Текст книги "Байки забытых дорог"

Байка тридцать девятая
Обо всём – понемногу

В понедельник Серый и Моисеич явились в офис к Аматову и объявили, что намерены с ним – официальным порядком – судиться.

Александр Фёдорович очень удивился:

– Первый раз со мной такое происходит! В смысле, чтобы соотечественники подавали в австрийский суд. Впрочем, всё когда-то случается – в первый раз…. Удачи, вам, ребятки! Интересно даже, право. Я предлагаю – выпить за будущую развлекуху! – и на охранников своих значимо посмотрел, мол: – «Будьте настороже!».

«Наглец, конечно же, абсолютный», – подумал Серый. – «Впрочем, во многом и сами виноваты…».

Грубить, конечно же, не стали, наоборот, выпили с Аматовым для порядка, из офиса забрали вещи, благородно отдали ключи от «Ауди», с Андрейкой, Митей и Анжеликой попрощались, да и откланялись…

А после обеда «проброшенные» отправились к госпоже адвокату Маргарет фон Кониц. Офис у неё был – упасть и не встать: шикарно всё, ковры персидские, антиквариат нешуточный повсеместно. Да, и сама дамочка внушала искреннее уважение. Баронесса, как-никак…. Ей было уже за шестьдесят, а туда же: яркий вызывающий макияж, юбочка короткая – название одно.

Посидели, попили кофейку. Серый госпоже Маргарет – через переводчика – рассказал историю, произошедшую с ними, предоставил бумаги и расписки, имеющиеся в наличии.

Баронесса – через переводчика же – ответила:

– Господа! Вы обратились по адресу. Господин Аматов – мой личный враг! Что касаемо денег…. Я думаю, что мои услуги будут оплачены австрийским государством. Подготовим соответствующие документы, что вы являетесь малоимущими, оформим всё, как полагается. А по существу дела я вам отвечу через три дня. Необходимо изучить предоставленные материалы, вникнуть во все нюансы…

Трое суток сидеть без дела? Скучно, однако…. Ноябрь месяц уже стоял на дворе: купаться было уже холодно, грибы отошли, а снег еще не выпал, даже на горных лыжах не покататься…

Как-то вечером, от нечего делать, Серый и Моисеич отправились в гости к герру Мюллеру. Доктор принял их радушно, угостил молодым вином с собственных виноградников.

– Очень славное вино, лёгкое и терпкое. Практически лечебное, – рекомендовал Мюллер. – Называется – «Штурм».

Моисеич с доктором, как и всегда, принялись трепаться о врачебных делах. Абрам поведал, делая «скорбные» глаза, о своей неудачной попытке – заняться в России частной врачебной практикой.

– А сколько же лет вам тогда было, уважаемый? – уточнил старик.

– Тридцать с небольшим.

– Ну, рассмешили! Какая частная врачебная практика – в такие несерьёзные годы? У нас, в Австрии, принято так. Лет до пятидесяти пяти врач трудится в государственных учреждениях. И только в этом возрасте – не раньше – открывает частную практику.

– Почему это – не раньше? – заинтересовался Серый. – Законы такие?

– Про законы ничего не знаю. Я, ведь, психиатр, а не юрист, – презрительно передёрнул плечами доктор. – Просто у местных бюргеров наблюдается следующий менталитет, мол: – «Не может молодой человек – быть хорошим врачом. Не может, и всё тут!». Да, и в пятьдесят пять лет врач считается ещё «совсем молодым», недостаточно опытным…. Вот, лет семьдесят – самый сок для частного врача! И пойдёт к нему богатый народ. Если, конечно, офис открыть в правильном районе. А «молодой» врач, он может быть только бесплатным. То есть, государственным. Вот, такие порядки в Европе…

«Что тут скажешь?», – подумал Серый. – «В каждой избушке, как известно, свои погремушки…».

Ещё пришлось выслушать и развёрнутую лекцию – об особенностях австрийского образования. Часам к девяти вечера подошла Мари, невестка доктора. Она работала учительницей математики, причём, в той самой школе, где учились дочки «переселенцев». Моисеич, естественно, не преминул поинтересоваться, мол: – «Как там девочки наши? Нет ли каких проблем? Хорошо ли учатся»?

Мари задумчиво помешала чайной серебряной ложечкой в кофейной фарфоровой чашке, и сообщила:

– Ваши дочери – лучшие в своих классах. Хотя, пока по-немецки говорят ещё плохо…. Больше вам, господа, скажу: каждую из них – прямо завтра – можно переводить в класс четвёртый, а то и в пятый. Но надо ли это делать? Затрудняюсь ответить однозначно.… В Австрии, да и во многих других европейских странах, существует строгая концепция начального образования: до четвёртого-пятого класса дети, в основном, рисуют, танцуют и поют, да ещё занимаются оздоровительной физкультурой и ходят в церковь. Никаких оценок, при этом, им не ставят – чтобы не травмировать неокрепшую психику…. В Австрии буквы печатные начинают изучать только в самом конце первого класса, читать – в начале третьего. А ваши девочки развиты не по годам, даже таблицу умножения знают назубок. Что с ними делать? Ума не приложу…. Скучно им очень в нашей школе!

«Ну, вот, здрасти-приехали!», – Серый мысленно поморщился. – «Нашёлся ещё один веский повод, чтобы задуматься о возвращении на Родину…».

В конце вечера – совершенно случайно – разговор зашёл о литературе. Оказалось, что доктор немного баловался сочинительством. То есть, писал мемуары о собственной многотрудной жизни. Даже – за собственный счёт, понятное дело – выпустил тоненькую книжку о житье-бытье в лагерях для военнопленных в Коми ССР.

– Я тоже – в далёкие студенческие годы – баловался этим делом, – сообщил Серый. – Даже в Австрию прихватил с собой тетрадку с некоторыми рассказами.

Доктор ожидаемо заинтересовался и пригласил встретиться следующим вечером, дабы обсудить – без спешки – творческие потуги друг друга.

На этот раз Серый пошёл к доктору один, а Моисеич отправился на встречу в некую австрийскую фирму – на предмет предложения своих коммерческих талантов.

Сергей и господин Мюллер расположились возле жаркого камина – уютней не бывает: на специальном столике стоял пятилитровый кувшин со «Штурмом», высокие бокалы, тарелочки с разными орешками и фруктами. Закурили по толстой кубинской сигаре. Сидели в удобных креслах и старательно читали опусы друг друга. Чуткая тишина и абсолютный покой царили в помещении библиотеки. Только огонь в камине потрескивал чуть слышно…

Вдруг, доктор значимо напрягся, болезненно замычал и, вскочив на ноги, спросил дрожащим голосом:

– Что это? Откуда?

– Что, собственно? – вежливо уточнил Сергей.

– Вот – «Легенда о Жёлтой Розе». Вот, ещё – «Сан-Анхелино», и – «Анхелина Томпсон»…. Откуда вы узнали про это? Кто вам рассказал? – лицо герра Мюллера покрылось ярко-красными пятнами, на лбу выступили крупные капли пота.

«Того гляди – удар хватит», – забеспокоился Серый.

Соблюдая спокойствие, Сергей объяснил, что никто ему ничего не рассказывал, а данный опус и его персонажей он придумал сам, без чьих-либо подсказок.

– Не может этого быть! – шипел по-змеиному уважаемый доктор. – Там же совпадают все детали, имена и названия! Как вы могли это придумать? Объясните!

– Герр Мюллер, остыньте. Не горячитесь, пожалуйста, – попытался успокоить старика Серый. – Вы же, как-никак, психиатр. Вам лучше знать, как человек что-то «придумывает»…. Ну, может, приснилось мне всё это. Может, привиделось. Не помню уже, честное слово…

– Привиделось! Приснилось! – нервно забегал доктор по каминному залу туда-сюда.

Минут десять-двенадцать он мельчишил-суетился. Потом, видимо, устав, опустился в кресло, отдышался, выпил бокал «Штурма» и поведал одну увлекательную и необычную историю:

– Извините меня за такое недопустимое поведение! Но на то, поверьте, есть уважительные причины…. Три с половиной года назад мой сын Генрих, муж известной вам Мари, отправился в Центральную Америку – искать могилу Святой Анхелины Томпсон. У него с собой имелся старинный пергамент с текстом этой легенды, и подробная карта со словесным описанием маршрута. Согласно карте, около могилы Святой Анхелины были зарыты некие раритеты…. Что за раритеты? Я не знаю, Генрих не рассказывал мне всего…. От него пришло лишь одно письмо, в котором говорилось, что он нашёл городок Сан-Анхелино, жители которого знают «Легенду о Жёлтой Розе». На этом и всё, вестей от Генриха больше не было…. Поиски – и официальные, и частные – ни к чему не привели. Мари, в сопровождении двух частных сыщиков, выезжала на место, но – также – безрезультатно. Так что, вы должны понять степень моего волнения…

Выслушав заверения о полном понимании, старик продолжил:

– Извините меня, дорогой Серж! Извините, но сейчас мне необходимо побыть одному. Подумать обо всё произошедшем. Извините, ещё раз!

Вышел Серый на улицу, сплюнул в сторону и недовольно покачал головой:

– Да, как-то всё с этой Австрией странно. Сюрпризы и загадки выскакивают на каждом шагу…

Ещё через двое суток состоялось первое судебное заседание. В смысле, открылось, и уже через двадцать минут завершилось. Причём, достаточно неожиданно. Сперва выступила баронесса фон Кониц – обрисовала суть претензий, предъявила суду все документы и расписки. А потом встал адвокат Аматова, мужичёк вида самого склочного, и заявил:

– Мой подзащитный уже много лет страдает потерей памяти. Вот, все необходимые справки, – протянул судье пухлую папку. – Уважаемый Александр Фёдорович помнит этих господ, но смутно. А бумаги, фигурирующие на заседании, совсем не помнит. Поэтому – от имени своего клиента – я прошу Высокий суд провести тщательную экспертизу данных документов на предмет их подлинности…. Особенно это касается подписей моего доверителя. Вполне возможно, – неприязненно посмотрел на Моисеича, – что некие коварные личности, пользуясь болезнью уважаемого Александра Фёдоровича, пытаются совершить акт мошенничества…

Суд и назначил – провести тщательную экспертизу, отведя на это десять суток.

Серый и Абрам решили времени даром не терять, а поработать в австрийской коммерческой фирме, в которой Моисеич побывал намедни. Идея была проста, как двухкопеечная доперестроечная монета: – «Вдруг, удастся денег немного заработать? Ну, хоть чуть-чуть?».

Ранним погожим утром они подошли к нужному офису, на дверях которого висела табличка с интересным текстом – примерно такого (при переводе с немецкого) содержания: – «Здесь вы найдёте троих работяг, которые не гнушаются никакой работы»! Как выяснилось чуть позже, это была чистая правда – никакой работы австрияки, работающие в данной фирме, не гнушались: и посреднической деятельностью занимались, и контрабандой промышляли, надо было – и сувенирные зажигалки штамповали в задней комнате на самопальном станке.

Но больше всего Серого поразил офис. Заходишь, и думаешь, что случайно ошибся дверью и попал в небольшой ресторанчик. Общая площадь комнаты составляла метров сто двадцать квадратных, а вдоль дальней стены размещалась классическая барная стойка – с высокими стульчиками, как и полагается. По бокам стойки, правда, располагалось несколько обычных письменных столов и парочка стеллажей с документацией. Но, барная стойка, безусловно, главенствовала в конкретном интерьере. То бишь, являлась «офисным сердцем»…. Потом Митя подтвердил, что во многих австрийских трейдорских фирмах большинство сделок заключается именно за барными стойками.

А от центрального зала отходил длинный коридор, приводящий на кухню. Причём, кухня была самой настоящей – с газовой плитой, дубовым столом, а главное, с двумя огромными холодильниками, всегда забитыми под завязку свежим пивом и разнообразными копчёностями.

Специфика австрийских деловых переговоров заключалась в следующем. Приходит к тебе на переговоры потенциальный партнёр – первым делом, на барную стойку выставляешь несколько бутылок пива и тарелки с нарезанными колбасами-ветчинами. Перекусили немного, можно и о делах поговорить. А если сделку обоюдовыгодную, всё же, после этого заключили, тогда и по стаканчику шнапса не зазорно употребить…

Моисеичу-то на эту специфику было глубоко наплевать, он пива почти и не пил – боялся потолстеть. А Серый питал к пенному напитку определённую слабость, поэтому за две недели, отработанные в данной австрийской фирмочке, он поправился килограмма на три. Но, в общем и целом, им всё понравилось. Заодно получили полное представление о том, как в Австрии принято давать взятки, да и о многих других нюансах европейского бизнеса.

Ещё с первых дней пребывания в этом офисе Серый приметил одного странного субъекта. Одет незнакомец был прилично, Моисеич сразу же предположил, что он трудится клерком в частной фирме или служащим в муниципалитете. Приходил субъект в офис ранним утром, видимо, по дороге на работу, вежливо здоровался со всеми, тут же проходил на кухню, брал там пару бутылок пива, ветчинки-колбаски, садился за барную стойку и, не торопясь, всё это потреблял, после чего вежливо кивал головой и уходил. Вечером все повторялось, только пива дядечка выпивал уже бутылок пять-шесть. И так происходило изо дня в день.

Сергею стало интересно, мол: – «Кто это ходит в офис – словно в обычную забегаловку?». Спросил у Манфреда, главного в этой шараге. Манфред глубокомысленно поднял указательный палец к небу, закатил глаза и выдал:

– Дас ист Отто, Кёниг Золль!

«Ну, «Кёниг» – «король», а соль-то здесь причём?», – так ничего и не понял Сергей.

Вечером он не утерпел, позвонил Мите и попросил разъяснить странную ситуацию.

– Тоже мне, бином Ньютона! – презрительно фыркнул Митя. – Всё просто, как дважды два. «Золль» означает – «таможня». А этот Отто – начальник таможенного поста на словенской границе…. В Австрии, в последнее время, не принято взятки давать деньгами. То бишь, боятся все: и кто даёт, и кто берёт…. Здесь несколько лет подряд по телевизору без устали показывали сюжеты о том, как доблестные агенты полиции всучивают всевозможным чиновникам меченые купюры – за разные незаконные услуги. И суды показывали, и полную конфискацию имущества. Компания такая проводилась – на государственном уровне. После этого никто не хочет связываться с наличными деньгами…. А бизнес-то надо продвигать? Надо! Вот, и придумывают коммерсанты ушлые всякие обходные манёвры – кто во что горазд…. В данном конкретном случае, думаю, задействована наипростейшая схема. Допустим, встречает Манфред на людной улице этого Отто – совсем случайно, понятное дело, и говорит, мол: – «Отто, дорогой мой, сто лет тебя не видел! А, помнишь, как мы в школе дружили? Ты, конечно, на семь лет младше меня, но я уже тогда хорошо к тебе относился. Тут, рядом совсем – вон на той улице – расположен мой офис. Старина! Заходи в любое удобное для тебя время! Ешь, пей – всё, что душа пожелает! Мы же старинные, ещё школьные друзья. А между друзьями – какие счёты»? И делается сей заход сугубо прилюдно, чтобы – если что – свидетели были. Мол, не было никакого сговора…. Отто и ходит в ваш офис – потреблять халявное пиво с халявной же колбасой. И оба, что характерно, тщательно считают стоимость выпитого и съеденного. Накапливается определённая сумма, к примеру, баксов шестьсот. Манфред тогда – где-нибудь на неприметном клочке бумаги – пишет дату и некий автомобильный номер, Отто невзначай показывает, а потом тот бумажный клочок незаметно съедает. Вот, такое кино…. Слышал я от знающих людей, что твой Манфред специализируется на чёрном йеменском кофе. В Каринтии нынче проживает много турок-иммигрантов, беженцев из Боснии и Хорватии имеется в достатке. Эти ребята без чёрного кофе и дня не могут прожить. Ввозная же пошлина на него – закачаешься. Так что, твой Манфред, похоже, нащупал богатую жилу…. А ты думал, что в Европах бизнесмены все такие положительные из себя, законопослушные до тошноты? Вот, уж, совсем напрасно!

То, что «совсем напрасно», Серый убедился ещё через пару дней. Утром в офис прибыл высокий, худой и очень шумный румын по имени Стас. Узнав, что в фирме трудятся русские, Стас тут же пристал с просьбой:

– Ребята, помогите! Хочу купить три фуры белорусских телевизоров, только, вот, мои партнёры в Минске никак не въезжают, что такое – «безотзывный аккредитив». Срывается сделка! Давайте, вместе им позвоним, объясним всё доходчиво!

Пришлось потратить полтора часа, сглаживая непонятки. В конце концов, бизнесмены обо всём договорились, Стас в Минск по факсу сбросил текст Контракта и поблагодарил:

– Спасибо вам, братцы! Сегодня с меня – бутылка хорошего виски. А если сделка полностью прокатит, то ещё и денег подкину. Честное слово!

– Извини, Станислав, – Моисеич всегда, когда дело касалось коммерции, становился – до неприличия – обходительным и любезным. – А зачем в Австрии нужны белорусские телевизоры? Понимаю, что это коммерческая тайна, но очень, уж, любопытно. Может, поделишься опытом?

Румын нерешительно потрогал огромной ладонью иссиня-чёрную щетину на щеке, но, всё же, ответил:

– Я их потом – мелким оптом – перепродам в Румынию.

– Тогда вёзи их сразу из Белоруссии – в Румынию! – влез с советом Серый.

– Нет, так не получится! – Стас отрицательно помотал лохматой башкой. – Прежде, чем эти телевизоры ввозить в Румынию, мы их с Манфредом здесь переделаем немного…. Телевизоры-то белорусские, они очень хорошие, начинка у них – японская. А, вот, коробки и кнопки – поменяем. Ещё требуется к корпусам прилепить нужные таблички – SONY, к примеру. Ну, и в картонные коробки мы вложим соответствующие технические паспорта…. Завозить же «японские» телевизоры в Румынию надо только через Австрию. Это – типа гарантия, что телевизоры нормальные, «не левые»…. В западноевропейских странах такие финты не проходят, враз поймают и посадят. А в отдельных государствах – прокатывает по лёгкому…

– Да, блин! – настала очередь Моисеича – скрести в затылке. – Нормальный ход! Век живи, век учись! И много у вас такого хитрого бизнеса?

– Хватает! – довольно усмехнулся румын, – В последнее время очень хорошо идут стиральные машины. Покупаешь партию в Словении, переделываешь в «итальянские» и продаёшь с наваром. Куда? Конечно же, в края дикие, например, на Украину, или в Сибирь…

Серый и Моисеичем – после трудового дня – шагали домой.

– Похоже, что по всей Земле живут одинаковые люди. В смысле, хитрые и вороватые, – прервал затянувшееся молчание Абрам. – И взятки чиновники повсеместно берут, и, вообще…

– Это точно! – согласился Серый.

Байка сороковая
Две Души

В назначенный день состоялось второе судебное заседание. Тут же выяснилось, что графологическая экспертиза подписей Аматова так и не проводилось – по причине внезапного обострения хронической болезни Александра Фёдоровича. О чём его адвокат обстоятельно и подробно доложил, а затем передал судье объёмную пачку медицинских справок. Из содержания этих справок следовало, что в настоящий момент, вследствие тяжелейшего нервного расстройства, почерк больного сильно изменился, поэтому брать образцы его подписи на экспертизу – является нецелесообразным…

Долго и нудно спорили слуги австрийской Фемиды, мол: – «А что делать в этом неординарном случае?». Ближе к вечеру судья постановил: экспертизу, всё же, провести, взяв – в качестве образцов – старые подписи господина Аматова, имеющиеся в архиве местного муниципалитета. Речь шла о различных договорах: на предоставление коммунальных услуг, установку телевизионных антенн, телефонов и так далее…. Поскольку таких «образцов» в архиве муниципалитета было достаточно много и они являлись «разновремёнными», экспертиза усложнялась, вследствие чего на её проведение отпускалось уже два месяца.

После окончания заседания они поехали в офис к баронессе фон Кониц.

– Процесс идёт абсолютно нормально, – заверила Маргарет через переводчика. – Лично я – очень довольна! Главное, что всё прогнозируется наперёд. Через два месяца адвокат противной стороны, наверняка, заболеет, и очередное заседание перенесут на две недели. Потом сам Аматов – в обязательном порядке – ляжет в больницу…. Но уже сейчас понятно, что они боятся. Все шансы – на нашей стороне!

– А выиграем-то мы – когда? – спросил Моисеич, нервно морща лоб. – Деньги-то назад – когда получим?

– Ну, – баронесса задумчиво уставилась в потолок. – В цивилизованных странах правосудие – долгий процесс. Думаю, что управимся года за два. Бог даст, и раньше…

– Но у нас через две недели заканчиваются визы, – напомнил Серый. – Можно ли, учитывая все обстоятельства данного судебного процесса, нам оформить ПМЖ? Или же получить визы долгосрочные?

Баронесса невозмутимо пояснила:

– Судебный процесс – не повод для получения ПМЖ. Ведь, вы можете проживать в России, а на процесс летать по отдельным Приглашениям…. Ваши визы заканчиваются? Извините, но ничем не могу помочь. Более того, настоятельно советую – не просрочивать их ни на один час. Это может сильно повредить судебному процессу в целом…

Вышли «переселенцы» от баронессы, и тут до Серого окончательно дошло, что их иммиграция – бесповоротно и окончательно – завершилась.

– Горячие две недели, однако, нам предстоят, – словно бы прочитав мысли друга, сообщил Моисеич. – Надо детские документы-справки забрать из школы, с квартирной хозяйкой закрыть все договорные отношения, купить билеты на самолёт, собрать-упаковать вещи, придумать – как эту гору шмоток добросить до Вены, да и много чего другого необходимо сделать…. Но, главное, как обо всём этом – жёнам рассказать? Они же до сих пор ничего не знают о финансовых заморочках с Аматовым. Думают, что всё у нас хорошо…. Что будем делать, а?

Они накупили хорошего вина, фруктов, конфет.

– Праздник намечается? – заинтересовались девчонки. – В честь чего, если не секрет?

– С философской точки зрения – каждый день, прожитый человеком, является праздником, – дипломатично ответил Серый. – Если, конечно, этот день не был последним в его жизни…

Сели за стол, вино разлили по бокалам, Моисеич тост приготовился говорить. А девчонки уже что-то такое почувствовали – сидели тихонечко, как мышки, а глаза сделались круглыми и испуганными.

– За нашу милую Родину! – пафосно провозгласил Абрам. – За Россию! За Санкт-Петербург, лучший город на земле! – выпил вино залпом, смахнул непрошеную слезу и – неожиданно для всех – радостно заулыбался…

Короче говоря, всё прошло без каких-либо эксцессов. Жёны оказались настоящими людьми, в смысле, верными и надёжными товарищами. Ни истерик тебе, ни скандалов. Повздыхали только немного, грустно переглянулись, да и пошли – вещи собирать…

За две недели они управились со всеми важными делами, порешали все сложные вопросы, а непосредственно перед отъездом решили соорудить «отвальную». Мол: – «Русские мы, или как?».

Народу пришло много: квартирная хозяйка, Митя с семьёй, Андрейка, Анжелика, Манфред, доктор Мюллер, его невестка Мари и Стас-румын. Посидели, выпили, наговорили друг другу целое море приятных слов, кое-кто, даже, всплакнул. Серого особенно поразил Стас – выдал им с Моисеичем по триста долларов, то есть, премиальные за вклад в успешную сделку по приобретению белорусских телевизоров.

«Надо же, румынский жулик, а честный!», – мысленно удивился Сергей.

Потом доктор Мюллер отвёл его в сторону и, внимательно глядя в глаза, попросил:

– Серж! Дайте честное слово, э-э-э, что о нашем разговоре никому не расскажите. Спасибо, этого достаточно…. Я официально приглашаю вас, э-э-э, принять участие в одной экспедиции. Вернее, в авантюре…. На днях я купил небольшую, но крепкую яхту. И намереваюсь в июне-июле следующего года посетить побережье Карибского моря. То есть, осуществить ещё одну попытку отыскать моего Генриха…. Думаю, что вы можете оказать существенную помощь. Вполне возможно, по крайней мере…. Ведь, между вами и «Легендой о Жёлтой Розе» существует некая мистическая связь. Иначе, как ещё можно объяснить ваши литературные рассказы? Такие совпадения, явно, неспроста…. Что скажете?

А что в этой ситуации Серый мог сказать? Молчал, раздумывая, как бы повежливее отказать доктору. Уловил старик эти мысли-сомнения собеседника и зашёл с другой стороны:

– Я всё понимаю. Сейчас вам не до глупостей. Надо доставить семью в Россию, там заново обустроить быт…. Но я знаю и о ваших денежных затруднениях. Получить с господина Аматова деньги назад – утопия. А я вам мог бы предложить, э-э-э…. За участие в этом проекте…, – и прошептал на ухо Сергею очень внушительную цифру-сумму.

– Знаете, доктор, – подумав с минуту, ответил Серый. – Ваше предложение весьма заманчиво. И не только – по финансовым условиям. Мне самому очень хочется разгадать все эти карибские загадки. Но, прямо сейчас, я не смогу вам ответить – ни «да», ни «нет». Сами понимаете….

Мюллер, заметно повеселев, объявил:

– Уже хорошо, что не говорите твёрдого «нет»! Для раздумий у вас имеется практически шесть месяцев…. Все мои координаты вы знаете. Пишите, звоните. Буду ждать!

Поздним вечером гости разошлись-разъехались по домам. А «переселенцы», дружно помыв посуду, уложили детей спать, перенесли в холл все собранные вещи, да и разошлись по спальням…

Ирина, зябко обнимая себя за плечи, попросила:

– Милый, разожги, пожалуйста, камин! Что-то мне холодно, – и свернулась калачиком в кресле-качалке.

Сергей принёс дрова, разжёг в камине огонь, чай свежий заварил, оглянулся, а жена уже уснула в кресле, видимо, умаялась с этой «отвальной»…

«Хорошая, всё же, у меня жена!», – подумал Серый. – «Не каждому достаётся такая…».

 
Две Души – на Белом Свете,
Больше – никого.
Жёлтый месяц ярко светит,
И вокруг – светло.
 
 
Две Души – на Свете Белом.
Сколько не зови,
Эхо лишь рисует мелом
На воде – круги.
 
 
Нет ни серебра, ни – злата.
Нет – других планет.
Нет – ни бедных, ни – богатых,
Нищих – тоже – нет.
 
 
Да, и женщин нет в помине.
Только, вот, одна.
Тихо дремлет у камина,
Нежности – полна.
 
 
Две Души на Белом Свете,
Больше – никого.
Да ещё – бродяга-ветер,
Что стучит в стекло…