Текст книги "Геммы. Сыскное управление"

И, будто в подтверждение его мыслям, Октав кашлянул и сунул руку себе под плащ:

– Я захватил кое-что. Но одному неловко.

На свет показалась бутылка красного вина, с виду неприлично дорогого. Вечер перестал казаться таким уж бесприютным. Горлышко отбили о камень, содержимое разлили по походным кружкам и прогрели у огня. От пары глотков внутри все заулыбалось, и пусть разговор не завязывался, но напряжение спало.

Илай решил взять на себя роль хозяина вечера:

– Норма, ты с ними больше всех общалась, вот и объясни нам, с чего эти капурны вообще взяли, что призраки-душители, или кто они там, должны вернуться в Мухонку? Уж сколько дней прошло. Чего мы здесь высиживаем?

– Не уверена, – пожала плечами Норма, задумчиво покачивая вином в кружке. Ее обычно бледные щеки чуть тронул румянец. – Думаю, они полагают, что живые в деревне привлекут их снова. Духи захотят завершить начатое, чтобы здесь не осталось никого.

– Ах-хах, – нервно хохотнул Илай, мигом пожалев, что спросил. – Это мы удачно заглянули.

Но шутки никто не оценил. В каком-то оцепенении все потягивали напиток, оказавшийся, ко всему прочему, вяжущим, и вслушивались в заходящийся вой лешего. И чего тому не спалось?

В случае нападения Настасья Фетисовна просила не высовываться вперед и позволить капурнам совершить их обряды. Казалось бы, так даже проще, не придется ничего делать. Да и что геммы могли бы сделать тем, кого даже не смогут коснуться ни рукой, ни оружием. А эти гробокопы казались уверенными в своих способностях.

Но страх все равно сворачивался гигантским степным полозом, готовясь нанести удар.

– Так и будем сидеть до утра? – сварливо осведомилась Диана, выплеснув последние капли вина в костер.

Ответить Илай не успел.

Вой раздался теперь совсем близко, у подножия холмов. Может, все же волк?

– УА-А-А-А!.. – донес до них ветер. – И-А-И-И-И!

Нет, это никакой не волк, и даже не леший. Не сговариваясь, геммы повскакивали с бревна и стали всматриваться в темень.

Вдали показался белый силуэт. Он быстро приближался.

– СИЛА, ПРИДИ-И-И! – голосило нечто.

– Не похоже на призрака-душителя, – заметил Лестер.

– А это и не дух, – скривился Октав.

– Это человек, – ахнула Норма.

– Да это же голый мужик! – заключила Диана победно.

И это было первое из сказанного младшей за последние сутки, с чем Илай не мог поспорить.

Постепенно до него доходил абсурд происходящего: глубокая зима, ночь, мороз, полная деревня трупов и угроза нападения духов. И тут этот – бежит, размахивая хозяйством и радостно голося. Безумец, не иначе.

– Насмерть же замерзнет! – Илай ужаснулся перспективе разжиться новым бездыханным телом. – Лес, хватай его!

Уговаривать брата не пришлось – хмыкнув, он сорвался с места, радуясь возможности немного размяться.

Мужик тем временем уверенно направлялся через снежное поле в сторону ущелья. Лестер настиг его в считаные мгновения. Он попытался схватить голого, но внезапно тот подскочил ввысь и перемахнул через яшмового гемма, будто играя в чехарду. Лес круто развернулся и снова не смог его ухватить. Мужик заметался по полю зайцем, хохоча, Лес – за ним, но каждый его выпад угождал в пустоту. Незнакомец скакал, выматывая гемма, не то что не уступая тому в скорости, но даже превосходя. А ведь на вид самый обычный – немолодой, лысоватый, щуплый.

– Он одержимый, что ли? – нахмурилась Диана, а Норма и вовсе прикрыла лицо руками, густо покраснев.

– Я НЕУЯЗВИ-И-ИМ! – вторил ее мыслям голый мужик. – ЭТО МОЯ НОЧЬ!

На вопли из длинного дома подтянулись капурны. Кто-то из них, судя по заспанным физиономиям, умудрился урвать пару часов отдыха, но большинство были сосредоточены.

– Что тут у вас? – спросила, ежась, Настасья Фетисовна, подходя последней.

– Да вот. – Илай не знал, как объяснить лучше, потому указал рукой. Капурна прищурилась, но ее зрение сильно уступало способностям геммов, поэтому он все же решил пояснить: – Там в поле бегает мужчина. Ловок не по годам и кричит про свою неуязвимость.

Настасья неэлегантно крякнула:

– Надо же, какая оказия, – но через миг переменилась в лице: – Геммы, назад! Аколиты, в круг!

На этот раз ее подопечные не стали ни ныть, ни упираться и быстро окружили костер с геммами и загородившую их грудью Аукс-Еловскую. Илай не сразу сообразил, что произошло, но один взгляд в сторону ущелья все расставил по местам: оттуда в сторону поля и деревни потянулись фосфорно светящиеся капли, отдаленно похожие на мерников, но гораздо крупнее и с выраженными передними конечностями, – призраки-душители вырвались из своей колыбели в поисках новых жертв.

«Лес, назад! – скомандовал брату Илай. – Уходи оттуда!»

– СИЛА ИДЕТ КО МНЕ! – в очередной раз заорал голый мужик и… начал подниматься в воздух. Как был, с задом, сияющим в лунном свете, и босыми ногами, он взлетел, раскинув руки в приглашающем жесте. Лес, не будь дурак, подпрыгнул и вцепился тому в щиколотку, поднимаясь следом, но безумец этого даже не заметил.

– Да что он творит?! – Илай схватился за голову. – Кто он такой?!

– Мистерик, – процедил Октав сквозь стиснутые зубы. В его пальцах снова оказался монокль. – Арестовать его!

– Как, по-твоему, мы это сделаем? – тут же огрызнулась Диана. Казалось, она ищет любого повода для ссоры. – Он улетает, дубина!

– Ни шагу вперед, – рявкнула на них капурна, обрывая всякие препирательства. – Не двигаться, пока мы не закончим!

Аколиты выставили вперед сцепленные руки и забормотали формулу изгнания. Настасья Фетисовна, вторя их голосам, формировала в ладонях нечто, напоминающее ком света. Пока не крупнее яблока, но он неуклонно разрастался.

Тем временем мужик и Лес уже поднялись на высоту в три сажени. Брат изо всех сил дергал ногами, пытаясь вывести мистерика из равновесия или транса, чтобы спустить его на землю, но тому было все нипочем. Норма сбросила охватившее ее оцепенение только лишь затем, чтобы больно вцепиться Илаю в плечо.

– Что теперь будет?! Ах, нет!

В тот же момент призраки роем устремились в сторону мистерика и повисшего на нем Леса. Норма изо всех сил стиснула пальцы и порывисто отвернулась, случайно уткнувшись при этом лицом в Октава. Тот, к его чести, не отшатнулся.

– Не дрейфь, смотри! – крикнула младшая. – Они втягиваются!

И правда: будто головастики в ил, духи просачивались в тело мистерика, полностью исчезая в нем. Леса они при этом словно не замечали, хоть тот и орал как резаный.

Духов становилось все больше, они свивались потоком, кружа по спирали и подтягиваясь все ближе к распятому в воздухе мужику, а тот радостно хохотал, принимая каждого.

Тут капурны завершили свою формулу, шар в руках Аукс-Еловской достиг размеров крупной тыквы и сорвался с ее пальцев под возглас: «Не ходить мертвым среди живых! Изыдите!» Было ли это частью формулы или просто пафосным восклицанием, сказать сложно, но шар стремительно понесся по воздуху в самую гущу призраков и там взорвался, разнося вокруг волну слепящего чистого света, от которого заполыхало само небо и согнулись хлипкие березы. Геммы, не сговариваясь, встали на колено и заслонили глаза рукавами, а когда смогли их наконец открыть, увидели странную картину: одержимый мистерик без чувств навзничь опускался с высоты, а Лес уже стоял внизу, очевидно заранее спрыгнув, и готовился поймать того на вытянутые руки, будто девицу с балкона.

Призраки исчезли, видимо впечатлившись капурновским изгнанием.

Первым очнулся Октав:

– Что вы стоите? Взять его! – Подумав секунду, он добавил: – И… прикройте ему уже срам!

– Мы его забираем, – повторил Октав непререкаемым тоном.

Ноздри у Настасья Фетисовны побелели, казалось, еще чуть-чуть, и она вцепится агенту Инквизиции в волосы. Вон, даже пальцы согнулись пару раз, как бы предвкушая.

– Не понимаю, чему вас учили? Несгибаемости ума? – Голос капурны звенел ехидством, как у совсем юной девушки. Впрочем, она и правда была довольно молода, не старше того же Михаэля, только седые волосы сбивали с толку. – Вы ведь до этого начали рассуждать здраво: сообразили, что он мистерик. Что случилось потом? Когнитивные способности отказали?

Что такое «когнитивные способности», Норме оставалось только догадываться по ситуации, но едкую подковырку она решила запомнить на будущее. Звучало хорошо и еще лучше проняло Октава – тот посерел лицом и стиснул челюсти до выступивших желваков.

– Не будем ссориться, – в образовавшуюся паузу тут же влез Илай. – Помнится, вы, уважаемая Настасья Фетисовна, обещали поделиться с нами выводами по поводу данного инцидента. Под «инцидентом» я подразумеваю все произошедшее в Мухонке. Так что такого вы поняли?

Закрутил так закрутил. Но миротворческая речь возымела эффект: капурна резко выдохнула, отбросила серебристую волну со лба и прикрыла глаза.

– Хорошо, давайте рассуждать вместе. Кого вы видите перед собой? – Она повела рукой в сторону отловленного мужчины.

Тот еще не вполне пришел в себя, только стонал и причмокивал губами – его усадили перед растопленной печью на лавку, завернули в какие-то одеяла и отпаивали горячим питьем с ложки аколиты. Последние напряженно следили за спором с агентом Инквизиции и только и ждали момента, чтобы вступиться за свою наставницу. Да, пусть с виду они были избалованными и наглыми, а еще крайне подозрительными, но, безусловно, уважали ее.

– Я вижу еретика, – процедил Октав. – Поганого еретика, который своими светомерзкими действиями пробудил проклятие ущелья и натравил его обитателей на ни в чем не повинных людей. Он должен быть наказан по заветам серафимов.

– Не все мистерики – еретики, – невозмутимо заметила Настасья. – И лично я не знаю ни одного профиля силы, который был бы способен на подобное. Зато сталкивалась с ситуацией, в которой, как вы выразились, проклятое место обретало собственную волю, лишь достигнув нужной кондиции. Можно сказать, концентрации определенного греха. И последствия такого пробуждения можно сравнить только с катаклизмом.

– Катаклизм можно вызвать.

– Отнюдь, – стояла на своем она. – Его можно только вычислить или предречь.

Мистерик сонно зашевелился и снова издал нечленораздельный звук. Норма присмотрелась к нему в надежде получить хоть какой-то ответ о нем из свечения, но вдруг поняла, что не видит. Она в растерянности заморгала и присмотрелась лучше. Потом завертела головой, глядя поочередно на каждого в просторной комнате длинного деревенского дома. Кто-то из аколитов безмятежно или привычно спал, кто-то пытался выходить мистерика, кто-то сбился в кучку и переговаривался о своем. Но никто, абсолютно никто не испускал сияния.

И, самое странное, Норма не могла с уверенностью сказать, когда она перестала его видеть. Если бы это произошло пару дней назад, она бы почувствовала только облегчение и поблагодарила серафимов за то, что они избавили ее от демонических видений, но теперь, когда решила обратиться к новой странной способности и не обнаружила ее, ощутила себя еще более беспомощной, чем была ранее.

– Да бросьте вы уже рассусоливать! – взорвалась Диана. – Ты. – Она указала на одного из аколитов. – Ты, видать, иногда теряешь сознание. У тебя в сумке настойка игольчатника на спирту, флакон еще завернут в кроличью шкурку. Давай сюда быстро.

Аколит было возмутился, когда это младшая успела порыться в его вещах, но Охотница так на него зыркнула, что юнец мигом примолк и протянул ей бутылек из темного стекла.

Диана вынула восковую пробку и поднесла горлышко к крючковатому носу мистерика, украшенному, ко всему прочему, похожей на пуговицу бородавкой. Мужик ахнул, раскрыл глаза и вскочил, разом скинув с себя кокон из одеял. Норма порывисто закрыла лицо ладонями. Голые мужчины не смущали ее, только если не подавали признаков жизни.

– Что вы себе позволяете?! – на удивление сварливым тоном вопросил мистерик. – Что вы наделали?! Вы уничтожили мой многолетний труд, попросту пустили все под откос! Годы и годы кропотливых вычислений, я вам говорю!

Октав удовлетворенно хмыкнул.

– Что и требовалось доказать: ваш так называемый катаклизм греха – его работа. Он сам это признал. И признает снова перед лицом суда Внутренней Церкви. Лес! – велел он напоследок, будто служебной собаке.

Но того и упрашивать не пришлось, у Лестера явно были к голому мистерику свои счеты. Брат подошел к нему, демонстративно похрустывая костяшками:

– Ну что, летун, долетался? Сейчас из тебя всех духов обратно вытрясу…

Мистерик трусливо пригнулся и закрыл голову руками:

– Не бейте! Я честный налогоплательщик!

Теперь в глаза особенно бросалось, какой же он нескладный и худой. Как только умудрялся бегать и уворачиваться от Яшмы?

– Лес, Октав, не надо! Я допрошу его! – не выдержала Норма.

– Не хочу в застенки! – подвывал тем временем мистерик, покачиваясь из стороны в сторону. – Господа, дыба – это не мое, я ученый!

– Ты? – прищурился Октав. – Не вижу в этом смысла. Я только возьму…

– Нет, – оборвала его Норма. Откуда только смелость взялась? Возможно, она подхватила ее у Настасьи Фетисовны, как какую летучую простуду. – После тебя в этом человеке не останется ничего, а он нам еще понадобится.

Воздух между ней и Октавом заискрил, будто в небе столкнулись две тучи и вот-вот сверкнет молния. Илай, как, впрочем, и всегда, вовремя вмешался:

– Октав, ну куда тебе торопиться? Успеешь еще со своей девра… дефра… Короче, стоит выслушать этого мужика, прежде чем доставать твой монокль. Согласен?

Втайне Норме хотелось все же поспорить с Октавом открыто, пока не угас запал этой непривычной и наверняка мимолетной самоуверенности, но тот быстро, хоть и с видимой неохотой, отступил.

– Делай, что умеешь. Я удивлюсь, если выйдет толк.

«Засранец», – мысленно обозвалась она, но вслух сказала только:

– Оденьте его, и я начну.

Через несколько минут, облаченный в найденную здесь же, в длинном доме, крестьянскую одежку, мистерик смотрел на нее исподлобья. Отблески огня играли на его плешивой голове и по-птичьи острых чертах:

– Так меня будут бить или нет?

– Точно не сейчас.

Норма отбросила через плечо косу, чтоб не мешала, достала из внутреннего кармана блокнот и присела напротив. Остальные геммы, аколиты и Настасья Фетисовна окружили их полукольцом, выжидательно молча. Сказать, что это нервировало, – значит ничего не сказать. Будто она снова держит экзамен в учебке!

– Расскажите нам с самого начала, – попросила Норма, кашлянув. – Кто вы, откуда здесь взялись и когда, зачем прибыли и что… что вы делали в поле в таком виде.

– О-о-о! – оживился мужчина. – Это удивительнейшая история! И весьма познавательная, так что записывайте, записывайте, сударыня. Набирайтесь ума.

И он начал свой рассказ. Звали мужчину Иммануил, родом он был аж с полуострова Коса Бесприданницы, что на другом конце Паустаклавы. Рожденный мистериком, он вел уединенную жизнь смотрителя маяка и каждый день посвящал изучению звездного неба.

– Аструмы, да будет вам известно, благороднейший из видов мистериков. Мы посвящаем себя формулам и расчетам, наблюдениям и исследованиям! Люди в большинстве своем не способны этого понять в силу своей ограниченности и узколобости. – Тон мистерика очень быстро растерял затравленные нотки и зазвучал чванливо. – Точность, точность в каждой цифре – вот основа нашего знания. Впрочем, и среди аструмов есть недостаточно компетентные, те, кто могут перепутать альфу Церано и дельту Куция! – он гаденько захихикал, видимо вспомнив давний курьез.

С его слов, если аструм достаточно умен и дотошен в своих исчислениях, то может по положению звезд вычислить любые события, особенно те, что оказывают влияние на его судьбу. Собственно, большинство так и не успевает поймать момент своей истинной силы, потому как не доживает до него.

– Ибо светила ходят своими путями, не дожидаясь, пока мы разгадаем их знаки! – тоном лектора вещал Иммануил. – Лишь избранные получают возможность застать этот момент и не упустить его.

Так получилось и с ним. Несколько лет назад Иммануил начал выводить из своей натальной карты – так аструмы называли свод звездных координат в день и час рождения – точную дату своего триумфа.

– И я его вычислил! Ночи и дни над книгами и у телескопа! Ночи и дни! Мои пальцы пропитались чернилами, а огонь в маяке то и дело гас без присмотра…

– Вообще-то, это должностное преступление, – буркнул Илай, но под испепеляющим взглядом Нормы прикусил язык. Нашел, когда вмешиваться.

– Нет ничего важнее науки! – патетично возвестил аструм, подняв руки к закопченному потолку.

Самое любопытное, что он был искренен. Норма бы даже сказала, фанатично уверен в каждом своем слове, будто истово верующий, который твердит, что своими глазами видел серафима. Видел, да вот только во сне.

– Я вычислил дату и время – двадцать восьмое морозня тысяча семьсот сорок четвертого года, двадцать минут до полуночи. Затем наиточнейшие координаты. Я прибыл сюда вчера днем со стороны Касторы… К слову, молодые люди, не советую, городишко так себе, да и обслуга на постоялых дворах назойлива чрезмерно. – мужчина брезгливо передернул плечами, а Октав отчего-то глухо хмыкнул. – Разбил лагерь в лесу, а в предназначенный звездами час отринул все лишнее…

– Лишнее – это одежду? – сморщившись, уточнила Диана.

– Лишнее – это все! Что может иметь значение в час величия? Только помешать.

– А вот с этого момента поподробнее, – настояла Норма. – Про час величия.

Иммануил пустился в объяснение подробностей с особым удовольствием.

Оказалось, звезды сегодня встали над Мухонкой и ущельем таким образом, что он, маячник Иммануил с Косы Бесприданницы, аструм сорока пяти лет от роду, должен был получить невероятную, необъятную, ни с чем не сравнимую силу. И ловкость. И удачу.

– Уникальная ситуация, понимаете? – заламывал тощие руки аструм. – Неповторимая! А вы все испортили.

– В тебя духи вселялись гурьбой, – возразила Диана, нахмурившись. – Что в этом хорошего? И ведешь ты себя как одержимый. Октав, давай уже вязать его.

– Призраки не вселяются в людей! – вякнул кто-то из аколитов. – Только химы, а химы – это бесы!

– Значит, бесноватый!

Но Иммануил их будто не услышал:

– Видимо, в мои расчеты все же прокралась какая-то неизвестная переменная, какой-то просчет. Я должен был поглотить силу тех неприкаянных духов и стать окончательно неуязвимым!

Он продолжал бубнить что-то еще о переменных и константах, что не поддаются исчислению, а Октав обратился к Настасье:

– Вы все слышали. Он признал вину в том, что пытался контролировать духов, – и добавил, обращаясь уже к Норме: – Твоего таланта Дознавателя я так и не увидел, перед нами вдохновенный болтун.

Норма хотела уже было вспылить, однако капурна ее опередила:

– Я так понимаю, слушали вы не чем иным, как своей прыщавой задницей, любезный инквизитор. Атака духов на деревню случилась четыре дня назад, а этот… гений звездных карт прибыл сюда едва ли не одновременно с вами.

– Гений? – запунцовел Иммануил, в то время как оскорбленный Октав хватал воздух ртом, а Лес изо всех сил сжимал губы, не позволяя себе расхохотаться. – Впрочем, я рад, что вы заметили, сударыня. В некотором смысле…

Но его снова никто не слушал.

– Усвойте же вы, наконец: он не причина, приезд сюда аструма – следствие! – напирала Настасья.

– Все заново, – снова ударился в причитания Иммануил, теребя завязки расшитой крестьянской рубахи. – Теперь все заново…

– Это не отменяет его вины в попытке подчинить себе нечистых созданий с целью обретения преступной мощи! – чеканил Октав.

– Я прошу всех успокоиться и сесть за стол переговоров! – надрывался Илай.

Они бы так и продолжали препираться подобным образом, как вдруг Иммануил умолк, замер, уставившись в пространство. А потом вдруг подскочил на месте:

– Эврика! Мне срочно нужно на крышу!

Все разом уставились на него.

– Зачем вам на крышу, Иммануил? – осторожно уточнила у него Норма.

– Как это зачем, сударыня? Мне нужно перепроверить расчеты, причем немедленно. Видите ли, я в точности спрогнозировал, когда начнется событие, которое неминуемо приведет меня к величию, но совершенно упустил из виду его продолжительность! Возможно, еще не все упущено!

Капурна побледнела:

– Вы имеете в виду…

– Есть вероятность второй волны, – радостно улыбнулся аструм и потер руки. – Причем в ближайшее время!

А кому ж еще лезть на крышу, как не Илаю? Впрочем, он сам и вызвался сопровождать чудаковатого мужика. Во-первых, присмотреть, чтобы тот не сбежал, во-вторых, чтоб не навернулся и не сломал себе шею, а в-третьих – ему было ужасно любопытно понаблюдать за его звездными камланиями вблизи. А вздумает опять летать, так прямой удар в нос кого угодно охолонит.

Назвавшийся Иммануилом мистерик уже совсем позабыл, что его как бы арестовали и все еще не передумали предавать суду Внутренней Церкви, а вообразил, будто Илай его личный ассистент на нелегком пути ученого:

– Так и записывайте: отклонение от зенита на шесть седьмых градуса и… – аструм сложил пальцы углом и прищурил левый глаз, что-то прикидывая, – бета Перегю в луче Горлицы. Записали? Показывайте, мне никак теперь нельзя ошибиться. – С этими словами он бесцеремонно вырвал блокнот из рук Илая и принялся спешно добавлять к его каракулям еще и свои. – Угу, угу, а если вот… Да, так. А еще не забыть учесть последовательность бесконтрольного расширения и…

Илай зажал озябшие ладони между колен и уставился в раскинувшееся над ними звездное небо. Облачка пара от его дыхания словно спутывались с далекими завихрениями редких облаков. Он не разбирался в светилах, по нему, так они напоминали россыпь манной крупы на алтарном покрывале – бестолковую и тревожную. Но одна звезда все же привлекла его внимание. Уж очень она была яркой и, казалось, подмигивала ему с высоты.

– А это кто?

– Где? – оторвался от записей мужик. – Кто?

– Ну, там. – Илай без особой надежды ткнул пальцем в небо. – Звезда.

Иммануил поправил на носу несуществующие очки.

– Ваша необразованность удручает, мой юный друг. Это не звезда, это и есть Горлица, о которой я говорил буквально минуту и сорок секунд назад. Некоторые утверждают, что она состоит из чистейшего алмаза, но я с ними не согласен, там иной минерал. Горлица – комета, она сопровождает нас уже без малого восемнадцать лет, а еще через пару начнет догонять, и уже каждый недотепа сможет разглядеть ее великолепный хвост длиной в тысячи и тысячи космических верст, которые, да будет вам известно, в сто двадцать тысяч раз протяженнее верст земных…

Илай опешил:

– Так много…

Аструм не ответил, снова погрузившись в расчеты. Он успел исчеркать три полных листа, половину написанного вымарал, испачкавшись при этом в графите аж до локтя. Холода он, казалось, так и не чувствовал. В отличие от Илая. Он поднялся на ноги и принялся приплясывать, чтоб не отморозить бубенцы.

«Комета, что летит рядом всю мою жизнь…» – отстраненно думал он, время от времени задирая лицо к небосклону. Когда-то люди думали, что звезды – это окна, через которые на мирян смотрят серафимы из Деима. Но позднее Диамант лично объявил это ересью, ведь столь пристальное внимание святых наставников еще нужно заслужить – упорным трудом и благими делами.

От нечего делать он обратился неслышным голосом к сестре:

«Они там еще не поубивали друг друга?»

Норма отозвалась обнадеживающе быстро:

«Спорят, но уже без оскорблений. – Помолчав, она добавила: – Есть результат?»

«Надеюсь, скоро будет».

Спустя несколько промозглых минут аструм все же поднял зад со сложенного на коньке крыши плаща и восторженно прокряхтел:

– Нет, господа хорошие, еще ничего не кончено! Иммануила цифры любят! – и замахал руками над головой, подбрасывая в воздух острые колени. – Сейчас такое будет, такое! Вперед, мой недалекий друг, в ущелье!

Задавать дурацкий вопрос «зачем?» Илай не стал. Спуская возбужденно дрыгающего ногами чудика на землю, он уже знал – грядет вторая атака призраков-душителей. И на этот раз им придется встретить ее грудью.

Аколиты волокли с собой мешки, полные домашней утвари, прихваченной из деревни. Перед этим Диана с поддержкой Леса завели новый виток препирательств по поводу мародерства и грабежа, но Настасье Фетисовне удалось их убедить, что из вещей, которыми пользовались по нескольку поколений местных жителей, должны получиться ловушки для призраков. Особенно если, как сказала почившая бабка, те души принадлежали когда-то ее обитателям и соседям. Якобы у таких вещей есть своя память.

В ход пошли засаленные горшки, погрызенные ложки, деревянные лошадки и прочий хлам, которому на первый взгляд место на свалке или в печи. Но если это могло сработать – так почему нет? Возможно, то единственный шанс усмирить катаклизм.

В довершение дискуссии Октав прищурился:

– А вы ведь действуете нетрадиционными даже для капурнов методами?

Норме стало немного обидно. Выходит, ему были доступны более обширные знания об этом мире, чем остальным геммам, хоть учились они вместе.

Настасья на его выпад лишь пожала плечами:

– Импровизация. Знаете такое слово?

Илай с аструмом шли чуть впереди, причем создавалось впечатление, будто эти двое нашли общий язык. Тогда Норма снова предприняла попытку поговорить с капурной. Ей так много еще хотелось узнать.

– Зачем нам сейчас брать с собой мистерика?

– А зачем нам брать вас? – усмехнулась она, но добавила, увидев вытянувшееся лицо Нормы: – Шучу, шучу. Видите ли, наш дорогой Иммануил почти наверняка сработает как манок для призраков, что отвлечет их от нас. Тут-то мы их и заточим. Ваш отряд, в свою очередь, засвидетельствует правомерность наших действий перед лицом Внутренней Церкви. И, кто знает, возможно, ваша помощь окажется незаменимой…

Она несла факел, и пламя отбрасывало пляшущие тени на ее лицо, делая его немного зловещим. Если бы геммы шли одни, огонь бы им не понадобился – глаза благословенных прекрасно видели в темноте.

– Я не в обиде на ваших… – неожиданно продолжила капурна. – Кто они вам, кстати?

– Мы все братья и сестры, росли вместе. – Норма догадалась, что та говорит о Диане и Лестере, которые вели себя на удивление гадко.

– Пусть так. Полагаю, из-за особенностей восприятия они подверглись некоторому влиянию этого места.

– Я все слышу! – рыкнула Диана, возникнув откуда-то сзади и на ходу толкнула Настасью плечом.

Капурна стиснула челюсти:

– Я не злюсь, я не злюсь, это пройдет.

Норма призадумалась. Это ведь действительно имело смысл. Восприятие сестры всегда было в разы сильнее, чем у любого человека, и тоньше, чем у некоторых животных, – дар и проклятие одновременно. Возможно, именно из-за этой особенности она подверглась влиянию ущелья, еще даже не войдя в него. С чего бы иначе обычно уравновешенной Диане цепляться за каждую мелочь, пытаясь разжечь ссору? А вот Лес… Впрочем, он и раньше невпопад поддакивал младшей. Извинившись перед капурной, Норма вырвалась вперед. До входа в ущелье оставалось совсем немного.

– Диана, стой! – ухватила она сестру за рукав. Та резко обернулась, и за круглыми стеклами окуляров, в глубине ее насыщенно-зеленых глаз, Норме почудился жутковатый огонек. – Не надо тебе туда. Не ходи в ущелье.

– Я все слышала, – процедила Диана и вырвалась из пальцев старшей сестры. – Ты вообразила, будто я какой-то зверь. Думаешь, я опасна?

– Думаю, ты уязвима, – поправила ее Норма, ни словом не солгав. – Твой талант делает тебя такой.

Охотница задрала верхнюю губу, обнажая зубы:

– Не гони беса! Я смогу держать себя в руках.

И побежала вперед, оставив сестру позади с протянутой в пустоту рукой. Холод сжал сердце Нормы костяными пальцами и не отпускал уже до самого рассвета.

– Тут все в следах убийств! – прокричала Диана. – Брызги крови, мозговая жидкость на камнях, зарубки от топоров… Они всюду!

Ущелье встретило процессию, состоявшую из геммов, капурнов и одного мистерика, пронзительно свистящим ветром, который приходилось перекрикивать во всю мощь легких. Порывы жестоко трепали волосы Иммануила, грозясь вырвать их жалкие остатки с корнями, но тот не унывал:

– Это здесь, здесь! Теперь координаты максимально точны! Вот-вот начнется. – он поднял ладонь козырьком и глянул на небо. – Буквально через считаные минуты!

Илай махнул аколитам, и те принялись расставлять свои ловушки вдоль обрыва. Янтарь рискнул заглянуть в бездну, ожидая, что внизу уже копошится знакомая по прошлой атаке фосфорно-светящаяся масса, но там была лишь темнота, густая и непроглядная, как бы он ни щурился.

Расставив последние ловушки, аколиты сомкнули руки, образуя цепь.

– Я готов! – возвестил Иммануил.

– Аэээ, р-раздеваться уже не б-будете? – выстучал зубами Илай, ежась от холода и потирая плечи.

Аструм поднял палец в поучительном жесте:

– Не хочу вас шокировать, молодой человек, но даже я иногда ошибаюсь. – И вздохнул: – Вероятно, то было излишне. Итак, ассистенты, – крикнул он, обращаясь уже ко всем собравшимся, – шаг назад! Узрите!

И принялся исполнять странную пляску на краю ущелья, напоминающую одновременно движения пловца и танец цапли в брачный период.

«Мы не собираемся ему мешать?» – обратился Илай неслышно к Настасье Фетисовне, особо не надеясь, что она его услышит и поймет.

Но она услышала.

«Я сама, если честно, обескуражена. Но пусть пока творит, что ему вздумается», – достаточно отчетливо ответила капурна.

Какие-то мгновения ничего не происходило, и тут из ущелья ввысь взлетели, будто пули из мушкета, не один, не два, не десять и даже не пятьдесят зеленоватых призраков – бессчетный рой.

– Стоять! – крикнула Настасья аколитам, превознемогая ветер. – Не размыкайте рук!

– СИЛА, ПРИДИ, Я ГОТОВ! – возопил аструм, выгнувшись коромыслом.

Почти достигнув в своем вознесении облаков, рой кровожадных духов извернулся пиявкой и устремился вниз, к тропе ущелья, к геммам и капурнам. Настасья закричала не своим, каким-то гулким и страшным голосом и вцепилась в плечи двум ближайшим аколитам; по живой цепи облаченных в черное молодых людей побежало белое свечение. Поток ледяного воздуха напирал упругой, давящей волной, трепля плащи, сбивая капюшоны и снося треуголки. Волосы Аукс-Еловской встали дыбом, как у мистерики-разрушительницы с поучительной гравюры. Капурна запела, но никто бы не смог различить слов ее песни изгнания.

Свет понесся тонкими цепями вверх, а рой, стремящийся прямиком к Иммануилу, начал распадаться на отдельных призраков, и тех стало затягивать в горшки и ложки, в деревянных лошадок, в корытца и плетеные корзины. Аструм, до того стоявший неподвижно, почти блаженно закрыв глаза, начал понимать, что события идут не по его плану. Он заозирался и увидел, как призраки, барахтаясь и вереща голосами, едва ли различимыми человеческим слухом, и размахивая длинными костлявыми руками, впитываются в предметы, принадлежавшие когда-то жителям Мухонки.