Текст книги "Торговый дом Гердлстон"

Глава XXXV
Проблеск света

Кэт Гарстон изо всех сил бежала между деревьями, спотыкаясь о кусты ежевики и пробираясь сквозь терновник. Наконец, она добежала до сарая и с помощью бочки, взобралась на крышу. Вытянув шею, она могла видеть длинную проселочную дорогу, а за ней железнодорожное полотно. Экипажа, в котором ехала дама, не было видно.

Кэт прибежала к сараю кратчайшей дорогой, а экипаж должен был сделать большой полукруг. Но вот послышалось громыхание колес и показался каштановый пони, запряженный в коляску. Здесь дорога разветвлялась, и дама, казалось, не знала, в каком направлении ей ехать. Наконец, она дернула вожжи, и лошадь помчалась в противоположную сторону. Девушка в отчаянии вскрикнула. Последний луч надежды угас в ее душе.

Но, к счастью, сидевший в экипаже грум был в том нежном возрасте, когда все чувства бывают необыкновенно остры. Он услышал крик, оглянулся и увидел Кэт, смотрящую на него из‑за стены.

– Не повернуть ли нам назад, сударыня? – сказал он.

– Не стоит, Джон, – ответила дама. Всякий вправе смотреть на нас из‑за ограды своего сада.

– Да, мадам, но она что-то кричала.

– Что вы, Джон, разве она кричала? Может быть, эта дорога принадлежит частному лицу, и мы не имеем права ездить здесь?

– Нет, она кричала так, будто ее кто-то обижает, – уверенно сказал Джон.

– В таком случае вернемся, – сказала дама и повернула пони.

Кэт уже собиралась слезть с крыши, как вдруг увидела, что пони скачет назад. Девушка побледнела от радости.

– В чем дело, милая? – закричала дама, остановившая пони против сарая. Ее доброе сердце было тронуто мольбою, написанной на милом личике девушки.

– О, леди, кто бы вы ни были, – скороговоркой сказала Кэт. – Помогите, помогите мне! Я заперта в этой ограде, и меня убьют, если никто не спасет меня.

– Убьют! – воскликнула сидевшая в экипаже дама, от удивления подымая руки кверху.

– Увы, это правда, – сказала Кэт. – Мой опекун уже несколько недель держит меня здесь взаперти. И я знаю, что он не выпустит меня отсюда живой. О, я не сумасшедшая, я так же здорова, как и вы, хотя, право, можно помешаться от того, что я испытала!

– Милая моя, – сказала дама, – вы можете без боязни рассказать мне все. Все, что можно сделать для того, чтобы помочь вам, будет сделано. Меня зовут Скэлли, миссис Лавиния Скэлли, из Лондона. Не плачьте, милая девушка. Расскажите мне все, и мы обсудим, как поправить дело.

Кэт, ободренная ее словами, вытерла слезы. Наклонясь вперед и, чтобы не упасть, обхватив рукою большой сук дерева, она рассказала все, что с ней случилось. Она описала, как ее опекун добивался ее брака с его сыном, рассказала о своем отказе, о неожиданном отъезде из Лондона, о жизни в аббатстве, о тех обстоятельствах, по которым она заключила, что ее хотят убить. В заключение она рассказала, как ее опекун пытался уговорить ее совершить самоубийство. Она умолчала только о привидении, ибо сознавала, что нельзя требовать от миссис Скэлли, чтобы та поверила этому.

Заключив свой рассказ, она стала умолять своего нового друга сообщить ее друзьям все, что с ней произошло. Миссис Скэлли слушала ее то с сожалением, то с негодованием. Когда Кэт кончила, она целую минуту просидела, не говоря ни слова, погруженная в размышления. Она гневно махала кнутом, и ее лицо приняло такое свирепое выражение, что Кэт испугалась, не обидела ли она ее чем-нибудь. Но дама посмотрела вверх так ласково, что все сомнения Кэт мгновенно рассеялись.

– Надо действовать сейчас же, – сказала миссис Скэлли. – Мы не знаем, что они собираются делать. Кто ваши друзья?

– Доктор Димсдэл. Он живет в Финимор-Гардене, в Кенсингтоне.

– Нет ли у него взрослого сына?

– Есть, – покраснев, сказала Кэт.

– А! – воскликнула добрая дама и лукаво улыбнулась. – Теперь я понимаю в чем дело. Я кое-что слышала об этом молодом человеке. Слыхала я и о Гердлстонах. Они африканские купцы и имеют в Сити контору. Вы видите, я все о вас знаю.

– Вы знаете Тома? – удивленно спросила Кэт.

– О, не будем говорить о Томе, – благодушно сказала миссис Скэлли. – Когда девушки начинают говорить на подобные темы, они забывают все на свете. Итак, я еду в Бэдсворт и посылаю оттуда письмо в Лондон.

– Да благословит вас господь! – воскликнула Кэт.

– Но только не в Финимор-Гарден. Пылкие молодые люди поступают в подобных случаях безрассудно. Здесь нужна осторожность. Я знаю одного джентльмена в Лондоне, который сочтет за великую честь помочь даме в бедственной положении. Он отставной офицер. Его зовут майор Тобиас Клеттербэк.

– О, я его очень хорошо знаю. Я слышала и о вас, – с улыбкой сказала Кэт.

На этот раз покраснела миссис Скэлли.

– Не в том дело, – сказала она. – На майора можно положиться. Он явится по первому моему слову. Я напишу ему письмо, и он передаст Димсдэлам все, что найдет нужным. Прощайте, милая. Не горюйте. Помните, что у вас есть друзья, которые вас выручат. Прощайте.

Добрая вдова хлестнула пони и поскакала назад в Бэдсворт.

Глава XXXVI
Майор получает письмо

В четыре часа дня мистер Гердлстон пришел на телеграф в Бэдсворт и послал оттуда следующую телеграмму: «Состояние безнадежно. Приезжай завтра с доктором». Он знал, что Эзра, получив телеграмму, привезет с собой того человека, который должен был совершить убийство. Теперь спасти фирму могло только одно – смерть этой девушки. Если он станет медлить, то крах произойдет раньше, чем можно будет воспользоваться ее состоянием.

Ему казалось, что риска в этом убийстве нет. Девушка ни с кем не встречалась. Миссис Джоррокс была слабоумна от старости, Ребекка Тейфорт была им верна, а Стивенс ничего не знал. Все окрестные жители были уверены, что в аббатстве живет какая-то больная девушка. Кто же будет удивлен, когда узнает, что она умерла? Нет, убийцу никто не заподозрит. Он был так богат, что на него не падет подозрение, даже если все будут знать, что все состояние девушки переходит к нему.

Миссис Скэлли хорошо знали на почтамте и ей немедленно подали чернила, перо и бумагу. Через четверть часа было готово и отправлено письмо следующего содержания:

«Милый, милый, Тоби!

Я боюсь, что время испытания идет для тебя слишком медленно. Бедный мальчик! Что-то он теперь поделывает? Он не играет ни на бильярде, ни в карты. Как же он проводит свои дни? Должно быть, курит и жалуется мистеру фон Баумзеру. Уж не жалеешь ли ты, что познакомился со мной? Бедный Тоби!

Кого бы, ты думал, я встретила здесь? Саму мисс Гарстон, воспитанницу старика Гердлстона. Помнишь, ты рассказывал мне о ней и очень хвалил ее! Ты бы не узнал ее, встретив здесь: так она похудела и побледнела. Тем не менее, она прехорошенькая. Я одобряю твой вкус. Впрочем, я знала и раньше, что у тебя хороший вкус, потому что иначе ты не стал бы ухаживать за мной.

Ее опекун привез ее сюда и запер в большом мрачном доме, который здесь называют аббатством.

Говорить ей здесь не с кем. Писем писать не позволяют. Она удручена тем, что ее друзья не знают, где она находится, и боится, что они думают, будто она по своей воле покинула их. Конечно, под своими друзьями она подозревает кудрявого мистера Димсдэла, о котором ты мне рассказывал. У бедной девушки совсем расстроились нервы. Она уверена, что ее опекун хочет убить ее. Я не могу этому поверить, но думаю, что ей немудрено сойти с ума, если ее будут держать взаперти. Опекун, к сожалению, имеет полное право поступать как ему заблагорассудится, и полиция не смеет вмешаться в это дело. Если найдешь нужным, сообщи об этом молодому Димсдэлу. Он, должно быть, приедет сюда, чтобы повидаться с ней, а если с ним приедет и Тоби, я буду чрезвычайно довольна. Я было хотела послать телеграмму, но ведь в телеграмме ничего не скажешь.

Бедная девушка очень плохо чувствует себя, и надо действовать как можно энергичнее.

Прощай, мой милый мальчик. Веди себя хорошо.

Я знаю, что ты выбит из колеи, но сильная воля творит чудеса.

Навеки твоя

Лавиния Скэлли»

Случилось так, что в то утро, когда это послание прибыло в Лондон, фон Баумзер не пошел в Сити. Майор только что закончил свой туалет и прохаживался по комнате с папиросой в зубах и «Военной Газетой» в руках.

– А вот и девушка с письмом, – сказал немец. – Будем надеяться, что это мои деньги из Франкфурта.

– Держу пари, что это письмо мне.

– Вам запрещено держать пари! – вскричал фон Баумзер, подняв указательный палец. – Впрочем, вы правы. Это вам, и, кажется, оттуда, откуда вы ждете.

Майор сломал печать и внимательно прочел письмо. Лицо его приняло встревоженное и озабоченное выражение.

– Надеюсь, с милой миссис Скэлли ничего не случилось? – спросил немец.

– Нет, она вполне здорова. Но случилось совсем другое.

И он прочел своему товарищу всю ту часть письма, где говорилось о мисс Гарстон.

– Все это совсем не так весело, – заметил немец. – Я думаю, что дело обстоит гораздо хуже, чем полагает эта добрая дама. Мне кажется, что, если мисс Гарстон говорит, будто герр Гердлстон хочет ее убить, то возможно, что он действительно хочет убить ее.

– Он ничего не делает без корыстного умысла, – сказал майор, задумчиво потирая свой подбородок. – Чего ради он идет на такое дело?

– Ради денег, конечно. Я говорил вам, милейший друг, что вот уже год, как дела фирмы из рук вон плохи. Это мало кто знает, но мне это известно достоверно. Я слышал, что деньги этой девушки, в случае ее смерти, перейдут к старику. Это так же ясно, как то, что у меня пять пальцев на руке. Надо подумать, как ей помочь.

– Нужно найти молодого Димсдэла. Он имеет право узнать все.

– Да, на вашем месте я отыскал бы его. Отправляйтесь туда вдвоем. Я знаю его. Его ничто не задержит, если он узнает, где она. Вы должны ехать с ним, во-первых, для того, чтобы он не наделал глупостей, а, во-вторых, потому, что мадам Скэлли звала вас в письме.

– Вы правы, мы поедем вдвоем. Один из нас постарается повидать мисс Гарстон и узнать, действительно ли она нуждается в помощи. И мы ей поможем наперекор Гердлстону. Не будь я Клеттербэк, если мы не освободим ее.

– Вы не должны забывать, что имеете дело с отчаянными мерзавцами. Если они задумали убить женщину, то, значит, их там целая шайка. Вы не знаете, сколько там человек. Имейте также в виду, что полиция не на вашей стороне, а скорее против вас, и что вы не имеете никаких прав утверждать, что там замышляется преступление. Вы, надеюсь, согласитесь со мной, что вам не мешало бы взять с собой несколько человек, на которых вы могли бы положиться.

Майор был так занят приготовлениями к отъезду, что только кивком головы мог выразить, что он согласен с замечаниями своего друга.

– Откуда же достать таких людей? – спросил он.

– Я, например, – сказал немец, загибая один из своих толстых красных пальцев, – а потом Фриц Бюлов из Киля и один русский. Я забыл, как его зовут. Он революционер из Одессы. Его приговорили к смерти, он убежал. Есть и другие, но их сегодня не достанешь.

– Так привезите их, – сказал майор, – Возьмите кэб и везите их на Ватерлооский вокзал. Я заеду за Димсдэлом и встречусь с вами там. Нельзя терять времени.

Они оба направились к выходу. Немец захватил с собой палку, стоявшую в углу комнаты.

– Это может нам пригодиться, сказав он.

– У меня есть револьвер, – отозвался майор. Они вместе вышли из дому, и фон Баумзер поехал к своим политическим друзьям. Майор взял кэб и помчался к Димсдэлам на квартиру, оттуда в контору; но Тома нигде не оказалось. Только у самого Ватерлооского вокзала он встретился с Томом.

Письмо миссис Скэлли поразило Тома, как громом. Он с такой быстротой побежал на вокзал, что бедный майор едва поспевал за ним. Выслушав рассказ о столкновении Тома с Эзрой Гердлстоном, майор еще больше взволновался.

– Только бы не опоздать! – задыхаясь, говорил он.

Глава XXXVII
Тучи сгущаются

Заручившись содействием вдовы Скэлли, Кэт весело спрыгнула с крыши сарая. Все скучные недели, проведенные в этом мрачном доме, думала она, скоро будут казаться ей сном. Она была уверена, что либо Том либо майор послезавтра явятся сюда и освободят ее. На щеках у нее снова заиграл румянец. Возвращаясь в аббатство, она весело пела, потому что легко и весело было у нее на душе.

Миссис Джоррокс и Ребекка с удивлением заметили происшедшую в ней перемену.

– Кажется, ваше здоровье не пострадало оттого, что вы видели такие чудеса ночью, – заметила Ребекка.

– О, не говори об этом, – сказала Кэт. – Я боюсь, что слишком напугала вас всех. Я была нездорова, и мне почудился этот ужасный монах. Но, право, я видела его так же ясно, как вижу сейчас тебя.

– Что она говорит? – спросила миссис Джоррокс, приставив руку к уху.

– Она говорит, что видела привидение ночью так же ясно, как видит сейчас вас.

– Что за чушь! – вскричала старуха. – Я жила в этом доме одна и не видела никаких привидений. Теперь ей не на что жаловаться, вот она и выдумала это привидение.

– Нет, нет, – весело сказала девушка, – я право ни на что не жалуюсь.

– Она говорит так из противоречия, – проскрипела старуха. – Что ей ни скажи, все не так.

– Вы сегодня не в духе, – весело сказала Кэт и весело побежала к себе наверх.

Ребекка пошла за нею. Она заметила происшедшую в ней перемену и истолковала ее по-своему.

– Какая вы нынче веселая, – сказала она, сардонически улыбаясь. – Оно и понятно: ведь, завтра суббота. Так вот отчего вы так веселы.

– Завтра суббота? – удивленно повторила Кэт.

– Вы прекрасно знаете, что я хочу сказать. Нечего притворяться.

Горничная говорила так злобно, что Кэт была удивлена.

– Я решительно ничего не понимаю, – сказала она.

– О, конечно, она ничего не понимает! – подбоченясь, закричала Ребекка. – Она не знает, что ее кавалер приезжает сюда по субботам. Она не знает, что мистер Эзра по субботам приезжает из Лондона, чтобы повидаться с нею. Что, не от этого вы веселы? О, двоедушная.

Хорошенькое личико горничной все исказилось от гнева. Руки ее сжались в кулаки.

– Ребекка! – закричала Кэт! – Ты сошла с ума! Как ты смеешь говорить со мной таким тоном. Вон отсюда сию же минуту!

Горничная не тронулась с места. Она хотела доконать ее дерзостью. Но в голосе Кэт было столько справедливого негодования, а осанка ее была полна такого достоинства, что Ребекка опустила свои наглые глаза и, пробормотав что-то невнятное, ушла к себе в комнату. Кэт заперла за ней дверь. Ей стало смешно, и она расхохоталась в первый раз за все это время. Неужели эта безмозглая действительно воображает, что ей хочется повидаться с Эзрой Гердлстоном? Да, завтра он приедет. Но, может быть, ее друзья приедут раньше его? О, как бы она этого хотела.

Она не совсем ясно представляла себе, что должны делать ее друзья. Они ее спасут. В этом она не сомневается. Ей оставалось только вооружиться терпением и ждать. Завтра вечером – самое позднее – прекратятся все ее тревоги и горести.

Точно так же думал и Гердлстон у себя в комнате внизу. Завтра все будет кончено, сразу и навсегда. Бэрт и Эзра приедут завтра в пять, и все кончится. В будущем Бэрт не будет им помехой. Его здоровье расшатано. Давать ему побольше водки, и он скоро протянет ноги. Выдав их, он не только не выиграет, но, напротив, сам пострадает. Да и могут ли бессвязные речи какого-то пьянчужки повредить такому уважаемому богатому человеку, как Гердлстон? Кроме того, старый хитрец придумал способ обмануть следствие. Ему даже не придется скрывать смерть девушки.

– В котором часу завтра отходит последний поезд? – спросил он у миссис Джоррокс.

– В десять минут одиннадцатого он приходит в Бэдсворт.

– Значит, здесь он проходит в двадцать минут одиннадцатого?

– Да. Он так точен, что я проверяю по нем часы.

– Отлично. Где мисс Гарстон?

– Наверху, сэр. Она пришла домой, смеясь и прыгая, и держала себя очень непочтительно с теми, кто успел состариться раньше, чем она родилась.

– Она смеялась? – сказал Гердлстон, поднимая брови. – Но, кажется, утром она была очень угрюма. Уж не сошла ли она с ума?

– Я ничего в этом не смыслю. Ребекка плачет, потому что она выгнала ее из своей комнаты. О, она – госпожа в доме. Скоро она всем нам откажет от места.

Гердлстон замолчал. Он был озадачен.

Кэт крепко спала эту ночь. На следующее утро, за завтраком, Гердлстон был с нею ласковее, чем обыкновенно. Ребекка, прислуживавшая им за столом, с удивлением слушала, каким тоном он говорит с ней. Теперь, когда настало время действовать, он, как обыкновенно бывает с энергичными людьми, чувствовал себя крепче и сильнее.

– Когда-то в детстве мы жили в одной комнате с твоим отцом, – говорил он. – Помню, он держал у себя ручного сурка и очень любил эту тварь. Все свободное время он проводил в том, что кормил его и чистил его клетку. Казалось, это была единственная отрада его жизни. Как-то раз ночью, когда зверек бегал по полу, я задавил его ногою – вот так!

– О, бедный папа! – воскликнула Кэт.

– Я сделал это из принципа. «Ты посвящал слишком много времени этой твари, – сказал я твоему отцу. – Человек должен думать о высшем». Сначала он рассердился, но потом был мне благодарен. Это был полезный урок.

Кэт была так поражена его рассказом, что несколько минут не могла вымолвить ни слова.

– Сколько вам было тогда лет? – спросила она, наконец.

– Лет шестнадцать.

– Так вы, значит, всегда… шли по такому пути?

Она с трудом подыскала вежливую форму для той мысли, которую хотела выразить.

– Да. Я почувствовал призвание к этому в ранней юности. С детских лет я был одним из отмеченных богом.

– А кто эти отмеченные богом? – не без лукавства спросила Кэт.

– Члены общества Тринитариев. Во всяком случае, те из них, которые часто посещают церковь на Пэрбрук-Стрит.

Кэт встала из‑за стола.

– Ты уже уходишь?

– Я хочу погулять по парку.

– Во время прогулки поразмысли об одном тексте. Очень хорошо начинать этим день.

– О каком тексте я должна поразмыслить?

– «Посреди жизни нас ожидает смерть», – торжественно произнес он. Его голос был так глух и суров, что девушка невольно содрогнулась. Но она сразу успокоилась. Слишком хорош был день, слишком свеж был морской ветер, чтобы думать о таких мрачных вещах. Ей казалось, что она неверно истолковала вчерашние слова старика. И, весело смеясь, она побежала в парк.

Глава XXXVIII
Трое в одном окне

К вечеру в аббатство приехал Эзра. Кэт из окна в коридоре видела, как он сидел в пролетке рядом с кучером. Лошадью правил сидевший на козлах широкоплечий, рыжебородый мужчина. При стуке колес у нее мелькнула надежда, что это приехали ее друзья, но, взглянув в окно, она сразу поняла, в чем дело.

Гердлстон, обрадованный приездом своих союзников, принял их чрезвычайно радушно.

– Ты всегда точен, мой милый сын, на тебя всегда можно положиться, – сказал он. – Тебя можно поставить в пример нашим молодым деловым людям. Рад вас видеть, мистер Бэрт, – продолжал он, пожимая мозолистую руку бывшего землекопа, – хотя мне грустно, что вас привела в аббатство такая печальная необходимость.

– Вы об этом поговорите потом, – оборвал его Эзра. – Мы с Бэртом еще не завтракали.

– Я помираю с голоду, – сказал Бэрт, садясь в кресло. Осторожный Эзра не давал ему водки, и он был трезв.

Гердлстон позвал миссис Джоррокс. Она принесла кусок холодной солонины и кувшин с пивом. У Эзры не было аппетита, но зато Бэрт ел с жадностью и беспрестанно наполнял свой стакан из кувшина. Когда завтрак был съеден и все пиво выпито, он, хрюкая от удовольствия, встал из‑за стола и стал набивать свою трубку черным листовым табаком. Эзра и его отец подсели поближе к огню и приказали старухе выйти из комнаты.

– Ты рассказал нашему другу, для чего мы его сюда привезли? – спросил Гердлстон.

– Да. Я все ему объяснил.

– Пятьсот фунтов и бесплатный проезд в Африку, – сказал Бэрт.

– С пятьюстами фунтами такой энергичный человек, как вы, может много сделать в колониях, – заметил Гердлстон.

– Вас не касается, что я сделаю с этими деньгами, – раздраженно сказал Бэрт. – Я сделаю свое дело, вы заплатите деньги, а что я стану делать дальше, вас не касается.

– Совершенно верно, – примирительно сказал купец. – Вы вольны распоряжаться своими деньгами, как вам будет угодно.

– И не спрошу у вас позволения, – проворчал Бэрт.

Это был буйный и раздражительный человек. Он беспрестанно выходил из себя и всем говорил дерзости.

– Весь вопрос в том, как приступить к делу, – вмешался в разговор Эзра. У него были расстроены нервы, и он волновался. – У вас, кажется, есть какой-то план, – сказал он отцу. – Давно пора кончить эту затею, а не то нам придется закрыть нашу контору.

Гердлстон задрожал при одной мысли об этом.

– Все, что угодно, лишь бы не пришлось закрывать контору, – сказал он.

– Если бы вы только знали, чего мне стоило поддерживать дело всю эту неделю.

– Отчего у тебя распухла губа?

– Я подрался с Димсдэлом. Он Приехал за нами на вокзал, и пришлось от него отбиваться.

– Он выкинул со мной какую-то чертовскую штуку, – сказал Бэрт. – Сшиб меня с ног с такой силой, что я чуть не околел. И я теперь не так крепок, как был в старое время.

– Не удалось ли ему напасть на наши следы? – встревожено спросил Гердлстон. – Что, если он вдруг приедет сюда и испортит все дело?

– Нет, – уверенно сказал Эзра. – Его задержал полисмен, и нам удалось скрыться.

– Отлично. А теперь я хотел бы объяснить мистеру Бэрту, что привело нас к такому делу.

– Нет ли у вас чего-нибудь выпить, хозяин?

– Есть, есть, конечно. Что там, в той бутылке? Имбирное вино. Хотите?

– Здесь есть кое-что получше, – сказал Эзра, шаря по буфету. – Бутылка голландской водки.

Бэрт налил себе полстакана водки и долил стакан водой.

– Продолжайте, – сказал он. – Я слушаю.

– Человеческая жизнь, мистер Бэрт, – начал Гердлстон, – вещь священная. Но жизнь одного человека имеет очень малое значение в сравнении с существованием большой торговой фирмы.

Бэрт кивнул головой и налил себе еще стакан голландской водки.

– Убедившись в том, – продолжал Гердлстон, – что может возникнуть такая печальная необходимость, я обдумал все заранее. Этот дом стоит в уединенном и пустынном месте. Он окружен высокою стеной. Я увез девушку из Лондона совершенно неожиданно, так что никто не знает, куда она уехала. Здесь я всюду распространил слухи, что она очень больна, и смерть ее никого не удивит.

– Но ведь будет следствие, – заметил. Эзра. – Доктор может не дать нам медицинского свидетельства.

– Я буду сам требовать, чтобы следствие велось судебным следователем.

– Судебным следователем! Да вы с ума сошли!

– Ты сейчас увидишь, что я еще не сошел с ума. У меня есть один чрезвычайно простой план.

Он понизил голос до шепота.

– Все думают, что она сумасшедшая, – сказал он.

– Да.

– В ограде есть маленькая дверца, через которую можно выйти на железнодорожное полотно.

– Ну, и что?

– Допустим, эта дверца отворена. Очень возможно, что сумасшедшая девушка через нее выйдет вечером на полотно и будет раздавлена десятичасовым поездом.

– Если она попадет под него.

– Ты все-таки не понимаешь меня. Допустим, что поездом будет раздавлен труп девушки. Чем ты докажешь потом, что она была мертва в то время, когда ее переехал поезд?

– Теперь я вас понимаю, – в раздумье сказал сын. – Вы хотите сперва убить ее, а потом уже положить на рельсы.

– Конечно. Что может быть проще этого? Дружище Бэрт сделает свое дело, мы пронесем ее через дверцу в ограде и положим на рельсы в каком-нибудь темном месте. Затем, вернувшись домой, мы подымем тревогу. Где девушка? Начнутся поиски. Увидят, что дверца открыта. Мы выйдем из сада с фонарями и найдем ее на рельсах. Видите, судебного следователя бояться нам нечего.

– Хозяин наш не глуп, – в восторге воскликнул Бэрт.

– Да вы – воплощенный дьявол, – сказал Эзра, смотря на отца с ужасом и удивлением. – А что скажут Джоррокс, Стивенс и Ребекка? Можно ли на них положиться?

– Конечно, нет! – ответил Гердлстон. – Но мы обойдемся и без них. Мистер Бэрт сделает свое дело в саду. Мы можем выманить ее из дома под каким-нибудь предлогом. Они не догадаются об истинной причине ее смерти.

– Но ведь они знают, что она не сумасшедшая!

– Они будут думать, что она хотела сбежать. Эту тайну будем знать только мы. После этого ночного дела наш друг отправится в колонию состоятельным человеком, а торговый дом «Гердлстон и К°» будет по-прежнему богат и безупречен.

– Говорите тише, – прошептал Эзра. – Я слышу ее шаги. Она сходит вниз по лестнице. Идите сюда, Бэрт, – сказал он через минуту. – Она собирает цветы на лужайке. Посмотрите на нее.

Они все трое подошли к окну.

– Она прекрасно сложена, – сказал Бэрт. – Это самое неприятное дело из всех, за которые мне приходилось браться.

– Но, ведь, мы можем положиться на вас? – с беспокойством спросил Гердлстон.

– Если вы заплатите мне, я весь к вашим услугам, – сказал землекоп и налил себе еще стакан голландской водки.