Текст книги "Геммы. Сыскное управление"

– Мелкие, говоришь? – прищурилась Диана.

Лес кивнул.

– С полными мешками? – добавила Норма.

Еще кивок.

– В масках и всю ночь без пригляду? – Илай почти скалился в предвкушении.

– Так и есть, – подтвердил яшмовый гемм с ошеломленной, дурковатой ухмылкой.

– Когда там Бертрамов день? – Диана потянулась и почесала кошкана за ухом. – Вроде, послезавтра.

Геммы переглянулись. Теперь они знали все необходимое.

И снова Локотки. На этот раз торговая улица-площадь полнилась людом с самого раннего утра, и геммы усиленно работали локтями в надежде как можно скорее добраться до Червонной – лошадей им не досталось, а Фундук спал, восполняя силы после ночного патруля. Лес же, напротив, был как никогда полон сил – почти разгаданная загадка заставляла его шагать широко, отчего остальным приходилось бежать.

– Давайте еще раз все обговорим! – попросила Норма. Ей по-прежнему казалось, что их план, при всем блеске найденной версии, зиял дырами.

– Да чего там обговаривать, – махнул рукой Илай. – Главное, допуск получить. Потом займем позиции, я буду на связи, а там и возьмем зловредную малышню с поличным.

– Ты забыл тот вариант, где они оказываются бандой свирепых карликов-лицедеев, владеющих кулачным боем, – напомнила Диана. – И к тому же обмазанных свиным салом! – То сало все не давало ей покоя, а места в выстроенных накануне умозрительных схемах ему не находилось.

– Ха! – фыркнул Лес. – Если я буду внутри, им все равно несдобровать.

– А если они начнут выскальзывать? – не унималась младшая.

– Тогда мы возьмем их снаружи, – залихватски рубанул воздух Илай, едва не стукнув случайно какую-то сгорбленную бабульку, спешащую по торговым рядам. – Простите! Фундуку только интересней их ловить будет. А в крайнем случае – пуле плевать на кулаки, – с этими словами Янтарь похлопал себя по ремню мушкета, который он решил прихватить с собой с самого утра. Когти тоже были при нем – болтались на поясе.

И правда, все указывало на то, что преступники, кем бы они ни были, не преминут воспользоваться праздничной суматохой и попытаются взять самый большой куш из всех – княжескую палату на нижнем ярусе третьего, самого дорогого и самого защищенного хранилища госпожи Зимецкой. А прибавить к этому бегающих по улицам детей в масках кобольдов и с мешками сладостей – так легче легкого будет затеряться в толпах празднующих…

Норма задумалась, прикидывая в голове, как лучше построить беседу с начальником охраны. Не будет ли слишком подозрительно, если они запросят доступ на еще не тронутое ворами хранилище? Как задолго нужно оставить там Леса, если им это, конечно, позволят? А что станет, если они ошибутся с выбором и будут стеречь не те сокровища? Тогда провал будет убийственным. Она уже знала, что рисовать в уме картины катастрофических последствий не поможет их избежать или придумать что-то по-настоящему путное, но ничего не могла с собой поделать.

Норма воображала, как Павлина Павловна грозно отчитывает Петра Архипыча, тот, смаргивая скупые слезы, принимает весь позор на себя – «Зря я им доверился! Как мог я быть так добр!», – а сама Норма умирает от стыда. По-настоящему, а не иносказательно. Как раз в тот момент, когда раскаявшийся в своем легкомыслии Илай опускал на ее могилку букет первоцветов, кто-то заорал:

– Куда?! Ах ты, сволота! Бей его, робяты, бей!

Норма моргнула, выпадая из видения.

Локотки закипели лихо закручивавшейся сварой – народ наваливался друг на друга кучей, мелькали кулаки и пятки, кого-то закономерно придавило, кто громогласно бранился, поминая чьих-то мамок и всякую нечисть. Переглянувшись, братья тут же бросились в самую гущу, наперебой выкрикивая:

– Сыскное! Всем р-р-разойтись!!!

Диана вздохнула, уперев руки в бока:

– Этим разве не должен заниматься городовой? Мы же спешили или как?

– Не спрашивай, – обреченно ссутулилась Норма.

Даже интересно, кто передушит их раньше – Зимецка или Рахель?

Спустя несколько минут помятые, но подозрительно бодрые братья вытащили из-под человеческого завала виновника драки – нищий с мешковинной маской, грубо расписанной под кобольдову харю, жалко хныкал, подтянув колени к груди, и раскачивался из стороны в сторону.

– Обидели, обидели…

– Что здесь произошло? – требовательно спросил Илай, явно копируя властную манеру Михаэля.

Вперед выбрался пузатый лоточник с окладистой бородой, которая, впрочем, теперь топорщилась во все стороны, будто хотела сбежать:

– Как что?! Ворюга он! Вон, маску хотел стянуть, дак мы его!..

– Что – вы его? Самосуд устроили? – напустился на них уже Лес. – А ежели б убили, а? Что тогда?

Лоточник, и без того красный, побагровел до синевы:

– Мое это имущество! Маски – товар ходовой, я его волен защищать.

Илай задрал нос:

– Маски эти светомерзкие? Ну ты и болван! Из-за одной семимедяшной вон сколько за двадцать переколотили!

В толпе глумливо захохотали, тыча в лоточника пальцами. Тот свирепо засипел.

– Жалко тебе семи медяков? – насмешливо продолжил Илай, упиваясь всеобщим вниманием. – Да держи, на! – И под обескураженным взглядом сестер сунул монеты в руки торгашу. – А этого мы забираем.

– Негоже в праздник живого человека губить, – поддакнул Лес, и, подхватив раскачивающегося нищего под мышки, братья потащили того прочь.

– Я их сама, – выдавила Норма, – погублю!

И, сжав кулаки, последовала за парочкой несчастных. Догнать их удалось уже на отшибе ярмарки среди пустых корзин и коробов из-под товаров.

– Что это было?! – напустилась она. – Вам кто позволял такое самоуправство?! Деньгами раскидываетесь, вора выкупаете!

Илай, тряхнув головой, будто мокрый пес, вытаращился на сестру, то открывая, то закрывая рот. Казалось, он не совсем понимал, как здесь очутился и что только что натворил. Потом, наконец, собрался с мыслями и выдал:

– Да… Подумалось, вон как людям нравится…

– Мы не обязаны им нравиться, – заметила Диана, привалившись к башне из коробов. – Мы обязаны раскрывать преступления и ловить преступников.

Лес выглядел еще более озадаченным:

– Да оно как-то… само вышло.

– Само?! – в сердцах воскликнула Норма. – Сами мы без ужина останемся!

Илай предпринял попытку успокоить сестру, взяв ее за рукав:

– Не переживай так, вот мы премию получим…

Норма резко отвернулась. Нищий тем временем что-то невнятно бормотал в своем мешке и, кажется, похехекивал.

– Давайте хоть глянем ему в лицо, – со вздохом предложила Диана и сдернула уродливую маску.

И тут же сделала шаг назад.

– Детишки, – расплылся в улыбке старый еретик. Тот самый, что украл вино в «Поющем осле». – Детишки, как служба? Ах, вы ж мои добренькие…

Он принялся приплясывать, будто хотел согреться:

– А дедушку-то опять обижают! Кабы не вы…

Геммы отступали, прижимаясь друг к другу плечами. Их обуял необъяснимый ужас.

– Ты ведь умер тогда! Тем вечером, – воскликнул, перебарывая страх, Лестер. – Истек кровью!

– А потом воскрес, – тихо добавила Диана.

Безумный еретик снова захехекал:

– И тем вечером, и другим… Какая разница! Вот сегодня будет вечерок так вечерок… Все маски прочь – гуляй всю ночь! Бертрамов день, кути-балдей! – Подпрыгивая на месте, он поднял руки и задергал ими, обнажая уродливые шрамы от тавра. – С батькой чарку наверни, девку пряником смани, оп-ля!

В следующий миг старик каким-то невероятным образом оказался в дюжине шагов от замерших геммов. Там он выдал еще пару замысловатых плясовых коленец и махнул им рукой:

– До встречи, детишки! Хорошей службы!

И исчез.

Пришлось долго доказывать стражникам, что вчерашняя пропускная грамота действительна до сих пор, а не истекла вчера. Однако спустя полчаса все разрешилось. Начальник охраны, как и ожидалось, нашелся в хранилище «TESAURUS» и легко принял сыскарей. Затем он выслушал их соображения о том, что новое ограбление грядет именно в ночь на Бертрамов день, потому как многие будут шастать по улицам в масках и с мешками, и дал добро на засаду. Правда, чтобы получить доступ в княжеское хранилище, пришлось вызывать саму Павлину Павловну, потому за ней послали гонца. Хозяйка прибыла на место незамедлительно. Кони у нее и впрямь оказались не кони, а заводные чуды из поршней, пружин и шестеренок, явно сотворенные ваятелем. Может быть, даже тем самым мастером Филатом, которого с таким уважением упоминал начальник охраны.

Грохоча сапогами по мраморному полу, Павлина Павловна стремительно прошагала через все хранилище и спустилась на нижний ярус, по пути стягивая перчатки. Белый плащ и шлейф платья волочились за ней, а геммы и охрана едва поспевали следом. Приблизившись к зачарованной двери, она приложила ладонь к ее центру, и та со свистом отворилась.

– Клюковское, – бросила Зимецка через плечо. – Уверена, брать будут его.

Услышав это, Норма с облегчением выдохнула и тут же укорила себя за малодушие – по крайней мере, это решение довелось принимать не им.

Впрочем, стоило им зайти, как все сомнения тут же отпали: такое скопище драгоценностей, камней, тканей, золота, картин, ковров, скульптур и чего-то еще неописуемого и не поддающегося определению и вообразить-то было сложно!

– Похоже, эти Клюковы действительно богаты, – пробормотал Илай, склоняясь над хрустальным сердцем, окованным в розовое золото.

Зимецка на его замечание только фыркнула. Возможно, намекала, что не беднее, а возможно, и нет.

Но разглядывать княжеские сокровища им было некогда. Леса решили поместить в высокий гардероб, в дверцах которого госпожа Зимецка велела провертеть два отверстия для наилучшего обзора.

– Возмещу, – махнула она рукой на слабые возражения начальника охраны. – Шкаф, тоже мне важность.

Остальную часть дня отвели на согласование действий с охраной. Сама Павлина Павловна удалилась на своей чудной карете в тот же час, что и прочие конторские служащие хранилища, чтобы не вызывать подозрений у злоумышленников. Начальник охраны якобы последовал за ней, предварительно удостоверившись, что Илай сможет обратиться к нему неслышным голосом – выходило не слишком подробно, но несколькими словами они при случае обменяться смогли бы.

Когда на улице стемнело, все заняли позиции.

Лес схоронился в изувеченном гардеробе среди бесценных мехов, то и дело жалуясь на духоту. Норма осталась руководить действиями охраны, а Диана бегом отправилась до сыскного за Фундуком – все же она была единственной, кроме Леса, кого он готов был носить на себе верхом.

Илаю же выпала самая незавидная доля из всех: он должен был поочередно связываться со всеми участниками перехвата и быть готовым отправиться в погоню, если Лесу не удастся задержать грабителей внутри. Так что он оказался на крыше хранилища, обдуваемой самыми жестокими ветрами.

Город внизу полыхал праздничными огнями. Со всех сторон доносились разудалое пение и визгливая музыка. Пахло жареным мясом, сладостями и, традиционно, помоями, но сладостями и мясом по случаю все же чуть сильнее.

Богатый район, что именовался Перепелками, тоже не остался в стороне от Бертрамова дня: через улицу проходила торжественная процессия. Некто в берестяной короне изображал короля Бертрама и размахивал якобы волшебным разукрашенным посохом, подгоняя полчища ряженых. Те хрюкали и пищали на разные голоса: все как и полагается нечисти.

Илай поежился, запахнувшись в тонковатый для такой погоды плащ. Простуды он не боялся, но холод есть холод, он делает мышцы непослушными и замедляет ток крови. Янтарь попробовал приседать, чтобы разогнать ее по жилам, но скат крыши казался для такого слишком скользким, даже с когтями, прикрепленными к ботфортам.

Откуда-то со стороны дворцовой площади запустили фейерверк. Затем еще один и еще! Илай смотрел на них, запрокинув голову и приоткрыв рот. Следом в небо выстрелили сразу два высоченных снопа оранжевых искр, и музыка грянула еще громче – полночь. Сообразив, что скоро грабители могут начать атаку, Илай бегло перекликнулся со всеми неслышным голосом. Норма казалась спокойной и собранной, Лес бойко ругал свое укрытие, Диана отмахнулась, не желая болтать таким образом. И почему-то, хоть все, кроме искр во тьме, было как обычно, Илай улыбнулся, думая о каждом из их отряда. Ведь как же хорошо, что они оказались вместе в монастыре, их выбрали и благословили серафимы! И так же вместе они продолжают служить миру, плечом к плечу. Вот бы так было всегда.

Через несколько минут он вдруг понял, что стоит, пялясь перед собой. А вдруг за это время что-то успело произойти? Обозвав себя трижды химерой рогатой, Илай вновь обратился к брату.

Лес отозвался мгновенно, впрочем, как и всегда:

«Еще не показались, но я их, скуд, ппалвжфт, уже слышу! Копают… Еще не совсем за стенкой, но чую, подбираются. Ближе, еще ближе… вот же длдрлплрс!»

Илай поморщился от привычных помех, создаваемых бурными реакциями брата, но постарался сосредоточиться:

«Лес, какая сторона: западная, северная – какая?»

«Да… леший его знает! Мы по винтовой сколько раз повернули, помнишь? То ли шесть, то ли семь раз. А до этого еще сколько пролетов вниз было. Что молчишь? Вот и я сообразить не могу, а компаса в пупке у меня нет!»

«Что хоть за стена?»

«Ну эта… с рогами!»

Илай тоже помянул лешего и переключился на Норму. Внутри отчего-то все подергивалось и подпрыгивало, зато холод уже не так его тревожил.

«Норма, сестренка, скажи скорей: та стена, на которой трофейные рога золоченые висят, – она с какой стороны света?»

Сестра задумалась, потом выдала:

«Жди, смотрим план здания».

Илай сдавил виски:

«Лес, как у тебя?..»

«Уже близко! Вот-вот трещина пойдет по плитке. Мне их брать уже?»

«Жди! – велел Илай, от усилия даже зажмурившись. – Норма, план! Какая сторона?»

«Север, – разборчиво и ровно отозвалась сестра. – Нам выдвигаться?»

«Рано! – отрезал Янтарь и потянулся к неуступчивому разуму младшей: – Диана, слушай внимательно. К северу от хранилища нужно отыскать лаз! Лес может спугнуть их, и…»

«Поняла».

Илай больше не стал донимать ее – Диана многое понимала без слов. Даже произнесенных безмолвно.

«Лестер, что происходит?».

«Ты не поверишь! – как-то радостно отозвался брат. – В щель просовывают зонт! Он тут уже наполовину!»

«Тебе, я смотрю, весело. Розовый?»

«Что – розовый?» – не понял он.

«Зонт снова розовый?»

«А, нет, пхыдвлрл… в полоску зеленую!»

Какое-то время грабители медленно просовывали зонт внутрь камеры, а когда дошли до самой изогнутой ручки, опустили его острым концом на пол. В этот момент вполне могла бы сработать оповещателка, если бы ее не отключили ради засады. Но что-то подсказывало Илаю, и Лес был с ним согласен, что то было уловкой, призванной оттянуть время тревожного сигнала: кончик был слишком мал, чтобы заставить ловушку сработать.

Зонт раскрылся, и из лаза замолотили. Обломки плитки посыпались в тканевые лопасти так, что те не коснулись пола. Зев лаза все раскрывался, Лес нервничал и рвался в бой, но Илай уговаривал его ждать до последнего – преступников несколько, пусть явят себя! Пусть окажутся внутри.

И они явили.

«ИЛАЙ, АВСОАРЛЫ!!! – заорал Лес у него в голове. – БУДЬ Я ТРИЖДЫ ПРОКЛЯТ, ЭТО Ж КОБОЛЬДЫ!»

Илай заскрежетал зубами от взрыва тупой боли в затылке, перед глазами побелело.

«Успокойся… Это ж ряженые. Бертрамов день, забыл?»

«НЕТ-НЕТ! САМЫЕ НАСТОЯЩИЕ КОБОЛЬДЫ, МАМКУ ИХ В КОЛОДЕЦ ЗА НОГУ! НАСТОЯЩИЕ! ПЯТЕРО, ЗЕЛЕНЫЕ, ХРЮКАЮТ, С КОГТЯМИ!»

Илай пошатнулся, его замутило:

«Тише, прошу, тише!»

«Я ИХ БЕРУ!»

«Нет! Жди!»

Но Лес больше не отзывался.

Справившись с приступом тошноты, будто его огрели по голове чем-то тяжелым, Илай попытался дозваться до Дианы:

«Нашла?»

«Почти. Чую горелый торф, здесь все им провоняло».

«Поторопись…» – даже неслышный, голос звучал слабо.

Илай поморгал и отвесил себе пару оплеух. Брат слишком поспешил, слишком разнервничался и теперь рискует упустить грабителей, кем бы они ни были. Да еще и по нему угодил невзначай, а сосредоточенный разум напоминал напряженную мышцу – по такой вдарить, и можно остаться калекой.

«Норма, – позвал он. – Будьте готовы выдвигаться с подкреплением. Преступников пятеро. Направление уточню у Дианы, будет погоня».

Дождавшись подтверждения, снова обратился к брату:

«Ушли?»

Тот пару мгновений помолчал, как показалось Илаю, виновато.

«Они, скуды, как начали скакать до потолка да в стороны…»

«Все ушли?»

«Скользкие, как мыло, все в сале!»

«Лес!»

«Один когтями махнул, жжется…»

«ВСЕ УШЛИ?!» – рявкнул уже порядком раздраженный Илай. Кровь у него бурлила, ноги ждали приказа сорваться с места.

«Да, – буркнул Лес, – только что».

«Диана?»

«След раздвоился. Лаза два, один чуть восточнее, я на запад».

– Скудство! – сплюнул Илай и начал долгий разбег по крыше, попутно отдавая быстрый приказ группе Нормы.

В учебке, когда Михаэль принес Илаю его первые когти, Прохор поднял того на смех. А отсмеявшись, заявил, что ежели Илай переломает себе ноги и не сможет больше ходить, то он, как наставник, сломает ему еще и руки, так сказать, до полного комплекта. Учить его было некому, даже Михаэль знал о горняцких когтях только понаслышке. Поэтому Илай стал учиться сам. Сначала просто лазал по стенам, добираясь до башен и куполов, потом начал перескакивать с балкона на карниз, с карниза на террасу. Лес и Диана караулили внизу, чтобы в случае чего подхватить летуна. Однажды Илай решил напугать настоятеля монастыря в его покоях. Тот благополучно испугался, да так, что подавился виноградиной и едва не умер. Высекли тогда Илая крепко, Прохор не поскупился. Но своих занятий Янтарь не оставил, слишком запали ему в душу слова Михаэля:

«Ты только представь, как будешь летать над крышами Вотры! Только вместо крыльев будет твоя собственная ловкость. Поверь, малыш, ты на многое способен».

С того дня прошло два с половиной года. Илай почти что научился летать.

И теперь ему предстоял очередной прыжок.

Лязгнув сталью когтей о крышу, он сорвался с места и, локтями помогая себе разогнаться, устремился к краю. Между этим и соседним зданиями улочка всего метров в пять, он легко справится.

Толчок – и он оказался в воздухе. Перебирая ногами, будто не летя, а продолжая бежать по нему, Илай рассекал ветер. В небо взлетели запоздалые праздничные фейерверки, и время, казалось, остановилось вместе с парящим Илаем и негаснущими искрами.

Иллюзия не длилась долго. Через две тягучих секунды Илай приземлился на край крыши соседнего здания и начал заваливаться на спину. Еще две секунды ушло у него на то, чтобы выровняться. Едва не упал! Вот был бы бесславный конец только начинающего героя этого города.

«Диана?»

«Переулок Луговых Трав, желтый дом, слева. Второй лаз ищи ближе к площади, там есть закутки такие, хитрые».

Илай вспомнил карту и понял, о чем она. Отправив Норму с отрядом к младшей, сам устремился к площади Защитников, ближайшей отсюда. Ее отстроили всего-то лет пять назад, и трущобы пока еще соседствовали с новыми зданиями. Он почему-то был готов поставить именно на тот лаз. Если его, конечно, удастся отыскать.

Он развернулся на восток и припустил вдоль гребня крыши, огибая на бегу дымоходы.

Фейерверки сошли на нет, и теперь ближе к земле стелилась пороховая дымка, в которой мелькали пестрые наряды горожан. Тут и там сновали дети с мешками для сладостей – они дергали взрослых за полы одежды и требовали угощений. Да уж, по улицам в такой толпе он бы час только проталкивался.

Неужто злоумышленниками и впрямь были кобольды? Да это уму непостижимо. Это все равно как предположить, будто стая бродячих енотов способна учинить военный переворот – разве что во сне сумасшедшего! Кобольды не могут говорить, следовательно, их разум далек от человеческого, а для того, чтобы спланировать такое амбициозное тройное ограбление защищенных магией и механизмами хранилищ, нужно иметь золотую голову. Куда там кобольдам! Илай скорее был готов поверить в карликов с размалеванными лицами.

Следующим прыжком, уже более уверенным, он перемахнул на крышу пониже – до площади оставался всего лишь квартал.

«Диана?»

Нет ответа.

«Норма?» – чуть более тревожно позвал Илай, придерживаясь за очередную трубу на повороте, чтобы не навернуться в переулок с высоты в три человеческих роста.

«Трое выбрались из лаза. Врассыпную. Преследуем», – отрапортовала сестра, как ему показалось, тоже на бегу. Но он все же решил уточнить:

«Так это кобольды?»

Норма не торопилась отвечать.

«Не могу сказать точно, пока не увижу вблизи и при свете. Но похожи».

Илай оборвал связь и свесился с крыши. Вот они – остатки трущоб, бывшее село Качуры, вокруг которого и построили столицу. Завихренные бестолковые дворики, выгребные ямы, нужники и клети с домашней птицей. Неудивительно, что Диана решила отправить сюда его, а не ловить грабителей там, где ослепла бы от ядовитой вони!

Обитатели трущоб уже порядком напились и наперебой орали народные песни. Илай решил спуститься на землю и положиться на слух.

Еще два «кобольда» вот-вот выберутся из-под земли. При них ничего нет, они не успели обчистить палату Клюковых. Значит, уходить будут быстро.

Вдруг Илай услышал хрюканье. Очень подозрительное хрюканье: во-первых, потому, что свиньям не свойственно вести беседы, обмениваясь целыми фразами, а во-вторых, потому как доносилось оно со стороны курятника. Илай поддернул ремень мушкета и бочком двинулся туда. Главное, не спугнуть… В свете огня, отбрасываемого одним из окон, закопошились две ушастые и носатые тени. В морозном воздухе повеяло горелым торфом и топленым свиным салом. Илай спрятал когти, намотал плащ на предплечье, чтобы не мешал, и с мушкетом наперевес аккуратно стал пробираться вдоль покосившегося плетня. Песни звучали со всех сторон, куры сонно ворковали в тепле своего убежища, но он изо всех сил сосредоточился именно на звуках, что издавали ушастые тени карликов.

И когда он уже почти приблизился на достаточное расстояние, чтобы увидеть их лица и треснуть хотя бы одного по голове прикладом, чтобы обезвредить, Илая оглушил надломленный вопль:

– Чтоб тебе ртом дристать, ворюга проклятый! – за которым последовал удар по спине. – Кур моих таскать удумал! – и еще один, уже по шее. – Ууу, скуда, ужо я тебе!

Больно не было, но от неожиданности Илай едва не выронил мушкет. Обернувшись, он увидел крошечную бабульку, яростно сжимавшую метлу, ручкой которой она его и охаживала.

– Ты чего, бабка, я из сыска! – шепотом возмутился он, с отчаянием глядя на заметавшиеся тени грабителей.

– Да мне едино! Кур не отдам! – воинственный окрик настиг Илая уже на бегу.

Тени скрылись за углом, они проскакивали то тут, то там, перебегая от окон в синие проруби мрака. Торф, казалось, был уже повсюду – ел глаза, щипал нос. Илай мог нагнать их, если б видел, куда бежать, куда взбираться. Тени будто закружили его в хороводе, вереща и похрюкивая, не показывая истинных лиц. Один ушастый сгорбленный силуэт рванул на крышу беленого домика, и Илай решил сосредоточиться на этом трюкаче. Промороженная и покрытая слоем сбитого снега солома скользила под пальцами, но все же он сумел взобраться на самый верх.

Грабитель был там. Маленький, едва ли выше метра ростом, с развесистыми, рваными по краям ушами, с огромным, картофельной формы носом и торчащими из широкой пасти мелкими острыми зубами, в которых он сжимал курительную трубку, распространяющую едкий чад горящего торфа, – перед Илаем стоял кобольд. Несомненно кобольд! Он был одет в какое-то подобие полушубка из меха, похожего на собачий.

Нечистый подпрыгнул, будто издеваясь, и расставил в стороны руки с когтистыми длинными пальцами. Драться решил?

– Щас ты попляшешь! – рыкнул Илай и бросился на кобольда, увязая в снегу и соломе.

Кобольд скакнул влево, потом вправо, потом не успел Илай развернуться, как мелкий поганец перепрыгнул ему через голову, с силой толкнув в спину. Илай едва удержался на ногах и взмахнул мушкетом. Ремень того обвился вокруг лодыжки нечисти, и оба рухнули в снег. Кобольд заверещал и стал лягаться. Илай схлопотал босой пяткой в лоб и охнул, но продолжил тянуть ружье на себя, чтобы скрутить грабителя.

– Вон он! Вон там ворюга! На крыше! – раздался уже знакомый бабкин голос. На улице приметно посветлело. Илай скосил глаза и увидел внизу собравшуюся толпу с факелами. – Ухватами его на землю! – командовала бойкая старушка.

– Да из сыска я! – крикнул Илай, и это стало роковой ошибкой. Стоило ему отвернуться, как кобольд ужом выскользнул с ременной петли, прыгнул ввысь, пробежался по растянувшемуся на крыше Янтарю и сиганул дальше, мгновенно скрываясь в густых ночных тенях.

Выругавшись под нос, Илай хотел было подняться, но понял, что не может – в пылу битвы коготь опять сорвался с пружины и накрепко вцепился в соломенную вязанку. Пьяная толпа с факелами ликовала в предвкушении расправы над куриным вором, потрясая кочергами и ухватами. Илай чуть не взвыл с досады. И почему с ним вечно творится такая позорная бестолочь?!

Кобольд ушел.

«Норма, как вы?» – с надеждой обратился он к сестре.

«Упустили, – мрачно отозвалась та. – Смешались с толпой детей, потом ускакали по крышам. У Фундука выдрали ус».

«Проклятье! Возвращаемся в хранилище», – распорядился он и оборвал связь.

Кто-то уже подговаривал остальных поджечь крышу, за что был споро поколочен. Веселья не занимать. Илай с усилием вырвал горняцкое приспособление из соломы и встал во весь рост:

– Сыскное управление Вотры! Всем разойтись! – и спрыгнул на землю.

Разглядев при свете факелов его шеврон, боевые гуляки несколько присмирели и позволили Илаю покинуть трущобы. С позором, конечно, но он миновал этот этап и побрел к хранилищу. Что за дурацкая ночь, даже Фундук пострадал! А ведь он зверь хоть куда… и Лес тоже…

Илай остановился как громом пораженный – они совсем забыли о брате.

«Лес! Ты где, ты как?»

«Пр-р-редатели!!! Вы ж меня внутри закрыли! Я тут бьюсь, бьюсь! – затараторил тот. – А замок-то колдовской! Так, всыплю я тебе позже, даже не сомневайся, а теперь слушай внимательно: сюда снова кто-то лезет. По тому же лазу. Я занял позицию в том гардеробе с дырками. Скоро он будет здесь».

«Должно быть, это возвращаются те кобольды», – предположил Илай.

«Ага, значит, поверил-таки, – хмыкнул Лестер. – Да нет, тут один и покрупнее. На этот раз точно человек!»

И ведь правда: не могли кобольды действовать самостоятельно. Им точно кто-то помогал, кто-то, наделенный человеческим разумом и знаниями.

«Лес, ты только в этот раз не торопись, хорошо? Понаблюдай за ним, посмотри, что будет делать!»

«Не учи ученого, – буркнул брат и ненадолго притих. – Вот он! А лаз-то в этот раз пошире, чем в прошлые. Значит, он так и так должен был следом прийти. Высокий, лет тридцати, может, меньше. Брюнет, волосы длинные, собраны в хвост, – диктовал будто для поисковой группы. – Нос вроде сломанный, бороды нет, зато усищи знатные. Оглядывается. Смотрит туда, где должна быть оповещателка. Хмыкает. Та-а-ак, идет к картинам. Осматривает их…»

«Золото, драгоценности берет?»

«Не-а. Не мешай … Орлоаорсщ, он достал нож! Он что-то выковыривает из рамы, в которой еще горный пейзаж с мостом огров! Что-то золотое упало ему в ладонь, какой-то перстень! Смотрит на него на свет, кажется довольным… идет обратно…»

«Все, Лес, давай, скрути его! – велел Илай и побежал быстрее. – Только на нож не напорись!»

«Есть!»

Илай скачками понесся по мокрой брусчатке Староконной улицы, едва не высекая искры подкованными каблуками ботфорт. Всего два поворота – и он будет на месте.

«Взял?»

«Н-нет! Он лезет в лаз, отбивается! Карабкается дальше. Вот демон, у него те взрывающиеся сосуды!!!»

«Берегись! – взмолился Илай и тут же крикнул сестре: – Норма! Главарь кобольдов пролез в хранилище, он дерется с Лесом, и они ползут по лазу. Разделитесь, одна в хранилище, другая на выходе, быстро! – И снова брату: – Живой?!»

«У-увернулся! Он скинул две, но они прокатились ниже, там и рванули. Ползет и отбивается, шустрый, а я следом! Ш-шкуру спущу с него, один сапог уже сорвал!»

«Шкуру нельзя! – Илай немедленно сменил траекторию и устремился к переулку Луговых Трав, где сначала караулила Диана. – Гони его на запад, пусть туда ползет!»

«Легко сказать!» – огрызнулся Лес.

Через пять минут, запыхавшийся и взмокший, Илай прибыл на место. Там, где и было сказано, Диана, причитая, гладила по загривку Фундука, который то ли от боли, то ли от омерзения остервенело намывал пострадавшую морду лапой. Усы не поредели, но потеря даже одногоединственного – трагедия для гордого кошкана.

Илай постоял какое-то время, упершись ладонями в колени, дожидаясь, пока сердце немного замедлит свой бег.

– Ты вовремя, – бросила младшая через плечо. – Они близко.

И правда: через несколько мгновений из раскуроченного лаза наружу показалась вымазанная землей голова мужчины, полностью соответствовавшего словесному описанию Лестера. Мужчина вздохнул, открыл до того зажмуренные глаза, увидел геммов, Фундука и досадливо сплюнул:

– Чтоб меня, а!

– Вы арестованы, – сообщила ему Диана. – За усы ответишь.

Норма со вздохом наблюдала, как дежурный сыскной замыкает подвальную камеру на ключ и уходит восвояси, оставив управление на отряд геммов. Все же в праздничную ночь никому не хотелось задерживаться на службе.

И все бы хорошо – зачинщик схвачен, без него кобольды вряд ли спланируют новое преступление. Даже уложились с расследованием не в три, а в два дня. Это ли не повод для радости или хотя бы мимолетного удовольствия от проделанной работы? Но что-то не давало Норме расслабиться, и она ловила себя на том, что то и дело задерживает дыхание.

Норма достала блокнот и прокашлялась:

– Назовите себя.

Заключенный строптиво мотнул головой:

– А на что тебе мое имя, синеглазка?

Норма шумно выдохнула носом, понимая, что ей понадобится все самообладание, на какое она способна после долгого и трудного дня. Остальные геммы пока что занимались кто чем: Диана – оружием, Лес – размещением пострадавшего и до сих пор разобиженного кошкана, Илай поспешил отчитаться перед Михаэлем, а заодно сообщить о похищенном перстне с королевской печаткой. Ей же предстояла беседа с главарем.

– Для того, чтобы в протоколах вы не значились как «безымянный грабитель». Давайте я представлюсь первая. Меня зовут Норма, я Дознаватель.

– Да вижу я, кто ты, – криво ухмыльнулся он. – Я это о-о-очень хорошо вижу, получше твоего, синеглазка.

Норма поежилась, чувствуя, как колышется завеса истины. Мужчина говорил загадками и явно на что-то намекал.

– Так вы назоветесь?

– А назовусь! – решился он и ударил ладонью по лавке, на которой сидел. – Макар меня звать, Атаман кобольдов.

Норма записала дословно и подняла на него глаза:

– Я так понимаю, Атаман – это прозвище. А фамилия?

– Нет ее, – буркнул назвавшийся Макаром и вдруг оскалился, весело и криво. – Да ты не трудись особо, не разводи свою канцелярию. Меня все равно к утру здесь не будет.