Текст книги "Погоня"

Мертвецы охраняют свои секреты

Шаги десятка солдат разносились эхом по тёмному коридору. Элл, в компании Вивьен и Эрмелины, уверенно шла впереди. Я же, вместе с Софи и гвардейцами, двигался следом. Халлер тоже мог бы быть вместе с нами, по крайней мере, он очень просился. Но я отговорил его рисковать до тех пор, пока он не восстановиться. Да и в поезде должен был остаться хотя бы один компетентный командир.

Здесь же было слишком опасно для его старческого организма. Особенно после недавних припадков. Не дай богиня, он вдруг услышит какой-нибудь скрип и словит сердечный приступ, а может и какие-нибудь галлюцинации. Нет… Этого я точно позволить не могу. Все из этой экспедиции должны вернуться в целости и сохранности. Даже Элл, будь она неладна!

Мои руки крепко сжали винтовку. Я старался лишний раз бессмысленно не водить подствольным фонарём по стенам, чтобы лишний раз не задумываться о размерах внутренних помещений покинутых лабораторий. Ведь они были многим больше, чем внутренности тех зданий, что я видел до этого. И это было не спроста. Возможно, по ним проносили какие-нибудь габаритные грузы…

А возможно, не исключая первый вариант, эти коридоры были предназначены для каких-нибудь огромных автоматонов, что теперь перебирали бесчисленными конечностями где-то в глубине этого комплекса. Конечно, до этого нам повезло не встретить никаких враждебных существ, однако…

– «Никто не правит вечно». – сказала Софи, будто бы в продолжение моих мыслей, – Мне почему-то вспомнилась именно эта цитата Подлунского.

– Он хоть и коммунар, но я с ним согласен. Ничего не длиться вечно. В том числе и власть… – я вдруг задумался о Родине и том, что с ней сейчас могло происходить.

– Не переживай, Андрей. Жизнь всегда всё расставит по местам. Пусть всё хорошее и заканчивается…

– Тихо! – Элл внезапно прервала жизнеутверждающий монолог Ратенпешт и подняла ладонь, приказывая остановиться, – Вы слышите?

Я действительно услышал скрежет металла о бетон, доносившийся откуда-то сверху. Свет от фонариков устремился на потолок. Но там ничего не было, кроме труб, проводов и нерабочих ламп.

– Это автоматоны? Там, снаружи? – спросил я.

– Возможно. – констатировала доктор.

– Нам стоит их опасаться? Тут же вроде как большой слой бетона. – произнесла Софи.

– Возможно. – так же сухо, как и в прошлый раз ответила Элл.

Повисла напряжённая тишина. Опасность казалась одновременно далёкой и столь близкой, что никто не понимал, как действовать. Это длилось долгие мгновения, пока сверху доносился тихий скрежет. Когда же он прекратился, у меня отлегло от души. Я уже было хотел опустить оружие и продолжить путь. Как вдруг с потолка упал маленький кусочек бетона. А за ним обрушился весь потолок, полетев нам на головы громадными глыбами.

Я еле успел отскочить от одной такой, которой пришибло двух моих ребят. Оправившись всего через пару мгновений, я узрел сразу три адских механизма, стоявших на обрушившейся груде. Они были буквально в нескольких шагах от нас и я просто не мог принять иного решения:

– Отступаем!

С этими словами я бросил электромагнитную гранату в их сторону и, развернувшись, бросился к выходу. Остальные выжившие последовали моему примеру. Никто и не пытался стрелять в них с такой дистанции. Это было бы равносильно мгновенной смерти. Особенно в такой напряжённой обстановке, где хоть какой-то прицельный огонь невозможен.

Несмотря на брошенные гранаты, которые должны были остановить смертоносные механизмы, практически сразу из-за спины послышался ужасающий лязг. Я бежал не останавливаясь, напрягая все свои мышцы, накопленные за годы военных тренировок.

Из-за моей спины доносились сдавленные крики боли менее расторопных бойцов. Мне было жаль их, но я понимал, что спасти их сейчас просто невозможно. Я лишь молился про себя, чтобы Софи была в порядке.

Меня крайне успокоило, когда она меня нагнала. По какой-то причине, бежала она далеко не в полную свою силу, лишь слегка меня перегоняя.

– Сбрось с себя весь груз, ты так скоро выдохнешься! – крикнула она мне.

Я послушал её совета и тут же бросил винтовку, отцепил патронташ и начал методично отстёгивать бронежилет. Пока я это делал, под ногами внезапно возник обломок, о который я тут же споткнулся. Больно проехавшись и без того еле зажившей ободранной половиной лица по бетону, я даже опомниться не успел, как надо мной повис автоматон, щёлкая манипуляторами.

Его безжизненные глаза, находившиеся в глубине ничего не выражавшего металлического черепа, сверлили меня. И я вдруг понял, что эти твари испытывают к нам зависть. Зависть к нашей живой плоти, которую они пытаются добыть любыми способами. Я прочитал это чувство в глазах автоматона. Несмотря на явную безжизненность, они были… одушевлены? Будто где-то в глубинах металлической коробки пряталась душа.

С этой странной мыслью я уже приготовился принять смерть от тянущихся ко мне щупалец. Однако, между мной и машиной вдруг возникла Софи. С абсолютным безрассудством она вытянула свою звериную руку вперёд и повелительно произнесла:

– Приказываю тебе убраться отсюда!

Автоматон действительно остановился, с несколько секунд посмотрел на Ратенпешт, а затем просто развернулся и ушёл, переступая через раскиданные повсюду трупы солдат. Его примеру последовали и два других робота. Тяжело дыша и едва сдержав истерический смешок, я спросил у своей подруги:

– Как ты это сделала?

– Не знаю… – она будто бы сама была удивлена, что у неё вышло, – Ты упал и я вдруг вспомнила слова лиса из музея, о том, что во мне есть части вульпин. Ну, в смысле, всё это больше чем боевые импланты. Это часть когда-то жившего существа. Существа, что автоматонов создало и как-то контролировало. Не знаю, о чём я думала. У меня, в общем-то, не было времени думать.

– Пожалуй, главное, что это сработало.

– Если бы я додумалась об этом раньше, мы бы не потеряли всех этих людей. – она с грустью окинула взглядом коридор.

Никого, кроме нас в живых не осталось.

– А что с Глиммер?

– Я не вижу её тело.

– Значит, она может быть под завалами? Надо с ней связаться.

Я достал рацию и настроился на волну отряда:

– Эй! Меня кто-нибудь слышит?

Небольшое шипение прервалось спокойным и ласковым голосом Элл:

– Да, я в порядке. Мы оказались отрезаны завалом во внутренних помещениях лаборатории. Как у вас обстановка?

– Мы потеряли всех. В живых только я и Софи. Вам нужна какая-нибудь помощь?

– Едва ли вы сможете оказать её оттуда. Возвращайтесь на поезд. А мы продолжим путь дальше. Я сообщу, как мы найдём другой выход.

– Понял тебя. Конец связи.

Я повесил рацию обратно на пояс и вновь окинул взглядом коридор.

– Почему ты ей не сказал, как я остановила автоматонов? Ей бы пригодилась эта информация.

– А почему она не сказала мне, почему так рвётся в глубины этого комплекса? Или ты правда думаешь, что она пошла искать другой выход?

Сердце тьмы

Когда сопровождавшие меня девушки упали навзничь, я осталась с лисом один на один. Он совершенно внезапно заговорил со мной на вполне себе человеческом языке:

– Наконец-то мы можем поговорить без лишних ушей.

– К чему весь этот спектакль?

– А к чему твой спектакль?

– Я не понимаю, о чём ты…

– Ты умираешь, Элл.

– Я плачу соразмерную цену за свой интеллект. Форсированный мозг даёт мне большие преимущества.

– И долго не проживёт. Ведь буквально расплавиться внутри твоего черепа.

– Это я знаю и без тебя.

– Сколько тебе осталось?

– Несколько лет… при удачных обстоятельствах.

– Поэтому ты так торопишься… Но что можно успеть за это время? Даже ребёнка не заведёшь, чтобы он продолжил твоё дело.

– Мне это ни к чему. Да и это не в моём стиле.

– За то, вполне в стиле твоего отца. Забавное он тебе наследие оставил, да?

– Он не знал…

– Не знал того, что ты умрёшь от его подарка? Возможно.

– Откуда ты вообще всё это знаешь?

– Наблюдения, моя милая. Мне нравиться смотреть за вашей цивилизацией, ведь она так похожа на ту, из-за краха которой я был рождён. И не то чтобы мне хотелось тебя спасать. Я предпочитаю не вмешиваться в закономерный ход вещей дальше, чем обычным разговором, сеющим сомнения. Хочу внушить их и тебе.

– Зачем?

– Это уже ты сама можешь догадаться или просто тыкнуть пальцем в небо. Любой вариант, что придёт к тебе в голову будет верным. Так что, ты хочешь услышать то, что я хочу сказать?

– А если я сейчас откажусь?

– Пожалуйста, ты вольна делать что хочешь.

– То есть ты устроил шоу, чтобы задать мне вопрос и после моего отказа просто уйти? Это всё как-то совсем по-идиотски звучит.

– А что не звучит «по-идиотски»? Что вообще не является идиотским? Дурак найдёт дурость во всём.

– Если ты пытаешься задеть мою гордость…

– Я не пытаюсь. Я вёл лишь к тому, что я сам – главный и единственный дурак на этой планете. В основном потому, что больше здесь нет живых. Да и я не то чтобы живой, в привычном понимании этого слова. Разве это не дурацкое положение дел? Центр высокоразвитой межпространственной империи был выжжен, пытаясь особо технологичным способом изменить погоду на своей планете. Конечно, вместо обычного контроля погоды, они решили воздействовать на саму ткань пространства-времени, но делает ли это ситуацию менее глупой?

– Хорошо… Говори то, о чём хотел…

– Я всегда ценил в людях любопытство. Это ещё одна черта, которая объединяет вас с вульпинами. Ещё одна черта, которая кружит вас в вальсе по змеиным головам. Собственно, танец со смертью и любопытство, сыграли немаловажную роль в том, чтобы привести тебя сюда. Думаешь, ты сможешь обмануть смерть при помощи их технологий?

– Если нет, то я хотя бы приближу воплощение своего замысла. Мне не так уж много времени осталось на то, чтобы всё провернуть.

– Из-за этого тебе приходиться действовать жестоко и решительно. Но на самом деле тебе бы этого не хотелось, верно?

– Разве можно действовать иначе? Если времени мало, а люди слишком глупы, чтобы увидеть тот же свет, что вижу я?

– Вот об этом ты его и спросишь.

– Кого «его»?

– Того, кто скрывается в недрах разрушенных лабораторий. Я думаю вы найдёте о чём поговорить. Например о твоём наивном плане продления жизни…

– —

Когда я окончила сеанс связи с Карповым, то убрала рацию обратно в карман халата. Это единственный прибор, который уцелел после падения потолка. Так что, нельзя сказать, что мне повезло. Идти дальше без хоть какого-нибудь фонаря, не слишком простая задача. Пусть рядом с обвалом, ввиду наличия огромной дыры в крыше, и есть свет, дальше, в глубинах комплекса, стояла кромешная, нерушимая темень.

Я взглянула на Вивьен, напряжённо разбрасывающую обломки:

– У нас нет на это времени.

– Мы не можем её здесь бросить! – огрызнулась она.

– Скорее всего, она уже мертва. Это бессмысленно.

– Люди выживают и под более страшными завалами. – она на секунду остановилась, и вдруг начала копать ещё более активно.

Уже вскоре, из-под камней показалась израненная Эрмелина. Она истекала кровью и еле-еле дышала.

– О, богиня! Ты жива! – Вивьен, кажется, была очень рада находке и прижала обессиленную девушку к себе.

– Кут… – лиса отхаркнула кровь, – Он покидает моё тело…

– Нет-нет-нет, так не пойдёт! Ты так просто не умрёшь! Сейчас… сейчас Глиммер тебя подлатает и ты будешь как новенькая! Ты только держись, прошу… – Ришар беспорядочно суетилась, отказываясь принять данность.

– Ещё раз повторю: «Это всё пустая трата времени». – сказала я, пытаясь донести до неё факт, что здесь уже ничего не поделаешь.

– Но ты же можешь её спасти! Ты же умеешь! – не унималась Вивьен, чуть ли не со слезами на глазах.

– Даже, если бы у меня были время, условия и инструменты, я всё равно бы не смогла ей помочь. Я не умею лечить вульпин. Более того, я не могу вернуть душу в тело. Хоть я и знаю человека, который мог бы.

– Но ты же не можешь её вот так оставить!

– Послушай её, Виви… – прохрипела Эрмелина, – У меня множественные внутренние кровотечения, мне недолго осталось. Но я рада, что нашла себе новую стаю. А ещё мне приятно умереть на Родине. Даже не думала, что после всего я смогу всего этого достичь.

Ещё немного похрипев под истерический плач Вивьен, девушка закатила глаза и обмякла. Её путь оборвался. Вместе с этим, расстегнулся и её нерушимый ошейник, оставляя после себя кровавые отметины на бледной шее. За какие бы грехи её не изгнали, теперь они все были отпущены.

Сразу за этим, тело лисы рассыпалось в пыль, развеявшись прямо из рук Ришар. Теперь, кроме символа наказания, от неё осталась только одежда и кулон в виде чёрного солнца. Последний, Вивьен сжала в своём кулаке, не прекращая рыдать.

Дело принимало слишком уж драматичный и времязатратный поворот. Я положила руку на плечо своей спутницы:

– Пойдём, это всё потеряло всякий смысл.

Вивьен одёрнулась и развернулась, рыча:

– Неужели для тебя всё это пустой звук?

– Когда чужая смерть стала чем-то заслуживающим внимания? Я бы ещё поняла, если бы ты стенала во время собственной гибели. Но в этом случае твои слёзы ничего не исправят и ни на что не повлияют. Буду честной, тут ничего бы не помогло. Просто такова жизнь.

– Как ты можешь! – она ткнула меня в грудь рукой со сжатым талисманом, – Ты и правда не понимаешь, что все эти символы для неё означали? Неужели ты не чувствовала, как она к тебе относилась? Неужели ты не чувствуешь, как все мы к тебе относимся? А я уж было даже начала верить в твою ложь.

– Ложь? Где я лгала?

– Ты пытаешься всем показать, что ты не чудовище.

– Я и правда не чудовище. Как может быть «чудовищем» тот, кто старается спасти всё человечество? Я готова играть во все ваши глупые социальные игры и поддерживать ваш моральных дух до тех пор, пока это приносит пользу глобальной цели. Но когда доходит до дела, надо отбросить сантименты. Чего стоит одна жизнь перед множеством других? Особенно сейчас, когда мы, возможно, стоим на пороге решения всех наших проблем.

– И опять ты врёшь. Или ты думаешь, что никто не заметил, как у тебя кровоточат глаза? Думаешь, никто не заметит, что ты борешься за жизнь с собственным телом? Теперь я окончательно убедилась, что ты пытаешься спасти только себя. Какая же ты эгоистка…

– Я, вроде бы, не спрашивала твоего мнения насчёт моих действий. И оправдываться я не собираюсь. Любой дурак поймёт, что прежде чем спасать других, надо бы спасти себя. И, если уж тебе так важны все эти дурацкие бессмысленные символы, а не здравый смысл, то на, забирай!

Я достала из кармана копию подвески, которую Эрмелина мне подарила, и швырнула её Вивьен. Талисман приземлился прямо у её ног, подняв небольшое облачко пыли.

Вивьен посмотрела на меня, будто бы разочаровавшийся ребёнок. Хотя я и не знаю, во что такое во мне, после всего пережитого, она могла верить. Да и не в её компетенции было во что-то верить. В конце концов, эта девушка – просто очередной инструмент, который не должен позволять себе многого. И которому, я почему-то это многое и позволила.

– Хватит распускать сопли и бросаться обвинениями, о которых ты можешь пожалеть. Мы идём дальше. Прямо сейчас.

– Знаешь что, Глиммер? Иди нахуй. Надеюсь ты там сдохнешь.

Она бесцеремонно развернулась и довольно резво поднялась вверх по куче обломков, вскоре исчезнув в дыре на потолке. Я снова, как и много раз до этого, осталась в полном одиночестве. И мне вновь предстояло спуститься в самое сердце тьмы. Тянуть было нельзя. Я развернулась и пошла вглубь здания, записав очередное предательство у себя на подкорке.

Всем воздастся соразмерно тому, что ими было посеяно.

Смотря в бездну

Я углублялась всё дальше в пучину тёмных коридоров. Говорят, что когда слепнешь, обостряются все прочие чувства. Я же, благодаря возможности «форсировать» свой разум, могла добиться этого эффекта с помощью самоконтроля.

Окружающее пространство визуализировалось передо мной, благодаря работе сознания: кожа ощущала направление воздушных масс; уши, как при эхолокации, чувствовали отражение звука моих шагов о стены; а мозг компилировал и анализировал все эти данные, генерируя для меня картинку помещения так, будто бы я видела его глазами. Конечно, при таком подходе, кровь из глаз лила не переставая. Всё же ресурсов на это уходило довольно много и я знала, что вскоре поплачусь за такой способ мироощущения сильнейшей мигренью.

Так всегда бывает, когда я напрягаю извилины в большей степени, чем другие люди. Порой я даже могу потерять сознание, если слишком перестараюсь. Поэтому я предпочитаю использовать подобное форсирование как можно реже. Обычно в тех случаях, когда надо продумать длинный план или принять быстрое и важное решение. Так я хоть немного продлеваю себе жизнь, ибо чем ярче горишь… тем быстрее исчезаешь.

Собственно, чтобы поддерживать меня в моменты слабости, мне и нужны спутники. Но сейчас, в этой темноте, я осталась без них. Конечно, после вероломного предательства Вивьен, я попыталась вызвать на подмогу Софи. Однако, моя рация больше не доставала до канала связи с поездом. Так что помощи мне ждать неоткуда. И, если я потеряю сознание, то скорее всего останусь здесь навсегда, если Софи не додумается меня поискать или Вивьен не одумается. Но назад пути уже нет и я продолжаю свой путь.

В одном из коридоров, в темноте, я услышала щелчки механизмов автоматона. Он бесцельно стоял на моём пути, не заметив моего появления. Вероятно, он смотрел в другую сторону или просто ничего не видел в темноте. Так же было вполне очевидно, что подобная машина едва ли могла бы уловить мой запах. Так что, из вариантов себе выдать, оставался только звук.

Действовать надо было решительно. Благо, когда ты полностью можешь рассчитать множество вариантов дальнейших событий, а также способна контролировать своё тело, задача становиться не такой уж и сложной. Ступая в сторону своего противника максимально аккуратно, не издавая ни малейшего звука шагов, я почти незаметно приблизилась на расстояние вытянутой руки. Там мне пришлось ещё и задержать дыхание, чтобы ненароком не нарушить тишину лишним выдохом.

Также пришлось избавиться от своей рации, ставшей бесполезной. Я отбросила её подальше в сторону, элегантно огибая громадную машину. Как и ожидалось, тварь отреагировала на отвлекающий манёвр и, скрипя, двинулась к источнику шума. Я же спокойно прошла дальше и, лишь уйдя из этого помещения, решила выдохнуть.

Далее путь был многим проще. Мне встречались и другие механизмы, но некоторые из них были уже давно неактивны, а с другими было достаточно просто прокрасться мимо. В конце концов, я оказалась у спиральной лестницы, уходящей вниз. Без лишних раздумий, я стала спускаться, осторожно вставая на каждую ступень.

Вскоре, я была внизу, в единственном помещении, где горел свет. Правда исходил он не от ламп, а от огромного синего экрана во всю стену. Стоило мне приблизиться к нему, как вместо всепоглощающей синевы, на дисплее возникло… нечто? Оно напоминало множество хаотичных, двигающихся и кружащихся фигур. В этом месиве не было особого смысла, однако, всё же, в нём можно было рассмотреть какую-то логику.

В очередной раз использовав избыточный ресурс мозга, я наложила одну формацию фигур на несколько других и передо мной явственно возник образ морды вульпина, искажённой гримасой страдания.

– Значит ты то, о чём говорил Самаэль… – произнесла я про себя и не надеясь на внятный ответ.

– Самаэль. – ответил он вполне человеческим голосом с металлическим оттенком, – И зачем, по его мнению, мне говорить с людской особью?

– Так и ты тоже владеешь нашей речью.

– А почему бы мне ей не владеть? Мой отец разработал ваш вид. Собственно, поэтому я и считаю вас недостойными собеседниками. Вы не можете быть разумны или рациональны, потому что изначально не задумывались такими. Вас специально вывели, чтобы вы не смогли построить единую цивилизацию.

– Именно это я и хочу исправить. С помощью ваших технологий.

– Наших технологий? Разве ты не видишь, куда они нас привели?

– Вы прыгнули выше головы.

– Попытка изменить людей, также является прыжком выше головы. Ты же не первый год живёшь на своей планете. Что там сейчас? Насилие, войны, революции, отвратительные правители, бессмысленная политика, споры из-за самых примитивных бытовых вещей и вечный эгоизм, я прав? Можешь не отвечать, я знаю что прав, вне зависимости от того, с какой версии вашей «Земли» ты пришла и сколько времени прошло с нашего исчезновения. Люди не меняются, потому что изначально спроектированы такими. Или ты думаешь, что из крыс джунглей могло эволюционировать что-то хорошее? Уж из обычных крыс вышла бы цивилизация пристойней, чем из обезьян.

– Я согласна с тобой… во всём согласна. Однако, я считаю, что смогу изменить человеческую природу, с помощью переноса в новые тела. Для этого мне и нужны ваши технологии.

– Значит, ты существо с мечтой… Знаешь, мне это более чем знакомо. Но неужели ты думаешь, что всё это обойдётся без последствий? Что за твои стремления не надо будет заплатить высшую цену?

– Я уже её плачу. Мне осталось жить не так уж и долго.

– Какой самонадеянный энтузиазм! Человеческий век и без того не долог, а за сколько же планируешь успеть ты? Хотя нет, не говори, время для меня теперь потеряло всякий смысл и ничего не скажет. Лучше посмеши меня своим планам на случай, если ты не успеешь.

– Если я не успею создать биологическое тело, то, возможно, могу попробовать загрузить себя в компьютер.

Вдруг, пол позади меня раздвинулся и из пола выкатилась платформа, к которой был прикреплён странный гибрид живого существа и машины. В свете экрана, вульпин казался ещё более жутким. Его нынешнее состояние напоминало существо у которого, ради поддержания дряхлеющего тела, постепенно заменяли биологические части тела на механические детали. Ловко двигая металлическим языком внутри облезающего черепа, лис произнёс:

– Я кое-что расскажу тебе о пределах возможного. Мне определённо жаль, что большинство простых вульпин в последний момент своей жизни осознали, что умирают из-за изменения погоды или стакана воды. Если, конечно, они вообще успели о чём-то подумать. Но правда в том, что я закончил тесты ровно в тот момент, когда стакан воды оказался у меня в руке. Представляешь, насколько сильно мне ударил в голову факт, что я, не приложив никакого труда могу создать что-то из ничего лишь подумав и нажав на кнопку? Я решил действовать решительно и воплотить свою собственную давнюю мечту: расширить границы, которых достигла моя цивилизация. И что ты думаешь? Посмотри вокруг: моя мечта сбылась, но, как это обычно бывает, совсем не так, как бы мне хотелось. Первый предел, биологический, вульпины преодолели, когда их всех, в одно мгновение, развоплотило. Их души рассеяло по планете и преобразовало в бессмертные цветы. Можно сказать, что они достигли идеального слияния с природой.

– Вот значит как… Это многое объясняет. – я вдруг вспомнила про недуг Халлера и паззл в голове сложился в чёткую картинку.

– Да, душа твоего спутника была достаточно слаба и стара, чтобы в резервуар его тела могла влезть частичка души вульпина. Уж не знаю, какому из них повезло продолжить жизнь. Если это вообще можно назвать жизнью. Но это всё тоже расширение пределов биологической логики. Хотя я был наказан за свою спесь ещё более жестоко, самолично преодолев второй предел, технологический. Теперь я идеальный симбиоз машины и живого существа. Вечный наблюдатель, вынужденный веками созерцать последствия своих решений. Техно-биологическое божество без своего божественного надела.

– А что насчёт третьего предела? Расширения, кажется. Едва ли можно сказать, что ваша империя может дальше шириться.

– Отнюдь. Я уверен, что те вульпины, что оказались за пределами Страны ветров, теперь крайне активно расширяются, строя бесконечное количество собственных империй. Многие, наверняка, ставят целью расширения нахождение своей Родины, связи с которой были столь радикально разорваны. У них появилась вполне закономерная цель, которой не было у нас. Получается, нашей цивилизации есть чем заняться и на этом поприще.

– А четвёртый предел это…

– Самаэль. Мы хотели возвыситься до уровня богов, играя на первородных струнах вселенной. И мы возвысились, создав гибелью нашей цивилизации собственное божество, принявшее вид и имя бога смерти и апокалипсиса из нашей мифологии. Он – результат испепеления коллективного бессознательного и жирная точка в конце нашей истории. Понимаешь, к чему приводят столь смелые мечты?

– И что ты предлагаешь, сидеть и ничего не делать? Принять несовершенство человечества и смириться с ним?

– Я этого не говорил. Моя мысль в том, что тебе надо быть готовой к тому, что придётся заплатить гораздо большую цену, чем тебе думается.

– Я этого не боюсь, ибо сама отказалась от всего человеческого, чтобы положить всю жизнь на воплощения своего замысла. Гораздо страшнее умереть, так и не удовлетворив свою жажду, чем жить с любыми последствиями своих собственных стремлений.

– Мне нравится подобный подход. Он похож на мой собственный. Поэтому я скажу тебе, где найти то, что ты ищешь. Конвертер душ найдётся на заводе автоматонов, что в конце железной дороги. Мы использовали его, чтобы переносить души человеческого скота в роботизированную обслугу. Но ты, верно, найдёшь этой технологии какое-нибудь интересное применение.

Я уже хотела сказать «спасибо», но тут лис меня остановил:

– Нет-нет, не надо меня благодарить. Этой информацией я лишь помог тебе понять, что твои поиски не бессмысленны. Однако, если бы я хотел тебе добра, то соврал бы. А так, ты скорее всего лишь повеселишь Самаэля, как я, в своё время. Всё же, он не просто так решил направить тебя ко мне. Может быть, ты даже прервёшь существование своей ущербной цивилизации. Случайно или намеренно.

– Всё же, спасибо и на этом.

– Ха! Был даже рад немного поговорить. Но не буду больше занимать твоё скоротечное бытие. Всё же, с твоими планами, у тебя каждая секунда должна быть на счету. Так что, наружу тебя вынесут мои автоматоны-стражи. Я бы предложил и лифт, если бы мой безграничный генератор питал в этом здании хоть что-то, кроме моей механической тюрьмы.