Текст книги "Человек у Окна, или Что нужно знать о практической психологии"

Человек – существо социальное, для него важно иметь постоянные связи с другими людьми. В процессе общения он не только делится информацией, но и обменивается эмоциями, чувствами, переживаниями, оказывает помощь сам и получает ее от других. Это и есть взаимоотношения, взаимодействия, коммуникация. В процессе межличностных отношений одни люди становятся ближе, другие отдаляются. Это связано с собственной системой ценностей и потребностями, которые часто движут человеком. Каждый индивидуум живет в собственной системе взаимоотношений.

Очень часто мы вкладываем разное значение в одно и то же понятие. Для одного дружба – это уважение к личности другого, а для второго – возможность приятно провести время. Андрей Максимов пишет: «Англичане подсчитали, что они используют в общении в среднем 500 слов в 12 500 значениях! Представляете? Не думаю, что в русском языке ситуация намного легче и, я бы сказал, понятнее» [Максимов, 2014, с. 75]. Это в среднем 25 значений одного слова. Как тут разобраться, о чем идет речь?

Когда человек говорит о любви или дружбе, ему кажется, что у второй половины такое же представление об этих понятиях, как и у него. Но по-разному понимаемый смысл слов часто мешает и делает невозможным нормальное общение, которое, по логике, должно приносить радость. Предположим девушка считает, что любовь – это каждое утро писать ей SMS-сообщения: «Доброе утро, любимая», а ночью: «Спокойной ночи, дорогая» и дарить цветы. А парень считает, что любовь – это когда на все его сообщения тут же, без промедления отвечают и желательно полным текстом, а не смайликом, а еще спрашивают его разрешения на те или иные действия и поступки. В итоге она ждет «цветов и признаний», а он – «отчетов и просьб». У каждого возможны претензии к другой половине и как результат – ссоры. Думаю, что эта пара разочаруется друг в друге очень быстро, так как будут считать, что их недолюбливают, хотя они просто по-разному понимают, что такое «любовь» и что такое «любить».

На прием пришла молодая девушка Света 18 лет. Она недавно закончила школу, и школьная дружба остается важным элементом ее жизни, а студенческие отношения еще не сложились. У нее есть две подруги, которые, оказавшись в одном вузе (клиентка учится в другом институте), стали ближе друг другу, хотя раньше все было общее, на троих.

– Что вас больше всего беспокоит в этой ситуации? – интересуюсь я.

– У меня две подруги. С одной из них я дружу много лет, а вторая только в одиннадцатом классе появилась. Первая подруга по всем вопросам обращается ко мне, особенно когда у нее возникают проблемы дома. И такие же проблемы оказались у второй девочки. Теперь они больше времени проводят вместе.

Вы понимаете, для меня все замкнуто на моих подругах, причем одна из них знает практически все, что происходило и происходит в моей жизни. Когда мы не можем встречаться, мы переписываемся в социальных сетях: ВКонтакте, WhatsApp, Ask, выкладываем фото в Instagram. Вы же знаете, что такое Ask? – спросила Света.

– Если не ошибаюсь – это социальная сеть, в которой можно общаться инкогнито и задавать вопросы кому угодно. Так? – проявил я свою осведомленность.

Надо отметить, что работа психолога требует постоянного контроля происходящего в обществе, особенно в той субкультуре, с представителями которой он общается. Дело в том, что наладить полноценный контакт с клиентом можно только в том случае, если специалист находится, что называется, «в теме», то есть понимает, о чем идет речь.

– Да, – ответила она и продолжила: – Из Ask я удалилась и не заходила туда месяца полтора-два. Они даже не заметили этого. И как-то однокурсница, знавшая о нашей дружбе, спросила меня: «Вы что, поссорились? В Ask читала, что они теперь самые близкие подруги, а про тебя ни слова». Я вновь зарегистрировала профиль и почитала все, что они там писали. Никакого криминала, конечно, то есть про меня ничего плохого не сказано, но и хорошего тоже. Как будто меня нет вообще, одни хвалебные оды друг другу.

– Вас это расстроило? – спросил я.

– Очень обидно стало. И ведь не ссорились же…

– Вот вы говорите: «никакого криминала», то есть вы согласны с тем, что они имеют право писать друг о друге и не упоминать вас? – спрашиваю я.

После небольшой паузы она ответила:

– Конечно. Я же не могу их заставить… Это их право. Что хотят пусть делают, – ответила Света.

– Но вам это неприятно, – говорю я.

– Неприятно, – соглашается она.

Бывают моменты, когда мы вдруг начинаем считать, что имеем право на жизнь другого человека: его мысли, время, эмоции. Когда дружба основана на взаимных эмоциях, она не подвергается разложению снаружи, разрушить ее можно только изнутри. Если в основе дружбы лежал расчет, то разрушить ее можно извне. Видимо, это была дружба, основанная на расчете – с одной стороны, и эмоциях – с другой. Клиентка в свою дружбу вкладывала эмоции, именно поэтому она сейчас испытывает чувство обиды, а ее ближайшая подруга – расчет: она обсуждала свои проблемы со Светой и ее это устраивало, так как Света могла дать совет, что-то подсказать. И хотя Света не могла чувствовать ситуацию так, как хотелось подруге, она довольствовалась этим. Когда же появился человек со схожими проблемами, она посчитала: «Мы с тобой одной крови – ты и я». С новой девочкой можно было не только поговорить, но и почувствовать понимание. Пока они учились вместе в школе, Света как-то контролировала ситуацию, балансируя между двумя подругами, но, оказавшись в разных вузах, она потеряла контроль. Да и для подруг быть вместе, по-видимому, стало удобнее: они хорошо понимали друг друга, были «в теме».

– А как складываются ваши отношения сейчас? – интересуюсь я.

– Нормально. Но они не понимают меня, а я их. Если мы решаем, куда бы сходить, им даже договариваться не надо, они соглашаются друг с другом. Но когда у моей подруги вновь появляются проблемы, она все равно звонит или приходит ко мне, чтобы я помогла ей, – ответила Света.

– Что вы ей даете, понятно, а что она вам дает? Зачем вам дружба с ней? Что вы получаете от этой дружбы? – заваливаю я ее вопросами.

– Не знаю. У меня больше проблем с ней, чем пользы. Но она никогда не прячется за кого-то, говорит все, что думает, прямо в глаза. И я ценю это в ней.

– То, что она позволяет решать ее проблемы, я уже понял, но что хорошего вы получаете от этой дружбы? Должен быть в ней какой-то смысл? – настаиваю я.

После небольшой паузы:

– У меня только одна подруга, ну, самая близкая, – поправила себя Света и добавила: – С ней интересно, хоть и сложно. И проблемы бывают…

– То есть вы – мазохист? – удивился я.

Я провоцирую ее. Я пытаюсь расшатать устоявшееся представление о ситуации и об их отношениях, добиться гибкости в мышлении и оценке ситуации. Я хочу, чтобы Света вышла из ситуации и посмотрела на нее со стороны, или, как говорят НЛПеры, «из второй позиции», то есть диссоциированно. Для этого иногда необходимо ставить вопросы, используя жесткие формулировки, но преподносить их нужно мягко и к месту, демонстрируя свое уважение к человеку. В это связи Френк Фаррелли писал: «Я не нападаю на больного, но я нападаю на его мысли, мышление, я высмеиваю не его, а его поведение» [Фаррелли, 1996, с. 141].

– Ну надо же с кем-то дружить, – ответила Света.

– Вот те на! Вы дружите, потому что так надо, а не потому что вам это доставляет удовольствие? Вот это поворот! И что же дальше? – продолжаю «глумиться» я.

Молодые люди часто используют слово «стёб», что означает – шутка над собеседником с элементами иронии, сарказма. А глагол «стебаться» применяется в ненатуральных разговорах, подразумевающих некоторую театральность [Дубин, 2001, с. 163]. Использование стёба оправданно с учетом возраста клиента и его способности адекватно реагировать на шутки. Стёб психолога – это не просто насмешка, в ней нет попытки унизить человека, показать его в неприглядном виде. Ф. Фаррелли писал [1996, с. 17], что «над пациентами можно смеяться без вреда, а часто и с пользой для них; смех не обязательно “унижает их достоинство”».

Света смеется.

– Конечно, порой трудно понять, что связывает нас с людьми, но мне всегда казалось, что в дружбе нельзя напрягаться, дружба должна радовать и вдохновлять, – высказал я свою точку зрения и продолжил: – А вы думаете, что все одинаковы? Например, когда вы хотите пойти погулять, кому из подруг, знакомых или родственников вы звоните? Есть такой человек?

Света задумалась, и пауза затянулась.

– Не надо называть имя, – пришел я ей на помощь: – Просто кивните, если есть.

– Да, – с облегчением произнесла она.

– Хорошо. А когда вы хотите обсудить какую-то очень личную проблему, есть кому позвонить? – продолжаю я «допрос».

– Да, – отвечает Света.

– Отлично. А когда вам нужна помощь, есть кому позвонить? – не унимаюсь я.

– Есть, – подтверждает Света.

– Скажите, это один и тот же человек? – захлопываю я свой «капкан».

– Нет, – быстро отвечает она.

– И так чаще всего у всех. Кто-то в чем-то первый. И вы для своих подруг в чем-то первая, а в чем-то, извините, шестнадцатая. Правда, не приятно оказаться шестнадцатой?

– Неприятно, – соглашается Света.

– Но кто-то и в вашем списке тоже шестнадцатый! – говорю я.

Она улыбнулась, но улыбка получилась какая-то грустная.

Я беру лист бумаги и начинаю объяснять, рисуя по ходу рассказа:

– Понимаешь, Света, каждый человек создает свою «солнечную систему», в которой все являются «звездами». В центре этой системы находится сам человек («Солнце»), а на разных по удаленности от него орбитах, вращаются «звезды» – его окружение. Кто-то находится ближе, а кто-то дальше. Кто-то греет больше, а кто-то меньше. Иной раз человек, находящийся далеко, может согревать больше, чем мелькающий перед глазами. Естественно, что и сам человек-«Солнце», отдает тепло в разной степени. Некоторые «звезды» вращаются не по кругу, а по эллипсу, например, одноклассница (Подруга 1), которая учится в другом городе и приезжает на каникулы два раза в год. В этот момент она может становиться ближе всех.

Рис. 1. «Солнечная система» одного человека

У каждого человека – своя «система», и только в ней вы – «Солнце», а в «системе» другого человека – только «звезда». И если вы поместили свою Подругу 2 на «третью орбиту», то в ее «системе», вы можете оказаться и ближе, и дальше. Она может выделить для вас только четвертое место в своем персональном рейтинге, а значит, и тепла вы будете получать намного меньше. Да и она ждет тепла не от вас, а от человека с «третьей орбиты», который/которая одаривает ее им сполна.

Рис. 2. Взаимодействие «Солнечных систем» двух людей

– Я поняла, что не должна требовать от них слепого подчинения себе, – призналась Света.

– Это хорошо, – констатировал я. – вы также можете понять, что дружба и любовь – это чувства, которые динамично развиваются, хотя может показаться, что ничего не происходит. Это похоже на развитие детей. Иногда мамам кажется, что их ребенок не растет или делает это медленнее других, – чужие дети всегда растут быстрее. При этом окружающие видят происходящие в ребенке изменения. Вот и вы не всегда видите, как растет и меняется ваша дружба, в какую сторону она двигается. И вдруг, когда вы начинаете замечать, что что-то происходит, становится сложно повлиять на течение событий. Я думаю, что важен диалог. Вы можете научиться правильно высказывать свои мысли, как это делает ваша подруга, прямолинейность которой вам нравится. Вы научитесь правильно использовать слова и использовать правильные слова, будучи при этом уверенной, что вас понимают именно так, как вы хотите…

Ф. Фаррелли пишет: «Перед терапевтом стоит постоянная задача переводить свое мышление на понятный клиенту язык, который определяется рамками его социально-психологической и семантической подготовки. Возникает другая сторона медали – проблема использования языка клиента с целью эффективного воздействия на его мышление и восприятие. Врачу постоянно приходится решать эти две задачи» [Фарелли, 1996, с. 108]. Очень важно использовать язык клиента для того, чтобы быть с ним «одной крови» (вспомните главу, в которой мы говорили о типах клиентов). Это помогает не только наладить контакт с человеком, но и существенно повышает эффективность ваших слов. Так, например, в Первом послании к коринфянам Апостол Павел говорил: «Теперь, если я приду к вам, братия, и стану говорить на незнакомых языках, то какую принесу вам пользу? И бездушные вещи, издающие звук, свирель или гусли, если не производят раздельных тонов, как распознать то, что играют? И если труба будет издавать неопределенный звук, кто станет готовиться к сражению? Так, если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер. Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения. Но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец и говорящий для меня чужестранец».

– Когда вы станете правильно высказывать свои мысли, и придете к единому мнению о «дружбе», – продолжаю я разговор со Светой, – думаю, что у вас не останется оснований для обид и сожаления. И главное, подумайте о собственной самодостаточности.

Мнение Евы И., или «Я – Праздник!»

Самодостаточность – невероятно приятное слово. Оно означает хорошее самочувствие и отличное настроение, свободу и легкость! Что дает это? Занятость! Мышечная, физическая и эстетическая наполненность. Когда на мысли-онанисты нет сил, нет желания. Здоровый сон (лечь до 12 ночи), питание, дабы поддержать организм во время нагрузок. Нагрузок, которые необходимы, для того чтобы усмирить бурю эмоций, нереализованных желаний, наконец, чтобы расщепить адреналин, мать его! Адреналин, который бьет не только по глазам, как в песне. Это вибрация всего тела, когда ты чувствуешь, как пульсирует кожа даже на пальцах ног. Смешно, нелепо… Но именно так.

А тут еще возникла проблема из ничего: купили диван в мою комнату, который не подходил по размеру и не устраивал по цвету. Злюсь на всех! Пытаясь выяснить причины своего повышенного артериального давления, я, как и многие, наверное, проверила все, что обычно проверяют в таких случаях, общалась с кардиологом и невропатологом в течение трех дней и ушла с советом «изменить образ жизни». Исключив физиологию, я принялась искать причину своего состояния: от усталости, летней незанятости до раздражающих меня моментов или всего этого в совокупности… (Понимаю сейчас, что блуждала в темноте.). А тут еще этот чертов диван!

Поговорив с нужным человеком, я поняла, что это все не есть причины. «В твоей жизни может быть много диванов, которые тебе могут не нравиться, и что – с каждым из них ты будешь воевать?» Нет, конечно. Мы не можем исключить из жизни ситуации, но можем поменять отношение к ним. Раздражителей может быть сколько угодно! Если внутри все спокойно, мелкие по сути раздражители не дадут сильную реакцию (до определенного момента). Для меня это было открытием.

Но изменить отношение очень сложно. На это уходит определенное время. Кажется, что я это сделала. Стала повышать свой эмоциональный фон всеми доступными мне способами. Но наступают моменты, когда воля сдается, улыбка сползает с лица, и я чувствую, как меня накрывает что-то, и единственное чего я хочу в такие моменты – чтобы не было этого напряжения. Бывало, что я еле передвигалась, меня качало. Сейчас эти ужасные моменты, когда ты цепляешься за каждую рациональную мысль, дабы тебя «не унесло», позади, я справилась с этим.

Когда во время работы в психологическом клубе в центре «Пси-фактор» мы делали SWOT-анализ своих желаний, в колонке «угрозы» я написала: «Потребность в поддержке». Единственной угрозой в осуществлении моих желаний является отсутствие поддержки от значимых людей. После мы говорили о том, что мне сложно в ситуации выбора (на тот момент это было актуально), что есть необъяснимая потребность в ком-то, в чем-то… Интересовалась тогда, как от этого избавиться.

Вот эпизод, произошедший со мной на море. Человек что-то спрашивает. Я не отвечаю. Он продолжает:

– Трудности? Сейчас живется легко и трудно. Кому-то живется совсем легко, кому-то трудно. Рассказывайте, какие трудности, – поможем…

– Трудности – здесь, – я указываю пальцем на висок, смотря при этом вдаль.

– О, головные боли – это не совсем хорошо. Это может быть из-за неправильного образа жизни… – Посмотрел на меня и будто откинул эту мысль. – Может быть, из-за утомления – духовного или физического. Поделитесь.

Я не знаю, что во мне задел этот тихо говорящий старичок, но вдруг понимаю, что по щекам текут слезы, которые переходят в рыдания. Так плачут, когда оплакивают кого-то или что-то…

Позже мы обсуждали неожиданную встречу с коллегой и пришли к выводу, что это отголоски тренинга, это то, что тщательно «бетонировалось» нами не один год. Только теперь понимаю слова ведущих тренинга, которые советовали «заполнять пустоту», не то нас накроет с еще большей силой (потому что обнажены глубинные слои, расширены границы). Что собственно и происходит. Неужели мои вопросы, размышления тогда, во время работы в клубе, и то, что происходит со мной сейчас, имеют одну причину?

Когда сейчас перечитываю эти строчки и недобро улыбаюсь – сплошная рационализация.

Долгое время не могла оформить в текст свои мысли, поскольку потеряла носитель, на котором хранилась информация. Искала всюду и не раз. Сегодня отодвинула полочку, просунула руку и просто достала то, что мне было нужно. Случай?!

Сейчас я отчетливо вижу – это был сильнейший кризис. Запись в твиттере от 13 декабря: «Вчера мысли о суициде, сегодня как в песне: “Я не сдамся без боя”».

На мой взгляд, у людей думающих кризисы не укладываются в периодизации. В год Змеи многое было проанализировано, принято, осознано. Это был действительно Новый год. Что ни день, то Открытие. И АД не просто так стучало в висках. Счастье невозможно найти вне, оно внутри нас. Это как настроение, которое не поднимется до тех пор, пока мы не проявим волю и не улыбнемся. Я поняла, что Я – Праздник.

Я наелась самопсихоанализом, мне не нужно больше «копать». Очень долго укладывала полученное в голове и в сердце.

Самодостаточность – невероятно желанное слово!

Еще один немаловажный вопрос психологического консультирования – его эффективность. Как определить, что вы все сделали правильно? На сегодняшний день психологи признают, что этот вопрос до конца не решен, и оперируют самыми разными критериями. Л. Б. Шнейдер пишет, что «проблема оценки консультирования связана с тем, что это процесс двусторонний и оцениваться он может с двух, иногда не совпадающих позиций – консультанта и клиента» [Шнейдер, 2003, с. 9]. Как бы ни было, считаю, что в оценке эффективности консультативного процесса необходимо опираться на «контракт», заключенный между клиентом и консультантом в конце первой встречи: «Вот теперь, когда есть разделяемое представление о психологической проблеме клиента, определена цель дальнейшего взаимодействия (для чего?), прояснены вопросы о том, какова роль каждого из участников, и сформулированы условия, можно сказать, что заключен договор. Такой договор мы называем контрактом» [Мастерство психологического консультирования, 2002, с. 34].

Как видите, сложно противостоять контракту. Если все условия выполнены, то эффективность психологического процесса налицо. Однако если клиент не удовлетворен результатом или психолог считает, что можно было добиться больших результатов, то следует рассмотреть это с двух сторон: либо не были учтены все особенности заявленной проблемы и личности самого клиента, что повлияло на результат работы, либо в процессе консультирования клиент или психолог отошли от договоренностей. И в одном, и в другом случае можно пересмотреть контракт в отношении упущенных пунктов и времени и продолжить работу.

Бывает и так, что клиент требует удовлетворения сразу нескольких запросов или по ходу работы пытается добавить новые условия в договоренность. В первом случае необходимо выделить один наиболее существенный (по взаимному договору) запрос и контрактировать его. После этого необходимо довести работу по первому запросу до конца, а затем браться за следующий, контрактируя его отдельно, и работать с ним, как с новым запросом. Во втором случае необходимо совместно решить, каким образом можно изменить контракт, новые заявленные условия, и подумать о целесообразности изменения условий контракта или пересмотра времени работы.

В оценке эффективности консультативного процесса, основанного на контакте, можно и нужно опираться на субъективные и объективные показатели.

К объективным можно отнести: устранение симптомов (решение проблемы, конкретный ответ на запрос клиента), количество и продолжительность встреч, частота контактов, снятие или ослабление эмоциональной напряженности – изменение эмоционального настроя клиента, свободное выражение чувств, повторные встречи, концентрация в диалоге на проблеме, мотивационная готовность клиента и консультанта, их обоюдная активность в процессе консультирования. К субъективным можно отнести: снижение значения проблемы и изменение отношения к ней в процессе беседы, легкость контакта, чувство доверия, точность определения проблемы и ее оценка, удовлетворенность достигнутым результатом, оценка профессиональной компетентности консультанта [Шнейдер, 2003, с. 9].

Можно добавить такие показатели эффективности процесса и результатов работы психолога, как отсутствие опозданий на сеансы, предупреждение по телефону о невозможности прийти в назначенное время, своевременная оплата работы, рекламирование психолога своим знакомым, выполнение его инструкций.

При контрактировании работы можно обсудить и критерии оценки эффективности терапевтического процесса. В любом случае этот вопрос решается обоюдным согласованием психолога и клиента.