Текст книги "Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо"

Преступная ошибка Хрущева?

Приведем мнение об «уроках Карибского кризиса» Юрия Михайловича ВОРОНЦОВА. С 1952 года он занимал высокий дипломатический пост в советском посольстве в Вашингтоне. Помимо других высоких дипломатических должностей (отметим: он работал чрезвычайным и полномочным послом СССР в Индии, послом в Афганистане, представлял СССР в ООН) для нас при интерпретации Воронцовым Карибского кризиса особенно значима его должность посла Российской Федерации в США. Должность предполагает и соответствующие идеологические взгляды.

Итак, Ю.М. Воронцов пишет: «Широко известна сентенция, которую одни приписывают Бисмарку, а другие – Талейрану. «Это хуже, чем преступление, это – ошибка». История Карибского кризиса – это история именно такой ошибки. Ведь и впрямь, фактически единоличное решение Хрущева установить ракеты с ядерными боеголовками на Кубе было преступной ошибкой, которая поставила мир на грань ядерной катастрофы. Единственным умным шагом Н.С. Хрущева во всей этой истории было решение направить именно А.И. Микояна в США и на Кубу для развязывания туго затянутого узла. Никто бы другой в советском руководстве не смог бы с такой выдержкой и с такой мудростью нейтрализовать страсти в Гаване и в Москве и уловить примирительные нотки Вашингтона. В то же время я хочу присоединиться к высокой оценке историком и сыном Анастаса Ивановича, Серго Микояном интеллекта и выдержки Джона Ф. Кеннеди, позволившим А.И. Микояну добиться в Гаване и в Москве рациональных решений. Но при этом я не могу согласиться с Серго Микояном в том, что решение Н.С. Хрущева о размещении ракет на Кубе было продиктовано лишь намерением защитить Остров свободы от американского вторжения. Думаю, не одним только этим руководствовался Хрущев, он был «одержим», как правильно замечает сам Серго Микоян, стремлением «выдавить» США и другие державы из Западного Берлина. Его безмерно раздражали американские военные базы, плотным кольцом обступившие Советский Союз со всех сторон, а существенное в то время отставание СССР от американцев в количестве межконтинентальных ракет явно не позволяло осуществить хрущевское бахвальство «накрутить хвоста» американца. Но чего Н. Хрущев не понял, так это того, что «хвост» может раскрутиться и сам, да еще так, что от него убегать придется, что Хрущеву и пришлось проделать. Как тут не вспомнить восточную мудрость: «Прежде чем войти, подумай, как будешь выходить».

(Из рецензии на книгу Серго Микояна «Анатомия Карибского кризиса», в которой, в частности, подробно рассказывается о роли Анастаса Микояна во взаимоотношениях Союза с Кубой.)

Однако с точкой зрения Ю.М.Воронцова многие отечественные историки не согласны и готовы вступить с ним в полемику. Так, например, генерал разведки Николай Сергеевич Леонов, всю свою жизнь защищавший политическую независимость Кубы, вынес на данную рецензию краткий вердикт: «Суждения Юрия Воронцова примитивны и ошибочны (!). Сказалось долгое житье в США».

Из книги Н.С. Леонова «Лихолетье».

«Политическое решение Карибского кризиса, кроме всего прочего, означало, что Соединенные Штаты впервые в своей практике ведения дел в Западном полушарии были вынуждены под угрозой ответного удара отказаться от применения вооруженной силы (цит. по: см. Н.С. Леонов, «Лихолетье», с. 86). В последующие годы были открыты многие ранее неизвестные данные о содержании и характере Карибского кризиса, и серьезные исследователи и политические деятели однозначно подчеркивали взвешенность и оправданность поведения тогдашних политических руководителей СССР и США. Позднейшие попытки некоторых публицистов представить весь Карибский кризис как авантюру Хрущева, к тому же закончившуюся поспешным отступлением СССР, можно воспринимать лишь как нехитрый прием во внутриполитической борьбе, в которой ставилась задача дискредитировать политику Союза и одного из его лидеров.

Потом, за долгую жизнь в разведке я убедился, что американцы ставят свою безопасность выше, чем безопасность любого другого государства. Жизнь американца не идет в сравнение с жизнью других землян. Эта политика может быть завалена ворохом словесного тряпья вроде общечеловеческих ценностей, демократических прав, справедливости, но едва прикрытые, сквозь этот словесный ворох будут явственно проглядываться пучки острых стрел, зажатые в когтях орла на гербе США».

«В лице Никиты Хрущева, я уверен, Россия потеряла последнего самобытного политического руководителя (см. там же, с. 108). При нем свершился переворот в армии, начавшей переходить на ракетное вооружение. При Хрущеве мы вышли в космос, и было время, когда США остались далеко со всеми своими программами. Позоря его память, первые дома массовой застройки начали называть «хрущобами». Но по тем временам эти дома казались дворцами для тех, кто вселялся в них после мытарств в «вороньих слободках». Пошла вверх кривая рождаемости, людям хотелось жить. Конечно, Хрущев наделал и немало ошибок, целина съела немало наших ресурсов, но так и не решила зерновой проблемы. Со всех сторон иначе, как самодурством, не назовешь передачу под юрисдикцию Украины – Крыма. Резкие внешнеполитические перевороты привели к разрыву наших связей с Албанией, охлаждению советско-румынских отношений. Весь социалистический лагерь разбился на просоветский и прокитайский, и международное коммунистическое движение раскололо третий мир. Никита Сергеевич был последним, кто сформулировал национальную цель: «Догоним Америку по производству молока и мяса!» Тогдашнему окружению Политбюро, сверхсерому и трусливому, было проще организовать свержение Хрущева, чем поддержать его. И они обвинили его в том, в чем поддакивали ему много лет. А простому народу повесили на уши лапшу про проваленный экономический проект с кукурузой».

«Дж. Кеннеди убили в 1963 году, а на следующий год из Кремля убрали Хрущева. В какой-то степени оба очень дорого заплатили за Карибский кризис. Кеннеди – за то, что он не довел борьбу против строптивого Кастро до полной победы и не устроил реставрацию капитализма на Острове свободы, столь желанную для игорного бизнеса и прочей мафии. А Хрущева – за то, что тот подверг смертельной опасности благополучное и сытое существование кремлевской олигархии своими «новациями» и лихими политическими шагами во внутренней и внешней политике. И только Фидель Кастро пережил на своем политическом посту обоих политических лидеров, оказавшись дальновиднее и Хрущева, и Кеннеди».

Украшение советской внешней политики?

Любопытна и точка зрения на «уроки Карибского кризиса» очевидца и участника тех событий, политика и историка Александра Фурсенко, которому свою книгу «Адская игра» о Карибском кризисе пришлось, отметим, издавать не в Союзе, а в Европе. В России эта книга появилась лишь в наши дни. Обратимся к выдержкам из этой монографии.

Вспоминая Карибский ракетный кризис, российский политик, историк, академик Александр Фурсенко (см. его книгу «Адская игра»), в частности, писал:

«Парадоксален сам факт, что мы привезли ракеты, поставили их, потом возник кризис, пошли переговоры, переписка, и в результате мы эти же ракеты увезли. Зачем же мы везли ракеты, если потом пришлось их увозить? К чему везли? Если мы их туда везли, преследуя лишь свои цели, следовательно, империалисты США нас принудили к тому, запугали и подчинили себе. Для механического мышления тут, казалось бы, несложная схема, чтобы сделать вывод. Но надо вопрос смотреть в корень, как говорил Козьма Прутков. Корень же заключается в том, что существовала Куба, где ранее президентом был Батиста. Та Куба, которая являлась, собственно говоря, колонией США, где безраздельно господствовал монополистический капитал. Гавана была городом, куда империалисты приезжали проводить свой досуг и давать себе волю в удовлетворении своей похоти. Теперь Батиста свергнут, новые люди пришли к власти, создали революционное правительство. Вы перестраиваете Кубу на социалистических началах, и вот развернулось вторжение. Вы его отбили. Но разве можно думать, что кубинская контрреволюция на этом успокоится? Что с этим примирятся монополисты, которые потерпели поражение и вынуждены оставить Кубу? Вы воспользовались их капиталами и национализировали их. Значит, повторная угроза реставрации капитализма сохранялась!

Рассуждаем дальше. Поставили ракеты, чтобы предотвратить эту угрозу, а затем их вывезли, взяв нужное слово с президента США не вторгаться на Кубу и не допускать вторжения их союзников. (…) Чтобы сохранить революционную Кубу во главе с Фиделем Кастро, мы поставили ракеты, вызвали военный шок у руководства США и вырвали нужное нам обязательство. Под это обязательство мы и вывезли эти ракеты и вместе с ними устаревшие самолеты-бомбардировщики. Считаю, что уплатили дешевую цену за свободу и независимость Кубы! Правительства капиталистических стран все оценивают в долларах. Так вот, мы понесли затраты только на транспортировку военной техники и нескольких тысяч наших солдат. Вот вам и вся стоимость политических гарантий независимости Кубы!

Мы не пролили крови, ни своей, ни других народов, не допустили войны, не допустили разрушений, отравления атмосферы. Я горжусь этим. Пройдет время, и эта истина станет всем ясна!»

«Авантюризм в этой истории, конечно, был, и он заключался в том, что мы, желая спасти Кубу, сами могли ввязаться в тяжелейшую, невиданнейшую ракетно-ядерную войну. Но если жить только под давлением боязни и в том смысле, что всякая наша акция вызовет ракетно-ядерную войну, – это означало парализовать себя страхом. И вот в таком случае война возникнет наверняка. Враг сразу почувствует, что ты его боишься, и – придет с войной. Или же ты без войны станешь уступать постепенно свои позиции и дашь возможность врагу медленно, но верно достичь его целей (пророческие слова в отношении эпохи М. Горбачева. – Прим. А.Г.). Или же ты своей боязнью и уступчивостью так разохотишь врага, что он потеряет всякую осторожность и уже не будет чувствовать той грани, за которой война станет неизбежной.

Надо не желать войны, надо делать все, чтобы не допустить войны, – но при этом не бояться войны! Если создается невыгодная ситуация, если нет ресурсов к борьбе, то ты должен отступить. Однако если отступление становится началом конца твоего сопротивления, так лучше уж рискнуть! На миру и смерть красна! Вот, собственно, как мы все понимали сложившуюся ситуацию. Я много об этом думал. Я живу анализом пройденного пути. А путь, пройденный мною, хороший, и я его не только не стыжусь, а горжусь им!

Карибский кризис является украшением нашей внешней политики, в том числе и моей работы как члена того коллектива, который проводил эту политику и добился блестящего успеха для Кубы без единого выстрела.

Главным в описываемых событиях оказалось то, что мы не дали себя одурачить, не отступили в столь нервной, горячей обстановке далее положенного и не переступили грань дозволенного. Тут сказалась выдержка обеих сторон. Ведь этот кризис дошел до высшей точки кипения. Мы были близки к войне, стояли на грани войны. Хочешь ты или не хочешь, а раз один выстрелил, то другой ответит. Но мы не допустили катастрофы. Помимо обязательства не вторгаться на Кубу президент США дал также слово, что когда мы вывезем свои ракеты с Кубы, то США уберут свои ракеты из Турции и Италии. Джон Кеннеди просил нас, чтобы мы пока никому не говорили об этом. Мы-то хотели, чтобы это как-то было зафиксировано в документах. Он ответил, что он по своему положению письменных обязательств дать не может. Более того, сказал следующее: «Если вы не удержите в секрете это мое заявление и оно просочится в печать, то я дам опровержение. Но я даю вам честное слово! Мы уберем турецкие и итальянские ракеты!» И он действительно убрал ракеты из Турции и Италии, хотя вывез их не только потому, что мы согласились вывезти свои ракеты с Кубы, но главным образом потому, что ракеты «Юпитер», которые стояли в Турции и Италии, морально устарели.

США уже имели тогда достаточное количество межконтинентальных ракет, которые стояли на собственной территории. Там они лучше охраняются, имеют лучше оборудованные позиции и лучше замаскированы. Их команды тоже находятся дома. Все это дает большие гарантии. Во-вторых, появились атомные подлодки «Поларис», вооруженные ракетно-ядерным оружием, то есть подвижные установки. В Средиземном море находится 6-й флот США, там курсируют их подлодки, как и в других морях и океанах. Зачем же держать ракеты на чужой территории, когда есть своя команда и свой подвижной старт? Свой флот и менее уязвим, и всегда готов к бою. Техника развивается, и она дала теперь лучшие решения взамен того, что США имели прежде, когда располагали ракетами в Турции и Италии. Поэтому в стратегии США ничего не изменилось, их экспансия и стремление к мировому господству сохранились. Теперь они угрожают нам с подводных лодок, вооруженных ядерными ракетами. (…)

Для тех, кто хоть немного смыслит в военных делах, понятно, что мы могли бы нанести удар по Вашингтону и он оказался бы очень сильным. Но и США, конечно, нанесли бы ответный удар, и не менее сильный. Видимо, делая такое заявление перед прессой, Кеннеди разъяснял американцам, что искать решение спорных вопросов путем войны в атомный век поздно. Какой же безумный захочет развязать войну, вызвать огонь на себя и быть уничтоженным? Я считаю, что в условиях американского психоза такая позиция президента отражала его гражданское мужество! И мышление всех народов мира после Карибского прецедента резко изменилось. Теперь люди – как простые, так и политики – четко осознали, что время глобальных войн с помощью ракет и пушек – в историческом прошлом, в эпоху мирного и военного атома это стало невозможно! Карибский кризис стал мощным предупреждающим уроком и защитил нашу планету от третьей мировой войны!»

Николай Леонов: «Куба – любовь моя»

Свое видение Карибского кризиса в эксклюзивном интервью специально для нашей книги представил легендарный советский разведчик, руководитель аналитического отдела КГБ СССР, генерал-лейтенант Николай Сергеевич ЛЕОНОВ.

Во время напряженных «тринадцати дней конфликта» Николай Сергеевич находился в Мексике, выполняя задание разведывательного центра КГБ, но, будучи давним другом Фиделя Кастро, внимательно следил за происходящим.

– Николай Сергеевич, как вы оцениваете взаимоотношения Союза и Кубы к моменту, когда разразился Карибский кризис?

– Наши отношения с Кубой развивались бурно начиная с 1960 года, когда мы с Микояном полетели к Фиделю. Вскоре были восстановлены дипломатические связи между Кубой и Советским Союзом. Сам Хрущев себя называл личным другом Фиделя. Однако, к сожалению, не только сам Хрущев, но и каждый очередной руководитель нашей страны, пришедший после Хрущева на его место и сконцентрировавший в своих руках высшую политическую власть, взаимодействия с Кубой, обязательно совершал какую-то грубую ошибку. Иногда со стороны советских и российских политических лидеров это были не просто ошибки, а резкие и оскорбительные выходки в отношении Кубы. Но об этом я расскажу подробнее потом, а сейчас, конечно же, надо поговорить о ракетном кризисе 1962 года. Тогда глава нашего Политбюро Никита Хрущев, который был инициатором постановки ракет на Кубу, убедил Фиделя дать согласие на эту очень опасную операцию. Фидель, посоветовавшись с ближайшими помощниками, несмотря на весь очевидный риск, дал согласие.

– Это было ответной реакцией Хрущева на размещение американских ракет в Турции?

– Американские ракеты в Турции уже стояли. И не только в Турции были «Юпитеры», и в Италии стояли американские ракеты. У Советского Союза противодействия не было, а «Юпитеры» могли достичь стратегических центров Союза за четверть часа. Очевидно, «Юпитеры» выполняли функцию психологического давления, ракеты ставили поближе к нашим границам, но пустить их в ход не рассчитывали. У США тогда было 1300 бомбардировщиков, и при таком количестве авиации в случае реальной войны совершенно не нужны никакие «Юпитеры».

И вот Никите Хрущеву пришла в голову мысль ответить США тем же, психологическим давлением, разместив наши ядерные ракеты в непосредственной близости от США – на Кубе. Хрущев не предполагал, что реакция США будет столь резкой и жесткой! А Фидель Кастро дал на размещение ракет согласие, понимая, что Штаты готовят новое вторжение на Кубу – провал операции в заливе Свиней в апреле 1961 года не давал США покоя. Есть разведданные, что вторжение на Кубу намечалось именно в октябре 1962 года. А вместо этого – грянул Карибский кризис. То, что Штаты свергли бы режим Кастро без наших ракет, – очевидно. Когда советские ракеты появились на Кубе, то весь мир оказался прикован к маленькой Кубе. Слишком велика была опасность третьей мировой, и весь мир этого боялся. И тогда США дали публичные гарантии, что они не тронут Кубу, а без наших ракет они такое вряд ли бы сказали.

Была проведена операция под кодовым названием «Анадырь», на Кубу было переброшено огромное количество нашего военного снаряжения, в том числе ракетная дивизия, вооруженная по последнему слову техники. Были там и баллистические ракеты с ядерными боеголовками Р-12 и Р-14, которые различались между собой по радиусу дальности полета. И эти ракеты могли достигать жизненно важных, стратегических центров США. Перебросили огромное количество ракет противокорабельных. Кубинцы согласились на все, и на операцию «Анадырь», и на монтаж баллистических ракет. Управление ракетной установкой с ядерными боеголовками – сложное дело, и потребовалось большое количество военнослужащих, чтоб привести эти установки в функциональную боеготовность. В общей сложности на Кубу было переброшено порядка 45 тыс. наших военных – ракетная дивизия, несколько полков танковых и мотомеханизированных, авиация, в том числе и бомбардировочная. И все это было организовано в огромной тайне, такой серьезной и глубоко продуманной, что не произошло никакой утечки информации, американцы ни о чем не догадывались, и это было просто поразительно. Об этом я вспоминаю в своей книге «Лихолетье».

Американская разведка и хваленое ЦРУ все проморгали. И этот профессиональный позор, наверно, будет жечь сердца цээрушников до конца их карьеры. Спохватились они поздно. Американские спецслужбы прекрасно видели, что много кораблей возле Кубы плавает, но как это интерпретировать – они не знали. Примерное количество судов, курсировавших тогда в районе Карибского бассейна, было около двухсот. Но все это так грамотно было замаскировано, что американцы ничего не заподозрили и ни о чем не догадались. «Анадырь» – это, пожалуй, был самый серьезный провал ЦРУ в эпоху холодной войны. Отмечу, что в ту эпоху противостояния Союза и США хваленые цээрушники вообще постоянно проваливались. Они только хвастались тем, какие они великие, а в реальности терпели поражение за поражением, в Иране, во Вьетнаме, во время операции в заливе Свиней на Кубе и так далее.

Цээрушники спохватились лишь, когда их высотные разведывательные самолеты U-2, фотографировавшие с воздуха Кубу, зафиксировали наши ракетные установки. Многие наши ракеты уже стояли на боевых позициях. Осознав, что бомбить готовые к боевым действиям ракетные установки нельзя, есть риск ответного удара, – американцы серьезно призадумались. И тогда была объявлена морская блокада Кубы.

Огромную роль в урегулировании кризиса сыграл министр обороны США Роберт Макнамара. Это был один из немногих «голубей» в правительстве Кеннеди. Его в мирном урегулировании кризиса поддерживало еще 10, максимум 20 процентов всего исполнительного комитета. Остальные – процентов 80, если не больше, требовали немедленного вторжения на Кубу. Макнамара и президент приняли волевое решение – кризис будет урегулирован мирно. Невозможно первым же ударом авиации США разбомбить абсолютно все установки русских, а это означает ответный удар. И поэтому Кеннеди принял решение – войны не будет.

О том, как развивались события во время морской блокады Кубы, написано множество книг. Однако нигде не говорится о главном – как, собственно, воспринимали все это сами кубинцы. Пишут про Хрущева, пишут про Кеннеди, а про Фиделя – нет, будто и не было с его стороны огромного риска, когда кубинский лидер дал согласие разместить советские ракеты на своей территории.

С кубинцами в ходе этого кризиса вообще не считались, вот в чем главная проблема! Их использовали как инструмент, как винтик в машине большой политики. И обида кубинцев на Союз была обоснована, они шли на колоссальный риск, давая согласие на «Анадырь», на установку советских ракет на своей земле. Но когда ракеты монтировали, то кубинцев в эту зону не пускали. Фидель позже вспоминал, что если бы к его людям доверия было больше, то и большая политика была бы иной. И в этой большой политике и Союз, и Куба могли бы диктовать Штатам свои условия, а не соглашаться на условия противника. Но когда Хрущев решил вывести ракеты с Кубы, то об этом Фиделя даже не поставили в известность! И Фидель совершенно неожиданно узнал, что уже ведутся работы по демонтажу ракет!

– Вопрос по Олегу Пеньковскому. Он, полковник КГБ, завербованный разведкой США, был арестован в разгар кризиса, 22 октября. Одни историки утверждают, что именно он и передал ЦРУ данные по типу ракет и даже какие-то секреты по линии «Анадырь» и тем самым настроил Пентагон крайне воинственно, другие авторы, напротив, утверждают, что Олег Пеньковский стал «миротворцем» в этой истории, пытаясь «разруливать» кризис.

– Полковник Олег Пеньковский к тому времени был уже «под колпаком», мы знали, что американцы его завербовали, и его «пасли», пытаясь и через него кое-что выудить по Штатам, но в разгар Карибского кризиса его действительно пришлось арестовать, а в мае 1963 года состоялся открытый судебный процесс, и Пеньковский был расстрелян. Никакой информации по линии «Анадырь» он получить не мог, зная, что Пеньковский завербован, его и близко к организаторам спецоперации не подпускали.

Неудивительно, что американцы пытались в мемуарах про Карибский кризис возвысить своего вульгарного агента. Пеньковский получал деньги, обряжался в американские мундиры перед фотокамерами в США, это был человек, лишенный морали и руководимый низменными интересами. Но американцам его надо было как-то облагородить, они хотели показать, что, мол, даже некоторые советские военные готовы бороться за идеологию либерализма. Американцы даже выпустили книгу якобы его воспоминаний с пафосным вступлением о «русском шпионе, который спас мир». А на самом деле никаким спасителем он не был. Серьезных фактов, которые мог бы положить на стол ЦРУ этот «миротворец», у него не было. Наши ракеты на Кубе были обнаружены благодаря американской фотосъемке U-2 от 14 октября, и Пеньковский здесь вообще ни при чем.

– Вы утверждаете, что Союз в ходе Карибского кризиса повел себя некорректно по отношению к Кубе…

– Да. Наши ракеты вывезены были некорректно. Без консультации с Фиделем, внезапно Хрущев дал распоряжение на вывоз советских ракет. И всего лишь – в обмен на устные обязательства США не нападать на Кубу. Подчеркиваю, это решение, озвученное в обмене письмами между Хрущевым и американским президентом, не носило даже характера юридического договора! И наши аналитики восприняли это со скепсисом, ведь обмен письмами – это еще не официальный документ, оформленный по всем правилам международного права!

Фидель крайне расстроился, узнав, как мы «продешевили» свою позицию. Он был убежден, что мы могли добиться гораздо большего от американцев. У Хрущева слишком быстро в этой экстремальной ситуации закончилась выдержка и сдали нервы. Сам Фидель предлагал в обмен на вывоз ракет пять пунктов условий. Из них особенно важны такие, как отмена экономической блокады, прекращение всех диверсионно-террористических действий против Кубы, ликвидация американской военной базы на Кубе – Гуантанамо. Однако Никита Хрущев, с Фиделем не советовался. Он в спешке забрасывал на Кубу наши ракеты и в спешке их вывозил. И у кубинцев этот эпизод стал болевой точкой на всю последующую историю кубинско-советских взаимоотношений.

На примере Карибского кризиса кубинцы поняли, что такое «советские руководители» по своей вероломной сути.

Вначале они могут принять поспешное и неконтролируемое решение, а потом вдруг – от него же и отказаться. Причем все эти решения принимались без консультации с кубинцами, будто кубинец – нечто второсортное по отношению к советскому человеку.

Я хорошо помню, как на Кубе проходили массовые демонстрации людей, которые просили оставить ракеты. Почему, в самом деле, мы должны были их убирать, если Америка позволяет себе ракеты в Турции и в Европе? Я хорошо помню испанский лозунг: «Никита, Никита, нокеседа се кито», – то есть «Никита, оставь нам то, что ты дал». Но советские руководители на эти массовые демонстрации не обращали никакого внимания.

Никита Хрущев, конечно, как-то пытался смягчить свое неуклюжее поведение в ракетном кризисе. Выразилось это в том, что мы оставили Кубе все данные по разведке в отношении ЦРУ и наши разведывательные технологии, а также оставили технику в качестве безвозмездной помощи Кубе. Мы оставили там бригаду наших войск – из Киевского военного округа, примерно три тысячи человек, это было символическое присутствие СССР на Кубе. Но я помню, как затем мы сделали вторую пакость. Не уведомляя кубинцев о нашем решении вывезти эту бригаду с острова, мы начали тайком готовить ее к переброске в СССР. И начала свертываться та воинская часть, что была залогом нашего военного союза. Происходило это тоже в спешке, и советские военные вели себя как дикари, после своего ухода многие солдатские бараки, как мне рассказывали кубинцы, оказались разломаны, разворочены, и это сделали сами же советские военные. Кубинцы рассказывали, мол, мы-то, говорят, дали все нормальное, все отстроили и привели в полный порядок, а тут… когда советская бригада ушла, то все было разрушено. Все умывальники, все туалеты были разбиты, все ручки на комнатах были оторваны, все разломано, отломано, кровати провалены, лампы разбиты – все было разрушено.

– Советские войска были гарантией ненападения Штатов на Кубу?

– Да. Я помню, как Генри Киссинджер говорил даже, взяв доверительно Андрея Громыко за галстучек: «Мы, Штаты, не можем начать военные действия против Кубы, потому что там стоит бригада советских войск. Если мы прольем кровь советских воинов, то это будет причиной для новой мировой войны. Поэтому нашего вторжения на остров не будет». А тут вдруг раз – и советская бригада, эта гарантия ненападения Штатов на Кубу, ни с того, ни с сего – была вывезена! Чем руководствовались, принимая решение? Очевидно, что это был не вопрос финансирования советской бригады, а что-то другое, из области политики. И очень много раз кубинцы убеждались в ненадежности своих советских союзников.

– Насколько, на ваш взгляд, угроза третьей мировой войны во время Карибского кризиса была реальной?

– Война – такая вещь, которая может возникнуть совершенно непредсказуемо. Когда потенциал сухого пороха становится запредельным, то достаточно бросить спичку. Все войны начинаются неожиданно. Война Первая мировая началась с выстрела студента в эрцгерцога Фердинанда. Вот так началась глобальная война, которая унесла 30 млн жизней. Вторая мировая война, казалось бы, тоже начиналась с локального конфликта, с удара по Польше. До этого фашисты Чехословакию оккупировали и Австрию, однако на тот момент еще вроде бы все было относительно спокойно в мировом масштабе. А вот когда немцы ударили по Польше, то тут же началась цепная реакция. И эта глобальная война вскоре поглотила весь мир. Все большие войны начинаются с локальных конфликтов.

Ситуация с Кубой в 1962 году действительно была очень взрывоопасная. И все-таки верх взяло благоразумие и способность осознать, что близко тот край, за которым начинается взаимное истребление. Мне довелось беседовать на эту тему с разными военными, политиками, историками, действующими героями того конфликта – в 2002 году я был на Кубе, и мы отмечали 40-летие ракетного кризиса. И в этом вопросе наши точки зрения совпали. Я тогда встречался с Робертом Макнамарой, который был военным министром при Кеннеди в те дни. Мы сидели в гаванском ресторанчике втроем, и с нашей стороны кроме меня был еще Корниенко, Георгий Карпович, первый замминистра иностранных дел, Андрея Громыко. И вот, мы сидели за столом втроем, пили крепчайший кубинский кофе – я, Макнамара и Корниенко – и обсуждали, насколько реальной тогда была угроза мировой войны. Я тогда высказывался и сейчас от своей позиции не отступлюсь, что если бы эта война развязалась, то это было бы абсолютное торжество глупости и злобы человеческой.

Нельзя весь мир погружать в пучину ядерной войны из-за Кубы. Какой бы красивой страной ни была Куба, каким бы лакомым куском она не казалась Штатам, но погружать весь мир в глобальный конфликт, в котором бы сгорели и США, и мы, и другие, возможно, страны, – ну, это невозможно глупо. Есть такая восточная поговорка: «Разозлившись на блоху, не надо жечь кальсоны». Куба была жутким раздражителем для Штатов. Но зачем же из-за этого сжигать весь мир? Я тогда был убежден, что хоть мы и стоим на грани войны, но все же этой войны не будет. Не может все человечество до такой степени быть глупым. И – оказался прав.

Что касается Роберта Макнамары, а это именно он предложил вариант морской блокады, то он говорил так: «Удалось избежать конфликта благодаря политической мудрости и выдержке Кеннеди». Когда в США все военные требовали нанесения удара по Кубе, то тогда Кеннеди один был против и сказал так: «У военных не голова, а атомная головка». Он спросил генералов: «Вы настаиваете на нанесении ударов силами авиации и флота по Кубе. Но вы мне гарантируете, что вы мне их уничтожите все, с одного удара?» Все генералы потупили головы и сказали, что нет, таких гарантий они дать не могут. И тогда Кеннеди сказал, ну уж тогда извините, но я принимаю политическое решение, что войны не будет. «Надо искать другие варианты», – сказал Кеннеди. Ну а эти варианты были известны. Морской карантин, экономическая и политическая блокада Кубы и т. п. Короче говоря, такие меры, при которых все же был бы мир, тяжелый и трудный, но все же не война.

В дальнейшем, когда секреты стали раскрывать, то обнаружилось, что на Кубе в то время было более 120 советских боеприпасов, которые могли использоваться для отражения агрессии. Даже десятая часть этих боеприпасов привела бы к военной и гуманитарной катастрофе. Был момент, когда мы оказались на волосок от войны. Мы сбили утром 27 октября американский самолет U-2. Он летел над нашими позициями ракетными, и офицеры советские на свой страх и риск пустили ракету. И американцы все взвыли. Как же так! Это было 27 октября, пик кризиса. И все равно они не пошли на эту немедленную агрессию и не стали наносить какой-либо удар по Кубе, понимая, что это начало конца. Зато именно этот инцидент что-то перевернул в голове у Хрущева. Эта ситуация его так напугала, что именно после сбитого самолета-разведчика он пишет свое миролюбивое письмо от 28 октября, в котором черным по белому обещает убрать ракеты с Кубы. Однако обида на то, что русские решили выйти из кризиса, не советуясь с Кубой и наплевав на интересы и просьбы кубинцев, – на этот счет у кубинцев осталась. Русское хамство!