Текст книги "Мир Полудня (сборник)"

Скатерть-самобранка

Женя и Шейла работали. Женя сидел за столом и читал «Философию скорости» Гардуэя. Стол был завален книгами, лентами микрокниг, альбомами, подшивками старых газет. На полу, среди разбросанных футляров от микрокниг, стоял переносной пульт связи с Информарием. Женя читал быстро, ерзал от нетерпения и часто делал пометки в блокноте. Шейла сидела в глубоком кресле, положив ногу на ногу, и читала Женину рукопись. В комнате было светло и почти тихо, в экране стереовизора вспыхивали цветные тени, едва слышно звучали нежнейшие такты старинной южноамериканской мелодии.

– Изумительная книга,  –  сказал Женя.  –  Я не могу ее читать медленно. Как он это сделал?

– Гардуэй?  –  рассеянно отозвалась Шейла.  –  Да, Гардуэй  –  это великий мастер.

– Как он этого добился? Я не понимаю, в чем секрет.

– Не знаю, дружок,  –  сказала Шейла, не отрываясь от рукописи.  –  И никто не знает. И он сам не знает.

– Поразительное чувство ритма мысли и ритма слова. Кто он такой?  –  Женя заглянул в предисловие.  –  Профессор структуральной лингвистики. А! Тогда понятно.

– Ничего тебе не понятно,  –  сказала Шейла.  –  Я тоже структуральный лингвист.

Женя поглядел на нее и снова углубился в чтение. За открытым окном сгущались сумерки. В темных кустах мелькали искорки светляков. Сонно перекликались поздние птицы.

Шейла собрала листы.

– Чудесные люди!  –  громко сказала она.  –  Смелые люди.

– Правда?  –  радостно вскричал Женя, повернувшись к ней.

– Неужели вы всё это перенесли?  –  Шейла смотрела на Женю широко раскрытыми глазами.  –  Всё перенесли и остались людьми. Не умерли от страха. Не сошли с ума от одиночества. Честное слово, Женька, иногда мне кажется, что ты действительно старше меня на сто лет.

– То-то,  –  сказал Женя.

Он поднялся, пересек комнату и сел у ног Шейлы. Шейла запустила пальцы в его рыжие волосы, и он прижался щекой к ее колену.

– Знаешь, когда было страшнее всего?  –  сказал он.  –  После второго эфирного моста. Когда Сережка поднял меня из амортизатора и я хотел пройти в рубку, а он не пустил меня.

– Ты об этом не писал,  –  сказала Шейла.

– В рубке оставались Фалин и Поллак,  –  сказал Женя.  –  Они погибли,  –  добавил он, помолчав.

Шейла молча гладила его по голове.

– Знаешь,  –  сказал он,  –  в известном смысле предки всегда богаче потомков. Богаче мечтой. Предки мечтают о том, что для потомков рутина. Ах, Шейла, какая это была мечта  –  достигнуть звезд! Мы все отдавали за эту мечту. А вы летаете к звездам, как мы летали к маме на летние каникулы. Бедные вы, бедные!

– Всякому времени своя мечта,  –  сказала Шейла.  –  Ваша мечта унесла человека к звездам, а наша мечта вернет его на Землю. Но это будет уже совсем другой человек.

– Не понимаю,  –  сказал Женя.

– Мы и сами этого еще как следует не понимаем. Ведь это мечта. Человек Всемогущий. Хозяин каждого атома во Вселенной. У природы слишком много законов. Мы их открываем и используем, и все они нам мешают. Закон природы нельзя преступить. Ему можно только следовать. И это очень скучно, если подумать. А вот Человек Всемогущий будет просто отменять законы, которые ему неугодны. Возьмет и отменит.

Женя сказал:

– В старое время таких людей называли волшебниками. И обитали они по преимуществу в сказках.

– Человек Всемогущий будет обитать во Вселенной. Как мы с тобой в этой комнате.

– Нет,  –  сказал Женя,  –  этого я не понимаю. Это как-то выше меня. Я, наверное, мыслю очень прозаически. Мне даже сказали вчера, что со мной скучно разговаривать. И я не обиделся. Я действительно еще не все понимаю.

– Это кто сказал, что ты скучный?  –  сердито спросила Шейла.

– Да там… Неважно. Я действительно был не в форме. Очень спешил домой.

Шейла взяла его за уши и посмотрела в глаза.

– Тот, кто тебе это сказал,  –  проговорила она,  –  неблагодарный осел. Ты должен был посмотреть на него сверху вниз и ответить: «Я проложил тебе дорогу к звездам, а мой отец проложил тебе дорогу ко всему, что ты сейчас имеешь».

Женя усмехнулся:

– Ну, это забывается. Неблагодарность потомков  –  обыкновенная вещь. Мой прадед, например, погиб под Ленинградом, а я даже не помню, как его звали.

– И очень плохо,  –  сказала Шейла.

– Шейлочка, Шейлочка,  –  легкомысленно сказал Женя,  –  потому потомки и забывчивы, что предки не обидчивы. Вот я, например, первый человек, который родился на Марсе. А кто об этом знает?

Он схватил ее в охапку и принялся целовать. В дверь постучали, и Женя недовольно сказал: «Ну вот!»

– Войдите!  –  крикнула Шейла.

Дверь приоткрылась, и голос соседа, инженера-ассенизатора Юры, спросил:

– Я здорово вам помешал?

– Входите, входите, Юра,  –  сказала Шейла.

– Эх, мешать так мешать,  –  произнес Юра и вошел.  –  А ну, пошли в сад,  –  потребовал он.

– Чего мы не видели в саду?  –  удивился Женя.  –  Давайте лучше смотреть стереовизор.

– Стереовизор у меня у самого есть,  –  сказал Юра.  –  Пойдемте, Женя, расскажете нам с Шейлой что-нибудь про Луи Пастера.

– Какую сливну́ю станцию вы обслуживаете?  –  осведомился Женя.

– Сливную станцию? Что это такое?

– Обыкновенная сливная станция. Свозят туда всякое… мусор, помои… А она перерабатывает и, стало быть, сливает. В канализацию.

– А!  –  радостно воскликнул инженер-ассенизатор.  –  Как же, вспомнил. Сливные башни. Но на Планете давно же нет сливных башен, Женя!

– А я родился через полтора века после Пастера,  –  сказал Женя.

– Ну, тогда расскажите про доктора Моргенау.

– Доктор Моргенау, насколько я знаю, родился через год после старта «Таймыра»,  –  устало возразил Женя.

– Одним словом, пойдемте в сад. Шейла, берите его.

Они вышли в сад и уселись на скамейке под яблоней. Было совсем темно, деревья в саду казались черными. Шейла зябко поежилась, и Женя сбегал в дом за курткой. Некоторое время все молчали. Потом с ветки сорвалось большое яблоко и с глухим стуком ударилось о землю.

– Яблоки еще падают,  –  сказал Женя.  –  А Ньютонов что-то не видно.

– Ты имеешь в виду ученых-полилогов[Полилог  –  здесь: специалист во многих областях знания.]?  –  серьезно спросила Шейла.

– Д-да,  –  сказал Женя, который всего-навсего хотел сострить.

– Во-первых, мы все сейчас полилоги,  –  с неожиданным раздражением сказал Юра.  –  С вашей допотопной точки зрения, конечно. Потому что нет биолога, который не знал бы математики и физики, а такой лингвист, как Шейла, например, сразу пропал бы без психофизики и теории исторических последовательностей. Но я-то знаю, что вы хотите сказать! Нет, видите ли, Ньютонов! Энциклопедический ум ему подавай! Узко, видите ли, работаете! Шейла  –  всего только лингвист, я  –  всего только ассенизатор, а Окада  –  всего-навсего океанолог! Почему, видите ли, не все сразу, в одном лице?..

– Караул!  –  закричал Женя.  –  Я никого не хотел обидеть! Я просто пошутил!

– …А вы знаете, Женечка, что такое современная так называемая узкая проблема? Всю жизнь ее жуешь, и конца не видно. Это же клубок самых неожиданных задач. Да возьмем хоть то же яблоко. Почему упало именно это яблоко? Почему именно в данный момент? Механика соприкосновения яблока с землей. Процесс передачи импульса. Условия обращенного падения. Квантовая картина падения. Наконец, как, пропади оно пропадом, извлечь пользу из этого падения…

– Это-то просто,  –  примирительно сказал Женя. Он нагнулся, пошарил на земле и поднял яблоко.  –  Я его съем.

– Еще неизвестно, будет ли это максимальная польза,  –  язвительно сказал Юра.

– Тогда съем я,  –  сказала Шейла и отобрала яблоко у Жени.

– Кстати, о пользе,  –  сердито сказал Женя.  –  Вы, Юра, очень любите рассуждать о пользе. Между тем вокруг бегают невообразимо сложные кибердворники, киберсадовники, киберпоедатели-мух-и-гусениц, киберсоорудители-бутербродов-с-ветчиной-и-сыром. Ведь это же дико. Это даже не стрельба из пушек по воробьям, как говорили в наше время. Это создание однокомнатных индивидуальных квартир для муравьев. Это же сибаритство чистейшей воды!

– Женечка!  –  сказала Шейла.

Юра весело засмеялся.

– Это вовсе не сибаритство,  –  сказал он.  –  Наоборот. Освобождение мысли, удобство, экономия. Елки-палки, да кто же пойдет в сборщики мусора? А если даже и найдется такой любитель, то все равно он будет работать медленнее и хуже киберов. Потом, эти киберы вовсе не так трудно производить, как вы думаете. Их было довольно сложно придумать, это правда. Их трудно совершенствовать. Это тоже правда. Но уж коль скоро они попали в серийное выращивание, с ними гораздо меньше возни, чем с… э-э… как там у вас раньше назывались ботинки?

– Ботинками,  –  кротко сказал Женя.

– И самое главное, в наше время никто не делает одноплановых машин. Во-первых, вы совершенно напрасно разделяете кибердворников и киберсадовников. Это одни и те же машины.

– Позвольте,  –  сказал Женя.  –  Я же видел. Кибердворники  –  они с такими лопатками, с пылесосами… А киберсадовники…

– Да просто на них сменные наборы манипуляторов. И дело даже не в этом. Дело в том, что все эти киберы… и вообще все бытовые машины и приборы… это все великолепные озонаторы. Они поедают мусор, сухие ветки и листья, жир с грязной посуды, и все это служит им топливом. Вы поймите, Женя, это не грубые механизмы вашего времени. По сути, это квазиорганизмы. И в процессе своей квазижизни они еще и озонируют воздух, витаминизируют воздух, насыщают воздух легкими ионами. Это маленькие добрые солдаты огромной славной армии ассенизации.

– Сдаюсь,  –  сказал Женя.

– Нынешняя ассенизация, Женя,  –  это не сливные башни. Мы не просто уничтожаем мусор и не создаем мерзких свалок на дне океанов. Мы превращаем мусор в свежий воздух и солнечный свет.

– Сдаюсь, сдаюсь,  –  сказал Женя.  –  Слава ассенизаторам! Превратите меня в солнечный свет.

Юра с наслаждением потянулся.

– Приятно встретить человека, который ничего не знает. Самый лучший отдых  –  растолковывать общеизвестные истины.

– До чего мне надоело быть человеком, с которым отдыхают!  –  сказал Женя.

Шейла взяла его за руку, и он замолчал.

Раздался тонкий писк радиофона.

– Это меня,  –  шепнул Юра и сказал:  –  Слушаю.

– Ты где?  –  осведомился сердитый голос.

– В саду. Сижу отдыхаю.

– Ты придумал что-нибудь?

– Нет.

– Каков тип! Он сидит и отдыхает! У меня ум за разум заходит, а он отдыхает! Товарищ Славин, Шейла, гоните его вон!

– Ну иду, иду, чего ты раскричался!  –  сказал Юра, поднимаясь.

– Иди прямо к экрану. И вот что  –  теперь мне совершенно ясно, что бензольные процессы здесь не годятся…

– А я что говорил?  –  вскричал Юра и с треском полез через кусты к своему коттеджу.

Шейла и Женя вернулись к себе.

– Пойдем ужинать?  –  спросил Женя.

– Не хочется.

– Вот всегда так! Яблок налопаешься и потом ничего не ешь.

– Не ворчи на меня!  –  сказала Шейла. (Женя пошел ее обнимать.)  –  Я замерзла!  –  жалобно сказала она.

– Это потому, что ты проголодалась,  –  объявил Женя.  –  Я тоже немножко замерз, и страшно неохота идти в кафе. Неужели нельзя организовать жизнь так, чтобы ужинать дома?

– Организовать все можно,  –  сказала Шейла.  –  Только какой смысл? Кто же ест дома?

– Я ем дома.

– Ну Женечка,  –  сказала Шейла,  –  ну хочешь, переедем в город? Там есть Линия Доставки, и можешь ужинать дома сколько угодно.

– А я не хочу в город,  –  упрямо сказал Женя.  –  Я хочу на лоне.

Шейла некоторое время задумчиво смотрела на него.

– Хочешь, я сейчас схожу в кафе и принесу ужин? Всего две минуты… А может быть, все-таки пойдем вместе? Посидим с ребятами, поболтаем.

– Я хочу вдвоем,  –  сказал Женя. Тем не менее он взял куртку и стал одеваться.  –  Знаешь, Шейла, у меня идея,  –  сказал он вдруг и полез в карман.  –  Вот послушай.

– Что это?  –  спросила Шейла.

– Реклама. Каким-то образом попала мне в карман. Слушай. «Красноярская фабрика бытовых приборов…» Ну, это пропустим. Вот. «Универсальная кухонная машина УКМ-207 „Красноярск“ проста в обращении и представляет собой кибернетический автомат, рассчитанный на шестнадцать сменных программ. УКМ-207 объединяет в себе механизм для переработки сырья и полуфабрикатов с механизмом мойки и сушки столовой посуды. УКМ-207 способна готовить одновременно два обеда из трех блюд, в том числе на первое  –  супы и борщи разные, бульоны, окрошки…»

– Женя!  –  Шейла засмеялась.  –  Это же реклама для кафе и столовых!

– Ну и что же?  –  сказал Женя.

Шейла попыталась объяснить:

– Представь себе новый поселок или временное поселение, лагерь. Линия Доставки далеко. Связи с «Доставкой на Дом» нет. Снабжение централизованное. Вот там такая УКМ необходима.

Женя очень огорчился.

– Значит, нам такую не дадут?  –  спросил он расстроенно.

– Да нет, дадут, конечно, только… Знаешь, вот это уже чистое сибаритство.

– Шейлочка! Дружочек! Ну можно, я закажу такую машину? Ведь никому от этого плохо не будет! Зато никуда не надо будет ходить по вечерам.

– Как хочешь,  –  кротко сказала Шейла.  –  Но сегодня мы еще ужинаем в кафе.

Она вышла, и Женя смиренно последовал за ней.

Рано утром Женю Славина разбудило фырканье тяжелого вертолета. Он вскочил с постели и подбежал к окну. Он успел заметить синий фюзеляж вертолета с надписью большими белыми буквами: «Доставка на Дом». Вертолет прошел над садом и скрылся за кронами деревьев, сверкающих росой, полных птичьего гомона. На садовой дорожке у крыльца стоял большой желтый ящик. Возле ящика, неуверенно переступая коленчатыми лапами, топтался изумрудно-зеленый киберсадовник.

– А вот я тебя, ассенизатора!  –  заорал Женя и полез через окно.  –  Шейла! Шейлочка! Привезли!

Киберсадовник порскнул в кусты. Женя подбежал к ящику и, не притрагиваясь, обошел со всех сторон.

– Она!  –  сказал он растроганно.  –  Молодцы, «Доставка на Дом»! «Красноярск»,  –  прочитал он сбоку ящика.  –  Она!

На крыльцо, кутаясь в халатик, вышла Шейла.

– Утро какое чудесное!  –  сказала она, сладко зевнув.  –  Что ты так расшумелся? Соседа разбудишь.

Женя посмотрел в сад, где за деревьями белели стены Юриного коттеджа. Там что-то вдруг загремело, и послышалось невнятное восклицание.

– Он уже проснулся,  –  сообщил Женя.  –  Помоги мне, Шейлочка, а?

Шейла сошла с крыльца.

– А это что?  –  спросила она.

Около ящика лежал большой пакет, обклеенный пестрой бандеролью с рекламами различных кушаний.

– Это?  –  Женя растерянно уставился на пеструю бандероль.  –  Это, наверно, сырье и полуфабрикаты.

Шейла сказала со вздохом:

– Ну ладно. Понесли твои игрушки.

Ящик был легкий, и они втащили его в дом без труда. И только тут Женя сообразил, что в коттедже нет кухни. «Что же теперь делать?»  –  подумал он.

– Ну, что будем делать?  –  спросила Шейла.

Нечеловеческим усилием мысли Женя мгновенно нашел нужное решение.

– В ванную,  –  сказал он небрежно.  –  Куда же еще?

Они поставили ящик в ванную, и Женя побежал за пакетом. Когда он вернулся, Шейла делала зарядку. «Шекснинска стерлядь золотая…»  –  фальшиво пропел Женя и оторвал у ящика боковину. Машина УКМ-207 «Красноярск» выглядела очень внушительно. Гораздо более внушительно, чем ожидал Женя.

– Ну как?  –  спросила Шейла.

– Сейчас разберемся,  –  сказал Женя бодро.  –  Сейчас я буду тебя кормить.

– Я тебе советую вызвать инструктора.

– Ни в коем случае. Беру эту машину на себя. Ибо сказано: «Проста в обращении».

Машина горделиво поблескивала гладкой пластмассой кожуха среди вороха мятой бумаги.

– Все очень просто,  –  заявил Женя.  –  Вот четыре кнопки. Всякому ясно, что они соответствуют первому блюду, второму, третьему…

– …четвертому,  –  подсказала Шейла вполголоса.

– Да, четвертому,  –  подхватил Женя.  –  Чай, например. Или какао.

Он опустился на корточки и снял крышку с надписью: «Система управления».

– Кишок-то, кишок!  –  пробормотал он.  –  Не дай бог  –  испортится.  –  Он встал.  –  Теперь ясно, для чего четвертая кнопка: для нарезки хлеба.

– Интересное рассуждение,  –  сказала Шейла задумчиво.  –  А тебе не кажется, что эти четыре кнопки могут соответствовать четырем стихиям Фалеса Милетского? Вода, огонь, воздух, земля.

Женя неохотно улыбнулся.

– Или четырем арифметическим действиям,  –  добавила Шейла.

– Ладно,  –  сказал Женя и принялся распаковывать пакет.  –  Разговоры разговорами, а я хочу гуляш. Ты еще не знаешь, Шейла, как я готовлю гуляш. Вот мясо, вот картофель… Так… Петрушка… Лучок… Хочу гуляш! С последующей кибернетической мойкой посуды! И чтобы жир с тарелок превратился в воздух и солнечный свет!

Шейла сходила в гостиную и принесла стул. Женя, держа в одной руке кусок мяса, а в другой  –  четыре большие картофелины, в нерешительности стоял перед машиной. Шейла поставила стул возле умывальника и удобно уселась. Женя произнес, ни к кому не обращаясь:

– Если бы кто-нибудь сказал мне, куда кладутся продукты, я был бы очень благодарен.

Шейла заметила:

– Два года назад я видела киберкухню. Правда, она совсем не была похожа на эту, но, помнится, было у нее справа этакое окно для закладки продуктов.

– Я так и думал!  –  радостно вскричал Женя.  –  Здесь два окна. Справа, значит, для продуктов, а слева  –  для готового обеда.

– Знаешь, Женечка,  –  сказала Шейла,  –  пойдем лучше в кафе.

Женя не ответил. Он вложил мясо и картофель в окно справа и со шнуром в руке отправился к розетке.

– Включай,  –  сказал он издали.

– Как?  –  осведомилась Шейла.

– Нажми кнопку.

– Какую?

– Вторую, Шейлочка. Я делаю гуляш.

– Лучше бы нам пойти в кафе,  –  заметила Шейла, неохотно поднимаясь.

Машина ответила на нажатие кнопки глухим рокотом. На переднем щитке ее зажглась белая лампочка, и Шейла, заглянув в окно справа, увидела, что там ничего нет.

– Кажется, мясо приняла,  –  проговорила она с изумлением. Она не рассчитывала и на это.

– Ну вот видишь!  –  произнес Женя с гордостью.

Он стоял и любовался своей машиной и слушал, как она щелкает и жужжит. Потом белая лампочка погасла и зажглась красная. Машина перестала жужжать.

– Все, Шейлочка,  –  сказал Женя подмигивая.

Он нагнулся и вытащил из пакета тарелки. Тарелки были легкие, блестящие. Он взял две штуки, поставил их в окно слева, затем отступил на шаг и скрестил руки на груди. Минуту они молчали. Наконец Шейла, озадаченно переводившая глаза с Жени на машину и обратно, спросила:

– А чего ты, собственно, ждешь?

В глазах Жени появился испуг. Он вдруг сообразил, что если гуляш уже готов, то он должен был оказаться в окне слева независимо от того, были в нем тарелки или нет. Он сунул голову в окно слева и увидел, что тарелки пусты.

– Где гуляш?  –  спросил он растерянно.

Шейла не знала, где гуляш.

– Тут какие-то ручки,  –  сказала она.

В верхней части машины были какие-то ручки. Шейла взялась за них обеими руками и потянула на себя. Из машины выдвинулся белый ящик, и странный запах распространился по комнате.

– Что там?  –  спросил Женя.

– Посмотри сам,  –  ответила Шейла. Она стояла, держа в руках ящик, и, скривившись, рассматривала его содержимое.  –  Твоя УКМ превратила мясо в воздух и солнечный свет. Может быть, здесь лежала инструкция?

Женя посмотрел и ойкнул. В ящике лежала пачка каких-то тонких листов, красных, испещренных белыми пятнами. От листов поднимался смрад.

– Что это?  –  растерянно спросил Женя и взял верхний лист двумя руками, и лист сломался у него в руках, и куски упали на пол, дребезжа, как консервная жестянка.

– Прелестный гуляш,  –  сказала Шейла.  –  Гремящий гуляш. Пятая стихия. Интересно, каков он на вкус?

Женя, сильно покраснев, сунул кусок «гуляша» в рот.

– Смельчак!  –  с завистью произнесла Шейла.  –  Герой!

Женя молча полез в пакет с продуктами. Шейла поискала глазами, куда бы все это девать, и вывалила содержимое ящика в кучу упаковочной бумаги. Запах усилился. Женя вытащил буханку хлеба.

– Какую кнопку ты нажала?  –  грозно спросил он.

– Вторую сверху,  –  робко ответила Шейла, и ей сразу стало казаться, что она нажала вторую снизу.

– Я уверен, что ты нажала четвертую кнопку,  –  объявил Женя. Он решительно сунул буханку в окно справа.  –  А это хлебная кнопка!

Шейла хотела было спросить, как можно объяснить странные метаморфозы, происшедшие с мясом и картошкой, но Женя, оттеснив ее от машины, нажал четвертую кнопку. Раздался какой-то лязг, и стали слышны частые негромкие удары.

– Видишь,  –  сказал Женя, облегченно вздохнув,  –  режет хлеб. Хотел бы я знать, что там сейчас делается внутри.

Он представил, что там сейчас делается внутри, и содрогнулся.

– Почему-то не загорается лампочка,  –  сообщил он.

Машина стучала и фыркала, и это длилось довольно долго, и Женя начал уже искать глазами, на что бы нажать, чтобы она остановилась. Но машина издала приятный для слуха звон и принялась мигать красной лампочкой, не переставая жужжать и стучать. Женя посмотрел на часы и сказал:

– Я всегда думал, что приготовить гуляш легче, чем нарезать хлеб.

– Пойдем лучше в кафе, Женя,  –  боязливо сказала Шейла.

Женя промолчал. Через три минуты он обошел машину и заглянул внутрь. Он не увидел там ровным счетом ничего такого, что могло бы послужить пищей для размышлений. Ничего такого, что могло бы послужить просто пищей, он тоже не увидел. Выпрямившись, он встретился глазами с женой. В ответ на ее вопрошающий взгляд он покачал головой.

– Там все в порядке.

Он ничем не рисковал, делая это заявление. Оставались еще две неисследованные кнопки, а также масса всевозможных перестановок и сочетаний из четырех.

– Ты не могла бы ее остановить?  –  спросил он Шейлу.

Шейла пожала плечами, и некоторое время они еще стояли в ожидании, глядя, как машина мигает лампочками  –  белой и красной попеременно.

Потом Шейла протянула руку и ткнула пальцем в самую верхнюю кнопку. Раздался звон, и машина остановилась. Стало тихо.

– Хорошо как!  –  невольно воскликнул Женя.

Было слышно, как за окном ветер шумит в кустах и стрекочут кузнечики.

– А где ящик?  –  испуганно спросил Женя.

Шейла оглянулась. Ящик стоял на полу среди тарелок.

– А что?  –  спросила она.

– Мы не вставили на место ящик, и теперь я не знаю, где нарезанный хлеб.

Женя обошел машину и заглянул в оба окна  –  справа и слева. Хлеба не было. Он со страхом поглядел на черную глубокую щель в машине, где раньше был ящик. Машина ответила угрожающим взглядом красной лампочки. Женя стиснул зубы, зажмурился и сунул руку в щель.

В машине было горячо. Женя нащупал какие-то гладкие поверхности, но это был не хлеб. Он вытащил руку и пожал плечами.

– Нет хлеба.

Шейла, нагнувшись, заглянула под машину.

– Тут какой-то шланг,  –  проговорила она.

– Шланг?  –  спросил Женя с ужасом.

– Нет-нет, это не хлеб. Не имеет с хлебом ничего общего. Это действительно шланг.

Она вытянула из-под машины длинную гофрированную трубку с блестящим кольцом на конце.

– Глупый. Ты же не подключил к машине воду. Понимаешь  –  воду! Вот почему гуляш вышел таким…

– Н-да,  –  сказал Женя, косясь на останки гуляша.  –  Воды в нем действительно немного… Но где же все-таки хлеб?

– Ну не все ли равно?  –  сказала Шейла весело.  –  В общем-то конфуз, но хлеб  –  это не проблема. Смотри, вот я подключаю шланг к водопроводу.

– А может быть, не стоит?  –  с опаской произнес Женя.

– Глупости. Исследовать так исследовать. Будем делать рагу. В пакете есть овощи.

На этот раз машина, побужденная к действиям нажатием первой кнопки сверху, работала около минуты.

– Неужели рагу тоже вываливается в ящик?  –  неуверенно пробормотал Женя, берясь за ручки.

– Давай-давай,  –  сказала Шейла.

Ящик был до краев наполнен розовой кашей, лишенной запаха.

– Борщ украинский,  –  грустно сказал Женя.  –  Это похоже на…

– Вижу сама. Ну и срамотища! Даже инструктора стыдно вызывать. Может, позовем соседа?

– Да,  –  сказал Женя уныло.  –  Ассенизатор здесь подойдет больше. Пойду позову.

Ему очень хотелось есть.

– Войдите!  –  произнес голос Юры.

Женя вошел и, пораженный, остановился в дверях.

– Надеюсь, супруги с вами нет,  –  сказал Юра.  –  Я не одет.

На нем была плохо выглаженная сорочка. Из-под сорочки торчали голые загорелые ноги. На полу по всей комнате были разложены какие-то странные детали и валялись листы бумаги. Юра сидел прямо на полу, держа в руках ящик с окошечками, в которых бегали световые зайчики.

– Что это?  –  спросил Женя.

– Это тестер,  –  ответил Юра устало.

– Нет, вот это все?..

Юра огляделся:

– Это УСМ-16. Универсальная стиральная машина с полукибернетическим управлением. Стирает, гладит и пришивает пуговицы. Осторожнее! Не наступите.

Женя посмотрел под ноги и увидел кучу черного тряпья, лежащего в луже воды. От тряпья шел пар.

– Это мои брюки,  –  пояснил Юра.

– Значит, ваша машина тоже не в порядке?  –  спросил Женя.

Надежда получить консультацию и завтрак испарилась.

– Она в полном порядке,  –  сердито сказал Юра.  –  Я разобрал ее по винтикам и понял принцип действия. Вот подающий механизм. Вот анализатор  –  его я не стал разбирать: он и так в порядке. Вот транспортный механизм и система терморегулирования. Правда, я не нашел пока шьющего устройства, но машина в полном порядке. Я думаю, вся беда в том, что у нее почему-то двенадцать клавиш программирования, а в проспекте было сказано  –  четыре…

– Четыре?  –  спросил Женя.

– Четыре,  –  ответил Юра, рассеянно почесывая колено.  –  А почему вы сказали «ваша машина тоже»? У вас тоже есть стиральная машина? Мою мне привезли всего час назад. Доставка на Дом.

– Четыре,  –  повторил Женя с восторгом.  –  Четыре, а не двенадцать… Скажите, Юра, а вы не пробовали закладывать в нее мясо?