Текст книги "Почему я не люблю дождь"

Глава двенадцатая

Молчание хоть и было тягостным, но недолгим, и первым не выдержал хилависта.

– А эта… пенитенци… перетенци… Тьфу, дрянь! Как ее?

– Пенитенциария?

– Во-во! Она самая. Это что вообще такое? И почему, ты говоришь, из нее выхода нет?

– Ну, выхода нет, – Осси вздохнула, – потому, что он тут проектом не предусмотрен: те, кто сюда попал обратно уже не выходят. А пенитенциария, или как ее в народе называют Эршрат, это – тюрьма Пресвятого Апостолата. Построили ее еще при Лорике VIII после, так называемой, трехдневной смуты – то есть почти семьсот лет назад.

«Семьсот тридцать шесть», – поправила Хода.

– Да, семьсот тридцать шесть… Построил ее Орден по заказу Его Святейшества Диара Рисана, который ее потом и возглавил. А нужна она ему была в первую очередь как раз для того, чтобы избавиться от участников смуты. Причем, желательно раз и навсегда.

– А чего так сложно-то? – Удивился Ташур. – Нельзя их было просто того? – Он закатил глаза и вывалил свой огромный лиловый язык на бок, весьма удачно изобразив висельника.

– Нельзя. Много там разных людей было… В том числе и важных, и богатых, и в народе любимых. И если бы все они разом на тот свет переселились, то ни Ордену, ни Апостолату это популярности бы не прибавило. А так… Прошло немного времени, и всех их потихонечку сюда запрятали. Вроде и живы все, – а, вроде, и проблем нет…

– Ловко, – хмыкнул Ташур.

– Политика, – пожала плечами Осси. – Причем, не в самом худшем ее проявлении.

– Ну, ладно. Ну, сделали они тюрьму. И что ж из нее сбежать никто не мог?

– Не мог, – мотнула головой интесса. – Это не просто тюрьма. Это специальная тюрьма.

– Что значит специальная? – Буркнул Ташур. – Они все специальные.

– Все-то – все, а эта особенная. В ней всего пятьдесят четыре камеры. Вот как эта, вот, – Осси обвела глазами комнатушку. – И говорят, что расположены они в разных концах света. А где точно – никто не знает. Одна – где-то в горах, под перевалом, другая – в пустыне глубоко под землей, третья еще где-то… И ведут в эти камеры односторонние порталы, через которые сюда и постояльцы иногда попадают, и еду-питье им периодически подбрасывают…

– Нам, вот, что-то не подбрасывают, – вздохнул хилависта.

– А выхода тут нет, потому что отсюда не возвращаются.

– А как же… В смысле: пятьдесят четыре камеры – это же немного. Они ж быстро… раз, и заполнились все. А дальше что? Если еще кого пристроить надо?

– Не переживай, – усмехнулась Осси. – Если надо – пристроят. В лучшем виде.

– Так куда пристроят-то? – Не унимался хилависта. – Если занято все уже. Значит, надо выпускать кого-то, чтобы место освободить. Или выпускать, или перемещать куда-то… Иначе тут не протолкнуться скоро будет… А раз так, то и выход должен быть. Иначе как?

– Ну, во-первых, есть тут одно железное правило: пара-тройка камер всегда свободны. Про запас, что называется. На тот случай если, как ты говоришь, сюда срочно кого-то пристроить надо…

– А, во-вторых?

– А, во-вторых, если прямо, вот так, вот позарез место вдруг понадобится, то, не волнуйся: освободят камеру.

– Да я и не волнуюсь, – удивился Ташур. – С чего ты взяла? Я и так знал, что освободят. Я тебе про это и говорю…

– Да, камеру освободят, – усмехнулась Осси. – Камеру. А не узника.

– То есть? – Не понял Ташур. – Ты хочешь сказать…

– Да, мой дорогой. Именно так: от узника просто в этом случае избавятся.

– Избавятся? – По всему было, что такого поворота хилависта не ожидал. – Как избавятся?

– А я почем знаю как… Может, вон… – Осси кивнула на бездонную дырку в полу. – Может еще как…

– Ты думаешь? – Хилависта с ужасом посмотрел на яму из которой по-прежнему тянуло холодом и сыростью, и на всякий случай отодвинулся от нее подальше. – Ладно. Это «во-вторых» было, а «в-третьих» есть?

– Нет, – вздохнула Осси. – В-третьих, нет. Это все.

– Так, выходит, выхода правда нет?

– Правда, – кивнула интесса.

– Ничего себе! – Хилависта тряхнул головой (а значит и всем телом) – до того ему с этой мыслью мириться не хотелось. И не примирился же:

– Ну, ладно. Это для них – для дураков этих выхода нет, но для нас-то… Мы-то ведь… – Он с надеждой уставился на леди Кай.

Осси молчала.

– Слушай. А если ты из посоха своего по стене долбанешь? А потом еще разок и еще… Как ты думаешь: проломишь ее?

– Не знаю… – Осси с сомнением покачала головой. – Может, проломлю, а, может, и нет. Если мы сейчас, скажем, под хребтом где-нибудь под Главирским, то навряд ли.

– Да, если под хребтом – это плохо, – согласился хилависта.

– Плохо. Но может быть и хуже.

– Не может.

– Может-может. А если мы – на дне океана где-нибудь? Или, например, – в облаках парим? Да мало ли на земле приятных мест… Нет уж. Извини. Как-то мне не хочется пробовать.

– Да… – протянул хилависта и с сомнением посмотрел на потолок. Потом не спеша вразвалочку подкатил к луже, постоял, задумчиво на нее уставившись, а потом лизнул. Почмокал жирными своими губищами, будто смакуя, и заявил. – Нет. Это не океан – пресная вода.

– Ну, хорошо: не океан, – согласилась Осси. – Но озеро какое-нибудь бездонное – ничуть не лучше будет.

Хилависта вздохнул и горестно посмотрел на глубокую лужу:

– Да. Об этом я не подумал.

Снова замолчали.

На этот раз надолго, и на этот раз первой заговорила Осси.

– А ты, вроде, говорил, что откуда хочешь уйти можешь? Через зеркала. И меня с собой провести…

– Ну, могу, – хилависта глянул на девушку как-то хмуро. Исподлобья. – А что ты предлагаешь?

– Ну, ты же можешь зеркало тут создать? Создавал же, когда ноги мне у сомборы выменивал.

– Могу. А дальше-то что?

– Какой-то ты бестолковый, – всплеснула руками Осси. – Создаешь зеркало, и уходим с тобой куда надо.

– И куда мы, интересно, уходим? – Ехидно хмыкнул Ташур. – Вместе с тобой-то?

– Ну… – Осси пожала плечами. – В некрополь обратно… А что?

– Что-что… Ничто! Нет мозгов, так и не лезь со своими советами идиотскими. Я что, по-твоему, сам до этого не додумался бы, если бы так все просто было: создал, ушли… – Хилависта фыркнул, тем самым выражая, по всей видимости, крайнюю степень своего негодования. А может быть даже презрения. – Во-первых ты в Ауле зеркало где-нибудь видела – чтобы мы туда ушли? Нет? Я тоже что-то не видел… А, во-вторых: куда я с тобой уйду? Только обратно в замок. Ты же ничего не можешь и меж зеркалами ходить не умеешь! Или я что-то пропустил и ты пока со своим полюбовничком там в трактире тешилась еще чему-то научилась? А? Умеешь, спрашиваю, меж зеркалами ходить?

– Не умею, – потупилась Осси.

– Вот то-то и оно, – не умеешь… Без тебя-то я куда угодно мог бы, а с тобой… – хилависта вздохнул. – Только туда, где ты уже побывала. Только в те зеркала. Понятно?

– Осси кивнула.

– Вот так, вот, – хилависта причмокнул и засопел. – А побывала ты только в замке. Но туда нам как-то не с руки будет… Работодатель наш, боюсь, не обрадуется. Да и заново поход наш начинать как-то не сильно хочется.

– Не хочется, – согласилась Осси. – Нам бы обратно туда… Где девшалар.

– Вот-вот. А то опять лестницы эти, истуканы, могилы… Ну их! На крайний случай, конечно и это сгодится. Уйдем. Но только – на самый на крайний. А пока давай лучше дальше думать.

Дали.

В том смысле, что стали думать.

И ведь придумали…

Осси придумала. Или не Осси уже?

– Я знаю! – Много времени прошло, как вот так – просто тупо глядя перед собой сидели. И никто: ни Хода, ни Ташур, ни леди Кай путного ничего предложить не могли. Да и беспутного тоже. Вообще ничего. Просто бред какой-то в голове крутился и все! А потом Осси вдруг осенило! Просто просветление какое-то нашло. Раньше она бы до такого нипочем не додумалось – просто знаний бы не хватило. Да и умений, пожалуй, тоже. А вот теперь – после слияния – как-то все само собой разрешилось. Будто всю свою жизнь только этим занималась… – Точно знаю!

– Что ты знаешь?

– Как нам выбраться отсюда знаю!

– И как?

– Он нас вытащит, – Осси кивнула на мертвеца. – Он нас сюда привел, он и вытащит.

– Как это? – Опешил хилависта. – А он разве не того?.. Ну, в смысле, не все еще?

– Все-все, – успокоила его Осси. – Не переживай. Но нам он весь и не нужен!

– Да? – Обрадовался Ташур. – Это хорошо. А что нам нужно?

– Сердце.

– Сердце? – Хилависта скривился. – А на кой оно нам?

«Дороги мертвых? – Догадалась Хода. – Значит они действительно существуют?»

– Существуют, – кивнула Осси. – И, кажется, я знаю, как по ним пройти.

– Кто существует? – Не понял хилависта.

– Серые тропы… Понимаешь, у мертвых есть свои дороги. Живым они не видны, и ступить на них они не могут, но мертвые их не забывают. Никогда. Понимаешь?

Ташур скривился:

– Не очень.

– Ну, смотри… – Осси задумалась, подбирая слова, чтобы попонятней было. – Он… – она ткнула пальцем в многострадальный труп смотрителя. – Когда мы сюда попали, уже мертв был. Так?

– Так, – согласился Ташур. – Он же сам тебе сказал, что его еще в некрополе убили. До того, как там началось все…

– Правильно, – подхватила Осси. – Значит путь сюда он проделал уже мертвым…

– Он не сам проделал, – перебил хилависта. – Это портал за него проделал.

– Это не важно, – отмахнулась Осси. – Портал-не портал – не суть… Важно, что для него это серая тропа была. А раз так, то он ее запомнил и всегда по ней вернуться сможет. А заодно и нас прихватит…

– Да? – В голосе хилависты послышалось сомнение. – А ты, вроде, говорила, что дороги эти только для мертвых? Это что ж нам теперь помереть надо, чтобы по ней пройти? Так, имей ввиду: я этого не хочу! Я не для того сюда перся, чтобы тут в сырости и скукоте помирать! Я…

– Да ничего нам помирать не надо! – Перебила леди Кай начинавшийся поток его словоизлияний. – Успокойся! Это нам одним по ней не пройти, потому что мы ее, как бы, не видим. А когда он у нас – проводником будет, то это – как портал. Он сам нас туда притащит!

– А ты уверена, что он куда надо притащит? – Усомнился Ташур. – А то закинет еще куда-нибудь…

– Не закинет! Не волнуйся! – И словно в подтверждение ее слов перстень на пальце полыхнул своими злющими глазенками, и это Ташура, похоже, убедило в ее правоте окончательно. Во всяком случае, спорить он дальше не стал, а быстренько откатил в сторону, тихо бормоча себе что-то под нос. А это, как вы уже понимаете, было равносильно полной и безоговорочной капитуляции.

«А ты знаешь, как ее открывать – дорогу-то?» – То, что Хода в разговоре участия до сих пор не принимала, вовсе не означало, что она вдруг стала менее любопытной. Отнюдь. Просто не встревала, выжидая подходящего момента, и, вот, – дождалась.

– Знаю, – кивнула Осси. – Кажется… Не мешай мне только, а то собьюсь или напутаю чего. Смотреть – смотри, а под руку не лезь.

Впрочем, покривила она душой. Немного, но покривила. Не все так просто с этими ее знаниями было. Сама она толком про серые тропы ничего не знала и ведать, что называется, – не ведала, но будто сидел в ее голове кто-то другой – какой-то заботливый суфлер, который все ей в нужный момент подсказывал и куда надо ее действия направлял. Положительно, в слиянии с темной своей половиной были определенные плюсы, хотя и не сказать, что без страха и содрогания леди Кай за дело принялась.

А дело-то, в общем-то не сильно сложным было.

Перво-наперво надо было вынуть у покойника сердце, и Осси направилась к скрюченным посреди комнаты останкам Греда Шероу.

– Прости меня и грех мой оставь мне… Жизнь для живых, – прошептала она, и меч тихо лязгнул о камень, отделив голову дважды умершего служителя некрополя от бренных и уже совершенно бесполезных останков. – Мир и свет тебе…

Покончив, таким образом, с невеселыми поминальными делами Осси собралась было вскрыть грудную клетку мумии, но в последний момент передумала и сунула меч за пояс.

– Так оно, наверняка, лучше будет, – усмехнулась она. – Правильнее, – и резким движением рассекла высохшую кожу служителя Аулы своим острым как шип мантихоры когтем.

От этого ее действа хилависту аж передернуло и он спешно забормотал себе под нос что-то не очень разборчивое, но сильно похожее на молитву. Пробрало значит…

Леди Кай бросила на него косой взгляд, еще раз усмехнулась, – на этот раз совсем уже как-то нехорошо, и запустила обе руки в распахнутую грудину мертвеца. Звонко и очень неприятно хрустнули сломанные ребра, и звук этот в почти полной тишине прозвучал до отвращения громко.

Ташур сбледнул лицом и его вырвало. Причем, бубнилку-молитву свою он даже на это время не прервал, а так и продолжал тихо-тихо что-то гундосить, захлебываясь и икая. А леди Кай на столь бурное проявление эмоций ни коим образом не отреагировала, и даже в его сторону не повернулась, продолжая ковыряться во внутренностях распотрошенной мумии, и подбираясь к замершему в неподвижности сердцу.

Наконец старания ее были вознаграждены, и пальцы, запущенные в открытую полость грудной клетки, нащупали, то, что она искала.

– Ну, вот, – улыбнулась Осси, вытаскивая на божий свет сухой сморщенный комок, с оборванными и болтающимися как корни какого-то диковинного растения сосудами. – Считай, полдела сделали.

Из угла раздался сдавленный полувсхлип-полувздох и хилависту снова вырвало.

С явным неодобрением покосившись на своего излишне впечатлительного товарища Осси покачала головой и достала из рюкзака узкую длинную коробочку из черного дерева.

– Надо же – пригодились все-таки… Вот уж не думала… – пробормотала она, открывая драгоценную шкатулку.

Внутри, в полости выстеленной белоснежным бархатом лежали, – да не лежали даже: покоились – длинные, как спицы, перекрученные серебряные иглы. Каждая в своем отделении.

Подарок Керта Абатемаро стоил небольшого состояния. Это – если для непосвященных. А для тех, кто разбирался и знал толк в оккультных делах Орденом, мягко говоря, не особо одобряемых, цены для этой небольшой вещицы просто не существовало. Называлась она нерд, а на вопрос леди Кай: «Откуда такое богатство?» коронный вампир только улыбнулся и посоветовал «не забивать прелестную головку бесполезными знаниями, которые имеют тенденцию сильно укорачивать жизнь любопытным особам».

Как бы то ни было, и как бы не юлил и не темнил Абатемаро, но ясно было одно: «игрушка» эта из разряда особенных, и на дороге такие обычно не валяются. В пользу этого говорила и мощная остаточная аура, принадлежащая, скорее всего, прежнему хозяину этой «безделицы», и то, что иглами такими кроме некромансеров прошлого никто никогда не баловался под страхом смерти. Причем не фигуральной, а самой, что ни на есть, настоящей – не любил Пресвятой Апостолат орудия с помощью которых мертвых в живых обращали. Ох, как не любил…

На острие каждой этой спицы-иглы поблескивала крошечным рубином красная капелька крови, и по уверениям Абатемаро принадлежала она великомученику Майху, что увеличивало потенциальную мощь нерда в десятки, если не в сотни раз, превращая и без того не самый безобидный артефакт в нечто совсем уже из ряда вон выходящее.

Так, что подарок этот, действительно, был царским и сделан был, по всей видимости, от души. От темной и совершенно непонятной души коронного вампира.

Аккуратно достав первую иглу, леди Кай поднесла ее к глазам и некоторое время просто любовалась игрой света в капле святой крови. Красивое это было зрелище. И завораживающее. Прямо каким-то гипнотическим воздействием обладали сверкающие алые лучики и темные переливы внутри крошечного алого солнышка. Трудно было от этого оторваться и глаза отвести. Трудно, но надо было.

Вздохнув, Осси с сожалением прервала свою медитацию, и тщательно прицелившись начала медленно и аккуратно вкручивать длинную стальную иглу в вырванное сердце покойного.

За первой последовала вторая, затем третья. После пятой Осси перевела дыхание и вытерла со лба пот.

Оказывается занятие это – со стороны совершенно несложное и слегка даже глуповатое, требовало невероятной концентрации и собранности. Мало, что места для проколов не абы как выбирались, так еще следовало следить за тем, чтобы не повредить невероятно хрупкую оболочку высохшего сердца, и чтобы иглы внутри, не дай бог, не соприкоснулись. Хорошо хоть руку ее что-то иностороннее направляло, и от особо резких движений удерживало. И, при всем при этом, после пяти игл она чувствовала себя совершенно опустошенной и выжатой как лимон.

Еще две оставалось, и Осси, закусив губу, продолжила прерванное занятие.

Хилависта, проникшись важностью момента, даже икать перестал, Хода тоже хранила молчание, так что леди Кай ничто не отвлекало, и дело свое ей удалось завершить без особых усилий и напряжений. А, может, просто отдых тот небольшой помог все-таки.

Итак, приготовления были закончены, и теперь предстояло самое главное: мертвое сердце нужно было напитать жизнью и заставить биться.

Держа перед собой на вытянутой руке сморщенный серый комок, утыканный иглами, Осси начала читать заклинание.

Заклинание это было ей совершенно незнакомо, но после контакта со Слезой и слияния с темной своей половиной с леди Кай многие чудеса творились. Вот и сейчас, будто нашептывал ей нужные слова чей-то голос. Тихо и торжественно. Будто проповедь в самом главном храме Фероллы читал. И ничего, что в целом храме из слушателей и прихожан только леди Кай была – для нее одной и старался. А ей только повторять за ним оставалось.

И, что интересно, – слова эти впечатывались в ее мозгу будто навеки. И теперь она не только суть заговора этого понимала, но и уверена была, что случись если нужда – повторить сможет – один в один. Без ошибок и запинаний.

Да и вообще, такое ощущение было, будто все это она знала когда-то давно, просто забыла, а теперь, вот, вспоминает потихоньку…

Некоторое время вообще ничего не происходило. Слова заклинания падали в пропитанный влагой воздух тюремной камеры, а сердце мертвеца в руке леди Кай оставалось сухим бесформенным комком.

Рука, кстати, затекла уже безбожно, ибо держать ее вот так в неподвижности – это вам не мечом махать, а конца и краю заклинанию пока не предвиделось, и Осси это точно знала. Она его теперь будто по невидимому листу читала. И, похоже, что еще и до половины даже не добралась.

А слова все падали и падали. А вместе с ними падали набухшие тяжелые капли, продолжая наполнять темную лужу под ногами. И то ли от этого, то ли все-таки заклятие начинало потихоньку действовать, но воздух в камере вдруг стал гуще, плотнее, и даже, вроде как, течения какие-то в нем теперь угадывались.

По углам камеры теперь расплескались клочья предвечной тьмы, которые поворочались там немного, будто обживаясь и привыкая к новому месту, а затем начали неспешно расползаться в разные стороны.

Поначалу это выглядело достаточно безобидно и даже немного забавно: воздух в комнате выглядел будто вода, в которую плеснули немного чернил. Но по мере того как таяло потихонечку чувство новизны, таял и свет вокруг леди Кай.

Хищные языки тьмы сплетались в невероятные полупрозрачные узоры, опутывая все вокруг, облизывая и пробуя на вкус. Один из них обвился вокруг хилависты на манер древесной змеи, и даже, вроде, попытался сжать его в своих объятиях. Ташур тихо взвизгнул, вырвался и заметался по комнате как угорелый, пытаясь ускользнуть от холодных и слизких прикосновений. Но темный поток уже потерял к нему всяческий интерес и лениво скользнул дальше, понемногу уплотняясь и увеличиваясь в размерах.

Рассерженно зашипел факел, и дрогнуло испуганным мотыльком пламя на стене.

Потом еще раз и еще.

Языки огня, жившего здесь не одну сотню лет, заметались, будто в поисках спасения от чего-то неведомого, от неодолимой силы, наступающей откуда-то извне. И в тот же миг шевельнулся зажатый в руке комок, про который леди Кай, честно говоря, уже и думать забыла, настолько ее увлекла метаморфозы окружающего пространства. Как заклинание-то продолжала при всем при этом нашептывать – совершенно непонятно.

А мертвое сердце наливалось новой силой, расправляя смятые стенки и возвращая былую упругость. Оно дрогнуло и тут же замерло, будто испугавшись вкуса жизни. Затем дрогнуло еще раз, и на пол капнула кровь.

Одна капля.

Другая.

А потом как порвало. Кровь хлестала из порванных сосудов, заливая все вокруг, а сердце мертвого человека сокращалось на вытянутой вперед ладони интессы.

Плиты под ногами тут же окрасились в красное, но вытекшая кровь, что примечательно, к серебряной границе оставшейся от допроса мертвеца приближаться не желала категорически. Так и замерла на некотором отдалении.

А сердце продолжало сокращаться, прыская кровью во все стороны. Мало того: оно еще и светиться начало.

Сначала понемногу. Исподволь. Почти незаметно. Но с каждым новым своим ударом разгоралось оно все больше и ярче, и скоро уже засияло маленьким рубиновым солнышком, разогнав наползающие из углов тени.

«Интересно, а куда темнота девается, когда свет наступает?» – мелькнула в голове девушки совершенно дурацкая мысль, но тут же была забыта потому, что настало время для следующей – предпоследней фазы колдовства. А время, как известно ждать не любит и никогда этого не делает, и плевать ему на ваши важные дела и размышления.

А по сему, не заморачиваясь особо на причуды мироздания, Осси принялась вытягивать иглы из бьющегося в руке сердца.

Потихоньку.

Не спеша.

Одну за другой.

В том самом порядке, в котором совсем недавно втыкала их, превращая иссохшее сердце служителя Аулы в причудливую подушечку для иголок.

За порядком, понятное дело, следила Хода, подсказывая и направляя, а уж выкручивать длинные иглы нерда девушке приходилось самой. А это, кстати сказать, оказалось ничуть не легче, чем их туда втыкать. Во всяком случае, наполненное жизнью и невесть откуда взявшейся кровью сердце, отпускать их никак не хотело и сопротивлялось этому изо всех сил. При этом оно трепыхалось в руке раненой птицей, разгораясь все больше, и к тому времени, когда леди Кай вытянула наконец последнюю иглу, пылало уже так, что смотреть на него было просто невозможно.

Скосив глаза, и продолжая держать сияющее рубиновым огнем сердце на вытянутой руке, Осси осторожно уложила измазанные в крови иглы обратно в шкатулку, после чего убрала нерд в карман комбинезона.

Проделать этот трюк одной рукой было не так, чтобы очень просто, но наступал момент, когда должно было свершиться то, ради чего весь этот балаган затевался, а тогда уже, мягко говоря, не до сборов будет…

Поведя глазами по сторонам, и удостоверившись, что ничего не забыли: меч – на поясе, рюкзак – за плечами, Хода – на левой руке чуть выше локтя, Осси глубоко вздохнула и позвала:

– Ташур.

– Да? – Хилависта откликнулся сразу. Видно, не очень-то ему уютно было, раз ничего из себя на этот раз не корежил, и дважды звать не заставил.

– Ты поближе держись. Сейчас уходить будем.

– Уходить? – Хилависта рванул вперед, преодолев разделявшие их пять ардов, что называется в мгновение ока, и крепко прижался к ноге интессы. – Я готов.

– Хорошо, – улыбнулась Осси. – Не зевай, но и вперед не лезь… А то – кто его знает… Может не все у меня как надо получилось.

В ответ хилависта буркнул что-то неразборчивое, но после такого предупреждения можно было не сомневаться, что вперед он точно не полезет, ибо шкурку свою Ташур любил сверх всякой меры, и рисковать ей понапрасну не решился бы нипочем.

А истекающее кровью сердце продолжало сиять маленьким солнышком, и красные лучи его били по глазам остро оточенной бритвой.

Пора!

– …inspertia Ofert dizasters! – Прошептала Осси заключительные слова заклинания и раньше, чем эхо успело подхватить непонятные ему слова, зажмурилась и изо всех сил ударила открытой ладонью по истекающему мертвой кровью сердцу.

Вопреки ее ожиданиям, сияющее сердце от такого неслабого в общем-то удара (а леди Кай, надо сказать, расстаралась и мало, что всю свою силу – она еще и всю свою душу в него вложила) не взорвалось, и жаркими своими лучами напополам с вонючей темной кровью никого не одарило. А как раз, напротив… Оно как-то все сразу скукожилось, одним махом вернувшись в изначальное свое сушеное состояние, а потом пыхнуло во все стороны сухой бурой пылью. Ну точь-в-точь – гриб-гнилица, какими малышня по осени забавляется.

С тем лишь небольшим отличием, что пыль эта, зависнув в воздухе, наземь, как нормальной добропорядочной пыли и положено, не осела, а покружив немного и поклубившись подобно маленькому грозовому облаку, постепенно приняла форму двери. Небольшой кособокой, но двери. К тому же еще и приоткрытой, что вполне недвусмысленно намекало, на приглашение. А вот к добру оно – это приглашение, или, как раз наоборот – к быстрой и неминуемой гибели – сие было, как водится, неизвестно. Но коль скоро приглашение это, которого так долго и мучительно добивались было все же получено, то Осси его благосклонно приняла и двинула прямо в серое марево А за ней и Ташур – ему-то вообще деваться некуда было: куда, как говорится, иголочка…

По ощущениям на портал это совсем не походило. Да и вообще ни на что не походило.

Это было ужасно и отвратительно.

Осси падала в бездну, и падению этому не было ни конца и ни края. Ее кружило, мотало, а рядом беспрестанно рыскали чьи-то голодные тени, то и дело задевая ее своими размытыми краями. И эти прикосновения обжигали тело леди Кай лютым, совершенно немыслимым холодом, кожа на лице застывала мертвой неподвижной маской, а промерзшие до самого дна глаза уже и поворачивались-то с трудом.

Сознание ее распадалось на части, плоть умирала и осыпалась, превращаясь в грязную жирную землю, а кровь обращалась чистой водой и испарялась, растворяясь в высоких небесах. Она собиралась там густым пышным облаком и проливалась вниз, чтобы напоить эту грешную измученную плоть… И тогда на ней… На том, чем она сама стала теперь, расцветали дивные прелестные цветы, но век их был недолог, и они увядали, вновь и вновь обращаясь в тлен…

Осси стояла, как и стояла. Только под ногами были теперь не темные лужи пенитенциарии, а выщербленные разбитые вдребезги плиты некрополя, хотя текло тут ничуть не меньше: над Аулой шел дождь. Скучный, равнодушный, холодный.

Осси стояла и с удивлением рассматривала разгромленную площадь. Не узнать ее было. Портик и молельня с ангелом были стерты почти до основания и превращены в груду грязного камня. Плита, за которой пряталась Осси была расколота пополам, а часть ее отброшена далеко в сторону. И это притом, что с десяток здоровенных деревенских мужиков ее и приподнять бы даже не смогли. По окружавшим полощась строениям будто лихой ураган прошелся: скульптуры были разбиты, колонны потрескались, а многие, так и вовсе, на земле валялись. Крыши погребальных жилищ обрушились вниз, прямо на гробы и саркофаги, навсегда укрыв своих постояльцев тяжелым каменным покрывалом…

Дождь хлынул сильнее. Падающая с неба вода барабанила по земле, разлетаясь мелкими колючими брызгами, а струйки дождя, стекавшие по лицу, заливали глаза, превращая картину жуткой разрухи в нечто совсем уже безрадостное.

Осси откинула мокрые волосы назад и вытерла лицо рукавом.

– Ну, вот… Получилось все-таки.

– Ага, – согласился хилависта все еще жавшийся к ноге. – Получилось. Не то слово… Только, знаешь… – он с мольбой глянул на Осси. Трогательно так: снизу вверх, из-под ног – как песик. – Ну их эти дороги… Не надо их больше. Не для нас они.

– Не для нас, – согласилась Осси. – Но ведь вернулись же.

– Вернулись, – буркнул Ташур. – Только не хочу я так больше. Лучше, все-таки по-простому… – Он осекся на полуслове, а потом взвопил так, что даже дождь испуганно притих:

– Вон он!

– Кто он?

– Портал! Вон он!

Осси повернулась назад, и точно: совсем рядом, буквально в двадцати шагах от нее прямо в мокрое небо бил ослепительно белый луч. Тут он был. Там, где и должен. А это значит – все правильно они рассчитали. И вернулись сюда тоже правильно.

Дождь, чуть было притихший, вдруг одумался и зарядил с новой силой, изо всех сил стараясь наверстать упущенное. Серый занавес его упал на площадь, скрывая от глаз детали, и только открытый портал сверкал ярким маяком сквозь кисею мокрой ночи. Звал и манил. Он был прекрасен и… совершенно недосягаем.

Он был на другой стороне площади.

На той, что откололась от острова в момент зарождения девшалара, и теперь дрейфовала чуть в стороне.

Ардов двадцать до нее было. Всего-то…

Вот только разделял их не овраг и не просто глубокая расщелина, а пропасть.

Почти бездна…

И хоть дно у нее все ж таки имелось, и даже видно его было, но легче от этого никак не становилось: уж больно далеко оно было. Так далеко, что никаких подробностей на матушке-земле не разобрать было. И то, что ночь потихоньку на Аулу опускалась, нисколько положения леди Кай не улучшало. Скорее – наоборот. Да еще и дождь этот, который становился все сильнее и злее, будто крайне был недоволен тем, что удалось леди Кай из заточения выбраться и обратно вернуться. Так и хлестал он по лицу холодными своими струями. Будто плетью наотмашь бил. А это ни настроения, ни уверенности в себе почему-то не прибавляло.

– Ну, что, мой дорогой, делать будем? – Осси глянула на Ташура. – Летать не умеешь случайно?

– Нет… – Растеряно протянул хилависта. – А ты, что… умеешь?

– Я тоже не умею, – вздохнула интесса. – А жаль! Очень бы, знаешь, пригодилось сейчас, – и она снова повернулась к порталу. Даже к краю вплотную подошла, чтобы лучше все видно было.

Обломок площади, действительно, был совсем рядом. Пожалуй, даже ближе, чем вначале показалось – ардов десять до него было, не больше. Но дело это по большому счету, абсолютно не меняло. Хоть двадцать, хоть пятнадцать, хоть, даже, семь пусть будет – все одно не допрыгнешь. И не перелетишь, как только что выяснили…

Плыл он чуть пониже Ступени от которой откололся, а поскольку размеры его не сильно велики были – шагов десять-пятнадцать в поперечнике, то на воздушных волнах его слегка покачивало. Чуть-чуть. Немного совсем, но в голове от этого как-то не очень хорошо делалось. Да и не только в голове. В животе тоже как-то вдруг подкручивать стало, и Осси отвела глаза в сторону, и на всякий случай даже подальше от края отошла.

Что же касается хилависты, так он к краю даже и не приближался, стараясь держаться от него на расстоянии, которое, по всей видимости, считал достаточно для такого экстремального случая безопасным. А безопасная по его разумению зона начиналась шагах в десяти от пропасти, и границу эту, им самим обозначенную, он пересекать не желал категорически. Были у него свои, значит, принципы на этот счет.

– Н-да… – протянула Осси. – Весело.

– Не то слово, – согласился хилависта и откатил от пропасти подальше – то ли на всякий случай, то ли – просто окрестности осмотреть.