Текст книги "На крыльях мечты"
Автор книги: Анна Матир
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Глава 43
Три дня спустя Дженни заплакала, протестуя, когда я положила ее в колыбель для ежедневного полуденного сна. Ее ручки потянулись ко мне, будто она знала, что мне осталось лишь две недели держать ее.
– Все в порядке, малышка. – Я обняла ее, она успокоилась, но, когда я попыталась снова уложить ее, истерика возобновилась. Без слов, она просто плакала. Если бы только она могла мне сказать, что ее беспокоит!
Но она не могла. Поэтому я взяла ее на руки и легла в детскую кровать.
– Я тоже буду спать, Дженни! – Она успокоилась и, свернувшись калачиком, прижалась ко мне, будто так и надо.
Сквозь щели ставень закрытого окна пробивался солнечный свет, нагревая комнату. Через несколько минут дыхание ребенка стало ровнее. Я расслабилась, и сама начала дремать.
Из сна меня вырвал гудок автомобиля. Я подхватилась, помчалась вниз и распахнула входную дверь, намереваясь немедленно прекратить шум, чтобы не разбудить малышку.
Артур!
У меня сперло дыхание, а страх начал нарастать. Разве он не получил моего письма?
Он стоял около большого гоночного автомобиля, одна рука на клаксоне, нога небрежно заложена за ногу. Прежний Артур, полный чванства. В щеголеватом костюме вместо армейской формы, шляпа сдвинута назад, удовлетворенная улыбка на лице.
– А вот и я! – Он раскрыл объятия.
Я отскочила назад.
– Мы с Дядей Сэмом хорошо расстались! – Он прошел по дорожке и остановился на первой ступеньке крыльца. – Теперь я настоящий гражданский. Мама была так рада, что я женюсь, что купила мне новый автомобиль и костюм!
– Разве… разве ты не получил моего письма? – Мои пальцы крепко переплелись, как и узел в моем животе.
– Да ладно, малышка! Неужели ты думала, что я восприму его всерьез?
– А следовало. Я имела в виду именно то, что написала!
Он поднялся по ступенькам.
– Да ладно тебе! Сегодня День святого Валентина! Ты знаешь, что ты моя избранница, Ребекка!
Скрестив руки на груди, я попятилась к двери.
– Я не знаю этого, Артур. Все, что я знаю: у тебя была невеста, а сейчас ее нет. Ты, кажется, думаешь, что можешь одну девушку поменять на другую так же легко и просто, как сменил военную форму на костюм.
В его глазах промелькнула настороженность, которую я заметила и во время его прошлого визита.
– Но ты должна выйти за меня, Ребекка! Что мама скажет, если я не женюсь?
– Но ведь это не моя проблема, правда?
Его глаза сузились, лицо приняло угрожающее выражение.
– Но она думает, что я женюсь!
Я, не мы!
Родившаяся в моей голове мысль была мягкой, как свежая ириска, и я обдумывала ее так и этак. Затем, склонив голову набок, я посмотрела ему прямо в глаза.
– Ты рассказал своей маме обо мне или о той девушке? – Мысль оформилась и затвердела, как кусок рафинада. Я сделала шаг ему навстречу. – Ты обещал маме, что скоро женишься, и обязан сдержать обещание? Но невеста покинула тебя, не так ли? Поэтому ты прибежал за мной?
Он отступил назад, рот приоткрылся, глаза широко распахнуты.
Я кивнула в сторону его новой машины.
– Это часть сделки? И одежда тоже? Может быть, и деловое предложение? Я права, Артур, не так ли?
Углом глаза я заметила какое-то движение. Френк подходил к дому сбоку, в руках мяч для бейсбола и перчатка, мальчики снуют у его ног.
– Здравствуйте. – Френк стал рядом и протянул мяч и перчатку безмолвному Джеймсу. – Я полагаю, мы не знакомы.
Мои губы задеревенели, и я с трудом процедила:
– Это Артур Сэмсон. Артур, познакомься, это Френк Грешем.
Артур сощурил глаза, когда Френк приблизился к нему с протянутой рукой.
Он скосил на меня глаза и слегка покраснел.
– А, это отец ребятишек. Очень приятно познакомиться, мистер Грешем.
Он пожал руку Френку.
– Знаю, что Ребекка очень рада вашему возвращению. – Он подошел ко мне, обнял за талию и притянул к себе. – Мы ждали вашего возвращения! Видите ли, мы обручены и собираемся пожениться.
Улыбка Френка погасла, он посмотрел на меня.
– Ты должна была предупредить меня, Ребекка, когда я вернулся домой. Мне неприятно думать, что я заставил мужчину ждать дольше необходимого, прежде чем воссоединиться с невестой.
Сжав губы, я вырвалась из требовательных объятий Артура, желая, чтобы мой взгляд испепелил его.
– Я не обручена с этим человеком. Я ему сказала, что между нами все кончено. Я не знаю, зачем он здесь. У меня с ним нет никаких дел!
Голубые глаза Френка потемнели, когда он посмотрел на Артура.
– Это правда?
– Ну что ж, я… – Артур поправил отвороты пиджака и галстук. – Я не думаю, что она действительно так считает! – Вернулась его прежняя ухмылка, будто они с Френком давно дружат. – Просто размолвка влюбленных.
Его рука вновь требовательно обхватила мою талию. Я попыталась вырваться, но его пальцы ухватились за меня.
– Вы же знаете этих женщин, говорят одно, а подразумевают другое.
Я высвободилась из его хватки, сжав кулаки, грудь высоко вздымалась, как у разъяренного быка.
Френк встал между нами, под рубашкой с закатанными рукавами заходили бугры мускулов.
– Я так не думаю, сынок. Мне кажется, что обычно женщины говорят именно то, что думают. И я не видел, чтобы Ребекка поступала иначе.
Выглянув из-за плеча Френка, я увидела, как кровь отлила от лица Артура, превратив его скорее в алебастровую статую, нежели в живого обычного мужчину. Он попятился назад по дорожке, стукнулся о забор, нашел ворота, затем дверь своей блестящей машины.
– Да, сэр. Возможно, я был не прав, сэр.
Я заулыбалась, наблюдая, как Артур топчется вокруг машины и тянется к дверце.
– Может быть, вам помочь? – По веселым ноткам в голосе Френка я сразу же догадалась, что в его глазах пляшут искорки смеха.
– Нет, спасибо. – Артур сел за руль, похожий на мальчишку, которого застукали за курением в амбаре. Он завел машину, шины взвизгнули, и автомобиль покатил в сторону города.
Френк вскинул руку на прощание.
– Было действительно приятно познакомиться.
Я стояла рядом со своим защитником, пока поднятое колесами машины Артура облако пыли оседало вокруг нас.
– Надеюсь, я не напугал твоего молодого человека. – Френк смотрел вслед отъезжавшему автомобилю.
– Он не мой молодой человек.
Френк медленно повернулся, подняв брови, будто вопрошая, говорю ли я правду. Моя бравада закончилась так же быстро, как воздух в проколотой шине.
– Я думала, он был таковым, когда-то. Но я давно осознала, что была неправа. – Я заколебалась, внезапно смущенная всей этой историей.
Между нами влез Джеймс.
– Мы уже можем идти играть в мяч, папа?
Френк не сводил с меня взгляда еще несколько мгновений, потом взъерошил волосы на голове сына.
– В любое время, когда ты будешь готов, сынок.
* * *
Следующая суббота была ясной и теплой, будто началась ранняя весна. Тихо напевая, я работала, непрерывно снуя между столом и плитой. Бекон, яйца, бисквиты и соус. Что подвигло меня приготовить такой завтрак?
Френк сел во главе стола, потирая руки.
– Ух ты! Пахнет, как на Рождество!
– Папочка, – воскликнула Олли, – на Рождество пахнет корицей, а не беконом и бисквитами!
Френк засмеялся, заправляя салфетку за ворот рубашки.
– Так и есть, Олли, так и есть! Но, думаю, этот завтрак тоже отлично пахнет!
Дженни взвизгнула и потянулась за бисквитом. Олли вскочила и отодвинула тарелку подальше от сестры. Я поставила на стол новую порцию масла и села. Френк благословил еду и начал накладывать в тарелки сыновьям.
Это казалось таким правильным: все шестеро сидят за одним столом и наслаждаются трапезой. Я поставила локти на стол, уперлась подбородком на руки, сложенные лодочкой, и наблюдала. Френк поднял голову, в его глазах ясно читался невысказанный вопрос: «Что? Что ты на нас так смотришь?»
Я пожала плечами, надеясь, что мои глаза не столь очевидно отражали мои мысли.
Френк отхлебнул кофе, запивая яйца, и откашлялся.
– Я подумал проехаться сегодня в Таррелл.
– Всем проехаться? – Олли практически заорала.
– Да, дорогая, конечно, всем!
Олли повернулась в мою сторону.
– Таррелл, Ребекка! – Ее широко распахнутые глаза сказали мне, что она имела это удовольствие и ранее, и давно желала насладиться им вновь.
– Как тебе это предложение, Ребекка? – Слова Френка заставили всех устремить на меня взгляды. – Ты сможешь всех собрать?
Я отложила вилку в сторону, завтрак вдруг стал комом у меня в животе. Он подразумевает, что это прощальная вечеринка? Может быть, он собирается сообщить детям, что через две недели я сяду на поезд и исчезну из их жизни?
Френк улыбнулся мне и отставил тарелку.
Я тяжело выдохнула и выдавила ответную улыбку.
– Я всех соберу. Олли поможет.
– И я тоже! – Мальчики взревели одновременно.
Хлопнув себя по колену, Френк встал.
– Тогда я быстро управлюсь со своими утренними делами.
Когда он ушел с кухни, я убрала его пустую тарелку и свою – практически полную. Конечно, Таррелл не такой большой город, как Даллас, но, если судить по тому, что я слышала, там намного больше достопримечательностей, нежели в Даунингтоне и Пратер Джанкшене.
Если я обречена прожить всю жизнь в Даунингтоне, то ни за что не упущу эту последнюю возможность развлечься!
* * *
Мы въехали в Таррелл, возглавляемые своенравным Дэнди. Мы были не единственными на лошади – в повозке или, как другие, в фургоне, – но было и довольно много машин, стремглав переезжающих улицу. Дэнди то и дело дергался.
Френк натянул вожжи, держа голову коня покрепче.
– Времена меняются, не так ли?
Я глубоко вдохнула:
– И ты будешь меняться вместе с ними?
– В той части, которая покажется разумной, – пожал плечами Френк. – Некоторые вещи вечны, а некоторые проходят в мгновение ока. Я буду адаптироваться к тем переменам, которые придут навечно, просто мне понадобится время, чтобы понять, какие именно.
Я размышляла о его словах, пока скрип кожаных ремней и цокот копыт переплетался с пыхтением двигателей, а запах бензина смешивался с запахом лошадей и навоза. Раньше я наверняка бы запротестовала, услышав о такой предосторожности в действиях. Сейчас же я раздумывала: а может, в этом больше мудрости, чем в моем бесшабашном стремлении ко всему новому и яркому?
– Конечно, если голосование за новые дороги пройдет успешно, я тоже, возможно, испытаю желание немедленно присоединиться к повальному увлечению автомобилями.
Я мысленно помолилась об успехе выборов и тут же одернула себя. Меня не будет здесь, чтобы насладиться новыми дорогами! Как, впрочем, и автомобилем, который Френк решит купить.
Дэнди продвигался все дальше в центр города. Я вертела головой во все стороны, жаждая увидеть все, что предлагал город. Большой отель, несколько бакалейных магазинов, аптек. Магазины с автозапчастями и тут же, практически рядом, магазины со сбруей. Железнодорожное депо.
– Ой, что это? – Я указала на большое здание впереди, украшенное большими колоннами на входе.
– Библиотека имени Карнеги, – ответил Френк.
– Мама однажды водила меня туда, – прошептала сзади Олли.
Я прикусила губу, растерявшись и не зная, как реагировать на такой ответ. Ведь вот она, правда жизни. У них была мать. Ее помнили Олли, Джеймс и, возможно, Дэн. Я тяжело сглотнула и посмотрела на Френка. На его лице не было какого-то определенного выражения.
– Что ты помнишь про тот визит, дорогая? – спросила я Олли.
– Ряды и ряды книг! И мне все время говорили быть тише!
Я засмеялась. Не смогла сдержаться. Думаю, что и мне мама делала бы замечания.
Мы приехали на Мо-стрит, Френк повернул Дэнди к почте, и мы выбрались из повозки. Френк посадил Дженни себе на плечи, она хлопала в ладоши и улыбалась. Я взяла Дэна за руку.
Люди толпились возле витрин. Я была уверена, что таращилась, как настоящая деревенщина, пока мы ходили взад-вперед по тротуарам; я едва удерживала вырывающегося Дэна. Мой день в Далласе не был заполнен такими чудесами, только ожиданиями, а затем разочарованием. Но сегодня Олли и Джеймс шли рядом со мной, радостные, с широко распахнутыми от удивления глазами. И я с удовольствием поддержала их энтузиазм.
Наши странствия мы закончили у киоска с газированной водой. Достав платок, я вытерла с наших лиц пот и грязь. Френк заказал три порции, я поделилась с Дженни, Френк с Дэном, а Олли с Джеймсом. Пока мы отдыхали и смеялись, удовлетворение на лице каждого радовало и одновременно сжимало мое сердце.
Джеймс допил последние капли в своем бокале и протяжно выдохнул.
– Ну что, хороший день, сынок?
Джеймс кивнул.
– Семейный день.
Я задержала дыхание и позволила своему взгляду лишь на мгновение остановиться на лице Френка, прежде чем дрожащими пальцами расправить платьице Дженни. А он просто улыбался сыну. Что это означало? Ему нравилась мысль о том, чтобы считать нас семьей? Возможно, наблюдение за счастьем детей всколыхнуло в мужчине ощущение собственного счастья. Я задавила в себе надежду, напомнив, что я была не той женщиной, которую он желал.
Френк хлопнул ладонями по коленям и встал.
– Думаю, нам лучше отправляться в обратный путь, пока солнце не решило, что уже вволю потрудилось и пора в кроватку.
– Папочка, – Дэн взял отца за руку, – ты разве не знаешь, что у солнца нет кроватки?
– Ах… – Лоб Френка нахмурился, когда он посмотрел на поднятое кверху личико сына. – Разве нет?
– Нет! Бекка говорит, что на ночь солнце переходит в другую часть света.
– Вот как! – Френк поднял брови, посмотрев в мою сторону. Почему, ради всего святого, я покраснела и отвернулась?
– Ну что ж, тогда давайте его догонять, пока оно еще здесь!
* * *
Пока Дэнди вез нас домой, дети задремали один за другим. Я молчала, впрочем, как и Френк. Неужели комментарий Джеймса озадачил нас обоих? Эта мысль иглой засела в моем сердце, ответа я не знала. Вместо этого я подумала про маму.
Я не получала от нее ничего с того момента, как она вернулась домой. Я ожидала длинное письмо, описывающее мою детскую глупость и сетующее на то, что я осталась с семьей Френка, но так ничего и не пришло. Ее остановил отец, или она просто не хочет говорить со мной? Имеет ли это для меня сейчас значение?
У нее было собственное мнение по поводу того, на что должно быть похожим мое будущее. Но, несмотря на все ее предложения, я так и не обрела мира, которого жаждала. Хотела она это принимать или нет, но у меня теперь была собственная жизнь. И я должна прожить ее сама, самостоятельно принимая решения. Господь хочет, чтобы я прислушивалась к Нему и повиновалась.
Но дни проходили за днями, и я чувствовала, что боюсь Его указаний. Все больше и больше я раздумывала: а вдруг Он на маминой стороне, и я обречена вернуться домой?
* * *
– Я молилась о тебе, – промолвила Ирен после службы в церкви на следующее утро. На ее лице уже не было прежнего веселья, которое неотлучно сопровождало ее до кончины Беулы. Выражение лица стало серьезным и будто ищущим что-то.
Я поерзала на сиденье, впервые почувствовав себя неуютно в компании подруги.
Ирен села рядом.
– Как дела на ферме?
– Нормально. – Я не могла смотреть ей в глаза, поэтому расправила юбку, скрестила ноги и прижала сумочку к себе.
Она положила свою руку на мою.
– Я все еще молюсь.
Я кивнула, так и не взглянув на нее, мой взгляд остановился на ее руке, пока она не убрала ее.
В конце прохода появился шериф.
– Ребекка?
Чуть встряхнув головой, я согнала меланхолию и послала мужчине свою самую лучезарную улыбку. Он улыбнулся в ответ и, положив мою руку себе на предплечье, проводил из церкви на улицу. Был пасмурный день, скорее зимний, нежели весенний.
– Можно я заеду на этой неделе? – Его жаждущие глаза испугали меня. Я должна сказать ему, что скоро уезжаю.
– Я… да, думаю, это будет неплохо. – А что еще мне оставалось ответить? Пожалуйста, не проси меня дать то, что я не могу. А может быть, я только воображала этот вопрос в его глазах? Может быть, он просто нуждался в друге? Я положила руку ему на плечо. – Пожалуйста, приезжайте, это всегда приятно.
Глава 44
Шериф Джефрис постучал в кухонную дверь следующим вечером, после ужина. Его шляпа привычно вертелась в руках, он облизывал губы. Френк и дети перешли в гостиную, пока я налила кофе и села за стол напротив шерифа. Сердце мое безумно колотилось. Уже давно я не чувствовала себя так неуютно в присутствии Генри.
– Я тут думал… – Мужчина уставился в чашку, будто хотел прочесть свои следующие слова на темной поверхности.
Из гостиной донесся низкий смех Френка. Ноги мои хотели вскочить и бежать туда, чтобы немедленно узнать, какие детские проказы вызвали такое восхищение, но я осталась сидеть.
Генри достал бумагу из внутреннего кармана пиджака и положил ее на стол.
– Что это? – Я раскрыла ее, и от написанного у меня перехватило дыхание. – Техасский рейнджер!
Он кивнул, глаза сияли гордостью.
– Это все благодаря тебе, Ребекка!
– Мне? – Я прикусила губу, пытаясь сдержать слезы. Генри будет следовать своей мечте!
– Я никогда не попытался бы, если бы ты не поощрила меня!
Потянувшись через стол, я пожала ему руку, прежде чем осознала, что делаю. Я тут же отдернула руку, будто прикоснулась голыми руками к рукоятке замерзшего водяного насоса.
Но Генри удержал мою ладонь.
– Я люблю тебя, Ребекка! Я думаю, с той самой минуты, как подхватил тебя на станции.
Я задержала дыхание, жалея, что мне придется разочаровать этого мужчину.
– Поехали со мной! Выходи за меня замуж! – Его глаза искрились надеждой.
Я вспомнила урок вождения и ужин в доме Ирен. У Генри Джефриса была тяга к приключениям, но он хотел спокойную, благонадежную жену. Жену, которую следовало баловать и о которой нужно было заботиться, такую, как, например, Клара Грешем. Я не была уверена, что могу стать такой женой, как, впрочем, и покорной дочерью, о которой мечтала мама.
Я высвободила руку, жалея, что никак не смогу смягчить своих слов.
– Я не могу.
Он откинулся назад, будто я ударила его.
– Мы не подходим друг другу, Генри. Мы придем к тому, что станем презирать друг друга. В конце концов.
Он покачал головой.
– Этого не случится, Ребекка. Я сделаю все, что захочешь, и стану тем, кем ты захочешь!
Полная противоположность Артуру! Почтительный, заботливый, говорит, что любит меня!
– В этом-то и проблема, Генри! Ты не должен меняться ради меня. – Почему я не могла испытывать к нему такую же привязанность? Почему Господь обрек меня заботиться о тех, кому и дела не было до меня?
– Все в порядке? – Френк заглянул в кухню и посмотрел на меня. Ох, эти голубые глаза, полные страсти и любви к своей семье.
Я вскочила из-за стола и выбежала на улицу, помчавшись к сараю. Я влетела в помещение, услышала, как Дэнди, Том и Хак валяют дурака в хлеву, как в своем стойле мычит Старый Боб. Подобрав юбки, я взобралась по лестнице на чердак и, всхлипывая, раздумывала: вдруг я только что отвергла свой последний шанс стать счастливой?!
* * *
Подсчитав, что осталось одиннадцать дней, я решила держаться на расстоянии от семьи. Френк ничего не спрашивал. Он просто взял три больших куска кукурузного хлеба, чашку кофе и ушел – в хлев или на поле. Он не потрудился сообщить, куда именно.
Я была рада убежать от него, потому что, как ни журила я свое сердце, оно неизменно учащенно билось в его присутствии. А он уже давно ясно дал понять, что не имеет по отношению ко мне никаких намерений. И теперь я отказала двум достойным молодым людям, у которых были такие намерения! Возможно, он считал меня молодой и глупой. Вероятно, хотел, чтобы я уехала. В конце концов, он же сказал, что мне не нужно вечно заботиться о его детях! Впрочем, я не видела никаких доказательств того, что он собирается вновь жениться и подарить детям мамочку. Что же было у него на уме?
Из-за мыслей, вихрем кружащихся у меня в голове, я то и дело громко стучала кастрюлями и резко отдавала детям приказы. Храбрость теплилась во мне, пока я верила, что вылью на него все мысли в ту же секунду, как он войдет в дверь. Но я знала, как он отреагирует: постоит тихонько, застенчиво улыбнется, будто не хочет никого обидеть, оставит меня закусившей губу и отвернется, делая вид, что не заметил, как румянец заливает мне шею.
Всю неделю я терпела, пока мне не стало казаться, что мое сердце вот-вот выскочит из груди. Что-то должно измениться! И, судя по всему, катализатором этих перемен должна стать я сама!
Утром Олли умчалась в школу, Джеймс и Дэн выбежали за дверь.
– Стоять! – крикнула я.
Их плечи поникли, головы опустились на грудь, когда они вернулись.
– Возьмите Дженни с собой!
– Почему? – спросил Джеймс.
– Потому что я так сказала!
Я привела малышку на крыльцо и вложила ее ручку в руку Джеймса. Мальчик возмущенно фыркнул, но тут Дэн стал на колени возле сестры и посмотрел ей в лицо.
– Ты можешь играть «плохого парня», хорошо?
Мне хотелось засмеяться и заплакать одновременно, пока я спускала малышку по ступенькам. И все же я хотела, чтобы это бесконечное ожидание закончилось. Мне было нужно, чтобы оно закончилось!
Дети повернули за угол, направляясь к переднему двору. Я побежала в противоположную сторону. В сад, раскинувшийся за домом. В самом дальнем углу на земле, которую Френк приготовил для посадки, я упала на колени и закрыла лицо руками.
– Я так долго ждала, Боже! Что Ты хочешь от меня? – Мое слабое и тоскующее сердце кричало о помощи. Было прохладно, но я не пошевелилась. Я молилась, отчаянно желая, чтобы мне указали путь.
Господь привел меня в это место, к этой семье! Тетя Адабель была уверена в этом, как, впрочем, и я. И до сих пор я верила, что это Он просил меня остаться. Нельзя было, конечно, отрицать и то, что появились, пусть и непрошено, новые стимулы внутри меня.
Я не собиралась мучить ни Генри Джефриса, ни Френка, хотя одному из них я была нужна, а другому – нет. И во мне не было желания и дальше терзать свое сердце, полюбившее этих детей, болью. Но ведь они нуждались во мне? Или мне просто хотелось в это верить?
Чем больше я молилась, тем острее чувствовала, что должно произойти.
– Почему, Господи, когда поступаешь правильно, это так тяжело?
Он не ответил, но Ему все было известно о моих страданиях. Он сам, повинуясь высшей воле, расплатился собственной кровью.
Не заботьтесь о завтрашнем дне…
Глубоко вдохнув, я стряхнула с юбки грязь и пошла обратно в дом – готовить обед.
Я знала, что должна сделать, как бы это ни было мучительно. Пожалуй, прогулка по свежему воздуху пойдет мне на пользу. Я могу спокойно прогуляться в город, не спеша, как в тот день, когда Дэн поранил себе голову. Я смогу насладиться одиночеством, физическим напряжением и последним ароматным зимним воздухом. Когда я приду в город, то пошлю срочную телеграмму, уведомляя родителей, что еду домой.
* * *
Я поставила на стол свиные ребрышки, но не села обедать. Вместо этого я сняла фартук и надела шляпу.
– Надеюсь, вы не будете возражать, если я отправлюсь в город – у меня есть несколько заданий, которые мне следует выполнить. Я не задержусь надолго.
Френк и мальчики выглядели несколько ошарашенными, но не протестовали. Поэтому я поспешила уйти. Но мое наслаждение прогулкой оказалось куда меньше, чем я пыталась себя убедить.
Написание телеграммы не заняло много времени: «Приезжаю завтра. Ребекка». Больше никаких пояснений не нужно. Незнакомый мне мужчина скопировал текст телеграммы. Хорошо, что никого не было рядом, чтобы полюбопытствовать, какое дело привело меня на почту.
Я достала деньги из бумажника, папины деньги. Вполне достаточно, чтобы оплатить телеграмму и поменять билет. Я собиралась оставшиеся предложить Френку: за Даллас и подарки на Рождество. Или, может быть, я вышлю деньги позже.
Моя нижняя губа чуть-чуть дрожала, и я прикусила ее. Никто не должен видеть моей боли! Уезжая, я оставляла здесь часть себя.
Я слышала ужасные истории про солдат с ампутированными конечностями, которые еще очень долго после операции испытывали в них мучительные боли. То же самое будет и с моим сердцем, оно будет страдать и болеть, тоскуя по Френку и его детям, вне зависимости от того, как долго я не буду их видеть.
Френк сможет нанять новую домработницу, кого-то вроде моей тети. Он сможет вновь жить в своем доме, спать в собственной кровати, находиться с детьми с утра до ночи. Думаю, что и я выживу, хотя сердце мое сейчас – словно старое платье, разорванное мамой на тряпки. Я представляла себя именно таким платьем: когда-то прекрасным, а теперь обреченным вытирать грязь под ногами.
– Побольше бы времени! – прошептала я про себя, пока дорога к дому тянула и одновременно отталкивала меня. – Как бы я хотела, чтобы у меня было больше времени!
Глубокое дыхание немного успокоило меня. Размеренным шагом я приблизилась к магазину мистера Криншоу, остатки отцовских денег были зажаты у меня в руке.
Мистер Криншоу обернулся, когда я вошла.
– Сегодня сами?
Тут я заметила шерифа Джефриса. Он побледнел, нахлобучил шляпу и быстро ушел. Я смотрела ему вслед, пытаясь проглотить, пропихнуть куда-то внутрь, поглубже, всю скопившуюся боль.
– Чем я могу вам помочь? – Дружелюбное лицо мистера Криншоу вернуло меня к реальности.
– Мятные палочки, пожалуйста, и… – Я обвела взглядом полки. – Две расчески, кружевной платок и кружевной нагрудник. – Я выложила оставшиеся банкноты на прилавок. Возможно, эти пустячки смягчат горечь расставания.
Когда мистер Криншоу завернул мои покупки, последняя попытка отсрочить то, что должно случиться, была исчерпана. Тяжелой походкой я шла обратно к ферме Френка Грешема. Идя этим одиноким путем, я позволила своим плечам повиснуть, а ногам вязнуть в пыли.
Вдруг, прервав мои размышления, перед мысленным взором предстало лицо тети Адабель, с багровыми пятнами на бескровном лице. Женщина, которая любила людей, особенно эту семью. Она использовала последний из отпущенных ей вздохов, чтобы поручить их мне.
Господь послал тебя!
Слова, которые и поддержали меня, и в то же время бросили вызов.
Зная, что мама любит меня, я боялась возвращаться вновь под ее покровительственную привязанность. Однако после всех этих месяцев заботы о детях мне стало понятно, что чаще всего действиями мамы руководила именно любовь. И я вдруг подумала, не пришел ли и мой черед – исходя из приобретенного опыта – измениться. Отпустить тех, кого я любила, несмотря на желание держать их как можно ближе. Доверить наше будущее Господу, а не собственным планам.
Дорога повернула, и перед взором предстала ферма. Уже такая знакомая. Теперь каждое окно и крыльцо навевало воспоминания. У меня закололо в груди, но воля была сильна. Когда наступит утро, я сообщу о том, что планирую сесть на поезд, идущий домой. Так будет легче. У детей не будет времени разволноваться. И не будет времени пытаться меня переубедить.
Я со всеми попрощаюсь по-своему, как Уилл. Воспоминания о последних днях с братом, о том, с каким достоинством он принял собственную трагическую судьбу, вызвали во мне чувство гордости. Я хотела быть такой же сильной, как и он.
Обойдя дом, я поднялась по боковому крыльцу и навесила на лицо беззаботную улыбку, прежде чем войти в кухонную дверь.
– Я дома, и принесла подарки!
По полу раздался топот маленьких ножек, личики озарились таким заразительным волнением. С улыбкой, яркой, как солнце, над ними возвышался Френк.
Ах, как бы мне хотелось, чтобы это было моей настоящей жизнью!
* * *
Я собрала свои вещи при свете луны. Вдалеке ухала сова. Ей вторил козодой. Став на колени возле узкого подоконника, я прижала щеку к холодному стеклу. Если бы я знала заранее, что все это случится – что дети незнакомца проложат такой глубокий след в моем сердце, – приехала бы я сюда? Я мечтала совсем не о том, чтобы просто быть женой фермера и матерью. Разве могла я знать, что это станет тем, чего я хочу?! Тем, что мне нужно?!
С той октябрьской ночи, когда я уехала из дома, казалось, прошло много лет. Тогда я была другим человеком. Но я искренне верила, что Господь заботился о каждой мелочи в моей жизни, и я верила, должна верить, что Он предпочитает меня сегодняшнюю мне вчерашней.
Послав небесам последний умоляющий взгляд, я скользнула в кровать, закрыла глаза и позволила мечтам самим осуществиться. У меня больше не было сил молить об этом.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.