Текст книги "Песталоцци. Воспитатель человечества"

Только не спрашивайте меня: отчего бы не сделать этого сразу? Зачем надо было заставлять Песталоцци работать помощником учителя у несведущих людей? Для чего проверять деятельность Песталоцци, хотя Штапфер прекрасно был осведомлен о способностях и умении педагога Песталоцци?

Все объясняется предельно банально: министр не хотел брать ответственность на себя.

Да, вины Песталоцци не было в том, что учреждение в Станце закрылось, но ведь закрылось… И после этого открывать другое? Почему? Просто потому, что Песталоцци – знаменитый писатель? К тому же наш герой – человек непредсказуемый, неясный. Мало ли что взбредет ему в голову. А тут – пожалуйста – мнение известного специалиста плюс заключение высокой комиссии.

Самое время вспомнить о пустующем замке…

Замок передается Песталоцци, и ему предлагается открыть там Бургдорфский педагогический институт.

Позже Песталоцци напишет: «Долго, слишком долго пришлось мне ждать сочувствия эпохи и ближайшего окружения, в котором я жил. Со всей непосредственностью еще никогда не обманутой детской души я верил, что это может произойти, что это обязательно произойдет, я встречу доверие к своим целям, найду помощь»[122]122
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 2. С. 105–106.


[Закрыть].

Замечу, что помощь пришла не только от государственного чиновника Штапфера, но и оттуда – откуда не ждали.

Песталоцци предполагал, – и Штапфер настраивал его на это, – что Бургдорфский педагогический институт должен быть учреждением более серьезным и, если угодно, более масштабным, чем Станц. А значит, в одиночку не справится. Нужен помощник. Как минимум один человек, которому наш герой будет доверять.

Где же его взять?

Как нередко случалось, Господь и тут помог.

Во время педагогической работы в Бургдорфе Песталоцци знакомится с тем, кто станет одним из его ближайших друзей и последователей. Звали этого человека – Герман Крюзи.

Крюзи – сын мелкого торговца, и судьба, казалось бы, предопределила ему продолжать дело отца. Что Крюзи поначалу и сделал. Но заскучал. До восемнадцати лет перепробовал массу разных профессий и выяснил: больше всего на свете ему нравится учить детей. Чем и занялся, не имея, заметим, никакого серьезного образования. Честно говоря, и не обладая особенным пониманием того, как это надо делать.

Сработала волюнтатерапия – Крюзи очень захотел помогать сиротам. А желание, как известно, не остановить, и сын торговца со страстью принялся за дело. Он собрал в Бургдорфе 26 сирот и начал их учить, как мог, тому, что умел сам.

Крюзи был убежден, если любишь детей, – дальше все пойдет само собой. Не шло. Дети переставали приходить на занятия или даже сбегали с уроков.

Молодого педагога больше всего угнетало то, что он видел, как дети скучают на его занятиях. И никак не мог понять: как же учить так, чтобы ученикам было интересно.

Они скучали. Он не ругал, но жалел их. Однако, как изменить ситуацию, не понимал.

Крюзи узнал про странного помощника учителя, который делает на своих уроках что-то невероятное, умеет преподавать как-то по-особенному.

Пришел. Познакомился. Попросился на урок. Песталоцци разрешил. Надо заметить, что гений педагогики всегда пускал на свои уроки всех желающих.

То, что увидел Крюзи, его потрясло. Ему казалось, что манящий, но неведомый ему мир педагогики открывает перед ним все свои тайны. Больше всего поражало, что Песталоцци, казалось бы, все делает просто, а эффект получается невероятный!

Крюзи бесконечно задавал вопросы, старался разобраться в том, что делает удивительный помощник учителя. Но не как досужий наблюдатель спрашивал, но как человек, который хочет заниматься тем делом, в котором разбирается.

Однажды группа мальчишек выскочила в коридор, по которому шел Крюзи, едва не сбив его с ног. Крюзи расхохотался, потрепал ребят по волосам и посторонился, чтобы не мешать им бежать по своим делам.

Зоркий глаз Песталоцци это отметил.

Молодой, не очень умелый, но азартный и явно любящий детей педагог понравился Песталоцци.

Вот тут-то как раз Штапфер вспоминает про замок и принимает решение о создании в Бургдорфе нового учебного заведения.

Понятно, что Крюзи вовсе не идеален, ясно, что они совсем мало знакомы для того, чтобы впрягаться вместе в такое сложное и важное дело, однако короткие наблюдения дают повод для оптимизма, но это – не более чем короткие наблюдения.

Однако очевидно и то, что лучшего помощника Песталоцци сейчас не найти. Он предлагает Крюзи привести в новое учреждение своих учеников и работать в нем вместе.

Герман Крюзи соглашается с восторгом.

Так ранней осенью 1800 года в Бургдорфе открылся Педагогический институт.

В институте использовался принцип, столь знакомый нам сегодня: часть учащихся платила деньги, остальные были, как сказали бы сейчас, «на бюджете».

Песталоцци вместе с Крюзи старались набрать как можно больше сирот. В этом, как, впрочем, и во всем другом, они были единомышленниками.

Кажется, еще совсем недавно наш герой тяжело вздыхал: «Таковы были мои мечтания: я должен был покинуть Станц в такой момент, когда считал их осуществление столь близким…»[123]123
  Песталоцци И. Г. Гармоничное развитие человека. С. 54.


[Закрыть]

И вот, будьте любезны: новая возможность воплощать мечты. Очередное учебное заведение, да еще и более крупное, чем в Станце, и с более серьезным бюджетом.

А прошел-то после Станца всего какой-то год с небольшим.

Год, который вместил в себя столько, на что у иного ушли бы десятилетия.

За небольшой промежуток времени наш герой потерял все; потом проанализировал свое поражение; поработал в трех школах сначала помощником учителя, а потом учителем; и, наконец, создал именно такое учебное заведение, о котором мечтал.

Песталоцци всегда жил чрезвычайно быстро, но при этом никуда не спешил. Просто работал. Делал то, что считал нужным. И успевал невероятно много.

Впереди у Иоганна Генриха Песталоцци – столь любимая им педагогическая работа, развитие системы, встреча с Наполеоном, приведшая к непредсказуемым последствиям.

Впереди – прижизненная слава и популярность уже и как педагога, а не только писателя. Популярность столь огромная, что она сможет защитить его дело даже от недоброжелательства французского императора. Уроки Руссо и здесь пригодились: слава нередко спасает.

С 1800 года и до самой смерти в 1827 году – то есть более четверти века – Песталоцци остается знаменитым педагогом, который имеет возможность не только создавать теорию, но и реализовывать ее на практике.

Впрочем, обо всем по порядку, как говорится.

Часть десятая. Бургдорф: педагогический институт

Хорошо писать про человека, который сам оставляет свидетельства собственного душевного состояния. Не надо ничего лишнего додумывать и представлять. Достаточно открыть книгу своего героя и прочесть, скажем, о том, в каком состоянии души он открывал Бургдорфский педагогический институт.

«У меня были друзья, я любил, у меня была Родина, я обладал правами, но мне не хотелось жить (курсив мой. – А. М.). Я чувствовал: ни один человек, у которого сердце бьется для дружбы, любви и Родины, для природы человека и ее достоинства, не должен хотеть жить в тех условиях, когда он сам, его друзья и родные, его сограждане подвергаются угрозе лишения всех средств человечности и обречения на чисто животное существование»[124]124
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 2. С. 99–100.


[Закрыть].

Эти слова продиктованы, разумеется, той непростой ситуацией, в которой находилась родина нашего героя в результате периодически возникающих революций и бунтов. Однако, очевидно, они шире, а поэтому и еще пессимистичнее.

Мир плох и не приспособлен для счастливой жизни, да и, в принципе, для жизни приспособлен не очень.

Вывод, к которому и до, и после Песталоцци нередко приходили думающие люди иногда в связи с какими-то конкретными событиями в собственной жизни, а бывало, и просто в результате собственных раздумий.

Так что такой взгляд вовсе не уникален. Вопрос: к каким действиям он ведет?

К тому ли, что у человека опускаются руки, он спивается или, в лучшем случае, наполняет мир пессимистичными мрачными произведениями, случается, что и очень талантливыми?

Или же к тому он хочет бороться с таким положением и менять его?

У Иоганна Генриха Песталоцци пессимистические мысли возникают то и дело. Причем нередко в те моменты его жизни, когда, казалось бы, он должен радоваться и мир воспевать.

Но они не ведут к тому, что у него опускаются руки. Главнейшее качество нашего героя: настойчивость в достижении осознанной им цели.

Да, окружающий мир таков, что подчас совсем не хочется жить. Это так. Что можно противопоставить этому? А что, в принципе, можно сделать для решения любой социальной проблемы? Есть ли вообще сила, способная эти проблемы решать?

Разумеется есть. Это – человек. Только он в состоянии переделать тот мир, который сам же и создал.

Однако где же взять этого прекрасного человека, который захочет не разрушать, а строить прекрасное?

Ответ очевиден: воспитать, образовать. Иного способа не существует.

Песталоцци не просто преподает. В своих учреждениях он мечтает создать человека, который захочет сделать будущее прекрасным. В какой-то мере, конечно, это подход идеалистический, но иного у нашего героя нет. Только с такими мыслями он может строить Бургдорфский педагогический институт.

«Мрачная картина! – пишет Песталоцци в 1800 году, том самом, когда открылся Бургдорфский институт. – Но никогда, с тех пор как в состоянии был видеть, я не видел ее иной. В этом лежит причина живущего во мне стремления не довольствоваться полумерами, а радикально излечить недуги школьного дела, которые лишают сил большинство народов Европы»[125]125
  Песталоцци И. Г. Гармоничное развитие человека. С. 115.


[Закрыть].

Только так. Иначе не умеет.

Каков основной принцип работы нового учебного заведения?

Ответ, разумеется, находим у Песталоцци: «Мы должны были – и мы хотели этого – строить свой дом на основе жизнерадостности, детской привязанности, открытого доверия. Мы хотели, чтобы ребенок бежал в объятия к учителю, как он бросается в объятия матери…»[126]126
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 2. С. 86.


[Закрыть]

Понимаете, как дело? В Бургдорфе продолжается семейное воспитание. Институт крупнее, чем в Станце, учеников больше. Тут уже и вдвоем не справиться. Вместе с Германом Крюзе Песталоцци очень тщательно и с большим, надо сказать, трудом собирает учителей, которые поймут и останутся верны принципу: учебное заведение – это дом, учителя должны относиться к ученикам, как к своим детям.

Среди этих педагогов были и те – например Густав Тоблер или Иоганн Бус, – которые всю свою жизнь посвятят преподаванию по системе Песталоцци и пропаганде его идей.

Однако поиск педагогов, которые бы восприняли идеи Песталоцци, – труд чрезвычайно тяжелый, да к тому же еще и неблагодарный. Наш герой понимает, вместо того чтобы искать, – нужно воспитывать.

И он объявляет о наборе в специальный семинарий, в котором будут учить учителей.

«Так как моя попытка упростить начало школьного обучения и обучать легче и вернее детей чтению, письму и счету достигла такой зрелости, когда различные друзья человечества желают широкого распространения моего метода, – я решил открыть специальный семинарий для учителей»[127]127
  Цит. по: Пинкевич А. П. Песталоцци. М.: Журнально-газетное объединение, 1933 (ЖЗЛ: Вып. V–VI). С. 94.


[Закрыть].

Заметили, да? Метод необходим друзьям человечества… Это не общие и тем более не высокомерные слова, но абсолютно искреннее убеждение человека в том, что его метод образования новых людей улучшает человечество, а значит, друзья человечества, то есть те, кто желает человечеству лучшей жизни, не могут его не приветствовать.

С этой поры в Бургдорфе, а потом в своем институте в Ивердоне[128]128
  Современное название Ивердон-ле-Бен (фр. Yverdon-les-Bains). (Примечание редакции)


[Закрыть] Песталоцци занимается обучением не только детей, но и учителей. Эти люди потом идут в школы Швейцарии, Пруссии, других стран Европы, чтобы преподавать по методу Песталоцци.

Российский император Александр I, увидев, как обучает Песталоцци, пригласил одного из лучших его учеников Йоханнеса Рамзауэра преподавать в России. Рамзауэр, правда, никуда не поехал, – мы еще об этом расскажем, разумеется. Но сам факт того, что российский император обратил внимание на учителя, воспитанного Песталоцци, красноречив, не так ли?

В Бургдорфе наш герой, разумеется, следовал своему главному принципу: обучение – дело радостное. Учеником должен двигать не страх, но желание познания.

Для Песталоцци являлось принципиально важным поставить свое дело так, чтобы дети понимали: процесс получения знания – процесс жизнерадостный, потому что он – естественный, продиктованный природой. Это природа придумала так, чтобы рост человека сопровождался получением новой информации, которая его формирует. Поэтому, если ученик станет воспринимать все новое с радостью, он и будет формироваться, как человек радостный.

Но как этого добиться?

Не забывая о принципе природосоответствия.

Что это значит?

Понять каждого – каждого, это важно – ребенка и делать упор на развитие тех качеств и тех знаний, к которым у ребенка лежит душа.

Как мы уже сказали, впервые в педагогической деятельности Песталоцци в Бургдорфе по его системе учились дети обеспеченных родителей, которые оплачивали обучение.

Но были и «бюджетники», обучающиеся бесплатно и бесплатно живущие в пансионе, за проживание в котором платили родители обеспеченных детей.

Песталоцци никогда не акцентирует внимания на том, что это был, на самом деле, весьма серьезный эксперимент: дети разных сословий живут и обучаются совместно. Не обращает на эту проблему нашего внимания, мне кажется, в немалой степени потому, что… такой проблемы в Бургдорфе не существовало.

Поначалу, разумеется, социальное деление ощущалось явно и в школе, и особенно в пансионе, где детей меньше контролировали и где они больше были предоставлены сами себе. Богатые и бедные привычно образовывали два лагеря. Возникали споры, подчас весьма яростные. Однако очень быстро эта проблема словно испарялась.

Почему?

Потому что никто из педагогов на это деление не обращал внимания. Ко всем относились одинаково, обязанности у всех были одними и теми же, учителя не делали никакой разницы между богатыми и бедными. Более того, их никогда специально не объединяли, не произносили «пламенных речей» про равенство и дружбу. Но то, что в Бургдорфском институте есть богатые и бедные, просто не имелось в виду.

Песталоцци очень хорошо помнил, что во времена его детства социальное неравенство «подогревалось» взрослыми – родителями и в особенности учителями. Не так даже важно, как именно относились они к этой проблеме, но постоянно обращали на нее внимание.

И потому в Бургдорфе наш герой и его коллеги старались этого не делать.

Удивительным, хотя, на самом деле, естественным образом дети начинали забывать, кто из них богат, а кто беден. Или, сказать точнее, переставали обращать на это внимание. Вскоре они, будто бы сами по себе, начинали делиться не по принципу «богатый – бедный», а используя естественный для ребенка, нормальный подход: «друг – не друг», «хороший – плохой», «интересный – не интересный».

В 1802 году в Бургдорф приехала очередная комиссия, состоящая из двух членов очередного швейцарского правительства, которая пришла к выводу, что система Песталоцци «годится для всех, к какому бы классу общества учащийся ни принадлежал, и является незаменимым, как первое основание для общечеловеческого развития»[129]129
  Цит. по: Абрамов Я. В. И. Г. Песталоцци: Его жизнь и педагогическая деятельность: Биографический очерк // Жизнь замечательных людей: Биографическая библиотека Ф. Павленкова / Сост., общ. ред. Н. Ф. Болдырева. Челябинск: Урал, 1997 (Биографическая серия: 1890–1915). С. 64.


[Закрыть].

Представляете? Казалось бы, абсолютно романтические, оторванные от жизни размышления нашего героя о необходимости улучшать человечество воплотились в жизнь настолько мощно и ярко, что были замечены высокой комиссией!

«Друг! – пишет Песталоцци во времена работы в Бургдорфе. – Все, что я собой представляю, все, что я хочу, и все, что я должен сделать, исходит от меня самого (курсив мой. – А. М.). Почему же мое познание не должно исходить так же от меня самого?»[130]130
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. С. 124.


[Закрыть]

Песталоцци учит детей познавать себя. Возможно, это одна из главных, если вовсе не главная, задача обучения в Бургдорфе. В то время такую задачу не просто никто не ставил – о ней вообще мало кто задумывался. Да и сегодня, скажем честно, редко в какой школе самопознанию уделяют должное внимание.

В Бургдорфе каждое утро перед занятиями проводились беседы о предстоящем дне, работе, обязанностях. Учеников не просто настраивали на то, какие задачи они должны решить, но и объясняли, почему решение этих задач так важно для конкретного маленького человека.

Были, конечно, общие беседы, но и непременно – индивидуальные разговоры.

Сегодня ты больше внимания должен уделить, скажем, речи или математике. Посмотри, на каком уровне ты остановился вчера, что тебе надо сделать, чтобы поднять этот уровень, узнать больше…

Вечером подводились итоги дня. Спокойно и доброжелательно. Что получилось, а что, может быть, не вышло и почему. Главное: разговор о том, что хорошо бы сделать завтра, чтобы неполучившееся воплотилось.

Такой вот ежедневный «разбор полетов».

По сути, Песталоцци – конечно, не подозревая о существовании этого термина – приучал детей жить «осознанно».

Сегодня психологи всего мира кричат про «осознанность». Любимое слово! Дорогой читатель, не стану тратить ваше и свое время, но, поверьте, можно привести массу цитат по поводу того, что сегодня никак иначе, чем осознанно жить просто нельзя. Ограничусь одной.

Эти слова принадлежат выдающемуся американскому психологу Джеймсу Бьюдженталю: «Я являюсь живым только в процессе моего бытия. <…> Я по-настоящему существую лишь в моменты осознания, переживания, выбора и действия»[131]131
  Бьюдженталь Д. Наука быть живым. М.: Корвет, 2017. С. 76.


[Закрыть].

Так вот что я вам скажу. Почти два века тому назад, когда еще и науки-то такой не существовало – психологии[132]132
  Психология – греческое слово, дословно переводится как «наука о душе». О душе говорили во все века. Однако рождением психологии в современном смысле принято считать 1879 год, когда в Германии, а именно – в Лейпциге Вильгельм Вунд открыл первую в мире экспериментальную психологическую лабораторию. (Примечание редакции)


[Закрыть], педагог и философ Иоганн Генрих Песталоцци действует именно так, как советуют современные психологи. Он помогает детям осознать то, чем они занимаются. Другими словами, не предоставляет им возможности существовать инертно. Он настаивает на необходимости постоянно совершать выбор: правильный – не правильный ответ; правильное – не правильное поведение; дружба с тем или иным учеником и т. д.

Учит детей – не слушать наставления, а стараться, пусть и с доброй помощью учителя, стараться совершать осознанный выбор.

Песталоцци всегда был противником начальной школы. Он считал, что первые и главные уроки должна давать ребенку мать. Однако он был практиком и понимал, что в реальности дети получают первые знания именно в начальной школе, поэтому ее необходимо коренным образом менять.

В Бургдорфе начинают изучать предметы, которые в школах в те годы не преподавали: геометрию, географию, любимое Песталоцци естествознание.

Вводя в программу обучения новый предмет, Песталоцци обязательно пишет пособие, как правильно его преподавать, чтобы и в его учебном заведении и за его пределами учителя не испытывали проблем, обучая детей тому, чему до них никто не обучал.

Главное, что проповедует Песталоцци в освоении любой наукой: обучение непременно должно быть наглядным. Начальные знания надо брать не из книг, а из того, что непосредственно окружает ребенка. При этом надо уметь переходить от обсуждения простых вопросов к более сложным.

Как это работает?

Вот вам подлинный пример одного из уроков Песталоцци.

Педагог, показывая на дыру, спрашивает мальчика:

– Что ты там видишь?

– Дыру на обоях.

– И всё?

Мальчик мнется, вглядываясь в дыру, потом говорит:

– За дырой я вижу каменную стену.

– За какой дырой? Опиши ее…

Видя, что ученик слишком напряжен, Песталоцци хвалит его за усердие, улыбается и просит всех повторить:

– Я вижу дыру на обоях. Я вижу длинную дыру на обоях. Я вижу длинную неровную дыру на обоях. За дырой я вижу каменную стену. За длинной, узкой, неровной дырой я вижу каменную стену. Теперь я мигу нафантазировать, что я могу увидеть за каменной стеной. Итак, я думаю, что за каменной стеной можно увидеть…

Таким образом, с одной стороны, Песталоцци учит маленьких детей говорить длинные, большие фразы. Наглядно показывает: у любого, самого простого, предмета может быть несколько разных определений. То есть занимается тем, на что сегодня и не особо тратят время – обучает речи.

С другой – внимательности: вглядываться в обыденное, замечая в нем детали.

С третьей – умению видеть мир объемнее, нежели он представляется при поверхностном взгляде.

Наконец, возбуждает у детей фантазию.

И все это при помощи ни чего-то абстрактного и неясного, но – обычной дыры в обоях.

Собственно говоря, так и работает принцип «элементарной педагогики».

Вы понимаете, почему детям учиться у него было интересно?

В годы своей работы в Бургдорфе наш герой заметит: «Однажды я сказал, что мой метод представляет из себя игру. Это мое выражение было неправильно истолковано. Я хотел только сказать этим, что мой метод психологически подготавливает ребенка к умственному напряжению»[133]133
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. С. 246.


[Закрыть].

Это принципиально важный вывод Песталоцци: умственное напряжение, которое непременно должно возникнуть у ребенка, когда он занят решением любого рода задач – не падает с неба, как манна, оно – результат предварительной, индивидуальной серьезной работы педагога.

Но слово «игра» все равно очень важное. Чем больше игрового начала на уроке, тем лучше, а не хуже, усваивает ученик материал.

Например, на уроках природоведения (естествознания) дети изображали его любимую воду в разных состояниях. «Вот я – снег», а «я – вода в ведре», а «я – дождь».

Эта игра вызывала бурю смеха и радости. Но надо ли много рассуждать о том, сколь она полезна?

В самом начале бургдорфского периода в жизни Иоганна Генриха Песталоцци случается трагедия.

Заболевает его сын Яков. Довольно быстро становится ясно, что болен он серьезно, скорее всего – смертельно.

«Дитя мое! – писал Песталоцци в одном из писем. – Ты для меня – все. От тебя зависит или сделать меня счастливым, или разбить мою жизнь навсегда»[134]134
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. С. 65.


[Закрыть].

Такое вот совершенно искреннее отношение к собственному ребенку.

И тем не менее наш герой не находит времени, чтобы навестить больного ребенка, поддержать свою жену.

Анна сообщает ему о том, что их сын уходит, что смерть может наступить в любой момент…

Он не может оставить только что начавшуюся работу ни на день.

24 августа 1801 года Яков умирает. Ему был 31 год, он успел жениться и оставить после себя сына Готлиба, внука Песталоцци.

Если верить некоторым источникам, Песталоцци не приехал на похороны сына. Верить в это совсем не хочется. Но если все-таки быть до конца честным и понимать абсолютную одержимость нашего героя своим делом – становится ясно, что такое вполне могло произойти.

Не приехать проститься с умирающим сыном. И, возможно, даже не приехать на его похороны…

Конечно, Песталоцци маялся и страдал. Рыдая по ночам, днем он не мог показать своего горя ни ученикам, ни учителям. Но на собственную семью опять не хватило времени.

А что, дорогой читатель, хочется, чтобы герой книги «ЖЗЛ» был идеален и прекрасен во всех отношениях? И мне очень хочется.

Но вот – нет.

Пытаюсь принять поступок Песталоцци – не получается у меня.

Пытаюсь понять – не выходит.

Поэтому не могу по этому поводу рассуждать – просто констатирую факт.

А что же Анна? Как она приняла поступок своего мужа?

Как все, что он делал – смиренно. Никогда его этим не упрекнула.

Что испытывала эта удивительная женщина после похорон, войдя в опустевшую комнату своего сына или обнимая внука – можно только фантазировать.

Если есть желание. И нервы.

Несмотря на невероятную, каждодневную занятость в Бургдорфе Иоганн Генрих Песталоцци очень много писал. Его слава писателя и слава педагога отныне идут вместе, рука об руку.

Для того чтобы лучше понять, как именно преподавал Песталоцци в своем институте, нам придется полистать его книгу, написанную в это время, с невероятно длинным названием: «Как Гертруда учит своих детей. Попытка дать матерям наставление, как самим обучать своих детей. Письма Генриха Песталоцци».

Это важнейшее в жизни нашего героя произведение вышло в бургдорфский период жизни – в 1801 году – и стало вторым после «Лингарда и Гертруды», как сейчас бы сказали – бестселлером автора.

Песталоцци писал его во время болезни и смерти сына.

Книга получилась поразительной.

С одной стороны, это весьма подробное описание его системы. Да – Песталоцци обращается к матери, не к учителю. Однако мы знаем: наш герой не признавал никакого образования, кроме семейного. Все те требования, которые в книге обращены к матери – в Бургдорфе обращались к педагогам. Все те советы, которые Гертруда адресует матери – это те требования, которые Песталоцци выдвигал учителям.

Но у книги этой есть еще и вторая сторона. «Как Гертруда учит своих детей…» – это невероятная, пронзительная исповедь! Песталоцци бывает безжалостен к себе до такой степени, что иногда, дабы быть предельно искренним, пишет о самом себе в третьем лице, как о герое произведения.

А иногда – впрямую, от первого лица. Предельно исповедально.

Вот – самое начало книги: «В отношении большинства своих взглядов я до гробовой доски буду пребывать в некоторого рода мраке, но должен сказать, что если этот мрак в своей основе имеет многосторонние и достаточно живые наблюдения, то для меня это святой мрак»[135]135
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. С. 72.


[Закрыть].

Произведение, разумеется, читали и учителя, и более старшие ученики, и их родители… Песталоцци, конечно, должен был это предвидеть.

Понятно, надо быть очень искренним человеком, чтобы писать о себе то, что тебя вовсе не украшает.

Но, с другой стороны, необходимо обладать невероятной уверенностью в самом себе и в своем деле, чтобы писать о себе столь безжалостно.

Я не знаю другой книги, в которой бы перемежались предельная исповедальность и абсолютно точные, конкретные, педагогические рекомендации. Они перемешаны, как ингредиенты в салате: не успеваешь прийти в себя от невероятной искренности слов, как тут же натыкаешься на конкретные, важные советы, которые даются предельно спокойно и точно.

Как это выглядит?

Песталоцци безжалостен к себе: «…я не предвидел, потому что, мечтая о желанном, витал в облаках, а самолюбие не раскрыло мне глаза на этих людей. (Песталоцци пишет о тех, кто мешал ему в его работе. – А. М.) Я ошибался не только в каждом хитреце, ошибался и в каждом глупце, и был хорошего мнения о любом, кто стоял передо мной и говорил доброе слово»[136]136
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. С. 89.


[Закрыть].

Еще раз. Педагог пишет книгу практических советов, высказывает те требования, которые будет выдвигать к педагогам в Бургдорфе. Казалось бы, чтобы тебе поверили, ты должен нахваливать себя, а тут – эдакое самобичевание.

Песталоцци – человек предельно открытый. Не думаю, что он так много критикует себя в «Гертруде», чтобы люди поняли, что он абсолютно искренен, а значит, поверили ему и тогда, когда он говорит про воспитание. Хотя, по факту, так и случилось. Но этот прием, убежден, автором не закладывался.

Потому что не было никакого приема. Своей исповедальностью Песталоцци не ставит никаких задач. Просто выплескивает на бумагу все, что считает необходимым. На протяжении всей жизни бумага остается главным его другом, которому он не умеет и не хочет врать.

А после исповеди тут же, рядом, важнейший педагогический вывод: «Наряду с подлинным созерцанием природы, считаю для человека язык важнейшим средством познания»[137]137
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. С. 86.


[Закрыть].

Это то, что делалось в Бургдорфе. Детей специально учили видеть, если угодно, разглядывать природу, чтобы хотя бы попробовать ее понять. Именно поэтому Песталоцци считал природоведение важнейшим предметом и ввел уроки естествознания.

Но этого мало! Дальше обо всем об этом ребенок должен суметь рассказать. Язык – как средство познания и изучения мира. Понимаете?

В наших школах мы издревле изучаем не столько язык, сколько – грамматику языка. Да, это важно. Но сначала, считал Песталоцци, нужно понять философию языка, его суть.

Как это сделать? Совместить изучение языка и изучение природы.

Задача школы: сделать так, чтобы ребенок умственно развивался.

Как этого добиться?

У Песталоцци есть совершенно четкий ответ. Буквально – по пунктам:

«1. Все больше расширять круг их [детей] наблюдений.

2. Прочно и систематически закреплять осознанные ими наблюдения.

3. Предоставлять детям обширные познания в области языка для выражения всего того, с чем их познакомили и еще частично познакомит природа и обучение»[138]138
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. С. 121–122.


[Закрыть].

Это все – не только советы матерям, это требования ко всем педагогам, в частности – к его коллегам в Бургдорфе.

В своей книге Песталоцци дает конкретные советы, например, о том, как учить детей звуку, словам, собственно – речи.

Принципиально важно, что, давая абсолютно практические советы, Песталоцци не забывает о сути образования, о его главном смысле.

«Друг! Человек добр и желает добра; но при этом и себе хочет блага, когда творит добро; а если он зол, то ему наверняка загородили дорогу, идя по которой он хотел быть добрым (курсив мой. – А. М.). О, это ужасная вещь – это загораживание пути, а оно так распространено, и потому человек так редко бывает добр! Но тем не менее я всегда и повсеместно верю в человеческое сердце и с этой уверенностью иду по своему непроторенному пути, словно он вымощенная римская дорога»[139]139
  Песталоцци И. Г. Книга для матерей. С. 232.


[Закрыть].

Как вам такая книга, в которой есть исповедь автора, конкретные советы по обучению и важнейшие философские выводы? И все это, как сказали бы сегодня: в одном флаконе!

В основе педагогики Песталоцци лежит безусловный вывод о том, что человек рождается добрым, безгрешным. И если обращаться к тому хорошему, что заложено в нем Господом (Природой), именно оно и будет развиваться.

А что такое «загораживание пути»?

Вспомним, эти слова написаны человеком, который всю жизнь воспитывал беспризорников, людей, обозленных на жизнь. Если вынудить человека забыть о своей доброте, – пожалуйста, он забудет. Он не будет использовать добро, живущее в его душе, потому что решит, будто оно ни ему самому, ни другим людям не нужно.

Человек зол не потому, что он таков от природы, а потому, что доброта его не востребована. Значит, нужно так воспитывать ребенка, так жить с ним, чтобы не загораживать все то хорошее, что есть в нем, чтобы он понял: востребована именно его доброта.

Может быть, это главное, что должен был внушить своим педагогам Песталоцци. Это то, что понимал Герман Крюзи – воспитатель беспризорников, то, чем молодой педагог сразу заслужил доверие Песталоцци.

Человек прекрасен! Так дайте же ему возможность проявиться, не загораживайте эти позывы!

Эти слова могли бы остаться не более чем красивыми призывами, если бы мы не убеждались много раз: вся педагогическая работа с сиротами, с бедными, с беспризорниками строилась у Песталоцци на безусловной любви. Любви без условий.

Песталоцци учил матерей (а значит и педагогов): ребенку нравится быть хорошим и не нравится быть плохим. Ваша задача создать такие условия, чтобы он имел возможность радостно проявлять эти свои лучшие качества.

Именно такое отношение к ребенку позволяет Песталоцци воскликнуть: «Учитель, будь уверен в хороших сторонах свободы!»[140]140
  Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения. Т. 1. С. 237.


[Закрыть]