Электронная библиотека » Андрей Воронин » » онлайн чтение - страница 14


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 15:49


Автор книги: Андрей Воронин


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Вот записка, – протянув сложенный вдвое небольшой листок, сказал Руднев.

Симаковский развернул лист бумаги, долго устраивал очки на своем крючковатом носу, затем кивнул:

– Узнаю, узнаю стиль. И почерк – тоже.

– Дайте-ка мне листок, Борис Андреевич, – сказал Руднев.

Симаковский передал записку. Руднев щелкнул зажигалкой, и записка через десять секунд превратилась в груду пепла на дне большой посеребренной пепельницы.

– Все как в былые времена. Ничего на этом свете не меняется.

– Да, абсолютно ничего не меняется, – согласился Руднев.

– Ну, а теперь поконкретнее: чем вам может помочь старик Симаковский?

И полковник Руднев, как пациент, беседующий с врачом, которого уважает и ценит, сказал, какой именно нужен яд.

Симаковский пожал плечами:

– Да, есть нечто похожее. Мы его получили лет пятнадцать назад, получили в небольшом количестве.

А потом больше этим не занимались. Проект заморозили. Тот, кому яд предназначался, наверное, ушел из жизни иным способом, нам об этом не докладывали, а действует наш яд именно так, как вы говорите.

Глава 19

Едва за полковником Рудневым закрылась дверь квартиры Бориса Андреевича Симаковского, как хозяин мелкой семенящей походкой заспешил обратно в свой кабинет.

– Фу ты, черт, – буркнул бывший сотрудник КГБ, – сколько лет ко мне уже не обращались с подобными просьбами?

"Да, лет двенадцать, – прикинул он в уме и притопнул сухощавой ногой, которая болталась в просторной штанине, как язык в колоколе. – Конечно, от самых лучших, от самых опытных они избавились, а вот теперь кусают себе локти и не знают, кто им поможет. Конечно же, без старика Симаковского им не обойтись.

Что ж поделаешь, помогу, как иначе? Я привык исполнять приказания, тем более, когда они исходят от людей из охраны президента".

Что-что, а сегодняшнюю иерархию бывший полковник КГБ знал прекрасно и понимал, как высоко находятся люди из охраны президента. Менялись названия служб, вывески, организации сливались, делились, как инфузории под микроскопом, но не менялась сама лестница государственных приоритетов, на которой эти службы располагались.

– Руднев… Руднев… Никогда раньше не встречал я этой фамилии. Наверное, какой-нибудь выскочка из новых. Скорее всего, не кадровый кегебист.

Выскочек Симаковский не любил, потому что сам он был потомственным кегебистом. Еще его отец и дядя служили в НКВД, начинали свою карьеру под руководством самого товарища Ежова. Своими родственными связями Борис Андреевич Симаковский привык гордиться. Правда, как это ни удивительно, фотографии отца и дядьки хранились не на виду и даже не в семейном альбоме: они покоились далеко от посторонних глаз – в дальнем уголке ящика письменного стола, завернутые в черную фотографическую бумагу, словно солнечные лучи могли их засветить. И тот, и другой в свое время не избежали репрессий. Но такое было тогда время, ничего не поделаешь – их время, которое они же сами и создали. Думали, для других, оказалось – для себя в том числе.

– Без старика Симаковского им не обойтись! – самодовольно пробормотал отставник.

При всем при том, что Симаковский выглядел сейчас не лучшим образом, порох, как говорится, в пороховницах еще был.

"Конечно, я выручу людей из охраны президента.

Тем более что вопрос, с которым ко мне обратился этот полковник Руднев, в моей компетенции. И лучше меня им никто не поможет. Ведь это под моим руководством занимались изготовлением секретных отравляющих веществ. И чего только мы тогда не наделали, не напридумывали! Каких экспериментов не поставили! Слава Богу, никто, кроме нас самих, не контролировал нашу работу, и мы никому, кроме трех человек, не подчинялись. Вот было времечко золотое! КГБ оставался государством в государстве. И законы у нас были свои, и начальство свое, а то, что делалось в стране, моей лаборатории совершенно не касалось.

Кого-то снимали, кого-то назначали, проходили съезды партии, а нам все было едино. Являлись генералы, делали заказы, мы их исполняли, а потом где-то в далеких странах гибли лидеры движений, главы государств, и никто не мог определить причину смерти. Выходили некрологи в газетах, и никому даже в голову не могло прийти, что здоровый, молодой лидер какой-нибудь национально-освободительной партии, посмевший пойти не тем курсом, умер не по Божьей воле, а с помощью подсыпанного в бокал с шампанским вещества. Проходила неделя, прежде чем вещество начинало действовать. И естественно, выяснить что-нибудь было уже невозможно. Все думали, так угодно Богу. А угодно было лидерам Советского Союза.

Черт бы их побрал, этих перестройщиков! Перемудрили, перемудрили… Хотя, я их понимаю, наши тоже тут руку приложили. Ведь уже и не разобрать было, какое государство в каком существует. С умными людьми, с кадровыми работниками КГБ хотели поступить как лучше, а получилось… Такие государства развалили!

И одно, и второе. А теперь что? – Симаковский хотел было плюнуть себе под ноги, но передумал, все-таки стоял он на вычищенном ковре в собственной квартире. – Ладно, ладно, что выросло, то выросло. Но я, естественно, хорошо знаю себе цену. То, что просил полковник Руднев, хранится у меня в сейфе. Но не так глуп старик Симаковский, чтобы тут же выложить на стол маленькую стеклянную ампулу, запаянную по всем правилам. Нет, я знаю себе цену. Заказ будет, конечно, выполнен. День, два… Неважно, позвонит он или придет. Я достану то, что нужно, и вручу торжественно, как положено в таких ситуациях".

Из верхнего ящика письменного стола Борис Андреевич Симаковский вытащил связку ключей и подошел к своему книжному шкафу. Открыл его, повернув маленький, идеально отполированный латунный ключ, затем отодвинул заднюю стенку с однообразными книжными рядами, за которыми располагалась дверь потайного сейфа.

«Давненько, давненько не заглядывал я сюда», – отставной полковник КГБ, повозившись с ключами, открыл сейф.

Внутри было четыре полочки. На самой верхней, на уровне глаз, лежал «вальтер», поблескивая вороненым железом. Симаковский взял его в левую ладонь и сжал рукоять.

«Вот жизнь! Сорок пять лет оттрубил в КГБ и ни разу не выстрелил. Бывает же такое! И звание у меня солидное – полковник, а стрелять из боевого оружия в боевой обстановке так ни разу и не пришлось. Не довелось мне убить выстрелом какого-нибудь преступника, участвовать в захвате шпионов. Ну да ладно, ладно, что зря расстраиваться, с моей помощью столько людей ушло из жизни, что если бы я полдня без остановки стрелял, то не убил бы столько, сколько умертвила моя лаборатория», – «Вальтер» лег на место.

Еще две полки занимали многочисленные коробочки разных размеров. Вот в этих-то коробочках и хранились результаты сорокапятилетней деятельности полковника Симаковского – всевозможные отравляющие вещества, многие из которых были уже бесполезными.

Давным-давно кончился срок их годности, но полковник не выбрасывал их, не в силах расстаться со своими творениями. Время от времени – раз в год или два – он перебирал ампулы или гладкие капсулы, любовно поглаживая их дрожащими старческими пальцами. Ради одной какой-то ампулы, в которой и вещества-то было не более трех-четырех граммов, иногда приходилось работать и день и ночь на протяжении года, но результат порой даже превосходил ожидание заказчика, а иногда отрава оставалась невостребованной, в таких случаях о ней старались забыть. Ведь почти каждый яд разрабатывался для определенных условий, для сочетания с определенными продуктами, под конкретного человека, иногда приходилось учитывать даже особенности климата. Симаковский знал толк в этих вещах, и страшно переживал, когда срочный заказ вдруг становился никому не нужным.

Наконец-то в руках Бориса Андреевича появилась коробочка, похожая на портсигар. Старик открыл ее.

Внутри, на вате, рядком, как пули, лежали четыре продолговатые ампулы.

«Вот чего жаждет полковник Руднев. Ну что ж, одну из них я ему дам. Можно было бы, конечно, потребовать денег. Ну да, ладно, все-таки своим помогаю, не каким-нибудь бандитам, с этими бы у меня разговор был короткий – чайку не хотите?»

Правда, было несколько случаев, когда старик Симаковский помог бандитам, продал несколько ампул абсолютно безобидных, на взгляд Бориса Андреевича, отравляющих веществ, которые при минимальной сноровке мог изготовить и кустарь.

И несколько бизнесменов ушли из жизни. Симаковский получил немало денег, что и позволяло ему успешно сводить концы с концами. Но то – самые простые яды, которые потом легко обнаруживаются в организме.

Наивысшими же достижениями своей научной мысли Симаковский полагал два направления. Одно он просто развивал, начали его другие, и задолго до него – яды, которые после воздействия распадаются на абсолютно безобидные составляющие. Второе же направление он считал своим открытием: разработанные им вещества назвать ядом язык не поворачивался, их можно есть килограммами и даже не почувствовать изжоги, но каждый такой «яд» рассчитан на сочетание с определенным лекарством. Несложно узнать, какие лекарства постоянно принимает человек, выбрать нужный «яд» и ждать, когда же произойдет роковое сочетание.

Венцом же своей деятельности отставной полковник считал вещество, которое, наверное, так никто ни разу и не применил. Оно становилось смертельно опасным лишь в сочетании с операционным наркозом, с обезболивающими. Имело оно одну особенность – задерживалось в организме; для того, чтобы вывести даже малое его количество, требовалось месяца два-три. Работал над этим веществом Симаковский по своей инициативе, заказа такого никто ему не давал. Но руководство сразу же согласилось финансировать его проект, ведь у всех старых гебистов свежи были в памяти и дело «врачей-вредителей», и легендарная смерть легендарного же Фрунзе.

Именно таким препаратом интересовался Руднев.

"Значит, знал, что подобные разработки велись. Значит, знал, что у меня может иметься этот «яд». Как, скорее всего, знал и то, что я в пору безденежья помог бандитам. Нет, правильно, что я не стал с ним ссориться.

Неприятности пусть случаются с другими. Конечно же, я могу догадаться, кому понадобился мой препарат, в чей организм он попадет. Но ведь могу и не догадаться.

Удостоверение подлинное, человек при должности… Эх, такую страну развалили – империю. Должен же кто-то за это поплатиться. Вот я счетчик и выставлю".

Полюбовавшись на труды своих рук, аккуратно, бережно Борис Андреевич сложил все коробочки в сейф и закрыл его. Когда книжные полки встали на место, отставной полковник КГБ уселся к письменному столу и извлек из верхнего ящика свой дневник. Перевернул одну из страниц и поставил число:


"20 сентября 1996 года.

Заходил человек из охраны президента. Удостоверение подлинное, на имя полковника Руднева. Он заказал вещество, блокирующее действие мозга в сочетании с наркозом. Один из моих сотрудников окрестил это вещество «Каприз». Так вот, именно за «Капризом» полковник и заходил. Я обещал помочь, естественно, безвозмездно".


Старик Симаковский закрыл тетрадь и спрятал в стол.

Полковнику Рудневу и в голову не могло прийти, что за ним неустанно наблюдают. Да еще кто?! Тот, за кем он сам охотится! Аркадий Борисович покинул дом в Милютинском переулке, сел в свой «фольксваген» и направился в сторону Кремля.

"Интересно, к кому он заходил? – размышлял Глеб Сиверов, понимая, что дальше следить бесполезно, через многочисленную охрану не пробраться. Да и в центре города, на подъездах к Кремлю, там, где кварталы поменьше, преследование вычислить куда легче.

– Ну вот и хорошо, – приговаривал Аркадий Руднев, – все пока идет так, как приказал шеф. И дай Бог, чтобы все так и продолжалось. Пока сбоев нет.

Глава 20

Ровно в восемь вечера, пересев из своего БМВ в такси, Глеб Сиверов прибыл в Замоскворечье. Генерал Потапчук уже ждал его на втором этаже двухэтажного дома.

Кофе был сварен. По уставшему лицу Потапчука Глеб понял, что и у генерала выдался довольно сложный день.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, Глеб Петрович, – пригласил генерал, расставляя на журнальном столике чашки. – Чувствую, у вас есть серьезные вопросы.

– Да, генерал. Может, было бы лучше, если бы они отсутствовали, но ничего не поделаешь, вопросы возникли не сами по себе, их подкинула жизнь. Терпеть не могу лишние вопросы. Они… Генерал оборвал Сиверова, не позволяя ему уходить в сторону:

– Ну ладно, ладно, Глеб Петрович, давайте без философствований. Я готов ответить на все ваши вопросы, если, конечно, смогу.

– Хорошо, – начал Глеб, – что происходит с нашим президентом? Меня не интересуют газетные версии, хотя и среди них появляются любопытные. Меня интересует та часть правды, которую знаете вы. Вы мне можете объяснить что-либо, или же для вас тоже – газеты и радио единственный источник информации?

– Я думаю, вы сами в курсе.

– Не знаю, в курсе ли я, но меня интересует состояние его здоровья.

– Не много ли? Это вопрос из вопросов.

– Да, вопрос.

– Это, Глеб Петрович, интересует не только вас. Это интересует и меня, и его врачей, друзей, врагов, и, думаю, самого президента.

– Вы можете меня просветить, генерал, что за операция предстоит Ельцину?

– Вы и впрямь не доверяете газетам.

– Можете или нет?

– Конечно же, могу. И я даже знал, что вы у меня об этом спросите.

– Откуда?

– Интуиция, наверное, – рассмеялся генерал, – я же профессионал все-таки.

«Да-да», – подумал Сиверов.

Генерал открыл свой неизменный старомодный портфель и бросил на стол тонкую папку.

– Вот здесь, почитайте. Многие вопросы отпадут сами собой. А я пока попью кофе.

– Чудесно. – Глеб взял папку, в которой лежали различные ксерокопии.

– Что это?

– Это, Глеб Петрович, статьи из газет и журналов.

– А что, генерал, у вас уже нет отчетов собственных служб? Вы, как и я, пользуетесь вырезками из газет и журналов?

– Нет, у нас есть свои отчеты, но то, что я собрал, вернее, собрали для меня, проверено и перепроверено.

В общем, вранья и вымыслов здесь нет.

– Ваших людей не допустили ознакомиться с закрытой информацией?

– Самое смешное заключается в том, что теперь понятия «закрытая информация» практически не существует.

– Неужели? – съязвил Сиверов.

– Всю, Глеб Петрович, подчеркиваю, всю ее можно найти в газетах.

Единственная трудность заключается в том, чтобы просеять информацию сквозь сито правды.

Это так же сложно, как и мыть золото.

– Значит, началась золотая лихорадка.

Сиверов поудобнее уселся в мягкое кресло и стал читать. Сразу же в глаза бросилась «шапка»: «Сердце президента».

Затем крупно был набран заголовок: «Девяносто или девяносто шесть процентов операций шунтирования сердца – успешные».

Под ним черным жирным шрифтом шло вступление.

"Новость о том, что Президенту России предстоит операция на сердце, стала, пожалуй, основной сенсацией этого месяца. Хотя вряд ли можно сказать, что событие это явилось полной неожиданностью. Слухи о том, что у президента неприятности с сердцем, ходили давно И чем громче в коридорах власти эти слухи опровергались, тем яснее становилось, что под ними есть реальная почва.

«Аргументы и факты» еще год назад первыми написали, что Президенту России необходима была именно операция АКШ – аортокоронарного шунтирования.

Сегодня все точки над "i" расставлены, президент сообщил об этом в своем выступлении 5 сентября. Теперь дело за врачами.

Наш корреспондент беседует с директором Научно-исследовательского института сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н Бакулева.

– Что же такое шунтирование?."

Глеб читал довольно быстро, стараясь запомнить все, что изложено в статье.

"… – В сердце две основные артерии – левая коронарно-венечная и правая коронарная. Левая делится еще на целый ряд ветвей, из которых главными являются передняя междужелудочковая ветвь и огибающая.

Если сосуды сердца поражены атеросклерозом, то в системе этих артерий появляются препятствия – атеросклеротические бляшки. И когда они на семьдесят пять процентов и более перекрывают просвет, это считается показанием к хирургическому лечению. Слово «шунт» означает «обход».

Кровь выше местоположения этого препятствия направляют в обход, ниже бляшки в артерии. Шунтирование отличается по способу: или вену шунтируют, или артерию. Искусственные материалы в этом случае не используются.."

– Послушайте, генерал, – оторвав глаза от статьи, спросил Глеб, – значит, действительно предстоит именно эта операция?

– Да, действительно, читайте дальше. Думаю, вы сможете во леем разобраться.

– Не проще ли пригласить для операции американских хирургов, чтобы снять с наших моральную ответственность?

– Нормальная практика в мире такова, что пациент выбирает хирурга по совокупности рекомендаций. Могу сказать, что когда в нашем институте оперировался академик Мстислав Келдыш, пригласили известного американского хирурга Дебейки. Это действительно сняло напряженность. В нашей стране смертность после операции по шунтированию от четырех до десяти процентов, у американцев она ниже трех – То есть наши хирурги хуже?

– Дело не в этом. Мы берем такие запущенные случаи, от которых они просто отказываются.

– На качество жизни эта операция влияет?

– Мы уже давно доказали, что основное преимущество этой операции – улучшение качества жизни. Если операцию не делать, человек вынужден будет ограничивать себя физически, эмоционально, постоянно находиться на лекарствах.

А после операции восстанавливается нормальное кровообращение. Но атеросклероз не останавливается.

– Пить, курить, заниматься спортом после шунтирования можно?

– В пределах возрастной группы пациента и изношенности сердечной мышцы..

– Существуют ли четкие противопоказания для этой операции?

– Противопоказанием может быть низкий сердечный выброс, то есть количество крови, выбрасываемое в сосудистое русло при сокращении сердечной мышцы.

И тогда ставится вопрос о пересадке сердца. Почти пятьдесят процентов больных делали пересадку сердца именно из-за поражения атеросклерозом сосудов сердца .

– Сколько длится подобная операция?

– Мы считаем время операции от момента остановки сердца и легких, когда включаются аппараты искусственного кровообращения и искусственное легкое.

Если операция длится до двух часов, то результаты хорошие и никаких проблем не бывает. Если три часа и более, то больной тяжелее восстанавливается после операции.

– Есть ли какие-нибудь особенности, связанные с наркозом при этой операции?

– Все зависит от того, в каком состоянии находится сердечная мышца. И тогда встает проблема особой защиты мозга, снятия всех стрессов, постельный режим в течение трех-четырех дней Пациенту дают небольшие дозы препаратов, поддерживающих сердечную деятельность, и таким образом накапливают силы для сердца.

– Может ли состояние печени повлиять на исход операции?

– Состояние печени имеет очень большое значение. Радикальным выходом здесь является короткая операция.

– Сколько времени уходит на восстановление после операции?

– Смотря что называть восстановлением. Работа – это очень большое напряжение, и первый месяц организм только приспосабливается к новому состоянию.

Для быстрейшего восстановления назначают минимум препаратов, которые поддерживают сердечную деятельность, улучшают коронарный кровоток, лечебную гимнастику, массаж. Питание с третьего-четвертого дня самое обычное.

– Почему для операции президента выбран именно Кардиологический центр?

– Евгений Иванович Чазов, который его возглавляет, долгое время был начальником Четвертого управления. Естественно, что у Четвертого управления с этим Центром, объективно говоря, лучшим кардиологическим центром в стране, очень хорошие отношения. У них есть хирургическое отделение, где делают коронарное шунтирование… Хочу подчеркнуть, что нет разницы, где будет оперироваться президент – в Кардиологическом центре, у нас или в ЦКБ. Главное, чтобы этой операции сопутствовал успех. Мы с глубочайшим уважением относимся к Борису Николаевичу. Зная его богатырское здоровье, мы, как специалисты, уверены в том, что если операция состоится, президент справится с этой непростой нагрузкой.

– Сколько подобных операций делается в нашей стране?

– Около тысячи в год…"

На следующем листе была еще одна копия.

"…Президент сообщил, что собирается делать операцию на сердце в России и что не поедет ни в какую Швейцарию. Патриотизм, конечно, вещь прекрасная, если не угрожает национальной безопасности страны.

А операция на президентском сердце – как раз из этого разряда…"

Сиверов взялся за следующий лист. Во всех статьях разговор велся об одном и том же. Приводилась статистика: где, когда, кому из российских и зарубежных политиков делались операции на сердце. Кому-то с больным успехом, кому-то с меньшим. В общем, информация, предоставленная генералом Потапчуком, прояснила для Глеба Сиверова довольно многое. Но так и не смогла ответить на вопросы, волновавшие его.

Наконец-то Глеб прочел все, аккуратной стопкой сложил листы, спрятал их в пластиковую папку.

– Ну вот, – сказал Сиверов, взглянув на генерала, пристально наблюдавшего за ним, – я прочел все, что дали.

– Вижу, Глеб Петрович.

– Позвольте мне высказать одну версию. Может быть, она покажется вам нелепой, и мы вместе посмеемся. А может быть, она вас заинтересует, и тогда мы с вами подумаем, что делать дальше.

– Глеб Петрович, не тяните, выкладывайте все, что у вас на душе и в голове.

– В голове у меня, генерал, вот что. Я думаю, президента хотят убить несколько необычным способом.

Вы согласны со мной?

– Вот как! – воскликнул Потапчук и двумя пальцами почесал кончик носа. – Откуда у вас такие мысли, Глеб Петрович?

– Нет, генерал, не вы их мне подсунули. Не расспрашивайте меня о фактах в подтверждение этой версии. Просто дослушайте до конца мои довольно путаные соображения.

– Не скромничайте, Глеб Петрович, это вас не очень украшает. «Уничижение паче гордости», – процитировал Потапчук, не мигая глядя на своего собеседника и чуть снисходительно улыбаясь.

– Так вот, я думаю, генерал, что, если бы я задумал убрать президента, лучшего случая для достижения подобной цели мне бы не представилось.

– Ну, и как вы себе все это мыслите, Глеб Петрович? – Потапчук явно оживился. Оживление выдали глаза, которые на долю секунды расширились, сверкая из-под седых косматых бровей.

Глеб забросил ногу за ногу:

– Если действовать умело, то есть все продумав, то смерть президента спишут на врачей. И люди, убившие его, останутся чистыми.

– Вы же понимаете, Глеб Петрович, – отозвался генерал Потапчук, – ваша теория, как и любая другая, вполне подходит к сегодняшней ситуации. Мне уже пришлось выбросить вместе с многотиражными газетами сотни версий. И желающих разобраться с нашим президентом, думаю, предостаточно.

– Вот и я, генерал, говорю о том же.

– Об этом, кстати, Глеб Петрович, вы еще конкретно не говорили.

– Не успел, генерал, не успел. Но хочу сказать. В общем, я все понял. Как вы считаете, верна моя мысль?

Или нет?

– Думаю, да, – каким-то суровым голосом проговорил Потапчук, и Глеб увидел, как вздрогнули пальцы генерала. Потапчук тут же сжал кисти в кулаки. – Так вы думаете, Глеб Петрович, что действовали бы именно так – воспользовавшись болезнью президента?

– Да, генерал, лучшего случая не представится для злоумышленников.

– Я над этим, Глеб Петрович, размышляю постоянно. Что у вас по полковнику Рудневу?

– Сегодня полковник Руднев посетил один дом в Милютинском переулке и находился там около часа.

А если быть более точным, то пятьдесят шесть минут.

– Милютинский переулок? – переспросил генерал Потапчук.

– Да-да, он самый.

– Вас интересует, кто живет в этом доме?

– Я знаю, кто в нем живет, – сказал Глеб Сиверов, – сначала догадался, потом узнал.

– Может быть, вы, Глеб Петрович, даже знаете, в какую квартиру приходил полковник Руднев?

– Да, знаю, – и Глеб назвал номер квартиры.

– А кто там живет? – спросил генерал.

– Там живет некто отставной полковник Симаковский Борис Андреевич.

– А как вы думаете, Глеб Петрович, зачем полковнику Рудневу была нужна капсула, которую привез Джордано Мазини, он же Иванов?

– Думаю, именно для того, чтобы отравить президента, генерал.

– Вот и я так думаю.

– Вы, генерал, давно знали, что готовится покушение на президента?

– Нет, Глеб Петрович, это было лишь предположение. Но теперь это предположение начинает мне казаться чуть ли не истиной.

– Почему же вы мне сразу не сказали об этом?

Потапчук пожал плечами:

– Я хотел кое-что проверить.

– Скажите, а до президента добраться сложно?

– Очень сложно, Глеб Петрович. Сейчас его охраняют, как никогда.

– Кто-то же до него может добраться?

– Я, например, не смог бы, – сказал Потапчук с непонятной улыбкой.

– А если бы кто-то захотел?

– Желание и возможность – разные вещи.

– Иногда они совпадают чудесным образом.

– Вот тогда и происходят чудеса, – усмехнулся генерал.

– Давайте исходить из того, что круг таких людей ограничен, и если президент остался жив, значит, никто из его приближенных… – Из его окружения, – поправил Сиверова Потапчук.

– Важно другое. Теперь ситуация резко изменилась, к нему допущены новые люди, у которых раньше близкого доступа не было. Кто они?

– Во-первых, Глеб Петрович, к нему имеют доступ врачи. Они контактируют с президентом много раз в день. Ведь его сейчас обследуют, специалиста по любой узкой проблеме могут востребовать немедленно, и времени на проверку его лояльности не будет.

– А на какое число назначена операция?

– Если бы я знал точно… Думаю, это не известно никому, даже самому президенту.

– А врачам?

– Все ведущие врачи, Глеб Петрович, проверены.

Но, повторяю, ведущие.

– А кто их проверял?

– Их проверяли неоднократно. В основном служба охраны, но параллельно привлекали и наше ведомство.

Тут гарантия полная.

– А вы не думаете, генерал, что какого-нибудь врача можно подкупить, посулив огромные деньги? Подкупить не до, а после проверки.

– Конечно же. Подкупить можно кого угодно. Решает сумма.

Глеб улыбнулся.

– Нет, генерал, думаю, вы ошибаетесь.

– А я думаю, что нет.

Повисло довольно продолжительное молчание. Его нарушил Глеб Сиверов:

– Вы, генерал, не ответили мне на вопрос: кто же такой Симаковский?

– Он работал в секретной лаборатории, очень секретной, Глеб Петрович.

– Чем занималась лаборатория?

Генерал Потапчук пожал плечами, но затем понял, что лучше сказать Сиверову все, что ему известно, делают-то они одно дело.

– Лаборатория занималась всевозможными отравляющими веществами. И с помощью ядов, изготовленных в этой лаборатории, было совершено довольно много загадочных убийств. Но я вам, Глеб Петрович, ничего не говорил, официально лаборатория закрыта.

– Понятно, генерал, я ничего не слышал. Сколько любопытных вещей иногда не знаешь о своих коллегах.

– Я сам недавно узнал о ее существовании.

– Нашли чем хвастаться.

– Так вот, Симаковский последних шесть лет возглавлял лабораторию, – пропустил едкое замечание мимо ушей Потапчук.

– И как вы думаете, генерал, зачем полковник Руднев ходил к Симаковскому?

– Думаю, ему очень нужна замена – Замена чего?

– Замена той капсулы, которая сейчас находится у меня. Благодаря вам.

– И Симаковский дал полковнику Рудневу яд?

– Вот этого я, Глеб Петрович, к сожалению, не знаю.

Третьим с ними за столом не сидел.

– Как и я. Генерал, а нельзя ли установить наблюдение за этим домом, за квартирой и телефоном Симаковского, чтобы мы были в курсе всего, что там происходит?

– Завтра же, Глеб Петрович, это будет сделано, я отдам распоряжение. Хотя вряд ли мы успеем узнать что-то любопытное.

«Уже лучше», – подумал Сиверов.

– А где будет проведена операция президенту? И кто будет делать операцию?

– Этого я не знаю, Глеб Петрович. Этого не знает никто. Думаю, даже сам президент. Там постоянно меняются кандидатуры, но крутится все вокруг двух-трех специалистов. Может, пригласят хирургов из-за границы, а может, обойдутся и своими силами.

Глеб поднял чашку с уже остывшим кофе и сделал маленький глоток.

– Что-то нестерпимо хочется закурить, – он вопросительно посмотрел на генерала.

– Пожалуйста, курите, я не против. Я и сам, знаете ли, вновь начал курить.

– Понимаю, понимаю… – пробормотал Глеб. – Согласитесь, это плохой признак.

– Но, к счастью, не самое страшное из событий последних дней.

– Слабое утешение. Так что же мы будем делать, генерал?

– Думаю, будем продолжать в том же духе, Глеб Петрович. И обмениваться информацией. Телефон мой знаете, так что связаться можете в любой момент. И если у вас возникнут проблемы, звоните, не стесняйтесь, я помогу. Людьми – не очень, а техникой – пожалуйста. Вы же не в обиде на экипировку, которою вам подготовили в «Космосе».

– Если я жив – значит, обид нет, – рассмеялся Сиверов.

– Я слежу за изменениями в ваших вкусах.

– Генерал, а вы не боитесь?

– Что вы имеете в виду?

– Ведь крупные политические фигуры задействованы в этой игре.

– Да, чрезвычайно крупные. А самое главное, Глеб Петрович, что вся эта игра крутится вокруг президента, вокруг его жизни. И неважно как мы к нему относимся. Но он президент.

– Я тоже так думаю, – согласился Сиверов.

– Рад слышать это от вас.

Глеб неопределенно пожал плечами и сделал еще один глоток холодного кофе, подумав: «А как в действительности генерал относится к Президенту России?» – и не смог ответить на этот вопрос.

– По-моему, вы не совсем правильно истолковали мои слова, – осторожно заметил Потапчук.

– Вы сами нагоняете туман.

– По-разному, Глеб Петрович, можно относиться.

Но главу государства избрал народ. И наша с вами задача защитить президента. А защитив его, мы защитим себя, стабильность страны, ее безопасность.

– А что думает Комитет по национальной безопасности? – глядя в глаза генералу, спросил Сиверов.

– У них, как вы понимаете, море проблем. И основная головная боль – Чечня.

– А как вы думаете, генерал, они занимаются проблемой безопасности президента?

– Думаю, нет. Хотя точно ответить не могу. Если и да, то проходит она вторым планом и не совсем обязательно в том ключе, в котором работаем мы с вами.

– Значит, мне продолжать следить только за Рудневым? «Отравителя» вы берете на себя?

– Да-да, продолжайте. Симаковский на мне. И докладывайте обо всем.

– Хорошо, когда тебе помогают, – заключил Глеб и поднялся из-за стола.

– Я рад, Глеб Петрович, что мы работаем с вами, – генерал сказал это искренне, прекрасно понимая, что такого человека, как Глеб Сиверов, лучше иметь в друзьях, а не во врагах. Уж слишком он ловок и опасен.

И не дай Бог, такого человека кто-нибудь перевербует! Но генерал Потапчук был уверен, что перевербовать Слепого просто-напросто невозможно. Не из того теста слеплен Глеб Сиверов.

Глеб и генерал Потапчук, пожав друг другу руки, расстались. Сиверов первым покинул квартиру. На город уже опустились сумерки. И Глеб, вместо того чтобы пойти на людную улицу, двинулся в темноту двора. Он и сам не знал, зачем это делает, просто интуиция толкнула его сделать именно такой шаг.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации