ракшаса, как и бога, едина, а это значит, что он может браться за ртутное серебро без угрозы потери сознания. Себастьян сделал Раджа подмастерьем кузнеца, а в реликварии Талара хранится образец ртутного серебра с Краеугольного архипелага. Он собирается выковать новый клинок!».

Сильвестр, опираясь на отцовский меч и сотрясаясь от ощущения своего бессилия, опустился на пол и поник головой.

– О боги, вы и правда слепы! – произнес он. – В Таларе есть все для ритуала: индиго и инфернал для принесения в жертву; ракшас и руда ртутного серебра для ковки нового клинка; и на все способный Себастьян для того, чтобы вскрыть врата Тартара. – Он поднял голову и вновь обвел богов тяжелым взглядом. – Вы понимаете, что это значит?!

***

Обратно в Талар Сильвестр возвращался уже по воздуху, поддерживаемый силой богов. Весьма живописны были проносившиеся под ним бурный океан, с медленно плывущим по нему назад в Маринополис «Красным грифом»; пенистые волны, разбивающиеся о скалы Халдора, и покрытые снегом горные вершины этого королевства; город Воат с высоты птичьего полета – все это было прекрасно и захватывало дух, но помыслами Сильвестр был уже в Таларе и не обращал на красоты природы никакого внимания. Тем более, что когда боги оставили позади последнюю горную цепь Маунгата, отделявшую их от Талара и стали понемногу спускаться, сквозь облака уже можно было различить далекие от красот, сотворенных природой, ужасы творимые смертными. Вокруг города-миротворца рождалась война, которой вскоре суждено было охватить весь Мидгард.

Сверху Сильвестру и богам хорошо было видно, как Талар со всех сторон окружают плохо организованные толпы разномастных воинов, от взводов солдат в полном обмундировании, до сборищ, вооруженных чем попало, ополченцев. Эти реакционные силы были второпях собраны наследниками и последователями королей Мидгарда, погибших на совете, и опрометчиво брошены на осаду Талара. Успевшие расположиться внутри и вокруг города, войска Титании, превосходящие противника численностью и выучкой, без труда сдерживали их натиск и, при первой удачной возможности, грозили одной успешной контратакой разбить все, что смог собрать для своей защиты Мидгард.

Таким образом, лорд Талара и боги трех пантеонов подоспели как раз вовремя и вступили в бой. Кометами срываясь с вечернего неба вниз, боги врезались в стены Талара и разрушали их с такой легкостью, будто те были сделаны из песка. В образовавшиеся проемы, вдохновленные неожиданной и столь мощной поддержкой, незамедлительно бросались войска народов Мидгарда и битва, огнем и мечом, страхом и кровью, скоро переместилась на улицы города. На этом Талар, объятый пламенем войны, перестал быть городом-миротворцем.

Оставшиеся с Сильвестром боги, яркими звездами, подобно ударам молнии, вонзились в землю в самом центре Талара. Почувствовав твердую почву под ногами и сориентировавшись в пространстве, Сильвестр осмотрелся и понял, что находится на разобранной и перерытой площади Талара, под всем пространством которой, как оказалось, был сокрыт круглый обсидиановый диск с письменами на мертвом языке титанов. То были врата Тартара, а на другой стороне площади, в каких-то двух десятках шагов от самого Сильвестра, стояли Себастьян Таларский, Бенедикт Тит и Хейнрик Эван, крепко державший за локоть пытавшуюся вырваться Адалинду. Сильвестр дернулся в их сторону, но в руке Себастьяна блеснул невзрачный нож, мгновение спустя прижатый к шее девушки.

– Почему ты не провел этот ритуал раньше? – прорычал, вынужденный остановиться, Сильвестр. – У тебя ведь был меч! Только не говори, что сжалился над индиго Хейнриком. Ты предал своего отца! У тебя нет жалости.

– Ну конечно, нет, – ответил Себастьян. – Просто тогда у меня не было документов отца, чтобы расшифровать записи о ритуале на тряпице, в которую меч был завернут. Поверь, я не задумываясь использовал бы Хейнрика для ритуала и был потрясен, когда понял какую упустил возможность. Однако, все к лучшему, ведь вскоре объявился ты и предоставил мне все необходимое. И даже замену моей жертве! – не упустил возможности для издевки самопровозглашенный император. – Видимо нам самой судьбою было суждено поучаствовать в этом вместе, брат.

– Хейнрик, – с трудом остановив новый порыв броситься на Себастьяна, обратился Сильвестр к одному из его помощников. – И ты служишь этому господину? Он был готов убить тебя!

– Я индиго, – напомнил в ответ Хейнрик, пожимая плечами. – Я поступил бы также.

– Так поступи сейчас! – вскричал Сильвестр. – И будешь прощен.

– Хорошая попытка, милорд, – усмехнулся Хейнрик, – но помогать властвовать над миром для меня честь большая, нежели прощение.

И после этих слов своего генерала, Себастьян, хищно ухмыльнувшись в лицо князю падшего Талара, пронзил несчастную Адалинду ножом из ртутного серебра. Как бы быстры ни были боги, они не успели помешать Себастьяну этого сделать. Каких-то дюймов не хватило им для того, чтобы дотянуться до его руки, занесшей над жертвой клинок, и остановить удар, а когда тот достиг цели, от Адалинды расплылась волна чрезвычайной мощи, отбросившая существ из чистой энергии, даже тех, которые сражались в городе, на несколько миль прочь. Впрочем, минуту спустя они вернулись, но от тела Адалинды, сброшенного на раскопанные врата Тартара, прямо в объятия, бросившегося туда-же и успевшего подхватить ее, Сильвестра, распространилась еще одна волна. Обсидиановые врата Тартара, с одной стороны испытывающие на себе мощь осколка порядка, а с другой – мощь разделения смертной и бессмертной сущности инфернала, подались трещинами и к очередному возвращению богов разверзлись. Вырвавшийся оттуда осколок порядка, скользнул в руку, широко раскрывшего глаза от осознания своего триумфа Себастьяна Таларского. И третья волна, окончательно опустошившая погибшую Адалинду, вновь отшвырнула богов прочь, помешав им перехватить осколок.

Вокруг Себастьяна, завладевшего «Волей Кроноса», в одно мгновение создалось поле какой-то мутной энергии. Внутри этого поля воспарили в воздух тяжелые камни и плиты, ранее покрывавшие площадь, а невесть откуда взявшийся волк-оборотень, бросившись на Себастьяна, замер в прыжке этим полем остановленный. Казалось, будто материя и время действуют в этом поле по правилам иным, нежели в остальном мире и полностью подвластны владельцу осколка. Копья и стрелы подоспевших отрядов ополчения зависали в воздухе в нескольких шагах от него, войны, оказывавшиеся в области действия поля, беспомощно повисали в воздухе и даже боги не могли прорваться сквозь эту силу. Взмахом руки отшвырнул Себастьян беспомощного оборотня в стену одного из близлежащих домов, в одно мгновение под взглядом его состарились и рассыпались в прах несчастные ополченцы, а еще одно движение рукой расширило поле в направлении этого взмаха и кто-то из богов, пытавшихся добраться до Себастьяна, замер в воздухе, легко остановленный им.

Теперь Себастьян Таларский казался всемогущим и неуязвимым, а раздавшийся из разверзшихся врат Тартара шум и подземные толчки, предвещали скорое явление миру древних титанов. Но Сильвестру было на все это глубоко плевать. Он медленно выпустил тело Адалинды из рук своих наземь, также медленно поднялся и, обнажив отцовский меч из ртутного серебра, все с той же суровой медлительностью двинулся на убившего ее брата. Для него не существовало сейчас ничего, кроме намеченной жертвы: ни мельтешащие повсюду войны обеих армии, ни летающие вокруг стрелы, ни взрывы испускаемых богами и немногочисленными магами молний – он просто и непреклонно шел к Себастьяну. Наконец, среди всего этого хаоса, они встретились взглядами. Сильвестр с отчаянным криком человека, алчущего мести, бросился на брата и сделал выпад, а тот, улыбнувшись так же хищно, как при убийстве Адалинды, вытянул руку в сторону Сильвестра и… к удивлению своему обнаружил, что поле осколка порядка на того не подействовало. Шум битвы резко приглушился, а вид ее помутнел: для Сильвестра из-за действия поля, а для Себастьяна из-за острой боли от нанесенной ему раны. Непонятным образом Сильвестру удалось проникнуть сквозь неприступную защиту осколка порядка и вонзить клинок в тело брата. Удар пришелся в плечо и рана была не опасна, а сила «Воли Кроноса» не позволила своему владельцу даже потерять сознание от прикосновения ртутного серебра, но это было и не важно, ведь теперь самопровозглашенный император оказался во власти неудавшегося лорда Талара.

Пылая жаждой мести, Сильвестр занес меч над головой Себастьяна, трясущегося скорее даже не от страха смерти, а от ярости, обиды и непонимания того, как простому смертному удалось преодолеть силу «Воли Кроноса», непреодолимую даже для богов и титанов. Впрочем, отношениям Сильвестра и Себастьяна вновь не довелось закончиться гибелью одного из них. Когда лорд Талара уже был готов обрушить свой меч на голову брата, очередной подземный толчок огромной силы сбил его с ног, а воспользовавшийся этим Себастьян бросился прочь. Землетрясение разрушило основание Белой башни Талара и та, медленно накреняясь, стала падать. Надежно защищенный силой осколка порядка, Себастьян избрал для бегства путь в сторону падающей башни, надеясь, что тогда-то брат точно не рискнет пойти за ним, однако Сильвестр, вновь наплевав на собственную безопасность, бросился в погоню прямо под тень вот-вот готовой раздавить его башни.

– Сильвестр, – порывисто и резко вытащила его из под массы падающего здания, какая-то сила, оказавшаяся одной из богинь. – Ты должен жить! Теперь Мидгард навсегда изменится и ему нужен кто-то, способный из утраченного мира создать новый. Я – Исида, устами всех уже погибших, в том числе и жрицы своей – Адалинды, приказываю тебе жить! Мы – боги, сдержим титанов и жертвой своею запечатаем Тартар, но у Мидгарда должен остаться кто-то после нас. Кто как не князь Талара сможет погасить пламя войны и объединить под своим знаменем разрозненные ею народы?

– Оглянись! – вскричал Сильвестр, широким и отчаянным жестом охватывая все пространство вокруг себя. Полное трупов поле боя, лежащий в руинах Талар, гудящий воем выбирающихся титанов разлом Тартара и даже показавшийся оттуда исполинский кулак одного из представителей этого древнего народа: все это имел ввиду Сильвестр своим словом и жестом. – Осколка порядка, на котором держался мир в Мидгарде больше нет, а один из рода князей Таларских предал его.