Текст книги "Князь"

Когда пески улеглись, а видимость заметно улучшилась рухи вновь бросились на бегущих Сандаанцев, но вместе с тем и открыли волшебникам противника, сумевшего справиться с их магией. Царем над стаей рухов парила поднятая из мертвых птица грома. Она расправила крылья, издала страшный скрежещущий крик и тучи над нею стали быстро сгущаться в темно-серую грозовую массу, поблескивавшую электрическим зарядом, но прежде чем птица грома извлекла из нее первую молнию, внезапный вихрь из тяжелого мокрого песка, воздуха и дождя, созданный первым магом Минаба, закружил и обрушил грозную птицу наземь. Это остановило ее, прекратило дождь и развеяло тучи, но было ясно, что ненадолго.

Как бы то ни было, небоеспособностью птицы грома нужно было воспользоваться для того, чтобы успеть довести Сандаанцев до столицы, тем более что часть джиннов, ифритов, чародеев-дервишей и магов Халиф-ар-Сада, выстроившихся по всему периметру города в полумиле перед его стенами и, очевидно, готовивших какое-то заклинание, уже помогала магам Минаба и своей магией прикрывала колонну из жителей западного Сандаана от остальных рухов.

Скоро колонна беглецов, с на удивление небольшими потерями, достигла Халиф-ар-Сада и укрылась за его стенами, а идущие в хвосте маги Минаба, поравнявшись с рядами столичных волшебников, остались было помогать им отражать атаки рухов, но один из дервишей сказал:

– Уходите в город! Вы хорошо потрудились, но дальше им не пройти.

Послушно отступив, маги Минаба обернулись и увидели, что чародей-дервиш, отправивший их в город, с неимоверной скоростью завертелся на месте и вокруг него поднялся вихрь песка. Постепенно разрастаясь, столб вихря скоро сильно расширился, а высотой своей соединил небо и землю. Маги с интересом огляделись и увидели, что таких вихрей вокруг Халиф-ар-Сада поднимаются уже десятки, а когда все дервиши обратились вихрями, выстроившиеся между ними с равным интервалом джинны, ифриты и маги, сотворив заклинание подобное тому, что использовал первый маг Минаба на песчаной косе, подняли ввысь огромные волны песка. И случилось невероятное. Все вихри дервишей слились в единый невероятных масштабов смерч и Халиф-ар-Сад оказался прямо в центре его, от земли до самого неба надежно огражденный от внешнего мира.

Теперь маги Минаба со спокойным сердцем направились в город, укрепления которого казались более похожими на высокий и прочный забор, нежели на крепостные стены. Будь это единственная защита Халиф-ар-Сада он бы несомненно пал, как и предполагал на Эдеме Кобальт, но маги Сандаана воздвигли именно такую защиту, на которую надеялся Жофэр.

Подошедшие к Халиф-ар-Саду легионы нежити остановились перед непреодолимым барьером из тонн бешено вращавшегося песка. Искусство всех магов нежити, несмотря на все их мастерство и могущество, было посрамлено столь совершенной магией Сандаана. Грозовые ливни, вызываемые птицей грома оказались недостаточно сильны, для того чтобы прибить к земле такую массу песка, и недостаточно обширны, для того чтобы охватить площадь вокруг смерча целиком. Даже титан оказался не в силах преодолеть столь мощную защиту: стоило ему подойти к вращающейся стене песка, как она заворачивала его в сторону и сбивала с ног.

Жители Сандаана оказались очень надежно защищены, но и деваться им было больше некуда. Они были загнанны в крайней юго-восточной точке континента и стоило барьеру пасть, они оказались бы в ловушке. Теперь им оставалось только держаться и надеяться на чудо.

***

Эдем, тем временем, приближался к западному краю Ньердлунда. Где-то здесь располагался город гномов Тронстром, но из-за густого снегопада и сильно ограниченной видимости обнаружить его долго не удавалось. Только снизив высоту и скорость полета, до весьма рискованных в случае нападения, небесный город, наконец, наткнулся на искомый Тронстром.

Это произошло случайно. Эдем едва не налетел на полуобвалившуюся вершину центральной башни цитадели гномов, и не будь этого, пролетел бы мимо, приняв массивные темные строения внизу за простые камни, обильно усыпанные снегом. И ошибка была бы вполне оправданной, потому как строения эти имели столь серьезные повреждения, что даже не будь они наполовину утоплены в снегу, казались лишь грудой местами отесанного камня.

Останавливаться здесь и спускаться ниже народы Эдема не решились. Как и в случае с деревней оборотней, здесь все было ясно с первого взгляда: город гномов пал и, судя по количеству выпавшего на его руины снега, с тех пор прошло уже не мало дней. Уцелевшие, если они и были, вряд ли смогли бы продержаться в суровых условия Ньердлунда, так долго, а если и смогли, то лишь единицы, и времени на их поиски у Эдема не было.

– Неужели снова опоздали?! – сжав кулаки с досады и горести так, что ногти до крови вонзились в кожу, проговорил Вульфрик, провожая взглядом то, что осталось от Тронстрома. Находившийся рядом с ним Кобальт промолчал, но даже молчание его показалось Вульфрику более скорбным, нежели любое другое проявление траура.

Эдем продолжил свой полет к восточному городу Ньердлунда, – принадлежавшему народу танов Тронхейму, – в надежде поспеть туда раньше живых мертвецов, несмотря даже на то, что они опережали небесный город на несколько дней пути. Дело в том, что армия нежити была слишком велика и большая часть ее состояла из пеших войск: она не могла двигаться через плотные цепи гор на севере континента. Для того, чтобы добраться до Тронхейма нежити нужно было вернуться на низменные равнины на юго-востоке, где они должно-быть и высадились, а затем, вместе с постепенным подъемом уровня равнин, двигаться на северо-восток до самого фьорда, который был очень глубок и пересекал почти весь континент, лишь на самом краю его, на севере, упираясь все в те же горные цепи. Через фьорд была лишь одна переправа – древний костяной мост, достаточно прочный и широкий для того, чтобы на нем без особого труда могли разъехаться четыре, а то и все пять, повозок, однако, для того чтобы переправить целую армию, пусть и через столь крупный и удобный мост, все равно нужно было потратить много времени. Поэтому Эдем, продвигаясь к Тронхейму напрямик через горы, имел все шансы догнать войска нежити и даже опередить их над фьордом. Но произошло это немногим ранее.

Эдем летел над самым краем горной цепи, не слишком удаляясь на север, дабы иметь возможность увидеть вражескую армию заранее, а не вылететь на нее неожиданно у самого фьорда, и на третий день полета увидели, благо снегопад прекратился или вовсе не начинался в этой части Ньердлунда, движущееся далеко внизу, по правую от Эдема сторону, темное пятно.

Что-то сразу насторожило Мефистофеля в построении этого пятна и он отдал приказ о снижении небесного города. Эдем снизился, но продолжал двигаться строго на восток, не сближаясь с вражеским войском, впрочем, этого оказалось достаточно для того, чтобы рассмотреть вражеские ряды и понять, что же в них не так.

В арьергарде армии нежити шел громадный титан, чуть впереди грузно вышагивали великаны и прочие существа крупного размера, а авангард войска полностью состоял из многих тысяч воскрешенных жертв из числа павших в предыдущих битвах народов, как обычно прикрываемых с воздуха стаями рухов и мантикор. Неожиданным оказалось то, что в самом центре этого построения тащилось множество, почти без сил, но все еще живых, пленных гномов.

– Живы! – обрадовался было Кобальт, но остальные лидеры Эдема, озабоченные нетипичным поведением нежити, не спешили разделить его радости.

– Почему? – забеспокоился Кайн. – Зачем им столько живых пленников? Почему они не умертвили половину из них и не подняли жертвой другой половины, как поступали раньше?

– Какая разница, – воскликнул Кобальт. – Они живы и это главное! Мы должны спасти их!

– Нет! – резко отрезал Мефистофель. – Мы не станем рисковать Эдемом и его населением и мы не станем вступать в бой с этим войском! Мы не можем…

– Они обречены, – не слушая гнома и архангела, продолжал размышлять вслух Кайн. – Но почему еще живы? Что на сей раз задумал Мортус?

– Боюсь, мы оба знаем ответ, – глухим от волнения голосом ответил Зигфрид. – Ты помнишь за что мы были изгнаны из Гильдии? Для какого существа изначально задумывался «Голиаф»?

Первородный вампир вздрогнул.

– О чем вы? – вмешался Жофэр.

– Они хотят вернуть к жизни самое страшное из существовавших в этом мире чудовищ, – пояснил Зигфрид. – Оно было рождено во время Первой Великой Вражды и уничтожено немногим после ее окончания; уничтожено богами со всем его потомством, как слишком опасное для смертных народов.

– Что это за существо? – среди всеобщего напряжения спросил Вульфрик.

– Скоро вы сами его увидите, – вместо ответа сказал Кайн. – Мы приближаемся к фьорду.

Действительно, небесный город уже оставил войско нежити далеко позади, а впереди показалась широкая черта знаменитого Ньердлундского фьорда, через который была перекинута, казавшаяся с такого расстояния тоненькой, ниточка костяного моста. С приближением к ней Эдема, ниточка эта увеличилась в размерах, но главное, с высоты стало видно, что мост – это всего лишь кончик хвоста какого-то исполинского создания, остальной скелет которого целиком лежал по левую сторону фьорда. За века проведенные там, останки этого существа ушли наполовину в землю, а остальная половина поросла мхом, кустарником и местами даже соснами, делавшими их похожими на гору, мало отличимую от настоящих. По обеим сторонам этой горы, раскинулись два, похожих друг на друга и тоже заросших всевозможной растительностью, холма; и только сверху в них угадывался скелет невероятного размера крыльев.

– Дракон… – едва слышно прошептала Люсиль, наконец догадавшись о каком существе идет речь.

– Дракон?! – на выдохе повторила не поверившая своим ушам Мефала. – Крылатая огнедышащая тварь, в тысячу раз крупнее и яростнее рухов?

Люсиль обреченно кивнула, а остальные примкнули к бортам парапета, дабы оценить размеры древнего чудовища.

– Подумать только, – произнес Алвис, измеряя взглядом неполностью видные на поверхности земли останки дракона. – В камнях знании было множество легенд об этом создании. По одной из них весь этот фьорд образовался под драконом от его падения и едва не расколол Ньердлунд надвое. Но… – он обернулся к остальным, – у нас ведь не будет ни оружия, чтобы убить его, ибо удар нашего кинжала, да и меча Сильвестра, для него что ногтем коснуться; ни щита, чтобы спастись, ибо на своих крыла он будет способен подниматься на такие высоты, каких и Эдему не достигнуть.

Лидеры всех свободных народов обреченно переглянулись.

– Вообще-то, – пробормотал Арнлейф, – есть один вариант, а впрочем…

Он замолчал не решаясь высказать свою идею и при этом взгляд его со странным выражением преждевременной вины скользнул по Кобальту, однако Мефистофель подбодрил молодого вождя сикомэ.

– Говори!

– Нет, боюсь это даже обсуждать не стоит. Просто мелькнула мысль, что если пленные гномы обречены, то было бы неплохо, чтобы они умерли, не добравшись до фьорда и останков дракона.

– Да как ты смеешь, – возмутился Кобальт.

– Нет, – решительно отверг предложенную Арнлейфом возможность Мефистофель. – Если уж я не рискну Эдемом для спасения пленных, то тем более не стану этого делать для их убиения.

– Значит будем придерживаться первоначального намерения, – решил Зигфрид. – Поспешим в Тронхейм, заберем кого сможем и уберемся как можно дальше отсюда.

На этом решении, во избежание новых ссор и напряженных ситуации, было решено остановиться. Небесный город миновал глубокую расщелину фьорда и, спустя еще сутки полета, достиг Тронхейма. Послами в город танов с Эдема отправились Кобальт, Кайн и Мефистофель, однако встречены они были не лучшим образом: ярл танов оказался твердолобым глупцом, решившим что нашествие нежити на Ньердлунд – это отличный шанс проявить стойкость и героическую суть его народа и, к тому же, доказать превосходство танов над уже разгромленными гномами. Больше того, он обвинил всех кто укрылся на Эдеме в трусости из-за того, что они не решаются дать нежити открытый бой.

– Не путай храбрость с безрассудством, ярл, а трусость со здравым смыслом, – попытался образумить его Мефистофель. – Выступить против превосходящих сил противника в защиту родины – это бесспорно храбрый поступок; и потому, упрекнув нас в трусости, ты серьезно ошибся, ибо все мы доказали свою храбрость, защищая Мидгард в битве под Эджхолдом. Но со времен той битвы все разительно изменилось: теперь враг не просто во много раз превосходит нас численно, он неуязвим и бессмертен, а каждая жертва с нашей стороны сказывается прибавлением к его численности. Если ты хочешь открыто сразиться с таким врагом, то прежде подумай, какой будет из тебя герой, если умерев, ты встанешь на сторону врага и начнешь убивать друзей?

– Им не нужны ни земли, ни рабы, ни ценности, они идут умерщвлять живое, а в такой битве победа – это остаться в живых, – внес свою лепту Кайн. – И это не трусость; в войне с нежитью это пока единственный способ ведения борьбы.

– Я был бы рад, если бы моему народу выпала такая возможность, но она досталась вам, – бросил напоследок Кобальт, – а вы ее столь безрассудно отвергаете.

Однако упрямого ярла танов было не переубедить и послы Эдема собрались уходить, но прежде, чем окончательно покинуть Тронхейм, Кобальт, Кайн и Мефистофель, в обход воли ярла, объявили всему населению города о надвигающейся опасности и выразили готовность принять на Эдем всех, кто того пожелает. Едва ли сотня танов взошла на Эдем после этого и, отчаявшись уговорить остальных, лидеры свободных народов были вынуждены покинуть не оправдавший их ожиданий Ньердлунд и направить небесный город на Сандаан, жители которого обещали оказаться более благоразумными.

А спустя трое суток, не более, следом за Эдемом в последнее земное убежище живых – Халиф-ар-Сад – направился и воскрешенный нежитью дракон, в одиночку уничтоживший Тронхейм и весь воинственный народ танов, имевший глупость в нем остаться.

Глава XXIX

Эдем, затерявшись в холодных ветрах у берегов Ньердлунда, потратил больше недели на то, чтобы добраться до островов Краеугольного архипелага, зато там небесному городу удалось поймать быстрое воздушное течение и всего лишь за три дня преодолеть оставшуюся половину пути до Сандаана.

Халиф-ар-Сад все еще держался, несмотря даже на то, что с помощью порталов на Сандаан уже прибыли все войска нежити с Ньердлунда, включая титана (так что под Халиф-ар-Садом их было уже два), и сам Мортус с Мидгарда.

– Я же говорил, что если в мире и есть место, кроме Эдема, в котором смогут сдержать натиск легионов нежити, то это столица Сандаана, – напомнил Жофэр, с интересом и удовольствием созерцая воздвигнутый местными магами стихийный барьер.

Впрочем, вскоре стала очевидна вставшая перед Эдемом проблема: небесный город, на какую бы высоту он ни поднимался, тоже не мог пробраться сквозь ужасающий смерч, охраняющий Халиф-ар-Сада от вражеского нашествия. Никакой возможности связаться с укрывшимися в городе Сандаанцами так же не было, а значит, затея по их спасению на этом терпела крах.

– До тех пор как барьер спадет мы вряд-ли сумеем приблизиться к городу, – сказал Мефистофель, когда ему доложили о том, что выше небесный город взлететь уже не может, – а после, когда нежить прорвется, будет крайне рискованно для Эдема.

– Вопрос в том, прорвется ли? – заметил Зигфрид, с заметным уважением глядя на дело рук магов Сандаана. – Выглядит весьма внушительно.

– Думаешь долго они смогут поддерживать столь мощный стихийный барьер? – с профессиональным интересом спросил лича Жофэр.

Зигфрид задумчиво пожал плечами.

– Это требует постоянной подпитки, дабы сохранить размер и скорость вращения смерча, и постоянного контроля, дабы смерч не двигался. Затраты энергии и концентрация необходимые для поддержания подобного барьера должны быть поистине колоссальны. Питать его должно быть во много раз сложнее, нежели поддерживать жизнь в «Голиафе», а это очень изнуряет. Если в Халиф-ар-Саде достаточно сильных магов для того, чтобы время от времени сменять друг друга (а это, очевидно, так, иначе они не продержались бы и до нашего прибытия), то они могут держать барьер вечно, однако, сомневаюсь, что их настолько много, чтобы иметь возможность отдыхать достаточно долго для полного восстановления сил. Сомневаюсь я и в том, что провизии одного города, пусть и столицы, будет достаточно для того, чтобы кормить население всего континента в течение продолжительного времени, а пополнить запасы им неоткуда. Рано или поздно маги, поддерживающие барьер, зачахнут, а вместе с ними… – король-лич недоговорил, однако этого и не требовалось. На лице Жофэра проскользнула тень разочарования. – Но даже если я ошибаюсь и в Халиф-ар-Саде больше магов, чем я предполагаю, – продолжил Зигфрид, – если его оазисы способны дать достаточно пищи и барьер продержится еще долгие годы, так и что? Что им делать дальше?

– А что будем делать дальше мы? – вопросом на вопрос ответил Мефистофель. – Продолжать скрываться и выживать. Век за веком, если потребуется, пока нами или кем-то из наших потомков не будет найден способ борьбы с нежитью.

– Или пока нежить не доберется до нас, – мрачно вставила Мефала.

– Постойте-ка! Вы что хотите предоставить Сандаанцам выживать в этой войне самостоятельно? – поинтересовался Кайн, догадавшись к чему ведут все эти разговоры.

– Возможно, – ответил Мефистофель. – Ты ведь сам сказал: единственное, что мы можем в этой войне, так это выживать. У Халиф-ар-Сада с этим, кажется, дела обстоят неплохо. Не будь у основания смерча такого скопления нежити (будто со всего мира набежали), я бы рискнул предположить, что они защищены не хуже, чем мы.

– Не поспоришь, – согласился Зигфрид. – Особенно если учесть, что Эдем теперь не в безопасности из-за дракона.

– Хм… – вновь загорелись интересом глаза Жофэра, – а устоит ли магия Сандаана против мощи дракона?

На сей раз ответить ему никто не успел. Эдем тряхнуло от пиков башен до самого основания и тень древнего чудовища накрыла небесный город сверху.

– Помяни черта… – нервно усмехнулась Мефала.

Колебания от мощного толчка воздуха, произведенного взмахом драконьих крыльев, еще не утихли, а сам дракон, сделав круг над городом, уже снизился и приблизился к нему настолько, что можно было почувствовать жар, исходивший от брюха огнедышащего зверя. Еще мгновение и дракон уже не летел, а просто парил. Его громадная туша почти бесшумно кружила над Эдемом, внушая страх и трепет без исключения каждому, своей кровавой чешуей и хищными глазами, будто изваянными из неподвижного янтаря. Но нападать дракон не спешил.

– Почему он не атакует? – тихо спросил Кайн, словно опасаясь, как бы его не услышал дракон.

– Оценивает силу добычи, – так же тихо отозвался Вульфрик. – Тысячи лет был мертв. и еще не вполне сознает свою мощь. Не знает что боги оставили нас, а все что осталось от народа титанов сейчас на его стороне.

– Интересно, – задумчиво пробормотал Зигфрид, – а о бессмертии своем он уже догадывается?

– Это наш шанс, – первым понял мысль короля-лича Жофэр. – Обрушим на него всю мощь, на какую только способны! Попробуем отпугнуть и использовать время, пока он не опомнится, для того чтобы скрыться.

Наконец, дракон, сложив крылья, тяжело опустился на западной стороне верхней площадки Эдема, вызвав новое, еще большее, сотрясение города и даже заметно накренив его. Однако там, не званного гостя уже спешили встретить хозяева небесного города. Едва ли не все боеспособное население Эдема высыпало в тот момент на верхнюю площадку, чтобы отстоять свое последнее прибежище: некроманты возглавляемые Кайном и Зигфридом, Жофэр с магами Гильдии, Мефистофель с отрядом ангелов и демоны во главе с Люсиль и Мефалой; на крышах близлежащих к месту приземления дракона зданий собрались люди, гномы, сикомэ, ырки, оборотни в человеческом обличии и вообще все, кто мог удержать в руках лук и стрелы; там же находились чародеи рибхукшан, дабы своей магией защищать остальных. И вся эта масса обрушила на исполинского монстра такой шквал волшебных снарядов, стрел и арбалетных болтов, что тот попятился, впрочем, скорее от неожиданности, нежели от боли. Стрелы и болты попросту отскакивали от бронированной драконьей шкуры и только магия причиняла зверю неудобства – больно жгла и слепила вспышками.

Как бы то ни было, Дракон продолжал отступать, ошарашенный сопротивлением жителей Эдема, но когда он добрался до края площадки и одна из задних лап его соскользнула, все тело дракона словно содрогнулось изнутри и он, выбросив морду вперед, излил на теснившую его в пропасть массу народа страшную волну всеиспепеляющего пламени.

Тем из магов и некромантов, что были помогущественнее удалось ускользнуть от огня, обратившись в дым и вылетев из зоны поражения; лучники на крышах и в окнах здании успели спрятаться за стенами, все равно получив серьезные ожоги, но тем, кто находился прямо на площадке, казалось, грозила неминуемая смерть. Отряды находившиеся наиболее близко к дракону сгорели сразу и, не успей чародеи рибхукшан выставить магический щит между зверем и остальными защитниками Эдема, число жертв могло бы быть во много раз больше.

Щит рибхукшан неожиданно стал решающим фактором в сражении с драконом. Он не только спас от верной гибели многих из жителей Эдема, но также отразил часть пламени обратно в извергавшего его непрерывной струей зверя. Глаза дракона обожгло жаром его собственного огня и он ослеп.

Не зная еще своей неуязвимости и бессмертия, дракон очень испугался, потеряв зрение; вдобавок Зигфрид, Кайн, Алвис и Жофэр, объединив усилия нанесли ему сокрушительный магический удар, весьма чувствительный даже при всей прочности брони и громадных размерах чудовища. Вновь попятившись, дракон с силой оттолкнулся от верхней площадки небесного города и, к неописуемому облегчению его жителей, улетел.

– Давайте не будем теперь выяснять ответ на мой вопрос относительно того устоит ли магия Сандаана против этого монстра, а просто поскорее уберемся отсюда, – предложил Жофэр лидерам Эдема среди всеобщего ликования.

Но радость жителей небесного города оказалась недолгой, а поступить так, как предложил Жофэр, оказалось невозможно. Толчок улетающего дракона придал небесному городу ускорение и тот оказался в опасной близости к окружавшему Халиф-ар-Сад смерчу. Эдем с непреодолимой силой стало затягивать в ужасающий круговорот песка, а в догонку, изрыгая пламя, уже несся так скоро прозревший дракон.

***

Дракон не решился последовать за небесным городом в круговорот ужасного смерча, но не применул напоследок обдать его своим огненным дыханием. Эдему, унесенному вращением, это вреда не причинило, однако температура пламени дракона оказалась так высока, что песок в смерче мгновенно расплавился и, успев остынуть в воздухе, осыпался на землю дождем мелкого стекла.

Жители Сандаана, укрывшиеся в Халиф-ар-Саде, удивленные невиданным прежде явлением подняли головы вверх и где-то там, далеко у самой вершины воронки смерча, увидели вспышки пламени снаружи ее и кружимую песками гору Эдема внутри. Маги Сандаана были весьма озадачены и не знали как поступить, а дракон тем временем прекратил бесполезные попытки спалить небесный город огнем и спустился ниже. Он остановился где-то у середины песчаного барьера, завис воздухе и, широко размахивая огромными крылами, погнал в его сторону мощные потоки воздуха.

Халиф-ар-Сад обдало несколькими волнами песка, а смерч задрожал и изогнулся, поддавшись напору поднятого крылами дракона шквального ветра. Маги Сандаана пытались удержать смерч, но для того чтобы выровнять его нужно было немного отступить назад, а маги не могли этого сделать, ведь тогда смерч снес бы стены Халиф-ар Сада. Кроме того, дракон продолжал сдувать центр воронки и в это слабое место ворвались стаи рухов вместе с птицей грома, чародеи нежити во главе с самим Мортусом и отряд павших под Эджхолдом ангелов, среди которых выделялся своей свирепостью Люцифер.

На мгновение дезориентированные, столкновением с пусть даже ослабевшей частью смерча, они скоро приходили в себя и бросались в атаку на укрывшихся в Халиф-ар-Саде жителей Сандаана. Птица грома, по своему обыкновению, затянула небо над городом грозовыми тучами, поливая его улицы холодным дождем и, время от времени, молниями обрушивая здания на головы его жителей, а остальная нежить просто стремилась умертвить как можно больше живых.

В городе началась паника. Ифриты и джинны, забросив поддержание барьера и до пояса обратившись в вихрь, взлетели ввысь и вступили в бой с прорвавшимся противником. Ифриты – проклинающие потомки ракшасов – внесли хаос и неразбериху в ряды врага, заставляя их сталкиваться друг с другом в полете и даже атаковать друг друга; а Джинны – благословляющие – защищали своих собратьев ифритов в воздухе и оставшихся на земле магов, создавая между ними и противниками защитные поля, с успехом блокировавшие вражеские атаки и усиливавшие союзные.

В то время как в воздухе над Халиф-ар-Садом разгоралась эта битва, смерч выше точки, в которую дракон гнал воздух, рассеялся. Эдем оказался на свободе, но из-за потрепанной смерчем башни храма света (в которую, к тому же, теперь без конца били все молнии из туч птицы грома) не мог улететь, да и бросить теперь Сандаанцев одних не мог тоже. Пока отряд гномов Кобальта и несколько ангелов старались привести Эдем в движение, все население небесного города, способное вести сражение в воздухе, поспешило поддержать соратников из Сандаана в бою. Однако подмога прибыла не в один только лагерь: нежить тоже получила мощное подкрепление в виде ворвавшегося в небо над Халиф-ар-Садом дракона, а сквозь ослабевший и ставший заметно более низким барьер смерча спешили прорваться в бой титаны.

Барьер, еще не пускавший титанов и прочую нежить в Халиф-ар-Сад, держался из последних сил не вовлеченных в бой магов Сандаана, но, увидев в небе столь грозного противника как дракон, первые маги Минаба и Халиф-ар-Сада, и архимаг всего Сандаана были вынуждены перенести все свое внимание и силы на него. Три сильнейших мага востока на заговоренных коврах поднялись в воздух и дали бой исполинскому чудовищу.

Их сражение было недолгим, но яростным и стремительным. Уклоняясь на быстро летающих коврах от пламени, маги заставляли дракона испепелять собственные же войска и даже сбить, поливавшую все вокруг дождем и молниями, птицу грома. Затем трое магов увлекли древнего монстра поближе к земле и оттуда, по воле первых магов Минаба и Халиф-ар-Сада, ввысь взметнулись два высоких столба грязи. Словно щупальца они крепко обвились вокруг крыльев чудовища и резко одернули назад, чуть-чуть не позволив схватить отвлекающего его архимага Сандаана. Огненным дыханием дракон иссушил одно из щупалец, но, отвлекшись, пропустил мощнейшую атаку архимага и не смог удержаться в воздухе на одном крыле.

Дракон пал наземь и верховные маги, опутав его путами грязевых щупалец, обрушили на голову страшного врага башню одного из дворцов Халиф-ар-Сада. Пик башни пронзил насквозь морду дракона и, спустя несколько мгновении, тот перестал трепыхаться. Воспользовавшись временной небоеспособностью дракона, ангелы Эдема, прикрываемые от атак остальной нежити магами Раскола сверху и магами Сандаана снизу, поднимали в небесный город укрывшихся в центре Халиф-ар-Сада сандаанцев.

Как раз в это время два исполинских титана наконец прорвались сквозь песчаный барьер и вступили в бой, растаптывая врагов находившихся внизу и хватая громадными ручищами тех, кто сражался в воздухе. Слишком много магов оказалось вовлечено в сражение, а смерч угасал вместе с уменьшением количества поддерживавших его волшебников. Скоро он должен был пасть совсем и тогда, в Халиф-ар-Сад грозила ворваться неисчислимая и неистребимая армия нежити.

Впрочем, большая часть выживших сандаанцев уже была переправлена на Эдем, а остальных, как раз в тот момент когда титаны прорвались сквозь барьер, поднимали туда ангелы; и лидеры небесного города поспешили отдать своим бойцам и магам Сандаана распоряжение отступать. Бой на земле теперь грозил неминуемым поражением, а в воздухе еще можно было побороться. К тому же, если бы гномам Кобальта и ангелам удалось увести Эдем подальше от сражения и поднять его выше, все еще могло бы сложиться удачно, но… на земле уже зашевелился дракон.

***

Заклинание Сильвестра Таларского вновь явило свое совершенство, оказавшись настолько сильным, что, сращивая кости и склеивая плоть дракона, разъедало даже металл башенного пика и дробило камень, из которого была построена вершина самой башни, до сих пор торчавшая в морде зверя. Дракон вот-вот должен был проснуться и вернуться в бой, познав свое бессмертие, но до тех пор, у Эдема было немало других противников.

Рухи, павшие ангелы Люцифера, маги и некроманты нежити во главе с Мортусом продолжали угрожать последним из живых, пытавшихся спастись на Эдеме, а те изо всех сил боролись за выживание. И какое-то время весьма успешно. Войск, способных сражаться в воздухе, при всей их многочисленности, у врага было все же меньше, чем наземных сил, а среди защитников Эдема было немало могущественных существ и битва в воздухе оказалась им по силам. Выстроившись плотным кольцом и перебрасывая друг другу кинжал из ртутного серебра, они раз за разом отбрасывали назад атакующего противника, насмерть сражая тех, что приближались слишком близко.

Но и защитники Эдема не избегли потерь. Натиск врага был слишком силен, а численное преимущество его слишком велико и кольцо обороняющихся все время сужалось. Скоро бой переместился непосредственно на территорию небесного города и здесь схватились самые сильные противники.

По всему городу раздавались треск и взрывы магических снарядов, слышались звуки рушившихся зданий и предсмертные крики, но наиболее жаркий бой развернулся все же на южном крае Эдема, где столкнулись в принципиальной схватке против Мортуса Кайн и Зигфрид, Люсиль и Мефала обрушили свой гнев на могущественную птицу грома, а Мефистофель оказался вынужден дать бой брату.

– Люцифер, послушай, – не желая биться с братом, прокричал Мефистофель. – Я знаю, что в каждом создании нежити сохраняется частичка души, я вижу ее в твоих глазах и ты сам знаешь, что она есть. Ты чувствуешь ее! Она замутнена яростью, с которой тебя насильно вернули с того света, но ты сильный, брат мой, ты можешь погасить эту ярость.

На мертвенно сером лице Люцифера не отразилось ни малейшего изменения, однако, оказавшись лицом к лицу с братом, он почему-то не спешил нападать и даже позволил тому высказаться, что для кровожадной нежити было крайне странно.