Текст книги "Геммы. Сыскное управление"

Норма увидела остальных геммов в медвежьих масках и неспешным, не привлекающим внимания шагом устремилась следом за ними.

– Норма! – раздалось слева. Она обернулась и увидела даму в полумаске летучей мыши. – Норма, я вас еле узнала, вы получили повышение?

По строгому черному платью, хоть и сшитому из нарядной набивной парчи, да седым, а не припудренным волосам Норма узнала Настасью Фетисовну – наставницу капурнов-аколитов.

– Доброго вечера, – кивнула ей Норма, втайне сожалея, что они встретились именно так. – Нет, мы все еще на службе. Мы всегда на службе.

Настасья Фетисовна оценила паузу между фраз и цепко прищурилась в ту же сторону, куда все время ускользал взгляд Нормы, – к окруженному инквизиторами советнику.

– Я вижу, – кивнула она.

Архивариус Инквизиции Константин выглядел так, будто повстречал старого товарища, но сам Дубравин… Его на миг окружило серебристое, с искрой сияние. «Он в смятении», – поняла Норма. Если бы она не знала обстоятельств этой встречи, то по Константину было не понять, что он не наслаждается праздником. Остальные инквизиторы даже немного отошли от них, рассредоточились, так что мимо них никто бы не проскочил к советнику. Норма не могла позволить себе роскоши обманываться. Пора было хоть что-то сказать Настасье Фетисовне, чтобы закончить этот разговор, хотя в другой ситуации она предпочла бы с ней поболтать.

– Аэээ… Ваши аколиты тоже здесь?

Настасья Фетисовна усмехнулась:

– Они еще не доросли до подобных празднеств, так что можете гордиться собой, Норма. Даже если вы на службе, – и отпустила собеседницу вежливым кивком.

Стараясь не смотреть по сторонам, чтобы больше ни с кем не пришлось вести беседы, Норма поторопилась к своим. Геммы стояли у двустворчатых дверей, украшенных золочеными завитками, и шушукались, склонив друг к другу головы. Увы, в отличие от Михаэля, Илай не умел обращаться неслышным голосом к нескольким людям одновременно.

– Илай, что ты творишь? – шепотом спросила Норма. – Нельзя нарушать план!

Брат удивленно задрал брови:

– А ты сама не видишь? Мы должны перехватить Катерину у этих дверей и попробовать вернуть ее в кабинет Михаэля. Будем действовать, исходя из этого.

– Это приказ Михаэля? – уточнила она с подозрением.

– Михаэль недоступен, – сквозь зубы процедил Координатор.

И тут приглушенный гомон придворных расколол звук бьющегося хрусталя. Все в зале обернулись, ища источник шума. Через весь зал Норма и остальные геммы увидели графа Бернотаса. Тот все еще стоял с поднятой рукой и разомкнутыми пальцами, будто упустил бокал с умыслом. Окинув гостей прохладным взглядом, он поджал губы и неспешно, четко произнес:

– Я так неловок.

У Нормы упало сердце. Почему, почему он произнес кодовую фразу? И не просто какой-то там придворный, а глава Тайной полиции!

Из ближайших к графу дверей появляется высокая тонкая фигура в форменном платье и переднике. Волосы скрыты чепцом, глаза в пол. На подносе единственный бокал с игристым вином. Будто завороженная, будто не зная, куда идти, она приближается к Бернотасу. Бернотас берет бокал за ножку двумя пальцами, а Катерина приседает, чтобы собрать осколки на поднос. Бернотас что-то ей говорит и, кажется, улыбается. Катерина медленно кивает. Лица не видно, только оборки вокруг него.

Илай было сорвался с места, как вдруг у всех в головах одновременно раздался неслышный голос Михаэля:

«Стоять! Планы поменялись, Катерину забирает граф Бернотас».

Им не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать, как Катерина скрывается за той же дверью, а спустя время уходит и Бернотас.

Норма бросила взгляд в сторону советника и Архивариуса, но те продолжали мирно беседовать. Вот только из сияния Андрея Дубравина пропали колкие искры – он больше не тревожился.

«Значит, советник доверяет графу», – решила Норма и тихонько выдохнула.

– Так наша миссия окончена? – озвучила общую мысль Диана. Она яростно чесала щеку и явно очень хотела поскорей избавиться от маски.

– Она только начинается, – усмехнулся Михаэль уже во плоти. – Сейчас время второго танца, за ним последует награждение. Норма, можно пригласить вас? – внезапно сменил он тему.

Норма бездумно кивнула. Лучше уж Михаэль, чем риск снова оказаться в паре с Габриэлем. Слишком у нее много секретов для общения с рыцарем. К тому же, возможно, Михаэль хочет сообщить ей что-то важное?

Но когда Михаэль вывел ее в центр зала, она поняла, на что подписалась – второй танец оказался шуточным, из тех, какие танцуют в деревнях. Плясали быстро, притоптывая, подначивая и смеясь. Вот тебе и бал зверей!

Рядом плясал со своей хохочущей кузиной Аксанной Макар да еще несколько особо развеселых пар.

В круговерти танца Норма успела заметить, что советник встал около императрицы, пока та хлопала в такт, а Константин объединился с пламенеющей Рахель. Павлины Павловны и вовсе нигде не было видно. Похоже, она решила все рабочие вопросы и оставаться дальше не пожелала.

По количеству пар Норма, уже задыхаясь, поняла, что этот танец был совсем не обязательным, и разозлилась. Так-то Михаэль посмеялся над ее нервами!

– Готов поспорить, здесь вино вкуснее, чем в «Погремушке» и «Госпоже Селедке», вместе взятых, – с видом знатока заключил Лес, поднимая бокал игристого и глядя сквозь него на свечи.

Под шумок он умыкнул у слуги целый поднос и уволок его в тихий угол, где и предложил своим.

– Но ты же ни там, ни там не пробовал, – возразила Диана и воспитанно рыгнула в кулачок: все же они во дворце. Лицо у нее раскраснелось от вина и танцев, а маску младшая лихо заломила на затылок, чтоб не мешала. – Но как же здесь воняет! Пот, духи, деготь… Фу!

– И тесно, что не развернуться. Зато Норма, как я погляжу, решила взять от жизни все, – хохотнул Яшма.

С их места было отлично видно, как Норма пытается успеть за Михаэлем, то и дело путая фигуры и ноги. Вид у нее был самый комичный, но Илай-то знал, что там, под маской, она кипит от негодования. Бедняжка.

Самому Илаю было не до развлечений. Катерина ушла. Просто исчезла, и все! Он даже не видел, как это произошло. Илай был уверен, что она появится из одной двери и пройдет через зал, а он успеет поймать ее прощальный взгляд. Но нет – каким-то чудом она оказалась с противоположной стороны, и он не успел бы приблизиться, даже если, наплевав на протокол, подбежал бы к ней и Бернотасу, который так неожиданно оказался вовлеченным в их операцию.

Впрочем, он не испытал такого шока от этой перемены слагаемых, как остальные в его отряде. Все же именно Михаэль познакомил его с графом, когда ему пришлось отчитываться насчет сумасбродных действий министра мореходства. Викламир Бернотас показался ему человеком дела – неразговорчивый, но очень внимательный слушатель, он ни разу не перебил Илая, а после коротко поблагодарил и приступил к своей работе. Так что Янтарь даже не сомневался, что Дубравин, доверившись Михаэлю, не имеет ничего против Бернотаса.

Но Рина! Он больше ее не увидит, ему просто не позволят. Нахмурившись, Илай отставил бокал в сторону. Веселиться не выходило.

Как-то незаметно под эти размышления закончилась веселая плясовая, и музыканты заиграли музыку, которая больше подходила для прогулок по залу и негромких бесед. Михаэль, держа Норму за пальцы, точно благородную даму, подвел ее к остальным. Норма, завидев в руках у Леса и Дианы бокалы, собиралась было что-то им высказать, но младшая подняла палец:

– Даже не смей! Ни слова.

И Норма ее отчего-то послушалась, опустила глаза долу.

«Я что-то пропустил?» – спросил Илай у Леса.

«О, это долгая история…»

Но неслышный разговор пришлось прервать – в разум Илая вторгся настойчивый зов Михаэля:

«Тик-так, парень, нам пора, – сообщил он, не глядя на Илая и никак не показывая, что обращается только к нему. – Сейчас я покину зал, ты следом, но не сразу. Досчитай, скажем, до двухсот. Встретимся у конюшен».

Илай понял, что сейчас настал момент того выбора, о котором говорил Михаэль в круглой беседке, – последует ли он за своим наставником или струсит? Будет ли бороться за свободу совести геммов или, как Габриэль и остальные, просидит всю жизнь на цепи, рискуя в любой момент распрощаться со своей памятью, с частью себя, которая по какой-то причине не устроит Инквизицию? Снова отберут имя, детство, опыт, сомнения и страхи… А что, если его заставят забыть Рину? Однажды ведь заставили.

Он искоса глянул на сестер и брата. Такие спокойные, ждут награждения. Он ничего не может им сказать, не сейчас. Может, позже, а заодно и послушает историю Леса про девчонок, что они там учудили, пока его не было. Михаэль возложил на него важную миссию, возможно, самую ответственную в его жизни.

– Все же не по мне это, – вздохнул Лес, поднимая маску. – Духота здесь, воздух неподвижный. Сейчас бы в патруль с Фундуком.

– Спокойно заполнить документы, – подхватила Норма.

– Раскрыть какое плевое дельце, – передразнила Диана. – Очнитесь, не будет нам тихой жизни, нас теперь в покое не оставят. – Голос младшей дрогнул, она отвернулась. Что она успела восстановить в памяти, а что еще нет? – Еще надо не забыть с Макара монет стрясти, он, помнится, озолотить нас хотел, ха…

Норма всплеснула руками:

– Диана, ну как можно брать деньги у разбойника?

– Это деньги Клюковых!

Отведенное время истекло быстро, даже слишком. Бросив напоследок какую-то ничего не значащую реплику, Илай с беззаботной улыбкой вышел за двери зала. Стоило им сомкнуться за его спиной, как уголки губ опустились. А сможет ли он вообще вернуться после того, что намерен совершить?

Поздний вечер встретил Илая нежной вьюгой – она не щипала, не кусала за лицо, а гладила прохладной, как у Катерины Дубравиной, ладонью.

Гости еще вовсю веселились, потому снаружи было малолюдно – конюхи грелись в особой комнате во дворце, иначе околели бы за время празднества. Однако Илай заметил, что карет стало меньше, чем было в самом начале. Дорогу до конюшен Янтарь запомнил с того дня, когда Михаэль только поручил им с Дианой отыскать дочь советника. А ведь Илай, дурачина, тогда думал, что Сияющий с Инквизицией на одной стороне и просто помогает юнцам побыстрее расследовать дело!

«Чего застыл? Иди сюда», – прозвучал в его голове голос куратора.

Илай поторопился и вскоре увидел в тени под навесом две фигуры. Первой был Михаэль в черном плаще с глубоким капюшоном, почти полностью скрывающим лицо. Рядом с ним привалился к стене Егорка в давешнем парадном мундире.

– Явился не запылился, – ехидно пропел соглядатай сыска.

– А меня не хватятся? – уже вслух уточнил Илай. – Сейчас же награждение будет.

– Да не хватятся. – Егорка махнул рукой. – Давай уже маску. Не писюли, я тебя так скопирую, что свои не узнают.

Пока Илай неловкими пальцами развязывал ленты на затылке, он достал из-за пазухи какое-то желтое мочало. Встряхнул, натянул себе на голову – и из шатена сделался кудрявым блондином. Илай открыл рот, намереваясь что-то спросить, но тут же закрыл обратно. Так вот почему Михаэль настаивал именно на Егорке, мастере перевоплощений и шпионажа по кабакам!

– Я тя как облупленного изучил, – похвастался Егорка. – Гляди! – и завертел головой, глупо улыбаясь, будто в растерянности. Это таким-то он видит Илая?

Но возмущаться было некогда. Если Михаэль верит в этот план – ему необходимо следовать. Тем более что в медвежьей маске сыскарь стал выглядеть уже лучше. Возможно, и правда похож. Свои все же поймут, зато другие поведутся.

– Ты принес то, что я просил? – осведомился у Егорки Михаэль, пока Илай надевал такой же черный, как у него, плащ, скрывающий фигуру и лицо.

– А то! – С этими словами Егорка пнул какой-то мешок, и тот громко звякнул. – Дюжина ровно. Вот только куда вам столько? Ладно, не мое дело. Мое дело – принимать лавры. Бывайте!

И соглядатай в парике бодрой походкой направился к боковой лестнице дворца.

Михаэль тем временем вывел из конюшни двоих черных, уже оседланных лошадей. Возможно, тех самых, что раньше везли его сани, – Илай не слишком разбирался в скакунах. К одному из седел он приторочил Егоркин мешок с гремучим содержимым.

Вскочив в седло следом за куратором, Илай отважился спросить:

«Куда мы направляемся?»

«Сколько дней ты должен был отбывать наказание за то, что намалевал карикатуру на Прохора?»

Илай смутился. Он уже и думать забыл о том случае, но все же ответил:

«Еще десять дней».

Михаэль усмехнулся.

«Поедем наверстывать упущенное!»

Чинно миновав главные ворота, они поскакали прочь от дворца. Город гудел, вовсю празднуя Ворота, – на пути им не попалось ни одного закрытого питейного заведения. Центральные улицы Вотры то свивались клубком змей, то расплетались и расходились; то сужались до едва проходимых зловонных переулков, то расширялись до проспектов. Вскоре в конце одной из улиц Окладья показалась высокая ограда. Даже теперь, зимой, сквозь нее во все стороны проникали наружу скрюченные шипастые ветви королевского древовидного шиповника.

«Черный сад!» – узнал его Илай.

«Спешимся здесь», – велел Михаэль.

Они побрели мимо шипастой решетки, за которой виднелся фасад Архива Ордена.

«Я так понимаю, нас там никто не ждет?» – уточнил Илай на всякий случай.

«О, я на это надеюсь».

Такой ответ Илая не успокоил, напротив, распалил замешанное на тревоге любопытство. Но Михаэль продолжил:

«Вы, молодняк, просто бесподобны. Два месяца как вылетели из гнезда, а уже дважды приглашены ко двору. Понимаешь, что это значит?»

Илай помотал головой, думая о том, как отреагировали остальные на грубую подмену. Беспокоятся ли о нем?

«Это значит, что вы геммы исключительного качества. Сингоны, о которых ты уже знаешь, обычно хранятся прямо здесь, в самом неприметном и никому не нужном месте, но! Глаза тех же инквизиторов и сияющих содержатся в хранилище столь недоступном, что даже группа сговорившихся мистериков туда не доберется».

Излагая все это неслышным голосом, Михаэль боком пробирался мимо решетки сада, деловито ощупывая каждый прут.

«Но почему наши сингоны здесь?» – полюбопытствовал Илай.

Михаэль хмыкнул.

«Большинство геммов никак себя не раскрывают и не приносят никакой очевидной пользы ни Церкви, ни мирянам…»

Вот здесь Илай был готов поспорить. Того же Никласа признали ненужным и сослали в глушь, но то был несправедливый приговор.

«После второй награды ваши сингоны уже этим утром перенесут в неприступное хранилище, едва ли не глиптикам за пазуху», – закончил мысль Михаэль.

«Откуда ты все это знаешь?» – ужаснулся Илай его осведомленности, от переживаний перейдя на панибратское «ты».

Но Михаэль этого то ли не заметил, то ли не был против.

«Как раз благодаря сударыне Дубравиной с ее неординарными, непостижимыми глазами. Глиптики, конечно же, не стали дожидаться, пока она проявит себя на службе у Церкви или двора. Ее сингон решили перепрятать, как только папенька отправил ее подальше из Паустаклавы, чтобы до нее не добрались. На горе или на мое счастье, отряд инквизиторов пришел делать это таким же вечером, как сейчас, когда я допоздна зарывался в бумаги Архива».

Наконец он нашел нужный прут, дернул его вверх, и тот легко вышел из пазов, образуя узкий, но все же пригодный проход. Далее они миновали Черный сад, стараясь избегать цепких голых ветвей древовидного шиповника. Летом это место выглядит куда приятнее, зато в остальные сезоны со злорадным удовольствием оправдывает свое мрачное название.

Окна на первом этаже не светились, и Михаэль взялся открывать одно из них, совсем небольшое. Ему удалось подцепить задвижку, просунув внутрь тонкий клинок шпаги, а затем он потянул фрамугу на себя. Та, натужно скрипя и осыпаясь им на головы крошевом наледи, поддалась. Топаз и Янтарь забрались внутрь. Илай по-прежнему не мог поверить, что они это делают – совершают настоящее преступление. Но мотивы Михаэля более чем благородны: разве этого недостаточно, чтобы решиться следовать за ним?

Взвился и шибанул в нос запах книжной пыли и тлеющих пергаментов. Илаю довелось провести здесь две мучительных недели.

«Эх, Архив. – Михаэль выпрямился, закрыл окно и потянул носом. – Сколько дивных часов я здесь провел!»

Они очутились в тесной каморке с метлами и деревянными ведрами для мытья каменных полов. Всюду громоздилась унылого вида заскорузлая ветошь и свисала с потолка паутина.

«Узнаешь этих милых барышень?» – куратор кивком указал на метлы.

«Еще бы, – поежился Илай. – Меня вечно заставляли убираться. День-деньской, то переписывай манускрипты, то перетирай фолианты. Даже когда была не моя очередь, а этого недоумка Рустикса, я…»

«Надеюсь, ты не обижал Рустикса? – Глаза Михаэля сверкнули желтым, но тут же стали какими-то особенно печальными. – Когда-то он был… славным малым».

Илай не вполне понял, что куратор имел в виду. Этот увядший, почти слабоумный Малахит – и вдруг славный малый? Что могло их связывать?

«Идем через главный зал, чтобы не попасться охране у главного входа, – скомандовал Михаэль, разом подобравшись. – За мной, след в след».

Боковая дверь каморки вела в заднюю часть помещения со стеллажами, столами и кафедрой Хранителя. Именно там Илай провел больше всего времени, копируя рукописи и борясь со сном. Черными тенями скользя меж книжных полок, они все ближе подбирались к выходу из пустынного зала, как вдруг…

«Демоново семя, – выругался Михаэль. – Что ему в своей келье не сидится!»

И правда – над конторой медленно поднималась пегая голова Хранителя. Еще немного, и он откроет глаза. Старик всегда спал чутко.

«Что ж, придется дать ему пару затрещин, – решил Михаэль, закатывая рукав. – Даже мне он никогда не нравился».

Но неожиданно для самого себя Илай окликнул куратора:

«Стой! Позволь мне».

Илай начал петь колыбельную. Неслышную колыбельную, что должна была коснуться только разума гадкого старикашки, который выпил ему столько крови. Не то чтобы Илая не порадовал бы вид Михаэля, отвешивающего пинка Хранителю, но все же было важнее другое. На той стороне, в чужом разуме, ему послышалось в ответ смутное тревожное бормотание, которое постепенно сменилось каким-то мечтательным причмокиванием, как у младенца. Разум Хранителя погрузился в глубокий сон. Старик опустил голову на сложенные руки и громко захрапел.

«Ну даешь! – Михаэль, похоже, оценил его прием. – Не ожидал, что с тех пор ты практиковал усыпление неслышным голосом».

«Я и не практиковал, – смутился Илай. – Это второй раз в жизни».

«Впечатлен. Но восторги оставим на потом».

На цыпочках геммы миновали храпящего Хранителя и вышли через высокие двери в темный коридор. От дверей читального зала была видна густо витая чугунная решетка, что ограждала коридор от фойе и главного входа – тем путем они бы ни за что не пробрались внутрь.

«Направо», – скомандовал куратор, и они, полуприсев, устремились дальше.

Илай созрел для нового вопроса:

«Почему, если здесь держат сингоны, никто ничего не охраняет? Может быть, мы тут ничего не найдем?»

«Найдем, я тебя уверяю, – отозвался Михаэль. – Даже если нет, на то нас и двое. Вон как ты управился с Хранителем – вместе мы сработаем кого угодно».

Илай очень хотел заразиться его оптимизмом, но на этот раз почему-то не смог.

В конце коридора обнаружилась винтовая лестница. Впрочем, она была там всегда – каменная, со стертыми узкими ступенями и непропорционально широким основанием в центре, она вела на верхние этажи. Илай никогда там не бывал, не по чину.

Михаэль не разгибаясь зашагал по ступеням. Своим мешком он старался не греметь, но внутри все равно глухо позвякивало. Выходы на второй и третий этажи были защищены такими же частыми решетками, что и главный вход. Между прутьями и многочисленными декоративными листочками было столь мало свободного пространства, что и кобольд бы не пролез. С каждым шагом Илай все меньше понимал, куда они направляются. Неужели на чердак?

Но когда они уперлись в люк, ведущий под самую крышу Архива, Михаэль вдруг выпрямился, огляделся по сторонам и принялся нажимать поочередно на камни грубой кладки, из которых было возведено основание лестницы.

«Что мы?..»

«Тшш, не мелькай в голове», – оборвал Илая куратор.

Вскоре один из камней поддался, оказавшись фальшивкой, а за ним обнаружился деревянный рычаг. Михаэль потянул за него, и прямо в основании колонны открылась дверь. Но вела она не куда-то, а в каменный колодец, уходящий глубоко вниз. В глубине было не различить далекого дна, но отчетливо виднелись перекладины вертикальной лестницы.

«Нам туда?» – уточнил Илай, внутренне содрогаясь.

«Нет, в будуар императрицы, – хмыкнул Михаэль. – Я пойду первым».

И действительно: он шагнул в зев лестницы и, ухватившись за перекладину напротив лица, начал спускаться. Илай сглотнул, осознавая, что выбора у него нет. Причем уже давно.

Он последовал за Михаэлем.

Тот сначала спускался быстро, но спустя пару саженей замер, запустил руку в мешок, извлек из него новенькую, блестящую подкову. Он ощупал стену и воткнул подкову разъемом в нее, а затем провернул. То же он проделал со второй и третьей подковой.

«Это для чего?»

«Меры безопасности, – отозвался Михаэль. – Лезь давай».

Опустившись на его уровень, Илай все же задержался и всмотрелся в стену. Подковы вошли в паз и надежно зацепили нечто, что могло быть копьями или толстыми стрелами. Устройство сильно смахивало на ловушку из тех, какими, со слов охраны, изобиловали хранилища Павлины Павловны. Илай перевел дух и продолжил спускаться. Оставалось лишь молиться всем серафимам, что Михаэль и правда знал, что делает.

Михаэль останавливался еще три раза, и каждый оставлял в стене по три подковы. Вот и вышла дюжина. Постепенно в каменной кишке становилось все холоднее, изо рта начал вырываться пар.

Спустившись в самый низ, они оказались в промозглом, почти что ледяном подземелье – камни стен здесь больше напоминали булыжники из древнего дольмена, все поросло инеем, а редкие факелы были так густо укутаны омертвевшей паутиной, что больше напоминали коконы насекомых. К счастью, геммам факелы были без надобности. Подземный этаж оказался коротким, не в пример короче того, через который они проникли в Архив. В конце каменного коридора была железная дверь. На той двери висело три толстых цепи, скрепленных каждая своим тяжелым навесным замком. Вся конструкция выглядела заржавевшей, замшелой и закаменевшей, ее вид внушал мысль, что даже если у пришедшего найдутся все три ключа, они попросту не провернутся.

Бросив опустевший мешок в сторону, Топаз вынул из-за пазухи какую-то корягу и принялся бить ей по двери.

– И к-кто говорил быть п-потише?! – ужаснулся Илай вслух, дрожа от пробирающего холода.

Михаэль не отозвался, а продолжил стучать клюкой по железной преграде.

– Эта штука т-точно с-сработает? Шумно же…

Илай заозирался, потирая плечи, чтобы хоть немного согреться, но подземелье было по-прежнему безлюдно.

– Должно! – сквозь стиснутые зубы процедил Михаэль. – Только так!

И со злости ударил посильнее. Железо загудело, отзываясь вибрацией в груди. Первыми упали цепи. Затем слетела хлопьями ржавчина, а за ней стек на пол сам металл, испарившись с каменного пола, будто простая вода.

«Это дело рук мистерика! – догадался Илай. – Здесь, во владениях Церкви…»

Мысль о том, что почитатели серафимов были вовсе не так чисты на руку, как им всегда внушали, еще не до конца уложилась у него в голове.

Под иллюзией скрывалась совершенно обычная, даже, можно сказать, новая двустворчатая дверь из темно-красной древесины.

«Ну, наконец-то, – выдохнул Михаэль, пряча свою странную клюку, а затем дернул обе ручки вниз. – Добро пожаловать в святая святых!»

Илай уже успел вообразить себе сокровищницу Ордена или, на худой конец, очередные стеллажи, на которых, каждый в своей шкатулке, скрывается сингон, снабженный табличкой с именем гемма. Но представшее перед ним зрелище не вписывалось ни в какие рамки.

Они шагнули под земляной, нет, под глиняный купол с высоким сводом. Его поблескивающие влагой красноватые стены казались вязкими и отчего-то даже живыми. Здесь не было ни холодно, ни тепло, воздух словно замер, но при этом не ощущался затхлым – и от этого было только страшнее. Больше всего помещение напоминало древнее святилище какого-то демона, где пол и стены пропитаны кровью жертв. Но удивительнее всего смотрелись наполовину погруженные в глину каменные сферы – зеленые, красные, синие и желтые. Они не блестели, не мерцали внутренним светом, как во время ритуала сингонии, они будто спали.

Сингоны усеивали стены полусферического хранилища и даже его потолок. Задрав голову, Илай пытался прикинуть в уме, сколько же их здесь?

– Не стой столбом, – одернул его Михаэль, – ищи свой.

– Но как? – вяло отозвался Илай. Он уже устал удивляться, но обстоятельства вынуждали его снова и снова.

– Прояви смекалку, например щупай все желтые камни. Ты должен его почувствовать.

Кивнув, Илай принялся выполнять приказ.

Желтых сфер было не так много, как других, но высматривать их среди прочих было непросто: к тому же Илай боялся пропустить один-единственный, который окажется обломком его души. Михаэль в это время стоял в дверях и вслушивался в тишину подземелья. Он точно все же ожидал вторжения отряда инквизиторов, и его рука сжимала рукоять шпаги. Вздрогнув от этой мысли, Илай заторопился.

Сингоны никак не откликались на его прикосновение. Всего лишь камни – прохладные и покрытые налетом влаги, будто туманной пленкой. Вскоре он отыскал их все, но чуда узнавания так и не произошло.

– Его нет, – просипел он.

– А на потолке посмотрел? – покосился на него Михаэль.

И точно – под самым куполом виднелось еще три желтых сингона. Илай потянулся и не достал, подпрыгнул – тщетно.

– Никак.

Михаэль прищелкнул языком, подошел ближе.

– Взбирайся ко мне на плечи, – и опустился на колени.

Помявшись мгновение, но решив не злить куратора промедлением, Илай сел. Михаэль с огромным усилием начал подниматься.

– Ну ты и кабан, Илай! – прокряхтел он.

Илай обиделся – какой же он кабан? Лес вон куда внушительнее, он по сравнению с ним так, пушинка-снежинка. Покачиваясь, конструкция из двоих геммов все же встала вертикально. Илай поднял руки и коснулся первого желтого сингона из трех. Пусто. Он дотянулся до второго – тишина.

– Ты скоро там? – хрипло спросил снизу Сияющий Топаз.

– Остался только один, надо сделать два шага влево, иначе не достать, – шепотом пояснил Илай.

– Чтоб тебя…

Михаэль на трясущихся ногах двинулся в сторону, и Илаю впервые забралась в голову крамольная мысль, что его обожаемый куратор – дохляк.

В этот момент Илаю удалось коснуться кончиками пальцев последнего желтого сингона, который, по извечному закону подлости, крепился выше прочих. От прикосновения камень на миг стал ярче, будто за ним в полости пряталась зажженная свеча.

– Это твой! – тихо воскликнул Михаэль, глядя снизу вверх. – Выковыривай его скорей.

Илай вцепился в него пальцами, ожидая, что глина будет тянуть камень обратно, но сингон будто только его и ждал и легко выскользнул Илаю в ладонь. В этот момент колени Михаэля не выдержали, и оба повалились на терракотовый пол.

– Химера рогатая, – охнул Илай, хватаясь за ушибленный затылок. – Как ты выжил-то при Прохоре?

Через долю секунды до него дошло, какую дерзость он только что сболтнул. Впервые нагрубил старшему, причем куратору и рыцарю Ордена.

– А никак, я прятался от него в Архиве, – прошипел Михаэль, но тут же ухмыльнулся, лежа раскинув руки в стороны. – Он меня просто ненавидел!

– Он всех ненавидит.

– Так и есть. Несчастный человек.

Оба гемма придушенно рассмеялись.

Далее было решено попробовать извлечь сингоны остальных членов отряда. Синяя сфера отыскалась быстро, хотя Илай ткнул почти наугад. Но и они с Нормой всегда были близки, словно кровные брат и сестра, – возможно, дело именно в этом. Красных было куда больше, и они казались проступившими на поверхности глины кровавыми каплями. Сингон Леса тоже нашелся, хоть ради него пришлось все же подпрыгнуть.

С камнем Дианы было совсем сложно – малахитов до нее пробуждали десятками, чтобы после отбросить за ненадобностью. Илай трогал и трогал прохладные влажные камни, но те упорно молчали. Он уже почти обошел купольный зал кругом, как вдруг ему в спину с размаху врезалось нечто тяжелое. Илай охнул от боли, обернулся и увидел у себя под ногами будто бы раздраженно посверкивающий изумрудно-зеленый сингон.

– Это был не я. – Михаэль примирительно поднял ладони. – Клянусь, он сам.

Янтарь посмотрел на выемку в стене, откуда сингон вылетел, будто маленькое пушечное ядро. Странно, ему казалось, он там уже смотрел.

Итак, у них оказалось четыре сферы. Небольшие, размером с некрупное яблоко или сливу. Прохладные, гладкие. Фрагменты сущностей его сестер, брата и его самого. Илай поочередно передавал их Михаэлю, а тот опускал в бархатный мешочек.

Тут в руках Илая снова очутился желтый сингон. Он был теплым, и в его глубине будто разгоралось живое крохотное пламя. Илай жадно всмотрелся. Теперь камень не казался однородным, где-то внутри он был прозрачным, словно состоящим из смолистых наплывов.

– Давай его сюда, – тряхнул бархатным мешочком Михаэль.

Но Илай не хотел отдавать свой сингон. Он не желал выпускать его из рук, точно он уже стал неотъемлемой его частью, органом, которым когда-то и являлся, но был безжалостно вырезан, вынут, отнят. Что же таится в его сверкающей глубине?

– Илай, это добром не кончится. Отдавай.

Янтарь дернул плечом, уходя от касания. Как смеют они…

– Илай!

Щеку ожгло. Наваждение схлынуло.

Потирая лицо, все еще растерянный, будто его только что разбудили, Илай покосился на куратора.

– У тебя глаза горели, как два факела, – буркнул Михаэль, затягивая завязки. – А здесь не лучшее место для экспериментов. Уходим.

Закрыв за собой двери в жуткую глиняную пещеру, они быстро миновали ледяное подземелье и приблизились к потайной лестнице. Михаэль сначала глянул вверх, желая в чем-то убедиться, и велел Илаю подниматься первым, поручив нести мешок с камнями.

Холод отступал неохотно, лениво вынимая из плоти геммов по одному ледяному когтю. Поднимаясь мимо последней из заблокированных ловушек, Илай вдруг заметил, что одна подкова уже выпала из паза, а вторая и третья мелко трясутся, подталкиваемые изнутри силой то ли магии, то ли чудовищной сжатой пружины. Илай стал карабкаться быстрее. Но даже поднимаясь все выше, он не переставал вслушиваться в потренькивание механизма сквозь шорох одежд и дыхание Михаэля. Илай на предельной скорости выбрался из цилиндра лестницы и рывком вытянул на себя Топаза. В тот же миг две подковы, тренькая по камням, полетели вниз, и раздался металлический грохот.

– Вот же скуда, – процедил Михаэль, поднимаясь на ноги. – Сработала-таки.