Текст книги "Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо"

Свита против короля

Выслушав решение Кеннеди насчет морской блокады (точнее, карантина, поскольку блокада в юридическом плане – акт войны), генерал Тейлор недовольно сказал, что глупо отказываться от уже готового плана вторжения на Кубу. Военные, почувствовав себя обделенными, заговорили хором. Они упрекали Кеннеди в том, что он отменяет морской блокадой «Мангусту», которая намечена как раз на октябрь, президент упускает удобный случай свергнуть режим Кастро и так далее. Но министр обороны Макнамара сумел резюмировать плюсы и минусы «плана блокады».

Недостатки плана морской блокады были такими:

1. Времени на устранение стратегических ракет с Кубы потребуется больше, чем при авианалете и вторжении.

2. Может наблюдаться ослабление международных позиций США.

Среди преимуществ этого плана, Макнамара выделил:

1. Не будет проливаться кровь ни кубинских, ни советских, ни американских граждан. Это прекрасное военное решение, совместимое с позицией страны – лидера свободного мира.

2. План блокады позволит обойтись без внезапных военных мер, которые могли бы спровоцировать ответную военную реакцию со стороны СССР, что могло бы привести к эскалации действий, ведущих к мировой войне.

Затем Кеннеди попросил специально приглашенного в Белый дом одного из начальников штабов – морского адмирала Джорджа Андерсона – рассказать его видение блокады. Адмирал Андерсон предложил выждать 24 часа начиная с речи президента по телевидению, чтобы дать русским возможность связаться со своими кораблями и проинструктировать их насчет действий при встрече с американской эскадрой. «Так мы избежим неразберихи и ненужной пальбы», – пояснил Джордж Андерсон. Джон Кеннеди понимающе кивнул. «У нас есть все необходимые средства для защиты американских кораблей. Есть и патрульные катера, которые будут сопровождать наш флот. Думаю, что мы справимся с русскими кораблями, тем более что свои подлодки они смогут подогнать в район Карибского моря не ранее, чем через две недели», – бодро продолжил Андерсон. Однако адмирал Джордж Андерсон ошибался. Советские подлодки уже находились на тот момент в Карибском море.

Очередное совещание проходило в Овальном кабинете Белого дома, а потому на магнитофонную пленку не записывалось. Но хроникер, присутствовавший при этом, зафиксировал на бумаге следующее:

Отчет о мероприятиях Государственного департамента США

ПОЛНОЧЬ 20 ОКТЯБРЯ – ПОЛНОЧЬ 22 ОКТЯБРЯ.

За 48 часов, прошедшие между двумя полуночными совещаниями, Госдепартамент США, работая во внеурочное время, выполнил следующие задачи.

1. Проинформировано 21 посольство стран Латинской Америки о речи президента США по телевидению.

2. Особые посланники для проведения брифингов по ситуации на Кубе выехали в Лондон, Париж и Бонн.

3. Отправлены текст президентской речи и письмо президента США для первого секретаря ЦК КПСС СССР Н.С. Хрущева, документы переданы в посольство США в Москве, и те же документы переданы послу СССР в Вашингтоне г-ну А.Ф. Добрынину.

4. Отправлены письма, адресованные лично:

премьер-министру Великобритании Гарольду Макмиллану;

президенту Франции генералу Шарлю де Голлю;

премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру;

премьер-министру Канады Джону Диффенбэйкеру;

канцлеру ФРГ г-ну Конраду Аденауэру;

мэру Западного Берлина Вилли Брандту.

Отправлены инструкции 60 американским посольствам в разных странах мира. Отправлено письмо президента США к главам государств Латинской Америки. Послано письмо президента США главам правительств 18 стран, с которыми США заключили альянсы и которые представлены в Совете безопасности ООН. 134 посольства и консульства получили предупреждения о готовящихся враждебных демонстрациях антиамериканской направленности. Текст президентской речи разослан 129 посольствам и консульствам различных государств. Проведен устный брифинг по ситуации на Кубе для 95 иностранных послов с участием сотрудников Госдепартамента США.

После исторического совещания, на котором Кеннеди объявил о решении ввести морскую блокаду, события развивались следующим образом. Генерал Максвелл Тейлор возвратился в Пентагон и сказал буквально так начальникам штабов: «Это не самый лучший день для нас». Тейлор оглядел приутихших военных, сделал паузу и добавил: «На совещании в Белом доме президент Кеннеди сказал мне такие слова. Президент сказал: «Я знаю, что вы, генерал, недовольны моим решением, что вы рветесь воевать. Но все же я верю, что вы и ваши военные поддержат меня». И знаете, я заверил президента, что именно так все и будет. Я понимаю, что вы хотите воевать, я сам – военный. Но давайте, господа, поддержим решение президента о морской блокаде! Ситуация со стратегическими ракетами – исключительная, и тут нужна выдержка».

Директор ЦРУ Джон Маккоун решил сообщить о решении Кеннеди экс-президенту Дуайту Эйзенхауэру. Экс-президент приехал прямо домой к директору разведки Джону Маккоуну. Экс-президент выглядел устало и отметил, что для свержения режима Фиделя Кастро внезапная атака была бы наилучшим решением. Однако на эту проблему приходится смотреть шире из-за уже готовых к войне русских ракет. Дуайт Эйзенхауэр со вздохом сказал, что он поддерживает план блокады (см. «Встреча с вице-президентом Л. Джонсоном, 21 окт. 1962 г.», в главе «Папка Маккоуна», Маколифф «Документы ЦРУ», с. 245).

После этого директор ЦРУ Маккоун проинформировал вице-президента Линдона Джонсона о планах по введению морской блокады. Джонсон терпеливо выслушал Маккоуна, а потом заметил, что «блокада – это плохой вариант! Нужна внезапная атака». На это Маккоун заметил, что он только что обсуждал это с экс-президентом Дуайтом Эйзенхауэром и тот однозначно поддержал вариант блокады. Джонсон недоверчиво посмотрел в глаза Маккоуна и добавил: «Не может быть! Ведь он так мечтал свергнуть Кастро, а лучше варианта, чем сейчас, и быть не может! Не ждал я от него такого, особенно после залива Свиней. Отказаться от реванша в такой удобный момент!» Маккоун сказал, что это так, но стратегические ракеты в корне все меняют. Линдон Джонсон понимающе кивнул и добавил: «Ну, если уж Эйзенхауэр поддержал блокаду… то, значит, это правильное решение. Тогда и я поддерживаю блокаду. Если вам надо в протоколе зафиксировать мое мнение, так и запишите, что Джонсон – за блокаду».

Историческая прокламация номер 3504

Вечером 22 октября в 19.00 по вашингтонскому времени (а в Москве было три часа ночи 23 октября) президент США Джон Кеннеди обратился в телеэфире к американской нации с заявлением о прокламации номер 3504 и о намерении ввести «морской карантин» в отношении Кубы. Кеннеди, в частности, выступая перед телезрителями, отметил:

«Стремительное превращение Кубы в важную стратегическую базу путем размещения на ее территории мощного, с большим радиусом действия и, несомненно, наступательного оружия массового поражения представляет явную угрозу миру и безопасности всех стран Северной и Южной Америки.

Эти действия также противоречат неоднократным заверениям советских руководителей о том, что советское военное присутствие на Кубе носит исключительно оборонительный характер. Но это скрытое, стремительное и необъяснимое развертывание коммунистических ракет в районе, который имеет особое историческое значение для Соединенных Штатов и других государств Западного полушария, есть нарушение советских заверений и вызов политике США и другим странам Западного полушария.

Это внезапное, тайное решение о размещении стратегического оружия впервые в истории за пределами советской территории (выделено мной. – А.Г.) является преднамеренным изменением статус-кво международной политики, которое абсолютно неприемлемо для нашей страны.

Сограждане, я хочу, чтобы вы поняли всю сложность и опасность стоящей перед нами задачи. У нас впереди – месяцы самопожертвования и самодисциплины, месяцы борьбы, которые будут проверкой нашей воли и нашей выдержки, месяцы опасности, таящие в себе множество неожиданных бед, незаслуженных обвинений и которые заставят нас быть начеку. Но главная опасность сейчас – ничего не делать. Именно поэтому мы вводим прокламацией? 3504 морской карантин по отношению к советским кораблям, направляющимся с грузом вооружения на Кубу».

В тот же вечер госсекретарь США Дин Раск собрал послов всех государств, аккредитованных в Вашингтоне, и объявил: «Господа, я был бы неискренним с вами, если бы не сказал, что сегодня мы находимся в таком серьезном кризисе, в котором человечество еще никогда не пребывало» (курсив мой. – А.Г.).

За 17 минут телевизионного выступления президента Джона Кеннеди мир стал другим. В США началась паника. «Неужели это война?» – спрашивали себя люди и запасались продуктами впрок. Полиция усиленно патрулировала города. Повсюду семьи запасались питанием, бензином, медикаментами. Студенты были напуганы и ходили в институты, опасаясь за свои жизни. Резервисты ожидали призыва. Дома, на работе и в барах народ оживленно обсуждал кубинскую тему, смотря по телевидению новостные выпуски, в которых показывали морские корабли и вылеты самолетов, отправку военных эшелонов с танками и солдатами в район Флориды. Напряженная атмосфера нагнеталась. Все тревожно ждали, что будет дальше.

К утру 24 октября частичная блокада Карибского моря со стороны ВМС США стала полной. Однако, по мнению американских военных, советские суда не отказались от своих намерений и продолжали идти на Кубу. Изначально Кремль действительно был настроен очень воинственно: «В случае требования военных кораблей США об остановке продолжать идти заданным курсом, не отвечая на запросы». Но это означало открытый конфликт!

Суть морского карантина была в следующем: согласно прокламации президента США? 3504, США требуют от всех судов, направляющихся на Кубу, полной остановки по требованию американских кораблей, предъявления всех бортовых документов, списка грузов, находящихся на корабле, допуска на корабль контролеров для осмотра грузов и определения их характера. В случае отказа командира корабля допустить на борт американскую команду для осмотра или в случае отказа следовать указанным ему курсом корабль будет подвергнут аресту и доставлен силой в американский порт. Зона карантина начиналась на расстоянии 500 морских миль от берегов Кубы, что составляет 927 км.

Поздним вечером 23 октября в советском посольстве в Вашингтоне встретились министр юстиции США и брат президента, Роберт Кеннеди, и советский посол Анатолий Добрынин. Роберт Кеннеди передал письмо президента о введении режима карантина вокруг Кубы, недоверчиво глядя в глаза советскому послу, который еще пару дней назад заверял Белый дом, что никаких ракет на Кубе нет. В это время как раз в Вашингтоне на приеме в советском посольстве был военный атташе генерал-лейтенант В.А. Дубовник, который заявил, что капитаны советских судов, следующих на Кубу, имеют приказ не подчиняться режиму блокады. Роберт Кеннеди процитировал Добрынину слова генерала Дубовника и попросил прокомментировать, как это понимать. Посол Добрынин пожал плечами: «Он – военный человек, а я – нет. Он лучше меня знает, что флот будет делать». «А как понимать заявление ТАСС, что «советская сторона не намерена выполнять процедуры блокады Кубы» и что «американские корабли будут потоплены, если мы остановим советские суда»?» – допытывался Роберт Кеннеди у Добрынина, но тот лишь развел руками: не он принимает решение, а Кремль. На это Роберт Кеннеди вспылил: «Не знаю, чем все это кончится, но мы намерены останавливать ваши суда!» – «Но это будет актом войны», – мягко сказал Добрынин. «С вами абсолютно невозможно работать! Наши требования – минимальны, а вы – ультимативны и не прислушиваетесь к доводам разума!» – парировал Роберт Кеннеди. Чуть позже, в «черную субботу» 27 октября, Роберт Кеннеди будет встречаться с советским разведчиком Александром Фоминым-Феклисовым, и на удивленный вопрос, почему брат президента не хочет встретиться с официальным лицом – Добрыниным, разведчик услышит: «Этому каналу связи мы не доверяем».

Переписка лидеров

Начиная с 22 октября между Хрущевым и Кеннеди начался обмен письмами. Технически обмен посланиями с 22 по 28 октября 1962 года каждая сторона – советская и американская – проводила по двум каналам: по линии посольской шифровальной связи и через официальное лицо в виде подлинника. Отметим, прямой телефонной линии между Вашингтоном и Москвой не существовало, и это затрудняло понимание ситуации. Неслучайно письма Хрущева в разгар кризиса, от 26 и 27 октября, передавались по радио в надежде, что ЦРУ выслушивает московский эфир! Прямая телефонная линия между Кремлем и Белым домом была установлена сразу же после Карибского кризиса, учитывая его уроки. После снятия кода секретности с материалов по Карибскому кризису переписка Кеннеди и Хрущева была опубликована в «Дипломатическом вестнике» МИДа РФ (1992 г.,? 2–3, с. 39–50). Вся оригинальная переписка Кеннеди и Хрущева сегодня хранится в Архиве внешней политики РФ и архивах Госдепартамента США.

ПОСЛАНИЕ ПРЕЗИДЕНТА США ДЖ. Ф. КЕННЕДИ

Председателю Совета министров СССР

г-ну Н.С. Хрущеву.

Белый дом, Вашингтон. 22 октября 1962 года.

(Цит. по: Архив внешней политики РФ,

фонд 104, опись 17, папка 11, дело 6, листы 32–33).

Уважаемый г-н председатель!

Копия заявления, которое я делаю сегодня в телеэфире вечером относительно событий на Кубе и реакции моего правительства на них, передана вашему послу в Вашингтоне. Ввиду серьезности событий, о которых я говорю, я хочу, чтобы позиция моего правительства в этом вопросе стала известна вам незамедлительно и точно.

Во время наших обсуждений и обмена мнениями по Берлину и другим международным вопросам меня больше всего беспокоила возможность того, что ваше правительство не поймет правильно волю и решительность Соединенных Штатов. Я не допускаю, что вы или любой другой здравомыслящий человек преднамеренно толкнет в наш ядерный век мир в войну, которую, как это абсолютно точно известно, ни одна страна не может выиграть.

Во время нашей встречи в Вене и в дальнейшем я выражал нашу готовность и желание найти путем мирных переговоров решение любой и всех проблем, которые разделяют нас. В то же самое время я ясно доказывал, что ввиду целей той идеологии, которой вы придерживаетесь, Соединенные Штаты не могут потерпеть какого-либо действия с вашей стороны, которое бы значительно нарушило существующее равновесие сил в мире. (…)

Для того чтобы избежать какой-либо неправильной оценки со стороны вашего правительства всего, что касается Кубы, я публично заявил, что, если на Кубе произойдут определенные события, США предпримут все, что надлежит предпринять для защиты своей собственной безопасности и безопасности наших союзников.

Несмотря на это, на Кубе продолжалось быстрое развитие ракетных баз, оружия среднего и дальнего радиуса действия и других наступательных вооружений. Должен сказать вам, что Соединенные Штаты полны решимости, чтобы эта угроза безопасности Западного полушария земного шара была устранена. В то же время я хочу сказать, что действия, которые мы предпринимаем, являются минимумом, необходимым для устранения угрозы безопасности стран этого полушария. Я надеюсь, что ваше правительство воздержится от любых действий, которые расширили бы или углубили бы этот кризис, уже носящий серьезный международный характер, и что мы сможем договориться с вами и встать на путь мирных переговоров.

Искренне ваш Джон Кеннеди.

Вышеприведенное письмо Кеннеди, адресованное Хрущеву, должно было, по идее, шокировать советского лидера. Но этого не произошло по весьма простой причине: состояние шока Хрущев пережил чуть раньше. Ощущение «снега на голову посреди лета» Хрущева настигло за трое суток до письма Кеннеди. Хрущев был уже предупрежден о том, что в американской администрации имеют прямые или косвенные доказательства о наличии на Кубе советских ракетах от своего верного дипломата, главы советского МИДа Андрея Громыко.

Сразу же после ужина у Джона Кеннеди в Белом доме глава русского МИДа Андрей Громыко дал в Москву две шифрограммы. В одной, отправленной в день ужина с Кеннеди, 18 октября, он описывал мелкие детали беседы и формулировки вопросов Кеннеди, так что акцент на этих мелочах не мог бы не встревожить человека, который знал о ракетах. Громыко рассчитывал, что Хрущев умеет читать между строк и поймет, почему Громыко столь подробно расписывает именно эти нюансы беседы.

Второе письмо Громыко, от 19 октября, было призвано смягчить впечатление от первого. Громыко писал, что «ситуация на Кубе вполне удовлетворительна, США на Кубу вторгаться не собираются, и президент Кеннеди дал устные гарантии этого. (…) И сейчас, когда на носу выборы в Конгресс США, военное вторжение на Кубу совершенно немыслимо». Сын главы русского Политбюро Сергей Хрущев в своих мемуарах зафиксировал, что после получения этих двух посланий «он никогда ранее не видел отца столь обеспокоенным». Очевидно, что Никита Сергеевич Хрущев все понял правильно и действительно умел читать между строк превосходно.

Благодаря предостережениям Громыко Хрущев осознал, что американцам о советских ракетах на Кубе стало известно. Он немедленно послал шифрограмму на Кубу Иссе Плиеву, в которой приказывал приступить к срочному монтажу ракетных установок. Теперь работы по приведению ракет в боевую готовность велись днем и ночью – только сумасшедший решился бы нанести авиаудар по боеготовым ракетам. В своем отсчете генерал Игорь Стаценко, командовавший 51-й ракетной дивизией на Кубе, напишет: «В течение 48 часов мы полностью привели в боевую готовность установки Р-12, так что к моменту объявления морского карантина по американскому телевидению вечером 22 октября мы готовы были к боевым действиям всеми 24 стартами».

А вот как события развивались в советском Политбюро (см. С. Микоян «Анатомия Карибского кризиса». С. 252).

Анастас Микоян вспоминает: «В воскресенье, 22 октября 1962 года позвонили мне на дачу вечером и сообщили, что просят членов Президиума ЦК заехать в Кремль на заседание. Я позвонил по телефону Козлову, чтобы узнать причину этого заседания, и Козлов сказал, что ожидается важное выступление Кеннеди.

В Кремле собралось все руководство. Сообщили, что американское радио уже передало, что сегодня в семь вечера по вашингтонскому времени, или же в два часа ночи по московскому времени, президент США Джон Кеннеди в телеэфире выступит с заявлением особой важности, касающимся безопасности Соединенных Штатов. Мы сразу же поняли, что речь идет о Кубе. Все обменялись мнениями по вопросам, что можно ожидать со стороны американского правительства, какие шаги оно предпримет и какие возможны ответные наши меры. Раздавались реплики: «От этих лихих американцев можно ожидать всего, чего угодно!».

Итак, в Кремле предположили, что можно будет через ООН найти мирное решение вопроса. В первую очередь, решили поручить министру обороны Родиону Малиновскому дать указание главнокомандующему советскими войсками на Кубе генералу Ивану Павлову (псевдоним Иссы Плиева. – А.Г.), подготовиться к военным действиям в случае вторжения американцев. Плиеву послали телеграмму: «Приведите все оружие в полную боеготовность. Но без особого указания Москвы ракеты в действие не приводить». Решили также по линии Варшавского пакта принять меры к боевой готовности.

Потом в Кремль принесли из посольства перевод телевизионного заявления Дж. Кеннеди в прямом эфире. Никита Сергеевич сразу же продиктовал стенографистам ответ Кеннеди и поручил группе товарищей отредактировать этот документ.

«Мы решили повернуть в советские порты все суда, идущие на Кубу с оружием, – обратно, а гражданские, с техникой, – оставить в море до выяснения обстановки и подробностей карантина. Но не объявлять об этом США сразу же», – вспоминает Анастас Микоян.

Вот какие документы об этих событиях в Кремле сохранила наша история (сохранена орфография оригинала. Цит. по: «Архивы Кремля. Президиум ЦК КПСС 1954–1964 г.» под ред. акад. А.А. Фурсенко. М., РОССПЭН, 2003).

В ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС.

ПРОТОКОЛ № 60.

Заседание 22 октября 1962 года.

Присутствовали: Брежнев, Козлов, Косыгин, Микоян, Полянский, Суслов, Хрущев, Шверник, Гришин, Демичев, Ильичев, Пономарев, Шелепин.

1. Об определении дальнейших шагов в отношении Кубы и Берлина.

Доклады: Хрущев, Малиновский, Иванов, Микоян, Козлов, Брежнев, Косыгин, Пономарев, Суслов.

т. Р. Малиновский: «Не думаю, чтобы США сразу смогли предпринять молниеносные действия (по Кубе). Не такая страна. Угрозы, – видимо, предвыборный трюк. Если будут декларировано вторжение на Кубу, то сутки еще пройдут, чтобы изготовиться. Думаю, мы не находимся в таком положении, чтобы ракеты ставить в часовую готовность».

т. Иванов. Докладывает, в каком положении доставка имущества на Кубу.

т. Хрущев. Согласен с выводами т. Р. Малиновского. т.

А. Громыко отвечал госсекретарю Дину Раску больше в моральном плане. Хрущев: «Дело в том, что мы не хотим развязывать войну, мы хотим припугнуть, сдержать США в отношении Кубы».

Трудность – мы не сосредоточили всего, чего хотели, и не обнародовали договора с Кубой. (Вот где приходится вспоминать о дальновидности Кастро! – А.Г.).

Трагичное – они могут напасть, мы ответим. Может вылиться в большую войну.

Один вариант – объявить по радио, что уже есть соглашение по Кубе.

Они могут объявить блокаду, могут и ничего не предпринимать.

Другой вариант. Все средства являются кубинскими, и кубинцы заявляют, что они ответят, и другое. Не применять пока стратегическое оружие, а применять тактическое.

Плиеву дать указание, – привести в полную боевую готовность войска. Всеми силами на первых порах не применять атомное оружие.

Если будет десант – тактическое атомное оружие, а стратегическое – до указания (исключая применение средств хозяйства И. Стаценко).

Вывод. – Нападение организуется на Кубу.

т. Малиновский говорит, подождать до часа ночи, а то им дан будет повод применить атомное оружие.

2. О проекте заявления правительства СССР по Кубе.

Доклады: Кузнецов, Хрущев, Микоян, Косыгин, Полянский, Ильичев, Гречко.

Правительство СССР обращается к народам СССР, – информирует. Трудиться. Меры, чтобы не застигли врасплох.

(Начиная с 23 окт. прошли консультации главнокомандующего вооруженными силами Варшавского договора, маршала Советского Союза А.А. Гречко с военным руководством стран Варшавского договора. По совместной договоренности, начиная с 23 октября в этих странах были приняты меры по повышенной боевой готовности войск и флотов, включая временную задержку увольнений и отпусков, переход на боевые дежурства и т. п. – Комментарий А.Г.).

Об указаниях т. В. Зорину. (т. Кузнецов). Утвердить. Проект резолюции Совета Безопасности. Утвердить. Об информировании Ф. Кастро о наших дальнейших шагах в событиях в районе Кубы.

Куда держим курс, сказать надо друзьям. Наполовину вышло, наполовину – нет. Положительно – весь мир теперь прикован к Кубе. Несущественно для Кубы, существенно для США. Пройдет время, если нужно, опять можно будет направить. (Речь идет о доставке вооружений и советских ракет на Кубу. – Прим. А.Г.).

3. О письме Кеннеди от 22 октября.

Независимо от того, какого класса оружие, оно доставлено.

Оно доставлено с целью обороны Кубы от агрессии. Корабли, которые идут в Средиземное море, вернуть в Черное море.

Вооружение и воинские соединения пока не отправлять, с пути вернуть.

Подлодки держать на подступах. О мерах по повышению боевой готовности. Решением Правительства дано указание Министерству Обороны.

МИДу проинформировать послов стран Варшавского пакта.

Главнокомандующего Варшавского пакта пригласить, представителей и обменяться мнениями.

О договоре – не объявлять. (Единодушное мнение). Дать команду на возвращение кораблей (тех кораблей, которые не дошли еще до линии карантина). Все говорят, что это правильно.

Составить заявление правительства СССР – протест. США встают на путь подготовки и развязывания третьей мировой войны. Американский империализм взял на себя право диктовать свою волю другим – мы протестуем. Все страны имеют право обороняться и заключать союзы.

Предупреждаем правительство США – берет на себя большую ответственность. СССР также обладает оружием, мы протестуем против пиратских действий. Это – беззаконие, неслыханное вероломство – требовать отчета от другого правительства.

Директива В. Зорина – в таком же направлении. Народы всех стран должны поднять голос. Попираются законы ООН – Устав. Все спорные вопросы – путем переговоров.

Правительство СССР вносит в Совет Безопасности вопрос.

Четыре подлодки пусть идут. «Александров» чтобы шел в ближайший порт. (Комментарий А.Г.: речь идет о корабле «Александровск», который вез 14 ядерных боеголовок для ракет Р-14 и направлялся в кубинский порт Мариэль. Он был на расстоянии двух суток плавания от берегов Кубы, находясь уже внутри линии карантина. Из радиоперехвата стало известно, что ВМС США ищут в Атлантике «советское судно, специально приспособленное для транспортировки ядерных боеголовок». Советским руководством было решено переадресовать «Александровск» в порт Ла-Изабелла, хотя там не было специальных бункеров для складирования оружия. И.А. Плиев, командующий войсками на Кубе, послал по каналам КГБ шифровку о том, что «Александровск», «являющийся главной целью блокады американцев, благополучно прибыл в кубинский порт». Однако специфика конфликта и накал политической напряженности в разгар Карибского кризиса оказались таковы, что «Александровск», а это было последнее российское судно, достигшее берегов Кубы во время блокады, так и не стали разгружать).

Кастро послать телеграмму.

Получили письмо Кеннеди.

Грубое вмешательство в дела Кубы. Ставим вопрос на Совете Безопасности против вероломства США, и Кубе следовало бы войти в Совет Безопасности».

Чтобы как-то смягчить обстановку, Никита Хрущев обратился к своему Политбюро: «Товарищи! Давайте сходим, товарищи, в Большой театр. Культурный отдых не повредит. Сейчас в мире напряженная обстановка, а мы появимся в театре. Наш народ и иностранцы будут это видеть, и это на людей подействует успокаивающе. Люди себе скажут, ну, уж если Хрущев и другие политики сидят в театре в такое время, то можно спокойно спать». Но, изображая спокойствие, в Кремле все очень беспокоились. Не требуется большого ума, чтобы начать войну…

ПОСЛАНИЕ

Председателя Совета Министров СССР

Никиты Сергеевича ХРУЩЕВА

президенту США Джону Ф. Кеннеди.

23 октября 1962 года.

(Цит по: Архив внешней политики РФ, фонд 059, опись 46, папка 89, дело 437, лист 14.)

Господин президент!

Только что получил ваше письмо, а также ознакомился с текстом вашего телевизионного выступления 22 октября в связи с Кубой. Должен откровенно сказать, что Соединенные Штаты открыто становятся на путь грубого нарушения Устава Организации Объединенных Наций, на путь нарушения международных норм свободы судоходства в открытых морях, на путь агрессивных действий, как против Кубы, так и против Советского Союза.

Заявление правительства Соединенных Штатов Америки нельзя оценить иначе, как неприкрытое вмешательство во внутренние дела Кубинской республики, Советского Союза и других государств. Устав Организации Объединенных Наций и международные нормы не дают права ни одному государству устанавливать в международных водах проверку судов, направляющихся к берегам Кубинской Республики.

Мы, разумеется, не можем признать за Соединенными Штатами и права установления контроля за оружием, необходимым Республике Куба для укрепления своей обороноспособности. Мы подтверждаем, что оружие, находящееся на Кубе, независимо от того, к какому классу оно относится, предназначено исключительно для оборонительных целей, чтобы обезопасить Кубинскую Республику от нападения агрессора.

Я надеюсь, что правительство Соединенных Штатов проявит благоразумие и откажется от проводимых вами действий, которые могут привести к катастрофическим последствиям для мира во всем мире.

Никита Хрущев.