Электронная библиотека » Анна Матир » » онлайн чтение - страница 12

Текст книги "На крыльях мечты"


  • Текст добавлен: 24 августа 2016, 05:31


Автор книги: Анна Матир


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 27

Чтобы облегчить детям подсчет дней до Рождества, я привязала к балюстраде веревку и навязала на ней ровно столько узлов, сколько осталось дней до 25 декабря. Каждый вечер, перед тем как идти спать, мы развязывали один узел.

День ото дня веревка удлинялась, а мне становилось все больше жаль детей. Не только потому, что это будет их первое Рождество без матери, но и потому, что их отец тоже, скорее всего, не успеет вернуться домой. Их вопросы мучили меня, и не последним был вопрос про Санта-Клауса. Как бы Френк хотел, чтобы я ответила на него?

Кроме того, с каждым проходящим днем я все больше беспокоилась о внезапном приезде Френка в наш маленький мирок. Я хотела, чтобы он взял на себя заботу о детях и отпустил меня воплощать мои мечты.

Ведь так?

* * *

В последнюю субботу перед Рождеством я сама запрягла Дэнди в повозку, и мы все поехали в город. Подняв воротник пальто, я направилась к кирпичному зданию на углу. Последние крохи наличных, которые у нас оставались, испарились, как крошечный пруд горячим летом, несмотря на все мои усилия покупать лишь самое необходимое после фиаско в Далласе. Но я была намерена устроить для детей настоящий праздник, даже если их отца с ними не будет. Я позабочусь, чтобы они получили подарки от его имени.

Я не могла просить Лэтхэмов о помощи, они сами едва справлялись, ведь им нужно было кормить десятерых. Не думаю, что в их доме на Рождество подадут больше, чем просто конфеты и немного фруктов. Но ведь у Френка должны быть деньги в банке, не так ли? Весь его урожай был собран осенью.

Сильный ветер не давал быстро открыть тяжелую дверь, но я все-таки приоткрыла ее достаточно, чтобы мы все смогли проскользнуть внутрь. Тепло окутало меня коконом вместе с запахами полированного дерева и угля с острым привкусом мороза.

Я сняла перчатки, глубоко вдохнула и подошла к окну за стойкой.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – Мужчина за стойкой вытянул шею, чтобы посмотреть, кто еще стоит за мной, наверное, ожидая увидеть моего отца или мужа.

– Мне нужны деньги со счета Френка Грешема.

Щека мужчины дернулась, будто он махнул кончиками своих усов.

– Это довольно необычно, мисс…?

Я расправила плечи.

– Ребекка Хэндрикс. Я забочусь о детях Грешема с той поры, как моя тетя Адабель Уильямс… – Мой тон чуть смягчился: – С октября.

– Пожалуйста, подождите несколько минут.

Я усадила детей на пол, они прислонились к деревянной стойке, которая шла через все помещение банка. Я не думала, что это займет много времени. Несколько минут затягивались. И я заглянула за стойку, но не увидела своего собеседника. Только большую дверь серебряного цвета, крепко затворенную.

– Мисс Хэндрикс?

Я обернулась и увидела рядом мужчину, его глаза весело поблескивали.

– Я был бы рад переговорить с вами в моем кабинете. – Он жестом предложил мне следовать за ним. Я посмотрела на детей взглядом, который должен был означать: «оставайтесь на месте».

Я села на стул, стоящий перед его столом, сердце мое колотилось, а он, напротив, сложив руки замочком, спокойно положил их на стол перед собой. Руки, которые считали деньги, а не возились в земле, чтобы вырастить урожай.

– Я так понимаю, у вас есть вопросы по счету мистера Грешема?

Через матовое стекло двери я оглянулась на детей.

– На самом деле я хочу снять денег. Скоро Рождество, и я хочу устроить праздник для детей.

Мужчина достал пачку бумаг, положил перед собой и нацепил очки на короткий нос.

– Я понимаю, мисс Хэндрикс. К сожалению, мистер Грешем имеет на своем счету лишь номинальное количество средств, оно практически приближается к нулю.

У меня заболел живот. У Френка ничего не было в банке? Но в одном из писем я прочла о том, что он говорил тете Адабель поделить деньги от урожая как обычно. Как поделить? Куда положить?

Я уставилась на свою сумочку, клацая замком. Письма Френка были конкретными и детальными. Он предпочитал, чтобы его семья и дом содержались в порядке. Как и мой отец. И папа всегда для сохранности держал деньги в банке.

– Разве он не присылал домой свою армейскую зарплату? – спросил банкир.

– Я нашла в… доме немного денег. – У меня запылало лицо при воспоминании о том, сколько потратила на свое путешествие в Даллас.

Мужчина откашлялся, очевидно, ему было неловко.

– Учитывая репутацию Френка Грешема, я уверен, мистер Криншоу поможет вам взять в долг продукты.

Я выпрямилась. Какую репутацию? Тратить деньги, которых нет, или жить в долг?

– Спасибо. – Я встала и пожала ему руку. Если Френк не обеспечил своих детей, я позабочусь о них сама. Хотя в моей голове громко звучал папин голос, предостерегающий что-либо покупать в кредит.

* * *

На нашей веревке дома осталось лишь три узла, и мы решили осмотреть все деревья в округе в поисках небольшой ели. Нашли одну, совсем молодое деревце, скорее похожее на ветку. Но учитывая, что нам с Джеймсом предстояло самостоятельно ее срубить и дотащить до дома, ель была в самый раз.

Ель мы украсили бусинками, нанизанными на нитку. Потом нашли несколько готовых украшений, завернутых в бумагу и лежащих в комоде тети Адабель. Ими украсили ветви.

– Мы можем приготовить на завтрак пирог с корицей? – спросила Олли.

Я заколебалась.

– Мама и тетя Ада всегда его готовили, – прошептала она.

– Конечно, мы можем, – улыбнулась я, а сама при этом раздумывала, есть ли рецепт или мне нужно будет его придумать. Обыскав кухню, я обнаружила под газетой поваренную книгу.

Потом мы пекли и работали всю ночь и большую часть следующего дня – Сочельника. Наконец мы повесили носки для подарков на каминную полку и упали на кровати.

– А я услышу, как придет Санта-Клаус? – спросил Дэн.

Я подоткнула одеяла вокруг малыша и поцеловала его в щеку.

– Не думаю. Вряд ли он придет, пока не будет уверен, что ты уже крепко спишь. – Я пощекотала его за нос.

Малыш засмеялся и закрыл глаза.

– Скажи ему, пусть сейчас приходит, Бекка, я сплю!

Я пошла в свою комнату и еще долго после полуночи через тонкие стены слышала перешептывания детей, но даже когда они затихли, я все равно не могла уснуть. Правильно ли я поступила, купив им подарки? Ворочаясь на кровати, я молилась в надежде, что если Френк не сможет покрыть мои расходы, то у папы найдутся деньги. И только я наконец заснула, уже под утро, как четверо детей стояли возле моей кровати, расталкивая меня и прогоняя сон.

– Позвольте мне спуститься вниз первой, – простонала я из-под одеял. – Я разожгу огонь и позову вас.

– Только не забирай наши подарки! – Выражение лица Дэна говорило мне, что он действительно этого опасается.

Я откинула волосы с его лба.

– Я не посмею!

Набросив на плечи шаль и надев носки, я поторопилась в гостиную. Мои руки тряслись, пока я поджигала щепки, лежащие под толстыми бревнами, специально принесенные для этого утра. Сначала немного подымило, затем разгорелся огонь. Я зажгла два светильника, их свет разогнал мрачность раннего утра. На каминной полке висели носки, в каждом было по апельсиновой и мятной палочке, в каждом по игрушке.

Звук легких шагов по лестнице не оставил мне времени поразмышлять.

– Счастливого Рождества! – Я улыбнулась и присоединилась к всеобщему веселью, несмотря на все вопросы, бушевавшие у меня в голове. Будут ли у Френка деньги, чтобы покрыть расходы на подарки для его детей? Одобрит ли он то, что я купила?

Олли обнимала свою новую куклу. Дэн пытался сложить слова из кубиков. Джеймс собирал конструктор. Дженни, уставившись на плюшевого медвежонка, протягивала ручку, чтобы погладить мех. А у меня перед глазами стояла страница из расходной книги мистера Криншоу.

Френк Грешем: пять долларов сорок три цента.

За пять долларов мы могли бы купить ткань и пошить детям новую одежду – из старой они давно выросли. Или купить консервов и разнообразить наше питание, или патентованных лекарств, чтобы не болеть.

Я прижала руки к вискам, пытаясь остановить лавину мыслей. Увы, это не помогло. Я подумала про обувь, счета от врача, керосин, свечи, мыло, скобяные товары, семена и…

Мне нужно подышать свежим воздухом. Я открыла дверь и вышла на улицу, от каждого выдоха появлялось облачко белого пара. Из нашей печной трубы вырывался дым, наполняя мой нос запахами сгоревшего дерева. Я бродила по веранде, потирая руки, чтобы согреться, в то время как мысли сами, вопреки моему желанию, разбегались в разные стороны: к Артуру, Уиллу, маме, Френку.

Я не знаю, как долго я там пробыла, но достаточно, чтобы руки и ноги перестали что-либо чувствовать.

Вернувшись в гостиную, я согрелась – с шерстяной шалью на плечах и горячим чаем в руках, – меня вновь спасла Ирен.

– Сегодня утром ко мне явился Святой Дух, – сказала Ирен, когда мы сидели на диване, а дети наверху одевались в праздничные одежды. – Мы читали Евангелие от Луки, и Господь сказал мне, что есть еще одно дитя, замерзшее и покинутое, нуждающееся в нас этим рождественским утром. Но я не думала, что Он подразумевал кого-то настолько буквально.

Я пыталась улыбнуться вместе с ней, но мои щеки были неподвижны, как льдинки.

Она положила руку мне на колено.

– Ты скучаешь по маме, так же как и они скучают по своей.

Я кивнула и сделала глоток чая, ромашкового, как я догадалась, подслащенного медом.

– Несколько дней назад я получила от нее письмо, упрекающее меня в том, что я не еду домой на Рождество. Я не люблю разочаровывать маму, но знаю, что было более правильно остаться, даже если она этого не понимает. – Я сделала еще один глоток чая. – Я не думала, что взрослеть – это так сложно.

Ирен похлопала меня по колену.

– Мы с Джорджем совсем захлопотались с подарками для детей. У нас совершенно выскочило из головы, что и тебе нужен кто-то, кто стал бы твоей семьей на праздник. Ты сможешь нас простить?

Я держала чашку на коленях, все еще согревая руки ее теплом. У меня на глаза навернулись слезы благодарности.

Ирен забрала чашку у меня из рук и обняла меня.

– Я послушаю, если ты хочешь выговориться.

Я не думала, что смогу, но рассказала ей и грустную историю об Артуре, и о том, что пыталась быть послушной и следовать указанию Господа, и о своем смущении при словах шерифа, и о страхе при мысли о неминуемом возвращении Френка домой. Я покинула свой дом, уверенная, что Господь благословил меня ехать воплощать мечты. Теперь я не знала, есть ли у меня мечты, которым я могу следовать, и от Господа нет никаких знаков.

Голова Ирен склонилась вперед, будто она прислушивалась к чему-то вдалеке. Может быть, она услышала детскую возню наверху. Может быть, голос Бога.

– Я знаю, что такой молодой девушке будет сложно в это поверить, но однажды я мечтала о совсем иной жизни, нежели у меня есть сейчас.

Хотя она слушала мой рассказ, не проявляя эмоций, ее утверждение шокировало меня и – я точно знала – это было написано у меня на лице.

Ирен хихикнула.

– Сейчас, конечно, по мне не скажешь, но, когда я была молода, у меня было по ухажеру на каждый день недели.

Я улыбнулась.

А Ирен засмеялась громче, ее пышная фигура затряслась, как миска с желе, которое я когда-то ела в доме тети Артура.

– Это правда. Однажды увидев Джорджа Лэтхэма, я не собиралась смотреть на него второй раз. Эти его вечно грустные глаза и не сходящая с лица вселенская скорбь. Господи милостивый, мне хотелось выйти замуж за кого-то видного и богатого. Мужчину, который завалит меня красивыми вещами. За кого-то веселого!

Ее взгляд стал отстраненным.

– Я хотела… Я не знаю, чего я хотела на самом деле. Просто знала, что не его. Но иногда жизнь преподносит сюрпризы. – На ее лице появилась мечтательная улыбка.

– И?.. – поощрила я продолжать.

Она выглядела удивленной, будто забыла, что кто-то еще находится в комнате.

– Понадобилось время. Видишь ли, ему пришлось подождать, пока я действительно уверовала в Бога, а не просто ходила в церковь по воскресеньям потому, что так делали все.

Моя спина застыла.

– Моя любимая сестра умерла от туберкулеза. Ее смерть опустошила меня. Другие ухажеры просто приходили и жалели меня, говорили, что все будет в порядке, или вообще держались в стороне, не зная, что делать. Только Джордж мне действительно помог. Он проявил милосердие Божье. И он не просто произносил слова. Он подкреплял их действием. Потом он показал мне слова утешения в Библии. И чем больше я читала, тем больше понимала, что Богу нужна вся моя жизнь. Вся. Даже мои планы и мечты.

– Значит, Бог сказал вам выйти замуж за брата Лэтхэма?

– Косвенно, да. Но я не могла полюбить Джорджа, пока не полюбила Иисуса.

– Но я уже знаю Бога. Что это значит для меня?

Ирен задержала на мне взгляд.

– Это значит, что когда твоя жизнь принадлежит Богу, тебе она уже не подвластна. Это значит, что иногда твоя жизнь оборачивается не так, как ты планировала. Как сказано в Притчах Соломоновых: Он укажет тебе путь. Но ты должна верить, что Он желает тебе добра и следовать туда, куда Он ведет.

– Он вел меня к Артуру.

– Возможно. Или у Него для тебя было иное предназначение.

– Но я не такая, как вы, или тетя Адабель, или мама. Даже мысль о жизни на ферме невыносима для меня. Я хочу жить среди людей, я жажду приключений. Для этого я была создана. Я знаю, что это так.

Ирен не ответила. Тишину прервал крик Дженни.

Ирен встала.

– Иди по пути, который тебе предназначил Господь. Если ты будешь слышать Его голос и повиноваться Ему, в конце концов все обернется к лучшему. А теперь давайте праздновать Рождество.

Когда в комнату вбежали дети со своими игрушками в руках, я поняла, что Бог не забыл обо мне и я не покинута. Он показал это, послав мне Ирен – Его особый подарок мне на Рождество.

Глава 28

Как это часто бывало и дома в Оклахоме, через неделю после Рождества потеплело. Я сидела в кресле-качалке на веранде, рядом со мной стояла корзинка с вышиванием, душа была наполнена неясным нетерпением от наступившего нового года. Может ли быть что-то хуже и страшнее того, через что мы прошли за последние месяцы? Все вели войну с врагом, будь то кайзер или испанский грипп.

Я откинула голову, закрыла глаза, впитывая солнце и звуки играющих детей. Олли прыгала через резинку, напевая песенку, принесенную из школы:

 
У меня была маленькая птичка,
Ее звали Энза.
Я открыла окошко, и она улетела…
 

Вдруг голос девочки прервался и она перестала прыгать.

– Кто это? – прошептал Джеймс мне на ухо.

Я посмотрела на дорогу: только тень какой-то фигуры вдалеке. Я снова закрыла глаза.

– Папочка! – От возгласа Олли я аж подпрыгнула.

Она оставила свою резинку и побежала вперед. Я сжала поручень крыльца, увидев, как мужчина, бросив сумку на землю, помчался навстречу Олли и подхватил ее на руки.

Джеймс сбежал по ступенькам, потом остановился, обернулся и посмотрел на меня.

– Давай беги! – подбодрила я его, будто ничего особенного не произошло.

На самом деле мой желудок сжался. За братом мелко семенил Дэн. А мне уже не было чем дышать. Как я оставлю этих детей? Френк отошлет меня сию же минуту? Мне уже пора собирать свои вещи и прощаться?

Потом я подумала обо всех утратах Френка и о том, как не похоже то, к чему он вернулся, на его семью, которую он оставил. По крайней мере, у нас есть нечто общее: наши потери.

К воротам подходили мальчики: сначала Джеймс, потом Дэн, оба достаточно смущенные встречей с незнакомцем – отцом.

Я взяла Дженни на руки, она явно тоже хотела участвовать. По моим щекам текли слезы, хотя я говорила себе, что причин плакать у меня нет. Френк позаботится о своих детях, а я буду свободна и уеду в большой город, как и хотела.

Мужчина опустился на колени, прижав к себе мальчиков. Затем он поднял голову. Я не могла рассмотреть черты его лица, но почувствовала тоску в пристальном мужском взгляде. Я задержала дыхание, боясь нарушить момент и боясь, что момент разрушит меня.

Расправив плечи, я понесла Дженни к воротам. Мы остановились на полпути – к нам направлялась маленькая семья. Дэн вцепился в одну отцовскую руку, Олли держалась за другую, а впереди вытанцовывал Джеймс.

– Это папочка, Бекка! Папочка! – распевал он снова и снова, пока я слушала, как Дженни с причмокиванием сосет палец. Я перенесла вес Дженни на другую руку.

По лицу Френка пробежали неясные эмоции, его губы подергивались, заходили желваки.

– Вы, должно быть, мисс Хэндрикс?

Меня лишили голоса его глаза – глубокие, как грозовое небо, и такие же яркие, насыщенные.

– Ребекка, – исправил Джеймс. – Она сказала нам называть ее именно так!

Я не разгадала выражения лица Френка. Что это, недовольство? Недоверие? Благодарность? Может быть, это просто усталость и скорбь? Его взгляд скользнул по Дженни, он раскрыл объятия, но она отшатнулась и, крепко обняв меня за шею, начала поскуливать.

– Извините. – Я пыталась улыбнуться.

Он опустил руки. Олли и мальчики вцепились в них. Дженни обернулась еще раз посмотреть на незнакомца, засунув палец в рот. Глаза, как блюдечки.

– Не бойся папочки, Дженни! – Я пыталась развеселить ее, сморщив нос. Она перестала сосать палец и засмеялась, как я и предполагала. Глубоко вздохнув, я шагнула к Френку. Он опять потянулся к дочери, малышка вцепилась в меня, но я отстранила ее и передала в мозолистые отцовские руки.

Она уставилась на него, потом Олли прижалась к папе и улыбнулась, глядя на сестру.

– Это папочка, Дженни, папочка.

Малышка протянула свои маленькие пальчики и потрогала лицо Френка, нежно, робко. И тут так хорошо знакомая всем нам улыбка расцвела на ее личике, как луч света. Я увидела, как у Френка увлажнились глаза, и отвернулась.

– Я думаю, вы голодны, – сказала я, уставившись на закат.

Он откашлялся.

– Да, Ребекка, я проголодался.

* * *

У меня тряслись руки. Френк приехал домой, и я не знала, что это значит для нас. Часть меня радовалась. Потому что Дженни тянулась ко мне, а не к своему отцу. Но в следующий момент я почувствовала вину. Как это ужасно, что твой собственный ребенок не знает тебя. Я посмотрела на Дженни, возящуюся на полу у моих ног.

Через кухонную дверь долетали высокие детские голоса и отвечающий им низкий бас, но слов было не разобрать. В остатки теста для бисквитов я нарезала сало, на сковородке шипел бекон, а в маленькой кастрюльке готовился соус. После того как я поставила пироги в духовку, я отошла назад и обозрела результаты своих трудов. Сытная и горячая еда. Я становлюсь отличной кухаркой!

Я взяла Дженни на руки и пошла к боковому крыльцу, где стояла бочка для воды, сердце мое колотилось. У двери кухни Френк взял из моих рук тяжелое ведро.

– Спасибо, – выдохнула я, когда он поставил ведро на стол без слов. Было видно, что это привычный жест, а не чрезмерная доброта к незнакомке.

Маленькая комната наполнилась запахами бекона и пирогов. Я передала Дженни сестре, обернула руки полотенцем и достала пироги из печи. Все расселись за стол, и гомон за моей спиной нарастал. Олли разложила всем вилки и чашки, тем временем смех Френка заполнил комнату. Настоящий смех, искрящийся радостью. У меня кожа покрылась мурашками, вместо того чтобы согреться. Мужчина, который так смеется, не может быть жестоким. Возможно, он позволит мне остаться. По крайней мере, пока я не определюсь.

– Олли, достань масло из охладителя. – Я наполнила тарелку Френка едой и услышала, как девочка поставила тарелку с маслом на стол.

Френк умолк. Дети тоже притихли.

Я повернулась.

– Что случилось?

Френк сидел, застыв как изваяние, в руке вилка, салфетка заткнута за воротник. Только челюсти его сжимались, да по щекам заходили желваки. Я увидела, что он смотрит на начавшее таять масло. Красиво изогнутая буква «G» на поверхности куска осталась нетронутой.

Я вспомнила, как мама рассказывала мне, что папа вырезал для нее масло в первый год их женитьбы. Френк делал то же самое? Это же такая мелочь. Почему встреча с детьми и домом не вызвала у него таких же эмоций? Дети и дом были куда большей частью его прошлого, чем вырезание в какой-либо форме масла. Может быть, в его случае это означало больше, чем я думала?

Протянув руку к столу, я убрала масло, прежде чем наполнить следующую тарелку. Френк моргнул несколько раз, прежде чем заметил еду, стоящую перед ним. Со своей порцией я села напротив Френка. Он наклонил голову, и мы последовали его примеру.

– О великий и милосердный Боже… – Его голос дрогнул и замолчал.

Я взглянула из-под ресниц. Дети подняли головы, глаза широко раскрыты, они посмотрели на папу, затем друг на друга, потом на меня. Приложив палец к губам, я покачала головой, молясь, чтобы они поступили так же.

Мы ждали. Я думала, не заснул ли Френк. Если еще немного подождем, еда точно остынет. Но тут он глубоко вздохнул.

– Спасибо, Господи, за эту пищу и благослови руки, ее приготовившие. Аминь.

Было такое впечатление, будто он уже помолился Богу – частным порядком, один на один, а нам пересказал лишь последнюю часть разговора. Или ему нужно было время прийти в себя? Как бы то ни было, он заинтриговал меня.

Во время ужина дети болтали о Старом Бобе, цыплятах, шерифе, Лэтхэмах, делах в городе, церкви и школе. Тетя Адабель и их мать не были упомянуты в разговорах. И об испанском гриппе мы тоже не говорили. Мы словно бы заключили соглашение забыть об этом или делать вид, будто это ничего не изменило – не только для нас, но и для многих других.

Пока Френк относил детей в кровати, я мыла посуду. Затем я вылила использованную воду под цветы, развесила на кустах кухонные полотенца для просушки и решила посидеть в гостиной, раздумывая, присоединится ли ко мне Френк.

Когда он вошел в комнату и опустился на стул, то казался неуверенным, как гость в собственном доме.

– Вот ваши газеты. – Я протянула ему те, которые еще не использовала для разжигания огня, надеясь, что это поможет ему расслабиться.

Себе я взяла один из тетиных журналов. Зашуршали, переворачиваясь, страницы, мы избегали смотреть друг на друга. Каминные часы громко отсчитывали время, шуршание страниц становилось все тише

Френк откашлялся, и я подняла голову в ожидании. Но он, застенчиво улыбнувшись, вновь углубился в газету. По прошествии часа мы оба перестали читать. Девять вечера.

Мужчина поднялся.

– Спасибо вам, Ребекка.

Я уставилась в пол и пожала плечами. Я редко затруднялась с подбором слов для ответа, но это был именно тот случай: все слова у меня в голове перепутались, как нитки в корзине для шитья.

Френк выдохнул и упер руки в бока.

– Когда я услышал… – Он откашлялся, и между нами вновь повисла тишина, прежде чем он продолжил: – Кажется, мои дети вполне счастливы. Вы даже не представляете, насколько это радостно для меня.

Создалось впечатление, что он еще что-то хочет сказать, но не решается. Он пытался мне намекнуть, что пора уезжать? У меня не было денег купить билет на поезд ни в одном из направлений. Но как я могла ему об этом сообщить?

Он повесил на плечо сумку, лежавшую возле дивана. Меня бросило в жар, пока я наблюдала, как он смотрит на вход в спальню на первом этаже. Я не подумала о том, как нам разместиться для сна. Даже если он будет спать внизу, а я наверху, это все равно неприлично.

– Я посплю возле Старого Боба. Спокойной ночи. – Он кивнул еще раз, прежде чем пошел к задней двери, и я услышала, как она захлопнулась за ним.

Интересно, как долго он захочет спать в хлеву, подумала я.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации