Текст книги "Погоня"

Повод для злости

 
Место: Между Вяткой и Старобосгорском
Дата: 01.20 03.07.1985
До Крайовы: 1800 км
 

Июль в этом году выдался холодным. Особенно в ночи. Температура на термометре еле доползла до семи градусов. Мне даже пришлось накинуть утеплённый китель, прежде чем выходить в просторный тамбур последнего вагона.

Сам вагон представлял из себя склад, со съестными припасами, и посещался, разве что работниками солдатской кухни, пару раз в неделю. Именно поэтому он сам, да и тамбур в особенности, представляли собой идеальное место для уединения. Здесь можно было собрать свои мысли в кучу, почитать наедине или и вовсе, бесконечно глядеть на неумолимо уплывающий пейзаж в маленьком заднем окне.

Но сегодня я был здесь не для этого. У меня был запланирован важный разговор. И открыв стальную дверь в промозглый тамбур, я, как и ожидал, узрел её.

Софи, укутавшись в свою кожаную куртку, стояла, опёршись о стенку и глядя в боковое окно на проносившийся мимо лес. Увидев меня, девушка мягко улыбнулась и произнесла:

– Ну вот и ты, капитан!

– Да-да, оставим формальности, мне сейчас не до них. Так зачем звала?

– Поговорить. Это вроде и без «формальностей» понятно. Обо всём, что успело случиться. Ну и о том, что произошло конкретно с тобой.

– А что со мной произошло?

– Ну как же, ты сам не свой, последние несколько дней. И это беспокоит всех, даже Халлера. Они считают, что началось это с того момента, как мы сматывали удочки из Тихореченска. Но лично мне кажется, что всё тянется ещё с Новосибирска, если не раньше.

– Ты про моё подавленное настроение?

– Тут дело далеко не только в настроении. Если бы всё было так просто, я бы не звала тебя обсудить эту проблему. Видишь ли, у нас тут очень шаткий коллектив, которому уже в скором времени придётся пройти крайне непростой маршрут. И это не пустые слова, по сравнению с ним, всё прошедшее – жалкий пшик. И я просто вынуждена принять роль няньки и решать ваши проблемы до того, как обстоятельства вынудят нас накинуться друг на друга. Тут, то Вивьен надо привить немножко понимания, то старика успокоить, то с Эрмелиной объясниться, то Глиммер подержать в узде.

– Последнее у тебя как-то совсем плохо выходит.

– Ну, никто не идеален. Так что я просто делаю всё что могу. А вот у тебя как-то плохо, как для опытного воина, выходит контролировать свои эмоции. У меня есть ощущение, что случись что-то ещё, выходящее из ряда вон, и тебе сорвёт все крепления.

– Это не так! Просто я… я ужасно себя чувствую после событий в Тихореченске. Мне кажется, что я предал свои принципы.

– Э нет, тут всё куда глубже. То, что мы… вернее сказать, Ришар, устроила на вокзале, просто ещё один катализатор твоих проблем. Та резня произошла уже после того, как вы с Халлером напились до чёртиков. Так что я потом растаскивала вас по купе. И после того, как ты повздорил с женой. И даже после того удара. Я не спорю, парень свою пощёчину заслужил, но это явно не поведение того сурового прямолинейного мужчины, которого я знала. Вот я и спрашиваю, каков реальный повод для всей этой злости? И почему, ты вообще согласился участвовать в этом предприятии?

Я не знал, что ей ответить. Ратенпешт, ставшая вдруг строгой и проницательной, сверлила меня взглядом. А я стоял перед ней, как провинившийся ребёнок и не находил слов, чтобы оправдаться.

В действительности, почему я согласился поехать, зная, что от сумасшедшего учёного и буйной революционерки, ничего хорошего ждать не стоит?

Может, я не хотел возвращаться домой, к нелюбимой, склочной жене. Может, желал выслужиться перед начальством и выполнить важную миссию так, как не выполнил бы никто другой. Может, просто пытался заняться настоящим делом, чтобы не видеть надвигающийся армагеддон. А может…

– … Мне хотелось сохранить баланс. Я во всём стараюсь его поддерживать. Ибо в мире, как мне казалось, очень много зла и порока. И всё, что я мог делать – противопоставлять себя ему. Завести приличную семью и вырастить добрых детей. Пойти в армию, чтобы стрелять только в плохих парней и помогать хорошим. Зайти на этот поезд, чтобы помочь Отечеству и не позволить кому-либо из нашей «команды мечты» устроить кавардак. Теперь же этот самый «кавардак» в моей собственной голове. Я уже не уверен так ли правильно я всё делаю. Просто, выходит, что я лишь множу насилие. Моё милосердие принесло тебе лишь страдание. Стреляю, порой, по вполне достойным людям. Тот же младший Пепеляев. Конечно, не знаю, каков он был сам из себя… Но ведь именно я одобрил его убийство просто за то, что он хотел отомстить за своего отца. И ведь не мог поступить иначе. А кроме того, я, видимо, ужасный отец. Только собачусь с женой, на глазах своих детей. А потом, почти всегда убегаю из дома, пытаясь замести проблему под ковёр. Вот и получается, что теперь я злодей не для окружающих, а для самого себя. И не могу с этим смириться.

Софи молча слушала мой монолог и, когда он кончился, ещё несколько минут стояла в раздумьях. А затем, сказала:

– Всё, что ты сейчас сказал, верно. Ты наделал много глупостей, на которых зациклился. Это нормально, что тебя гложет чувство вины. Но не надо компостировать самого себя в каждом плохом поступке. Ты всё равно не сможешь вернуться назад во времени и исправить их. Просто подумай, как можно жить дальше со всем этим грузом. Ну вот, например, семья. Если вы с Линой больше не любите друг друга – разведитесь. Не мучайте ни себя, ни своих отпрысков. Может, развод будет нелегко пережить, но ещё сложнее заставлять себя жить в постоянном раздоре. Вам всем будет проще, если вы разойдётесь и найдёте себе половинки достойнее. Ты, главное, не бросай детей и всё решиться само собой. Уж в то, что ты сможешь найти себе достойную жену, я уверена. Ну или вот, насчёт того удара. Тут проблема решилась сама собой. Я тут почитала в газете про недавнюю битву интербригады и вольноармейцев на вокзале Тихореченска, так вот она, хоть и ещё больше обострила отношения СНС и ДРР, но явно отвлекла внимание от твоей выходки. Всяко неплохо.

После короткой паузы тамбур залился громогласным смехом. Последняя фраза Софи почему-то вдруг показалась мне крайне забавной. И я рассмеялся так, что чуть было не закашлялся, когда приступ внезапного веселья меня отпустил.

– Фух… Прости. Не подумай, что я несерьёзно воспринял твой совет. Пожалуй, насчёт новой жизни ты действительно права. Это будет нелегко сделать, но я подумаю с чего можно было бы начать.

– Не думай, а действуй. Именно из-за того, что ты слишком много переживал по поводу и без, ты и оказался в такой ситуации. А начни, пожалуй, с этого…

Закончив говорить, она неожиданно прильнула ко мне, и мы соприкоснулись губами. Её пышные, мягкие губы, были словно кусочки свежего персика. Они были столь нежные, что казалось я прикоснулся к самой небесной тверди и попробовал её на вкус. И всё продолжалось лишь пару секунд, но мне они казались вечностью. Бесконечно долгое наслаждение, что, верно, заставило меня покраснеть, яки какого-то подростка.

Когда же эти несколько мгновений, всё же прошли. Софи, с лисьим очарованием, оставила меня в полном смятении и почти сразу элегантно удалилась из тамбура, одарив, напоследок, хитрой улыбочкой.

С чем это едят?

 
Место: На подъезде к Старобосгорску
Дата: 01.20 03.07.1985
До Крайовы: 1630 км
 

Если честно, я редко оказывалась в ситуации, когда меня окружает семь десятков мужчин, удивлённо ловящих каждое слово. Можно сказать никогда. Ибо даже во время личной агитационной работы, столь пристального и увлечённого внимания можно добиваться годами.

Дело в том, что пан Халлер позвал меня поделиться информацией о том, что сейчас происходит на его Родине. И слушателей могло оказаться многим больше, если бы размеры штабного вагона позволили. Но и сейчас, всё же попавшие внутрь везунчики, стояли друг у друга на головах, ожидая моей истории.

Конечно, я не могла дать совсем уж свежую информацию, ибо и сама не была в Арбер Цвейте несколько лет, но того от меня и не требовалось. Солдаты Походной армии хотели узнать лишь что изменилось в их родной Богемии за двадцать лет.

Удивительно, что они не потребовали такой рассказ ещё раньше…

– Ну давай Софи, милая, начинай! – сказал Ян, когда все наконец утихли и устроились.

– Хм, с чего бы начать? – медлила я.

На меня тут же посыпался град вопросов с разных сторон:

– Ну как люди там? Поменялись? А в Пльзени всё ещё варят пиво? А как там, Либуш ещё стоит? Собор святого Вацлава не снесли? В Карловом университете всё ещё преподают? А в Смихове, на перекрёстке у Андела, всё ещё стоит та пекаренка, где готовят лучшие сдобные булочки?

– Эй, полегче! Я же не всезнающая! По крайней мере, что-либо про забегаловку, в неком Смихове, рассказать ничего не смогу. Но вот про всё остальное постараюсь поведать. Может немного косвенно, но на то я и уроженка иной республики, что знаю не все тонкости. Так вот, насчёт людей. Не знаю, как там было до Бархатной весны, когда Красные войска вошли в Богемию, чтобы поддержать революцию. Но сейчас богемцы крайне приятные, практичные и работящие ребята. У нас ходят анекдоты про их скупость, но так-то все они – неотъемлемая часть семьи народов Арбер Цвейта. И пиво, там вроде как всё ещё варят довольно неплохое. Не вровень немецкому, разумеется. Карлов университет всё ещё готовит новые кадры, но теперь абсолютно бесплатно, с особыми привилегиями рабочим. А насчёт церквей, так практически все переоборудовали, что-то под музеи, что-то под концертные площадки, что-то под выставку достижений революции.

– Как переоборудовали? И церковь Марии Снежной тоже? Я ж там сына крестил! – возмутился Халлер.

– У тебя есть сын? – спросила я.

– Это… долгая история. Просто, неужто в Богемии нынче и в богиню не веруют?

– Ну кто-то верует, кто-то нет. У нас, знаешь ли Рабочий Район, а не какая-то форма лилитианского коммунализма. Так что у нас всё без фанатизма, если хочешь верить, верь у себя дома.

– Ясно. А чем ещё этот, как ты там говорила? Дистриктизм отличается от прочих видов левоходчества?

– Ну и термины ты подбираешь, Ян. Дистриктизмом нашу идеологию зовут только за пределами страны. Внутри же, это сравни оскорблению. Так что, по приезду, этот термин не используйте. Наша идеология называется Модернистский Паритаристский Коммунаризм. Ну или Богемизм, если по-простому.

– Богемизм? А почему не Остеррейхизм какой-нибудь? У вас же вроде раньше левоходы к власти пришли.

– А это уже довольно долгая и запутанная история, так, людям со стороны не объяснить. Да что там, даже внутри Арбер Цвейта, мало кто может разобраться в особенностях всех систем. А уж что творится в Volkskammer, где собираются представители всех стран конфедерации, страшно и говорить.

– Действительно как-то запутанно. А почему там такая неразбериха?

– Да всему виной демократия, где каждая страна имеет право вето и пытается перетянуть на себя одеяло. У всех свой режим, который они хотят навязать остальным. Но получается так себе. Это, кстати, именно та причина, по которой мы всё ещё не начали мировую революцию. Ну именно поэтому мы пользуемся Боевыми Организациями, ибо о вторжении куда-либо вряд ли смогли бы договориться.

– Ну ладно, это понятно. Получается, я должен буду следовать этому вашему Богемизму, если останусь на Родине?

– Не обязательно. Левых партий, внутри разных левых режимов столь много, что и не перечесть. Можете присоединиться к одной из них и попробовать переиграть правящую партию на местных выборах. Или вообще никого не выбирать и просто пассионарно поддерживать режим. Вот и всё.

– То есть, мне даже продолжать службу необязательно?

– Я думаю да. Вам давно пора на пенсию, так что, по приезду можете сразу уходить в отставку, а государство уж о вас позаботится.

– Ну ты в любом случае расскажи про этот ваш режим. Дураком тоже не очень хочется выглядеть.

– Там всё просто. Тебе необходимо знать о трёх основных коммунаристских движениях. Баваризме, Неаполитанстве и, собственно, дистриктизме. По крайней мере, в Богемии иные не слишком популярны. Баваризм, что логично, пришёл из Баварии и представляет собой этакую смесь монархии, меритократии и коммунизма. Есть авторитетный король, который принимает все решения. Его избирает Ландтаг, парламент, из достойнейших политических фигур. Король правит всю жизнь и представляет интересы пролетариата. Неаполитанство пришло из Неаполитанской Рабочей Республики и представляет собой этакую демократию заводов и фабрик. Рабочие коллективы производств образуют профсоюзы-скуоллы, которые избирают по одному представителю на региональный уровень. Местные правительства, соответственно избирают уже своих представителей в Большой Совет. И уже он выбирает председателя, который будет нейтральным судьёй во всех спорах совета. Это я ещё просто объяснила. В этой схеме есть сложные механизмы контроля, как сверху вниз, так и снизу вверх. Так что на выборах точно голову сломаешь. И предсказать их практически невозможно. Ну и Богемизм, идеология, в основе которой идея о тотальном равенстве, как доходов, так и внешних атрибутов. Государство выпускает одинаковую униформу, люди делают себе одинаковые причёски. В общем отказ от индивидуальности, во имя коллектива. Это если совсем просто. Там и власть, по сути, не имеет прав на насилие, да и не слишком отличается от простых пролетариев по своему виду. Так и не признаешь, если рядом с тобой пройдёт председатель. Эта идеология может показаться довольно радикальной, но это вполне свойственно молодым коммунистическим режимам.

– Мда-а… – процедил Халлер так, словно ничего толком и не понял, – Кажется, придётся разбираться во всём уже на месте. Ибо я мало что уловил. Раньше было многим проще. Вот Богемия, вот её режим, ты ему служишь, не задаёшь вопросов, да и не знаешь бед.

– Да сейчас, собственно, ничего и не поменялось. Вам наверняка всё объяснят на месте. Вот чтобы про наше государство не говорили злые языки, но своих мы не бросаем.

– А мы, с ребятами, ужель свои?

– Если вы сами начнёте так считать, то будете своими. Этого вполне достаточно.

Старый город

Место: Старобосгорск

Дата: 12.20 03.07.1985

До Крайовы: 1630 км

– Я не могу позволить разгуливать им по бывшей столице! Это просто слишком опасно. Особенно сейчас, в День Нации, когда по городу будет идти парад, который соберёт толпы гражданских. – Карпов, кажется, впервые был непреклонен, стоя со мной лицом к лицу.

За последнее время в нём что-то поменялось. Он стал более ответственным?

– Но мне правда необходимо посетить пару мест, пока мы ещё здесь! И встретиться с несколькими важными людьми.

– Зачем? Ратенпешт искала своих людей. Ты зачем пойдёшь? Опять бедолагу какого-нибудь ловить? Этого я тоже позволить не могу. Уж точно не в этом городе.

– Делать политику. Ты же понимаешь, что, если не договориться с нужными людьми, всей авантюре конец? Даже если мы доедем до моей… точнее нашей цели, то вообще не факт, что сможем вернуться обратно живыми. Для этого мне и нужно договариваться с людьми. В том числе и с твоим прямым начальством. А для того, чтобы по дороге меня саму не ударили кирпичом по голове и не утащили куда, мне и нужна Ришар. Кто ещё меня защитит?

– Ладно, убедила. Тебя я отпущу. А для защиты, возьми с собой Софи. Вивьен или Эрмелину я точно никуда не собираюсь отпускать! Без них обойдёшься. Вы с пани Ратенпешт хотя бы разумны и отвечаете за свои действия. Наверное. Только оденьтесь нормально. Никаких кожанок арберов и никаких белых халатов. Хоть на вид будьте, как нормальные люди.

– Ты в курсе, что ведёшь себя, как переживающая мамочка? Ну ладно, переживай за своих сограждан сколько влезет. Искусство дипломатии в том, чтобы идти на компромисс. Да и твои условия вполне приемлемые. Да и Софи наверняка будет интересно посмотреть на парад.

– Только не говори, что вы пойдёте…

Прежде, чем он продолжил, я развернулась и без лишних слов отправилась прочь. Мы уже прибыли на Вятский вокзал Старобосгорска и ждать более не было мочи. Этот город слишком большой, чтобы тратить время попусту.

Софи действительно обрадовалась совместной прогулке. Кроме того, мы действительно сменили свои привычные одежды на блеклый городской кэжуал. Нам предстояло пройти не одну тысячу шагов.

Наверное, стоит чуть больше рассказать о Старобосгорске. Здесь абсолютно бесполезно передвигаться на автомобиле, особенно сегодня. Ибо половина центральных улиц перекрыто ради грандиозного военного парада, который Императорский дом устраивает каждый год. Так что даже ради важных встреч, стоит доезжать, используя разветвлённую и запутанную систему метро. Помниться, она бесила меня ещё в студенчестве. Один чёрт разберётся в этой, всё расширяющейся, схеме движения!

А ещё, Старобосгорск, как бывшая столица может похвастать огромным населением и колоссальной исторической застройкой. Включающей многочисленные дворцы и роскошные особняки для разнокалиберной упадочной аристократии. В один из таких домов пошлости и скупости, нам и предстояло заглянуть в первую очередь.

Удивительно, что до него мы добрались без лишних приключений. А внутри нас ждал его нескромный владелец. А по совместительству одна из важных шишек в Министерстве Тайных Наук, член КонсультационногоСовета, доктор Песлав Каракумов. Форменный змей – скользкий, хитрый и ядовитый. А кроме того, чертовски умный. Пожалуй, более двуличного и неприятного мужчину сложно было сыскать во всей Империи.

Даже его «Совет», называется «Консультационным» для отвода глаз. На самом деле они крутят как самим Министерством, так и половиной страны. Кто они? Клика самых влиятельных учёных, военных и тех имперских лизоблюдов, кто горит страстью к дворцовым переворотам. И Песлав является некоей компиляцией всех этих типажей, находясь практически в шаге от управления всей организацией. А ещё он мой бывший начальник. Может поэтому, он позволяет себе встречать гостей в одном халате на голое тело с бокалом вина в руках.

– Ловко ты меня провела! Да ещё и не один раз, Элл! Я действительно восхищён! Знаешь, почему ты ещё жива? – сказал он, стоило нам с Софи пройти в его просторную гостиную.

– Ну вряд ли это из-за твоего восхищения. Может, дело в том, что твои лучшие агенты – круглые идиоты?

– Ну не без этого… Но дело вовсе не в этом! В тебе, моя дорогая, есть потенциал. Я всегда его видел. И твой новый проект прямое тому доказательство. Ты подаришь этой стране величие!

– С каких пор ты думаешь о государстве? Мне всегда казалось, что ты больше печёшься о собственном престиже. Руку на отсечение даю, что ты опять воспользуешься моим открытием для собственного продвижения.

– Всё то ты знаешь. Именно поэтому я так легко тебя отпустил…

– Ибо тебе под боком не нужен человек, который будет тыкать носом в твои коварные замыслы. Да-да. Мы оба понимаем, что пан Каракумов вновь решился на какую-то подлость. Так прекрати юлить и говори уже, зачем позвал.

– Ну хорошо-хорошо, опять раскусила. Ты же прекрасно знаешь, что правительство Босгора – клубок змей. Церковники со своей карманной гвардией шугают конкурентов. Министерство Продовольствия ведёт экономическую войну против Министерства Промышленности из-за промышленных ферм. А военные шишки терпеть не могут МТН. Вот из-за последнего конфликта между моим Консультативным советом и армией, я и хотел тебя попросить об услуге. Видишь ли, этот твой «Проект Венец» должен достаться агентам моего Министерства, а не воякам. Я планирую вооружить новым оружием свою личную армию, а уже потом отдавать свой козырь конкурентам.

– Ты же понимаешь, какую силу я передам в твои руки? Зачем она тебе? Неужели планируешь свергнуть имперскую власть?

– Что ты! Вовсе нет! Я, конечно, жажду власти, но не до такой степени. Особенно учитывая, что Император – единственный, кто заинтересован в целостности моей шкуры. Без него я могу в любой момент стать пропавшим без вести учёным, которого через пару лет найдут обезображенным и упакованным в чемодан на какой-нибудь обочине. Ну, по крайней мере, такая опасность существует до того момента, пока я не получу в своё пользование «Проект Венец».

– Видимо твои потаённые схемы всё-таки тебе аукнулись, и ты накопил внушительное количество врагов. Неприятно будет, если Анжей вдруг умрёт в результате какого-нибудь покушения… Но, в любом случае, хоть ты мне и противен, я всё же подумаю, как могу тебе помочь. Но учти, ты и все твои бюрократы в белых халатах, будут прыгать на задних лапах по моей указке.

– Да хоть на передних!

– И даже не вздумай потом меня обмануть. Софи будет гарантом нашей сделки. А вы, я думаю, уже успели изучить её в достаточной степени, чтобы испугаться.

– Идёт. – подтвердила пани Ратенпешт, всё это время с интересом наблюдавшая наш диалог.

Когда мы уже уходили из дома Каракумова, чтобы двинуться к следующей точке маршрута, Софи заговорила:

– Что-то не нравится мне этот гад буржуазный. Зачем ты ему вообще помогаешь? Может, позволить ему потонуть вместе с его шарашкиной конторой?

– Ну, это тоже есть в моих планах. Но пока он и его Министерство приносят больше пользы, чем проблем. Тем паче, я даже не боюсь передавать им «Проект Венец», ибо они слишком узколобые, чтобы полностью раскрыть заложенный в нём потенциал. Так что я всё равно буду на шаг впереди, а у меня в долгу будет половина цивилизованного мира.

– Ну, как знаешь. В твоих планах я более чем уверена. Пока все они сработали как надо. Уверена, так будет и дальше. Ты только меня из своих уравнений не вычёркивай, а то как-то боязно, в последнее время.

– Не волнуйся, дорогая, ты ведь уже часть моего нового мира. Мне нет смысла тебя устранять. К тому же ты очень полезна. Да и друзей у меня, не так уж и много. Раз, два и обчёлся, если честно. Так что ты мне…

– Эпсилон? Эпси-Дэбси Глиммер! – раздался до боли знакомый голос откуда-то сзади, когда мы с Софи уже подходили к станции метро.

– Пожалуйста, только не этот парень… – успела я шепнуть подруге, прежде чем на моё плечо взгромоздилась тонкая и сухая рука старого знакомого.

Мне не хотелось даже разворачиваться, но всё же, чтобы отделаться от него побыстрее, я повернулась к внезапному собеседнику. Это был Павел Борт, мой бывший сокурсник из Старобосгорского Имперского Университета. Я проучилась там всего полгода, но кажется это тощее недоразумение в очках всё ещё меня помнит.

– Я же говорила, что терпеть не могу это злосчастное имя!

– Прости, Элл. Я просто очень рад тебя видеть, не мог не напомнить тебе о замечательной студенческой юности.

– Ни такой уж замечательной она была, да и проучилась я у вас всего с полгода.

– Но сколь же яркие были эти полгода! Мало кто может поступить в столь престижную академию всего в шестнадцать, а потом бросить её ради работы в Министерстве! Я всегда восхищался твоим острым умом! Да что там я, ты была настоящей звездой для всех. Мне даже льстит, что мы с тобой так хорошо общались. Теперь то ты очень высоко забралась.

– И потому очень занята, а теперь позволь нам отправиться дальше по своим крайне важным делам.

– О, а это одно из твоих творений? – спросил он, уставившись на Софи, – Очень приятно, Павел.

Девушка простодушно пожала протянутую руку:

– Софи Анет Ратенпешт.

Парень обратился уже ко мне:

– А давно ты делаешь девочек-лисичек? Мне тоже такая нужна. Можешь сделать?

– Нет. Не буду я для тебя ничего делать.

– Ну, Элл! Это же невероятное изобретение! Ты знаешь, сколько денег ты могла бы заработать на парнях вроде меня? Мне было бы не жалко и нескольких своих скромных зарплат сотрудника ветеринарной клиники отдать за такое.

– Погоди, ты работаешь в ветеринарной клинике? Ты же, кажется, был лучшим на курсе.

– Ну я лаборант, специалист по анализам. Преземлённо, знаю, но не всем же быть гениями наук, которым позволено производить эксперименты над людьми. Хотя мне бы хотелось! Может, пригласишь меня в свою лабораторию? Я бы очень хотел посмотреть на твою работу!

– Нет, никуда я не буду тебя приглашать. И вообще, я напоминаю, что я тут по государственному делу, мне некогда общаться с тобой.

– Но, Элл! Мы же столько лет не виделись! Может хотя бы чуток посидим в кафе? Тут же недалеко тот ресторан, ну с твоей любимой сырной кесадильей. Отвлекись от всех этих забот.

– Не буду я никакую кесадилью! О, Богиня, я этого не хотела, но скажу. Ты мне неприятен. Мы не друзья, не приятели и уж точно не старые знакомые. Ты противен каждой клеточке моего тела, но раньше я общалась с тобой пару раз и то только потому, что остальные на курсе были ещё более невыносимыми слизнями. И сейчас я ничего общего с тобой иметь не хочу, ибо ты скучный и пустой человек, которого стыдно вписывать в столь глобальную историю, от которой зависит будущее планеты.

Павел помрачнел, кивнул и, опустив голову, поплёлся прочь. Софи ещё сказала мне, ткнув в бок:

– Жестоко ты с ним.

– Иногда надо говорить правду, даже если она жестока. Так будет проще. По крайней мере, мне нет нужды притворяться и страдать в компании этого призрака прошлого. Да и совесть касательно взаимоотношений, меня давно не мучает. Ибо в этом городе и без того много персонажей из моей юности, от которых мне хотелось бы держаться подальше.

– И чего ты так стремишься избавиться от прошлого? Что такого плохого, например, в том парне? Он показался мне довольно приятным простаком.

– Это обманчивое ощущение. Кроме того, прошлое очень уж мешает шагать в светлое будущее. Оно тяжкий груз, который не позволяет взлететь. Хотя, кое в чём, Павел прав, я всё ещё люблю сырную кесадилью. Давай, по пути, зайдём в тот ресторанчик. Я угощаю.

– Тогда, чего же мы ждём?

Кафе «Аркаим», кажется, совсем не изменился. Всё те же пошарпанные стены, всё та же трещина на витрине. Да, может не так уж много лет прошло с моего скоротечного студенчества, но такого застоя, даже от всебосгорского декаданса не ожидаешь. Даже вкус всё тот же.

Впрочем, учитывая как сильно меня помотало по миру, в последнее время, крайне удивительно, что блюда вкуснее попробовать мне не удалось. Даже Софи, привыкшая, в своём подполье, питаться былью и пылью, уплетала за обе щеки, сказав только:

– А всё же хорошо быть у тебя в охране. Гуляешь себе по историческому центру, кушаешь задарма, катаешься на метро, а потом ещё и на парад, бесплатно можно будет поглазеть.

– Если тебя это ещё больше замотивирует, то ты сможешь глянуть на прогон техники прямо из императорской ложи. Доедай быстрее и пошли, пока он не начался. У нас не так много времени.

Проглотив свою порцию в два присеста, а также захватив ещё и остатки моей, Софи сорвалась с места, схватив меня за руку. Будь это в её силах, она бы и поезда ускорила. И что только она находит в шествии людей и обшитых сталью тракторов по городским улицам?

Та лёгкость, с которой мы оказались в самом лучшем месте, для просмотра парада, могла натолкнуть кого-нибудь на мысль о том, что я собиралась встретиться с самим Анжеем. Но, несмотря на название, в императорской ложе, самого императора не было, он, на пару с сыном, предпочитал завершать парад, проезжая в самом конце колонны на своём белом коне. Ложа же была предназначена скорее для правителей других стран, традиционно приезжавших поглядеть на шествие.

Тут были и колониальные власти, вроде великого князя Такэда Кайоши и председателя ДРР Терпкого. А также различные представители «Пакта Старой Крови» (альянса Империи), вроде президента Оливии Мигеля Дюбуа и, пригласившей меня, конунга Федерации Ярлов Каи Снёрдхейм.

У нас была очень долгая история знакомства, в ходе которой, я даже успела побыть её личным, придворным учёным. Теперь же она, как и Каракумов, наверняка хотела прикоснуться к главному открытию всей моей жизни. Впрочем, я была обязана ей довольно многим в прошлом, так что была бы даже рада пойти на определённые уступки. Однако, бесчувственная и холодная Кая, удивила меня, начав разговор совсем о другом:

– Как дела, Элл?

– С каких это пор ты интересуешься моими делами?

– С тех пор, как ты отправилась в опасное путешествие, даже не предупредив меня. Я хочу знать о твоих передвижениях. – без особых эмоций, заметила она.

– Что ж, теперь видимо знаешь.

– Не знаю. И мне интересно, что у тебя за история с Арбер Цвейтом и Империей. – я всегда поражалась её способности, не выдавать свои эмоции ни единой мышцей.

– Твои союзники разве тебе не рассказали?

– Нет. Да мы и не совсем союзники. В Босгоре и Оливии меня боятся, я же, напротив, хочу ими управлять. Так что они предпочтут использовать твою технологию без моего ведома. Я не слишком беспокоюсь из-за этого, ибо знаю, что ты скорее оставишь их с носом, нежели дашь что-то полезное. Просто, хотелось тебя спросить об одной вещи, пока есть возможность. Собираешься ли ты обратить своё чудо-оружие против всего мира? Я подумала, что раз у тебя уже есть своя страна и чудовищное wunderwaffe, то ты могла бы обратить их против других стран.

– Wunderwaffe у меня ещё нет. Но планы ты почуяла верно. Для воплощения в жизнь моей идеи о перерождении человечества мне будет необходимо немного насилия.

– Прекрасно. Надеюсь, ты не будешь против, если я начну тебе мешать, когда ты приступишь к последней фазе своего плана?

– Мешать?

– Я имею в виду войну. Я собираюсь помешать тебе, когда ты приступишь к перерождению. Видишь ли, нашему миру не помешал бы злодей или какое-нибудь вторжение. Иначе, мы просто перегрызём друг другу глотки. Ну или сойдём с ума, и Босгор с Арбер Цвейтом начнут строить козни против меня. Это недопустимо. А потому, мне бы хотелось помешать твоим замыслам. Так и я, на твоём фоне, буду выглядеть героиней и спасительницей планеты, а не ледяным тираном. Кроме того, ты же знаешь, что моя вечная молодость – сплошное наказание. Восемьдесят лет скуки, было бы неплохо развеять значительной встряской. Если я выиграю в этой войне, то тебе ничего не будет угрожать. Ты же знаешь.

– А если выиграю я?

– Этого я не боюсь. Ибо знаю, что ты проявишь ту же заботу к побеждённой.

– Слова о заботе от тебя звучат забавно. В любом случае, я буду не против, если ты обратишь против меня оружие. Это будет интересная битва опыта и разума. Однако, как я понимаю, что ты продолжишь мне помогать, пока я не вошла в свою «злодейскую» роль?

– Разумеется, ты можешь просить у меня всё, что хочешь.

– Что ж, на данный момент, я попрошу лишь одного. Чтобы ты пустила в свою VIP ложу, Софи, чтобы та посмотрела на шествие. К тому же она тебе понравится.

– Это я могу устроить. А ты не хочешь взглянуть? Там будет пряное вино.

– Нет, спасибо. Я не очень люблю такие мероприятия. Лучше отправлюсь на поезд и займусь каким-нибудь более полезным делом…