Текст книги "Берёзовая роща. Плащаница царя Герода"

6

Несколько дней подряд Иершалим зудел сплетнями и слухами, некоторыми даже правдивыми. Из уст в уста пересказывались события, потрясшие город. Женщины, обсуждая их, не решались повышать голос громче шёпота и, обмениваясь своими «знаниями», собравшись впятером-всемером, похоже напоминали клубок гадюк в брачный период. К тому же информация, которой обладали представительницы иудейского сарафанного радио, была в большей мере выдумана, дополнена или искажена. Да и о мужских компаниях ничего положительного нельзя было сказать. Только их разговоры на тему событий, произошедших в Гефсиманфском саду, начинались спорами, продолжались криками и руганью, а итог был плачевен для некоторых особо темпераментных спорщиков, возвращающихся домой с побоями.

Вообще-то очевидцами самого происшествия были четверо подростков, проникших в Гефсиманфский сад для сбора никому не нужных кислых и полугнилых олив и винограда. Все они были из квартала горшечников, да и имена этой четвёрки друзей тоже не различались, а именно, звали и Додик. То есть каждого звали Додик, а потом повелось, что эта компания друзей, о которой рассказывали разные (порой смешные, порой нереальные) истории, стала называться среди горожан тоже «Додик». «Арбаа Додик» называли свою компанию ребята, что в переводе означало «четыре Додика». Так вот, «Додик», или «Арбаа Додик», кому как удобно, пришли в сад, как они потом скажут на допросе, за оливками и виноградом. Вообще-то, целью их было другое. Додик, который был сыном одноглазого Арье, рассказал своим товарищам то, что слышал от отца, а тот – от своего отца. Это была старая легенда про известного бандита Тамира, который украл из дворца золотые доспехи царя Герода и, спасаясь потом от стражи, закопал их в Гефсиманфском саду под самой старой оливой. В авантюрную историю уже никто не верил потому, что в своё время Гефсиманфский сад был почти что весь перекопан самыми наивными горожанами, то тайком, под покровом темноты, то официально, по царскому приказу. Те, кто были поумней, снисходительно улыбались взбалмошным поступкам. Ведь почти весь город знал, что нет и не было никогда никаких золотых доспехов Герода, и что этот слух пустил смотритель Гефсиманфского сада, чтобы не нанимать рабочих для перекапывания земли. Но ребята свято верили в чудесную историю, и группа «Арбаа Додик» тоже не избежала участи многих кладоискателей. Когда же они, перепачканные от кончиков волос до ногтей на ногах, лежали обессиленные под сенью разросшихся олив и восполняли силы там же с земли плодами растительности, на аллейках в центре сада раздались крики. Так как ребята находились на возвышении, им было хорошо видно, что происходило на пересечении многочисленных тропинок. А дела происходили занимательные.

Сначала показалась фигура иудея в коричневом с жёлтым подбоем платье, сопровождаемая декурией77
  Декурия – десяток


[Закрыть] триариев88
  Триарий – воин, вооружённый копьём.


[Закрыть]. Он остановился, посмотрел по сторонам, что-то тихо сказал воинам, которые тут же разбежались и попрятались, и замер в задумчивой позе.

Надо уточнить, что данный муж был сыном известного в городе ювелира, то есть в прямом и переносном смысле относился к так называемой «золотой молодёжи». В детстве был хилым и болезненным, и вследствие этого часто несправедливо обласкан, и вырос избалованным ханжой. Да, звали его Иегуда.

Любимым занятием его было то, что он пожелает. И угрюмо качал густо запорошенной сединой головой старый ювелир, глядя на все причуды сына и жалея, что такой детина явно уже не ляжет поперёк лавки и не заголит свои чресла навстречу справедливому орудию родительской любви. Как бы самому лавкой поперёк горба не схватить. Даже женитьба на молодой и красивой дочери соседа (тоже ювелира) не могла остепенить охламона. А ведь главы двух небедных семейств возлагали большие надежды на этот брак, на слияние двух процветающих дел в единую мощную сеть мастерских. В итоге же Иегуда оказался полнейшим профаном в деле управления и почти довёл до банкротства. Хорошо ещё, что жена не оказалась настолько же далёкой, как и супруг, и всё-таки смогла удержать дело на плаву.

Воспользовавшись занятостью жены, Иегуда перестал бывать дома. Всё время он проводил в доме своего нового друга, Арика Моше, который приютил странствующего философа. Его звали Джашуа Машиах. Имея субтильную фигуру и неестественно для человека доброе лицо, по сути бродяга в одно мгновение завладел пластилиновой душой городского обормота. Не вдаваясь в схоластические подробности проповедуемого учения, Иегуда жадно ловил чарующие звуки речей так называемого Учителя. Главное, что понял страждущий юноша из рассказов странника – надо любить людей. И не так, как Иегуда любит каждую ночь свою жену, а так, чтобы в каждом видеть только лучшие качества, независимо от поступков человека. И он принял это как истину.

Тяжело давалось новое учение юноше. Раз, увидев дерущихся из-за кости собак, поспешил он разнять воинствующих псов, но те, умерив пыл и приняв человека за более агрессивного посягателя на предмет раздора, беспощадно всей сворой покусали его. В другой раз неразумный вынес всю еду из дома, чтобы накормить группу нищих, чем напугал их и был нещадно бит камнями до беспамятства. Когда же побитого, или покусанного, или обруганного Иегуду товарищи приводили к Джашуа, тот мягко втолковывал ему то же, что говорил раньше, странно водя над побитыми руками и утыкая тело его тончайшими иглами.

Вообще, этот Машиах был довольно-таки странным мужем. Говорили, что он долгое время скитался далеко за пределами родной страны, там, где люди ходят с прищуром и красиво и музыкально говорят, привёз оттуда и эти иглы, которыми якобы лечат болезни. Часто он сидел на коленях с закрытыми глазами, но не спал, а потом на листах бумаги большой кистью чертил странные знаки. Люди боялись его и разнесли о нём славу колдуна. В который раз, возвращаясь из казематов, уличённый по доносу в странных обрядах, он улыбался встречным смущённо. В который раз он подходил к лежанке потрепанного Иегуды и принимался врачевать его дух и тело. Он объяснял ему, что любовь ко всему миру должна быть объемлющей, но разумной. И тот, кто вступил на этот путь, обязан быть готов физически и мысленно.

Когда тело Иегуды немного подзажило, а в голове стала меняться наивная картина понимания мира, Учитель повёл его по городу. В одном из глухих закоулков они набрели на очередную собачью свару. Бой приобретал уже размеры квартала, и люди обходили это место далеко. Как поступить в такой ситуации, и чтобы это не противоречило учению? Убежать? Это выход, но он не принесёт пользы. Разогнать свору палками? Жестоко и может обернуться агрессивными действиями в ответ. Как поступил Иегуда, мы уже знаем. Но как нужно было поступить?

Джашуа выступил вперёд, прикрыл глаза, сложил ладони, причудливо переплетя пальцы. Неожиданно послышался гуд, который едва ли могли изобразить все известные инструменты в мире. Звук нарастал, меняя интонации, но постоянно повышаясь. И тут стало понятно, что шум этот исходит из рта Джашуа. Вдруг он широко открыл глаза и закричал так, что у многих очевидцев подкосились ноги, кто-то потерял сознание, но собаки, скуля и визжа, вовсю удирали с места происшествия.

Дело было сделано. Долго приходил в себя Иегуда, но вывод он сделал точный. Любовь и добро творятся словом, разве только надо знать, какое слово сказать. Джашуа рассказывал, что этому искусству он учился на Востоке 10 лет у одного бродячего монаха. Не раз спасало это искусство Джашуа. Ведь на пути его странствий попадались и тигры-людоеды, и медведи-шатуны, и питоны, и даже крокодилы. А бывало, что и отпетые бандиты испытывали его на прочность. Но все они в итоге спасались бегством.

Другой раз повёл Джашуа Иегуду к мосту через реку, где проводили своё время все босяки окрестности. Он взял один хлеб и подал нищему. Оскорблённый тем, что хлеба не хватит на всех, тот схватил большой булыжник и хотел было размозжить голову Учителю, но рука его провалилась в пустоту – и он, сам не понимая, как, растянулся на траве под гогот своих соплеменников, да к тому же ещё ударив своим же камнем себе по носу. Он заревел, схватил посох и набросился на Джашуа. Но его махания палкой не могли причинить какого-нибудь урона защищающемуся, который увернулся от первого удара, ушёл в сторону от другого и лёгкими взмахами рук заставил нападающего кружить вокруг себя, как уличного дурачка, и опять оказаться на траве.

После немой сцены вся толпа нищих с палками кинулась на Учителя. Никто не понимал, что происходит, но Джашуа отправлял то одного, то другого нападающего на траву. Его движения напоминали красивый танец. Всё было сделано так деликатно, что бродяги стыдливо ретировались и столпились у воды, потирая места, по которым в пылу борьбы сами же двигали своими дубинами. «Вот она, золотая середина. – осенило Иегуду. – Она и любовь, и сила».

Потом Джашуа поднял слегка подмятый в момент схватки круг хлеба и разделил его на всех. Учитель пообещал Иегуде научить его этому искусству. И слово сдержал.

Теперь надо вернуться к началу этой главы, чтобы осознать смысл того, что предстало глазам группы «Арбаа Додик» в Гефсиманфском саду. Человек в коричневом платье с жёлтым кантом – Иегуда. Он собирался встретиться с Машиахом для индивидуального занятия. По дороге к нему пристал десяток воинов. Они просили юношу познакомить с Учителем, чтобы поступить к нему в ученики. То, что Джашуа учит всех, не было секретом. Однако в Синоде давно обсуждались слухи, что некий бродяга открыто готовит отряд для свержения власти Синода. Слухи облекли в политическое одеяние, чтобы заручиться поддержкой Прокуратора, да и тетрарха, и, получив в помощь декурцию стражников-копьеносцев, отправили их задержать смутьяна. По наивности Иегуда даже не предполагал, что будет с Джошуа. И поэтому, когда все прибыли в Гефсиманфский сад и воины попрятались, Иегуда оторопел от неожиданной реакции и остановился в нерешительности, о чём-то смутно догадываясь.

Но, увы, было поздно. Появился Джашуа, как всегда улыбающийся. Появившийся из-за кустов отряд стражников не удивил Джашуа так, как удивило признание Иегуды в своей ошибке. Но юноша не бездействовал. Когда руки Джашуа оказались в кандалах, Иегуда бросился на помощь. В считанные секунды отряд матёрых легионеров был размётан начинающим учеником по кустам. Но Джашуа вдруг поступил так, как не мог ожидать Иегуда. Молниеносным движением, сопровождаемым хрустом суставов, он высвободил руки из кандалов. Длинной крепкой верёвкой, выпавшей из кармана одного из воинов, в мгновение ока он связал приходящих в себя солдат, и в таком составе отправился во дворец Синода. Он понимал, что если он бежит, то подозрение коснётся всех, кого он когда-нибудь учил. Так он вышел из сада, так он шёл узкими улочками Иершалима, так он вошёл во дворец Синода. Ошарашенный Иегуда был послан к Моше, чтобы предупредить об опасности всех двенадцать лучших учеников, дабы они не высовывались из домов, а лучше, если вообще на время покинули бы Иершалим.

Статья шестая

– Короче, приходит чукча в милицию…

– В какую: в нашу, или в чукотскую?

– Не важно. Мент он и на Чукотке мент. Вот. Приходит, значит, заходит к следователю. «Однако, – говорит, – жена пропала. Однако, – говорит, – искать надо». Ну, всё по порядку, там: заява, то да сё. Говорит следак чукче: «Чтобы твою жену найти, нужно фоторобот составить». «А это кака?» – «Ну, надо назвать приметы своей жены, там: рост, вес, глаза, волосы, телосложение, понял?» – «А это кака?» – «Ну, смотри, вот моя жена, например, метр восемьдесят, стройная, глаза голубые, нос прямой, волосы светлые волнистые, грудь 4 размера. Сексуальная…» – «Эт, однако, моя не такая, давай лучше твою искать»… Га-га-га-га!

– Понятно. Вижу, с утра такой, озабоченный.

– Завидуешь. Не дрейфь, и на твоей улице перевернётся фура с презервативами.

– Было бы чему завидовать.

– Нет, Динь, ты не теряйся. Пройдёт ещё и по твоей ванной сексапыльная блондинка. Только ты не теряйся – костылём её, костылём. А то убежит.

– Пошёл ты,… потаскух…

– О-о-о, начальник-то у нас с гулянки.

– Так, пригубил. Друг умер.

– Ну, тебе сегодня опять покойник.

– Пошли быстрей и заткнитесь! Не успеем – сами в аптеку за вазелином побежите.

– Только не я. У меня принципиально походы в аптеку имеют сугубо интимное свойство.

– Вот не успеем – будет у тебя интимно-пассивное свойство. Так, вон они.. ну что, жив?

– Налицо сильнейшее отравление. Пара минут есть – я сделал обезболивающее, а там как Бог отмерит. Серёга, есть закурить?

– Понятно… Здравствуйте. Капитан Динцов. Вы меня слышите? Вы видели, кто это был?

– Та-а-ах!

– Приметы какие-нибудь, любые имеются? Обратили Вы на них внимание?

– Мо-ло-дой… 24… шра-мы… на… ру-ках… го-лос… зна-ко-мый… Как… буд-то… го-во-рит… не… он… а… он… по-вто-ря-ет…

– Там кто-то ещё был? Их было двое?

– Не-ет… О-дин…

– На что похож колос? Где Вы могли ещё его слышать?

– Не… зна… ю-у-у… Как… у… Ва-ас… Э-то… ты! Это… ты бы-ыл! Ты-ы-ы!..

– Отпустите! Гражданин! Уберите руки! А-а! Держите его! Вколите ему ещё что-нибудь!

– Это ты! Я узнал тебя, ковбой! Ты! Ты бу-дешь… го-ре-е-еть… в… а-а-а-ду-у…

– Отмаялся мужик. Не дай бог!

– Надеюсь, он не болел бешенством. Ободрал мне шею, гад.

– И психом он не был. Вот, визитка. Школьный психолог, Филипп Филиппович Балдей. Рабочий, домашний. Всё!

– …Не всё! Тут местный секретарь директора – такой удивительный человек оказался. Да нет, не человек, а кладезь информации. Своего рода, человек-накопитель, или местный летописец со способностями информатора КГБ.

– С такой характеристикой можно у нас в полиции работать.

– Ну уж дудки! Мы без работы останемся…

– И без зарплаты.

– Ближе к телу, коллега!

– Окей, давайте ближе. По общим отзывам, наш клиент – патологический мальчиш-плохиш. Его личное кредо – подлог и подстава

– Не томи! Уснём!

– Надеюсь, нет… Итак, нежное детство открывает историю болезни нашего пострадавшего. Да-да, вы не ослышались, действительно болезни, ибо уже первый его серьёзный поступок был отмечен в амбулаторной карте районного психиатра под названием какой-то ля-ля-фобии.

– Ля-ля-фобия? Впервые слышу.

– Спасибо за комментарий, дорогой Фрейд, сам знаю, что чушь. Но по-серьёзному, это название какой-то боязни быть отстающим, аутсайдером, своего рода «лузером», когда хвалят не тебя, а при тебе других, более успешных, чем ты. Ну, в общем, кому важно – найдёте в Инете.

– А что за детская история?

– Итак. Элементарная ситуация. Дети играют в войнушку во дворе. Одному мальчику родители купили навороченную игрушку – автомат. Весь двор, все пацаны столпились вокруг мальчика с автоматом. Стоят – слюни пускают. Один попросил: «Дай поиграть», а отдавать не отдаёт. Тут и драка. Ну, драка – нет, а носы друг другу порасцарапали. Малыш с крутой игрушкой направил её на обидчика и в шутку нажал на спусковой крючок – и раздался оглушительный «бабах!» Оказывается, наш плохиш незаметно засунул в игрушку убойную петарду и поджёг её. Выстрелом повредило глаз ребёнку – много проблем было у родителей. Обидчик признался, что не хотел сделать другу больно. В суде виновной признали компанию детских игрушек за конструкцию, идеально подходящую для доработки до боевой модели.

– Аферист-террорист.

– Далее – школа. Выпуск. Цель – отличник-ботан, которого постоянно ставили в пример троечнику Филипку. На пустом месте возник скандал. Ни с того ни с сего зрелая дама, училка истории, от лица ботана стала получать записки скабрёзного содержания. Автоматически новость распространилась по школе. Ни дома, ни в школе не было предела массированному психологическому штурму. От учительницы ушёл муж. Она психанула и выставила ботану по истории и обществу четвёрки в аттестат. У ботана тоже сдали нервы, и он повесился. Училка, косвенно причастная к самоубийству, загремела на 5 лет поселения.

– А что же он закончил, чтобы стать психологом.

– Пед99
  Пед – педагогический институт.


[Закрыть]. Факультет психологии и социальной работы.

– С тройками?

– Был охренительный недобор. Можно было и с двойками идти.

– Нам бы так.

– Глава третья. Студент. На самом деле, он был психологом ещё до поступления в институт. Но без него не было бы хорошей практики. Сдружился Филипп в одним пацаном. Удивительным образом новому другу пёрло во всём и везде: пахан1010
  Пахан – (жарг.) отец.


[Закрыть] подарил на шестнадцать лет «Мерина»1111
  «Мерин» – автомобиль марки Mersedes.


[Закрыть], самая классная на курсе девчонка сама предложила встречаться, кроме того, устроился на подработку психологом в какой-то фирме. В один прекрасный миг всё закончилось. Не справившись с тормозами, он падает с моста, погибает девушка, а в крови обнаруживаются следы психотропных препаратов. При обследовании салона автомобиля найден пакетик с «Герычем»1212
  «Герыч» – (жарг.) героин.


[Закрыть]. Пятак общего режима. И за всей этой историей наблюдаем скривившуюся рожу Филиппка. И те-де, и те-пе. Таких историй в его биографии до и больше.

– Так, он стоял на учете в милиции с детских лет. Как же он на работу в школу попал?

– Просто. Как и все. Кстати, в данное время он резко сблизился с директором. Даже ходил к нему домой, лично знаком с женой и детьми.

– Погоди! Алло? Да… Когда… Какое название?.. А что, он продаётся в аптеке?.. давай! До скорого. Значится так. Отравление наш клиент получил ядом из одной группы с курарэ. Отравление произошло путём проникновения в кровь через глаза.

– Через глаза? Какой дурак закапывает в глаза яд?

– Так и получается, что какой-то дурак в течение полутора-двух часов методично капал в глаза потерпевшего ядовитые капли. Зрение пропало постепенно, раствор с ядом разъел глазные яблоки.

– Но курарэ – это же мгновенный яд.

– Оказывается, что отравление можно замедлить и растянуть. Наверное, это было необходимо преступнику, чтобы человек помучился. В то время, когда яд капал в глаза, внутренние органы произвольно сокращались, вызывая нестерпимые муки. Да, вот, на груди у покойника вырезано «Не возжелай».

– Странно. «Не возжелай жены ближнего своего…» – десятая заповедь. По порядку должна была быть шестая «Не убий». Может быть, это последняя жертва.

– Я вообще сразу подумал, что он взял где-то список заповедей в сокращённом варианте. Или у него крыша поехала. Хотя, что я говорю? Крыша у него поехала – это точно!

– Может быть, теперь он будет убивать в обратном порядке списка.

– А я, вот, думаю, что наказание вполне соответствует преступлению против заповеди «Не возжелай дома ближнего твоего; и не возжелай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего того у ближнего твоего».

– Ну, Динька у нас вообще переквалифицировался. Не помню, чтобы на переаттестации были вопросы из Библии.

– А почему ты думаешь, что наказание соответствует, что он достоин этого?

– Думаю, что этот человеческий порок вызывает зависть. Зависть от того, что ты видишь, что у тебя не так как у людей. Ты завидуешь глазами. Поэтому и кара должна постигнуть неверного через глаза.

– Вообще-то, в твоих словах есть смысл. Я вижу, что ты умнее меня. Я завидую глазами. За это мне нужно вырвать этот орган греха.

– Этот орган греха тебе вырвут твои подруги, если не остепенишься. Давайте о серьёзном.

– Ну, в принципе, он прав. Вообще, считаю, делать здесь уже нечего. Криминалисты уехали. Патологи вообще, наверное, уже третий сон смотрят.

– Не завидуй!

– Но смотрите, мужики – у нас уже есть сдвиги: мы начали понимать психологию убийцы. А вообще, есть ещё пара моментов, которые позволяют с оптимизмом смотреть в будущее.

– Какие?

– Так! У нас есть своего рода помощник-стервятник, который уничтожает всякую падаль.

– Тут, скорее, не плюс, а дело пахнет отстранением от работы из-за бездействия и, цитирую, «…бесполезное использование государственного финансирования жизнедеятельности сотрудников МВД». Какой ещё плюс?

– У нас ещё есть подозреваемый.

– Кто?

– Ты. Тебя же опознал потерпевший.

– …

– Нет, правда. Кроме шуток. Ребята, я думаю, что наш каратель, убийца десяти заповедей, реально мент. Бывший, или настоящий. Нет разницы.

– Бред!

– Смотри, как всё делает чисто. Не подкопаешься. Такой должен знать криминалистику. По-любому. А если ещё более откровенно, то я думаю, что он с нами играет.

– Как?

– Как с куклами.

Глава 6

Один…

Два…

Три…

Четыре…

Пять…

Десять…

А кто сказал, что это не по порядку? Может, порядок, это тот же хаос? Может, они синонимы. 2Х2=4? А может – 5, 6, 10, 1000000, а может – 1? Отвечу, чтобы не мучились и не мучили калькуляторы: 2Х2 будет столько, сколько скажете Вы.

Хватит верить в непререкаемые аксиомы. Иногда гипотеза точнее, чем их компьютеры и таблицы. 1=1? Чушь. Нет в мире двух абсолютно идентичных добрых людей. Даже нет двух идеально идентичных деталей.

Вообще, математика не отражает логику жизни. Она полезна для счёта денег. Да и то не всегда. Жизнь управляет цифрами, а не наоборот. Жизнь управляет человеком, в то время, когда ты то разбрасываешь, то собираешь, то набираешь, то убираешь, то выбрасываешь. Жизнь регулирует явления в обществе: поощрения и наказания, меру признания и степень вины.

Степень вины не определяется количеством трупов, объёмом горя и слёз. Она определяется величиной раскаянья.

Каждый раз, выбирая героя моего повествования, я руководствуюсь двумя основополагающими принципами: Его решение и степень вины избранного. Часто претендентами становятся люди, совершенно мне неизвестные. Тогда я использую уже свои надёжные каналы и источники, в результате определяется разная степень вины и тяжесть наказания. Всегда это – смерть, но страдания у каждого разные.

Вчера. Он выбрал, казалось бы, вполне приличного человека, который, кстати, оказался мне знакомым (мы учились в одной школе) и, со стороны смотря, удивительно хорошим. Этому мнению способствовала его чуть ли не библейская внешность. К тому же, я его помню, в школе он был кристально чист. Как я ошибся! А ведь имеет же, гад, семью, которая долго будет о нём горевать.

Я встретился с ним как бы невзначай на автобусной остановке. Он узнал меня, мы разговорились. Предались воспоминаниям. Оказывается, он хорошо меня помнил – у меня были классные настоящие американские «Левисы»1313
  «Левисы» – марка джинсов «lewis».


[Закрыть]. Им я обязан своей первой любви. И второй…

Филька, так мы его раньше звали, повёл меня к себе, в школу. Я отказался, объяснив, что опаздываю на работу, и обещал зайти в 19:00 за ним и продолжить вечер воспоминаний. Когда я сказал, что владею компьютерным салоном (так, для вида и провокации; вы же знаете, что это не так), вдруг в его глазах как будто вспыхнули искры, и он напрягся. Не по себе стало и мне.

Вечером я решил исполнить задуманное. Чтобы меня не видел охранник, я воспользовался старым приёмом: влез в окно школьного туалета на 1 этаже. (Вы не замечали, что есть вещи, которые не меняются никогда. Вот у меня есть друг, Стас, я его знаю уже более 18 лет, но, представляете, за это время он не изменился ни внешне, ни своими повадками. Так и сейчас. Рамы в окне были теми же, какие были 23 года назад. То есть, при определённом нажатии, створки растворялись. Я раньше так ходил в школу без сменки.)

Дойдя до кабинета психолога, я постучался. Меня ждал радушный хозяин с великолепной бутылкой коньяка. Выпили. Замолчали. Тут он с криком набрасывается на меня. Кричит: «Ненавижу! Джинсы! Девочки! Бизнес! А тут как жить? Ненавижу!» – и хватает меня за горло. Сильный. Ещё я и от коньяка разомлел. Руки плохо слушались, ладони были потные. От неожиданности и от напора я на какой-то миг выключился из реальности. Пришёл в себя с разбитой бутылкой в окровавленных руках. На полу Филька, с кончика носа капает кровь, смешанная с коньяком. «Не выдержал очной ставки», – промелькнула у меня в голове строка из «Золотого телёнка». Осторожно выглядываю за дверь – не переполошил ли охранника? – нет, в здании тишина.

Вы никогда не думали, что школа – хорошее место для убийства? Просто вы там не работали. Я – так сделал открытие. Кабинеты химии и физики – натуральные пыточные камеры. Тут я кстати затронул проблему современного образования. Вы – пережёвывайте, а мне некогда.

Большой стол химического кабинета. На нём легко умещается тело среднестатистического сложения человека.

Придя в себя, он с удивлением крутит головой, рассматривает всё вокруг. Потом взгляд его останавливается ни укреплённой над его головой капельницей. Он долго на неё смотрит. Наконец он поворачивает голову в мою сторону и спокойно говорит: «Значит, это ты». «Я». – говорю я. Мы друг друга поняли.

«Ты знаешь, – говорю я, – что в древности за украденное яблоко отрубали руку, за сквернословие отрезали язык, за насилие оскопляли, за завистничество ослепляли. Ты ослеплён завистью, ты желаешь того, чего не достоин. Я знаю, что ты лечился. Но ты нездоров. Врачи не помогли тебе. А я помогу. Я лишу тебя органа зависти. Потом ты умрёшь. У тебя нет шансов. Теперь говори».

«Ты прав, – спокойно сказал он, – Может, это единственно верное лекарство. Сделай это. Я не хочу… приносить несчастье ни знакомым, ни родным. Прости и ты. Заранее спасибо. Всё».

Эти слова перевернули меня. Ещё немного – и я отпустил бы его. Как кстати сверкнули знакомые искры в его глазах. Отвернувшись, я повернул рычажок капельницы, и мутно-зелёная жидкость с периодичностью в 3 секунды стала капать на лицо исцеляющегося. Поразительно, но он не издал ни единого стона. Капли падали и попадали не только в глаза. Что-то текло в нос, рот, уши. Через 20 минут его вытошнило, и он хрипло кашлял, захлёбываясь своей блевотой. Так, значит начались судороги внутри. Глазные яблоки увеличились, белок стал зеленовато-желтым, и в нём беспорядочно плавали чёрные сузившиеся зрачки. Зрение накрылось.

Надев перчатки, я взял нож, чтобы вырезать послание на груди. Под рубашкой оказалось на удивление белое, тощее рыхлое тельце. Я смотрел на него раскрыв рот: на груди были старые шрамы от попытки установить силиконовые импланты… меня замутило.

Большой надписи не вышло.