Текст книги "Жажда доверия. Умеют ли чудовища любить?"

Глава 5

Все воскресное утро прошло в ожидании неприятного звонка. Сумка с вещами уже была собрана и стояла в прихожей. Наконец, мобильный Кристины зазвонил. Номер высветился, и несколько мгновений девушка собиралась с силами, чтобы ответить:

– Алло.

– Привет. Как ты? – спросил до боли знакомый голос.

– Отлично, а ты? – в ее ответе звенела сталь.

– Никак не привыкну, что тебя нет… – голос молчал, явно ожидая реакции, но ее не последовало.

Тогда он продолжил:

– Квартира свободна. Ты можешь приезжать. Я подожду тебя, чтобы отдать свои ключи.

– Оставь их соседке, я буду не скоро, – соврала Кристина и положила трубку.

Всю дорогу она думала, как же оказалась права ее лучшая подруга, когда сказала, что все его действия сейчас – это лишь попытка задобрить Кристину и вернуть все назад. Она-то поначалу решила, что так он хочет смягчить удар, нанесенный ей и оставить после себя хоть немного добрую память, когда уйдет. А он, выходит, совсем не планировал уходить! Он наивно полагал, что все эти подачки и его смирение заставят Кристину передумать и дать ему второй шанс. Какая глупая самонадеянность! Плохо же он узнал свою возлюбленную за те два года, что длились их отношения.

Говорят, что от любви до ненависти один шаг. Для нее таким шагом всегда была измена. У всех в этом мире свои пунктики и свои слабости. У Кристины всегда был пунктик на доверии. Она подолгу присматривалась к человеку, вела себя осторожно, но если заключала со временем, что этот человек достоин места в ее сердце, то тогда ее доверие было полным и безоговорочным.

Итак, Кристина целиком ему доверилась. Подпустила его так близко к себе, как никого и никогда прежде. И чем он отплатил ей, став для нее человеком номер один во всей вселенной?!

Изменой.

Пусть хоть все мужчины мира до хрипоты твердят, что секс – это только секс, что для самца естественна полигамность, и завоевание все новых самок необходимо, но Кристина собиралась замуж не за самца, не за тупое животное, а за мужчину.

Поэтому теперь она ощущала себя преданной, а свое доверие, которое она так высоко ценила, обманутым, брошенным в грязь и растоптанным.

Конечно, кое-какие звоночки были и раньше, но девушка слепо гнала подобные мысли прочь, до последнего надеясь, что поводов для беспокойства нет, и что она сама себе просто навыдумывала глупостей, пересмотрев по телевизору второсортных сериалов. Теперь Кристина укоряла себя за подобную слепоту и в душе клялась впредь внимательнее относиться к подсказкам интуиции.

Подъехав к дому, где совсем недавно Кристина была так счастлива, она остановила машину. Глубоко вдохнув и выдохнув, собравшись с духом, девушка вышла из авто, взяла вещи и направилась к подъезду.

Через пару шагов ее окликнули по имени. Голос звавшего был ей прекрасно знаком, и она, не оборачиваясь, пошла быстрее. У самой двери в подъезд Кристину нагнал тот, кого она уже окрестила просто «бывшим»:

– Стой! Да постой же ты! Нам нужно поговорить!

«Должно быть, ждал меня на парковке в своей машине. Мне стоило приехать позже!»

Бывший протягивал ей огромный букет белоснежных роз. Он потянулся свободной рукой к ее сумке с намерением помочь донести, но Кристина отшатнулась. Тогда он просто открыл ей тяжелую металлическую дверь своим ключом от домофона.

– Значит, ключи у соседки, да? Какие еще неприятные сюрпризы меня ожидают? Может, опять голая девушка в моей кровати? – в ее голосе слышалось презрение, а в душе разгоралось недоброе багровое пламя.

– Кристина, ну зачем ты так? – молодой мужчина понуро шел следом вверх по лестнице, – Ты убегаешь, не берешь трубку, не желаешь просто меня выслушать.

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, а насмотрелась я достаточно.

– Ты не понимаешь. Она ничего для меня не значит. Это просто мимолетное увлечение, блажь. Я люблю только тебя. Мы же были так счастливы! Неужели тебе не жаль теперь перечеркнуть все, что между нами было?

– Кое о чем я действительно жалею…

Он продолжил, не дав ей договорить:

– За эти два года у нас было столько чудесных моментов, – его голос звучал проникновенно и искренне, – Я верил, что ты не сможешь так просто перешагнуть это. Ведь у нас еще есть будущее. Давай забудем случившееся, как страшный сон, и пусть все будет, как раньше.

Тем временем они поднялись к двери нужной квартиры. Кристине не хватало рук, чтобы достать свои ключи и открыть:

– Подержи, – она отдала ему сумку, а сама стала возиться с замком, продолжая прерванную фразу, – Ты не дал мне закончить. Я сказала, что, действительно, жалею кое о чем. Так вот… – дверь открылась, и девушка перевела свой серьезный и внимательный взгляд с замка на мужчину с букетом, – Я жалею о том, что поверила не тому человеку. Жаль, что я поняла это только сейчас. То, что ты называешь блажью, чем-то незначительным, я называю предательством. Ты предал меня и, что важнее, НАС. Ты перечеркнул все наши планы на будущее и мечты о счастливом браке. И, пусть это прозвучит пошло, но ты разбил мне сердце.

Он был шокирован ее словами и, явно ожидая услышать что-то совсем иное, все еще держал перед собой источающие волшебный аромат белоснежные цветы.

– Белые розы, да? В знак чистоты намерений?

Он замялся на мгновение, затем ответил:

– Я подумал, что красные… это так предсказуемо, а ты же любишь все оригинальное, – его взгляд был полон надежды.

Мужчина, стоящий перед ней, выглядел раскаявшимся и немного беззащитным, но в Кристине не было ни капли сочувствия. Напротив, при взгляде на него в ней просыпалось желание ранить его как можно больнее, задевая за живое. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он страдал, как страдала она сама:

– Знаешь, красный – символ страсти, похоти. Так что это то, что нужно. Звериная похоть, либидо, которое кое-кто не смог удержать в штанах! Отдай ключи! – Кристина требовательно вытянула вперед руку с раскрытой ладонью.

– А как же букет? – он явно не верил, что план примирения так легко и с треском провалился.

– Черт с тобой, давай его сюда. И ключи.

Цветы он отдал ей покорно, все еще пребывая в легком замешательстве, с ключами немного помедлил. Кристина выхватила их сама и захлопнула дверь.

«И все? Вот так просто?»

Девушка замерла у двери, прислушиваясь и не веря, что тягостный момент объяснения уже миновал. Внутри нее бушевала настоящая буря. Теперь, когда дверь была закрыта, потоки невысказанных обвинений переполняли голову. Но она не станет все это озвучивать. Если она продолжит говорить, то непременно расплачется и этим покажет, как она теперь слаба. Нет, Кристина не хотела такого поворота. Она ненавидела быть в роли жертвы. Нет, уж лучше пусть он думает, что ей уже почти не больно, что она пережила случившееся и переболела, перегорела за эти дни. Или может, утешилась? Кем-то другим? Эта мысль зажгла в глазах девушки лукавые огоньки.

Вдруг тишину пустой квартиры нарушил настойчивый и громкий стук, а затем его голос:

– Ты не можешь так поступить, Кристина! Вот так перечеркнешь все, что нас объединяло?! Впусти меня! Открой дверь!

Идея о только что придуманном новом кавалере показалась девушке почти гениальной. Она улыбнулась, внезапно ощутив превосходство над тем, кто так надеялся обвести ее вокруг пальца всеми этими красивыми жестами и высокими словами. В опустевшей квартире звук голоса отдавался эхом и делался очень громким:

– Уходи, я не открою. И да, я могу так поступить, милый! Если ты смог все разрушить, то и я смогу просто все забыть.

– Так значит милый? Может, не все потеряно? Может, еще есть шанс просто помириться и забыть все это, как досадное недоразумение, а? Обещаю, я извлеку из случившегося ценный урок, и такое больше не повторится.

– Я никогда тебе этого не забуду. Между нами все кончено. А теперь уходи. Ко мне скоро должны придти гости.

Удочка была заброшена. Оставалось понаблюдать, попадется ли рыбка на крючок.

– Гости могут подождать. Ничего с твоими подругами не случится.

«Есть!»

Кристина торжествовала. Оставалось все не испортить и не переиграть, быть как можно более естественной и убедительной.

– Этот гость не может ждать. Я сказала «уходи».

Все стихло, мужчина за дверью думал.

Кристина, довольная собой, принялась снимать пальто, шейный платок и сапоги. Затем открыла, наконец, переноску, выпустив на волю свою лысую кошку, которая вся измучилась переездом и уже скреблась от нетерпения.

– Я еще позвоню, – раздалось за дверью, затем шаги вниз по лестнице.

«Ну, вот теперь точно все…»

Девушка печально смотрела на огромный букет в своей руке.

Она колебалась, не зная, как поступить с ним. Выбросить в окно? Как-то театрально, и к тому же кто-нибудь может подобрать и передарить его, а такие несчастливые букеты лучше не передаривать.

Кристине очень хотелось выместить на белоснежных цветах всю горевшую в ней ярость. Она уже представила, с каким наслаждением станет ломать по одному сочные стебли крупных роз, комкать в ладонях пышные бутоны… но вдруг осознала, что цветы не виноваты в ее беде.

Решительным шагом Кристина направилась на кухню. Пока обрезала кончики стеблей и располагала цветы в прозрачной стеклянной вазе из богемского стекла, она больно укололась о шип одной из подаренных роз.

«Не потрудился даже обрезать колючки. О каких чувствах после этого он еще смеет говорить?!»

Девушка с досадой посасывала пораненный палец и выбирала место, куда поставит белоснежный букет. Наконец, она водрузила вазу на комод в спальне.

– Буду засыпать и просыпаться с мыслями о мужском коварстве. А вы подольше стойте и служите мне напоминанием.

Уходя в прихожую, где Кристину ждала неразобранная сумка с вещами, она, уже в дверях, бросила взгляд на розы.

«Все же они прекрасны, эти цветы. Несмотря на шипы. А, может, благодаря им?»

Глава 6

Всю ночь ей снились тревожные сны. Она снова и снова возвращалась в тот вечер в баре. Вот она выбегает на улицу с намерением уехать подальше от сочувствия подруг и Германа, который хочет напомнить ей о том, как она ошиблась, связавшись не с тем человеком. Она садится в машину и стремительно набирает скорость, но его силуэт не отдаляется. Он укоризненно смотрит ей вслед. Она давит на газ изо всех сил. Мир за окнами машины уже начинает терять свои очертания, от скорости превращаясь в сплошной туннель черно-серых теней. Она снова смотрит в зеркало заднего вида в надежде, что оторвалась, сбежала от этого взгляда, но черная тень не отстает. Он стоит там, позади нее, как черный маяк, указывающий на опасную близость скалистого берега и манящий причалить к нему.

Кристина изо всех сил хочет сбежать туда, где она будет в безопасности. Она на полной скорости несется в родительский дом, в то место, где ее всегда ждет покой и уют, спасение ото всех страхов. Она продирается сквозь лес, но, искаженный кошмаром, он тянется бесконечно. Она давит на газ, но машина больше не разгоняется. Деревья становятся все выше и темнее, дорога сужается, свет фар тускнеет, и паника усиливается. Сейчас она погрузится во тьму, так и не доехав до своей маленькой комнаты с мягким светом ночника. От ужаса сердце колотится так, что, кажется, готово проломить грудную клетку.

Из последних сил Кристина жмет на педаль газа, пытаясь пробиться сквозь лес, но внезапно меркнущие фары ее автомобиля выхватывают из темноты очертания человека, стоящего посреди дороги и смотрящего на нее. Она пытается затормозить, но не может. Машина сбивает его, и Кристина видит, как тело подбрасывает от удара высоко вверх. Она, наконец, останавливается и почти в полной темноте бежит к распростертому на земле мужчине, чтобы помочь, но, еще не добежав, понимает, что он мертв. Руки и ноги изогнуты под неестественными углами, по асфальту растекается кровь. В ужасе она отступает назад, к догорающему свету фар, но он гаснет и она остается в полной темноте.

Внезапно ее кто-то нежно обнимает сзади за плечи и поворачивает лицом к себе. Развернувшись, она видит Германа. Его лицо спокойно и, кажется, излучает холодный слабый свет. Или это луна вышла из-за туч? Герман осторожно привлекает ее к себе и говорит, так тихо и спокойно, что все страхи отступают перед этим голосом:

– Я помогу тебе. Все будет хорошо. Все можно исправить. Все можно вернуть. Только верь мне. Только… люби меня.

Его лицо так близко, чувственные губы слегка приоткрыты. Она смотрит на них и не может отвести глаз. Он целует ее. Его поцелуй долгий и глубокий. Она растворяется в нем, тает, как мороженое в горячем черном кофе и внезапно, обняв его за шею, она чувствует резкую боль. Отдернув руки, она недоуменно смотрит на них. Из маленьких ранок, которыми сплошь покрыты ее ладони, сочится кровь. Она поднимает глаза на Германа и понимает, что он весь покрыт шипами. Его грудь и плечи словно усыпаны большими черными иглами.

– Я знала. Я всегда знала, что ты роза.

Кристина провалилась в темноту и очнулась в своей постели среди скомканных простыни и одеяла. Сердце колотилось, тело было липким от пота. Будильник светился в темноте и показывал 5:17 утра. Оставаться в кровати не имело смысла. Девушка была уверена, что больше не заснет. Тогда она зажгла неяркий ночник на прикроватной тумбе. В тусклом свете на комоде девственной белизной сияли розы.

«К черту их! Выброшу! Все равно от них никакой радости, только кошмарные сны».

С этими мыслями она принялась неспешно собираться на учебу в Университет. Подольше понежилась под душем, смывая остатки тяжелого сна, плотно и без спешки позавтракала, покопалась в шкафу, придирчиво выбирая, что надеть, поиграла с кошкой.

Уже перед самым уходом Кристина вспомнила о злосчастном букете, перенесла его в вазе на кухню, открыла дверцу под мойкой, где стояло мусорное ведро, и обнаружила, что оно забито с горкой.

«Еще один прощальный подарок от бывшего».

С трудом завязав слишком полный мусорный пакет, девушка поняла, что на цветы у нее просто не хватит рук, а ходить два раза к мусоропроводу и назад времени уже не было.

«Да чтоб вас!»

Оставив букет на столе, на кухне и прихватив мусор, девушка заспешила по своим делам.

На занятиях Кристина никак не могла сосредоточиться. Она постоянно мысленно возвращалась к своему сну. То вспоминала жуткое давящее чувство от подступающей тьмы, то мягкие горячие губы своего мнимого спасителя. Обычно даже самые яркие ночные грезы меркнут с наступлением утра, но эпизод с поцелуем, казалось, стал только реалистичнее при свете дня. Стоило ей чуть отвлечься от лекции, на минуту прекратить писать, как она снова чувствовала легкое дыхание Германа на своем лице, а затем его обжигающе-горячий язык у себя во рту. Сердце начинало биться чаще и по всему телу разливалось приятное чувство томления. Большого труда стоило прогонять прочь эти мысли и снова писать про зарождение стиля ампир, его развитие и затем вытеснение эклектикой.

В сумке завибрировал мобильный. Кто бы это мог быть? Кое-кто обещал позвонить, но говорить им было не о чем. Кристина аккуратно достала телефон и посмотрела на дисплей. Всего лишь сообщение от Ники: «Куда ты пропала? Надо встретиться».

«В 14:30 на нашем месте?» – она быстро набрала ответ и отослала. Этот день явно не создан для учебы.

К счастью, последнюю пару все равно отменили. Как это часто бывает, Кристине везло на подобные пустяки. Но было приятно сознавать, что она честно ничего не прогуливает.

В маленькой пиццерии, где подруги встречались днем после занятий уже не первый год и которую называли просто «нашим местом», Ника уже сидела за столиком и грела руки о чашку чая.

Кристина только успела подойти, как вдруг:

– Ты должна мне все рассказать! – Ника смотрела на нее в упор, не мигая.

– Вот это поворот! А где же «привет, подруга, как там твое разбитое сердце?» – девушка вопросительно приподняла бровь и улыбнулась.

– Я с радостью поговорю про твое разбитое сердце, но с условием, что потом ты расскажешь мне все о тех двоих из бара. И особенно об Алексе!

«Вот оно что. Значит, Алекс. Плохо, очень плохо, Ника».

– С Алексом у меня напряженные отношения. И уже давно. И если хочешь знать мое мнение, он не тот человек, который тебе нужен.

– С чего это ты взяла? Если кто-то не нравится тебе, это еще не значит, что он никому не подходит. К тому же все мы знаем, какой у тебя неуживчивый нрав. С тобой легче не поладить, чем поладить.

– Мне за мой характер и врезать, наверное, не грех? А что?

Ну, это была полуправда – Алекс никогда не бил ее, а лишь однажды очень грубо и угрожающе с ней обошелся. Но за эту несправедливость Кристина до сих пор его недолюбливала. Правда, бывали и еще напряженные, неоднозначные моменты, связанные с ним. Но об этом она не хотела говорить, боясь быть непонятой. Поэтому нужно было что-то другое.

– И он очень неразборчив и беспорядочен в связях, – тут уж она не врала.

Герман пару раз оговаривался на эту тему, и Кристина это запомнила.

– Бывают такие моменты, когда я сама не прочь тебя прибить. Что же касается второго, то мне это только на руку, – Ника хитро улыбнулась.

– Похоже, решение уже, принято и мне тебя не разубедить.

– Пожалуй, что так.

– Тогда расскажи мне, как продолжился вечер после моего ухода. Что же там такого произошло, что я, не успев сесть, уже слышу «Алекс, Алекс, Алекс»?

В это время подоспела официантка. Кристина заказала легкий салат и зеленый чай с кусочком вишневого чизкейка. Ника тем временем продолжала:

– Честно говоря, мы не долго сидели после того, как ты уехала. Кстати, с чего это вдруг ты так сорвалась и куда?

– Не хотела, чтобы мне читали нотации о моем неверном выборе и его плачевных последствиях, – Кристине было немного стыдно за свою импульсивность тем вечером и она, чтобы не смотреть на подругу, придирчиво изучала свой маникюр.

– Это Герман сказал про выбор? Но он же прав, -Ника «умела подбодрить».

– Знаешь, иногда от того, что кто-то прав, легче не становится.

– Ему тоже, судя по всему, от твоего ухода легче не стало. Откровенно говоря, подруга, ты неслабо нам подгадила своим внезапным бегством.

– Это еще почему? – искренне удивилась Кристина.

– Когда ты ушла, Герман к нам за стол больше не вернулся. Он сначала молча пил на баре, а потом, довольно быстро, и вовсе собрался уходить.

– А, ясно. И обожаемого Алекса забрал с собой, да? – девушка ехидно улыбнулась, кажется, догадываясь о своей «вине» перед подругой.

Но ответ был неожиданным и совершенно сбил ее с толку.

– Нет. Алекс вообще-то уехал сразу за тобой, должно быть. Помнишь, когда ты сорвалась, как ненормальная и помчалась к выходу, они оба ведь последовали за тобой. Вернее, Герман за тобой, а уж Алекс за ним. Кстати, они не любовники часом?

– Нет, они братья. Дальше, – Кристина слушала внимательно каждое слово и смотрела на рассказчицу, не отрываясь.

– Братья?

– Расскажи до конца.

– Да, так вот. Назад в бар вернулся только Герман. Один. Погрустил немного, взял твой номер телефона и ушел, – Ника тоскливо взглянула в окно и отпила из своей кружки.

– И ты дала ему мой номер?! – от возмущения Кристина даже слегка подалась вперед.

Она хотела получше разглядеть эти бессовестные глаза, которые смотрят себе в окошко и делают вид, что ничего особенного не случилось. Ника была теперь спокойна и невозмутима:

– Да, а что, не надо было? Странные у тебя друзья детства, которым нельзя давать твой телефон. Ты им денег должна?

– Нет. Просто не стоило, – Кристина чуть успокоилась.

– Почему?

– Чтобы прошлое осталось в прошлом.

– Ты любила его? – Ника взглянула ей в глаза так прямо и открыто, что врать было бессмысленно.

– Сложно сказать теперь точно. Я… не знаю.

– А он тебя?

– Да. Должно быть. Но это было давно.

– Это не было давно. Я думаю, это длится до сих пор, – лицо подруги было предельно серьезным.

– Невозможно. Он просто приехал меня подбодрить.

– Вы ведь не были вместе, так? Ты сама сказала, что вы не расставались. Из этого следует, что вы и не встречались, как парень и девушка. Но он хотел, так? – она буравила Кристину взглядом, похожим на рентген.

– Сложно сказать, чего конкретно он хотел. Мы всего раз говорили об этом. Слово «встречаться» там не фигурировало.

– Ладно, не хочешь говорить – не говори. Но мысль такова. Кто-то очень неглупый однажды сказал, что дольше всего живет непрожитая любовь. Чувство, которому не дали развиться и перегореть.

– На что это ты намекаешь?

– Я намекаю на то, что ничего в нем к тебе не изменилось сильно с тех пор, как вы по неясной мне причине расстались. И я не могла не дать ему твой номер. Ты уж сама разбирайся с ним. Это ты что-то такое о нем знаешь, из-за чего считаешь его не тем человеком. Тебе и решать, как быть. Но я не могла взять это на себя, видя, как он смотрит на тебя, как терзается твоим уходом и прочее. К тому же, кто ищет, тот всегда найдет. Не через меня, так через кого-то еще он все равно нашел бы тебя. Ведь, как я поняла, он не знал наверняка, где ты будешь тем вечером. И все же…

– И все же он меня отыскал… Ты права. Кто ищет, тот всегда найдет.

Кристине захотелось побыть одной и хорошенько все обдумать. Но Ника незамедлительно кое о чем ей напомнила:

– А теперь перейдем к приятной части. Расскажи мне все об Алексе. Говоришь, они братья?

Они, действительно были братьями. Кристина силилась припомнить. Двоюродными или троюродными? Алекс родился в России, рос до 4 лет Сашей, а потом его семья переехала в Штаты. В возрасте 12 или 13 лет он остался сиротой. Отец и мать погибли при пожаре в собственном доме. Эксперты установили, что пожар возник из-за непотухших углей в камине. Алекс в этот момент был в гостях у семьи Германа. Мальчики с детства хорошо ладили, Алекс младше всего на год. После трагедии отец Германа оформил опеку над ним, и дальше мальчики росли в одной семье. Несмотря на то, что семейный бизнес в дальнейшем должен был возглавить Герман, Алекс ни в чем не нуждался. Он быстро избрал позицию верного младшего помощника и правой руки Германа, не пытаясь конкурировать с властным, харизматичным братом.

– Он предан интересам своей семьи, как пес. Один свисток, и он бежит со всех ног исполнять поручения. Это и семья, и работа, я так понимаю, – подытожила Кристина.

– Со всех сторон выходит очень положительным.

– Вспыльчивый. Загорается, как порох и тогда уже не может владеть собой. У него было много девушек, но по-настоящему он любит, кажется только семью и брата, – в ход шло все, но итог был прежним.

– Нет, не переубедила, – Ника широко и хитро улыбалась.

– Дело твое. Потом не плачься мне.

– Если б было, на что. Когда Герман тебе позвонит…

– А если не позвонит? – Кристину брали сомнения на счет того, в чем ее подруга была так уверена.

– Не смеши. Он позвонит. Так вот, не забудь свою бедную Нику и попроси номер Алекса для меня, – подруга сделала щенячью моську.

«Запрещенный прием».

Спорить было бессмысленно. Если Нике кто-то нравился, она шла до конца и была решительна. Ничьи советы не могли ее сбить с намеченного курса. Может, поэтому пока ни одни ее чувства не жили дольше полугода? Потому что они все были прожиты ею до конца, чего бы это ни стоило?

Но в этот раз Кристина не даст ей наступить на старые грабли. Только зайдет она с другого конца. Да, уж лучше бы Герман позвонил. У Кристины была к нему важная просьба.

За разговором время пролетело быстро. Пора было бежать на работу.

Кристине стало немного легче после этой беседы с Никой. То ли от того, что она с кем-то поделилась небольшой частью своих воспоминаний, то ли ей просто польстило, что кто-то, возможно, любит ее. В данных обстоятельствах это было бы очень кстати. Просто приятно было бы сознавать, что кто-то несет это чувство сквозь годы. Кстати, сколько прошло с того момента, как они расстались? Чуть больше 4 лет. Кажется, целая вечность.

Он, будто, из ее прошлой жизни. Невероятной жизни, которая закончилась. Жизни, для которой Кристина умерла. А он выжил. Или воскрес?

Весь остаток дня, проведенный в архитектурном бюро, Кристина не могла отделаться от мыслей о Германе и воспоминаний. Сидя над планами этажей, выполняя мелкую и довольно нудную работу, она то и дело замирала, погружаясь глубоко в себя. То вновь в свой сон, где она в его объятьях покорно льнет губами к его манящим губам, то в последние годы школьной жизни, когда он стал ей ближе и дороже всех в целом мире.

Но потом она вспоминала, как все кончилось. Как они расстались, казалось, навсегда и как она встретила другого, совсем другого мужчину, полюбила его и была счастлива.

Может ли Ника быть права? Как он может после всего этого и после стольких лет разлуки все еще любить ее?

Очнувшись от раздумий, Кристина посмотрела на часы. Еще 15 минут и можно ехать домой. За всеми этими глупостями она почти ничего не успела сделать. Идеальный студент и работник не должен иметь сердца.

Потолкавшись в вечерних пробках чуть дольше обычного, Кристина поднималась по лестнице к своей квартире, под дверью которой ее ждал сюрприз. Большая корзина бледно-розовых тюльпанов, дышащих нежностью и свежестью, хрупких и таких трогательных.

«Развиваешь в себе хороший вкус? Делаешь успехи».

Кристина холодно развернула вложенную записку, ожидая увидеть так очередную мольбу о прощении от того, кто так коварно предал ее, но вместо этого увидела чужой, ровный и размашистый почерк:

«Прости меня за то, что ты ушла!»

Она широко улыбнулась. Герман всегда умел тактично дать ей понять, что она не права. Она и сама теперь жалела о своем бегстве. Ведь он, действительно, говорил правду насчет ее неверного выбора.

Ей стоило извиниться. Или воспользоваться данной ей возможностью и «простить его»? Какая разница. Хорошо бы, чтобы он позвонил. В конце концов, раньше у них было столько общего. Она никогда не признавалась себе, но на протяжении этих лет в разлуке скучала по нему. По всему тому лучшему, что в нем было.

Сидя дома у компьютера, Кристина то и дело посматривала на телефон. Вся квартира благоухала цветочными ароматами. Никогда еще у Кристины не было дома столько цветов.

«Надо же, оказывается, стоит остаться одной, как тебе начинают дарить букеты один за другим. Всегда думала, что наличие мужчины означает наличие цветов, а не наоборот».

Розы она так и оставила на кухне, а вот место в спальне на комоде досталось тюльпанам.

«Уж вы-то не будете пугать меня по ночам».

Брида тоже оценила всю прелесть новых цветов со свежими хрупкими листьями и сразу же попыталась их обжевать.

– Брысь! Не смей! Даже и не думай. Иди на кухню и ешь эти чертовы розы!

В тишине квартиры раздался телефонный звонок. Кристина с надеждой посмотрела на экран мобильного.

– А, это ты…

Звонил ее бывший. Она отбила звонок. Он позвонил еще раз, но она снова нажала на сброс. Затем квартира вновь погрузилась в тишину.

«Сегодня он не позвонит мне».

Подумав, Кристина хотела выключить телефон на ночь, чтобы кое-кто, чей звонок был бы ей не в радость, не разбудил ее среди ночи, настойчиво желая помириться, но в этот момент мобильный снова зазвонил. Номер был незнакомым.

Герман? Или ее бывший с чужого телефона?

Гадать было бессмысленно:

– Алло?

– Привет. Так ты простишь меня?

Она сразу узнала голос.

– За то, что я ушла?

Она не видела его лица, но чувствовала, что его губы растянулись в улыбке.

«Не думай о его губах. Это просто сон. Ничего больше».

– Еще я могу извиниться за всю ту правду о твоем бывшем, которую сказал и ту, которую не успел сказать.

– Да ты просто мастер извинений! Только почему извиняешься ты, а стыдно мне?

– Наверное, потому, что это Я ужасно виноват, – он тихо засмеялся мягким бархатистым смехом.

– Прекрати играть со мной в эту игру, – она сдерживала мягкую улыбку.

– Я играю с тобой только в те игры, которые тебе нравятся, помнишь?

Кристина молчала. Конечно, она помнила. Он всегда во всем ей потакал.

– Итак… – его мягкий, тягучий голос прервал тишину.

– Итак… – ожидающе повторила она.

– Я хочу пригласить тебя поужинать куда-нибудь. Только ты, я и больше никого с нами. У меня к тебе есть разговор.

– У меня к тебе тоже есть разговор, и дело не терпит отлагательств.

– Слушаю тебя.

– Скажи Алексу, чтобы не приближался ни к кому из моих подруг.

– А почему ты сама ему об этом не сказала?

– Возможность не представилась.

– Ну, конечно, – послышался короткий смешок, – Хорошо, я передам ему. Так как насчет ужина?

– Ужина двух старых друзей… – она задумалась лишь на мгновение, – Хорошо. Когда?

– Например, завтра.

– Завтра я не могу. Буду занята на работе. Катастрофически не успеваю сдать чертежи в срок.

– Чертежи? И на это ты хочешь тратить свою драгоценную жизнь? – он снова засмеялся.

«Обожаю, когда он смеется. Его смех похож на коньяк. Обжигающе-обидный и терпкий, но оставляющий после себя приятное чувство теплоты. Он опьяняет. И того, кто его слышит, и, похоже, его самого. Должно быть, когда он смеется, то даже чувствует во рту коньячный вкус».

– У тебя во рту нет привкуса коньяка сейчас? – ей хотелось немного сбить его с толку.

Герман прекратил смеяться:

– Нет. Если честно, есть привкус кое-чего другого. Тоже крепкого, но это не коньяк. И тебе лучше не знать о том, что это. Так что насчет завтра?

– Я же сказала, завтра я не смогу. И не настаивай, – « и не снись мне больше».

– Не могу. Это не в моей власти.

– Настаивать – это не в твоей власти?!

Он промолчал, затем спросил:

– Так значит, послезавтра? В среду?

– Хорошо. В среду там же в 7 вечера. Устроит? – Герман уже начинал раздражать ее своей настойчивостью.

– Может, лучше выбрать какой-нибудь респектабельный ресторан?

– Нет, я не хочу. Так или никак, – отрезала Кристина.

– Идет. Приятных снов.

– И тебе.

Она сразу же услышала гудки. Он хоть дослушал? Ника явно ошибалась на его счет. Где тот несчастный влюбленный, страдавший от ее ухода и немилости? Ей позвонил уверенный в себе и насмешливый Герман. Уж не за этим ли он приехал? После того, что она с ним сделала, не отомстить ли он хочет? Теперь, спустя годы, когда она осталась одна, преданная и разбитая, не хочет ли он показать ей, как она сильно ошиблась тогда, в свои 17 лет? И сделать еще больнее.

Момент был выбран идеально. Это могло быть правдой. Все сходилось.

Так что же, не идти? Просто не появиться в назначенное время в назначенном месте? Не брать трубку? Это не выход. Он знает ее адрес, приедет, будет ждать под дверью, сколько потребуется. Если Герман что-то задумывал сделать, он делал, чего бы ему это не стоило.

Значит, выход один. Идти. И быть настороже. Не давать себя запутать и не позволять ему играть с ней и с ее чувствами.

Кстати, об играх. Кристина взяла с комода вазу с тюльпанами и вынесла ее на кухню. Поближе к ненавистным розам и подальше от себя.