Текст книги "История московского Чингисхана. Цена успеха в деньгах, любви и одиночестве"

Вернувшись в Москву, первое, что я предпринял – отправился в мечеть. Местный имам долго слушал меня, не перебивая, и затем спокойно ответил:

– Это знак свыше. Настало время, когда надо пойти по духовному пути. Все, что ты ищешь, можно найти только через Бога и веру в него. Ты можешь многое поменять в своей жизни. И все в ней будет по-другому…

После этих слов, как ни странно, мне стало намного легче. Я успокоился, собрался с мыслями. И… вернулся к Норбекову. Принял решение пройти курсы до конца.

Примерно в это же время состоялся серьезный телефонный разговор с моей мамой.

– Я уже пожилая женщина, – сказала она. – После того как умер твой отец и разъехались по другим городам мои дети, живу одна. Это очень тяжело. И хотя знаю, что мои слезы одиночества стоят того, чтобы ты чего-то добился в жизни, но для тебя не хочу одинокой судьбы. Мне больно думать о том, что когда меня не станет, у тебя не останется близких. Семьи нет, детей нет, никого. Сынок, послушай меня, пожалуйста, женись. Но если ты за тридцать три года не нашел в Москве подходящей девушки, может быть, ты послушаешь меня и возьмешь в жены, как велит традиция, девушку из нашего рода?

Позже я много думал об этом.

На одном из выездных тренингов Норбекова – а мы довольно часто выезжали на тренинги за пределы Москвы – зашел разговор о браке, о семье. И я рассказал о разговоре с мамой. Мирзакарим Санакулович настолько проникся этой историей – он ведь тоже восточный человек, а на Востоке семья и семейные традиции превыше всего, – что вызвался помочь:

– Видимо, пришло время, – сказал он. – Сколько уже можно тянуть с женитьбой? Если сам не нашел, послушай родителей, доверься им. А хочешь, я тебе помогу? Мы найдем тебе девушку из твоего рода – у меня и брат женился по тому же принципу, живет счастливо.

Я согласился, хотя удивился его реакции. Пусть мы были в хороших отношениях, но чтобы он так проникся моей судьбой – этого я, конечно же, не ожидал.

После нашего разговора Норбеков улетел в Ташкент по своим делам и оттуда позвонил мне:

– Арман, приезжай срочно! Я нашел девушку в семье моих наставников, это очень хорошие люди. Их дочке чуть больше двадцати, только что институт окончила. Садись в самолет и прилетай – ты должен ее увидеть!

Я был уже настолько захвачен всей этой историей, что, недолго думая, вскочил в самолет и прилетел в Ташкент к друзьям Норбекова, адрес он мне дал и заранее предупредил хозяев, что я приеду.

К слову говоря, даже для казахов такая история с женитьбой достаточно экзотична, ведь все мы – люди современные, заводим знакомства сами. А тут – будто в мир предков окунулся. Сижу во дворе чужого дома молча (разговаривать без инициативы хозяев здесь не принято), рассматриваю окрестности. Выходит девушка – в длинном платье, с кувшином в руках. Прямо как в кино. Я вижу ее, и у меня в душе какое-то странное ощущение – необъяснимое предчувствие чего-то очень хорошего.

«Боже мой, что я делаю? – пронеслось в голове. Зачем я сюда приехал, почему я здесь сижу, что это за авантюра, в которую я вот-вот попаду?»

Ни слова не говоря, я вышел со двора и отправился в гости к Норбекову, который с нетерпением ждал моего вердикта.

– Ну, как тебе девушка? – спросил он. – Понравилась?

– Понравилась, – говорю. – Но сомневаюсь.

– Почему? – удивился Норбеков.

– Понимаете, – объяснил я, – мы с ней даже не знакомы. Правильно ли я поступаю? Давайте так. Пойду-ка я высплюсь с самолета, а на свежую голову все и решу. Хорошо?

– Согласен, – кивнул Мирзакарим Санакулович. – Дело-то серьезное.

Долго проспать мне не удалось. Буквально через несколько часов чувствую – меня кто-то в бок толкает:

– Арман, Арман!

Я открываю глаза. Это была супруга Мирзакарима Санакуловича.

– Арман, вставай, девушка твоя пришла!

– Какая девушка? Почему девушка здесь?

– Эх, соня! – качает головой жена Норбекова Гуля. – Счастье свое не проспи! Мирзакарим-ага решил, что если бы она тебе не понравилась, ты сразу сказал бы «нет». И если думать будешь долго, до конца своих дней в холостяках останешься. А девушка хорошая, нельзя упускать – вот мы и посватались к ней.

– Невероятно! – изумился я, сон как рукой сняло. – А что я теперь должен делать?

– Спускайся, поговоришь со своей суженой, – наставляла меня супруга Мирзакарима Санакуловича. – Отец ее сказал, что он согласен на брак, только дочку неволить не станет. Последнее слово за ней. А она с тобой побеседовать хочет, вот и приехала.

Я вышел во двор и увидел ее – она стояла, натянутая как струна, нарядно одетая, в красивом кокошнике, и заметно нервничала.

– Здравствуйте! – приветствую я ее, а она глаза отводит. Стесняется.

– Здравствуйте, – шепчет в ответ.

Мы зашли в гостиную в восточном стиле, и я почувствовал себя как в сказке. Будто действие происходит не в наши дни, а в те далекие времена, когда браки совершались исключительно по сговору родителей, а жених и невеста до свадьбы друг с другом были не знакомы. Я вдруг мысленно прикоснулся к истории своих предков и ощутил торжественное волнение – наверное, такое же испытывали мои деды и прадеды, когда выбирали себе невест.

Мы уселись за стол друг напротив друга, и девушка начала разговор:

– Знаете, все это так странно, – сказала она. – Мы с вами даже не знакомы, и вдруг мне сказали, что вы хотите на мне жениться. Но почему?

– Я о вас много слышал, – отвечаю. – А когда приехал и увидел вас, то понял, что вы и есть та самая девушка, которая мне нужна.

– Правда? – промолвила она и покраснела.

– Ваши родители – уважаемые люди, – продолжал я. – И вы такая умница, красавица. Я уверен, что у нас все сложится…

Девушка молчала.

– Но тогда, – наконец, нарушила она паузу, – раз вы обо мне уже все знаете, а я о вас ничего… может быть, вы хотя бы расскажете о себе?

Я принялся рассказывать ей, кто я, чем занимаюсь, к чему стремлюсь и как провожу свое время. Она внимательно слушала меня и не перебивала. Это был большой контраст по сравнению с московской «публикой» – общительной, веселой, без тени стыдливости. А она… Она смущалась, краснела, бледнела, даже называла меня на «вы», что было очень непривычно. Мне все это очень нравилось.

Внимательно выслушав меня, она промолвила:

– И все же, думали вы о том, как мы с вами будем жить? Вы намного старше меня. Мы выросли в разных условиях, в разной среде, я всю свою жизнь прожила в Ташкенте, а вы большую часть жизни – в Москве. Мы с вами даже думаем по-разному, ведь правда?

Слова ее были очень мудры, и я видел, что она прекрасно понимает всю серьезность происходящего. Это меня тоже очень подкупало, и я все больше и больше проникался симпатией к этой удивительной девушке.

– Я знаю только, что не все в этой жизни можно предусмотреть, – тихо ответил я. – Главное, чтобы рядом были по-настоящему близкие люди…

После нашего разговора девушка ушла, и чуть позже мне передали, что она ответила своим родителям «да».

* * *

В Москву я вернулся, будто громом пораженный. Все случилось так быстро, что я даже не успел осознать произошедшего. Еще недавно я был абсолютно один, без особых забот и хлопот, и вдруг у меня уже есть невеста, назначен день свадьбы, подготовка к ней началась без промедлений.

Моя невеста приехала ко мне в Москву покупать свадебное платье, заказали его у Юдашкина. Почти везде ходили целой компанией: я, Норбеков, его друзья, она. В голове моей крутились мысли на тему того, что я полный дурак, совершаю абсолютную глупость, безответственно и по-хамски поступаю по отношению к этой девушке, чистому и светлому существу, в судьбу которого так беспардонно вторгаюсь. Что хорошего я могу ей предложить? Могу ли я сделать ее счастливой? Вдруг я разрушу ей жизнь – я же этого себе никогда не прощу.

Она тоже нервничала. Я часто видел на ее глазах слезы – вместе со мной она осматривала Москву с ее шумными улицами, как бы примеряя на себя, насколько комфортно ей будет здесь жить. И видел, что она пребывает в полном смятении, ей страшно, плохо. И мне было страшно тоже.

Когда она вернулась в Ташкент, мне передали, что она плачет, хочет отменить свадьбу, повернуть все вспять. Ее уговаривали братья, родственники, увещевали, что, мол, хороший парень, не надо так волноваться. Все будет хорошо.

А на этом краю земли, в Москве, меня уговаривал Норбеков.

– Я сломаю девочке жизнь, – причитал я. – Может, не надо затевать всю эту эпопею с женитьбой?

– Ну что такое опять! – сердился Мирзакарим Санакулович. – Если не эта девушка, то тогда я вообще не знаю, кто тебе может подойти! Хватит истерик! Женишься – и все!

Шла подготовка к свадьбе, организацией которой занимался Норбеков с женой. Для меня организация торжественных мероприятий была привычным делом, проходила почти на автомате, единственное важное отличие состояло в том, что главным действующим лицом этой эпопеи должен быть я сам.

Мы пригласили в Ташкент большое количество артистов, среди которых был, конечно же, Мурат Насыров. К нам приехали Лада Дэнс, Диана Гурцкая, группы «Шао? Бао!», «А-Студио», коллеги и друзья, с которыми я сотрудничал и кого хорошо знал. Приехала моя подруга, депутат Саша Буратаева. Из Азербайджана, Казахстана, с Украины приехали мои друзья. Словом, гости собрались со всей страны, около тысячи человек, и всех нужно было с комфортом расселить, для всех организовать питание и проживание.

Вся эта суета с гостиницами, организацией банкета, подготовкой к свадьбе меня изрядно вымотала, и буквально перед самым бракосочетанием я «сломался». Помню: последний день перед свадьбой, регистрация брака назначена на семь вечера, на часах время – четыре дня, с организационными моментами все закончено и улажено, а присесть отдохнуть и собраться с мыслями абсолютно негде.

Я приехал в одну из гостиниц, попросил свободный номер и чтобы меня не тревожили. А сам решил – раз время еще есть, пойду-ка я немного вздремну. Передохну пару часиков. Поднялся я в номер и… уснул. Когда проснулся, смотрю – а на часах-то уже девять вечера! Телефон мой отключен, я специально это сделал, чтобы меня никто не тревожил. Никто не знал, где я нахожусь, ни дать ни взять – жених сбежал.

Не помня себя от ужаса, я примчался во Дворец бракосочетаний, где все ждали жениха и невесту с нетерпением, и никто не понимал, что происходит, почему свадьба задерживается? Видимо, все решили, что так и задумано – когда я прибыл, то застал банкет в самом разгаре, люди веселились, пили-гуляли, словом, праздник состоялся бы и без молодых.

Моя невеста и свидетели нервно прохаживались перед Дворцом. Увидев меня, девушка не сказала ни слова, мы поднялись наверх, наскоро расписались – уставшая ждать служительница ЗАГСа тоже постаралась ускорить это событие, впопыхах удостоверившись, что мы готовы «быть в горе и радости, отныне и вовеки веков». И затем мы, наконец, вышли к гостям.

По восточным традициям жениху и невесте полагается тихо сидеть в уголочке, скромно потупив глаза и не подавая особых признаков радости. Единственное, что дозволялось – это исполнить традиционный танец жениха и невесты, после чего гости продолжали радоваться, а молодые – грустить.

Полчаса мы для приличия так и просидели, затем я подошел к Норбекову и попросил:

– Понимаете, у нас из Москвы приехало больше сотни человек. Да и из других городов тоже. Мы все чтим восточные традиции, но здесь собрались не только мусульмане. И в Москве на свадьбах принято общаться с женихом и невестой, веселиться и танцевать. Будет не по-восточному, если мы не уважим наших гостей тоже.

В итоге, закончив первую традиционную часть, во «втором отделении» мы все дружно пустились в пляс – я снял пиджак, моя невеста – фату, и вместе со всеми друзьями выплясывали до самого утра под живую музыку и восторженные крики гостей. Свадьба прошла на славу.

Затем мы организовали еще одну свадьбу в Оренбурге, на моей родине в доме у мамы.

И… начались семейные будни.

Тепло домашнего очага

Супруга моя была сто тысяч раз права, когда задала мне вопрос о том, что же мы будем делать вместе – два таких разных человека, из разных миров и с разным менталитетом.

Как только мы переступили порог моей московской квартиры, тут же выяснилось, что мы – совершенно чужие люди на одной территории. Я абсолютно ничего не знал о своей жене. Не знал, что она любит, как одевается, каков ее характер и манеры. И она ничего не знала обо мне.

Ей было сложно. В Москве я чувствовал себя как рыба в воде, у меня здесь была работа, друзья, я здесь жил. А она была здесь чужая – ни друзей, ни родственников. Один я, да и меня она первое время не видела совсем, поскольку работа у меня связана с гастрольными поездками. Сразу же после свадьбы я уехал в Оренбург – баллотироваться в депутаты, и бывало, что мы не виделись неделями!

Долго так продолжаться, безусловно, не могло. В один прекрасный момент я не выдержал:

– Послушай, прости меня, но мы сделали большую ошибку. Наверное, это я поступил неправильно, я виноват перед тобой. Как нам быть? Давай не будем друг друга мучить, просто разойдемся…

Жена отреагировала на мой выпад на удивление спокойно:

– Наши родители посчитали, что мы хорошая пара, и у нас будет хороший брак. Они верили, значит, и нам нужно в это верить. Ведь ты любишь своих родителей? Я – тоже. Наверное, нужно просто немного терпения…

– Ну, какое терпение? Видишь, ничего не клеится. Давай дадим друг другу свободу, ты молодая, выйдешь замуж повторно…

Жена побледнела и сжала губы в упрямую струну. Я впервые увидел ее такой – решительной и очень серьезной.

– Я не буду с тобой разводиться, – чеканя каждое слово, ответила она, чувствовалось, как тяжело даются ей эти слова. – Все сложится. Прошло еще очень мало времени…

– Ну, как знаешь, – пожал я плечами.

И мы продолжали жить в том же ритме – я много времени проводил вне дома, она вела хозяйство.

Спустя несколько месяцев случилось несчастье. Умер мой брат Исмагул. Инфаркт.

Для меня это был страшный удар, как и для всей нашей семьи, в первую очередь – для мамы. Я не знал, что мне делать теперь и как я буду жить без него.

Надо понимать мои чувства. Отец мой ушел в мир иной, когда я был еще подростком. Мой старший брат заменил мне отца – опекал, поддерживал, наставлял на путь истинный. Мы были очень близки. И вдруг его в одночасье не стало.

Жена все время находилась рядом со мной, поддерживая меня в этой непростой ситуации. С ней на душе у меня становилось спокойнее и проще, растворялся этот панический ужас, отчаяние, утихала боль. Я понял, что моя супруга – самый близкий и родной человек, который всегда рядом, что бы ни случилось. Понимающая и чуткая, верная и добрая, нежная и теплая.

Это был переломный момент наших отношений. Я почувствовал опору и, наконец, осознал, что у меня есть семья – и что ее, возможно, не было бы никогда, если бы не стечение обстоятельств и вмешательство неравнодушных людей. И что этим подарком судьбы не стоит разбрасываться, это большое счастье – иметь близкого человека.

Я посмотрел на свою жену совершенно другими глазами. Мне было стыдно за то, как я вел себя по отношению к ней раньше. Сейчас я понимал, что многое делал неправильно, поскольку не мог до конца оценить, что приобрел. Мне поначалу это казалось случайностью, ошибкой. Но в жизни, как известно, не бывает ничего случайного.

* * *

В нашей семейной жизни начался новый важный этап – преисполненный радости, трепетного волнения, теплоты и любви. Я старался заботиться о жене, следил за тем, чтобы ничто не доставляло ей неудобств, чтобы она чаще улыбалась, чувствовала себя комфортнее, доверяла мне. Можно сказать, что на правах старшего я взял над ней шефство.

И какова же была наша радость, когда в один прекрасный день в нашей квартире раздался звонок – а накануне мы ездили сдавать анализы, потому что супруга неважно себя чувствовала – и я услышал голос врача:

– Арман, я поздравляю вас. Ваша супруга беременна…

Я никогда не назвал бы себя сентиментальным, но в тот момент слезы радости просто брызнули у меня из глаз. Ребенок! У нас будет ребенок! Жена поначалу даже не поняла, рад я или не рад этому событию. Конечно же, я был рад.

Можно сказать, что нашего первенца мы родили вместе – на работе я сбавил обороты, решив, что самым важным делом сейчас является будущий малыш. Мы вместе ходили на родительские курсы, много гуляли, разговаривали с малышом каждый день, учились правильно дышать, придумывали ребенку имена, рисовали, как он может выглядеть. А ближе к родам я стал просыпаться с женой по утрам в одно и то же время с одним и тем же вопросом – ну, что? Уже началось? Она смеялась в ответ:

– Нет еще. Это наш сын расшалился, скучно ему, вот и пинается…

Роды должны были начаться в середине декабря – такие нам поставили сроки. В это время мы постоянно общались с Муратом Насыровым, его день рождения тринадцатого декабря. Вот он и сказал мне:

– Увидишь, твой сын родится тринадцатого…

– Почему так считаешь? – спросил я.

– Потому что у меня тринадцатого день рождения! – гордо ответил он. – Помяни мое слово! Ты со мной все время ссоришься, но когда твой ребенок родится тринадцатого, ты поймешь, что в этот день рождаются хорошие люди. И будешь помнить меня всю жизнь.

– Да уж, Мурат, – смеялся я. – Я и так буду помнить тебя всю жизнь, клянусь!

Мне это магическое число тринадцать даже снилось. Я и сам родился тринадцатого, только августа. И действительно верил, что нечто подобное может произойти.

Так и вышло. Рано утром тринадцатого декабря у жены начались схватки, она разбудила меня:

– Поехали, началось!

Мы примчались в роддом, нас встретили в приемном отделении, где женщина-врач оглядела меня и с ходу спросила:

– А вы сколько весите?

– Восемьдесят пять килограммов, – ответил я, не чувствуя подвоха. – А какое это имеет значение?

– Надо будет еще пару санитаров пригласить, – деловито комментировала врач. – Не дай бог, в обморок хлопнетесь. У нас все в обморок падают, мы порой и не знаем даже, то ли роды принимать, то ли мужей выносить…

– Погодите, погодите, вы о чем? – спросил я, а сам уже посмеивался, догадываясь, что она имеет в виду…

– Вы будете присутствовать при родах? – удивился доктор.

– Нет, – улыбнулся я. – Нам это, поверьте, не нужно. Жена меня просила подождать в коридоре…

– А-а-а-а, – кивнула врач, радуясь. – Ну, хорошо, это правильное решение. Не волнуйтесь, у нас опытный персонал, все пройдет хорошо…

Буквально через несколько минут позвонил Баглан:

– Ну, что там у вас, началось? – весело спросил он.

– Началось, началось…

– И что, ты там с ней в палате? – продолжал веселиться Баглан. – Представляю себе эту картину – у жены схватки, а она тебя за руку держит и успокаивает, мол, не волнуйся, милый, все будет хорошо…

– Да ну тебя, не до шуток! – отмахнулся я.

– Ну, я попозже позвоню, узнаю, как там у вас…

Баглан повесил трубку, а я уселся ждать. Я то сидел, то вскакивал и принимался бегать по коридору в одну, в другую сторону. Наконец все закончилось. Вышла доктор и сообщила:

– Поздравляю, у вас родился сын. Хотите посмотреть?

– Конечно, хочу! – воскликнул я. – Где они?

Меня провели в палату, где я увидел туго завернутый в одеяльце комочек и свою жену рядом на кровати, бледную, но счастливую.

– Разверните… – попросил я.

– Зачем?

– Хочу увидеть, на кого он похож, – отвечаю.

Когда малыша развернули и я посмотрел на него, то был чрезвычайно растроган. Держал его на руках, таял от счастья и умиления, малыш кричал, жена плакала, медперсонал хлопотал:

– Ну, сколько можно рыдать…

Сын мой родился тринадцатого декабря, в 13 часов 13 минут…

* * *

Честно говоря, я и раньше знал, что Баглан – человек мягкий и добрый. Но даже не представлял себе, насколько он оказался чувствительным и ранимым.

Как только прошли первые волнения после рождения малыша, Бага зачастил к нам – причем проводил с нами все свое свободное время. Когда я еще не был женат, мы с ним часто мечтали, что купим по квартире где-нибудь рядышком друг с другом, женимся – и будем дружить семьями. Чтобы жены наши на кухне что-нибудь вкусненькое готовили, а запах по всей квартире шел. А мы, мужчины, сидели бы в гостиной, общались, в нарды играли, телевизор смотрели. Настоящая романтика!

Но так получилось, что семья была пока только у меня. И в жизни моей так и было – мы с супругой всегда любили гостей, поэтому она с удовольствием готовила для моих друзей, а у нас была возможность в это время спокойно общаться. И действительно, вкусный запах стряпни разносился по всей квартире, а Баглан все сетовал:

– Ты представляешь, все, о чем мы мечтали, сбылось у тебя. И жена у тебя тихая, спокойная, красивая. И уют семейный. И малыш чудесный.

С этими словами Баглан подходил к кроватке, брал моего сынишку на руки и начинал с ним сюсюкаться. А я подлетал, как коршун:

– Положи на место, уронишь!

Сынишка в это время улыбался и своими ручонками все норовил вцепиться Баге в нос.

– Слушай, я тоже хочу жениться. И ребеночка такого хочу, – серьезно отвечал мне Бага и клал малыша в кроватку.

Словом, я стал примерным семьянином, но не забывал при этом часами болтать с Багой по телефону, обсуждая текущие новости. А в рабочих отношениях у нас все было по-прежнему. Бага по-прежнему выслушивал все жалобы – Мурата на меня, а мои – на Мурата. По-прежнему нас мирил, причем прибегал к настоящим «военным хитростям». Например, он мог позвать меня в выходной куда-нибудь в баню, на что я спрашивал:

– А кто там будет?

– Да никого. Только я да ты, – сообщал Бага.

Мы приходили и нос к носу сталкивались с Муратом, которому Бага тоже сообщал нечто подобное.

– Хватит уже спорить! – назидательно произносил Бага, когда мы с Муратом, набычившись, стояли друг напротив друга, ожидая, кто же первый начнет диалог.

Зато Мурат часто припоминал свое предсказание и радовался:

– Вот видишь! Я же говорил, что сын у тебя родится тринадцатого декабря, так и вышло! Это тебе на всю жизнь память обо мне!

Кто тогда мог предположить, что его слова окажутся настолько пророческими…