Текст книги "Геммы. Сыскное управление"

Норма взглянула на рыцаря с растущим сочувствием. Михаэль тем временем продолжил:

– Ой, не обижайся. Я вот к тебе как к специалисту привел своих подопечных. Представь себе, рвутся в бой, хотят вывести на чистую воду целый преступный синдикат!

– Вот как? – удивился Габриэль и впервые посмотрел прямо на геммов, внимательно изучая каждого. Тут его взгляд остановился на Норме и задержался дольше нужного. Она сначала неуверенно дернула уголками рта, затем отвела глаза. – И чем я могу помочь?

– Отведи их к Буль-Булю, пусть выдаст санкцию.

– Михаэль!

– А что? Он все равно нас не слышит. – Топаз наклонился к столу и громко прошептал: – Мне даже думается, он глуховат.

Габриэль вздохнул, мол, это далеко не так, но спорить не стал. Норма успела отметить, какие между ними отношения, и они вовсе не показались ей истинно братскими или даже дружескими. Может, с годами так случается со всеми геммами, когда расходятся их пути? Нет, нет.

Михаэль сверился с часами на цепочке и вскочил на ноги:

– Время не ждет, а я вас оставляю. У меня еще назначена встреча, – на ходу он, забавляясь, щелкнул по носу Диану, а та почему-то не увернулась, – с одной особой. Не скучайте.

Пока побуревшая от смущения Диана терла кончик пострадавшего носа, Габриэль заговорил, причем почему-то обращаясь именно к Норме:

– А ведь я вас помню, вас нарекли Нормой. Ваши глаза тогда только пробудились, и я так обрадовался новому лазуриту. Но вы тогда были совсем девочкой. А вы? Вы помните меня?

Опешив от такого обращения, она только и смогла, что открыть рот, затем закрыть и потом пожать плечами. Старшие геммы в ту пору готовились к выпуску из учебки, и Норма воспринимала их далекими, но удивительными существами. Их образы были нечеткими и сливались в один.

– Ничего страшного, – ободряюще улыбнулся Габриэль. – Рад обновленному знакомству. Расскажите подробнее о своей просьбе, а я подумаю, что с этим можно сделать.

Норма обернулась на остальных. Она совсем не ожидала, что говорить выпадет ей.

«Давай, давай! Он же тебя слушает!» – будто впопыхах шепнул ей Илай неслышным голосом.

Она вспыхнула, но быстро взяла себя в руки:

– Мы обнаружили следы контрабанды в грузах, которые проходили ранее таможенный контроль. Преступнику, которого мы ищем, каким-то образом удалось его обмануть. Нам нужно схватить зачинщика этой операции, это будет полезно и нашему ведомству, и министерству. А потому мы просим о повторной проверке, – выпалила она на одном дыхании.

Габриэль вскинул брови:

– Вот как! Что ж, это действительно не в моей власти, подобное распоряжение может отдать только сам министр. Единственное, чем я могу помочь, так это устроить вам личную встречу. Но…

О нет, неужели он им откажет или велит ждать аудиенции месяц, а то и два! Это будет катастрофой, а их расследование будет отброшено на десять шагов назад. Норма поджала губы и, сама того не заметив, сложила руки в умоляющем жесте. Габриэль заметно смутился:

– Не стоит волноваться! Дело в том, что на днях мне предстоит возвращаться в Дамонг, – он вздохнул, как приговоренный к неизбежной казни, – а потому мое время на материке крайне ограниченно. У меня нет иного выхода, кроме как попытаться провести вас к графу прямо сейчас. Но за успех встречи поручиться не могу, нет времени на подготовку.

– Да мы и не против, – отозвался Лес. – Чем раньше, тем лучше.

Габриэль криво усмехнулся, впрочем не переставая глядеть только на Норму. Та переступила с ноги на ногу.

– Лександр Водяной… сложная личность. Если он окажется не в духе, то просто отошлет вас прочь, и второго шанса не будет.

Он явно сомневался в целесообразности их попытки, и Норма решила настоять:

– Для нас будет неоценима даже малейшая возможность, – заверила его она. – И мы будем бесконечно вам благодарны.

Рыцарь Сапфир прикрыл синие глаза, будто решаясь.

– Ну разве я могу отказать вам, Норма, – произнес он и тут же отставил в сторону согнутый локоть.

Она непонимающе на него уставилась. И что ей нужно делать?

«Да возьми ты его под руку! – взмолился в ее голове Илай. – Так делают воспитанные дамы во дворце!»

Точно! Спохватившись, она последовала его совету. Развернувшись к отряду, Норма заметила, что остальные едва сдерживают смех. Она втихаря показала им кулак. Нашли время потешаться! Полудурки.

Габриэль повел их дальше по коридорам министерства мореходства, а потом по витой лестнице на самый верхний этаж. По пути он довольно увлекательно рассказывал о морских путях, о флоте, о скорости новейших бригантин. Между делом упомянул и о правилах обращения к министру: того следовало называть исключительно по титулу и фамилии, не поворачиваться спиной, не вставать за спиной у него, ни в коем случае не размахивать руками. И, разумеется, не пялиться на его головные плавники и жабры – этого министр попросту не выносил.

Подойдя к искомому кабинету, Сапфир с извинениями отпустил руку Нормы, предварительно поцеловав тыльную сторону ладони, и, прежде чем она успела что-то осознать, постучался и скрылся за дверью.

Норма в ужасе уставилась на свои пальцы. Это что, так положено? Почему она ничего не знает о таком обращении? Как ей следует реагировать? Может, она уже опозорила и себя, и остальных геммов своего поколения в глазах Сияющего?! И теперь даже Диана не сможет вступить в Орден, потому что их сочтут недостойными!

Поток катастрофических мыслей прервала Диана, положив сестре руку на талию:

– Я слышу твой пульс. Дыши, не бойся.

Не успела Норма ответить, как двери кабинета раскрылись снова.

Что ни говори, а не смотреть на головные плавники министра-ундина было крайне сложно. Перламутрово-серые, они топорщились складками по обе стороны его широкого лица с вертикальными черточками ноздрей и золотистыми рыбьими радужками. Чтобы не нарушать важнейшее правило, Илай возвел очи к потолку, под которым висел примечательный своими размерами скелет щуки-зубоскала. Глядя на остов этого монстра, легко было поверить, что из ее зубов речные ундины изготавливали наконечники копий.

– Какая вопиющая наглость! – рявкнул ундин. – Сыск совсем не видит берегов! Вы хоть понимаете, во что это выльется?!

На стол тоже можно было смотреть, только не на расправленные плавники и сердито распушенные жабры, только не на них. Каждая бумага на столе министра коробилась от влаги, как и те, что они успели заметить ранее, и к тому же была ненормального размера – в два раза шире любого документа из сыскного управления. Папки едва закрывались от разбухших бумаг, а еще на столе не было видно ни чернильницы, ни пера – должно быть, они плохо сочетались с вечно мокрыми перепончатыми руками Лександра Водяного, которые, ко всему прочему, оканчивались короткими, но довольно острыми серыми когтями, которыми он то и дело пощелкивал. Нет-нет, на руки тоже глазеть опасно, лучше уж себе под ноги! Вон, граф уже и без того зол на них за одну лишь просьбу.

– Работа целого ведомства встанет. Порты Вотры встанут, оба! Это чистой воды саботаж. Только скажите мне, кто зачинщик, я уж его прополощу на совете, сухим не уйдет!

– Господин… то есть, граф… – начала было Норма.

– Вре-ди-тель-ство. Вы мешаете мне работать.

Впрочем, было довольно странно, что министр позволил им войти в свой кабинет, хотя мог передать решительный отказ через Габриэля. Значит, шанс еще был.

– Граф Водяной, – улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок Илай, глядя ундину строго меж отсутствующих бровей, – мы ни в коем случае не хотели помешать работе портов. Напротив, мы предлагаем взаимовыгодное сотрудничество. Мы поймаем искомого преступника, а вы отыщете бреши в таможенной службе. Ведь наше расследование уже доказало, что они есть.

Водяной звучно щелкнул когтями, и Илай послушно заткнулся.

– Брешь, говоришь? Брешь. Ха, бреши суда топят, – невпопад отозвался министр и снова щелкнул. – Так, еще раз, кто вы такие?

– Мы из сыска Вотры.

– Это я понял, – оборвал его министр, – понял, откуда вы. Я спросил: кто вы такие?

– Мы геммы, – предложил вариант Лес.

– Это я вижу, и мне, если честно, плевать, – звучно фыркнул Водяной. – Что вы умеете?

– Мы умеем искать преступников, – вышла вперед Диана. – Находить их следы, опрашивать свидетелей, ловить виновных и отправлять их на каторгу. Вот что мы умеем.

Илай скривился. В далекой идеальной реальности они все это умели, вот только взаправду осуществляли далеко не все.

– Хмпфр, – выдохнул министр. – Виновных, говоришь? А убийц?

Илай совсем скуксился. Сейчас Диана брякнет, что убийц они еще толком не ловили – призраки-душители не в счет. Но она удивила его:

– И убийцу поймать тоже можем, кем бы ни был этот человек… Или не человек.

Граф Водяной встал из-за своего стола, и Илай быстро отвел взгляд – его плавники очень приметно покачивались и переливались на свету при ходьбе. Министр подошел к огромному, во всю стену, окну, выходящему на залив.

Пауза затягивалась. Геммы и Сияющий выжидательно молчали. Похрипывали ржавыми шестеренками упрямые напольные часы.

– Я принял решение, – объявил Водяной. – Могу пойти вам навстречу. Но! – Он прищелкнул когтями. – при одном условии. Сперва вы окажете мне услугу.

Двери Церкви Мирской всегда человеку открыты;

где оной ты не увидишь сегодня, там Церковь Мирская пребудет завтра.

Как деяния мои, которым нет конца, пока живу я в мире сем.

И ведать должен каждый: коли душа твоя чиста, а деяния благи, глас Мудрецов Крылатых да коснется ушей твоих, где бы ты ни обретался.

Наставления Диаманта

ДЕЛО № 5:
Не зная броду

Барка шла по реке не в пример медленнее бригантины, домчавшей их по морю до устья. Хоть на конях отряд не успел бы преодолеть и трети пути за то же время, но даже спустя всего двое суток берега проплывали мимо как-то раздражающе лениво. Хорошо еще, что река Ножка, что брала свое начало в Козьей бухте, не вставала даже на зиму. Путь геммов лежал в село Болиголов, что аккурат под Шевренью, а находилось оно на берегу реки, так что самый короткий путь проходил по воде.

Норма сложила руки на перилах и пристроила сверху подбородок. Когда же они уже смогут работать по-человечески, чтобы перед каждой новой задачей завершать предыдущую? Видимо, никогда. Но выбора у них не было, и они поплыли расследовать дело, которое чрезвычайно волновало министра.

Сказал он мало, видимо, потому что сам знал далеко не все. Но суть была в том, чтобы убедиться в вине или невиновности одного ундина, обвиненного в жестоком убийстве девушки. Оба жили в Болиголове, и подозреваемого быстро схватили. Министр опасался, что следствие могут провести недобросовестно, что в будущем дурно отразится на его репутации и отношении к народу речных ундинов в целом. Норма подозревала, что Водяной сразу ухватился за возможность использовать обученных сыскарей, а сцену возмущения разыграл, чтобы им некуда было деться.

Но самым печальным, по мнению Нормы, было даже не то, что им снова пришлось сойти с намеченного пути – к таким поворотам хочешь не хочешь, а со временем привыкаешь, – а что они совсем забросили Петра Архипыча. Совесть у Нормы и так была довольно подвижной, а тут такой повод! Так что мерзавка грызла ее с особым энтузиазмом:

«Бедный Петр Архипыч! Он на нас надеялся, на меня! Столько дел передал, ими же заниматься надо было. А мы ускакали по первому же приказу со стороны».

Норма тяжело вздохнула, и встречный ветер унес ее дыхание прочь, к покрытым редким, словно бы плешивым снегом берегам. Тут, поди, какой разлом подземный, что так тепло зимой?

– Вздыхаешь? – рядом возник Лес и тоже облокотился о корму. – Сердечко томится?

– О чем ты?

– Ну как же, Сияющий рыцарь, все дела, – распустил улыбку до ушей брат. – Он Сапфир, ты Лазурит, вы созданы друг для друга.

Она даже опешила:

– Лес, ну что ты несешь? Мы разговаривали-то один раз. И потом, он дипломат, а я из сыска. У нас нет ничего общего, кроме вида пробужденных глаз.

Без сомнения, Габриэль был рыцарем, о каких писали в старинных летописях. Но чтобы потерять голову? Нет, такого она за собой не заметила.

Лестер запрокинул шею, позволяя речному ветру трепать себе волосы. За дни пути он успел облазить и бригантину, и барку сверху донизу, испробовать все узлы, поиграть с матросами в странную дамонгскую игру с черными и белыми шариками на круглой доске и даже спуститься к гребцам – в общем, он был занят почти каждую минуту, в отличие от Илая, который свалился с морской болезнью и едва не взвыл, когда с одного судна пришлось пересаживаться на другое. Но теперь, когда с минуты на минуту должен был показаться их пункт назначения, Лесу, видать, стало скучно и он решил подоставать сестру. Прекрасный выбор.

– А ты бы пригляделась. Кроме того, что рыцарь Ордена, так еще и собой хорош.

– Много ты понимаешь! – огрызнулась Норма, подумывая уйти, но какой в том был смысл, если скоро сходить на берег?

– Как минимум нашла бы себе достойного наставника, – продолжил он, ковыряясь в зубах рыбьей костью. – Михаэль ведь только Илая пинает, по большому счету. С Дианкой Прохор возился больше всех, а вот когда я в стане степняков тренировался, там один мужик был, он меня научил за кошканами ходить и много чему еще. Тебе бы вот Габриэль подошел.

Норма покачала головой. Да, разумное зерно в его словах было, но логика петляла.

– …тем более что ты в него влюбилась! – победно заключил брат и рассмеялся.

– Знаешь что, – прошипела Норма. – Сам ты…

Но тут их прервал капитан барки, выкрикнув, чтобы геммы лезли в шлюп, который доставит их на берег. Оттуда им еще предстояло ехать до Болиголова пару часов на телеге.

Разом прекратив глупую перепалку, Норма и Лес отправились выковыривать из трюма немощного Илая. При виде лодки тот едва не расплакался.

– Лодки, ненавижу лодки… – бурчал он себе под нос, не заботясь, впрочем, о том, что его могут услышать матросы. – Люди созданы, чтобы ходить по земле! Ногами!

Диана же вышла на палубу в прекрасном настроении.

– Воняет-то как! Красота, – заявила она и хорошенько потянулась. – Да, я снова чую. Отпустило.

Но праздновать знаменательный момент было некогда.

По чавкающей дороге они докатили до села. Оно стояло на одном из притоков Ножки, но не настолько полноводном, чтобы по нему плавал хоть кто-то, кроме рыб. Или речных ундинов. Цепким взглядом Диана тут же заприметила заводь в отдалении и косую хибарку подле – наверняка то было обиталище подозреваемого. Но сперва надо было представиться местному голове и объявить о начале сыскных работ.

Илай, вывалившись из телеги в пронизанный солнцем наст, блаженно застонал:

– Твердь, больше не покину тебя!

– Не зарекайся, – хмыкнул Лес и помог брату подняться. – Кто знает, куда нас еще зашвырнет?

– Нет-нет, с этих самых пор я буду заниматься только бумагами!

– Вот и прекрасно, – обрадовалась Норма. – Возьмешь на себя часть отчетности.

Илай тут же прикусил язык.

Болиголов был хоть и побольше Мухонки, но выглядел менее ухоженным, чем деревня, полная мертвецов. Дома стояли какие-то насупленные, с облезлыми кровлями, с трещинами на мазаных фасадах. Из-за невысоких оградок вслед геммам смотрели смурные лица. Лес снял треуголку и приветственно помахал ею, но никакой реакции не добился и стушевался:

– Чего это они так смотрят?

– Наверное, геммов раньше не видели, – пожала плечами Норма. И тут заметила еще одну странность: – Ох, а у них ведь тут даже церквушки нет!

– А что, так можно было? – заинтересовалась Диана.

– Нельзя, – отрезал немного пришедший в себя Илай. – Будем разбираться, что тут к чему.

Они остановились неподалеку от самого добротного на вид дома, наверняка принадлежавшего относительно важной персоне в этом захолустье. На крыльце стоял мужик в бараньей шапке и овчинном тулупе. По тому, как вдохновенно он орал на стоящего перед ним, можно было понять, что он и правда тут главный.

– Сказано тебе, нелюдь, не пу-щу! Либо мы сами с ним разберемся, либо барин решит!

– Меня направили сюда из Шеврени, чего вам еще надобно? – глухо рычал его оппонент, едва сдерживая гнев. – У вас своего урядника сроду не было.

– А потому что и не нужон он! Мы сами…

Первым геммов заметил не голова, а второй мужчина. Поведя носом, он резко обернулся и зыркнул на них ярко-зелеными глазами.

«Ну надо же, Малахит!» – удивилась Норма.

Малахиты были самым многочисленным видом геммов – в предыдущих поколениях их пестовали едва ли не десятками. Вот только и рассылали потом куда придется, так и не найдя им более достойного применения. Диана, по сути, была первой, в ком Церковь видела успешный образец.

Этому Малахиту было за тридцать, он был невысок, крепко сложен и темноволос, а легкая сутулость и короткая неухоженная борода придавали ему сходство с лесным зверем. Малахит коротко кивнул в знак приветствия и подошел ближе.

– Шевреньский урядник, звать меня Никлас.

– Сыск Вотры. Геммы Янтарь, Лазурит, Малахит и Яшма.

– Да это уже не смешно! – взревел Лес и пнул подвернувшуюся под ногу корзину. Из корзины вспорхнула, громко квохча, растрепанная курица. Голова на крыльце вздрогнул.

– Прибыли расследовать дело об убийстве, – продолжил Илай самым невозмутимым тоном. – Доложите обстановку.

Норма скривилась – надо же, как разошелся, уже и старшему по возрасту распоряжения отдает. Но урядник только повел рукой в сторону мужика в овчинном тулупе:

– Вот, препятствуют следствию. Не дают увидеть арестованного. – Голова хотел было что-то возразить, но Никлас продолжил чуть громче: – Повязали сами, избили, видать, тоже не с серафимовой помощью, теперь собираются устроить самосуд.

«Так тут намечается незаконная казнь! – ужаснулась Норма. – Теперь понятно, почему министр так торопился».

– А по какому такому праву, – затянул голова, – вы тут распоряжаетесь, а? Мы вас не звали! Есть девка мертвая – есть душегуб. Что мы, сами одно с другим сложить не можем?

– На то есть специальные люди, – словно в который раз принялся втолковывать ему Никлас. – Это у вас нет прав решать, кому жить, а кому нет.

Голова гневно засипел, перебирая толстыми пальцами полы тулупа.

– И давно вы так препираетесь? – спросил Никласа Лес.

– Вторые сутки.

– Так надо было навалять им, и всего делов, – оскалился Яшма и картинно размял кулаки.

– Святые наставники, какой же ты дурень. – Диана прикрыла лицо ладонью.

Голова отступил на ступень выше:

– А вот это уже произвол! Наш барин вас взашей отсюда погонит! Нелюди глазатые, тьфу!

Илай вскипел:

– Еще одно слово, и об этом узнает Инквизиция. Им будет крайне любопытно получить известие о селе, где голова и барин распространяют такую грязную ересь!

– Какую такую ересь?! – взвизгнул голова совсем уж омерзительным голосом.

Боковым зрением Норма заметила, что на шум стянулись другие селяне, те самые, что мрачно таращились на них по пути.

– А такую, что благословенные избранники серафимов, присланные в вашу дыру приказом министра, – «нелюди глазатые», – передразнил его Янтарь. – Так что, будем разговаривать или мне отправить депешу Палачу?

«Ну вот, еще и Рахель приплел, – обреченно подумала Норма. – Только бы она о том не услышала!»

Вряд ли у головы было полное представление о том, как работает Церковь и отдельно Инквизиция, но титул Рахель в совокупности с другими звучными словами явно его впечатлили.

Помявшись для виду, пока Илай сверлил его желтыми глазами, он все же махнул рукой:

– Ну, коли стольному городу в кои-то веки не наплевать на наши дела… Так уж и быть, идемте. Сопровожу вас до ямы, – и скрылся в избе, видимо, чтобы что-то взять с собой.

Урядник развернулся к геммам, уперев руки в бока.

– А ловко вы с ним. Теперь так учат?

– Нет, – вздохнула Норма, желая сгладить грубость Илая, – это мы пробуем разные подходы. Такого прежде не бывало.

– Главное, чтобы работало, – криво улыбнулся Малахит. – Без столичного авторитета тут бывает тяжко.

– А что они такие грубые здесь? – влезла Диана. – Да еще и без церкви живут.

Никлас почесал затылок:

– Да тут же одни керслявы коренные, они всегда такие.

– Ну, не скажи. В Вотре тоже керслявы.

Через несколько минут во двор, уже кишащий мохноногими курами, вывалился через порог голова. В руках он сжимал огромное кованое кольцо, увешанное ключами – от больших до крохотных. Одернув тулуп, мужик с независимым видом проследовал мимо пятерых геммов и зашагал куда-то в сторону окраины. Отряд и урядник последовали за ним. Илай, все еще подогретый припадком властолюбия, потребовал, чтобы голова рассказал, в чем заключается дело. Помявшись, тот все же начал рассказ.

Ундина никогда здесь не любили.

– И ладно бы он был чистокровный, от таких хоть польза есть – никсов гоняют, пиявок плотоядных отваживают, щуку-зубоскала заломать могут. А тут ублюдок. Родила его не пойми от кого местная рыбобаба, да такой паршивый он у нее вышел, что глаза б его не видели. Но нрава он всегда был кроткого, к людям особо не рвался. Выращивал себе в садке одних рыб, других ловлей добывал. Тем и жил. Но всегда была к нему какая-то опаска, больно уродливый да странный. Одно слово – нелюдь.

И вот однажды подозрения подтвердились:

– Неподалеку от хибары ундинова ублюдка, на самом бережку евойной заводи, нашли куль из рыболовецкой сети, а в куле том – девка мертвая. Уж и приморозило ее, лицо, ресницы в инее, по всему телу синячищи, одежки никакой. Пригляделись – а это Ларка, дочь бортника. Та уж месяц как запропастилась, все решили, что сбежала она от пьющего батьки куда глаза глядят.

Все указывало на то, что загубил Ларку нелюдимый полукровка – и сеть его, и по берегу тому никто особо, кроме него, и не шастал.

– Скрутили да в яму бросили, – заключил голова. – Не признается, никса тухлая, шипит и щелкает, противно слушать, а как вину отрицать, так по-нашему заливается. Ну, мы его и решили промариновать, как ту селедку.

«Ну что, – прозвучал в голове у Нормы заговорщический шепот Илая, – вот он, наш шанс. Это ж настоящее убийство! Не то что в Мухонке».

«Ямой» оказалось отверстие в промерзшей земле, перекрытое деревянной крышкой, напоминающей колодезную. Довершал конструкцию амбарный замок.

Должен был довершать, потому как он не скреплял половинки крышки, а валялся рядом, присыпанный снежной крупой.

Завидев это, голова выпучил глаза и схватился за баранью шапку:

– Убег! Убег, скуда! Шо ж я теперь барину скажу?!

Осмотрев яму, где содержали ундина, Малахит Никлас рывком подтянулся и выбрался наружу, затем сообщил, что узник, вероятней всего, уцепился за отвесную стену когтями, прорыл в мерзлой земле небольшое отверстие, просунул руку и взломал замок рыболовецким крючком. Сломанный крючок нашла поблизости Диана, подтвердив его догадку. Эти двое понимали друг друга с полуслова, это было заметно и даже вызывало зависть. Вот от Илая младшая вечно отмахивалась.

Обследовав округу, охотники споро определили направление и засобирались в погоню. Неожиданно для всех с ними вызвалась идти Норма. Свое решение она объяснила просто:

– Ундин был ослаблен пленом, на улице зима, он может быть при смерти. Я должна буду его допросить, если мы только успеем вовремя.

Координатору не оставалось ничего иного, кроме как отпустить сестру. К тому же опытный Малахит вызывал доверие, да и девушки далеко не так безобидны, как могло показаться стороннему наблюдателю. Илая же больше волновали жители Болиголова. Было в них что-то подозрительное и отталкивающее одновременно. То, как они следили за каждым движением геммов, держась при этом на почтительном расстоянии; тот факт, что у них не было даже захудалой часовенки, следовательно, они не почитали серафимов. А добавьте к этому неуважение к властям в его, Илая, лице… Нет, это место требовало внимания. Илай уже предвкушал, как изловит целое село демонопоклонников и его поставят начальником над самой Рахель. Хотя нет, взбешенная Рахель за такое могла бы и прикончить, так что без последнего пункта можно обойтись.

Лес с восторгом воспринял предложение «навести шороху», переданное неслышным голосом, и братья взялись за дело. Перво-наперво, конечно, надо расследовать детали убийства, но и про селян не забыть.

Пусть ни у Илая, ни у Леса не было талантов Охотницы, но их зрение и слух все же превосходили человеческие, так что они принялись обыскивать важные для следствия места. Хибара ундина-полукровки внутри оказалась еще более жалкой, чем снаружи. Из обстановки там был лишь топчан, накрытый жидкой козлиной шкурой, да обрубок ствола, служивший, по всей видимости, и стулом, и столом. Печь он топил по-черному, отчего глинобитные стены были покрыты слоями жирной копоти. Уловом воняло из каждого угла. Под топчаном обнаружили подобие тетради, исчерканной самодельными ягодными чернилами. Записи больше всего напоминали календарь работ. Также у хибары обнаружился тесный подпол, служивший ледником для хранения мороженой, сушеной и вяленой рыбы.

Илай развел руками:

– Никаких следов преступления.

– И никаких следов оружия, – добавил Лестер. – Видишь, на стенах ни пятна светлого, ни мазка от руки. Значит, ничего не висело.

– Вот это ты голова! – восхитился его смекалке Илай.

– Да я вообще не понимаю, почему все думают, будто я тупой?!

Янтарь похлопал брата по плечу:

– Все потому, что им невыносима мысль о совершенстве.

– А, ну да, – тут же успокоился Лес. – Ну и вдогонку тебе вывод: постоянной женщины у него тоже не было. Ни привести некуда, ни посадить, ни уложить.

Илай хотел было заметить, что ни одна женщина не стала бы жить в такой грязи, но осекся, вспомнив, какой свинарник любила разводить вокруг себя Диана. Вместо этого он отправился осматривать место обнаружения трупа. На него указал голова, и парни засновали вокруг.

– Следы волочения, – указал Илай на примороженную грязь.

Лес присмотрелся:

– Направление к деревне, тащили за ноги, вишь борозду? Так труп забирали? – обратился он уже к голове.

Тот от переживаний вспотел, стащил с лысеющей головы баранью шапку и теперь утирал ей раскрасневшееся лицо. Сообразив, что от него хотят, он спохватился и закивал:

– Так и было. Васятка мертвую Ларку нашел, на руки взять сил не хватило, так что поволок вон дотудова, – он указал на покосившийся коровник, – а там уж и остальные подоспели. Подняли и дальше понесли.

– На будущее: труп не трогать, положение его не менять, – строго наказал Илай.

– Да типун вам на язык, – струхнул голова. – Хватит с нас и одной мертвячки.

– Где она, кстати?

– Так похоронили сразу, – вытаращился мужик.

Отпечатков сапог и лаптей в округе нашлось слишком много, чтобы вычленить среди них следы обуви убийцы, который положил девушку сюда. В том, что она уже была мертва, Илай даже не сомневался – следов борьбы на берегу не было. Да и вообще, вся эта ситуация с находкой внушала большие сомнения: к чему ундину гадить, простите, себе же под дверь? Может, он слабоумный? Или ему помешали перепрятать тело?

– Ведите к Васятке, нужно его опросить, – распорядился Илай, наблюдая, как Лес меряет шагами бережок заводи, что-то подсчитывая в уме. В голове мелькнуло: «А как бы поступил на моем месте Михаэль?» – Хотя нет! – Он прищурился. – Принимать свидетелей будем у вас дома, а вы их приводить. Вы же не против?

Голова был очень и очень против, но, видать, слова о жалобе в Инквизицию еще были свежи в памяти ушлого мужика. Потому, скрипя зубами, он привел геммов обратно к себе. Жена головы, дородная женщина средних лет, понятливо кивнула и принялась заваливать стол горячим печевом.

Набив живот пирогами, Илай наконец расстегнул мундир и зевнул до хруста в челюсти.

«Думают, поди, что сытые мы будем добрые», – сказал он брату.

«Так щас передумают, аххахах», – развеселился Лестер.

– Васятку сюда! Потом всех, кто живет в ближайших к заводи домах. А после всех остальных, – постановил Янтарь, жестом веля убрать остатки трапезы.

Напустив на себя сановный вид, Илай приступил к опросу. Лесу досталась роль устрашающего элемента, что полностью его устроило.

Васятка, оказавшийся местным мясником, сообщил, что к хибаре шел, чтобы купить у полукровки соленой рыбки к пиву. На вопрос, почему с утра пораньше, зарумянился и замямлил. Подойдя к берегу, увидел странный сверток и торчащие из него волосы. Испугался, но приблизился.

– Надо было бежать, а я вон, потащил к людям. Думал, вдруг еще живая. А она… ледяная вся.

Ближайшие соседи не слышали криков о помощи, но ведь жертва могла и не кричать. Те селяне, что жили дальше, и вовсе отнекивались, мол, ничего не видели, ничего не знают, но убил точно Микотка, ведь больше-то некому.

– У нас народ весь приличный, – цедил пожилой крестьянин, поджимая тонкогубый рот, – все при деле. А этот по полгода бездельничает. Вот от безделья дурь в башку и полезла.

– Приличный… А святых наставников не чтите.

– Что нам те наставники, – отмахнулся он. – У самих разумение имеется.

– Даже на вопросы жизни и смерти? – навис над ним Лестер.

Тот потупился:

– На то власть есть. Эх, была бы жива старая барыня, она бы вмиг рассудила! – внезапно воскликнул он. – Вот хозяйка была так хозяйка, – и потряс сжатым кулаком.

Через несколько часов Илай чувствовал себя перемолотым. Лица сменялись одно другим, слова скользили мимо ушей, ответы путались между собой. А главное, он совершенно не понимал: вдруг кто из селян врет?

«Норма-Норма, за что ты нас покинула? – жалобно подумал он, не пытаясь, впрочем, дотянуться до сестры. – Надо было у нее хоть опросник взять да себе списать».

Из полезного в его блокноте появились точная дата исчезновения Ларки, время обнаружения тела и портрет Котки, нарисованный со слов односельчан. Подозреваемый одновременно и походил на министра, и нет. Головные жабры у него имелись, но не такие выразительные, а нос был вполне человеческим. Веки чересчур тяжелые, а рот широкий, жабий. Да уж, не красавец, но в целом ничего ужасного, если голову эдак наклонить и глаза скосить к носу.

Но самым интересным открытием стало то, что девушки из деревни уже пропадали. Не одна и не две.

О пропаже своей шестнадцатилетней дочери Зоси поведала мельничиха:

– Уж полгода, как сгинула. Сил моих нет, сердце не на месте!

Тут не выдержал голова:

– Да угомонись ты уже, не отвлекай господ столичных полицейских. Сбежала твоя Зоська, осела, поди, в той же Шеврени или даже до Далени добралась. Здесь чего делать-то?

Женщина уронила лицо в ладони и заплакала:

– Чую, нет ее!

Голова сплюнул. Илай с Лесом переглянулись.

– А с чего такая уверенность, господин голова, что девушка подалась в город? Вы хоть пытались ее искать?

Мужик насупился:

– Да у нас так уж повелось, бегут отсюда молодые, тесно им. За последние два года дюжина девок как с куста! Но присылали весточки, гостинцы – мол, устроились. Кто на работы, кто замуж.

– И все ли давали о себе знать? – не отставал Илай.