Текст книги "Крылатый"

Умеет же дядя так ругаться, что даже «дорогой племянник» звучит у него как отборный мат. Откладывать бесполезно, и я честно рассказал императору все, что знаю, уточнив, что и Маньк… Марина Владимировна Хмельная в том же незавидном положении ныне, что и я. И говорить связно я могу, только пока у Вана и Ветра хватает сил держаться в сознании.

Дядя обдумывал сложившуюся ситуацию, а я огляделся и понял, что пора бы перестать пугать моих попутчиков.

– Идем, я тебя представлю, император.

Все-таки вежливость и уважение у японцев в крови. Что определенно импонировало дяде Дарию. В церемониальном приветствии только Манька обошлась коротким бурчанием под нос, долженствующим обозначать «здрасьте».

– Как ты, девонька? – вместо того чтобы обидеться, ласково поинтересовался дядя Дарий.

– Паршиво, – честно ответила она.

– Держись, маленькая. Все будет хорошо, это я тебе обещаю. – Дядя искренне беспокоился и сочувствовал моей подруге. Его вообще всегда интересовало мое окружение. Конечно, достаточно посчитать, сколько ценных кадров я привлек на службу империи…

– Верю, – скупо обронила девчонка.

– Знаешь, дядя Дарий, а хорошо, что пришел ты, а не мама с папой и не дедушка, – сообщил я. – Тебе хотя бы слово «дипломатия» знакомо!

– Как и понятие «дипломатический конфликт», – хмыкнул первый император. – Умная твоя голова! Жаль, не по назначению используешь.

Солнце висело еще высоко. Мы стояли на корме и рассматривали остров.

– Жутко… – сказал Рийо.

Остров, напоминавший издалека боевой крейсер. А над ним медленно вращалась темная воронка. Небольшая совсем, разглядеть ее человеческим глазом можно только в бинокль, но черный туман окутывал весь этот памятник скорби.

– Идем сейчас? – коротко спросил дядя, тревожно взглянув на мое лицо.

Держался я, честно сказать, не знаю на чем. Даже боль в прокушенной насквозь губе уже не отвлекала так, как вначале. Я сходил с ума, и это было видно. Маня за моей спиной держалась за мачту, до крови закусив костяшки пальцев. Дага сама скользнула в ладонь, и я от души полоснул лезвием по предплечью. Больно.

Уже четыре часа, как Ван и Ветер разделились, бог силком выбросил эльфа из ловушки. И защищать его хотя бы изнутри теперь некому.

– На закате, – коротко бросил я.

И начал петь. Сквозь зубы, с трудом выталкивая из себя слова, в уме переводя наш гимн и мешая французский с немецким. Продержусь…

Кто-то грубо схватил мои крылья, заставив сложить их, рванул назад и сжал в тиски.

– Хорошо, сейчас идем, не ждем заката, приди в себя!.. – орал мне кто-то в ухо.

Дядя Дарий.

Ван! Ветер!

«Сейчас придержу… Так легче?»

Значительно. Через пару часов я тебя вытащу.

«Поторопись, малыш».

Убью!! Собственными руками придушу когда-нибудь!

– Все, я уже соображаю, отпусти!

Приготовления были закончены в считаные минуты, лодка спущена на воду. С дядей совсем недавно состоялся весьма обстоятельный разговор, во время которого мне пришлось доказать, что здесь я главный, и если дядя идет со мной, он идет как подчиненный, а не правитель. А если он не желает признавать меня командиром, то может разворачиваться и лететь на все четыре стороны, и даже пусть не думает срывать мне операцию. Чего мне это стоило… эх…

– Я дерусь лучше Кацу, – в который раз заявил Кеншин, все еще не оставляя надежды поучаствовать в заварухе. – Гораздо лучше.

– Ты под руку полезешь, – опять рыкнул я. – А мне под руку попадаться не рекомендуется. Я и Кацу беру, только чтобы он мух от Мани отгонял.

Кеншин проворчал что-то по-японски.

– Трансформироваться можешь? – спросил дядя Дарий, и я отрицательно помотал головой. – Тогда хоть доспех надень.

– Он мне только помешает, – решительно сказал я, осторожно касаясь ритуальной брони в личном пространстве. – Я и так уже утрачиваю в скорости из-за веса фламберга.

– Сидел бы дома, неугомонный… Без тебя бы справились.

– Тебе напомнить про дипломатический конфликт и про то, чем это грозит?

Дядя бросил мне острый взгляд сквозь хищный прищур серых глаз и обратился к Мане:

– Ты драться-то умеешь?

– Нет, – честно призналась Маньячка. И улыбнулась: – Только убивать.

– И друзья твои тебе под стать! – сообщил мне император.

Лодка бесшумно причалила возле скалистого берега. Попасть на остров в этом месте можно было, только поднявшись по отвесной стене. Всего метров на пять. Император принял боевую ипостась и поднял наверх Кацу. Я взлетел с Маней. Во второй ипостаси дядя прибавлял всего килограммов десять, и если у отца моего чешуя была чисто черной, то у дяди она отчетливо бликовала темно-синими, как на вороновом крыле, отсветами.

Жалкое зрелище представлял собой этот остров. Жалкое и чем-то даже пугающее. Если бы не этот черный туман… и воронка в пять-шесть метров высотой. Я бы здесь надолго остался – веселый постапокалипсический пейзаж. Пару пистолетов с краской, Апокалипсиса в напарники, противников половчее – и развлекаловка обеспечена!

– Ты чего веселишься? – вполголоса поинтересовался Кацу, и только тогда я понял, что напеваю небезызвестную вампирскую песню «Звезды ледяного безумия».

 
Я пройду сквозь сладкие сны
Ночными кошмарами ангелов.
Ты боишься ночной тишины
Под покровом белых снегов…
 

– А разве убивать не весело? – насмешливо покосился я на человека, добавляя в глаза багровый отблеск.

 
Звезды ледяного безумия!
Нас поведут сквозь ночь.
Звезды ледяного безумия!
Никто не в силах помочь!..
 

Сам себя иногда боюсь! До дрожи и обморока.

Мы осторожно пробирались в глубь острова, обходя все скрытые камеры наблюдения. «Хитроумный царь Итаки», – хмыкнул дядя Дарий, глядя на выверты моей фантазии при обходе просматриваемых областей. «Хитромудрый Одиссей», – добавила прямолинейная Маньячка, взбираясь за мной по жалким остаткам лестницы. Благо эта схема системы безопасности нам обоим оказалась знакома, и что пропускал я, видела она.

Камуфляжники вместе с белохалатной братией набежали, как только почуяли желанную добычу. Контур безопасности выставили, камер понатыкали, сигнализаций. Как будто меня это остановит!

 
Я ступил на путь ледяной,
Еще не мертвый, уже не живой!
До крови чужой голодный,
Сам себе вечный изгой!
 

А основательно они успели оградить тут все и заставить своими палатками. Паранойя вот заявляет, что они вообще весь этот пейзажик устроили. Цыц! Если бы это была правда, то расположились бы поудобнее, в подземных бункерах хотя бы!

Так, а как бы сюда подобраться поудобнее-то…

– Даня говорит, что поведет меня по нити, они с Ваном сейчас вместе… в одной большой клетке! – шепотом сообщила Маня, когда мы залегли в укрытии.

Потянувшись душой к Вану, я получил в ответ лишь раздраженное рычание с советом пока что отвалить.

– Показывай, – кивнул я.

Дальше передвигаться пришлось исключительно ползком, хорошо хоть трава высокая. Давно здесь не ступала нога разумного… Разве что Маньяк и Апокалипсис, но эти двое – условно разумные!

О, чувствуется рука брата! Только он мог так покромсать в клочья колючую проволоку! Да еще и ток прервать, чтобы часть забора оказалась не под напряжением. И другие следы разрушительной деятельности Маньяка с Апокалипсисом присутствуют. Сбегали, видно. А сами они сейчас вот в том большом белом шатре… Кхм, с каких пор шатры собирают из металлических листов? Да еще и частично покореженных. И еще странно, что именно этот шатер примыкает вплотную к воронке Хаоса.

Пройти здесь тоже легко. Охрана обходит шатер раз в минуту. Две камеры поворачивались не синхронно, область в шесть метров остается «слепой» в течение семи секунд. Прорва времени!

– Где ты всего этого набрался? – поинтересовался дядя, когда я объяснил, как, где и с какой скоростью нужно проскочить.

– У дедушки! – беззастенчиво соврал я.

 
Ты ищешь тепла в моих объятьях,
Обманувшись ночной красотой.
Найдешь смерть на моих клыках!
Кто виноват в том, что я такой?!..
 

Оглядываясь, Маня нервно коснулась моей даги, пристегнутой к ее поясу. Закажу близнецам такие же, когда вернемся… если вернемся. Так, отставить падение боевого духа! Темные не проигрывают! И уж тем более не проигрывают темные императоры! А те моменты, когда кто-то из семейства ар’Грах терпел фиаско, благополучно забудем. Забудем, сказал!

Проскочили легко и мгновенно спрятались в обломках сразу пяти разбитых машин.

 
Звезды ледяного безумия!
Жажда гонит сквозь ночь!
Звезды ледяного безумия!
Смерть мне может помочь!..
 

Я старался не смотреть в сторону воронки. Продержись, Ветер. Сейчас я разберусь с этими двумя и вытащу тебя из ловушки. Клянусь!

Дядя Дарий ругался, в неудобной позе пережидая, пока двое караульных пройдут мимо. Я с неудовольствием вновь подумал о церемониальном костюме, в который был обряжен император. Черная рубашка, расшитая узнаваемыми серебряными символами, и такие же черные штаны с сапогами до колен. Хорошо хоть камзол и венец снял. Маня бежала первой, я сразу за ней, за мной Кацу, и замыкал дядя. Чего? Император слишком ценная личность, и это его надо охранять, а не ставить замыкающим для защиты тылов? А почему в таком случае мой отец, дед и дядя обходятся в основном без телохранителей, а если и берут с собой рыцарей, то не для своей охраны? Именно! Потому что императоры – это такие чешуйчатые гады, с которыми связываться себе дороже. Первый император высказывался шепотом, но от этого его речь была не менее проникновенной. Он знал, что рискует, доверившись мне, но легче от этого знания ему не становилось!

 
Жертва захлебнулась криком.
Я не в силах себя одолеть!
Не был я никогда человеком…
А теперь остается сгореть!
 

– Двое охранников сразу за входом, – сказала Маньячка, прикрыв глаза. – Там что-то вроде прихожей, перегорожено основательной стеной, но с другой стороны не зайти.

– Вперед на счет «три». Вырубаем охрану, а там посмотрим, – сказал я. – Два… три!

Сумасшедший бег, разбитый клинком за неимением времени замок, первый охранник получил удар в лицо ногой, и, до того как я коснулся пола, Маня, ужом проскочившая вперед, ударила дагой второму охраннику в горло.

– На кой хрен?! – прошипел я.

Маньячка не ответила, обыскивая мертвого. Не нужна никому эта лишняя кровь, Маня!

– Бесполезняк, здесь сканер сетчатки, – остановил я подругу. – И цифровой замок… давно устаревшей конструкции.

– Дай-ка я… – примерился было император, но тут рефлексы сработали прежде мозга, и я дернул его в сторону, припечатав к стене, а мой судорожный рывок зеркально повторила Маня.

Следующим движением я поймал за ворот выходящего из дверей парня в белом халате и припечатал к стене, заткнув рот.

 
Но за мною смерть не придет,
Я как свет лунный вечен!
Память боль с собой унесет,
И к тебе путь ночной намечен!
 

– Тихо! – прошипел я, пока Маня заклинивала дверь так, чтобы она не закрывалась до конца. – Один звук, и я тебе шею сверну! Понял?!

Тот судорожно закивал, покосившись на мертвых охранников (убит из них был только один, но никому о том знать пока не обязательно).

– Будешь умницей, останешься жить. Нет – я отдам тебя ей. – И указал на Маньячку, как никогда мерзко и многообещающе усмехнувшуюся. – А теперь отвечай по порядку – что за дверьми, сколько людей, какая охрана и где пленники?! – На последнем слове я сорвался, гортанно зарычав. Зрачки обожгло жаром – так сильно они засветились.

– Они там, двое, – побледнев, указал на дверь паренек. – Внутри восемь экспертов, четверо ассистентов и девять охранников…

Хорошо, что русский – международный язык. Даже этот наполовину японец, а наполовину непонятно кто говорил на русском, хоть и весьма паршиво. Тут до меня долетело раздраженное рычание брата: «Если ты меня сейчас не вытащишь, я умру и буду являться к тебе в кошмарах!» «Потерпи. Еще пару минут!» «Я буду готов, хе-хе… сюрпризец этим устрою…» Про себя разговаривая с Ваном, вслух я не забывал выяснять, чем вооружена охрана, где что расположено и какие еще меры безопасности предприняты.

Когда парень замолк, я задумчиво взглянул на него. Вынул из кармана узкую черную ленту, повязал ее на шею пленника и безучастно поинтересовался:

– Ты знаешь, что такое темные артефакты? – Человек опасливо кивнул, сглотнув. – Попробуешь ослушаться моих приказов любым доступным способом – эта безобидная ленточка оторвет тебе глупую голову. Ясно? – Главное – правильно сыграть, и тогда все вокруг поверят, что это не блеф! Даже те, кто точно знает, что у меня в руках всего лишь кусок шелковой ленты. – А теперь слушай, недоумок. Ты сейчас тихо уберешься отсюда, никому даже жестом не выдашь, что видел нас, никаким способом не поднимешь тревогу. Артефакт потеряет силу, когда я покину остров. А если тревога все же поднимется… лучше тебе не знать, что будет тогда! Пошел вон.

 
Звезды ледяного безумия,
Кровь потечет рекой!
Звезды ледяного безумия,
Кто виноват, что я такой?!
 

Человека как ветром сдуло. Он ничего не скажет, точно – пока я держал его за горло, то пережал несколько точек, временно атрофируя голосовые связки. Да и внушение сделал не самое плохое.

Мысли – отдельно, инструктирование дяди и Кацу своим чередом.

– Откуда ты все это знаешь? – только и спросил император.

– Дядя Дарий, а тебя дедушка что, никогда по «десятому аду» не гонял? – поинтересовался я, передергивая затвор снятого с охранника автомата и вручая его Кацу.

Первый император закатил глаза и горестно покачал головой. Родители мне и в «пятый ад» лезть не разрешают, говорят, что маленький еще, а с дедом мы вместе легко проходили «десятку», когда мне только двенадцать было! Тайком, конечно. Не дай Небо мама бы узнала.

Вошли мы так тихо, что в первые несколько секунд, жизненно необходимые для взятия ситуации под контроль, нас просто не замечали. Неудивительно, учитывая, что вытворяли «несчастные пленники»!

 
Звезды ледяного безумия!
Глаза мертвецов смотрят вослед!
Звезды ледяного безумия!
Я твоя смерть, ты мой обед!
 

Мой брат и мой друг, распевая в две луженые глотки эту песенку, увлеченно пинали четверых мордоворотов в санитарных халатах. Дальнюю от входа часть лаборатории занимала большая стеклянная… пожалуй, что клетка. Один ученый сидел в углу, баюкая сломанную руку, четверо бегали за двумя объектами эксперимента, которые разве что по потолку не ползали, а по стенам носились, как кошаки, нажравшиеся валерьянки. И орали так же пронзительно-мерзко, разбавляя «пение» ехидными комментариями.

Наблюдая все это, я успел вырубить трех из девяти охранников, увлеченных неожиданным веселым зрелищем, еще с двумя в те же мгновения разобрались дядя и Кацу, а Маньячка с невероятной скоростью просто перерезала кабель, к которому должна была быть подключена сирена.

Тут в мою голову пришла еще одна безумная идея, которую я поспешил реализовать. Безоружный, шагнул вперед, так, чтобы меня все видели, включил все свое обаяние на сто основных и двести запасных процентов и сладким до тошноты, пробирающим до костей голосом, отчетливо, дабы все слышали, сказал:

– Никому не двигаться.

О да, я знаю, как парализовать волю неподготовленных людишек! Сейчас здравый смысл из мозгов этой неискушенной публики вышибло напрочь, и они могут только смотреть на меня, не думая ни о чем больше. Знаем, плавали, моего очарования хватит минут на десять – пятнадцать, потом они начнут понемногу отходить и минут через двадцать приобретут способность мыслить. Если смогут отвести взгляд.

– Господа, не соблаговолите ли вы сдать оружие? Прошу вас, мне очень неприятно, когда в меня целятся, еще неприятней, когда мои нервные спутники начинают стрелять. Вы уж простите, обычно они очень мирные, просто не выспались…

Дядю так перекосило, что я всерьез о нем забеспокоился.

Так-так, оглянуться, сохраняя робкую и едва обозначенную улыбку, изобразить взгляд ангела и едва-едва обрисовать контур крыльев за спиной. Незаметно мимолетом глянуть на свое отражение в стекле… Ух, ну ангел во плоти, аж тошнит от собственной непогрешимой светлости! Вот такая притягательная, обворожительная, невинная до невозможности внешность всегда служит неистребимым источником проблем. Картина маслом на холсте: «Посланец Господень с охраной спустился в чистилище»! И все поверили. Я выспался, полон сил, можно и полную выкладку сделать!

– Прошу вас, пожалуйста, сдайте оружие! И свяжите, пожалуйста, друг друга.

Маня и Кацу, словно всю жизнь только этим и занимались, обошли людей по кругу, собирая оружие, которое те безропотно отдавали. И так же безропотно, стараясь не отрывать от меня стеклянных взглядов, связали друг друга. Даже белохалатники дернулись было друг друга связывать, да нечем было. Свалив автоматно-пистолетную кучу у моих ног, «почетный, вооруженный и особо опасный эскорт» занял позиции по бокам. Тронуть кучу ногой, опасливо шагнуть в сторонку.

– К сожалению, это не единственная моя просьба… – Руки за спину, носком ковырнуть пол, нарисовать на лице сожаление о том, что отвлекаю своими делами этих важных и очень занятых людей, сожаление, что вообще придется озвучить следующее предложение. Покоситься на стеклянную перегородку, за которой клубится воронка мрака. Полный немого укора и всепрощения взгляд в сторону стеклянной клетки, в которой гордо стоят возле поверженных и отправленных в глубокий нокаут противников два злобных психа…

Не догнал… Ой, то есть что-то я выпадаю из реальности! Там определенно стояли Маньяк и Апокалипсис, но вот только… я, кажется, окончательно сошел с ума… мой светлый брат был человеком! «Рожу кирпичом! – прервал мое секундное замешательство отчетливый возглас брата. – Потом объясню!»

– Я вынужден просить вас отпустить этих двух… пленников. – Я так горестно вздохнул, чтобы даже до самого тупого дошло, как мне не хотелось озвучивать эту мысль. Очень полезно иногда уметь играть не только своим телом и лицом, но и добавлять в голос частоты, воздействующие на окружающих нужным образом…

Дядю перекосило еще сильнее, хотя, казалось, дальше уже просто некуда. Ух, и зверская у него рожа! Отличный антураж!

– Мы просим прощения, – выступила вперед женщина в докторском халате. Японка, лет сорока, высокая и ухоженная, чисто говорит по-русски. Она с болью взглянула на меня и продолжила: – Мы не можем отдать их вам! Понимаете, за этих двоих с нас очень строго спросят…

– Полагаю, не строже, чем с меня, – очень-очень печально ответил я. – Вернувшись без них, я не проживу больше часа… – Скорбный, но мужественный лик. – И смерть моя не будет легкой.

– Ох… – Она прижала ладонь к губам, опасливо покосилась на пленников. Эк ее проняло-то! Ирдес – великий артист!

– Тебе, сволочь, я первой башку отверну! – Если в моем светлом брате и жил когда-то артист, то давно и безвозвратно помер, даже некроманты не помогут. Ван продолжал беситься: – А тебе, шваль пузатая, да-да, тебе, боров жирный, я тебя живьем поджарю, тварь!

– А ос-с-стальные – моя добыча… – прошипел Маньяк столь проникновенно, что все тут же представили в красках, что может их ждать.

Двойняшки даже не смотрят друг на друга, словно и не знакомы вовсе.

Судя по бледным лицам людей, эти двое психов сбегали как минимум пару раз и устроили своим мучителям «сладкую» жизнь. Оставшиеся в сознании охранники притворились ветошью. Бело– и синехалатникам, стоящим посреди зала, повторить маневр охраны не удалось.

– Если бы меня не послали за ними, то через семь дней эти двое оставили бы от острова одни воспоминания. Прошу вас, отдайте их мне, не заставляйте моих спутников нервничать. – Уф, весь этот спектакль кажется мне бесконечным! Хотя на деле прошло не более трех минут…

– Может, вы сами их тогда выпустите? – нервно поинтересовался больше всех побледневший тощий парень.

Он сам подошел ко мне, отдал магнитно-молекулярный ключ, и никто не возразил его действиям. С дядей, кажется, сейчас припадок случится…

А я взял ключ, поблагодарил парня за столь «отважный, благородный и благоразумный поступок». Сказав так, гордо прошествовал к клетке и выпустил пленников. Тем же ключом отомкнул браслеты на руках и ногах и ошейники. Небо великое, да что же это за дрянь?! Брат мой, друг мой! На месте тонких, но прочных ошейников остались кровоточащие раны, запястья были сожжены до мяса электрическими разрядами!

– Да что ж вы за нелюди?! – вырвалось у меня прежде, чем я успел прикусить язык. Вошел в образ! Полная выкладка… – Они, конечно, не подарок, но не до такой же степени!

Не обращая на меня внимания (хотя брат дернулся, как от удара, и перекосило его не хуже дяди), бывшие пленники вооружились из лежащей кучки по самое некуда. Живой! Все-таки живой, Маньяк! Я тебя сам убью, сволочь! Подойдя к дяде, я одними губами произнес:

– Уходите. Сделай все тихо, доверься Маньякам. Выводи близнецов и человека. – Просить забрать с собой Вана бесполезно, все равно не пойдет. – Уходи, не мешай мне!

Дядя Дарий посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом, и я, позволив маске на миг убраться, показал истинное свое лицо. Император едва заметно кивнул и властно бросил тем, кого предстояло защитить:

– Идите.

Взяв из кучки все оружие до последнего патрона, мои спутники тенями выскользнули в незакрытую дверь. То есть она-то как раз смотрелась закрытой, да и была бы таковой, не поколдуй с ней Маня.

– Разойдитесь и не мешайте, – потребовал я, и уже никто не посмел мне отказать.

Даже не знаю, что их больше вдохновило – мой решительный вид или мой же до жути злой, вооруженный до зубов «охранник», которому только повод дай – разнесет все по камешку?..

Автоматная очередь бронебойными пулями разбила стекло второй клетки. Богатырский пинок Вана довершил дело, и пол засыпало мелкими осколками.

Хорошо, что Серые Призраки не явились. Я ведь наплюю на все, лишь бы вытащить Ветра. Всей душой я потянулся к нему. Усталость… смертельная усталость… от меня уже мало осталось… опять кидаетесь, твари!.. Нет, не путать себя с ним. Найти очаг синего света. И втянуть в себя всю боль. Моя вера будет тебе щитом.

Когда меня окутал синий огонь, я не закричал – подготовился. Только крылья за спиной были уже настоящие и тоже горели. Фламберг в руках полыхал не хуже меня самого.

– Меч Господень! – вскрикнул кто-то из людей.

Если ад существует, то сейчас я в нем. Держаться из последних сил. Принять поддержку от брата, разделившего со мной непомерный груз. Молчать. Два шага вперед. Два шага в ад. Не упасть, не позволить себе даже лишнего вдоха. Сосредоточиться. Всю силу моей Тьмы слить с ледяным огнем страданий бога, принятых мною. И Свет за спиной молча поддержит. Все силы до капли вложить в удар!

Убрав клинок из слабеющих пальцев обратно в личное пространство, смотреть, как с визгом разлетаются и горят мелкие бесформенные комки когтей, острых зубов, слепых глаз. Воронка в том месте, куда пришелся удар, распадалась клочьями и таяла.

Феникс, с трудом шагая, шел мне навстречу. Мой бог, мой друг, мой Ветер. Но что с ним стало!.. Полуптица-получеловек, видоизмененный до неузнаваемости, местами материальный, а кое-где только колышущийся полог из снежинок…

Я протянул руки и едва успел поймать скользившую сквозь пальцы материю… просто воздух… Алые глаза, подернутые мутной пленкой, искали несуществующих противников.

– Дети, – то ли шепот, то ли просто вздох, – уходите… здесь слишком опасно…

– Ветер, держись. Мы вытащим тебя.

– Уходите сами… я сильнее, чем кажусь…

– Оно и видно! – огрызнулся Ван, помогая мне поднять то, что осталось от бога.

Моя принятая «ангельская» маска держалась уже чисто автоматически. Рука-крыло Ветра, висевшая на моем плече, то и дело грозила утратить остатки материальности. Когда дверь открылась и вошел новый участник спектакля, я забыл про свою маску. Мгновение мы не отрывали уничтожающих взглядов друг от друга, и следующая фраза получилась в голос:

– Опять ты?!

Ворвавшимся следом вооруженным охранникам седоусый ублюдок скомандовал:

– Убить их!

Сразу несколько очередей протрещали в мою сторону. Сильным ударом меня отбросило к стене, а по лицу, по одежде стекал алый свет. Кровь бога. Боль в плече обожгла, внутри всё свело от нахлынувшего безумного страха.

– Опять от пули… – услышал я тихий вздох. – Уходи, малыш… и помни о том, что боги бессмертны…

– Нет! Не покидай нас, держись, прошу тебя!

Феникс растворялся, скользил сквозь пальцы, таял легкой наледью и разлетался снегом. Его кровь смешивалась с моей. И я до последнего, чувствуя, как сердце разрывается от боли, старался удержать своего бога.

А потом я услышал крик. Дикий крик отчаяния и безумной ярости. Ван трансформировался в несколько мгновений, но мне казалось, что прошла вечность. Золотые нити оплели его коконом, меняя очертания эльфийского тела. Теперь мой брат мало чем напоминал антропоморфное существо, передо мной был древний демон, совершенная машина для убийства, живущая только чужой смертью. Шесть рук с острыми, как бритвы, когтями кромсали врагов в кровавые лоскутки, гибкий хвост с ядовитым жалом, вместо волос – золотые змеи длиной почти по колено. Он на миг обернулся, и я увидел лицо – золотая маска с золотыми глазами, в которых отчетливо виднелись крестообразные зрачки, и рот, полный острых зубов.

Кто-то бросил в Вана гранату, но тот лишь дико расхохотался, не замечая языков пламени и ударной волны.

– Господи, что же мы пленили?!..

У той же стены полусидели женщина и тощий паренек.

– Живой конец света… – ответил я. – Апокалипсис во плоти. Чем вы думали, когда брали в плен существо, вырвавшееся из воронки Хаоса?!

Меня услышали. Женщина подобралась поближе, оторвала кусок своего халата и попыталась зажать мою рану. Глупо, пуля же навылет прошла… Осязаемый алый свет – кровь бога – попал в рану и заставил светиться мою собственную кровь. Еще немного – и поверю в собственную святость. Драный полудохлый ангел!..

– Не надо, – отстранился я. – Это не поможет, пуля-то прошла навылет.

Древний монстр из неведомой бездны стоял посреди зала, и узкие щелки крестообразных зрачков шарили в поисках живых врагов. Он не тронул забившихся в углы ученых и пристегнутых наручниками охранников. Но от остальных остались ошметки, не было целых тел. У наиболее сохранившегося не хватало половины ноги, руки и головы. Сколько здесь вообще тел? Штук двадцать, не меньше… Я смотрел на брата, и мою душу сковал черный ужас. Это не было боевой формой эльфов. Я знаю все стадии и формы боевой ипостаси светлых, но такого вообще никогда не видел.

– Послушай, – отчаянно и решительно прошептал тощий паренек, подползая ко мне. – Уходи отсюда! Здесь есть запасной выход в старые штольни. Уходи, прошу тебя!..

Я отрицательно качнул головой, не отрывая взгляда от светлого… светлого ли?.. Что же ты делаешь, брат?.. Зачем, зачем столько смертей?! Бессмысленных смертей…

– Уходи, ангел, – сказала женщина, сидевшая рядом. – Тебе нельзя погибнуть от рук демона…

Ох, тетя, как же ты неправа!

– Я не могу уйти без него.

Его прыжок был похож на перетекание из одной формы в другую. Секунду назад там стояло чудовище, и вот уже в метре от меня снова стоит… все еще человек. В чужой крови с головы до ног. Он качнулся вперед и отшатнулся, глядя мне в глаза. Закрыл лицо руками. Послышался то ли всхлип, то ли стон, брат упал на колено, снова поглядел на меня.

– Малыш… малыш, я не хотел!.. Хочешь, убей меня, но только не бойся! Не бойся меня!.. Не надо…

– Придурок! – взорвался я. – С чего бы мне тебя бояться?! Я за тебя испугался, а не тебя! Какого демона… что ты с собой вытворяешь, Апокалипсис?!

– Какого демона ты под пули подставляешься, идиот?! – тут же ответил мне яростным воплем брат. – Я за тебя перепугался до смерти!

– Только не до своей, – ядовито ответил я.

Брат проглотил ответную колкость и деловито поинтересовался:

– Ты серьезно ранен?

– Ходить могу, летать, наверное, тоже. Если не подохну от потери крови, то до выхода дотяну. Если тебя тащить не придется. – Я невольно оглядел это месиво плоти, бывшей когда-то человеческими телами… живыми людьми… – Зачем ты убил их всех, Апокалипсис? Зачем столько… столько смертей? Неужели нельзя было обойтись без этой крови?

– Я не мог им позволить убить тебя, малыш, – качнул головой брат. – И не жалей этих тварей, каждый из них заслуживал смерти! Я читал в душах. Только одного, – Ван поморщился, – зря убил. Остальным прямая дорога в ад. Хватит, не смотри больше! Идем.

– Вам не уйти, – снова обратился ко мне лаборант. – Одной из стен наша лаборатория примыкает к выходу в старые штольни. Оттуда можно выбраться.

Он отдал мне магнитно-молекулярный ключ, такой же, каким я отпер стеклянную клетку.

– С чего бы тебе помогать нам? – Паранойя зашевелилась…

– Создания неба, дети Господа, не должны погибать от руки человеческой, – серьезно ответил мне человек. – Если я не сделаю все что могу, это будет смертным грехом.

Небо! Мне попались религиозные ученые!!! Убиться об стену, кому расскажу, не поверят!

Схватившись за протянутую руку Вана, я встал и поблагодарил людей. Играть, так до конца.

– Как твое имя, ангел? – спросила женщина.

– Иллэтэ, – вырвалось само собой. – Меня зовут Иллэтэ[6]6
  Иллэтэ – переводится как «крылатый, небесный».


[Закрыть].

И только через миг понял, что это действительно мое имя.

– Замолви за нас словечко перед Господом, – криво улыбнулся парень. – А мы постараемся замолить грехи и исправить все, что натворили.

Ы-ы… Что ж я, гад темный, наделал-то?!

Если я еще раз за что-нибудь зацеплюсь – постригусь! Сделаю себе «ежик», как у Шона! Бегая… вернее, ползая по этим подвалам и собирая весь мусор и паутину, ориентировались мы кое-как. Вел Ван, я уже соображал через раз, и рана болела зверски. От перевязки наотрез отказался – времени и так слишком мало.

Лодка уже отплыла, и мы догоняли своих по воздуху. Тащить Вана все же пришлось. Буквально рухнув на дно лодки, я придавил светлого. Тот выругался и чуть не выкинул меня в море при попытке подняться.

– Серьезно ранены? – тут же осведомился дядя.

– Не слишком, – поморщился я, заработав от брата взгляд, способный плавить металл.

На самом деле болело просто зверски, рану жгло раскаленным железом, и только чувство долга помогало держаться на ногах. Надо будет – еще сутки пробегаю в том же темпе. И неделю потом просплю.

Воронка втянулась сама в себя, и остров сотряс взрыв. Призраки подоспели…

– Абзац, – культурно высказался дядя, глядя на поднимающийся к ночному небу столп дыма необычного синего цвета.

– …! – не очень культурно согласился Ван.

Хм… ночь уже.

Ну так о чем я? А, вспомнил. Больно было так, что даже на стоны сил не хватало. И еще моя долбаная кровь светилась уже сама по себе! Я сейчас сам поверю, что ангел Господень, и остаток дней своих проведу в доме с мягкими стенами и заботливыми тетями в белых халатах, среди всяческих «владык», «завоевателей» и «посланников высших сил»! Демон бы тебя побрал, Феникс, что ж ты сделал?!

Так демон ведь и побрал… Но того демона еще найду, уж это я тебе обещаю! Ты бессмертен… просто снова потерялся.