Текст книги "Наперегонки со смертью"

III

Они явно опередили бандитов. Те еще никак не успели бы добраться до Варны по дорогам трех стран.

И теперь перед Бандой с Востряковым встал самый важный вопрос – как найти их в этом городе?

Как успеть хоть немного продумать план действий, осмотревшись на местности, чтобы атака оказалась успешной?

Раздумывать было некогда, и ребята приняли единственно правильное решение – они попросили первого попавшегося таксиста отвести их в порт, к частным причалам, и здесь, устроившись на горке так, чтобы видеть практически всю бухту, стали дожидаться появления похитителей.

Черный "БМВ-318" въехал в порт около трех часов дня...

* * *

Алина уже почти ничего не соображала.

Отупевшая от побоев, ужаса и унижения, она безучастно смотрела в окно "БМВ", глядя на пролетавшую мимо чужую счастливую жизнь. На себе она поставила крест. Она считала себя уже умершей, и ей было практически все равно, что произойдет с ней дальше, какие еще кошмары уготованы ей судьбой...

Машина въехала в порт.

Исфахалла уверенно, точно зная, куда подъехать, направился к одному из самых дальних причалов, к которому была пришвартована красивая белая яхта без названия на борту...

Девушка теперь воспринимала реальность, как кошмарный сон. Вот они подкатили к яхте. Вот их встречают какие-то бородатые люди, и вновь приехавшие троекратно с ними обнимаются, приветствуя друг друга. Вот Хабиба сменяет кто-то из новых бородачей, и ее ведут куда-то вниз, в маленькую и тесную каморку в самом носу суденышка. Вот она снова остается одна, накрепко запертая, и лишь мерный шелест воды о борт да гортанные голоса на палубе связывают ее как-то с внешним миром...

* * *

– Ты сколько насчитал? – спросил Банда Вострякова.

– Сейчас. Трое приехали в машине. На яхте – четверо. Один из тех, кто был на яхте, погнал "БМВ" в город. Значит, теперь их шестеро.

– И седьмая – Алина... Мне показалось, что она еле передвигала ноги.

– Посмотрел бы я на тебя на ее месте. Столько суток взаперти, и неизвестно даже, кормили ли ее...

– Сволочи!

– Банда, давай-ка лучше подумаем, что делать дальше. Мне кажется, что до темноты они вряд ли двинутся, зачем им иметь проблемы с пограничниками или таможенниками...

– А вдруг? Нет, Олежка, ждать нельзя... Слушай меня. Борт яхты невысокий, и я смогу забраться из воды на корму.

– Допустим. А те две гориллы, расхаживающие вдоль бортов? Мне почему-то кажется, что "пушки" у них под рукой.

– А их отвлечешь ты.

– Ну, это запросто, – и Востряков, достав из спортивной сумки "Смит – Вессон", передернул его затвор...

* * *

Олег внимательно следил глазами за маленькой отсюда, сверху, фигуркой Банды, старательно обогнувшей три или четыре причала и только тогда спрыгнувшей в воду.

"Молодец, Банда. Не торопись, лучше издалека подплывать", – подумал Олег, одобряя действия друга, и стал осторожно спускаться вниз, поближе к причалу, у которого пришвартовалась яхта иранцев...

Отсюда, снизу, Бондаровича он не видел совсем.

Его заслоняли многочисленные лодочки и катера, заполнявшие бухту, и Востряков мог ориентироваться только по времени, приблизительно рассчитав, сколько минут потребуется Банде, чтобы подплыть незаметно под корму яхты.

Выждав, Олег начал потихоньку пробираться вдоль причала, прячась за подворачивавшимися по дороге ящиками. Когда до яхты оставалось метров пятьдесят, Олег вытащил из кармана фанату, выдернул чеку и, размахнувшись, швырнул ее к самой яхте, чуть-чуть не добросив до борта.

Взрыв потряс тишину бухты, и тотчас же отозвались автоматы, невесть откуда взявшиеся в руках у сторожей иранской яхты.

Банда ухватился за борт и, сильно рванувшись из воды, оказался на корме, прикрытый от бандитов канатным ящиком. Он замер на мгновение, пытаясь определить, не заметили ли его бандиты, но, убедившись, что по его позиции огонь никто не ведет, осторожно выглянул, оценивая обстановку.

Бой шел между Востряковым, здорово устроившимся за кучей ящиков, и иранской охраной. Один из сторожей уже лежал без движения, то ли пораженный осколками брошенной Олегом гранаты, то ли подстреленный им.

Олег стрелял с обеих рук, резко высовываясь над ящиками и паля из пистолетов до тех пор, пока не кончались обоймы, а затем снова нырял за, спасительное укрытие.

Банда выглянул как раз в тот момент, когда Востряков утихомирил еще одного иранца, и дал длинную очередь по защищавшимся, неожиданно веером сыпанув пули из чрезвычайно скорострельного "микро-узи" с тыла противника. Несколько свинцовых подарочков прошило спину еще одного бородача, и троим оставшимся пришлось резко перестраиваться, переключая свое внимание теперь уже и на Банду.

"Узи" в руках Сашки замолчал буквально через несколько секунд – магазин был уже пуст, и парню снова пришлось нырнуть за канатный ящик, чтобы заменить обойму.

Он переполз немного левее, чтобы не появиться на уже пристрелянном своем прежнем месте, но хитрость не помогла, и пули защелкали буквально у самой его головы – кто-то из иранцев теперь держал именно его, совершенно не обращая внимания на Вострякова. Зато другой, огромного роста араб, как краем глаза успел заметить Банда, прилаживал у плеча американскую винтовку "М-16" с подствольным гранатометом, целясь в Вострякова.

Все дальнейшее, как показалось Сашке, было словно в кино с замедленной съемкой.

Вот медленно-медленно рука высокого иранца оттягивает затвор гранатомета.

Сашка кричит, так же медленно, будто непослушной рукой, вытягивая из кармана гранату и зубами срывая чеку. Он слышит, как раздается хлопок гранатомета, и ему даже кажется, что он видит, как вылетает из подствольного устройства граната, устремляясь на причал. И в ту же секунду Банда бросает свою гранату в араба...

Два взрыва прогремели одновременно.

Араба взрыв гранаты подбросил высоко в воздух и швырнул за борт, в воду. Его сосед, получив несколько осколков в голову, заливаясь кровью, бездыханно привалился к рубке. Третий иранец, очевидно, контуженный, обхватил голову руками и страшно закричал, бросив оружие на палубу.

А второй взрыв взметнулся на том самом месте, где только что прятался за ящиками Олежка, и теперь там вздымалась, постепенно оседая, туча огня и пыли...

Банда снова закричал. Закричал дико и страшно, как раненый зверь. Закричал так, что даже сам не услышал очереди из своего "узи", которой он прошил всех еще шевелящихся на палубе раненых иранцев.

Наверное, все было кончено, но Банда, снова перезарядив "узи", нырнул вниз, в глубину яхты, к каютам. Выбивая ногой одну дверь за другой, он обошел, казалось, уже все судно, но Алины нигде не нашел. И лишь в самом конце коридора, в маленькой каморке в носовом отсеке, он нашел ее.

* * *

Сначала, когда где-то рядом неожиданно грохнул взрыв и на палубе тут же загремели выстрелы, Алина очень испугалась не в силах понять, что происходит. Она упала на пристегнутую к стенке ее каморки койку, закрыв уши руками, чтобы не слышать этих страшных звуков боя.

Но вдруг в голове ее пронеслась мысль: "А что, если это за мной?.. Враги иранцев – мои друзья...

Неужели спасение?"

Алина вскочила, бросившись к двери, и изо всех сил заколотила в нее ногами и руками, призывая на помощь своих спасителей...

Надежда на спасение оказалась такой неожиданной и такой желанной, что Алина не выдержала вмиг возникшего напряжения и упала, потеряв сознание, прямо у двери...

* * *

Она лежала у двери и не подавала признаков жизни.

– Алинушка, девочка моя! Любимая!.. Алина, что с тобой? – Банда подхватил девушку на руки, устремляясь по трапу наверх, на палубу.

Свежий воздух и морской ветер сделали свое дело, и девушка вдруг открыла глаза, с удивлением оглядываясь вокруг.

Она увидела, что ее несет на руках Сашка, и... снова зажмурилась, не поверив собственным глазам. А потом, когда снова открыла их, обвила шею Банды руками, плача и смеясь.

– Сашенька, милый!.. Любимый мой! Я знала!

Я знала, что ты спасешь меня! Не могло быть иначе...

* * *

Банда с Алиной сидели в приемной российского консула в Варне, ожидая его появления.

Они только что приехали в консульство, справедливо полагая, что здесь можно будет найти если не поддержку, то хотя бы понимание. Когда там, в бухте, сидя у трупа Олега, Банда вдруг услышал приближающийся вой полицейских сирен, он огляделся и отчетливо понял – из Болгарии его так просто не выпустят. Властям просто придется повесить на кого-то семь трупов, найти козла отпущения. И единственный претендент на место козла, единственный, кто остался жив, – это он, Банда.

И тогда, закрыв Олежке глаза и шепнув ему последнее "прости", Банда швырнул "узи" с отпечатками своих пальцев в море и, взяв Алину за руку, устремился в город. Он почему-то был уверен, что в Варне есть российское консульство...

– Я вас слушаю, молодые люди, – вывел Банду из оцепенения чей-то голос.

Сашка поднял глаза. Седеющий полноватый мужчина в безупречном костюме и галстуке стоял перед ними, холодно и бесстрастно их рассматривая.

– Вы – консул?

– Да. Чем могу быть полезен?

– Эта девушка была похищена в Москве иранскими боевиками. Она – дочь генерала, крупного ученого. Этим делом занимается ФСБ. Мне кажется, вам стоит сообщить в Москву о том, что она на свободе и находится здесь, у вас, в нашем консульстве.

– Подождите, я что-то ничего не пойму... – консул оказался явно не готов к таким страстям. – Какие боевики? Причем тут безопасность?

– Вы позвоните только. А там разберутся.

– Ваша фамилия?

– Пишите – Большакова. ФСБ ищет именно ее. А моя – Бондарович, хотя она вряд ли что-нибудь им скажет.

– Ну дела!..

* * *

Уже через два часа в консульство приехал второй секретарь российского посольства в Болгарии.

Молодой еще человек, занимавший эту издавна кэгэбистскую должность, подробно распрашивал Алину и Банду обо всех их приключениях, включив диктофон, а потом лично отвез их в порт, препроводив на маленький скоростной катер Военно-Морских сил России.

– Вас доставят на тот берег, в Севастополь, – сказал он им на прощание. – Там вас встретят наши люди. Можете больше ни о чем не бест покоится – теперь вы под надежной охраной, в надежных руках...

* * *

Еще до захода солнца они были на месте.

Правда, Банда насторожился, когда катер, огибая севастопольские причалы и военно-морские базы, зашел в маленькую совершенно необитаемую бухту. Полуразрушенный пирс, сумерки, трое встречающих в одинаковых черных костюмах и черная же "Волга" – все это произвело на Банду довольно неприятное, мрачное и гнетущее впечатление.

Еще более странным показалось Банде то, что катер, высадив их на пирс, тут же дал задний ход, устремляясь в открытое море, как будто торопясь поскорее исчезнуть, не стать свидетелем чего-то ужасно тайного...

– Здравствуйте. Это вы – Большакова Алина Владимировна? – по-казенному строго встретил их вопросом тот из тройки, что был постарше, видимо, начальник этой команды.

– Я...

– Проводите девушку в машину, – обратился он к своим подчиненным, а сам обернулся к Банде:

– Бондарович?

– Он самый.

– Давай пройдемся... Ты, наверное, действительно хороший парень и неплохой боец...

Они медленно, словно прогуливаясь, брели по пирсу, шагов на пять отстав от Алины с остальными гэбистами.

– Наверное, – Банде не хотелось продолжать этот непонятный разговор. Ему вообще не хотелось разговаривать. Он хотел быстрее остаться с Алиной наедине, чтобы молча вспомнить так глупо погибшего Олежку, лучшего друга. Погибшего, по существу, из-за его, Банды, нерасторопности. Ведь это он, Банда, чуть-чуть не успел "снять" того проклятого иранца! Олег погиб, пройдя огонь Афгана, в солнечной и мирной Болгарии... А этот придурок идет рядом и зудит о такой ерунде!

– Понимаешь, парень, мне, конечно, очень жаль. Но ты должен меня понять. Я ведь солдат, а солдаты вынуждены просто выполнять приказы, не обсуждая их. И не осуждая командиров. Пойми, я этого не хотел, – он остановился, и Банда тоже замедлил шаг.

– Нет, я что-то ничего не понимаю.

– Ты, парень, влез в слишком опасную игру. Ты вышел из нее как будто победителем, ноты не нужен нам в качестве победителя. Понимаешь?

– То есть...

– Лавры пожнут другие. Дочь вернется к отцу, отец будет работать там, где это потребуется в интересах России, а ты, Бондарович, к сожалению, становишься лишним. Ты не входишь в эту схему, парень... – он потянулся рукой во внутренний карман пиджака, и в ту же секунду до Банды наконец дошло, что происходит.

Сашка резко ударил мужика в лицо, и тот, теряя равновесие, взмахнул обеими руками. В правой у него уже был зажат пистолет с навернутым на ствол глушителем. Не теряя ни секунды, ударом ноги в грудь Банда сбросил его с пирса в море и в три прыжка настиг уходивших с Алиной кэгэбистов.

– Ах вы, гады!

Они резко обернулись на всплеск воды, и именно в этот момент на них налетел Банда. Первый последовал за своим начальником, но второй успел все-таки выстрелить, и Банда, перед тем как отправить его в нокаут, почувствовал, как вонзилось что-то горячее в левую руку чуть пониже плеча, сразу разливая по телу волны жара и боли. Рука тут же перестала его слушаться, но слава Богу, что доказывать свою правоту более было некому.

Алина так ничего и не поняла. Она удивленно смотрела на Банду, и вдруг ужас отразился на ее лице:

– Саша, ты ранен?

– Ерунда, до нашей свадьбы заживет, – попробовал отшутиться Банда, но заметив, что сброшенные в воду сотрудники безопасности резко и быстро плывут к берегу, заторопился. Он схватил Алину за руку, бросившись к "Волге".

– Алина, скорее!

– За что они в тебя стреляли?

– Долгая история. Я – лишний.

– Как это?

– Так бывает, оказывается, – устало выдохнул Банда, тяжело опускаясь на сиденье водителя.

* * *

Они неслись по ночному шоссе, подальше от моря, подальше от Севастополя, подальше от той страшной бухты. Подальше от всех своих бед и приключений.

Банда, притормозив, пытался остановить кровотечение, накладывая жгут чуть повыше раны.

– Давай помогу! – попыталась дотянуться до раны Алина. – Черт, не достаю...

– Ничего, я сам.

– А куда мы едем, Саша?

– Куда? – он улыбнулся одними глазами, зубами потуже затягивая жгут. – Домой, Алинушка. Домой!..