Текст книги "Аяна. Книга 1. Внутренние Земли"

⁂

Громкий гул несся перед роем аз-жарцев, оповещая об их приближении. Армия аз-жарцев стремительно неслась по тоннелям на поверхность, они должны были успеть, силы таяли, столь длительный полет был против природы этих существ, и поэтому такую нагрузку легко могли выдерживать лишь доминантные фуражиры. Проносились изгибы пути, и вдруг они почувствовали встречный теплый поток ветра, а затем увидели и «пятно» неба, которое было выходом из тоннеля. Высота последнего «колена» была не менее двухсот тяглов, поэтому, если вы забрались на Плато, обратно без крыльев не выбраться, а падение будет смертельным.

Аз-жарцы очень быстро выпархивали на поверхность, после чего незамедлительно занимали свои места. Офицеры-фуражиры, для которых этот полет не был таким уж трудным, не теряя времени, взмывали в небо и, быстро сориентировавшись, отдавали приказы, расставляя солдат в боевое построение. Сперва, конечно же, формировался Колючий Вал. Фуражиры, вооруженные длинными копьями, вставали на одно колено, солдаты второй линии держали копья поверх плеча первой линии, третья и четвертая линии держали копья под наклоном, последующие держали копья вертикально, это защищало в том числе и от атаки сверху.

Плато Алого Огня представляло собой относительно ровное высокогорное плато с небольшими возвышенностями и впадинами, разбросанными всюду. Это высокогорное плато имело по всему периметру скальные возвышенности, но западная сторона была представлена в особенности высокими скалами. Близ этих скал в центральной части находился непонятного происхождения сферообразный объект тяглов 100 в диаметре и тяглов 20 в высоту. Растительности в этой долине, что раскинулась словно в блюдце, не было. Фуражиры неслись сплошным потоком, и потом быстрые команды офицеров разбивали этот поток на три ручья. Артиллерия заняла высоты, за каждой баллистой находились трое: два заряжающих, один из них также был наводчиком, и командир расчета. Тетива взводилась при помощи двух клешней, снаряды были заряжены, все было готово к бою. Гул крыльев и топот ног постепенно смолкали, по мере того как построение войск заканчивалось. Каждый из них недоумевал, почему же это плато носило столь странное название, ведь все кругом было припорошено бело-синей мукой, вся долина. Фуражиры ближнего боя заняли свои позиции между артиллерией и колючим валом, разделенные на три большие группы, которые делились, в свою очередь, каждая еще на три группы для возможности маневренных фланговых ударов либо мобильного купирования прорыва линии, в общем, подготовки не прошли зря, и ожидать врага осталось недолго. Офицеры, парящие в воздухе, уже оповестили артиллеристов. Сперва отдаленный гул, а потом все более нарастающий доносился до аз-жарцев. «Момент истины рядом, надо не посрамить свой Род», – примерно такие мысли пробежали в сознании солдат, большинство из них в реальном бою были впервые.

Офицеры ободряли их и предостерегали от действий без приказа. Интересен тот факт, никто и не заметил, что никаких укреплений отцов и дедов здесь нет, а есть, почти как тарелка, ровная местность и враги.

Ки-жарцы неслись рекой, они предпочитали сильный удар в центр, прорыв линии и смешение строя неприятеля с последующим добиванием разрозненных групп.

⁂

Шла середина Света, до Зорей было несколько часов.

Жители Внутренних Земель уже заканчивали свою суету и усаживались по местам, несколько часов до Фестиваля жители обычно пировали и танцевали. Погода была восхитительная, небо чистое, ветерок легкий и освежающий, настроение превосходное.

⁂

На Плато Алого Огня доминантные фуражиры ки-жары в первых трех линиях набирали скорость для усиления натиска с целью сломать строй. Топот тысяч ног сотрясал землю, поднимая мучную пыль. Солдаты обоих Королевств протянулись своими порядками от одного края плато до другого, как бы пересекая эти земли линией с севера на юг. Аз-жарцы, сохраняя строй, смотрели в свирепые лица своих врагов, которые неслись на выставленные копья. Ки-жарцы неминуемо приближались, и вот, когда до первой линии Колючего Вала оставалось тяглов 50, Нак-Кту скомандовал артиллерии нанести удар, тем временем предвкушая столкновение, и ки-жарцы запустили в небо метательные копья, дождем теперь обрушивающиеся на солдат Колючего Вала, которые корчились от боли. Кто-то умирал сразу, кого-то пригвоздило к грунту, и солдат, шокированный происходящим, потерявший своё оружие, видя, как на него несется фуражир, просто пытался выдернуть копье, которое держало его, но оно глубоко вошло в грунт и не поддавалось. Кровь в первых трех линиях в центральном секторе была всюду, звучала команда держать строй.

Видя боль, растерянность, неразбериху и смерть, несущиеся в атаку ки-жарцы приободрились духом и уже предвкушали легкую бойню в весьма прореженных порядках первой линии, где с копьем на изготовку стояли лишь двое из трех, но радость их была преждевременной. Послышались многократные звуки срабатывающей тетивы и свистящих звуков, устремляющихся прочь от баллист, копий со стрекательными букетами, которые были пристреляны где то на 30–40 тяглов вглубь ки-жарских порядков. Когда боеприпасы просвистели над головами аз-жарцев, весь фронт, все фуражиры с оружием ближнего боя рванули в контратаку. Копья врезались в фуражиров, пробивая их насквозь. Солдаты Ки-Жар падали десятками, заливая белой кровью мучнистую поверхность плато, но наивысший урон нанесли стрекательные бомбы. В момент, когда бомба, увлекаемая копьем, падает и чувствительные волоски, сплетенные в косу, ударяют о пол или врага, это приводит к моментальному срабатыванию стрекательных капсул и выбрасыванию гарпунов во все стороны, а учитывая, что ки-жарцы неслись в атаку плотным строем, то потери были колоссальны. По всему плато стали разноситься звуки битвы, треск и хруст ломающегося карапакса, пробиваемого гарпуном, и предсмертные вопли несчастных, которых зацепило за гарпун и устремляло за бомбой, бросая о камни и скальный пол, превращая в кровоточащую отбивную, пока бомба не остановится, завязнув в телах ки-жарских солдат. Эта стрекательная атака разрушила весь наступательный потенциал первой группы доминантных фуражиров. Изрядно потрепанная ударная группа, возглавляемая Ахи-Ки, полководцем Великой Матери Ки-Жар – сестры Аз-Жар, была сметена, одни фуражиры возились со срезанными ногами, у других нехватало рук и клешней, прочие разорванные на части изливали на землю кровь. Паника и безумие охватили первые порядки Ахи-Ки, но это было еще не все, устремившиеся в атаку аз-жарцы, преодолев то небольшое расстояние, разделявшее их, обрушились на ки-жарцев. Фуражиры-копейщики просто снесли остатки тех, кто могли стоять на ногах, а доминанты, перелетев через 4 линии, пикирующей смертью свалились на головы пребывающих в полной неразберихе солдат. Огромный фуражир, вооруженный двумя цестусами, в окружении врагов уничтожал их одного за другим. Огромный фуражир уклонился от колющей атаки слева, заметив замахивающегося копьем справа солдата, развернулся и, ударом когтя пронзив голову крюком третьему солдату, толкнул его на метающего копье, в результате копье вонзилось уже в убитого крюком солдата. Откинув его в сторону как мусор, огромный фуражир, уже приблизившись для удара к копьеметателю, прямым ударом цестуса, усиленного гарпунами, сделал две почти сквозные дыры в его голове. Бой его напоминал танец, он уже устлал вокруг себя много врагов, и сражение продолжалось. Стрекательная артиллерия била вглубь порядков Ки-Жар, буквально кромсая солдат, разбитые головы, разорванные тела с разбросанными потрохами, оторванные руки и ноги разлетались по сторонам после каждой детонации стрекательных «букетов». Фуражиры-копейщики поджимали сломленных и разбитых фуражиров Ки-Жар к своим, которые, залетев к врагу, уже перебили приличное их количество и очистили буферную территорию, где могли уже развернуться и куда приземлялись все новые и новые солдаты Аз-Жар для усиления атаки.

Перемолов отколотых от своих сил передовых доминантных фуражиров Ки-Жар, Нак-Кту подумал, что перелом настал и он может закончить сражение. Он приказывает немедленно организовать крупномасштабную атаку по всему фронту, и все войска Аз-Жар пришли в движение. Через зону столкновений пришлось идти уже по телам своих собратьев и врагов, под ногами уже не чувствовался ни скальный грунт, ни мучнистая пудра, устлавшая здесь все вокруг, а одна только хлюпающая и похрустывающая трещинами и пробоинами хитина кровоточащая масса. Но Ахи-Ки не был так прост, как подумал о нем Нак-Кту, и ки-жарцы тоже принесли с собой баллисты, только разобранные, и они как раз уже успели их собрать, да еще и войска Аз-Жар так удачно сами идут к неминуемой гибели. Баллисты Ки-Жар были куда крупнее аз-жарских и могли стрелять, помимо копий, еще и кассетами рассыпающихся в воздухе на несколько десятков стрел и дротиков, а также большими зазубренными дисками, которые в нижней части были слегка выпуклыми, чтобы улучшить скольжение для поражения живой силы в строю.

Никто из аз-жарцев не заметил, что их враги не сражались более вообще, а попросту, повернув назад, бежали, сверкая спинами. Нак-Кту включился одним из первых, он понял, что это ловушка. «Бежать-то отсюда некуда», – пронеслось в его голове, но было поздно. Они не слышали звуков работы дальнобойных баллист, но приближающийся свист летящих, готовых выкашивать всё на своём пути пильчатых дисков он услышал издалека. Лишь набрав воздуха, не успев произнести и звука, он с ужасом для себя увидел, как прилетел такой снаряд, с силой влетев в построения, и ударился о грунт, вызвав фонтан пыли и частей тел солдат аз-жарцев. С шумом и треском, многочисленными криками боли и звуками ломающейся экипировки, фонтанами пыли и песка, которые стали вздыматься повсеместно в рядах солдат Нак-Кту, прилетало множество дисков. И тот факт, что они шли таким плотным построением, был на руку ки-жарцам. Эти диски был около тягла в диаметре, и при запуске они закручивались, и поэтому, когда диск ударялся о грунт, он не останавливался, скорость вращения была высока, и он словно волчок двигался дальше, подскакивая на ухабах, кромсая ноги, грудь, шею, словом, всё, там, где проносился диск в этот момент. Они шелестели с особым звуком, и если стрекательные бомбы были опасны лишь на средней дистанции, то эти поливали огнём с очень большого расстояния и на большую глубину, шелестящие диски буквально прокашивали борозды в войсках. В построении царило смятение. Пилы эти отнюдь не двигались по прямой траектории, они соударялись и отталкивались друг от друга, подскакивали на барханах и несли опасность в разных диапазонах высот. Много солдат лишилось ног, и теперь живые, изливающие море крови уже не на мучнистый налёт, – что творилось на земле в эту минуту, было трудно разобрать, – они лежали в жиже крови и внутренностей среди изуродованных и изрубленных тел врагов и своих собратьев, беспомощно трепыхаясь, пока жизнь не угасала в них от потери крови. Пильчатые диски, с хрустом и треском преодолевая броню, делали своё дело, истребляя врага, но их потенциал движения, конечно, тоже ограничен, и они затухали, увязнув в мясе, кроме того, доминантные фуражиры выработали технику сопротивления им – резко обрушиться на диск сверху и с силой вдавить в грунт, тогда диск заякоривался, выбивая изрядное количество брызг крови, которая заливала окружающих, впрочем, бойцы передовой трети построения были с ног до головы замазаны белой кровью насекомых. Вонь тут уже стояла невыносимая, кровяной смрад сводил с ума! Свет катился к Зорям. Опытный офицер, ветеран многих стычек с ки-жарцами в галереях под Хребтом, а также приносящий море Пади, из Рода Нак-Аз, Канх-Нак вёл своё подразделение в атаку на позиции врага. Они входили в центральную группу второго порядка первого эшелона. В их подразделении боевые техники не были лишь уделом генома, в отряде присутствовали все без исключения виды вооружения. Сам Канх не был доминантным фуражиром, у него была лишь одна клешня, и он был меньшего размера, но он компенсировал это умом и сноровкой, а из вооружения предпочитал щит и длинное копьё. Отряд, пользуясь «освободившимся» пространством, маневрируя под градом снарядов, стремительно продвигался. Кругом шелестели диски и ревела битва, не всем ки-жарцам удалось оторваться от преследования и выйти из боя, и теперь они, словно загнанные звери, бились в окружении и падали под ударами копий и цестусов, а также выкашивались ливнями из дротиков, запускаемых дальнобойными баллистами ки-жарцев.

Но Канх-Нак ставил своей целью пробиться к вражеской артиллерии и хотел любой ценой заглушить её, чтобы прекратить это безумие, и цена в его с отрядом жизнь не представлялась такой уж высокой. С ним шли несколько доминантных фуражиров, которые несли стрекательные бомбы, силы они копили для перелёта и рывка в тыл ки-жарцев, чтобы оторваться от возможной погони. По воронке от боеприпаса Канх смог определить, откуда предположительно била артиллерия, и решение, что делать, пришло само собой. По мере приближения их группы к передовым порядкам накал боя возрастал, он бежал, как вдруг из канавки на него бросился враг с ударом клешнёй, и лишь скорость реакции позволила машинально насадить его на копьё, после резким ударом кромкой щита сломал ему шею «на всякий», и коротким рывком скинул труп с копья, и они понеслись дальше, оставив тело дёргаться в судорогах в месиве из рубленых тел, органов, конечностей и огромного количества крови. Надо ли говорить, что солдаты наступали уже по телам павших. Они словно ветер, которого, кстати, почти не было, неслись дальше. Канх-Нак услышал далёкое, но стремительно приближающееся шелестение.

– Полусфера! – прозвучала от него короткая команда. И бойцы построили полусферу из щитов, за которой и укрылись, звук вонзающихся дротиков и покачивания щитов доказывал, что ощущения его не подвели. Он подумал, что если пилы закончатся, то от ливня дротиков они укрыться смогут. Множество тел вокруг, да и их щиты, были усыпаны зазубренными дротиками. Кассетные снаряды превосходно работали. Градус безумия по мере приближения к точке соприкосновения двух армий значительно возрастал. Раненые лежали среди убитых, а сражающиеся в пылу битвы затаптывали их заживо. Звуки, которые своим изобилием разрывали плато, смешались в сплошной гул. Их уже было не различить, тысячи криков боли, ярости, отчаяния и смерти смешались с тысячами звуков лязга от ударов крюк о крюк или в щит, и, конечно, треск и хруст, который ни с чем не спутать, – это звук пробиваемого и трещащего карапакса, смешанный со свистом проносящихся копий и дротиков, несущих смерть с небес, а также пилы, выкашивающие всех без разбора. Лавина дротиков прекратилась, и только прозвучала команда рассредоточиться, как он увидел несущийся прямо на них пильчатый диск, который был от них на расстоянии 20–30 тяглов, и, судя по его движению, диск при любом раскладе должен был убить как минимум треть из них. Времени на обдумывание не было, и Канх сделал единственно верное: увидев между их группой и диском небольшую ложбинку, он скомандовал всем забраться в низинку и лежать, вжимаясь в грунт, во внутреннюю плоскость пригорка. Пятеро из них, очень низко присев по кромке пригорка, из щитов создали поверхность для движения диска, Канх сам занял крайнюю позицию со щитом, и идея сработала блестяще. Он почувствовал момент, когда диск был чётко над его щитом, и быстрым движением вверх подкинул его, после чего диск камнем упал кромкой вниз почти под прямым углом и воткнулся в скальную поверхность. Мучной налёт много где уже основательно соскоблили, и в пылу боя никто и не заметил едва проступающий из налёта карапакс павшего фуражира войн былых времён. Группа продолжила движение к передовой линии ки-жарцев. Их воодушевлял тот факт, что они почти нагнали довольно крупную группу собратьев, также прорывающихся вперёд в атаку. Бросив короткий взгляд в небо, на военачальника, продолжили движение. Едва до группы солдат Аз-Жар оставалось тяглов 15, вновь послышался шелест и свист очередной волны стремящихся их убить копий, дротиков, пильчатых дисков. И вновь полусфера из щитов, и вновь лязг по щитам. Дротики усеивали всё вокруг, и несли смерть по большим площадям. Нак-Кту, парящий у самой передней кромки своих наступающих порядков, формировал ударный кулак. Потери от артиллерии ки-жарцев хотя и были ощутимы, но наступательный потенциал всей армии аз-жарцев всё ещё был весьма высок, да и большая часть солдат уже преодолела буферную зону и всюду, на всех участках, уже вела ближний бой. Небо было чистое, ветер был слабый, шла последняя треть Света. Ветра не хватало, смрад и очень стойкий запах чего-то смешанного с кровью насекомых – это было тошнотворно.

Нак-Кту, увлечённый командованием, забылся, что, слишком низко спустившись, долго маячил в одном месте, и моментально поплатился за это – его накрыло краем волны метательных снарядов ки-жарцев. Он услышал резкий свист, который мгновенно перерос в треск пробиваемого панциря, и острая боль, раздирая бок, пронеслась по телу и сковала его. Он не сразу понял, что падает, попытавшись выровняться, начал бить крыльями изо всех сил, снова по всему телу, словно молния в грозовой туче, пронеслась резкая боль. Но всё же это помогло смягчить падение. Упал почти камнем, а именно так это видели его многочисленные солдаты, на скальную поверхность, это было на самой южной точке построений его армии, почти на кромке южной окраины, центрального сектора Плато Алого Огня. Конечно, сверху было видно, какой ужас наводили пильчатые диски, тем более что рельеф не имел особо резких перепадов высот, и пилы останавливались с большей вероятностью в теле доминантного фуражира, нежели, например, воткнувшись в какой-то пригорок. Нак-Кту попытался встать, правый бок был пробит насквозь, правое крыло и рука были сломаны, они, видимо, и «смягчили» падение. Он плюхнулся на камень, ноги также не слушались его. И тогда он увидел солдата, дрогнувшего, растерянного, кругом тела, кто-то ещё дёргался в предсмертной судороге, другие, напротив, лежали неподвижно, кровь, смерть, мимо проносятся фуражиры, до передней кромки порядков ки-жарцев всего тяглов 150. Они, кстати, стояли, ощетинившись копьями, и сражались, пытаясь сдержать натиск преодолевшей «огневой вал» артиллерии, но солдат этот не шёл в атаку, он застыл в изумлении. На него, позвякивая и подпрыгивая на неровностях ландшафта, вращаясь с бешеной скоростью, нёсся пильчатый диск. Фуражир словно окаменел, и уже казалось, что ему конец, как вдруг слева от него просвистел другой диск и, ударившись со звонким «дзынь», сменил траекторию движения, так что оба диска пронеслись мимо. Солдат не мог поверить своему счастью, и секунду спустя он пал замертво, прошитый дротиками из кассетных боеприпасов, запущенных ки-жарцами. Артиллерийские налёты не прекращались, пильчатые диски, копья и дротики, шелестя, падали с неба дождём, осыпая всё вокруг и наступающие порядки аз-жарцев, сея смерть в их рядах. Эти дротики с легкостью прошивали тела, фуражиры гибли сотнями, падали, издавали кричащие, рычащие звуки, корчились от боли, как будто их тела обожгло. Кровь теперь была здесь повсюду и образовывала уже лужи. Не видя своего полководца, по рядам солдат пробежал рокот, но офицеры быстро вернули контроль над обстановкой, и порядки аз-жарцев не смешались, строй удалось сохранить. Сильно потрёпанные подразделения ближнего боя столкнулись, и вновь завязалось сражение лицом к лицу, это уже шли фуражиры второго порядка со щитами и цестусами. Щиты отлично показали себя против дротиков, и теперь они отлично показывали себя в ближнем бою, пронзая врагов стрекательным гарпуном, да и получить удар в зубы кромкой щита не сулит ничего хорошего. Надо ли уделять внимание тому, что все фуражиры-копейщики из первого порядка уже погибли к этому времени и теперь устилали плато своими останками? Огонь артиллерии на этом участке уже стих, огромное число солдат с обеих сторон рвали другдруга сейчас в ближнем бою, и не было смысла поливать огнём своих. Ки-жарские наводчики и корректировщики сновали туда-сюда и очень оперативно корректировали огонь артиллерии в зависимости от изменения обстановки на поле боя.

⁂

В городах Внутренних Земель праздник, гулянья и пиршества длились уже несколько часов. Был обычай на Фестивале быть с семьёй, с кланом, а после уже идти гулять с друзьями и подругами. Именно поэтому последний час перед Зорями терпеть уже сил не было, молодые аянки и аянцы перемигивались и перешёптывались под хмурые и неодобрительные взгляды взрослых. Молодёжи уже наскучил вид этих украшенных площадей и представления для малышни. Им уже не терпелось отправиться на рыбацкую пристань, чтобы поплавать парочками в лодках под звёздами, отражающимися на безупречной глади водораздела реки Бурной, где она как раз никакая не бурная. Другие хотели пойти на Хребет или к подножию Гряды Красного Сияния, опоясывающей Долину. Так или иначе, до торжественного Красного Сияния оставался час, а терпеть и спокойно сидеть уже никто не мог.

⁂

Все сражающиеся и думать забыли о какой-то пыльце, и о долге перед Родом, и даже Великую Мать, все были заняты истреблением другдруга, и танец бойни закружился с новой силой. Канх-Нак со своей группой, сокрытые полусферой щитов, пережидали артналёт, как вдруг он услышал более громкий шелестящий звук. «Это плохой знак», – промелькнуло в его голове, спустя лишь мгновение копьё с ускорением врезается в щит, с треском пробивает его и убивает фуражира, пригвоздив к земле, он повис на древке поразившего его копья. Кровь начала сочиться из ран. По древку побежали тонкие белые кровяные струйки. Этот фуражир, вероятно, и не понял, что случилось. Копьё пробило его тело крест-накрест, от левого плеча до правого бедра, мгновенная смерть, его органы буквально изорвало и перемешало. Почтив его память секундой молчания, дал приказ рассредоточиться, и они двинулись дальше. Когда бойцы рассредоточились, то ужаснулись от увиденного: от группы аз-жарцев не менее сорока солдат, стоял один совершенно потерянный фуражир с копьём. Канх-Накх закричал: «Нам некогда возиться с молодняком, он и так зашёл слишком далеко, мы должны заткнуть ки-жарскую артиллерию!» До позиций врага оставалось чуть менее 150 тяглов. Канх взмыл в небо и, быстро оценив обстановку, нашёл ослабленный участок в построении ки-жарцев и выбрал место прорыва, там уже кипела битва. Группа доминантных фуражиров Аз-Жар сражались почти в окружении, уничтожив уже не менее пятидесяти врагов, но силы были не равны, и их панцири начинали сдавать под градом колющих ударов, которые сыпались на них. Многие из этого отряда аз-жарцев уже лежали здесь, испустив дух. Ки-жарцы на этом участке позволили себе нарушить строй, когда взяли вражеских доминантных фуражиров в полуокружение. Канх-Нак, поняв, что их появление – полная неожиданность для врага, приказал метать бомбы в брешь одну за другой. Его фуражиры взметнулись в небо и, раскрутившись на месте, бросили бомбы, словно метнули молот. Стрекательные «букеты» с треском пробиваемых тел и морем боли детонировали в рядах ки-жарских фуражиров, которые полностью уверовали в успех. Следом за детонацией стрекательных бомб солдаты сходу метнули копья, которые нашли свои цели во вражеских солдатах. Потому что всюду были убитые и много брошенного оружия. Подхватив новые копья, отряд Канх-Нака буквально врезался, зарубился в строй неприятеля. Здесь всё моментально поменялось для ки-жарких фуражиров, которых теперь зажали в «клещи», и удары на них сыпались со всех сторон. Канх всегда начинал бой с мощного рывка и удара в живот изо всех сил, на его щите имелась специальная выемка для копья, чтобы снять вес с руки и вложить максимум силы в укол. С максимальной скоростью, что он смог развить, ускоряя свой разбег крыльями, он рывком что было силы толкнул копьё в неприятеля, послышался громкий хруст, а также звук того, как пронзает копьё тело. За звуком треска и хруста от быстрого удара брызнули струи крови. Копьё имело зазубрины, и резкий рывок на себя, чтобы вынуть копьё из живота, не оставил жертве ни шанса. Канх освободил копьё. В животе вражеского фуражира зияла огромная дыра, из которой хлестала кровь. Он щитом свалил едва живое тело, освобождая себе дорогу, и устремился дальше. Позади него послышался треск, это кто-то из его собратьев добил врага. Канх-Нак бежал, обнаружив цель, но краем глаз «поймал» на «замахе» ки-жарца, который метал копьё в него. Канх едва успел увернуться и издать звук предупреждения для следующих позади него, и фуражир Аз-Жар поймал копьё щитом. В эту секунду послышался восторженный вопль.

– Спасибо, что помогли отбиться, – это был весь взмыленный доминантный фуражир последней генерации, и он, кажется, здесь получал удовольствие, упиваясь бойней.

– Где же ты теперь возьмёшь оружие? – с этими словами он обрушился на метнувшего копьё и цестусом на левой клешне пробил ему голову, насадив её на крюк. Фуражир поднял бедолагу. Ки-жарец, метнувший копьё, висел в воздухе на крюке левой клешни, который пронзил его голову так глубоко, что острие торчало с другой стороны, ноги же «отплясывали» в воздухе какой-то бешеный танец, а правой клешнёй горизонтальным ударом справа налево просто уничтожил шею, сорвав голову с плеч, тело ки-жарца, подёргивая конечностями, упало. Фуражир поднял оторванную голову над собой и, обливаемый кровью, указал окровавленной клешнёй в сторону опешивших ки-жарцев, бешено проревел: «Кто следующий?!»

Канх-Нак тем временем настиг офицера, с ходу уколом копья пробил голень и рывком просто оторвал её, после чего ки-жарский офицер, пав на обрубок ноги, в тот же миг получил сокрушительный удар кромкой щита со всего маха. Голова неестественно повисла набок на сломанной шее, из ноздрей и рта у него шла кровь. Для контроля ударил его ещё раз копьём, и они двинулись дальше вместе с деблокированными доминантными фуражирами. Артиллерия здесь уже не работала, они были довольно глубоко в рядах неприятеля и увлекли за собой в прорыв серьёзные силы. Шёл последний час Света, и ветер уже приносил прохладу, но сражение всё ещё продолжалось, накал и напряжение не спадали, солдаты с обеих сторон гибли сотнями. Нак-Кту лежал раненый и истекал кровью, в его боку зияла огромная дыра от попадания копья, рана была смертельная, это был вопрос очень короткого промежутка времени, но увиденное заставило его забыть об этом. Битва шла уже несколько часов, он шлёпнулся сюда, поражённый копьём, запущенным ки-жарцами с баллисты. Фуражиры вокруг были слишком сильно увлечены уничтожением друг друга и не замечали, что вся «пыль» на плато, щедро обагрённая кровью, пришла в движение. Из этой мучной массы вытягивались сотни тысяч маленьких спорангиев, и здесь, кажется, он понял, почему это Плато Алого Огня. Уже через мгновение все эти спорангии испустили в воздух огромное красное облако, которое поглотило сражающихся, звуки битвы мгновенно стихали. Нак-Кту не верил своим глазам: вдохнувшие алую пыль царапали себе грудь и горло, как будто это жгло их изнутри, после чего падали замертво с онемевшими гримасами и ужасом, который застыл у них на лицах. Поле боя быстро затихло и опустело, красное облако от центра плато, где шли наиболее ожесточённые бои, расползлось к его окраинам. Оно висело в воздухе и переливалось сине-красно-фиолетовыми искрами и бликами в лучах Аквамаринового Ока, уходящего за горизонт. Начались Зори.

⁂

Все Внутренние Земли хлопушками и возгласами ликования встречали Красное Сияние над Грядой, как будто только теперь жизнь пошла дальше, а до этого момента замерла в ожидании, словно аянцы, обратившие всё своё внимание ввысь, и гулянья, пиршества и танцы продолжились! Сегодня Внутренние Земли уснут в глубоком Мраке.

⁂

Нак-Кту лежал в некотором отдалении ото всех, в неглубокой впадинке, красная пыль до него не добралась. Всё, что он сейчас чувствовал, – как пронзительная боль вспышками застилала сознание, он смог лишь перекатиться с живота на спину. В этом углублении в грунте смерть подбиралась к нему. Нак лежал, жизнь покидала его, он не смел даже и подумать о том, что их предали, однако перед глазами стоял образ Великой Матери Аз-Жар, охваченной алым свечением. «И почему тоже красный?» – пронеслась последняя мысль в его голове, и он как будто уснул, испустив дух в луже собственной крови. Великая Мать Аз-Жар застыла в оцепенении, как и всегда в этот день, уже сотни лет её дети, её драгоценная плоть от плоти, сходились с врагом в бою на Плато Алого Огня и погибали, как и сотни лет до этого в соответствии с Договором, она получила заряд энергии, бодрости, молодости, заряд самой жизни. И это значило только одно: все они уже мертвы. Она находилась в Тронном Зале улья в стрекательном дереве. С тех пор как аз-жарцы смогли изучить его повадки, научиться жить рядом и подкармливать его, их выживаемость резко возросла. Великая Мать даже смогла «выкраивать» часть выводка и оставлять его в улье. Её народ уже мог размножаться и сам. Но она должна жертвовать своими детьми всё ещё весьма в больших количествах. В любом случае подготовка войска идёт весь год. И восстановление от таких потерь тоже занимает время. Аз-Жар стояла неподвижно и смотрела отсутствующим взглядом. Несмотря на то что это происходило уже десятки и десятки раз, сегодня было что-то не так. Она почувствовала себя очень виноватой, замешанной в убийстве своих потомков, грязной. Перед глазами быстро стали пробегать дни, прошлое мелькало перед её взором. Её разум остановился на очень древнем воспоминании. Аяна была совсем другой в те времена, а Плато Алого Огня было просто высокогорным плато со странным сооружением в форме шара. Странного вида существо, довольно крупное, возвышалось над насекомым. Тело Великой Матери не слушалось её, но она ощущала прикосновения. В странного вида конечности блеснула игла, острая боль пронзила её шею, после чего пропала. Аз-Жар была охвачена металлическими клешнями, и её держали спиной к мучителю, так она себе это представляла. В сущности, она была закреплена на штативе дорсальной стороной вверх, обращённой к механизму, готовящему операцию, которая вскоре началась. Скальпель легко и без нажима сделал вертикальный разрез панциря шейного сегмента, после чего устройство разжало разрез в хитиновом панцире. Когда «лишние» ткани были удалены и нервная цепочка с узлами ганглиев была открыта, механизм приступил к вживлению участка инородного нервного волокна к узлам ганглиев насекомого с целью синхронизации этих двух нервных систем. Когда лазерный скальпель сделал свою работу и рана была заживлена, Аз-Жар ощутила, как нечто, находящееся в тени её разума, присутствует в её сознании, и с тех пор, куда бы она ни пошла, чувство того, что кто-то следует за ней, не покидало её. Какое-то время она жила на плато возле странного сооружения. В тот Свет небо было бесконечно синим, вокруг было тепло и свежо, как вдруг «из тени», обращаясь к ней, прошипел голос и спросил: «Хочешь ли ты бессмертия?» Она не удивилась тому, что оно говорило с ней, но никак не отреагировала на голос. И лишь спустя несколько часов механизм подхватил её и устремился во мрак огромного тоннеля, располагающегося на юго-западной окраине плато, увлекая её всё глубже и глубже в недра подземных коридоров под горной грядой, тёмных, мрачных, сырых и неприветливых, и оставил её в нише, выдолбленной в стене огромного тоннеля. Ниша эта была приличных размеров, здесь протекал сочащийся из скалы ручей, бесшумно ниспадающий во мглу по стенке тоннеля, дна которого не было видно. Механизм изменил её. Она теперь не нуждалась в питании, чувство голода попросту отсутствовало. Кроме того, ниша в избытке была заселена гидрами, подножным кормом практически для всего многообразия животных Аяны, весьма питательны, очень сытны, крайне легко размножаются и неприхотливы в разведении. 70 % Аяны так или иначе заселены гидрами, которые представлены совершенно разными формами: водными, придонными, сухопутными, от мелких до гигантских форм гидр, обитающих в озере Великом близ Островов. Мать Аз-Жар приступила к возведению улья, по правде говоря, весь улей вначале представлял собой неглубокую трещину в скале, в которую она протиснулась и сделала кладку. Яйца в кладках аз-жарцев, да и не только, но и в других Королевствах этих причудливых насекомых, росли по мере развития детёныша, и сначала они весьма мелкие, похожие на икринку размером с глаз аянца, в полупрозрачной кожистой оболочке, обвитой веной. Великая Мать откладывала уже оплодотворённые яйца, детёныш сразу обладал полным набором хромосом. И потянулись долгие дни ожидания, пока сформируются жарцы первого поколения. Она, сперва настороженная, не сводила глаз со «входа» в пещеру, ожидая опасности и готовясь сражаться и наносить удары клешнёй, но никто не приходил, и страх постепенно пропал. Отложенные яйца – теперь не безликие комки, разбросанные по пещере, они подросли, и в каждом виделся её отпрыск. Она с изумлением прохаживалась по «инкубатору» и с большим удивлением обнаружила, что отпрыски получились не одинаковые, и какие-то яйца довольно быстро опередили других в росте и по размерам были вдвое крупнее остальных. Большинство же, достигнув размеров в половину от Аз-Жар, вылупились. Это были довольно слабые, но выносливые, как их назвали, илоты, тягловая сила Королевства, те же, что развивались вдвое дольше, – фуражиры, они бывают двух видов: доминантные фуражиры с двумя клешнями и просто фуражиры с одной. Прошёл год, пещера-инкубатор значительно расширилась, её дети продолбили нормальный вход и стали потихоньку обживать окрестности ниши. Они, в отличие от Великой Матери, а именно первое поколение её так назвало, нуждались и в пище, и в питье, и в отдыхе. С тех пор голос из тени не возвращался. Но время шло, и однажды неимоверно сильная усталость свалилась на её плечи, а из раны на шее, где нервный ганглий соединялся с цепочкой ганглиев Матери Аз-Жар, сочился гной, ткань отторгалась, она чувствовала сильное жжение вокруг шеи. Она пала на колени, в инкубаторе на нижнем уровне с ней был илот, увидев, как Мать пошатнулась, он поспешил помочь ей, и едва он приблизился, она убила его, рассекла его голову одним коротким, быстрым и хлёстким ударом массивной шипастой клешни. Её забрызгало кровью, она не знала, зачем она это сделала, но то, что случилось дальше, её взбудоражило ещё больше. Кровь, попавшая на неё, была поглощена её покровом, после чего окрасилась в красный цвет, и боль прошла моментально, как и не было. Силы и бодрость вновь вернулись к ней, и, как ей показалось, она в эту секунду смогла бы выдержать бой сразу против двух доминантных фуражиров. Голос зашипел, словно змей, из мрака: