Текст книги "Берёзовая роща. Плащаница царя Герода"

Статья десятая

– Послушайте, Аркадий, признайтесь, ведь Вы действительно очень смелый человек?

– Почему это?

– Ну, как Вам проще объяснить? Привести ночью двух ментов-оперов на кладбище, для того чтобы поржать, когда они, трясясь, бросятся ловить третьего – это, по меньшей мере, должно было родиться или в голове олигофрена со стажем, или в голове героя Куликовской битвы. Вы понимаете степень Вашей фактической близости к жильцу вон той, например, квартирки с деревянным крестиком на крыше?

– Но это действительно так, да.

– Что? Ха-ха.

– Действительно то, что Ваш коллега прошёл вон в тот склеп.

– И больше не выходил?

– Нет.

– Почему сразу не позвонил нам?

– Я думал, может быть, у Вас так задумано. Операция, засада… задержание…

– Недержание. А сейчас почему передумал?

– Вижу – долго не выходит. Думаю, мент, извиняюсь, полицейский, если кирдыкнется, то полно ментов, извиняюсь, полицейских набежит. Опять регистрацию проверять.

– Пойдём, Ген. Не извиняю.

– Слушай, дорогой смотритель могил, сейчас медленно, но уверенно топаешь на «базу» и сидишь у себя в «офисе» смирно, не то Дядя Стёпа придёт к тебе и действительно 15 суток будет проверять и регистрацию, и прописку, и всю документарную отчётность за тридцать лет. Кыш!

– Грубо ты с почтенным иностранцем.

– Переварит. Слушай, вспомнил анекдот. «Девушка вышла замуж за мента. Подруга спрашивает её на следующий день после свадьбы: «Почему у тебя фингал под глазом?» Она: «Да вот, сказала мужу утром, протягивая ведро: «Вынеси, пожалуйста, мусор» Гы-гы.

– Ха. Ладно, пойдём, мусора вынесем.

– Я открою дверь и подстрахую. Давай Блуд, если ты не вернёшься, можно мне взять твоё сомбреро?

– Темно.

– По-моему, тут включается свет.

– А нужно? Не подставишься?

– Уже подставились, если что. Так хоть будем в равных условиях.

– Ну и куда дальше топать?

– Туда. Внутрь склепа.

– Вниз?

– Ты ещё видишь дорогу?

– А, нет.

– Зассали, товарищ опер?

– Грубая ваша речь – от плохого воспитания, от дурного вкуса и порочных бесконтрольных связей.

– Понятно – зассали.

– Фонарь ищу.

– За мной, фельдмаршал. Командовать парадом буду я! Чёрт!

– Надо говорить «тшйорт побйери». Куда ж тут без фонаря?

– Да я уже, похоже, с фонарём. Не думал, что тут притолока низкая.

– Сейчас посвечу. Тут кровь. Твоя? Нет, у тебя только бланш3030
  Бланш (жарг.) – ссадина, синяк, фингал.


[Закрыть] на полморды.

– Что-то меня это напрягает. Иди ты первый. У меня ещё птички в глазах порхают.

– Готов?

– Давай!

– Эх!.. Вот это фэн-шуй!

– Посмотри за ширмой!

– Порядок.

– Как у Пушкина «О поле, кто тебя усеял мёртвыми костями?»

– Что думаешь, наш маньяк?

– Не знаю. Хотелось бы, дело закрыть.

– В отпуск хочу.

– Но сюда же наш капитан зашёл. Что же, он и есть маньяк?

– Кончай! Но как уверяет уважаемый Аркадий, он вошёл, но не выходил.

– Значит, где-то здесь?

– Да. Будь, на всякий случай, на чеку. Не ставь «молоток»3131
  «Молоток» – пистолет системы Макарова. В речи обладателей этим оружием можно было слышать, что им удобно орехи колоть и пиво открывать.


[Закрыть] на предохранитель.

– Понятно. Здесь такая романтическая обстановка.

– Почему?

– Ну кто-то зажёг эти свечи?

– Я думаю, мы в святилище. И с минуты на минуту увидим хозяина.

– Не думаю, что он нам всё объяснит.

– Не объяснит, но попытается. А то у меня мозг взорвётся.

– Не бойся, говно не детонирует.

– Грубая Ваша речь…

– Понял! Шутка! Сорри!

– Погляди там, за углом, что-то есть. Осторожно, там какое-то движение!

– Сейчас… сейчас… Чёрт! Стой! Кто это?

– Стреляй! На! На! Сюда!

– Где он?

– В этот проход юркнул.

– Я не пролезу.

– Я тоже. Лезть не требуется.

– Откуда у тебя «лимонка»?

– Из «Гастронома». Ладно, помнишь бригаду Чёрного? Там арсенал был такой! Дивизию «омоновцев» можно вооружить. Пригнись…

– Оттуда?

– У меня ещё есть. На день рождения подарю. Если доживёшь. Га-га.

– Ладно, пойдём. Тут сам чёрт не пролезет.

– Что это? Смотри!

– Тело. Висит. Вверх ногами.

– Капитан! Наш!

– Капитан! Володь! Живой? Кровь. Что? Что ты сказал, Динцов?! Бердин, звони в страну «ОЗ»3232
  Страна «ОЗ» — «Скорая помощь» – «03».


[Закрыть]!

– Поздно! Готов!

– Всё равно. Я нашим звоню…

– Эх, капитан. А что он сказал?

– Он сказал…

– ?..

– «Наконец».

Глава 10

«Тонкой красной ниткой слева направо вытягивается струйка парящей и тягучей жидкости и сворачивается в крайней правой точке в румяный пузырящийся пирог. Я закрываю глаза, пытаясь привести в порядок мысли, путающиеся в гудящей голове. Ничего. Будто бормашина сверлит мозг, вязнув в кашеподобной жиже.

Приоткрыв глаза снова и с трудом вращая зрачками в набухших глазницах, я задерживаю взгляд на мутной бесформенной вещи, слегка покачивающейся рядом со мной. Что это? Никак не удается сфокусировать внимание. Несколько раз резко зажмуриться и постараться еще раз.

Немного поморгав, я наконец начинаю приходить в себя. Где я? В яме? В землянке? В сарае? Что я здесь делаю? Идиотски банальный вопрос. Особенно когда с раскалывающейся от боли головой лежишь на земляном полу какой-то берлоги с намеками на цивилизацию в виде рубленого дубового стола с двумя пеньками и санузлом из ржавого ведра. Что такое? – я не могу пошевелить руками и ногами.

Покрутив головой, с удовольствием убеждаюсь, что данные части тела у меня хотя бы присутствуют, только скручены рыжей колючей проволокой и, похоже, затекли. Боли больше не чувствую. «Больше»?.. Почему я так сказал? Похоже, мой мозг что-то помнит, но подсознание не дает мне воспользоваться дорогой привилегией – памятью.

Так. Что все-таки висит надо мной? А! А-а! Это… труп. Он подвешен ногами вверх, а внизу его горло разрезано и из разбухшего пореза саднит красноватая слизь и сворачивается, достигая пола. Не в силах сдержаться с судорожными порывами желудка, я сблевываю воздух, смешанный с желудочным соком, давлюсь, задыхаясь, хрипло дыша и издавая такую гортанную мелодию, что раньше мог бы посмеяться над ней, сравнив с пением простуженного петуха.

Я чувствую, как что-то приближается ко мне, кручусь, извиваясь. Шагов не слышно, но постепенно нарастает шелестящий шум, звук сотен шепотов и шорохов. Наконец в комнату вползает Он и движется ко мне. Он в балахоне из мешковины; на черепе, обтянутом бледно-желтой кожей, почти нет волос, зато мелкие пираньи зубы на выпирающей в этой части черепа морде, не закрыты губами и постоянно хищно оскалены. Из-под балахона пятнистые восьмипалые руки с коричневыми когтями извлекают полотно косы и кладут рядом со мной. Он исчезает, а через некоторое время положение моего тела меняется, и я оказываюсь висящим вниз головой. Оно берет косу и тихо направляется ко мне, скалясь и то и дело роняя зеленоватую слюну. Не надо! Не хочу! Не-е-е-т!»

Этот сон я вижу каждую ночь. Но до сегодняшнего дня не понимал, что он значит. Теперь всё встало на свои места. Этот сон – предзнаменование, предсказание, код к давно искавшемуся решению, это единственный способ пресечь зло.

Теперь по порядку. Я – капитан полиции, Динцов Владимир Андреевич, 21 июня 1983 года рождения, уроженец… Да уже не важно.

В какой-то момент я понял, что наша система правосудия бла-бла-бла бла-бла-бла. И я нашёл выход, а точнее сказать, пришёл к нему. Я, как множество киногероев, возложил на себя обязанность по искоренению всей гнусной нечисти в этом мире, и выступил для свершения своей миссии в трёх лицах: прокурор – секретарь – палач.

Вопрос состоял в этической и информационной сторонах проблемы.

Первый вопрос решился автоматически. Мне приходилось убивать. По службе. И по большей мере меня это давно особо не тревожит. Главное – убедить себя в правоте своей цели.

Второй вопрос помогло разрешить мистическое обстоятельство. И можете с лёгкостью причислять меня к кучке опасных психов, которым место в «жёлтом доме». Но! Я нашёл картину. Старинную. Какой-то древний еврей изобразил страшное лицо на куске холста, которым ранее укрыли умирающего в ужасных муках жестокого иудейского царя. Получилась своего рода плащаница Герода со всеми мыслимыми и невероятными фокусами. Главный фокус состоял в том, что изображение оживало, как только тот дух зла определял подходящую жертву на роль марионетки, и вполне могло материализоваться, доверху наполнив свою бездонную сущность живой человеческой кровью. Каждая марионетка вводилась в зависимость от сущности, стоящей за картиной, исходя из мелочных человеческих желаний: власть, богатство, обладание женщинами и мужчинами, вечная молодость – всё играло. Много хороших людей ушло из жизни бессмысленно и бестолково.

Тот самый древний еврей, пользуясь своим искусством, закрасил ужасный образ, неумело изобразив берёзовую рощу. На время это сдерживало силы, таящиеся за нитесплетением живописного полотна, но теперешняя картина уже не пряталась в глубине шахты, не заваливалась камнями. Она открыто видела людей, не догадывающихся, что представляет собой лишь зашторенный портал из тёмного неизвестного мира.

Первый человек, покусившийся на изображение, был отцом художника. Он вбежал в комнату сына в тот момент, когда что-то непонятное из будущей картины высунуло свою лапу и схватило его, напугав до истошного вопля, и всадил в картину нож. Он умер на руках сына, так как нож, проткнув картину, насадил на себя доброе сердце защитника. Таким образом, картина могла защищать себя. И тот, кто покушался на неё, погибал той смертью, какую чинил для «Берёзовой рощи».

«Берёзовая роща» попала в мои руки в момент душевного надлома, а моя кровь, пролитая на неё, вызвало к жизни большую, дремлющую доселе силу.

Что-то по ту сторону краски почувствовало мою готовность убивать, и я при мощной поддержке начал свой освободительный путь. Поначалу мне нравилась моя новая способность – знать, кого и за что. Вооружаясь основным принципом защиты картины – «око за око», я стал планировать способы и меры воздействия на виновных и приговорённых, которых, в свете открытия мной нового жанра литературы и создания мной произведения, я стал называть героями, или персонажами. Таким образом, каждый получал своё за совершённое. Но итог один – безапелляционная смерть.

Как я пришёл к наказанию за преступление против 10 заповедей – не знаю. Знаю только, что во мне звучал голос, говоривший, как, кому и за что.

Со временем я стал замечать, что становлюсь всё слабее и безвольнее, а существо, уже вылезающее из картины, набирает силу и как бы больше и скорее обрастает плотью. Я стал с осторожностью думать, как избавиться от него. С осторожностью потому, что оно не просто контролировало моё сознание, но и читало мысли. В последнее дело я, начальник следственной группы по поимке меня-маньяка, организовал даже погоню за ним, и кто-то даже попал в него из автомата. К сожалению, по злой иронии, этот сержант скоро сам погиб. При невыясненных обстоятельствах.

Теперь только я понял, что механизм саморазрушения был запущен этой потусторонней сущностью в момент так называемого «знакомства», когда я явно увидел, как я его убью, нет, не убью (Его нельзя убить, так как и всё зло искоренить невозможно, поверьте мне.) – приглушу, верну в начальное состояние. Может быть, мозг мой не был готов раньше смириться с судьбой, не был готов на жертву. А сейчас я наконец-то знаю, что поступаю правильно. Я много сделал плохого, пусть из гуманных целей, но – плохого.

Интересно, как может капитан полиции, опер, допустить некоторые оплошности в преступлении. Уж тут он должен быть безупречен? Увы. Я столько раз допускал оплошности, что меня должны были давно поймать. Уже на первых делах я был замечен и отмечен в показаниях. Мой фоторобот был давно составлен и расклеен, и не работай я в УБОПе, вряд ли у кого я был бы на подозрении. Тётка в доме престарелых узнала меня – видела раз в управлении и хотела предупредить моих. Но не успела. Да много было промахов. И всё таки мне было даже приятно, что раз за разом эти мои косяки ведут к разгадке. Но мои коллеги и друзья не были шахматистами. Так мы добрались до конца.

Мне очень нравится финальная сцена из фильма «Десять негритят», когда единственный выживший на острове, он же и палач, должен совершить суд и казнь над самим собой. Особенно выразительно и торжественно-обличающе звучит монолог автоприговора голосом Владимира Зельдина. Трудно что-то прибавить к его словам, если бы это был мой монолог. Но. Следуя логике маньяка, последний должен быть убит за убийство. Я сам как никто другой должен поплатиться за свои дела. Так как убить меня Он не сможет, пока я не выполню весь цикл Его плана, то мне придётся приговор привести в исполнение, не то это будет длиться вечно. При виде крови он бросается на жертву, теряя контроль до сухих вен. То есть, убив меня, он убьёт себя. Я только подтолкну.

Кровь льётся длинными фонтанчиками. Он скулит в углу, и это чарующее воркованье как никогда ласкает мне слух. Жертва предлагает охотнику разделить участь. Да, он ползёт. Он не смог. Он лакает мою кровь из миски подо мной, лижет, кусает мои безвольные от слабости руки. Одно прошу Вас, напечатайте моё творение. Пусть все знают правду.

Наконец!..

P.S.

– Ну что, прозевали, олухи, маньяка, потеряли своего капитана.

– Товарищ генерал-майор! Сами знаем.

– Э-эх, такой парень был. Орёл. Горел на работе. Со временем меня бы сменил. А что, и потянул бы. Я бы ему помог.

– Да.

– Ну да царство небесное. Пусть земля тебе будет пухом. И мы тебя, дорогой наш товарищ, не забудем.

– Присоединяюсь к словам. Побольше бы таких нам.

– Типун тебе на язык. Они нам живые нужны.

– Ну, я не в этом смысле.

– Не в этом смысле. А это что? Дайте-ка!

– Это… картина какая-то.

– А, та самая картина. Как бишь её? О, чёрт!

– Что с Вами, товарищ генерал? Держите его! Дайте нашатыря!

– Чего-то хреново мне стало, ребята… Ну, наверно, расчувствовался. Так. Картина «Берёзовая роща» кисти неизвестного художника. Эксперты дали этой картине примерно 2000 лет.

– Да?

– Так. Эту картину собирались забрать.

– Откуда? Это же вещественное доказательство. Как его можно выдать?

– Вы мне кончайте в «зелёный фургон» играть3333
  Играть в «зелёный фургон» – иносказательное выражение. Имеется в виду знаменитая комичная сцена из фильма «Зелёный фургон» с написанием заявления о выдаче вещественных доказательств во временное пользование.


[Закрыть]! Вещественное доказательство нашли! Выдать сотруднику музея. Он придёт через 38 минут. А пока отнести в мой кабинет! Вопросы есть? Выполнять! Ишь разнюнились: «Капитан – капитан!» У нас незаменимых нет!