Текст книги "Преподобный Сергий Радонежский"

Сильно страдав десять месяцев нервной болью в ноге (что врачи называют – ишиас), я лечилась у многих известных и хороших докторов. Все спирты, все мази, употребляемые в такие случаях, мне не оказали никакой пользы, хотя и было иногда маленькое облегчение и то – самое кратковременное, которое происходило только от согревания. Также и внутрь прописанные лекарства и минеральные воды не производили ожидаемого действия. Была перемежка, когда боль утихала на короткое время, но после этого возобновлялась все сильнее и сильнее, и ходить было невозможно. Электричеством лечилась – не помогло. Около двух месяцев пробыла в больнице, которая славится своими хорошими порядками и известными докторами, но мне там сказали, что болезнь моя неизлечима, что нервы слишком расслаблены, чтобы ожидать совершенного выздоровления. Боль достигла, наконец, высшей степени, так что все мне казалось в самом мрачном виде и я чувствовала упадок не только физических, но и душевных сил. Уныние овладело мною, и я пришла сказать доктору, который лечил меня в последнее время (очень хороший и известный доктор, к которому я имела полное доверие), что не имею никакой надежды на выздоровление. Он и сам, казалось мне, уже сомневался в возможности выздоровления. Однако же переменил рецепт, велел оставить минеральные воды и сказал, что, по-видимому, леченье надо отложить до лета.

С горестью возвратясь к себе и, не видя уже никакого спасения в медицинской науке, я решилась прибегнуть с молитвой к Богу – Врачу Небесному. И как ни трудно мне было собраться к Преподобному Сергию в самую ужаснейшую погоду (это были самые сильные метели, какие только были зимой сего 1878 г.), февраля 9-го дня я отправилась в Троицкую Лавру, пригласив себе спутницу, так как одной мне без посторонней помощи невозможно было ни войти, ни выйти из вагона. Приехав в Сергиевский Посад, я тотчас озаботилась занять теплый номер в новой лаврской гостинице в ожидании тех приступов боли, которые осаждали меня обыкновенно в такую дурную погоду. Я помолилась со слезами у мощей Преподобного Сергия и, поручив себя святым его молитвам, возвратилась в свой номер. На тротуаре у самой гостиницы метель, засыпая нам глаза, сильным порывом ветра оторвала меня от спутницы моей (мы шли под руку) и перевернула меня так, что я должна была ухватиться за тумбу, чтобы не упасть и таким образом удержалась. Взошла наверх все-таки в страхе и ожидании тех приступов боли, которые обыкновенно являлись после подобных случаев. Но каково было мое недоумение и удивление, когда весь день прошел спокойно, и рано с вечера я заснула крепко без боли и проснулась без боли! Тут только я поняла чудное и благотворное действие молитвы. С радостным трепетом и слезами благодарности к Богу я опять пошла к мощам святого угодника и еще больше пролила слез и молилась, все еще недоумевая, и все еще сама себе не веря, и почитая себя недостойной такого осязательного и великого чуда. Возвратясь в Москву и чувствуя порядочную усталость, я крепко заснула, и на другой день проснувшись с совершенно здоровой ногой, я принялась за чтение купленной мной у Троицы книжки «Житие Преподобного Сергия» и, к удивлению моему, прочла там несколько подобных случаев. Я еще более уверовала в его святую, чудодейственную, целебную силу, ежедневно, почти ежеминутно благодаря святого угодника за такое великое для меня благодеяние. Да послужит это уроком неверующим и ободрением страждущим и болящим. Подобные случаи не должны оставаться в неизвестности, и я считаю долгом о моем исцелении довести до сведения монастырского начальства, чтобы этот случай присоединен был к прочим чудесам милостивого Преподобного угодника Божия Сергия. Вот уже прошло три месяца, и ни разу эта ужасная болезнь не возвращалась.

Мне шестьдесят лет от роду, но я могу бегать, ходить и иногда бываю три и четыре часа в ходьбе; чувствую общую усталость, но боли в ноге нет.

Московской губернии Дмитровского уезда деревни Никулиной Морозовской волости жена крестьянина Дмитрия Алексеева, Фекла Андреева, страдала более десяти лет страшной болью в руке, начиная от плеча и до самого локтя. Рука от сильного удара бревном отекла, затвердела и почти не могла двигаться. Нестерпимая боль и ломота не давали бедной женщине покоя: она не могла лечь и спала сидя, прислоняясь к стене. Зимой 1879 года боли до того усилились, что Фекла Андреева вынуждена была обратиться к помощи московских врачей; к ломоте в руке присоединились боли в голове. Фекла была в клинике, где ей предложили сделать операцию над больной рукой. Больная не согласилась на это и вернулась в свою деревню, потеряв всякую надежду на человеческую помощь. Одна добрая женщина, соседка, посоветовала ей не унывать в скорби и призывать на помощь угодника Божия Преподобного Сергия. Фекла так и сделала и часто со слезами молила Преподобного облегчить ее страдания. Раз, измученная ломотой в руке, она задремала, сидя на скамье, и во сне увидела себя на широком цветущем лугу; вокруг нее летало множество белых голубей, а в высоте небес на облаке стоял Преподобный Сергий. И вот она слышит голос: «Не сходи с места! Сейчас опустится к тебе пелена, – протри ею свою больную голову и руку». Вслед за тем она увидела перед собой висящую пелену и, взяв благоговейно конец оной, стала тереть ею голову и руку. Когда она отпустила из правой руки пелену, то услышала голос: «Я сойду к тебе, приложись ко мне». И вот она видит: Преподобный сходит к ней с высоты, приближается, она тянется к нему, ловит край его одежды, целует его и – просыпается.

После сего видения боли в руке утихли, голова стала здорова, отек руки стал постепенно опадать, и Фекла теперь уже владеет ею, хотя еще и не может поднять ее высоко. «Главное – я покой-то обрела, болей-то нет, – говорит она со слезами благодарности, – теперь и лечь могу и сплю спокойно…».

Ирина Васильевна, дочь крестьянина Тверской губернии, по достижении совершеннолетия была обручена с женихом и венчалась в своей сельской церкви. В конце бракосочетания Ирине сделалось дурно, и она упала без сознания. Привезенная из храма в дом своих родителей она пришла в себя, но почувствовала, что у нее совершенно отнялись ноги. О продолжении брачной жизни уже не было и речи. Как выехала она из дома своих родителей девицей, так и вернулась девицей. Прошло три года. Муж, по заключению многих докторов, считавших ее неизлечимой, стал ходатайствовать перед духовными властями о расторжении брака и, получив разрешение, вступил в новый брак. Прошли еще годы, а Ирина все оставалась с омертвевшими ногами. Потеряв надежду на помощь, она всей душой и сердцем искала помощи только в силе Божией. Два раза привозили ее в обитель Преподобного Сергия к его святым мощам, но она не была утешена исцелением. Однако она продолжала глубоко веровать и уповать на помощь Божию.

Прошло восемь лет, и в 1912 году она в третий раз приехала в обитель Преподобного Сергия на пятой седмице Великого поста, с пятницы на субботу. На руках внесли ее в Троицкий собор и положили на полу близ святых мощей. Здесь она всю всенощную провела в пламенной молитве к Преподобному Сергию, прося его об исцелении. В соборе уже пропели «Слава в вышних Богу…» Ирина Васильевна с трудом приблизилась к раке святых мощей с горячим желанием прикоснуться к ним своими устами. Самостоятельно сделать этого она не могла, и ей помогали с одной стороны послушник Лавры Георгий Валаев, а с другой соборный солдат Фома Зиновьевич Хокин. Они подняли ее под руки, чтобы она могла облобызать святую главу Преподобного Сергия. В момент прикосновения устами к главе Преподобного Ирина Васильевна ощутила как бы электрический удар, отозвавшийся с той же силой в послушнике и солдате. Душа ее тогда наполнилась радостью, и она, внезапно почувствовав себя совершенно здоровой, вскричала: «Пустите, пустите меня, я здорова». Сначала она самостоятельно встала на свои колени и, помолившись, поднялась без всякой помощи с колен. Затем, держась за подсвечник и решетку, тихо спустилась с трех ступенек, где ей дали в руки палку. С ней она из Троицкого собора дошла до Дома призрения. А утром на другой день уже без палки пришла в Троицкий собор. Всю литургию исцеленная стояла на ногах, не чувствуя никакой слабости. И до настоящего дня она совершенно здорова, о чем может свидетельствовать самолично.

В конце прошлого века в обители Преподобного Сергия служил иеродиакон лет 35, отец Иаков. Заболели у него ноги и совсем отнялись. Отец Иаков неописуемо скорбел о своей болезни.

Находясь в больнице, он однажды глубокой ночью, чтобы утолить свою скорбь, начал читать акафист Преподобному Сергию и слезно просить его о помощи. Вдруг он видит наяву, как палата наполняется светом, и в этом свете предстает ему Преподобный Сергий. Подойдя к больному, Преподобный, преисполненный неописуемой отеческой любви и ласки, говорит: «Ты просишь выздоровления и продолжения жизни, но на это нет воли Божией, так как дальнейшая жизнь для тебя бесполезна. Примирись и покорись воле Божией, устрояющей все промыслительно к нашему благу». После этого Преподобный Сергий стал для иеродиакона невидим. Тогда сердечно утешенный отец Иаков, желая увидеть, куда направляется Преподобный Сергий, поднялся с постели и взобрался на подоконник с помощью рук. Лучи неземного света показывали, что Преподобный направился к Троицкому собору. Когда видение кончилось, отец Иаков в полной беспомощности стал звать больничного служителя. Тот, увидев больного на подоконнике, удивился и спросил его, как он там очутился? Тогда отец Иаков рассказал ему о своем видении Преподобного Сергия и о том, что Преподобный, выйдя от него, скрылся в Троицком соборе.

После явления Преподобного Сергия отец Иаков жил недолго. Он тихо скончался в смиренной преданности воле Божией.

Однажды в Москве от Ярославского вокзала ехал я на извозчике к Ильинке. Во время езды извозчик, оборотившись ко мне, спросил: «Что, батюшка, вы будете из села священник?» Я сказал: «Нет, я монах из обители Преподобного Сергия». Тогда он пристально посмотрел мне в лицо и радостно повторил: «Так вы из обители Преподобного Сергия?» Я подтвердил это, сказав: «Да!» При этом я в свою очередь, спросил его: «Что тебя так тронуло и почему тебе приятно, что я из этой обители?» – «Да как же, батюшка, – ответил он, – ведь Преподобный – мой вечно незабвенный благодетель». И рассказал мне такой случай.

«Я, – сказал он, – в свое время по воинской повинности служил в Петербурге в гвардейском полку. Были мы на маневрах под Царским Селом. Стояла ненастная, дождливая погода, так что все наши палатки промокли под дождем, даже постели подмочило. В один из вечеров, ложась спать, я не обратил на это внимания, и на мокрой, холодной постели проспал всю ночь. Когда утром проснулся, то у меня руки и ноги сделались бесчувственными. Я весь стал как деревяшка, и не владел ни руками, ни ногами.

Положили меня в лазарет, где я пролежал целый год, а пользы не получил никакой. Как-то случился в лазарете инспекторский осмотр. Главный военный врач – генерал – подошел ко мне и спросил, давно ли я лежу в больнице. Я ответил, что уже целый год. Тогда он с гневом обратился ко всем сопровождавшим его врачам: «Человек страдает целый год, и вы ничем не можете ему помочь! Приказываю, чтобы обязательно был вылечен». С этими словами он вышел из палаты. После осмотра наш палатный врач подошел ко мне с предложением. «Васильев, – сказал он, – согласись поехать домой на попечение своих родителей. Тебе как инвалиду, будет даваться денежная пенсия» Тогда я ему ответил: «Кому я, беспомощный, там буду нужен?», – и после этого решил остаться в лазарете.

Когда доктор вышел, я стал помышлять в себе, что таким больным, как я, один путь – на тот свет. При этом я слезно стал просить милости и помощи у Бога. Вспомнилось мне тогда мое детство, когда я со своей матушкой ходил на богомолье к Преподобному Сергию, и моя мать, стоя на коленях перед его ракой, в пламенной молитве и слезах говорила вполголоса угоднику Божию: «Преподобный Сергий, посети нас милостью своей и предстательством своим. Испроси нам милости у Бога во все дни жизни нашей, настоящей и будущей. Батюшка, Преподобный Сергий! Услыши меня, грешную, и сыну моему, отроку Василию в его нуждах и испытаниях помоги. Посети его, подаждь ему руку помощи в тяжких болезнях и будь его заступником в сей и будущей жизни». Лежа на постели, всеми оставленный, беспомощный и больной, я вспомнил эту материнскую молитву, вспомнил лик Преподобного, и, зарыдав, в слезах воскликнул: «Угодник Божий, Преподобный Сергий! Помоги мне не ради меня, но ради молитв моей усопшей матери, которая при жизни своей просила тебя о милостивом предстательстве перед Богом за мою грешную душу!»

Слезы мои были столь обильны, что я смочил ими все подушку, не переставая мысленно просить и усопшую мать свою, чтобы и она там, пред престолом Божиим, вздохнула обо мне, грешном. Вдруг чувствую: в руках и ногах моих внезапно появилась неизъяснимая теплота. Затем нахожу, что возвращается ко мне и осязание, стал замечать, что руки и ноги начинают приходить в движение. При этом я осмелился опустить ноги на пол, встал и даже немного попытался пройтись по палате. Иду, а сам боюсь верить, что я хожу, и думаю, уж не умер ли я. Подхожу к двери, там встречает меня дежурный часовой со словами: «Нельзя!» Тогда я спрашиваю его: «Скажи мне, пожалуйста, что я жив или мертв?» Часовой взглянул на меня с недоумением и сказал: «Да ты что, с ума сошел, что ли? Ты конечно жив». Вернувшись к своей кровати, я опустился на колени и горячо заплакал, благодаря всемилостивого Бога и Его угодника Преподобного Сергия, посетившего меня своей милостью за молитвы моей матери.

Прошло десять лет. Я, как видите, остаюсь, слава Богу, жив и здоров».

В это время мы приехали на место, куда мне было нужно. Когда я стал расплачиваться с извозчиком, он отказался принять от меня деньги, говоря: «Нет, батюшка, я денег от тебя не возьму, так как ты служишь угоднику Божию, моему отцу и благодетелю».

Одна жительница города Москвы, Ольга Петровна Блинникова, осенью 1906 года сообщила администрации Троицкой Лавры о знаменательном случае помощи ей в болезни по молитвам Преподобного Сергия Радонежского. В начале декабря у нее вдруг неожиданно заболел правый глаз. Чем дальше шло время, тем больше усиливалась боль. Вскоре этим глазом она перестала видеть и немедленно обратилась к известному профессору по глазным болезням Гуревичу. Тот, осмотрев глаз, заявил, что в нем темная вода и что глаз надо удалять, иначе пострадает и другой глаз, тогда она совсем ослепнет. Больная в горести вышла от профессора. Не зная, что делать, она зашла в Кремль помолиться. Здесь со слезами и сердечным умилением она отслужила молебен перед иконой Божьей Матери, именуемой «Нечаянная Радость», и просила Божью Матерь исцелить ее.

Оттуда ее словно само собой повлекло в часовню на Ильинской улице, где она заказала молебен Преподобному Сергию Радонежскому. Придя вечером домой, она, усталая, заснула. И вот видит во сне: входит к ней дивный старец с лицом необыкновенной доброты и ласки и говорит ей: «Не бойся за глаз. Предстательством Божьей Матери твой глаз будет здоров». После этих слов она проснулась. И что же? При лунном освещении она увидела в комнате все вещи. Тогда она разбудила мужа и радостно сообщила ему о своем сне, и о том, что глаз ее прозрел. Муж ее поднялся с кровати, стал ей показывать разные предметы – Ольга Петровна называла их. Тогда оба супруга окончательно убедились, что глаз действительно исцелен, и в умилении возблагодарили Бога.

На другой день исцеленная пошла к профессору, который после осмотра глаза с необычайным удивлением заметил, что глаз совершенно чист. Думая, что вода временно ушла из глаза, профессор просил Ольгу Петровну зайти к нему через неделю, так как, по его словам, иногда бывают случаи временного улучшения. Но и через месяц и потом долгие годы глаз видел нормально, даже лучше чем здоровый.

Мария Николаевна Гордеева рассказала следующее: «Мой муж, – говорила она, – после заключения брака не переставал вести нетрезвую жизнь. Все свободное время он проводил в пьяных, безумных оргиях. Однажды, находясь в неописуемой скорби, доводящей до отчаяния, я сидела одна в своей комнате и решила призвать на помощь Преподобного Сергия Радонежского. Я так горячо молилась ему, что у меня потоком лились слезы. Вдруг вижу: вся комната осветилась неземным светом. В этом свете идет ко мне дивный старец неописуемой доброты и духовной красоты. Подойдя, он отечески приветливо сказал мне: «Успокойся, раба Божия Мария! Молитва твоя услышана, и твой муж нетрезвым больше к тебе не придет. Жизнь твоя отныне будет мирная». Я поклонилась ему в ноги. Он благословил меня и стал невидим. Через несколько минут после этого видения раздался резкий звонок. Когда я отворила дверь, вижу мужа. Но он совсем не такой грозный, каким являлся прежде. Поразительнее всего было то, что, войдя в переднюю, он опустился передо мной на колени, зарыдал и стал просить прощения за свою безумную жизнь и мучения, причиняемые мне. Он с клятвой уверял, что это уже в последний раз. После этого он стал неузнаваемым, совершенно трезвым и высоконравственным. И пятнадцать лет нашей дальнейшей супружеской жизни с ним я прожила в мире и согласии».

В начале июня 1881 года в обитель Преподобного Сергия прибыл один приходской священник, отец Дмитрий Муретов, со своей супругой и дочерью Марией. Он поведал о великой милости Божией, явленной Преподобным Сергием их дочери.

«Дочь наша Мария, – рассказывал он, – была нами отпущена на несколько дней к помещику нашего прихода погостить в обществе его дочерей. Однажды после обеда девицы вышли на балкон. В это время к балкону подошел немой мальчик попросить милостыню. Мария, по своему легкомыслию, стала шутить с ним, и он, огорченный ею, в слезах отошел от балкона. На другой день утром наша дочь, проснувшись, к своему ужасу, почувствовала себя немой, о чем, плача, письменно объяснила хозяину дома. Все были перепуганы этим несчастьем. И тотчас послали за мной. Я с дочерью немедленно отправился в Москву, был у многих врачей-специалистов, все они нашли, что язык у больной ничем не поражен, и недоумевали о ее болезни.

Прошло несколько месяцев. Я, не видя от врачей помощи, обратился к Богу с мольбой об исцелении своей дочери. Однажды ночью я и моя жена слышим, что дочь во сне с кем-то разговаривает. Мы спешим в комнату больной и тихо подходим к кровати со свечками. В это время Мария пробудилась и говорит нам: «Папочка и мамочка! Какой я видела сейчас дивный сон. Я видела пришедшего ко мне старца неописуемой красоты. Он сказал мне: «Ты наказана немотой за то, что надсмеялась на немым мальчиком, но по предстательству к Богу Преподобного Сергия Радонежского тебе возвращается дар слова. В благодарность за это сходи со своими родителями пешком в обитель Преподобного Сергия и поблагодари за милость Божию к тебе». Этот долг нами и исполнен сегодня», – заключил свой рассказ отец Дмитрий.

Архимандрит Кронид рассказывал о себе: «По смерти своего старца я стал духовно слабеть, иноческое правило иногда исполнял не полностью и, незаметно сокращая его, дошел до чтения одних вечерних молитв, да и те чаще всего читались мною небрежно. А иногда случалось и так, что, ложась спать, я читал только молитву «Да воскреснет Бог…». Совесть моя обличала меня и понуждала читать иноческое правило полностью, но сила воли ослабела во мне настолько, что я исправить себя не мог, пока не последовало вразумление свыше, от Преподобного Сергия.

Однажды вижу сон, будто бы вхожу я в Троицкий собор. Он освещен неземным светом и весь переполнен народом. Все присутствовавшие в храме вижу преисполнены великого умиления и пламенной молитвы, стремясь устами своими прикоснуться к святым мощам Преподобного Сергия. Волною народа и меня привлекло к раке святых мощей. Но по мере приближения к ним в душе моей стали появляться страх и мысль: а что если угодник Божий, ведая мое нерадение молитвенное, обличит меня в этом при всем народе? Вот я уже у самых мощей. Вижу, Преподобный Сергий лежит в раке, как живой, открытый по пояс. Лик его стал приятен, милостив и добр, я заплакал от сознания своей виновности пред Богом и перед ним. Когда я наклонился, чтобы грешными устами прикоснуться к его святым мощам, слышу его тихий, отечески ласковый голос: «Чадо! Что же ты перестал совершать подвиг молитвы? Что если наступит время испытания Божия, время скорбей душевных и болезней телесных, откуда тогда будешь черпать утешение, силу и крепость для души своей?» Проснулся я, плача неутешно.