Текст книги "Погоня"

Площадь Интербригад

Место: Площадь Бифрайун, город Вендебона, Рабочий Район Остеррейх

Дата: 17.00 07.07.1985

– Arbeiterbezirk Österreich! Только подумать, он почти не изменился за время моего отсутствия! – Софи с детским восторгом озиралась на каждый высотный дом, стоя в центре просторной пустующей площади, перед внушительным Дворцом Революции.

Здание, в котором заседало правительство Рабочего Района Остеррейх представляло собой внушительный, в сто двадцать этажей, небоскрёб в стиле брутализма. На его передней стене висел огромный красно-чёрно-белый флаг, в центре которого располагался молот на фоне шестерней. Подобные же флаги развевались и на множестве флагштоков перед зданием, по обе стороны от массивных ступеней и входа. Двери последнего представляли собой высокие, метров в пять, деревянные монолиты. По всей видимости, выполнявшие чисто декоративные функции, ибо в каждой была дверь поменьше. Над главным входом красовалась надпись, сделанная золотыми буквами: «Nach uns die Sintflut!».

– А ты ожидала, что он сильно поменяется? – спросил я.

– Ты не представляешь, что на этом месте было двадцать лет назад!

– Удиви.

– Плотная и крайне ветхая застройка двухэтажных буржуазных кварталов с бесконечными лавками и культурными салонами. Благо, всё это иррациональное убожество снесли и отстроили город практически с нуля. За исключением, пожалуй, исторической части, но всё же данная площадь – символ свободы и прогресса, выполненный в бетоне и брусчатке.

– А что ж она такая пустая? Середина дня, а мы тут одни одинёшеньки!

– В том-то и дело. Все сейчас на работе. Туристов у нас в стране нет, а рабочим ни к чему постоянно ходить к Дворцу Революции. Да даже сами работники правительства сейчас, скорее всего проводят очередное заседание в его стенах. Там, внутри, кажется, настоящий город, со своими магазинами, буфетами, местами отдыха и прочими радостями жизни. Но видел бы ты, сколько людей здесь собирается, когда с площади отправляются интербригады! Настоящий праздник.

– На работе, говоришь? Но сегодня же выходной! Воскресенье вроде же? – я сверился с наручными часами и те точно подтвердили мне: «седьмое июля, воскресенье», – Да, точно, воскресенье!

– Здесь, вообще-то действителен другой календарь, революционный. И, согласно ему, ныне предпоследний день второй декады месяца Жатвы, рабочий для большинства граждан Арбер Цвейта.

– Последний день… второй… де… месяца… Чего? Что за тарабарщина?

– Ничего не тарабарщина! А вполне простой и понятный календарь, не основанный на летоисчислении церкви и отвечающий потребностям системы планирования государства нового типа.

– Давай всё же перейдём на человеческий язык.

– Ладно. Объясню для совсем неразумных, старых и затхлых офицеров. Мы считаем дни с даты Великой Альтамаирской Революции. Наша неделя состоит из десяти дней – шесть рабочих и четыре выходных. Соответственно, в каждом месяце, по три недели-декады. Сами месяцы называются иначе, чем в остальном мире. Так, во-первых, просто удобнее. А во-вторых, мы более не считаем время, как дурачки-консерваторы, вроде тебя и очень этим гордимся. Теперь понятно? – издевательски произнесла Софи.

– Придумали идиотскую систему, изобретя велосипед, а теперь обзываетесь! Ладно, чёрт с ним, я более-менее разобрался и ладно, скажи лучше, зачем мы пришли на эту площадь?

– Точно! Помнишь, я обещала пригласить тебя в гости? – встрепенулась девушка и двинулась к краю площади.

– Вполне, но разве у нас есть на это время? – взволнованно спросил я, вновь взглянув на часы и поспешив нагнать свою спутницу.

– Конечно, Элл, с девочками, поехала решать какие-то вопросы с агентством «Р.А.Д.У.Г.А.». Ну а Халлер отправился к командованию армии Богемии. Не думаю, что они вернутся к нам в течение нынешнего дня, так что у нас полно времени. К тому же, если что, они могут и позвонить.

– Что ж, ладно. А почему мы начали путь от площади?

– Хочу ещё раз проделать знакомый путь, но уже в обратную сторону. Знаешь, почему мы организуем праздник, когда очередные бойцы интербригад отправляются в свой поход?

– Откуда я могу это знать? У вас закрытая страна. Особенно она закрыта для людей, вроде меня. Так что, если ты не возражаешь, просто рассказывай о таких вещах без лишних вопросов о моей осведомлённости.

– Да ладно тебе! Я подумала, что уж главного врага ты вполне мог изучить. Хотя бы попытаться.

– Я и изучил. По рассказам старика Халлера, который никогда здесь не был, однако всё же транслировался по радио на всю Империю. Так что и уровень знаний у меня соответствующий.

– Ладно, я поняла. Ныне буду разжёвывать тебе вообще всё. И так, когда интербригады проходят парадом через эту площадь, все граждане Арбер Цвейта знают, что более они скорее всего их никогда не увидят. Ибо главная цель боевых организации – вершить революцию. И пока хотя бы одна из них не завершится успехом с содействием наших ребят, вернуться они не могут. Сам понимаешь, бунты и перевороты происходят не каждый день, так что бойцы обречены на вечную партизанскую войну в тылу врага. Не потому, что им запрещено вернуться, а потому, что вернуться без победы – всё равно что умереть без чести. Неприемлемо! Совершенно неприемлемо! И я, как боец интербригады, тоже думала, что никогда более не ступлю на эту площадь.

– Учитывая, как ты реагировала на прошлый позор… – я, инстинктивно, тронул шрамы на своём лице, оставленные моей бойкой подругой, – Боюсь представить, что ты чувствуешь прямо сейчас.

– Есть вещи важнее долга. Например, товарищество. И для меня, сейчас, гораздо важнее помочь своим друзьям, чем нести смерть мировому игу денег. К тому же, ныне это вполне сочетается с моим долгом перед государством. Да и как я могу теперь оставить Элл, Вивьен, Эрмелину, Яна и… тебя? – на последнем слове, девушка сделала особый акцент.

– Так мы всё-таки друзья? После последнего поцелуя мне стало думаться по-другому.

– А мне казалось, что в вашей, консервативной стране, нравы многим целомудреннее. Особенно у женатых военных с двумя детьми.

– Отлично! Спасибо, что напомнила. Теперь я ещё и чувствую себя сволочью.

– Значит укол пришёлся в самое уязвимое место. Но на самом деле, я тебя не осуждаю, просто дразню. У нас, в стране, завести отношения со всеми вытекающими, всё равно, что выпить стакан воды. То есть, обычная, естественная потребность, которой не стоит уделять слишком уж много внимания.

Когда Софи произнесла эту фразу, мы уже дошли до внутреннего двора, одного из прилегавших к площади домов. Девушка открыла стальную дверь подъезда и остановилась. Я также встал, чуть поодаль от неё, собираясь с мыслями. После, я произнёс:

– Так что, предлагаешь выпить этот стакан?

Софи также потребовалось немного времени для того, чтобы собраться с мыслями:

– Это всё, определённо неправильно. И крайне аморально. Как же нам обойтись без венчания при свечах и клятв верности? – девушка, кажется, не планировала останавливаться в своих саркастических высказываниях, даже во время столь важного разговора, – Впрочем, учитывая всё то, что между нами было… Полагаю, что в этом уже нет необходимости. Кроме того, мы взрослые люди и вполне можем всё это переиграть. Если ты этого действительно хочешь, конечно.

– Пожалуй, это всё, чего я сейчас хочу.

– Взаимно. Что же, в таком случае, милости прошу ко мне!

Мы зашли в тёмное нутро подъезда. Дверь захлопнулась.

Шафт

Место: Секретный подземный комплекс «Национальной Академии им. Подлунского» подведомственный организации «Р.А.Д.У.Г.А», город Залиц, Рабочий Район Остеррейх

Дата: 17.00 07.07.1985

– Вы знаменитая геноссин Глиммер, я полагаю? – произнёс бородатый мужчина, в элегантном кожаном плаще, и протянул мне руку.

Я нехотя пожала её и ответила:

– Верно. А вы, я полагаю, пан Шафт?

– Это так. Однако, мне несколько неприятно, когда меня называют «пан». В нашей стране нет никаких господ и я бы не хотел, чтобы меня…

Он хотел было начать проводить мне морализаторскую лекцию, о том какие же обычаи в стране, в которой я бывала далеко не один раз. Однако, я быстро прервала его на полуслове и произнесла:

– Что же, если вам это неприятно, то только так и буду вас звать, пан Шафт.

– Грубо с вашей стороны.

– Просто хочу, чтобы вы, панове, знали, сколь мне неприятны и сколь пренебрежительно я к вам отношусь. Чтобы предотвратить дальнейшие расспросы, с вашей стороны, скажу, что имею полное право злиться, как на вас, так и на ваше руководство. Не будь у вас козыря в рукаве, я бы водила вас за нос, ровно как Министерство Тайных Наук и Северную Академию.

– Что ж, это было довольно откровенно. Полагаю, что дружеской беседы у нас не выйдет. Меня об этом предупредили. Тогда, без лишних разговоров, прошу проследовать за мной. Вещь, которую нам необходимо обсудить, вы должны увидеть самолично.

– Ведите.

Мужчина развернулся, и строевым шагом пошёл вдоль по длинному бетонному коридору. Я отправилась следом, попутно с интересом заглядывая в многочисленные проходы, расположенные по всей длине этого помещения.

Некоторые из них были закрыты, некоторые вели в иные туннели, ну а за некоторыми было то, что меня интересовало: новейшие открытия, надёжно спрятанные в подобных подземных казематах Арбер Цвейта. Не то, чтобы я многое могла увидеть, но взглянуть одним глазом, куда их коммунарская наука пришла, было безумно интересно!

Иронично, что исследовательский центр, объединяющий учёных со всей Конфедерации, был для меня, одновременно самым далёким и самым родным научным учреждением. Здесь, когда-то работала моя мать. Здесь же, скорее всего, она и встретила свой печальный конец.

Странно, конечно, но именно её смерть обусловила мой нынешний визит. Арберы абсолютно точно знали, что с ней произошло, ибо она была их агентом. И, при этом, не хотели раскрывать мне ни единой детали, пока я не помогу им в их извечной «Холодной войне» с капиталистами. А мне… Мне действительно необходимо было знать.

И это раздражает меня больше всего! Ненавижу, когда кто-то позволяет себе манипулировать мной. Особенно, когда я чётко понимаю, в чём состоит эта самая манипуляция. Для своего спокойствия, можно было бы думать, что всё это сделка, «договор».

Но, по факту, даже несмотря на то, что к точке Исхода проще всего добраться с помощью коммунаров, я легко могла бы провернуть всё в одиночку и ни с кем ничем не делится. К чему мне те, кто обладают схожими преимуществами? Так, мой проект «Венец», получает фактор неопределённости в виде целого вороха стран. А неопределённость бесит меня даже больше, чем ситуация, когда мной помыкают.

Но, информация о матери, гораздо важнее любых унижений, ибо, без неё, весь проект может быть обречён на провал. И тогда весь мир останется в том виде, в котором был… Никакой новой эволюции, никакого прогресса! Только регресс и декаданс. Это равносильно смерти. И Арберы знают об этом. У них вся идеология на этом построена! И, тем не менее, они мешают мне и пытаются перетянуть на себя одеяло.

Может, будь иной способ достать те данные, которые мне необходимы, я бы и воспользовалась им. Но сейчас я бессильна. Бессильна и невольно подчинена глупцам. Находясь здесь, мне даже думается, спустить Ришар с поводка и выбить нужные слова силой. Но, всё же, арберы ещё могут быть полезны. Особенно после того, как отдадут то, что мне нужно. Меня ничего не будет сдерживать, и пешка с королевой наконец встанут на свои законные места. Надо лишь подождать.

Да и Ришар, заблаговременно была оставлена на верхних уровнях комплекса. Слишком уж сотрудники «Р.А.Д.У.Г.А.» меня боятся. И это хорошо. Боятся – всё равно, что почитают.

Пока я мысленно прикидывала, что могла бы сотворить с бренным телом моего спутника, мы дошли до нужной двери. Шафт галантно открыл её передо мной и сделал пригласительный жест рукой:

– Прошу!

– Вы, пан, знали, что традиция пропускать женщин вперёд, появилась в каменном веке? Так, при исследовании пещер, мужчины уменьшали риск быть съеденными пещерными хищниками, неудачно упасть в пропасть или получить камнем по голове. Всё это доставалось впередиидущим.

– В этой комнате нет медведей или бездн.

– Я просто, лишний раз, высказываю своё пренебрежение вами и вашими манерами.

– А я грубейшим образом продолжаю настаивать на том, чтобы вы стерпели то, что вам не нравится. Просто хочу, чтобы вы, геноссин, знали, сколь мне неприятны и сколь пренебрежительно я к вам отношусь.

– Иронично. И только ввиду комичности ситуации, я куплюсь на вашу провокацию. Готова сделать что угодно, лишь бы не спорить с вами и лишний раз слушать этот голос.

– Вполне себе нормальный у меня голос!

Не обратив внимания на возражение, я шагнула внутрь помещения. Это была просторная комната, полная различной техники. Самой примечательной машиной из этой комнаты, была, пожалуй, огромная колба, стоявшая в центре комнаты и наполненная бесцветной жидкостью. В этом растворе, напоминающем формалин, плавал огромный и значительно потрепанный механизм. Он состоял из множества хаотично соединённых тонких деталей, скорее всего металлических, и напоминал кальмара, своим бессчётным количеством конечностей. На самом верху аморфной конструкции, точнее над ней, плавала отделённая голова, по форме напоминавшая лисий череп.

Я так увлеклась разглядыванием чудного организма, что вначале даже не заметила человеческой фигуры, стоящей рядом с этой колбой и явно ожидавшей нас. Я знала, кто это был. Слишком хорошо знала.

– Что? Даже не поприветствуешь старую подругу? – спросила молодая девушка, одетая в чёрный лабораторный халат с характерными нашивками центра «Р.А.Д.У.Г.А».

– Ева Верке! Неужто, чтобы я более благоприятно воспринимала вашу конторку и соглашалась на ваши варварские условия, с самого Марса вызвали чуть ли не единственного человека, в котором я нахожу родную душу?

– На Красной планете ныне не слишком благоприятные условия для революции. Да и наша колония ныне пребывает в крайне сложном положении, так что я решила ненадолго перебраться на Землю и проводить исследования здесь. Ну и да, раз уж я всё равно оказалась под рукой, ноократы «Р.А.Д.У.Г.А.» решили умерить твою гордость.

– Что ж, могут себе поаплодировать. Если ты ещё и будешь курировать мою работу, я перестану жалеть, что согласилась с вами сотрудничать. Ибо коллега-учёный в любом случае лучше, чем этот Homo Arberticus в военной форме!

– Ну не стоит так о Генрихе. Он хитёр и даже иногда может быть вполне приятным собеседником. Кроме того, он будет курировать вашу дальнейшую экспедицию на пару со мной. Тем более, он уже имел возможность активно изучить Страну Ветров, в большей степени, чем я.

– Многое данный пан успел изучить? – спросила я, обращаясь уже к сопровождавшему нас мужчине.

– Видишь тварь? – мужчина указал в сторону существа в колбе, – Я трижды придумал способ, как его убить!

– Как понимаю, первые два были неудачными?

– Нет, скорее неокончательными. Эта штука оказалась слишком уж живучей.

– Раз уж мы перешли к слону в комнате, и вы явно привели меня, чтобы поговорить об этом нечто, стоит начать объяснять, что это такое и где вы его откопали. – произнесла я, обращаясь уже сразу к обоим собеседникам.

– Это типичный обитатель мира за проходом и та причина, по которой мы больше не отправляем собственных экспедиций на другую сторону. Каждая из тех, в которых смог уцелеть хоть кто-то, сталкивались с этими существами. А этот, единственный, кого нам удалось убить и привезти на эту сторону. Мы думаем, что это роботы. Возможно даже, часть охранной системы. – объяснила Ева.

– То есть, моя задача не только в том, чтобы найти главную составляющую проекта «Венец», но ещё и в том, чтобы прорваться через этих… автоматонов? Вы считаете, что у нас больше шансов? – спросила я.

– У Императорской гвардии, Изгнанной армии Халлера и ваших творений гораздо больше шансов, чем у любого из добровольцев, что мы можем отправить на ту сторону. Особенно учитывая, что с добровольцами, после всех смертей у нас не слишком хорошо… – Шафт помедлил, а после нехотя добавил, – Тем более, с вашим стратегическим умом, у тварей не будет и шанса. Это будет отличным симбиозом внушительного арсенала, воинской выучки и живого ума.

– Неожиданно, конечно, слышать от вас комплимент. Однако, думаю, что мы действительно можем рассчитывать на более длительную экспедицию. Однако, перед ней я бы попросила рассказать, как вы всё-таки убиваете этих тварей. Кроме того, было бы неплохо пополнить запасы еды и воды в составе, а также предоставить нам хоть какую-то карту местности.

– Я распоряжусь, чтобы вам выделили всё необходимое, включая карту самого близкого, к порталу, города и железнодорожных путей в нём. Мы получили их с помощью беспилотника, так что карта может иметь неточности. А вот касательно убийства этих существ, лучше разъяснит Ева. Вы, в этом плане, говорите с ней на одном языке. – произнёс Генрих.

– Я могу, – сказала девушка, – там всё многим проще, чем может показаться. Видишь эту гору сплетений? – она указала на существо в колбе.

– Да.

– Как мне удалось выяснить, каждая из частей, составляющая эту груду металла является отдельной тагмой, что может свободно менять положение в системе. Эта штука напоминает конструктор, который может сам себя пересобрать. И поэтому способна менять свою форму, функции и даже спокойно переживать отрывание любой из своих частей, кроме…

– Головы?

– Верно. Там находится источник питания, без которого вся эта система не сможет функционировать. Энергия, исходящая из него, столь сильна и столь странным образом функционирует с материалом, что одновременно соединяет части и заставляет их двигаться. То есть, по моим предположениям, этот источник энергии является одновременно мозгом, мышцами, нервной системой и батарейкой данной машины. И, его можно было бы попытаться уничтожить, однако сам агрегат изготовлен из чересчур прочного и крайне радиоактивного вещества с атомным номером сто тридцать семь.

– Сто тридцать семь? Надо же… Сомневаюсь, что мы в скором времени сможем его синтезировать.

– В подобном количестве? Лет через тысячу. А тут весь механизм исполнен из этого суперактинойда! Я даже думаю, как спадёт гриф секретности, присвоить себе его изобретение. Назову его Веркиль.

– То есть, пули его не берут?

– Берут, однако надо знать куда стрелять. Как думаешь, почему мы поместили эту штуку в формалин?

– Он что, частично биологический?

– Именно! Батарейка внутри состоит из живой ткани. Внутри этого до сих пор жива. Может даже способна видеть нас и слышать. Эта ткань имеет небольшой отросток вне черепной коробки. Что-то вроде проводка, из которого исходит энергия.

– И если перебить этот «проводок», то существо потеряет стабильность и распадётся?

– Верно, останется только оттащить голову подальше, или залить внутрь что-нибудь разлагающее живую материю.

– Но делать это пулей, всё равно что стрелять в глаз белки.

– Поэтому вы и едете туда, вместе с гвардией. Я думаю, они будут достаточно меткими. Да и в ближнем бою попасть по отростку многим проще, так что навыки твоих творений пригодятся. А кроме того, мы дадим вам электромагнитные гранаты. Убить они, конечно, не убьют, зато время выиграют. А, ну и несмотря на пуленепробиваемость, от кинетического воздействия, эти штуки всё ещё страдают.

– Что ж, это всё равно будет крайне непросто.

– Ну, уж великая Элл Глиммер точно не посрамит фамилию своей матери!

– К слову о ней, раз уж мне предстоит столь сложный путь, я хотела бы получить часть информации авансом. Чтобы знать, что после того, как я принесу вам то, что найду, вы не обманите меня.

– Я думаю, что могу раскрыть часть информации. Но только очень малую. Чтобы ты хотела знать о ней в первую очередь?

– Что-то, что меня удивит и мотивирует действовать.

– Тогда скажу следующее: «Она всё ещё жива».

Гении и злодейства

Место: Военная База Первой Дивизии Красных Егерей РРО «Birkhahn», Рабочий Район Остеррейх

Дата: 12.00 08.07.1985

Массивные стальные ворота, повешенные прямиком на скалу, медленно, будто нехотя, разъезжались, треща шестернями. Из тёмного прохода за ними, вглубь которого уходило несколько полотен железной дороги, повеяло степными травами и разрухой.

Бронированный локомотив нетерпеливо загудел и уже начал разогревать свои огромные двигатели. Мы с Глиммер стояли неподалёку и ожидали, пока наши подчинённые наконец завершат все приготовления. Военная база, примыкавшая к скале, кишела людьми, занятыми переносом припасов и укреплением состава.

А мы просто стояли и ничего не делали. Я посматривал на часы и бездельно шаркал ногой по сухой почве. Глиммер пила чай из термокружки и в десятый раз перечитывала один и тот же, не слишком важный, документ.

Мы оба старались сделать вид, что ничего не произошло и нам всё так же нет никакого дела до личной жизни друг друга. Однако, обстоятельства складывались так, что накануне важной операции, мы остались, по сути в компании друг друга, и, ныне, должны были решить все возникшие, между нами, вопросы. Но никто из нас двоих не мог нарушить тягостное молчание, пока я наконец не решился сделать первый шаг:

– ПаниГлиммер, я тут узнал о вас кое-что, чего не должен был знать…

– А ещё, Карпов, ты сделал кое-что, чего не должен был делать. – её обычный, ласковый голос, приобретал несколько жутковатые нотки.

– Я не думал, что я…

– Ты как-то слишком уж редко думаешь. Это меня больше всего в тебе и раздражает. Но даже зная о твоём умственном недуге, я не могу понять… как тебе хватило духа?

– Она…

– Прежде всего, она моё творение. Одно из лучших творений! Знаешь, как художники или писатели относятся к своим детищам? Они их боготворят и любят той любовью, с которой не сравнится твоё животное влечение. И ты посмел осквернить моё творение…

– Софи свободный человек. И я, тем более, свободный.

– Это не так. – Элл хихикнула, – Ты ошибаешься, при чём в обоих случаях. Моя дорогая Kriegsfuchs, знала о том, сколь мала её свобода и, тем не менее, решила выйти за её пределы. Это меня злит, но не настолько, сколько твоё неведение о дарованной конкретно тебе свободе. Если я скажу Софи баюкать меня на ночь, убирать мою лабораторию или убить для меня кого-либо, то она подчинится и будет покорно выполнять приказ. Даже позволив себе вольность, пани Ратенпешт готова нести крест наказания на своих плечах. Но ты… Я простила тебе захват в заложники. Простила вольности, и даже отказ выполнять свои обязанности. Просто потому, что в данный момент ты приносишь значительно больше пользы живым. Это является причиной, по которой ты всё ещё не поплатился за содеянное. Однако, учти, что отныне, ты можешь больше не рассчитывать на моё снисхождение. Его не будет.

– Да нужно мне это твоё «снисхождение», я капитан гвардии!

– Ты, в первую очередь, неотёсанный дурак и эмоциональный инвалид. Кроме того, ныне ты в меньшинстве и находишься на вражеской территории. Пока ты являешься частью моего плана, то находишься под моей чуткой опекой. Однако, когда для достижения моих целей ты перестаёшь быть нужен, то тебя больше некому будет защитить. Понимаешь, что это значит?

– Я под защитой Империи.

– Нет никакой защиты. И Империи больше нет.

– Не так давно вы все убеждали меня в обратном.

– Чтобы ты, в итоге, пришёл к этой точке. Пути назад больше нет. Вернее, конечно, он есть, но ты недостаточно свободен, чтобы отступить сейчас. Тебя держат слишком много цепей: честь, страх, желание и совесть. Попробуешь бежать и все они задушат тебя. А знаешь почему? Потому что ты положительный герой в постановке «Жизнь». У тебя есть принципы, цели и слабости. Моя же роль злодейская и у меня есть только цели. Помни об этом, пока трепетно следуешь моему плану. Помни и знай, что мне надоело играть с тобой добродушного доктора. А потому, даже не думай ещё раз переступить черту дозволенного. Бешеных собак стреляют без жалости…

Элл развернулась и пошла прочь, давая понять, что более она со мной не заговорит. Да, если честно, мне не очень и хотелось снова с ней беседовать о чём-либо. Пусть идёт на все четыре стороны со своими «планами», «злодействами» и «свободами»!

Накидала пафоса и ушла с видом победителя. Можно подумать, что это действительно глупая книга или пьеса, где люди делятся на полезных и бесполезных, на героев и злодеев. Может, в чём-то доктор и права, но явно не в этом. Впрочем, повод злиться у неё есть. Софи достаточно много рассказала мне об этой странной девушке. Достаточно, чтобы я понял масштабы её внутреннего помешательства.

Не знаю, настолько ли она сама необходима для планов Империи, чтобы терпеть её характер… Но, если люди в МТН всё ещё считают, что вещь, ради которой мы начали этот путь, стоит того, я буду готов сделать всё, что от меня зависит, ради своей страны. Пусть ныне её будущее и туманно.

Пока я размышлял, ко мне подошёл пан Шафт. Мне уже выдался случай познакомится с этим, приятного вида, бородачом и он показался мне крайне приятным человеком, похожего склада ума. Генрих спросил:

– Она ушла?

– Не хотите видеться с Глиммер?

– Да. Отношения у нас не слишком приятные.

– Очень знакомо, а потому давайте не будем о ней. Вы хотели у меня что-то спросить?

– Нет, хотел сообщить, что мы, со своей стороны, подготовили состав к отправлению. Халлер также просил передать, что его люди закончили погрузку.

– Рад это слышать! Значит, что пора двигать в путь?

– Когда только пожелаете, только геноссинРатенпешт заберите с радиовышки. – он указал на радиомачту в центре лагеря, высотой метров в пятьдесят.

На небольшой, огороженной площадке, около вершины, виднелась небольшая фигура, свесившая ноги с края платформы и беспечно распушившая хвост. Внутренне ругая себя за опрометчивое решение о самостоятельном поднятии наверх, я уже через несколько минут активно карабкался по лестнице.

Руки болели, но годы армейской подготовки дали о себе знать, и я без особых проблем покорил вышку. Конечно, стоять на самом верху мне было не с руки. Всё кружилось и плыло перед глазами. Металл небольшой площадки скрипел под ногами, навевая плохие мысли. Однако, меня практически сразу отвлекла Софи:

– Тебе, Андрей, было абсолютно необязательно подниматься сюда. Мог бы позвать меня с земли, и я бы спустилась.

– Но тогда бы мы не могли поговорить с глазу на глаз. Так что я решил, что мой страх высоты не такая уж и большая преграда ради пары минут наедине.

– Прошлые наши минуты наедине плохо закончились. – она, морщась, наклонила голову и показала металлический ошейник, из-под которого, по шее стекали несколько кровавых ручейков, – Парфорс. Моё наказание за вольность и напоминание о том, что все мы носим ошейники. К слову, извини уж, что я увлеклась.

– Это мне стоит извиняться… Вернее вообще никому не стоит! Что ещё за наказание? Какой ошейник? Это всё Глиммер, да? Она тебя заставила! Ты свободный человек, Софи!

– Нет никакой свободы. Только цепи. И я должна порой напоминать себе об этом. Это не идеология Элл, хотя во многих аспектах она близка идеям, которым следую и я. Это идеи геноссе Подлунского. Работа «О цепях и ошейниках в классовой войне», а по совместительству одна из книг, которые определили облик революции.

– И как ошейник с шипами вовнутрь помогает революции?

– Он не помогает, а лишь напоминает о том, что все люди равны в своей несвободе. А также убеждает не соблазняться желанием владеть своими рабами или получить личную свободу. Эти желания ведут к гибели и несчастью для всех. А подобное умерщвление плоти препятствует желаниям. Я повесила на себя ошейник мировой революции, что в перспективе может уничтожить все системы подчинения и жертвую всем ради него. Повесила я на себя и ошейник дружбы с доктором, что спасла мне жизнь. И вчера я поступила неправильно не только с точки зрения взаимной подчинённости с Глиммер, но и с точки зрения взаимной подчинённости со своей же идеологией. И всё же, несмотря на очевидные цепи, я вышла за пределы дозволенного. Как думаешь, с чего бы это?

– Я действительно перестаю понимать, почему вы все предаёте столько значения этому событию.

– Так-то и ты должен придавать ему значение… Ты предал свою семью.

– Ну, не то чтобы предал… Я теперь предпочитаю думать об этом в другом контексте. Я скорее нашёл новую семью и обладая личной свободой, сделал то, что посчитал нужным. Мне стыдно. Но не перед ними я стыжусь, а перед тобой. Из-за всего что было, между нами, раньше.

– То была ерунда, мы раньше оба делали то, что было должно. Однако теперь всё поменялось и стало гораздо хуже. Не пойми неправильно, ты мне симпатичен, даже больше, чем когда-либо. Но я впервые не знаю, что мне предпринять.

– То, чего желает твоё сердце. К чему остальное?

– Вот чтобы его заглушить, я и надела парфорс. Боль успокаивает и даёт ясность ума. Мы в любом случае выполним наши роли. Исполним мечту Элл о новом мире и дадим нашим государствам оружие, о котором они мечтали. Вероятно, приблизим революцию, что сломает старые порядки, будь они социальные или биологические. Однако, нужен ли в данной системе наш с тобой противоестественный мезальянс? Я лично знаю, да и ты, разумеется, знаешь, один живой пример того, к чему привёл подобный союз…