Текст книги "Проксима Лжи"

– Обменный пункт, – на втором гудке послышался в трубке курящий женский голос.

– Здрасьте, – несколько замешкался не ожидавший такого быстрого ответа Федор. – А вы сегодня работаете?

– Нет, мы сегодня выходные, – фыркнула дама на том конце провода. – Это у меня рзвлекуха такая – в субботу с утра пораньше выходить на работу и всем сообщать, что на самом деле обменка сегодня не работает. Конечно, работаем. Вам что на что поменять нужно?

– Рубли на деньги, – поддержал сарказм юморной собеседницы Федор. – Только мне много надо.

– Всем много денег надо, – усмехнулась обменщица, – да где же взять? А каких денег-то надо? Американских, европейских? И сколько – много? Тысяча, две, десять?

– Пятьдесят тысяч долларов, – решив сразу если не идти ва-банк, то хотя бы играть по-крупному, ответил Федор. – Найдете?

– Не, пятьдесят нету, – сразу стала серьезной меняльщица. – Но любую половину вам наскребу, если хотите.

– Это в смысле двадцать пять тысяч? – уточнил Федор. – А если на заказ?

– А какая разница – заказ, не заказ, – снова фыркнула собеседница, – если больше взять неоткуда?

– Что ж – такой дефицит зелени? – удивился Федор. – А, вроде, пишут, доллары больше никто в чулке не держит? Так его должно быть а рынке – веником мети, а?

– Ну, да, ВэВэПэ удвояется, национальная валюта укрепляется, – голосом Совинформбюро срифмовала веселая эксчейндж-дива. – Только вы за курсом, видать, не следите. За последнюю неделю доллар на двадцать копеек подорожал, вот народ и приостановился его скидывать. У нас ведь народ как? – куда ветер подует!

– Понятно, – прокомментировал прослушанный валютно-синоптический ликбез Федор, поскучнев от того, что не добирает даже до средней суммы.

– Так я не пОняла, вы подъезжаете? – обиженным тоном поинтересовалась подкованная в вопросах валютообращения меняльщица.

– Да, наверное, – неопределенно ответил Федор, пребывая в нерешительности по поводу того, следует ли ему договариваться наверняка насчет несчастных двадцати пяти штук. – Я подумаю и перезвоню.

– Ага, только вы побыстрее думайте, – в стиле Остапа Бендера посоветовала ему эксчейнджщица. – А то и этих не останется.

– А, может, наоборот, наторгуете к концу дня? – не смирился с апокалиптическими перспективами Федор. – Сегодня суббота, народ за покупками попрет, всем рубли понадобятся, вот они зеленые к вам и понесут?

– Это – вряд ли, – переключившись на интонации товарища Сухова, прокомментировала наивные Федоровы предположения работница обменного промысла и философски добавила: – Хотя, кто его знает? В общем, подъедете, посмотрим. А зовут меня, кстати, Зоя!

«Зоя… из мезозоя!» – срифмовал теперь Федор, кладя трубку. От разговора осталось смешанное чувство сожаления о потраченных на разговор трех минутах и удовлетворения по поводу того, что надыбал-таки нужную информацию. Воистину, Интернет – одно их величайших изобретений человечества; в нем есть все, надо только уметь искать!

Принтера, чтобы распечатать список, у Кати не было, и Федор, на чистом листе бумаги под номером один записав координаты обменного пункта, с хозяйкой которого он только что имел такую содержательную беседу, принялся обзванивать другие, беря их телефоны прямо с экрана монитора. Две следующих номера не отвечали, зато в четвертом по счету обменнике, хоть и не работали на заказ, твердо пообещали продать сразу пятьдесят тысяч. Да еще и обнадежили, что к двенадцати-тридцати, когда Федор рассчитывал подъехать, возможно, долларов наберется и больше. Федор пренебрежительно зачеркнул координаты предыдущей обменки с ее жалкими двадцатью пятью тысячам, и начал список сначала, нарисовав единицу перед номером телефона этой, настоящей, жирной обменки! В общем, процесс пошел. Кофе давно остыл, и невостребованные бутерброды обиженно загибались на тарелке. Федор набирал номера, чертыхался, если не отвечали и матерился, если было занято. Где-то удавалось наверняка договориться о заказе на тридцать пять – сорок тысяча, а где-то говорили, что сейчас есть десять, но после обеда будет больше. Федор записывал все обменки, с которыми общался, и везде говорил, что точно подъедет. Время от времени он вызывал на экран монитора калькулятор и прибрасывал на нем, какая сумма набралась. Через сорок минут непрерывного висения на телефоне Федор констатировал, что искомая сумма сверстана, причем даже с избытком. Для верности он позвонил еще по нескольким адресам, договорился и там, и только тогда, с трудом отлепив мокрую трубку от горевшего огнем уха, удовлетворенно выдохнул и пробежал глазами список. В нем значились двадцать три обменных пункта, разбросанных по Москве от родной Петровско-Разумовской до совершенно тьмутараканного Матвеевского и неведомой Квесисской улицы. М-да, объехать их все ко времени возможности не было никакой. Оставалось уповать на то, что в девяти обменках, где верхний предел суммы зафиксирован не был, у Федора в результате возьмут больше, чем договаривались. О том, что будет, если, напротив, суммы окажутся меньшими, думать не хотелось. Да и времени не было: до выхода оставалось три минуты – только-только, чтобы одеться и выместись шеметом за дверь. Федор выключил компьютер, чуть не за армейские сорок секунд влез в одежду, покидал в наружные карманы куртки мобильник, ручку, ключи. Драгоценный список, аккуратно сложив, убрал во внутренний. Двести фальшивых долларов кинул в мешок к себе подобным, подумал и со вздохом добавил для ровного счета еще сотку из из Катиных, настоящую. Мешок убрал в сумку, огляделся – ничего не забыл? Ну, тогда с Богом!

* * *

За ночь снова подморозило, было холодно и ветрено. Мелкий противный снежок сыпал из серой мглы над крышами домов, колко бил в лицо, змеился по заледеневшим тротуарам вихреватыми струями поземки. Федор поежился, поднял воротник и, отворачиваясь от ветра, пошел к дороге.

Первого тормознувшего по его поднятой руке частника на «копейке» он отпустил, только для вида перекинувшись с ним парой фраз. Дело в том, что Федор хотел ангажировать машину сразу на весь день, чтобы не терять больше времени на изыскание средств передвижения. А это означало, что водитель должен быть не абы кто. Этот же первый оказался «ара», а более бестолковых извозчиков, чем наводнившие в последние годы московские улицы армяне, трудно даже придумать. Вполне в традициях своих коллег-земляков, водила, услышав от потенциального пассажира пункт назначения, сначала спросил: «Сколко?», и только вслед за этим: «А гдэ это?», после чего Федор с чистой совестью захлопнул дверь «копейки». Быть за штурмана Федор не собирался, – на сегодня у него были другие задачи. Подъехавшую буквально следом новенькую раскосоглазую Волгу-такси Федор просто пропустил плавным движением руки, – ездить целый день на официальном московском таксомоторе не по карману даже тому, у кого при себе полмиллиона долларов. Третья остановилась старенькая «сотка» Ауди, за свой длинный хищный силуэт прозванная «акулой». На таких «весьма подержанных», но когда-то престижных иномарках ездят коренные москвичи-интеллигенты в возрасте скорее под пятьдесят, чем за сорок, по вечерам и выходным выезжающие подбомбить приварок к своей нищенской зарплате «ЭсЭнЭса» в одном из загибающихся академических институтов. Несмотря на почтенный возраст, машина была ухожена, вымыта, шуршала недорогой, но шипованной резиной, что все вместе явно свидетельствовало об аккуратности и обстоятельности ее хозяина. Кажется, это было то, что нужно.

– Доброе утро! – поприветствовал Федор услужливо открывшего ему навстречу пассажирскую дверь водителя. – Мне в Текстильщики, но вообще нужна машина по Москве на весь день, часов до девяти. Вы как, располагаете временем?

Сидевший за рулем был прилично старше Федора, лысоват, в маленькой аккуратной бородке – в общем, примерно таков, каким Федор его себе и представил.

– Время, это единственное, чего у меня в избытке, – улыбнулся он, и его умные глаза залучились в уголках сеточкой веселых морщинок. – Но мне было бы проще оценить любезность полученного предложения, если бы уважаемый клиент обозначил его ценовые рамки.

«Кандидат, – повысил Федор водителя в ученом звании, услышав столь редкую в наше время изысканную манеру выражаться. – А, может быть, и доктор».

– Сто долларов США, – обозначил Федор, улыбаясь в ответ.

– Зама-анчиво, конечно! – закачал головой кандидат и хитро прищурился. – Но, с другой стороны, и работа не маленькая, вам не кажется?

– Кажется, – усмехнувшись, согласился Федор, которому уже очень нравилась перспектива ездить сегодня именно в компании. – Плюс бензин за мой счет.

– Надо употреблять, а не злоупотреблять! – афористично рассудил интеллигентный водитель, гостеприимным жестом приглашая Федора в машину. – И не беспокойтесь – машина у меня хоть и мощная, но расход топлива у нее – как у Жигулей.

Федор кинул сумку на заднее сидень, а за ней и сам с удовольствием нырнул в нагретый, приятно пахнущий автомобильной косметикой просторный салон.

– Если нам целый день предстоит провести вместе, может быть, познакомимся? – повернулся к нему водитель, протягивая руку. – Меня зовут Алексей Николаевич.

– Федор, – сказал Федор, пожимая сухую крепкую ладонь. – А сейчас, Алексей Николаевич, если вы не возражаете, давайте поедем. Ровно через двадцать пять минут нам нужно быть на улице Артюхиной, а я, если честно, понятия не имею, где такая есть.

– Это за стадионом АЗэЭлКа, – сказал Алексей Николаевич, одновременно включая передачу и поворотник. – Первая улица, параллельная Люблинской. Будем там через двадцать минут.

Уже через пару минут Федор, скептически было отнесшийся к такой оптимистичной оценке времени в пути, понял, что Алексей Николаевич имел на это основания. Его Ауди была с турбомотором, и до сотни набирала, по словам хозяина, за восемь секунд. Но, главное, что она была еще и полноприводная, что позволяло использовать всю мощь двигателя даже на скользких зимних дорогах. К тому же имевший больше тридцати пяти лет водительского стажа Алексей Николаевич ориентировался в Москве, похоже, не хуже тех, прежних таксистов, знавших в столице любую промышленную окраину и каждый переулок в старом Центре. Знал он и Матвеевское, и Квесисскую улицу, оказавшуюся где-то рядом с Савеловским вокзалом, и адреса всех остальных обменок, в которые им предстояло сегодня попасть. В общем, когда они, на сумасшедшей скорости просквозив по Севастопольскому проспекту, Третьему кольцу и Волгоградке, ровно в одиннадцать-десять были в нужном адресе на Текстилях, Федор уже точно знал, что с водителем на сегодня ему крупно повезло.

У подъезда обменного пункта, располагавшегося в цокольном этаже старой пятиэтажки, сиротливо мерз броневичок инкассации. Федор нажал на кнопку переговорного устройства на железной двери, в ответ на хмурое: «Кто?», послышавшееся из динамика, сказал сезамно: «Заказ». Дверь отворилась, пропуская Федора внутрь. По узкой лесенке он спустился вниз, где у еще одной железной двери его встретил одетый во все черное охранник с помповым ружьем в руках. Эмоций на лице цербера было не больше, чем у каменных истуканов с острова Пасхи.

– Вы куда? – не разжимая губ, пробасил он, смерив Федора ничего не выражающим взглядом.

– У меня заказ, – с трудом нашелся, что ответить, Федор, не получивший от Кати по поводу этого второго кордона никаких инструкций.

– Номер? – лаконично спросил охранник.

– Номер заказа? – счел за лучшее уточнить Федор. – Э-э… Без номера.

– Заказ без номера, – безразлично ретранслировал истукан ответ Федора в маленькую черную рацию.

Замок на второй двери щелкнул, и Федор, подумав, что злоумышленникам, собравшимся ограбить Катину обменку, пожалуй, не пришлось бы при этом особо ухищряться, вошел в маленькое квадратное помещение с низким потолком. В правой от Федора стене помещения было устроено что-то вроде стойки с окошками-кассами, разделенными узкими стыдливыми перегородочкамии. Вдоль стены напротив были расставлены разномастные, местами рваные стулья, над которыми висели красочные плакаты, рассказывающие о единой европейской валюте и «розовых» американских долларах. На стене прямо перед Федором, некогда девственно-белой, а теперь порядком подзамызганной, ничего не висело, но зато в ней была горделиво-одинокая очередная железная дверь. И не успел Федор решить, не заняться ли ему изучением различий в средствах защиты от подделки евро и новых долларов, как за толстым зеленым стеклом одной из касс промелькнуло Катино улыбающееся лицо, и вслед за этим сама Катя появилась из той самой двери напротив. В лаконичном и умелом макияже, который она успела за это время нанести на лицо, она была просто неотразима.

– Здравствуйте, Федор! – в сторону открытой двери и нарочито громко поздоровалась она, обращением на «вы» напоминая ему о якобы не слишком глубокой степени их знакомства. – Приехали? Проходите!

Помещение за дверью оказалось существенно большим и значительно более светлым и ухоженным. Стулья здесь тоже были не новые, но целые, на стенах в веселеньких обойчиках висели вьющиеся растения, в дальнем углу, где было устроено что-то вроде мини-кухонки, заливисто свистел доперестроечный электрочайник. Было ясно, что вот здесь – свое, родное, а все предыдущие помещения, грязноватые и неуютные – клиентская зона. Всю середину комнаты занимал большой стол, на одной половине которого красовался приличный штабель денежных «кирпичей» по десять столистовых пачек в каждом, затянутых в полиэтиленовую банковскую вакуум-упаковку. В подавляющем большинстве своем кирпичи были из купюр серьезного достоинства – бирюзовых тысячерублевок и сиреневых пятисоток. Только на самом верху, словно в насмешку, сиротливо даже не лежали, а валялись несколько пачек раритетных в наше время пятирублевок. Рядом с денежной горой были машинка для счета денег с двумя похожими на лопасть авиационной турбины крыльчатками, детектор, пропускающий проверяемые банкноты сквозь себя, просмотровый детектор, позволяющий рассматривать исследуемую банкноту в самых разных световых спектрах и, наконец, большой бухгалтерский калькулятор. Рядом с этим арсеналом, словно хирург у своего инструментария перед началом операции, стоял высокий коротко стриженный человек примерно одних с Федором лет, одетый в изящный темный c отливом костюм. У него были рубленые черты лица, тонкие губы, шея качка и цепкий взгляд покрасневших, как это бывает после бессонной ночи, холодных серых глаз. В его руке была такая же, как у истукана при входе, маленькая черная рация.

– Сереж, выключи чайник, пожалуйста, – вполголоса обратилась к нему Катя. – Я займусь с клиентом.

Тот, которого Катя назвала Сережей, и про которого Федор знал, что это – не просто качок, а целый замначбеза банка, на секунду неприятным, ощутимым взглядом колко уперся Федору в глаза и неохотно отвалил от стола в направлении беснующегося чайника. При этом он зацепился загнутым носком своего модного ботинка за один из многочисленных проводов, тянущихся к оборудованию, стоящему на столе. Этот оказался от стоящей на самом краю счетной машинки и, противно взвизгнув по столешнице резиновыми ножками, та полетела на пол. Катя ойкнула, всплеснув руками, а Федор, ожидая грохота разлетающегося вдребезги аппарата, невольно зажмурился. Но не тут-то было, – с ловкостью, неожиданной для такого крупного тела, Сережа успел развернуться мощным корпусом, вытянуть, одновременно приседая, руку и поймать машинку у самого пола. При этом от инерции падающего снаряда, весящего не один килограмм, его рука даже не качнулась, только тонкая ткань пиджачного рукава затрещала от напора взбугрившихся под нею мышц. На мгновение, как гимнаст перед соскоком со снаряда, Сережа зафиксировался в этой изящно-сильной позе, потом распрямился, водрузил машинку на место и, стряхнув с рукава заложившуюся складку, продолжил движение в сторону чайника.

Приходилось признать, что за с точки зрения общепризнанных канонов мужественности и силы «давний воздыхатель» Сережа был просто красавцем. Федор поймал себя на том, что удивлен, как это Катина крепость до сих пор не выкинула белый флаг. Он с досадой подумал о своей пошедшей на четвертый день небритости, просящих щетки ботинках и с тревогой взглянул на Катю. Но та уже возилась со своими счетчиками и детекторами и, похоже, акробатический номер франтоватого качка не произвел на нее особого впечатления. Федор удовлетворенно вздохнул, но дал себе слово побриться при первом удобном случае.

– Давайте сюда валюту, – позвала Катя, и Федор, достав из сумки мусорный мешок, высыпал его содержимое на стол.

– Пять, десять, двадцать, пятьдесят, – разложила деньги в пять стопок по десять пачек в каждом Катя. – Пятьсот тысяч.

– Две пачки неполные, – на всякий случай озабоченно напомнил Федор, подпихивая ей три отдельные бумажки.

– Не беспокойтесь, я все пересчитаю! – ободряюще улыбнулась ему Катя. – Ну, поехали!

Она взяла верхнюю пачку из первой стопки, ловко перегнула ее по длине, одновременно стягивая с нее бело-желтый бумажный поясок, хрустко, как колоду карт, распушила пачку большим пальцем руки, вложила ее в приемный бункер счетной машины и нажала клавишу «Пуск». Машина ожила, закрутила лопастями крыльчаток, захватила ими нижнюю купюру, вынесла ее вниз и, пронзительно запищав, остановилась, замигав красными лампочками на приборной панели. Катя удивленно подняла брови, вынула прошедшую через машину бумажку, переложила ее на верх пачки и опять запустила крыльчатку. И снова, пропустив сквозь себя первую банкноту, машина, возмущенно пища и мигая, остановилась.

– Что такое? – спросил, подходя, привлеченный писком Сережа.

– Машина считать не хочет, – нервно ответила Катя. – Не знаю, что ей надо.

Она попробовала еще пару раз, но все с тем же результатом.

– Странно, – сказал Сережа, беря верхнюю купюру в руки и поднося ее к глазам. – Я один раз видел, как машина не хочет считать заведомые фальшивки. Тогда она вела себя точно так же.

В Катиных глазах мелькнул испуг, ее уши мгновенно сделались пунцовыми. К счастью, Сережа, перейдя от органолептического исследования стодолларового портрета Фанклина к его изучению с помощью просмотрового детектора, был полностью поглощен процессом переключения его многочисленных ламп и не обратил внимания на Катин мандраж.

– Не знаю, по мне, так нормальная сотка, – пожал он плечами, возвращая банкноту в машину. И в ультрафиолете, и в отраженном, и в проходящем светится, вроде, правильно. Конечно, я не специалист… Может, отключить режим автоостановки?

Катя кивнула, молча ткнула пальцем одну из клавиш на панели и снова запустила машину. Та весело закрутилась, и вся пачка, как песок в часах, быстро перетекла из верхнего бункера в нижний. «Слава Богу»! – облегченно подумал Федор, напряженно наблюдавший за ситуацией, которую он не до конца понимал и на которую не имел возможности повлиять. И тут он увидел, как Катино лицо, минуту назад полыхавшее румянцем, прямо к него на глазах начала покрывать бледность. «В чем дело, ведь пачка сосчиталась?» – хотел спросить он, но осекся, увидев, как на дисплее машины рядом с числом «100», означающем количество прошедших через машину купюр, пульсирует красная лампочка с надписью «Alarm» – «Тревога».

– В чем дело, почему тревога? – спросил Федор Катю вмиг пересохшими губами.

– Потому что машина сообщает, что ее только что заставили сосчитать сто банкнот, с подлинностью которых она не согласна, – ответил вместо Кати Сережа, и в его глазах мелькнуло какое-то непонятное Федору, но очень-очень неприятное выражение.

Глава 11

Это был уже 1985 год. Горбачев объявил гласность и перестройку. На Черемушкинском рынке появились первые кооператоры с медными браслетами. Заниматься вязанием стало возможно не после, а вместо работы. Антонина Васильевна снова ушла с литейно-механического, и в их комнате появилась вязальная машина. Доча в свободное от уроков время помогала матери, и свитера с кофточками у них теперь брали оптом. Жизнь, по крайней мере, материальная ее составляющая, понемногу начала налаживаться. Смерть отца уходила в прошлое, воспоминания о нем преставали отдаваться уколами в сердце. Не напоминала о себе и болезнь.

* * *

Федор почувствовал, как похолодели кончики его пальцев. Но как же так, ведь Катя говорила, что те две купюры не могли определить никакие детекторы, а тут – просекла простая считалка, всего-то, небось, проверяющая купюры по размеру?! Может ли быть, чтобы умница-Катя с ее интерполовскими курсами ошиблась?

– Этого не может быть, – неожиданно для себя самого спокойно и внятно произнес Федор, твердо глядя на Катю. – Деньги из совершенно надежного банка, я только вчера снял их со счета.

Кате нужен был этот толчок, чтобы выйти из ступора, в котором она находилась.

– Конечно, конечно, – включилась она, и ее испуганные глаза приобрели осмысленное выражение. – Совершенно нормальные доллары, это же видно. Сейчас проверим их на детекторе.

Она взяла одну купюру из пачки и поднесла ее к узкой приемной щели детектора. Ее пальцы дрожали, она никак не могла вставить купюру. Сережа с выжидательно поднятыми бровями хмуро наблюдал за ее манипуляциями. Было видно, что от этого Катя нервничает еще больше. Господи, что ж она так мандражирует?! Конечно, Федор – вроде как бы ее клиент и, разумеется, Кате и положено быть небезразличной к тому, что сейчас происходит, но не в такой же степени! Ведь если Сережа что-нибудь заподозрит, он может своей властью просто отменить обмен, и что тогда?.. Но, наконец, Катя справилась с банкнотой, и машина, прожужжав, втянула ее в свое чрево. Секунда или меньше, в течение которых машина раздумывала, показались Федору вечностью. Но вот машина выбросила купюру с обратной стороны, и на панели вспыхнула зеленая лампочка – контроль пройден. Катя облегченно вздохнула, Федор – выдохнул.

– Ну, я же говорила! – торжествующе воскликнула Катя, размахивая перед Сережиным носом зеленой бумажкой. – Ты удовлетворен? Или что-нибудь имеешь против мнения самого умного на свете швейцарского сканнера за штуку баксов?

– Кать, да я, собственно, и не сомневался, – с коротким смешком пожал плечами Сережа. – И вообще, это же ты – эксперт, тебе и принимать решение. Но мне было бы спокойнее, если бы удалось выяснить, почему при этом эти деньги не проходят через простой тупой счетчик?

На Катином лице отразилась растерянность. Было видно, что она не знает, как ответить на вопрос, а замначбез Сережа совершенно прозрачно намекнул, что хотел бы, чтобы были соблюдены все формальности. И его сжатые в упрямую ниточку губы со всей очевидностью говорили Федру, что невзирая на воздыхательные отношения к Кате, в этом вопросе безопасник будет непреклонен.

– А нет еще одной машины? – взял инициативу в свои руки Федор. – Возможно, эта просто вышла из строя?

– Ну, этого-то добра у нас, как грязи! – усмехнулся Сережа. – Сейчас принесу.

И он скрылся за одной из узких дверей, ведущих в кассовые кабинки. Его не было ровно столько, чтобы Федор успел подмигнуть Кате – мол, все в порядке, держись, и послать ей губами воздушный поцелуй. Катя слабо улыбнулась в ответ, и ее напряженно сдвинутые брови разгладились.

Сережа вернулся, неся в руках точно такую же счетную машинку, поставил ее рядом с первой, воткнул в розетку. Катя сосредоточенно, как тяжелоатлет к штанге с рекордным весом, шагнула к машинке. Положила пачку долларов в приемный лоток, решительно нажала клавишу. Машинка закрутилась, подхватила нижние листы и в мгновение ока перелопатила всю пачку, жизнерадостным пиканьем доложив о завершении работы. Катя улыбнулась, переложила пачку в первую машину, запустила ее, но та снова упрямо застопорила на первой же банкноте. Катя вынула из машинки доллары, взяла с вершины денежной пирамиды упаковку пятирублевок, безо всякого почтения разорвала перепоясывающую ее крест-накрест бумажную ленту, положила пачку на машинку и на лицевой панели переключила тумблер «select currency» – «выбор валюты» из положения USD в положение RUR – российские рубли. Машинка закрутилась и, точно так же, как с долларами, застряла на первой же банкноте.

– Он прав, она не работает! – воскликнула Катя, обращаясь к Сереже и жестом прокурора в сторону скамьи подсудимых указывая на машинку. – Экономите на сервисном обслуживании, и она просто сломалась!

– М-да, похоже, дриснул аппарат, – согласился Сережа, беря машинку в руки и поворачиваясь к Федору. – Вы уж извините за задержку, но даже японская техника иногда выходит из строя!

– Да нет проблем! – улыбаясь, вскинул ладони вверх Федор. – Недоразумение, бывает!

Только сейчас он почувствовал, с каким напряжением дались ему эти последние десять минут. Ноги сделались ватными, неудержимо захотелось присесть. Только категорическое нежелание хоть как-то показать Кате свою слабость в присутствии красавца Сережи удержала Федора от того, чтобы не опуститься тихо на стульчик. А вот Катя, напротив, сразу воспрянув, принялась наверстывать потерянное время. Ее руки порхали над столом, как крылья колибри. Со сноровкой карточного шулера она раздевала пачки долларов и складывала их в неумолчно стрекочащую машину. Каждую сосчитанную пачку она брала и, ловко взвеерив ее наподобие колоды карт, внимательно изучала банкноты в просмотровом детекторе, попеременно включая разные режимы освещения. Затем из пачки в произвольном порядке она брала две-три банкноты, пропускала их через «умный» детектор. Только потом, сбив пачку в плотный брусок, она снова одевала ее в желто-белую бумажку. И хотя каждую из этих операции Катя выполняла с скоростью автомата Калашникова, прошло не меньше двадцати пяти минут, прежде чем вся сумма была сочтена и проверена. Но вот последняя пачка легла на стол и, пощелкав клавишами калькулятора, Катя, обращаясь к Федору, объявила:

– Пятьсот тысяч долларов ровно. На тринадцать миллионов девятьсот двенадцать тысяч пятьсот рублей по оговоренному курсу.

Федор, как и положено клиенту в такой ситуации, индифферентно улыбнулся, пожал плечами – ну, да, наверное. Катя перевела вопросительный взгляд на Сережу, и тот, утвердительно кивнув в ответ головой, поднес ко рту рацию.

– Эй, в повозке, хорош спать! – произнес он в микрофон, смешно кривя губы на одну сторону. – Шагайте сюда. Пакуемся и на базу.

«Понял, идем», – после короткого эфирного шипения донеслось из рации. Через минуту еще двое качков в черном вошли в комнату. На их офицерских ремнях висели пистолетные кобуры, в руках у одного был такой же, как у цербера при входе, помповый дробовик.

– Давайте сумочку, – обратился к Федору Сережа. – Мои орлы помогут вам упаковаться.

Федор протянул сумку одному из «орлов». Тот, расстегнув ее зев, насколько хватало молнии, профессиональным движением взмахнул огромной сумкой в воздухе, натянул ее на денежный штабель, подхватил, натужно перевернул, гулко стукнул вмиг ставшей квадратной сумку о стол и снова вжикнул застежкой. Эта операция заняла у него времени меньше, чем второму – покидать со стола принесенные Федором доллары в инкассаторский брезентовый мешок с железной планкой по верху.

– Ну, рад был познакомиться, – подошел к Федору Сережа, протягивая на прощание руку. – Где у вас машина? Ребята проводят и сумочку донесут, а то вам одному тяжеловато будет.

Ошарашенный таким неприкрытым выпроваживанием, Федор недоуменно посмотрел на Катю.

– Ну, моя миссия тоже завершена, а нам с Федором по пути, – улыбаясь, пришла она ему на помощь, сдергивая с вешалки дубленку. – Мы договорились, что он меня подвезет.

– А-а, – неопределенно промычал Сережа, до хруста стискивая Федору руку. – Ну, счастливого пути.

Первыми из комнаты вышли орлы, вдвоем неся сумку с деньгами, затем Катя и последним – Федор. Даже уже поднимаясь по узкой холодной лестнице, он ощущал у себя между лопаток острый неприязненный Сережин взгляд, хотя между ним и замначбезом было уже две железных двери. Только выйдя наружу, Федора отпустило это ощущение. Через минуту они с Катей уже сидели в салоне дожидавшейся их Ауди.

– Здравствуйте, – сказала Катя, с трудом умещаясь на заднем сиденье рядом с сумкой и протягивая водителю руку. – Я Катя.

– Очень рад, – заулыбался в бороду Алексей Николаевич, галантно поцеловал Кате пальцы и с пониманием кивнул на сумку – Все в порядке?

– Вроде, – отозвался Федор, озабоченно глядя на часы.

Было двенадцать ноль семь. Закончился только первый, наиболее простой этап, дел было еще – начать и кончить, а они уже отставали от графика.

– Куда? – тонко уловив ситуацию, спросил Алексей Николаевич, заводя двигатель.

– Сейчас, – отозвался Федор, разворачивая список. – Госпитальная, пять, дробь восемь. Кажется, это где-то в Лефортово? Можем быть там через двадцать минут?

– Попробуем, – лаконично отозвался Алексей Николаевич. – Пристегните ремни.

И мощно взял с места.

* * *

На Госпитальной улице была та самая вторая по счету обменка, куда Федор дозвонился, и где ему твердо пообещали продать от «полтинника» и выше. Они летели туда по Волгоградке, через Калитники, Рабочую улицу и площадь Сергия Радонежского, потом по Волочаевской и набережной Яузы. Федор с головой ушел в изучение своего списка с целью выстроить оптимальный маршрут последующего передвижения. Тем временем Катя, как патологоанатом, рылась во вскрытом чреве сумки, перекладывая в черный мусорный пакет рубли для этой первой операции по превращению фальшивых долларов в настоящие.

– Ты мог бы позвонить им и спросить, сколько точно они могут нам продать и по какому курсу? – постучала она Федора пол спине, доставая из-за пазухи тот самый бухгалтерский калькулятор. – Я отсчитаю тебе точную сумму, чтобы не терять там времени.

Федор оторвался от сложностей решения оптимизационной задачи, кивнул и полез за мобильником. Он уже набрал было номер обменного пункта, как вдруг обратил внимание на мигающий индикатор зарядки на дисплее телефона. Ёкарный бабай, как же можно быть таким идиотом?! Как же он не позаботился о том, чтобы забрать из Коровина зарядное устройство? Мало того, что телефон прямо сейчас необходим, как воздух, так ведь еще и Шер-Хан будет звонить именно на него! Ну, и что теперь делать? Зла не хватает, в натуре, блин!!

– Возьми мой, – сказала Катя, без слов поняв, что случилось. – Просто переставь сим-карту. Или лучше – нет. У тебя сколько денег на счете?

– Восемьдесят семь центов, – ужаснулся Федор, выслушав сообщение гнусавой ЭмТэЭсовской женщины-автоинформатора. – За последние два дня я проболтал целое состояние! Нужно срочно купить карточку…

– Не надо, – остановила его Катя. – Похититель ведь будет звонить только вечером? Просто выключи свой аппарат и звони с моего, – за все мои разговоры платит банк.