Текст книги "Жажда доверия. Умеют ли чудовища любить?"

Глава 8

Облегающее платье сидело отлично. Уложенные волнами волосы и макияж были безукоризненны. Кристина потратила не один час, готовясь к выходу, и даже надела свои лучшие сапоги на высоченной шпильке, которые она в шутку звала «покорителями сердец». Ее сердце они тоже покорили с первого взгляда, вот только кошелек от этого сильно пострадал.

Еще от входа Кристина заметила знакомый силуэт в полумраке бара. Необычно-строгий в черном узком пиджаке, он сидел спиной к входу.

Девушка уверенно и твердо пошла к мужчине, ожидающему ее. Для чего? Это до сих пор было самой большой загадкой. Но готовилась она к худшему и теперь была решительно настроена. Если кто-то и пожалеет сегодня о чем-то, то уж точно не она. Она была во всеоружии.

Но едва она подошла к столу и взглянула Герману в лицо, как решительность и злость оставили ее. Он поднял взгляд на нее, и темные глаза смотрели печально и устало. На улице шел снег, и растаявшие снежинки мерцали в его каштановых волосах, источавших мягкий блеск. Кристина села напротив.

– До последнего боялся, что ты не придешь.

– Можно подумать, это что-то бы изменило. Ты же всегда добиваешься того, чего хочешь.

– Не в этот раз. Я не стал бы гоняться за тобой. Предпочел, чтобы ты сама решала…

Герман был печален и серьезен.

«Это мало походит на свидание или встречу двух старых друзей», – промелькнуло в ее голове.

– И все же вот и ты. И я рад.

С этими словами он взял с соседнего стула букет, который до того лежал незамеченным, и протянул Кристине. Она приняла его и отметила, что цветы подобраны безукоризненно.

– Знаешь, у тебя хороший вкус. Так о чем ты хотел поговорить?

Герман слегка поморщился, как от внезапного приступа мигрени:

– Не так сразу, прошу тебя. Давай для начала просто посидим, поговорим о каких-нибудь незначительных вещах, о всякой ерунде, – он устало откинулся на спинку дивана, – Поедим, на худой конец.

В это время как раз подошла официантка.

– Мясо с кровью и виски со льдом. Моей спутнице…

Официантка перебила его:

– Мы не подаем мясо с кровью. Могу предложить…

– Не нужно ничего предлагать, – Герман даже не удостоил ее взглядом, – Просто передайте на кухню, чтобы мясо не прожаривали.

Его тон был холодным и резким, не терпящим возражений.

«Кто-то, как видно, не в духе», – подметила Кристина и, чтобы разрядить обстановку, мило улыбнулась официантке и сделала свой заказ. Когда та удалилась к другим посетителям, она спросила:

– У тебя что-то случилось?

– Нет, просто немного волнуюсь, – он нехотя улыбнулся, но улыбка вышла неискренней и Герман, почувствовав это, отвел взгляд в сторону.

Кристина была рада тому, что собеседник не смотрит на нее. Она могла прямо смотреть на Германа и придаваться приятной ностальгии. Перед ней сидел все тот же жутко сексуальный и загадочный парень, что и много лет назад. Повзрослевший, как и она, но ставший теперь чертовски пленительным молодым мужчиной. Чувственные губы были напряженно сомкнуты, непроницаемо-темные глаза подернуты лихорадочным блеском. Такой взгляд бывает у людей, которые не спали всю ночь. Густые, чуть сведенные брови, выдают тяжелые мысли.

Так, в молчании, прошло несколько минут. Официантка принесла напитки, и Герман, словно очнувшись от дремы, заговорил:

– Ты выглядишь просто прекрасно. Убийственно прекрасно. А я не на высоте. Прости. Много работал.

– И ночью не спал, так?

– Ты проницательна, – он усмехнулся, – Ну, так за встречу? После двух и еще двух долгих лет разлуки мы снова встретились. Я очень ждал этого момента.

Слегка наклонившись друг к другу через маленький столик, они глухо звякнули стаканами. Кристина лишь чуть пригубила свой виски с колой, любимый, но, говорят, очень вредный напиток. Герман же сразу отпил половину. В его движениях теперь не было привычной вальяжности. Он, казалось, был чем-то взволнован.

– Если ты хотел встретиться все это время, почему не объявился раньше? Только не так, как в тот раз, а нормально, по-человечески. Мог бы просто найти меня в соц. сетях.

Кристина не хотела признаваться, но порой она думала о нем, вспоминала их встречи, разговоры, его самого. Однажды эти мысли полезли ей в голову в самый не подходящий момент, момент близости с тем, кто теперь остался в прошлом. Было жутко стыдно, она укоряла себя тогда и винила так, будто решилась на измену, но самое постыдное было то, что никогда прежде ей не было так хорошо.

– Я не мог появиться раньше. Ты была не свободна, у тебя была своя жизнь, совсем другая. Что я мог предложить тебе? Разрушить все это?

– Ну… – девушка не знала, что ответить.

– А ты? Что ты могла предложить мне? Дружбу? Приходить к вам в гости по выходным и пить чай с пирожными? Смотреть на двух счастливых влюбленных, живущих тихой, размеренной жизнью в своей маленькой, съемной квартирке? Брось. Мне пришлось бы снова… Ах, да, я же обещал. Значит, я уехал бы. Но я и так был в отъезде. Очень далеко. Значит, все было правильно.

Кристине было неловко. Ей хотелось говорить с ним. Так же, как раньше они могли говорить часами напролет. Но теперь все было иначе. Разговор не клеился.

Повисло напряженное молчание. Вокруг слышался смех, звон пивных бокалов, лязг столовых приборов и оживленный гомон.

Герман опрокинул в себя остатки виски и чуть поморщился. Перед Кристиной стояли нетронутые закуски, которые она предусмотрительно заказала, зная, что основное блюдо придется подождать.

– Угощайся, – она придвинула тарелку ближе к нему.

– Спасибо, нет.

– Отец всегда учил меня, что нельзя пить на голодный желудок. Как бы ни хотелось, – она улыбнулась Герману впервые за вечер.

– Твой отец говорит умные вещи, но ты же знаешь, на меня это почти не действует.

– Умные вещи не действуют? – Кристина усмехнулась.

– Да. Умные вещи. И алкоголь.

Официантка подошла за пустым стаканом, и Герман заказал еще виски.

– Я всегда думала, что ты лукавишь на этот счет. Шутишь или рисуешься.

– С тобой я всегда был предельно честен, – он внимательно посмотрел ей прямо в глаза, – Поэтому дважды подумай прежде, чем спрашивать меня о чем-то. О! А вот и еда.

К столику подошла официантка и стала расставлять тарелки.

Когда она удалилась, Герман вдруг предложил:

– А давай напьемся сегодня?

– Неожиданный поворот! – Кристина не сдержала смех, – Вообще я всегда считала, что о таком заранее не договариваются.

«Что за игру ты затеял? Это уже ни на что не похоже…»

– Я серьезно. Возьмем много виски, много колы, много льда. Будем шутить, сыпать колкостями… Сделаем вид, что не было всех этих лет… И не будет никаких серьезных разговоров.

– Вообще-то мне завтра рано вставать, – хотя предложение казалось ей заманчивым. Она все бы отдала, чтобы спало это напряжение, чтобы они могли просто и легко говорить о чем угодно, и не было между ними этого… Но чего?

Мельком ее взгляд скользнул куда-то вглубь зала и переменился. Она взяла свой стакан и залпом осушила, задохнувшись в конце.

– Как крепко! Зачем так много виски?

Герман быстро обернулся в сторону входа, но не нашел глазами никого, кто мог бы быть объяснением.

– Не смотри. Он зашел в туалет.

– А я уж было решил, что мое предложение принято. Кто «он»?

– Никто! Черт… Давай уйдем отсюда?

– Ну, нет. Вечер только начал становиться интереснее, и мне только принесли мое мясо, а ты предлагаешь уйти? Я тебя не узнаю.

– Я тут недавно пережила большую личную драму, как ты знаешь, а тебя волнует еда?! – Кристина состроила возмущенную гримасу, – Ох, как ты жесток!

На самом деле она не почувствовала боли при виде человека, которого так любила совсем недавно, буквально вчера. Но и возвращаться мыслями к прошлому ей не хотелось. Воспоминания были свежи и ранили, как опасная бритва.

«Единственный способ не думать об этом – не видеть его».

– Отомстить.

– Что, прости? – Кристина слушала в пол-уха и, как ни старалась, не могла отвести глаз от двери мужского туалета.

– Я говорю, что месть – лучшее средство. В этом деле и в борьбе с бессонницей, – Герман хитро улыбнулся и отрезал себе кусок стейка, – Представь, как он будет зол, когда увидит тебя со мной. И не смотри ты так туда!

Кристина отвела глаза. Герман был прав.

«И чего я так переполошилась? Я, будто бы, на свидании… Только это не свидание!»

– Успокойся, я подыграю тебе, – в глазах Германа блеснул недобрый огонек.

Кристина колебалась. Ее взгляд снова устремился к входу, где в полумраке ее бывший возлюбленный…

«…целует какую-то блондинку?!?!?!»

Ее возмущению не было предела. Вечер был испорчен. Кристина заказала себе еще выпить.

– Не стоит налегать на спиртное, – тон Германа был заботливым, но слегка насмешливым.

– ЭТО ДАЖЕ НЕ ТА ДЕВУШКА! Ты понимаешь? Он меняет их, как перчатки, а мне буквально вчера говорил…

Герман не мог больше сдерживаться и засмеялся, прикрыв рот салфеткой.

«Зачем я ему это говорю? Не потому ли, что только он всегда мог меня понять? И теперь он смеется. Смеется над тем, что, действительно, должно быть для меня не важно и смешно. А я психую. Какая же я глупая…»

Она выдохнула и немного успокоилась. Герман отсмеялся и участливо предложил:

– Хочешь, поменяемся? Сядешь на мое место, не будешь их видеть. Или уйдем, если ты, действительно, этого хочешь.

– Нет. Мы останемся. И я не сдвинусь с места. Тем более, что они оба идут сюда.

«Привет», – улыбаясь сказал парень, проходя мимо. Пара удалилась за столик у танцпола.

– Месть? – голос Германа звучал вкрадчиво, чуть слышно.

– Месть.

Кристина отпила из своего стакана и задумалась:

– Но что?

– Не торопись. Поешь пока, а то остынет. Все должно выглядеть непринужденно и натурально, – он усмехнулся, – Как твоя ярость минуту назад, – и продолжил неспешно резать мясо, выглядевшее на срезах совершенно сырым.

Они принялись за еду. Заведение было бюджетным, хотя и очень стильным, но любила это место Кристина прежде всего за отменную кухню.

Не успела она как следует перекусить, как зазвучала знакомая мелодия. Тягучая и чувственная до дрожи.

«Мэнсон. Сладкие сны. Моя любимая».

– Подходящий момент. Надеюсь, кое-кто не пропустит шоу, – он легко поднялся из-за столика и, взяв ее за локоть, уверенно увлек за собой.

Пока они шли к центру полупустого танцпола, Кристина смутно вспоминала, как когда-то давно они с Германом уже танцевали. Дождливой осенью они однажды провели целые выходные в его огромной полупустой квартире где-то на Невском. Медленная музыка, дождь, стучащий по стеклу и они вдвоем, сплетя пальцы рук, медленно качающиеся в такт музыке. Его глаза, смотрящие, казалось, ей в самое сердце. Такими глазами Серый Волк смотрел на Красную Шапочку. Их босые ноги, оставляющие следы на пыльном полу. И теперь это повторяется. По телу пробежала волна мурашек.

– Герман… Я не хочу сейчас, при всех. Время не подходящее.

– Тебе просто нужно расслабиться. Доверься мне.

Он вывел ее ровно на середину, мягко обнял и прижал к себе вплотную. Кристина забыла смотреть в сторону того, ради кого было устроено это представление. Она подняла глаза на него. На нее снова смотрел Серый Волк.

– Друзья так не прижимаются, – тихо шепнула она, все также глядя ему в глаза.

Музыка играла громко, но, к ее удивлению, он ее услышал и ответил.

– Но мы и не друзья.

– Сейчас, к несчастью, да, но раньше…

– Мы и раньше не были друзьями.

Он не сводил с нее жадных глаз, и, казалось, она поддавалась их гипнотизму. Ее руки нежно обвили его шею, и их объятия стали обоюдными. Он был совсем близко. Ближе, чем когда-либо. От этого она теряла голову и самообладание под этим его жадным взглядом. В самом финале песни она чуть прикрыла глаза и почти коснулась губами его губ. И в этот момент трек сменился новым, динамичным. Иллюзия близости растворилась. Ее щеки вспыхнули румянцем.

«Неловко получилось. Что на меня нашло?»

– Пошли, – пальцы Германа скользнули по ее ладони, пройдя путь от запястья до кончиков пальцев, но он не осмелился взять ее за руку. Спокойным и сдержанным шагом он пошел к их столу.

«Неужели он не чувствует? Не понимает, что нельзя так смотреть и так говорить? Или он нарочно. И это и есть его замысел. Сначала прикинуться несчастным и уставшим, лепетать о каком-то волнении, а затем, взбудоражив во мне все прошлые воспоминания, праздновать победу? Ведь теперь он может быть уверен, что после всех этих объятий и его слов я не смогу спокойно спать минимум неделю».

Сев на свое место, Герман заметил:

– Он все еще смотрит на тебя.

В голове Кристины созрел план мести. Но теперь он касался не одного мужчины, а двоих.

– Пусть смотрит, – и она опустилась на диван рядом с Германом, а не напротив, как до этого, – Ты обещал подыграть мне, помнишь?

Герман молчал. Кристина ловко выскользнула из сапожек на шпильке, от которых уже ломило подъемы ног, и легко опустила ступни ему на колени.

– Болят? – его рука робко коснулась ее лодыжки.

– Да, ужасно, – настало ее время коварно улыбаться и жестоко шутить с проникновением в личное пространство.

Она спрятала улыбку, отпивая свой виски с колой. Герман устроился поудобнее и мягкими движениями начал массировать ее ступни.

– А знаешь, я ведь сейчас очень благодарен тебе.

– За что же?

– Я понимаю, что все это только игра на зрителя, но… Я ведь очень скучал по тебе все эти годы. Я много думал. О тебе, о том, что произошло, – было видно, что Герман с трудом подбирал слова, собираясь сказать что-то, – И я осознал, что тогда был не прав. Я…

В это время Кристина заметила, как из глубины зала к ним движется до боли знакомый мужской силуэт. Он явно направлялся в их сторону, так как глаза его сверлили Кристину.

«Хочешь разобраться со мной? Попробуй. Вот только я не предоставлю тебе этой возможности».

Кристина придвинулась совсем близко к Герману и приложила палец к его губам, чтобы он замолчал. Мгновение замешательства. Она посмотрела ему прямо в глаза и шепотом, одними губами прошептала:

– Прости.

И поцеловала его. Поцелуй для вида, для скандала, для того, чтобы расставить все точки над «I», но его губы были такими мягкими и он сразу поддался, раскрыв их. Горячий, влажный рот с привкусом неразбавленного виски, его сильный язык, танцующий у нее во рту. Кристина хотела бы, чтобы этот миг никогда не заканчивался, но опомнилась и медленно отстранилась. Возле них никого не было. Клуб гудел.

Конечно, она не видела, как рассерженный молодой мужчина подошел к их столику, глупо потоптался рядом с жадно целующейся парочкой и ушел, еще более злым и рассерженным. Но теперь это казалось ей не важным. Очень многое сейчас было не важным. В голове был туман. А сидящий возле нее мужчина, который целуется лучше всех в мире, был мрачен, как тень:

– Напрасно ты это сделала. Вот теперь… теперь это точно конец.

Он быстро встал и, наклонившись к стоящей рядом вешалке, стал шарить по карманом своего пальто.

– Конец? – она не поняла, о чем именно он говорит, – Конец чего?

– Не важно, – он наконец нашел зажигалку.

– Ты что?

– Я выйду покурить, – он не смотрел на нее, пряча глаза.

– Кури здесь, это разрешено! – она ничего не понимала, и ее тон становился чуточку возмущенным.

– Нет. Мне нужно… на воздух.

И он стремительно пошел к выходу.

Глава 9

В торговом центре было шумно и многолюдно. Ранним вечером буднего дня люди спешили за продуктами, как всегда. Хотя и отделы косметики и одежды тоже не пустовали.

Приходя в подобные места, Кристина всегда задавалась одними и теми же вопросами:

«Работают ли все эти люди? Когда бы и в какой бы торговый центр я не приехала, парковка всегда забита, и внутри полно покупателей. Где все они работают, что у них полно времени и деньги никогда не заканчиваются?»

Студентка первого курса из обычной семьи с весьма средним достатком, в гипермаркетах она всегда чувствовала себя, как на чужом празднике без приглашения. Однако сегодня ее настроение совсем не было грустно-задумчивым, напротив, девушка вся светилась изнутри. Это теплое свечение образовалось в ней чуть больше недели назад, когда она случайно на улице познакомилась с ним.

Тогда, как это часто бывает, после ранней весенней оттепели грянули заморозки, и улицы превратились в каток. Каталась Кристина плохо, зато падала на скользком просто шикарно.

Вот и в тот раз она проехала по льду метра полтора, едва не сев на шпагат. Затем уже почти поймала равновесие и догнала свои ноги, как вдруг они предательски выскользнули вперед. Через мгновение Кристина, звонко грохнув затылком об лед, созерцала вечереющее небо.

Не успела девушка в полной мере насладиться своим падением, как кто-то уже начал помогать ей вновь принять вертикальное положение. Она сбивчиво благодарила, путаясь в распущенных волосах и ремешке сумки и совершенно не глядя на своего благодетеля. Но как только волосы были поправлены, а вещи приведены в порядок, она посмотрела на него и уже не отводила глаз.

Он понравился ей сразу. Высокий, статный, с улыбкой, достойной рекламы зубной пасты. Под мышкой он держал букет цветов. Перехватив ее взгляд, он тут же достал его и, поправив, протянул девушке.

– Мне? Я не могу… – от неожиданности отказ звучал сбивчиво и неуверенно.

– Когда ты падала, я загадал желание. Говорят, желание исполнится, если загадать его на падающую звезду. Знаешь, что я загадал?

– Если сказать, не сбудется, – Кристина улыбалась, понимая, что он все равно скажет, и это снова будет комплимент.

– Я загадал, чтобы этот букет достался самой красивой девушке.

Кристине было приятно, но она ответила отказом:

– Тогда стоит подарить его той, для кого он куплен. А мне ни к чему чужой букет.

– Хочешь сказать «чужой букет и чужой парень»? – он улыбнулся еще шире, в глазах играли огоньки – отражение то ли света фонарей, то ли первых звезд, – Все совсем не так. Просто день рожденья у друга. А цветы для его матери. У нее же тоже праздник.

– Тогда я тем более не могу их принять.

– Возьми, я успею купить ей другие.

Он так и держал букет протянутым ей. Кристине ничего не оставалось, кроме как принять озябшие цветы. Потом он провел ее до машины.

Ее первая машина! Чудовище отечественного автопрома, которое Кристине подарил отец, едва она сдала на права. Девушка ужасно стеснялась своего транспорта. Однако молодой человек не выразил неодобрения или разочарования.

– Какое ретро! Стильная машина у стильной девушки.

Его мобильный разрывался от звонков.

– Это друзья. Ничего, начнут без меня, – с этими словами он отключил телефон.

На улице уже порядком стемнело, а они все говорили, стоя у ее машины. Только звонок родителей вернул Кристине ощущение времени. Она заторопилась домой.

Прощаясь, молодые люди обменялись номерами телефонов.

И вот теперь, спустя несколько звонков и переписок в соцсетях, Кристина спешила к фудкорду в большом торговом центре, где молодые люди условились встретиться и попить кофе. Для более значительной встречи – похода в кино или в кафе – времени пока не находилось.

«Возможно, на выходных. Я очень хотел бы отвести тебя в пару отличных мест, но пока не выходит».

Для Кристины это было не так важно. Недолгое общение с новым знакомым произвело на нее очень приятное впечатление, затронуло давно дремавшие струнки в душе. Поэтому девушка радовалась возможности просто снова встретиться лично.

– Какой он? Ну, знаешь, такой внимательный, добрый, открытый. Светлый такой!

– О-о-о! Кто-то, кажется, уже влюбился!

– Об этом рано пока судить, – Кристина прятала смущение за улыбкой. В глубине души она чувствовала, что он уже не просто новый знакомый.

Теперь девушка шла по ярким переходам между отделами на встречу с ним, не замечая никого и ничего, как вдруг ее окликнул знакомый голос:

– Кристина!

Она сначала не поверила и решила, что ей послышалось, но чуть замедлила шаг. Зов повторился ближе:

– Кристина!

Ее сердце сжалось. Сомнений быть не могло. Девушка замерла и обернулась.

– Герман.

Он стоял прямо перед ней, как призрак из давно забытого прошлого. Чувства переполняли девушку, она с трудом держала себя в руках.

– Нам нужно поговорить, – Герман говорил спокойно, почти буднично.

– Нет, не нужно. Поздно нам говорить!

Кристина много раз рисовала себе эту встречу. Сначала она представляла, как будет просить прощения за ту боль, которую причинила ему. Потом, как скажет, что готова сделать то, о чем он просит, только бы они не расставались. Но Герман пропал бесследно. Его телефон не отвечал, все время был недоступен. Она все еще надеялась, но он не приезжал, внезапный, как весенний ливень и такой же долгожданный.

Наконец, в своих фантазиях о встрече с ним однажды она залепила ему звонкую пощечину. Она кричала, обвиняла его и гнала прочь, чтобы он больше никогда не показывался ей на глаза.

И вот теперь, спустя столько времени он стоял прямо перед ней с такой же болью на лице, какую она видела еще тогда, в больнице. Она хотела бы, но не могла ударить его, но и простить не могла тоже. Поэтому Кристина просто выдавила из себя тихое «уходи», но Герман, казалось, не слышал и продолжал настаивать:

– Я хочу поговорить с тобой. Ты должна мне поверить, это очень важно.

– Я не хочу с тобой говорить и не хочу тебя видеть, – невысказанные обида и злость поднимались в ней, словно волны в прилив и грозили прорваться наружу, – Убирайся.

Он помолчал мгновение, обдумывая что-то, затем коротко сказал: «Прости», – и быстро подступив к ней вплотную, прямым взглядом пригвоздил ее к месту, как удав кролика. Ей стало дурно от этого пронзающего взгляда, краски вокруг смешались, поплыв, звуки слились в неясный гул. Голова пошла кругом. Она словно смотрела в два колодца, ведущих в самый центр земли, а, может быть, прямиком в ад – в его глаза.

Он провел раскрытой ладонью перед самым ее лицом, и она упала, сорвавшись вниз в обе пропасти разом и мгновенно потеряв сознание.

Люди вокруг спешили по своим делам. Никто не обратил внимания на красивую молодую пару, собравшуюся выяснить отношения, и на то, как девушка внезапно упала без чувств, как молодой мужчина ловко подхватил ее и на руках, легко, как ребенка, унес прочь.

Когда Кристина открыла глаза, вокруг была незнакомая комната. Через плотно задернутые шторы слабо пробивался свет, а рядом с кроватью, где она лежала, горел тусклый ночник. Вокруг было тихо, так что девушка решила, что одна. Но стоило ей так подумать, как из дальнего, неосвещенного угла комнаты послышался знакомый бархатистый голос:

– Я совсем не так представлял себе нашу встречу, моя радость.

Кристина привстала и осмотрелась. Герман сидел в большом кресле за границей света и неотрывно следил за ней.

– Что со мной было? Где я?

Кристина никак не могла обрести чувство реальности, и ей становилось жутко.

– Ты здесь, со мной. Тебе нечего бояться.

От кресла отделилась высокая, черная тень и медленно подошла к кровати, зайдя в желтый ореол ночника.

Печальный, весь в черном, словно только что с похорон, и с таким же траурным лицом, он присел на край кровати.

– Что со мной случилось? Я… кажется… я что, потеряла сознание? Ничего не помню, – она нервно потерла лоб, пытаясь припомнить хоть какие-то подробности, но без толку.

– Это старый трюк. Если хочешь, могу научить тебя ему как-нибудь. Со временем у тебя может получиться ничуть не хуже.

– Так это ты сделал?! – кажется, девушка начинала понимать, кто всему причиной, и злость вновь стала овладевать ей, но уже с большей силой, чем прежде. Она подалась вперед, к Герману, и почти прошипела:

– Как ты посмел что-то сделать со мной?! Долбанный ты Коперфилд!

Он только молча смотрел на нее. Кристина окинула взглядом себя, свою одежду. Все выглядело, как было, но она уже ни в чем не чувствовала уверенности. Герман продолжал молчать, и от этого его молчания атмосфера только накалялась.

– Что ты сделал?

Он, казалось, не слышал ее.

– Что ты сделал?! – она почти кричала, пылая от ярости. Еще секунда, и она сможет не то, что влепить ему пощечину. Нет, ее решимости хватит, чтобы придушить его здесь и сейчас.

– Ничего! – звонко, как выстрел. Герман, вышел из своего задумчивого созерцания и ответил так, что Кристина мигом пришла в себя, – Я НИЧЕГО не сделал. Я просто хочу поговорить с тобой.

Она все еще была зла, но теперь говорила уже спокойнее:

– И о чем же?

– Ну, о нас, как я вижу, говорить не приходится. Что ж… – он глубоко вздохнул, – Об этом в другой раз. Надеюсь, еще наступит подходящий момент. Сейчас о другом.

– Я слушаю тебя, – ее тон был холодным и враждебным.

– Я хочу поговорить о нем. О том парне, к которому ты так спешила. Тебе не нужно встречаться с ним.

Кристина негодовала:

– Какое ты имеешь право решать?! Ты вообще в своем уме?! Я не видела тебя сколько? Два года? Больше? Ты исчез! Сбежал! Будто и не было! И вдруг ты заявляешься и говоришь мне, что мне делать?!

– Я не мог тогда остаться. Мы собирались уехать, ты знаешь это. И к тому же после всего… Мне было так… – он осекся и устало махнул рукой, – Ладно. Сейчас речь не об этом. Речь идет о тебе. И об этом твоем увлечении.

Картина в сознании Кристины начала вырисовываться.

– Так ты следил за мной?! Ты следил. И узнал, что у меня появился кто-то. И теперь ты хочешь такими выпадами этому помешать? Герман, как это низко!

– Если бы ты знала то, что знаю я, ты бы так не говорила.

– И что же это за тайное знание? Открой мне секрет, будь любезен.

– Ты, конечно, мне не поверишь, но он не тот, кем кажется. Он вскоре предаст тебя и сделает несчастной.

– Откуда…?! – Кристина даже не смогла сразу найти нужные слова, так сильно была возмущена услышанным, – Черт! Как ты можешь вообще вот так ворваться в мою жизнь и бросаться обвинениями в того, кого совсем не знаешь?!

– Я хорошо знаю людей, и этот тип мне ясен с первого взгляда.

– Да что ты можешь знать?! Он-то не похищал меня против воли, не увозил незнамо куда, чтобы наговорить гадостей! Он добрый, хороший, светлый человек!

Последние слова хлестнули Германа, словно плеть, и он взвился, задетый ими:

– Вот это интересно! Светлый… И что же отличает светлого человека?

– Как я уже сказала, он не похищал меня. И, если дальше копать, он не избивал при мне никого и не радовался чужой боли. Он добрый!

– Ну, радость– это громко сказано. Скорее просто удовлетворение. А вообще ты забываешь о первопричинах. Как все просто у тебя! Если человек убил человека, то он сразу зло. А если, например, этим он спас кого-то? Уже не такое и зло, правда? А если он спас себя? Себя самого от смерти. И вот тут уже вопросы, тут уже все сложно.

Кристина почувствовала, что он имеет в виду что-то такое, о чем до того они не говорили. Но она не хотела удаляться от темы и давать себя запутать.

– К чему ты все это ведешь?

– К тому, что твои понятия о добре и зле, как и понятия большинства, весьма однобокие и плоские.

– Ты это хотел мне сказать? Что я глупая? Что моя картина мира несовершенна?

– Нет. Я просто хотел предостеречь, сберечь тебя от проблем в будущем, – его голос вдруг сделался мягким и печальным.

– А по-моему, ты просто эгоист. И ты явился, чтобы все мне испортить. Возможно, из мести, возможно, почему-то еще.

– Я предпочитаю думать, что это не так, и мои намерения чисты.

– А я предпочла бы вернуться туда, где меня, возможно, еще ждут.

Кристина достала мобильный и взглянула на часы. Она опоздала почти на полтора часа:

– На какой адрес мне вызвать такси? Я хочу уехать.

Девушка уверенно направилась к двери.

– Не нужно такси. Я сам отвезу тебя, если ты не против.

Место, где они говорили, оказалось номером небольшой гостиницы всего в паре кварталов от торгового центра. У подъезда ждал деловой черный седан. Герман, как всегда, галантно распахнул перед Кристиной пассажирскую дверь.

– Сменил машину? – спросила она больше просто оттого, что молчание ее раздражало.

– Это служебная. После отъезда мы здесь почти ничего личного не оставили.

– Как давно ты вернулся?

– Я не возвращался. Так, прилетел по рабочим делам на пару дней. Через 4 часа самолет обратно.

Девушка вздрогнула от этих слов. Забытые чувства и переживания всплыли в мозгу, едва она увидела Германа снова, стоящего перед ней в магазине. Теперь у нее под кожей словно пробегал ток, но в душе кипела ярость. Она ненавидела его, но новость о том, что он вот-вот снова уедет, почему-то наполнила ее сердце невыразимой тоской. И страхом.

«Что, если сейчас все повторится? Что я отвечу? Конечно, сейчас, после этой выходки, после того, как он увез меня силой! Как ему такое могло вообще придти в голову! Псих! И почему он сбежал тогда?! Нет, не уехал и бла-бла-бла. Он сбежал! Это было неправильно. Поэтому я и сейчас сказала бы то же. И он, наверняка, это знает. Поэтому он не позовет меня снова».

Кристина тряхнула головой, гоня прочь эти мысли, не дающие ей покоя. В молчании они проехали всю оставшуюся дорогу. Герман мягко остановил машину у главного входа и внезапно произнес:

– Прости меня, моя радость.

Кристина старалась не смотреть на него:

– Давай просто забудем все это и сделаем вид, что ничего не было.

– Есть вещи, которые сильнее нас… но я постараюсь сделать так, как ты просишь.

Она вышла из машины, закрывая дверь, коротко сказала: «Прощай».

– Прощай, Кристина, – тихо повторил он, дверь захлопнулась, – Или все же до свидания.

Она уже не слышала этих последних слов потому, что бежала к эскалатору, желая проверить дикое предположение, в которое сама почти не верила:

«Вдруг он ждет? – на телефоне были пропущенные от него, но Кристина не слышала звонков, – Видимо, он звонил до того, как я пришла в себя. Как же гадко это все!»

Народу внутри заметно поубавилось. Время близилось к закрытию, но нужно было проверить.

«Наверняка, он ушел. Конечно, он не дождался. Да и кто будет ждать так долго?! Браво, Герман, молодец! Отлично придумано!»

Почти бегом Кристина завернула за угол и вышла, наконец, к фудкорду с множеством отделов по периметру. За многочисленными столиками уже почти никто не сидел. Кристина безо всякой надежды обводила взглядом последних посетителей.

Он сидел в стороне, уткнувшись в смартфон. На столике рядом поникший букет и стаканчики из-под кофе.

Кристина позвала его по имени и, широко улыбаясь, устремилась навстречу, лавируя между столов и придумывая на ходу правдоподобные извинения. Но стоило ей начать говорить, как он мягко прервал ее:

– Это все пустяки. Главное, что ты пришла. Я уже думал собираться. Садись. Будешь есть?

– Да, спасибо. Я проголодалась, если честно. Ты извини меня, пожалуйста. Мне так неловко. Я торопилась, как могла, а телефон…

– Ладно, котенок, пицца или бургер? Или что-то посерьезнее?

– Пицца.

Он ушел за едой. Кристина же от радости едва сидела на стуле. Она уже почти и забыла думать об истинной причине своего опоздания. Только где-то на границе сознания все еще громоздились сумбурно печальные мысли, как черные тучи. Но это можно было пережить.