Текст книги "Князь"

– Ты правда считаешь, что мировой порядок держится на каком-то куске хрусталя, пусть даже обладающего огромной силой? – удивилась Исида. – Нет! И не на Таларе и его князьях и даже не нас. Вы только люди, а мы только боги. Порядок судьбы и хаос случая нам не подвластны, а именно они правят миром. Подумай над этим, Сильвестр, и прощай!

Сказав это, Исида вернулась к остальным богам трех пантеонов и те, столкнув выбравшегося из Тартара титана обратно, ринулись в разлом. Оказавшись внутри, они выстроились кольцом и, отбиваясь от напиравших титанов, направили всю свою мощь на врата, закрывая их изнутри. Спустя несколько минут, разлом был запечатан вновь и теперь уже навсегда, погребая в своих бездонных недрах и принесших себя в жертву богов, и так и не познавших свободы титанов.

Тем временем битва между ополчением королевств Мидгарда и, изрядно потрепанными вмешательством богов, войсками Титании, переместилась в западную часть разрушенного Талара, а затем и вовсе за его стены. Получившие осколок порядка Себастьян Таларский, Бенедикт Тит и Хейнрик Эван временно отступали, чтобы реорганизовать войска в Титании и обрушится на уже беззащитный Мидгард с новыми силами.

Вместе со сгинувшими в небытие богами и павшим городом-миротворцем, четвертая эпоха мира подошла к концу, уступая место, грозившей разразиться второй Великой Враждой, пятой эпохе. А последний князь Талара, остался один в окружении трупов и руин.

Часть II
Вторая Великая Вражда

Глава XIV

Пять лет минуло с тех пор как великий город-миротворец Талар был разрушен, врата Тартара разверзнуты и запечатаны вновь, боги сгинули в его бездонных недрах, а осколок порядка был освобожден и присвоен Себастьяном Таларским, провозгласившим себя императором Мидгарда. За это время жизнь на материке разительно изменилась.

Беженцы из падшего Талара, среди коих было множество нуждавшихся в убежище изгоев, лишившись укрытия и дома, разбрелись по миру. Страшные в своей жажде крови вампиры, опасные своей мощью ведьмы, убийственные в ночь своей луны оборотни и многие другие, вновь оказавшиеся во власти своих проклятий, существа были вынуждены искать себе новое пристанище. Выжить в одиночку было очень сложно и изгои селились неподалеку от населенных пунктов или объединялись с себе подобными, возрождая традиции культов, лежбищ, стай и шабашей. Многие старались противиться своему проклятию и продолжать жить так, как жили в Таларе, но природа, рано или поздно, брала вверх над выдержкой и проливалась кровь, что в свою очередь приводило к ответным мерам: так появились ведьмаки – охотники на выходцев из Талара, называемых отныне одним единственным словом – «нечисть».

Впрочем, все это было лишь мелочью происходившей на фоне более глобальных событии, изменивших политическую карту Мидгарда. Королевство Дусданд перестало существовать вовсе, будучи, вместе с землями Таларского княжества и лежавшим в руинах городом-миротворцем, поглощено Титанией, переименованной в Мидгардскую империю. Новый король Маунгата из семейства Агрунгов, отстраняясь подальше от грозной империи, владеющей уже доброй третью материка, присвоил оставленные своими жителями земли соседнего королевства Халдор, а спустившиеся с гор Ургуро племена сикомэ, в свою очередь спасавшиеся от наступавших с запада и юга имперских войск, с боями завоевали часть Маунгата вместе с городом Угвур.

Рибхукшаны Селенвуда, искушенные в магии и защищаемые самим лесом, выстояли против первого натиска армии Себастьяна, однако ничем не смогли помочь Дусданду и после его поражения оказались в окружении. Единственным свободным направлением оставалось море, но за ним, прямо напротив Селенвуда, были разбросаны острова архипелага Дикие земли, в разное время бывшие колониями Титании и Сандаана, а четыре века назад объявившие о своем суверенитете. Этот архипелаг принадлежал таинственному народу ырок и ходили слухи о том, что император Себастьян ведет с ними переговоры о сотрудничестве и возможном их вступлении в последнюю войну на Мидгарде. Если обладающие страшными знаниями ырки присоединятся к империи, Селенвуд будет обречен.

Пожалуй, последней надеждой рибхукшан в таком случае оставалось отделенное от Селенвуда лишь Дусдандским перевалом важное торговое королевство Маринополис, связующее Мидгард с Ньёрдлундом и Сандааном и единственное еще не затронутое противостоянием с Мидгардской империей, но и там после гибели короля произошли большие перемены. Власть над городом-государством Маринополис оказалась в руках преступной хунты, которая, по слухам, была не прочь вступить в состав империи Себастьяна Таларского, но на правах автономии.

Переговоры между Мидгардской империей, Маринополисом и Дикими землями обещали завершиться в ближайшие месяцы, но уже сейчас мало кто сомневался в их исходе, долженствующем вынести смертный приговор Селенвуду. А после, подавив островок сопротивления внутри уже завоеванных земель, Себастьян несомненно двинет имперские армии дальше на восток, в терпеливо ожидающие своей участи Маунгат и Халдор, на том завершая дело покорения Мидгарда.

Впрочем, свободные народы материка еще не утратили надежду на благоприятный исход противостояния императору, ведь всем было известно о том, что он обладал артефактом невероятной силы – осколком порядка, известным также как «Воля Кроноса», и, с его помощью, мог бы давно и с легкостью завершить начатое, но вместо этого отчего-то полагался лишь на мощь армии Титании и политические средства. Никому не было доподлинно известно почему император медлит, зато во всей массе порожденных этим обстоятельством слухов, на ряду с именем самого Себастьяна Таларского всегда упоминалось еще одно имя – имя великого князя Таларского, Сильвестра Рашуа, его брата.

После памятной битвы при городе-миротворце князь падшего Талара пропал. Целых пять лет о нем не было никаких известии, кроме упоминаний несколькими участниками той самой битвы о том, что Сильвестру все же удалось преодолеть мощь осколка порядка и даже ранить Себастьяна. Именно эти слухи возродили надежду в сердцах лишившихся своих королей народов Мидгарда после Таларской битвы, и именно эти слухи поддерживали теперь дух рибхукшан окруженного Селенвуда, ведь эти слухи говорили о том, что Себастьян и Сильвестр выжидают удобный момент и, когда тот настанет, преимущество окажется на стороне князя Таларского, ибо он будет знать, что император его боится.

Действительно, отступивший из Талара в Титанию для реорганизации своих войск после атаки богов, Себастьян пребывал в состоянии чрезвычайной ярости. Когда к нему с донесением о понесенных потерях и нынешнем состоянии армии приблизился один из офицеров, император воздел в его сторону руку и тот, в считанные секунды состарившись, высох, осыпался и гремя костьми рухнул на пол.

– Эван, – ужасающе тихо позвал Себастьян.

– Да, мой повелитель, – опасливо приближаясь, отозвался Хейнрик.

– Я хочу знать… – начал было так же тихо император, но вдруг, до хруста сжав кулак с осколком порядка, вскричал: – как ему это удалось?! – Он сделал паузу, чтобы справиться с гневом, но продолжил с еще заметной нервозностью. – Делай что хочешь: объедь по его следу весь Мидгард, убивай, пытай, но узнай как! А еще лучше, просто найди его и принеси мне его голову!

Генерал Хейнрик Эван приложил все усилия для того, чтобы выяснить как Сильвестру удалось преодолеть мощь «Воли Кроноса», но не смог, как впрочем не смог найти и самого князя Таларского. Таким образом, слухи во многом оказались правдой и теперь весь Мидгард интересовал лишь один вопрос «где же Сильвестр?», ибо другой вопрос «когда же настанет тот самый момент, когда братья Таларские вновь сойдутся в бою?», был лишь вопросом времени.

Глава XV

В то время пока император Себастьян решал судьбу Мидгарда, ведя переговоры с Дикими землями и Маринополисом, далеко на северо-западе, в землях именуемых Расколом за огромный пролив со скалистыми берегами, образовавшийся на месте, в котором раскололся надвое некогда цельный материк, объявился чернокнижник по имени Фауст.

Несколькими днями ранее он приплыл на подгнившей лодке с одного из небольших островков Раскола, называемых его осколками, и высадился на западной половине расколотого материка, полностью принадлежавшей мрачному, крупному и крайне опасному сообществу некромантов.

Это страшное и многочисленное общество магов смерти, в третьей эпохе являлось частью еще более крупного образования – гильдии магов, – которому принадлежал весь тогда еще цельный материк, и занималось исследованиями в области бессмертия, вечной жизни и возвращения из мертвых. Но однажды, в конце эпохи, некроманты создали заклинание, перспектива использования которого обеспокоила все остальные школы Гильдии, и совет архимагов, несмотря на то, что некроманты сами отказались от мысли использовать это заклинание, постановил изгнать их из состава гильдии, а на их школу наложить вечный запрет.

Часть некромантов смирилась с решением совета и, для того чтобы остаться в Гильдии, была вынуждена переключиться на другие исследования, но таковых оказалось немного. Большая часть некромантов взбунтовалась и началась страшная в своей разрушительности война магов, известная в истории также, как и будущее название материка, к расколу которого она привела.

Восточная сторона материка осталась под властью гильдии магов, но западную некромантам удалось отбить и сделать своим новым домом. Там, спустя годы, маги смерти возвели огромный мрачный замок из черного камня, нарекли его Некрополем и продолжили в нем свои исследования граней жизни и смерти.

Именно туда и направлялся теперь чернокнижник в черном костюме из плотной ткани с толстыми кожаными пластинами и глубоким капюшоном. Капюшон полностью скрывал лицо чернокнижника, а толстая перчатка его левую руку, в правой же он держал в ножнах меч с тяжелой обсидиановый рукоятью.

Он миновал утопающую в зеленоватом мареве тумана и ужасно смердящую долину умертвий, расположенную вдоль длинной и необычайно спокойной реки Стикс, по которой в некрополь доставлялись тела мертвецов для исследовании, затем уверенно и смело двинулся по петляющей тропе к возвышавшемуся в черных скалах мрачному Некрополю, а достигнув цели, сразу потребовал встречи с тремя старейшинами царства некромантов.

Имя этого чернокнижника было здесь уже, очевидно, известно. К нему отнеслись с явным уважением, поспешили исполнить его требование и уже скоро чернокнижник предстал перед старейшинами некромантов – великими двухтысячелетними магами, последними из тех, кому лично довелось поучаствовать в войне Раскола.

– Фауст, – глухим голосом произнес один из них – жилистый патриарх вампиров Кайн. – Мы о тебе наслышаны. Но зачем ты здесь? – спросил он, и с оттенком язвительности в голосе добавил: – Неужели князья Таларские, некогда укрывавшие моих сородичей в городе подавляющем саму их сущность, ныне сами нуждаются в убежище?

И Сильвестр откинул за спину капюшон, открыто и прямо встречая неприязненный взгляд древнейшего из вампиров.

– Раз уж вам известно кто я, – сказал он, – то и о цели моего визита, вы, должно быть, догадываетесь. Я не нуждаюсь в убежище, но ырки Диких земель вот-вот примут сторону моего врага в Мидгардской войне, а во всем мире есть лишь три силы сравнимые с силой темных колдунов этого народа – это силы чародеев Сандаана, волшебников гильдии магов и изгнанных из состава гильдии некромантов. Но так как я, подобно вам, был изгнан из гильдии, а Сандаан находится слишком далеко, остается лишь одна сила, к помощи которой я могу прибегнуть. Это ваша сила! И я нуждаюсь в ней, дабы было что противопоставить императору, когда мы сойдемся в последней битве.

– А что помешает нам сдать тебя ему? – после секундного раздумья коротко спросил другой старейшина – костлявый архонт смерти Мортус с черной, как уголь, кожей и мутными белыми глазами без зрачков.

Сильвестр ухмыльнулся.

– Вам помешает крепость вашего братства, – без тени сомнения ответил он. – Вы никогда не сдадите своего, а я – один из вас.

– Покажи нам свою руку, – попросил третий старейшина – полуразложившийся, но каким-то образом поддерживающий в себе жизнь, король-лич по имени Зигфрид, имевший один нормальный человеческий глаз, а другой из тлеющего адского уголька, парящего в пустой глазнице.

И Сильвестр выполнил его просьбу. Он снял с левой руки перчатку и закатал рукав до локтя, обнажая голую кость, вместо живой плоти обтянутую холодной призрачной дымкой, повторяющей форму руки. Все трое старейшин с интересом воззрились на его призрачную руку, а лич, наконец, спросил:

– Как это случилось?

И Сильвестр сполна удовлетворил его любопытство.

***

После всего, что случилось пять лет назад в Таларе, Сильвестр, опустошенный духовно и физически, скитался по северу Мидгарда, затерявшись в толпе таких же потерянных жителей материка. Не многие из простого люда знали князя Таларского в лицо, а его отчаяние в тех обстоятельствах, когда боги исчезли, город-миротворец пал, а правители семи королевств разом погибли, не бросалось в глаза – в отчаянии были все. Однако, ему было несколько хуже, чем остальным, ведь он во многом винил себя. Лица семи королей Мидгарда, десятков аристократов с совета в Таларе и сотен солдат с битвы на его улицах то и дело всплывали в памяти Сильвестра, а образы Себастьяна, с хищным взглядом занесшего нож над Адалиндой, и самой девушки, испускающей дух у него на руках, и вовсе преследовали его призраком во внутреннем взоре. Неудавшийся лорд Талара боролся с помешательством и вряд ли мог бы сказать, что именно толкнуло его сесть на паром в Раскол и под именем Фауста поступить в академию магии, но оказавшись там добился серьезных успехов.

Обычно маги проводят в академии десятки лет, прежде чем могут похвастаться владением сколь-нибудь серьезными заклинаниями, а Сильвестр в первые же годы заработал себе славу весьма способного чародея. Он поражал своих учителей прекрасным внутренним контролем, способностью к сверхконцентрации и неиссякаемым запасом энергии, благодаря которым он добивался потрясающих результатов буквально во всем, несмотря даже на то, что широта его интересов распространялась едва ли не на все школы магии. Впрочем, все это было для него лишь ширмой. На самом деле Сильвестр был одержим одной единственной идеей – вернуть к жизни всех, кто по его вине погиб.

Как бы ни был Сильвестр в те дни безумен, он, где-то в глубине души, догадывался, что его бредовое намерение не найдет в академии, почти две тысячи лет назад изгнавшей некромантов, понимания и отклика, и тщательно скрывал свои собственные исследования в запретных секциях библиотеки и заброшенных лабораториях, за обычными для всех учеников занятиями. Все остальные его успехи служили лишь для того, чтобы получить доступ к башне знаний на острове Эа, куда допускались только маги, достигшие определенного умения и ранга, и в библиотеке которой до сих пор хранились записи исследовании древних некромантов.

Новые интересы сильно увлекли Сильвестра и со временем привели его в чувства, а мысли о мертвых заставили задуматься о тех, что были еще живы. Он стал интересоваться новостями из Мидгарда, узнал о поисках Хейнрика Эвана, о переговорах Бенедикта Тита с ырками Диких земель, о трудном положении Селенвуда и многом другом, включая и то, какие надежды на него возлагались. Сильвестр задумался о возвращении на материк и открытом противостоянии тирании своего брата Себастьяна.

Впрочем, отказываться от своей затеи с воскрешением он тоже не спешил, тем более, что спустя три с половиной года обучения в академии магов, получил таки доступ к заветной башни и ее богатой библиотеке. Как и в библиотеке Талара, здесь хозяйничали своры маленьких любителей книг и полумрака – гоблинов. Эти противные создания, вечно мешающиеся под ногами, посапывая стоящие за спиной во время чтения и пугающие неожиданным шорохом в темноте, были единственными существами способными ориентироваться в таком обилии разных документов и отыскать книги и свитки на нужную тему. Еще одним плюсом этого народца было то, что они не распространялись о том, кто чем интересуется, благодаря чему Сильвестр по прежнему тайно, изучал магию смерти еще почти целый год. И вот однажды, основываясь на прочитанном в десятках древних книг по некромантии, Сильвестр решил провести ритуал собственного изобретения.

Он достал из лаборатории демонологов скелет маленького существа, ошибочно принятый им за жертвенную кошку, и на крыше одной из башен академии приступил к ее оживлению. Длинное заклинание собранное из нескольких старинных формул, не глубокий надрез ритуальным кинжалом ладони левой руки, уроненная на скелет капля крови и, мгновение спустя, Сильвестр испустил вопль нестерпимой боли. Плоть отделялась от его руки, словно растворяемая в кислоте, и оседала на скелет из лаборатории демонологов, постепенно превращая руку Сильвестра в голую кость, а скелет в похожее на мартышку существо, но с рогами, копытцами, кошачьими глазами, раздвоенным язычком и небольшими обожженными крыльями за спиной.

Четверть часа и ритуал был завершен, ценою руки, но успешно. Правда результаты заставили Сильвестра озаботиться о последствиях. Некромантия в академии была запрещена под страхом смерти, но избавиться от возвращенного с того света демона у Сильвестра попросту нехватило духу, тот долгое время казался сильно напуганным и абсолютно беспомощным; он был вынужден заново учиться ходить, летать и говорить. Зато когда демон окреп, Сильвестр не пожалел, что оставил его в живых: быстрый, скрытный, с магическими способностями и чрезвычайной хитрый бес по имени Тецкатлипок или просто Тц оказался весьма ценным и полезным союзником, за спасение ставшим верой и правдой служить Сильвестру.

Кость своей руки Сильвестр обработал составом нерушимой крепости и спрятал за длинным рукавом и перчаткой, оправдывая их постоянное ношение сильным ожогом, однако бесконечно скрывать оживленного беса в академии магов Сильвестр не мог. Какое-то время он успешно выдавал его за искусственно созданного гомункула, но скоро, кто-то из преподавателей демонологии узнал в нем, погибшего в результате грубой ошибки при призыве, демона. В Гильдии грозил разразиться настоящий скандал: впервые за тысячу лет ученик ее академии был уличен в некромантии. И Сильвестр, зная что это преступление карается смертью, не стал дожидаться суда и бежал из академии и Гильдии.

***

Эта история принесла чернокнижнику Фаусту известность среди некромантов задолго до его появления в Диких землях, но услышать ее из собственных уст Сильвестра и воочию увидеть результат его колдовства было очень важно для старейшин. Призрачная рука подтверждала истинность слов лорда Талара о его принадлежности к братству некромантов, что в глазах старейшин было поводом к доверию, однако, не настолько, чтобы принять его призыв к выступлению против могущественного союза ырок Диких земель и Мидгардской империи.

– Как ты выбрался из академии и покинул территорию гильдии магов? – задал Мортус вопрос, пожалуй все еще настораживающий всех старейшин. – В последний раз, когда некроманты покидали Гильдию раскололся целый материк, но тогда нас было много, а ты сумел бежать один. Как?

Сильвестр пожал плечами.

– Мне помогли, – просто ответил он, словно говорил о чем-то скучном и будничном, – Люсиль и Мефала.

Но эти имена заставили трех старейшин встрепенуться от удивления, а адский глаз короля-лича при их упоминании загорелся алым пламенем. Когда-то его подарила личу одна из названных Сильвестром демониц.

– Люсиль и Мефала? – переспросил он. – Сестры-королевы Ада?!

И Сильвестр поведал старейшинам продолжение своей истории.

***

Покинуть академию магов и тем более миновать территории Гильдии для человека уличенного в некромантии действительно было практически невозможно, и Сильвестр, за годы учебы хорошо изучивший огромное здание академии, укрылся в одной из заброшенных лаборатории крайне редко посещаемого крыла, но проблема бегства таким образом продолжала иметь место. Нечего было и думать с помощью обмана, чар, силой или скрытно преодолеть обширные территории Гильдии, где каждый шаг обещал встречу с обученным магом. Поэтому Сильвестр сразу прибег к крайнему средству.

– Тц, – обратился он к Тецкатлипоку, – ведь вы, демоны, любите заключать разного рода сделки, не так ли?

– Обожаем, – подтвердил бес. – Мы будим в уязвимом человеке желания и страсти, а затем, приходим на помощь, чтобы удовлетворить их в обмен на то, что нам нужно. Порой люди обращаются к нам сами и тогда выполнить их требования может быть крайне затруднительно, но чувства наших должников, их тревога, стыд, вина, беспокойство с лихвой окупают затраченные усилия, не говоря уже о том, что мы требуем чего-то взамен и всегда такого, с чем трудно расстаться или попросту невыполнимо.

– А может ли кто-то из твоих сородичей помочь нам выбраться отсюда?

Тецкатлипок задумался.

– Пожалуй, – наконец ответил он. – Существует древняя система порталов, с помощью которой можно попасть куда угодно. Гномы и таны, когда-то создавшие эти порталы, рассорились и позабыли о них, а ангелы никогда ими и не пользовались, ибо портал в парящий город и с него создать нельзя, да и на землю они, за редким исключением, не спускаются. Ныне эти врата, по имени единственного народа знающего об их существовании и пользующегося ими, называться демоническими. Однако, не каждому демону дано право пройти через них. Лишь несколько архидьяволов с самой вершины нашей иерархии могут активировать врата, соответственно, лишь эти несколько архидьяволов могут помочь нам выбраться с Раскола, но, как я уже сказал, потребуют что-то взамен.

Сильвестр ухмыльнулся.

– Думаю я смогу предложить хорошую цену, – сказал он. – Призови их!

– Да, мой князь, – с готовностью отозвался Тц и, пальцем начертив на стене лаборатории неровный круг, принялся быстро вписывать в него какие то слова и фигуры, сопровождая свои действия шепотом заклинаний. Каждая из этих фигур в ответ на свое заклинание мгновенно вспыхивала алым огнем и тут же гасла, а когда угасла последняя, таким же пламенем зажегся обрамляющий их круг. Тогда бес разомкнул границу круга, стерев малую его часть, и из него вырвался густой столб дыма, в котором, по мере его рассеивания, стали угадываться фигуры двух доверительно облокотившихся друг на друга спиной к спине женщин.

В отличие от Тецкатлипока, похожего на обезьянку, Люсиль и Мефала имели человеческое обличье, но волосы из огня, изящно изогнутые рожки на головах, опаленные крылья за спиной и длинные, тонкие и чрезвычайно подвижные остроконечные хвосты, – все отличительные черты демонов, от низших бесов до верховных архидьяволов, – присутствовали и у них.

– Мы почувствовали твое возвращение, братец Тец, – произнесла одна из демониц, исчезая в пламени, из-за чего ее сестра чуть не упала, и, мгновение спустя, в пламени же появляясь возле беса и трепля его, как кошку, за ухом. – Ты погляди, сестра, и правда живой! А это кто с тобой? – обратила она внимание на Сильвестра. И, вновь исчезнув в пламени, объявилась уже нос к носу с лордом Талара, едва ли не соприкоснувшись с ним. Демоница кончиком хвоста провела между своим и его лицом, сдвинув прядь волос Сильвестра с его лба и ее пылающие огнем глаза встретились взглядом с его глазами. Демоница была невероятно прекрасна, но волосы ее и глаза напоминали лорду Талара Адалинду, а вместе с ней и ее смерть, и события приведшие к ней и последовавшие за нею. Поэтому взгляд Сильвестра остался холодным, а демоница, не найдя отклика своему очарованию, но продолжая смотреть в глаза лорду Талара, отступила. – Какой серьезный!

– Отстань от него, Мефала, – раздался приятный обволакивающий голос другой демоницы, медленным изящным шагом приближавшейся к ним, попутно вырисовывая на полу лаборатории узоры твердым как метал кончиком хвоста. – Ты своим напором любого отпугнешь. – И обращаясь к Тецкатлипоку сказала: – Рада твоему возвращению, Тц. Представь нам своего спасителя!

Тецкатлипок поклонился своим королевам, самым древним из демонов и последним представительницам первого поколения этого могущественного народа, рожденным еще в начале третьей эпохи, и поспешил исполнить их просьбу.

– Ваши величества… – начал было он, но Сильвестр представился сам.

– Мое имя Сильвестр Рашуа, князь Таларский и лорд Д’Этто, и я прошу вас, королев Ада, предоставить мне доступ к демоническими вратам, – не откладывая, сообщил Сильвестр демоницам чего хочет.

Дерзкая Мефала и томная Люсиль переглянулись.

– Стало быть, призвал ты нас не потому что соскучился!? – обращаясь к Тецкатлипоку поинтересовалась Мефала, манерно изображая обиду.

Тц виновато пожал плечами.

– Что-ж, – протянула тем временем Люсиль. – И что ты, князь падшего Талара и давно забытого Д’Этто, можешь предложить взамен за право пользоваться нашими вратами? Если все, что я о тебе знаю правда, то твой брат тебя предал, отец погиб по его воле, а любимая девушка от его руки; твои земли в запустении, а город в руинах; имя свое ты скрываешь, тело искалечено некромантией, а кое-какие источники из Храма бога-человека указывают на то, что и с душой твоей не все ладно – боюсь у тебя не осталось ничего, что имело бы для нас хоть какую-то ценность, а услуги без платы демоны не предоставляют.

– Ничего личного, – вставила Мефала, – традиции. Жаль что братец Тец не объяснил тебе этого раньше, но, в любом случае, приятно было…

– Я верну вам небесный город, – спокойно перебил ее Сильвестр.

Сестры вновь переглянулись.

– А князь-то не промах, – после минутного молчания заметила сестре Мефала.

– Не шути так с нами, Сильвестр, – сказала Люсиль и вся томность в ее голосе куда-то исчезла. – Единственный соблазн, который демоны тысячелетиями не могут удовлетворить – это вернуть Эдем. Но таков порядок: ангелы живут на небесах, а демоны – на земле и в той полости под землей, именуемой адом, в которой мы отдыхаем от тяжких земных трудов. Мы не можем этого изменить.

– Так было раньше, – подтвердил Сильвестр, – однако теперь, осколок порядка не принадлежит миру и скоро все правила, установленные после окончания первой Великой вражды, будут нарушены. Вы, как прямые потомки первородных, должны были уже почувствовать это.

– Пусть так, – согласилась Люсиль, – но я все еще не до конца понимаю, как именно ты можешь помочь нам вернуть небесный город?

– Как и тысячи лет назад, сейчас в мире зарождаются две силы, – за и против обладателя осколка порядка, – которым суждено столкнуться в новой Великой вражде. Когда это произойдет, мир навсегда изменится, но он будет таким, каким эти силы его создадут. Я представляю одну из этих сил, – сказал Сильвестр, – и, с вашей помощью, могу постараться изменить мир так, чтобы это было выгодно вам.

– И почему мы должны принять твою сторону? – спросила Мефала.

– Потому, – ответил Сильвестр, – что мой брат вам небесный город не предлагал.

Сестры-королевы Ада в очередной раз переглянулись.

– А князь-то не промах, – повторила Мефала, подмигивая сестре.

– Да будет так, – кивнула Люсиль, а Мефала щелкнула хвостом, словно кнутом, и в стене лаборатории разверзлась пылающая щель. – Идем! – пригласили они за собой Сильвестра. – Мы научим тебя пользоваться вратами.

***

На этом месте лорд Талара закончил свой рассказ старейшинам некромантов.

– Что-ж, Сильвестр, – произнес король-лич Зигфрид, – ты поведал достаточно, позволь и нам кое в чем тебе признаться…

– Если вы о том, что прежде чем искать союза с ырками Диких земель, император призывал в союзники магов Гильдии и некромантов, то не утруждайтесь, – прервал Зигфрида Сильвестр. – Мне об этом известно. Вы отказали, и это еще одна причина, по которой я обратился к вам. Впрочем, отдавая должное академии магов, многому меня научившей, гильдия тоже отказала в помощи императору.

– Откуда ты знаешь об этом? – спросил неприятно удивленный осведомленностью лорда Талара патриарх вампиров Каин.

– В бытность мою учеником академии магов, я интересовался происходящими на Мидгарде событиями, визит имперского посольства во главе с Бенедиктом Титом к архимагам Гильдии наблюдал лично, а в последний год новостями меня снабжал еще и Тецкатлипок. Что ни говори о бесах, а шпионы и разведчики они превосходные.

– Но знаешь ли ты, чего именно хотел от нас император? – уточнил архонт смерти Мортус.

– Воскресить титана Тифуса, я полагаю, – спокойно ответил Сильвестр. – Себастьян много времени проводит у его кургана.

Трое старейшин обменялись озадаченными взглядами.

– Именно так, – подтвердил Каин. – И пусть без нашей помощи и помощи магов гильдии это займет у императора больше времени, но силой осколка порядка он поднимет Тифуса из могилы, а с таким союзником твоя способность противостоять «Воле Кроноса» перестанет быть для него проблемой. Почему тебя это не беспокоит?

Сильвестр запустил призрачную руку в складки своего костюма и вынул оттуда прихваченный из башни знаний Гильдии старинный свиток пергамента, перетянутый черной лентой со своеобразным вензелем в виде буквы «Z».

– Потому, что у меня для вас кое-что есть.

– Что это? – поинтересовался Зигфрид и его тлеющий глаз снова загорелся, словно он узнал в этом свитке нечто давно знакомое.

– Та магия, – отозвался Сильвестр, – за одну мысль о приведении которой в исполнение вы были изгнаны из академии. – Он приблизился к трону короля-лича и с поклоном вручил ему свой дар. – И судя по вензелю на ленте, – добавил князь Таларский, – это ваше, Зигфрид.

– Неужели, – с трепетом принял король-лич протянутый ему Сильвестром свиток. – «Голиаф»! Мое величайшее творение и апогей могущества некромантов! И ты позволишь нам им воспользоваться?!

– Разумеется, – сказал Сильвестр. – Если вы присоединитесь ко мне.

Зигфрид решительно сжал свиток в кулаке, поднялся со своего трона и, сделав шаг по направлению к князю Талара, вернул ему поклон.

– Ты несомненно поразил меня своим рассказом, Сильвестр Таларский, – с чувством произнес древний лич, – у тебя сильные союзники, могущественное оружие и перспективный план… можешь на меня рассчитывать!

Патриарх вампиров в знак согласия с Зигфридом молча кивнул со своего трона, а архонт смерти сделал какой-то неопределенный жест рукой. Но их реакция не особо волновала Сильвестра, для его целей достаточно было поддержки короля-лича – самого могущественного и влиятельного из старейшин некромантов.

– Благодарю вас, ваше величество, – поблагодарил короля-лича Сильвестр. – Вы знаете где взять необходимые для заклинания компоненты, не так ли? Встретимся на месте!