Текст книги "Торговый дом Гердлстон"

Глава XII
Новый компаньон торгового дома

Димсдэлы всем сердцем любили Кэт и радовались помолвке Тома. Доктор вначале выходил из себя при мысли, что это надо скрывать от Гердлстона, но, поразмыслив как следует, понял, что из этого не вышло бы ничего хорошего. Влюбленные виделись редко, но Том утешался мыслью, что с каждым днем приближается время, когда он сможет явно, без опаски заявить свои права на любимую женщину. Он был счастлив, бегал по Лондону и ничего не делал. Мать радовалась его веселью, но отец был недоволен.

– Проклятый мальчишка, – ворчал он, – приучается к праздной жизни. Надо заставить его заняться чем-нибудь.

Однажды утром, после завтрака, доктор повел сына в библиотеку, закурил свою длинную вишневую трубку и помолчал несколько минут.

– Довольно бездельничать, возьмись за работу, а то наделаешь каких-нибудь глупостей, – сказал он, наконец, резким голосом.

– Я готов делать все, что угодно, папа, – ответил Том, – но я, право, не знаю, на что я гожусь.

Прежде всего, что ты думаешь вот об этом? – отрывисто спросил доктор и протянул сыну письмо.

Том прочел следующее:

«Сэр,

Я узнал от своего сына, что ваш сын перестал изучать медицину и что вы до сих пор не выбрали ему подходящей карьеры. Я давно ищу такого молодого человека, который мог бы присоединиться к нашему торговому делу и снять с моих стариковских плеч долю бремени. Эзра неотступно просит меня написать вам и предложить вашему сыну сделаться компаньоном нашей фирмы. Само собой разумеется, что он должен будет купить пай в нашем деле. Пай стоит семь тысяч фунтов. Мистер Томас Димсдэл будет получать на него пять процентов в год. Мы готовы присоединить к названию нашей фирмы его имя. Я буду очень рад поговорить с вами об этом деле в моей конторе в любой день от десяти до четырех.

Искренно преданный вам и вашей семье

Джон Гердлстон».

– Что ты об этом думаешь? – спросил доктор.

– Право, не знаю, – ответил Том, – я хотел бы обдумать это на досуге.

– Семь тысяч фунтов – изрядная сумма. Это больше половины всего капитала, положенного мною на твое имя. С другой стороны, я слыхал от людей знающих, что это солиднейший торговый дом в Лондоне и что дело в нем ведется образцово. Удобнее всего ехать к Гердлстону сейчас же. Надень шляпу, мы вместе поедем туда и ознакомимся с делом.

В кэбе Том успел со всех сторон обсудить сделанное ему предложение. Он хочет работать – чем же эта работа хуже всякой другой? Правда, он не любил Гердлстона, но зато, когда он станет членом фирмы, ему легче будет встречаться с их воспитанницей. Последнее соображение заставило его окончательно решить этот вопрос.

Глава фирмы принял их в своем маленьком кабинете. Говоря с обворожительной скромностью о самом себе, он в то же время с понятной гордостью отзывался о созданном им обширном предприятии, о делах, которые вел торговый дом, о важном значении этого дома. Он достал счетоводные книги и показал доктору бесконечные ряды цифр, отмечавших постоянный рост прибылей и капиталов торгового дома. Затем он трогательно заговорил о своем преклонном возрасте, о том, что после такой деятельной жизни он ищет покоя и уединения.

– Когда вы, мой юный друг, – говорил он, ласково похлопывая Тома по плечу, – вместе с Эзрой будете работать вдвоем, у вас, у молодых, дело пойдет живее. Я же через год, через два, когда дело у новых хозяев наладится, уеду в Палестину. Я всю жизнь мечтал увидеть святые места. Ваш сын с самого начала займет видное положение, будет получать большой доход, и не пройдет и пяти лет, как, доход этот он удвоит.

В том же духе старик говорил и дальше. И вот, выходя из конторы, Том и его отец, оглушенные россказнями о больших суммах, огромных барышах и великолепном балансе, твердо решили согласиться на предложение Гердлстона.

Через два-три дня после описанного нами события в нотариальной конторе Джонса, Моргана и К° поднялась большая суматоха. Там шелестели листами пергамента, подписывались, пили херес. В результате всего торговый дом «Гердлстон и К°» стал на семь тысяч фунтов богаче, а Томас Димсдэл превратился в действительного компаньона большого торгового дома со всеми правами и привилегиями.

– Недурное дельце состряпали мы сегодня, Том, – говорил доктор, когда они оба вышли из конторы нотариуса.

– Это – решительный шаг в твоей жизни. Целый мир открыт перед тобою. Ты компаньон первоклассной торговой фирмы и все шансы на твоей стороне. Желаю тебе успеха и счастья.

– Если не будет успеха, то уж, во всяком случае, не по моей вине, – сказал Том. – Я вложу в это дело всю свою душу.

– Недурное дельце состряпали мы сегодня, Эзра, – говорил в то же самое время и Джон Гердлстон. – С нас требуют денег на ремонт. Это нам поможет, – и он через год швырнул сыну маленькую зеленую бумажонку.

– Только на короткое время, – сказал Эзра, мрачно глядя на колонны цифр. – Я рад, что нашел этого человека. Но это только капля в море. Если не удастся спекуляция с бриллиантами, тогда уж нас ничто не спасет.

– Но она непременно удастся, – уверенно отвечал отец. Он отыскал агента, столь же пригодного для их плана, как и несговорчивый майор. Этот почтенный субъект уже уехал в Россию.

– Лэнгворти уже в Тобольске, – сказал Эзра. – Я дал ему мешочек с неотшлифованными камнями.

– Скоро будут и деньги. Я рассчитываю на тридцать тысяч фунтов. Наш кредит может дать и больше, но я боюсь возбудить подозрения.

– Я собираюсь на днях выехать на почтовом пароходе «Киприец», – сказал Эзра. – Через месяц я буду в алмазных копях. Известия от Лэнгворти придут не так скоро, но не все ли равно, где мне быть – здесь или там? Если его известие совпадет с моим прибытием туда, это вызовет подозрения. А теперь никто не знает о нашей затее.

– Кроме твоего друга Клеттербэка.

Красивое лицо Ээры потемнело от злобы. Плохо пришлось бы старому солдату, попадись он Эзре в этот миг.

Глава XIII
Первые шаги

С гордостью вошел вчерашний студент в контору торгового дома. Он – глава этой фирмы, один из ее хозяев. У м‑ра Тома Димсдэла был в высшей степени практический ум, и молодой человек приступил к своему делу с необыкновенной энергией. Клерки увидели, что он собирается работать, и почувствовали к нему уважение. Старый Джилрэй, несмотря на свою забитость и кротость, был поначалу недоволен новыми порядками. До сих пор главным лицом в конторе был он, а теперь посреди комнаты поставили конторку нового компаньона.

Джилрэй, тридцать лет прослуживший в этой конторе, чувствовал, что его права были попраны. Однако новый компаньон оказался так прост и незлобив, так помогал ему в работе, что вскоре неудовольствие старого клерка рассеялось.

Дружба Джилрэя приносила Тому много пользы: благодаря его терпеливым объяснениям, новый компаньон ознакомился с ведением торгового дела.

Однажды Гердлстон призвал Тома к себе и поздравил его с успехами.

– Мой юный друг, – с видом патриарха сказал он, – мне приятно слышать, что вы так близко приняли к сердцу интересы фирмы. Не смущайтесь, если те дела, которые мы поручаем вам, кажутся на первых порах незначительными: поймите, что мы хотим помочь вам усвоить торговое дело с самых первых строк.

– Только этого я и хочу, – сказал Том.

– Я хотел бы, кроме того, чтобы вы ознакомились с кораблями и с укладкой выгружаемых товаров. Когда придет какой-нибудь из наших кораблей, отправьтесь в док и посмотрите, как происходит работа.

Том поклонился в ответ. Его с детства занимали корабли, и он был доволен.

– Когда вы будете старше, – сказал Гердлстон, – вы сами поймете, как много значит практическое знакомство с делом. Если вы будете в чем-либо сомневаться, обращайтесь за советом к Эзре. У него большие способности к торговому делу, и он может служить вам примером.

Тому нравился Джон Гердлстон. Он казался ему добрым и ласковым. Том думал, что отец его был слишком строг к старому купцу. Юноша был так растроган добротой старика, что однажды чуть было рассказал Гердлстону о своей помолвке с его воспитанницей. Но он вспомнил, какое испуганное лицо было у Кэт, когда он намекнул ей о том, что следовало бы рассказать обо всем ее опекуну, и решил, что не имеет права без ее согласия открывать ее тайну.

Если старший Гердлстон при ближайшем знакомстве понравился Тому, то этого нельзя было сказать об Эзре. Старая неприязнь Тома к молодому Гердлстону все возрастала. По-видимому, Эзра отвечал ему тем же. Они мало разговаривали друг с другом: Эзра вел финансовую часть дела и, убедившись, что новый компаньон совсем не так уж глуп, стал ревниво оберегать ее от его проницательных взоров.

Таким образом, Том не мог проверить сам, в каком состоянии дела фирмы, но вместе с Джилреем слепо верил в то, что каждый расход покрывается огромным доходом. Как были бы удивлены они оба, если бы узнали, что деньги на покрытие всех расходов берутся из капитала Тома.

Но связь с фирмой дала Тому Димсдэлу возможность видеться с Кэт. За последнее время купец стал еще строже следить за ней, и на все просьбы миссис Димсдэл отпустить к ней погостить одинокую девушку, он отвечал отказом, говоря, что его воспитанница слабого здоровья и может простудиться. Девушка была узницей в этой большой каменной клетке. Даже когда она выходила гулять, ее всюду сопровождал лакей. Джон считал, что девушку нужно держать взаперти. Но Тому, как одному из членов фирмы, удавалось надувать старого тюремщика. Часто приходилось по всяким делам бегать из конторы в квартиру Гердлстонов, и вполне естественно, что идти туда обычно вызывался мистер Димсдэл. Нередко ему приходилось там поджидать кого-нибудь минут тридцать, и не было ничего странного в том, что мисс Гарстон выходила поболтать со своим старым другом. Как дороги были для них эти свидания, но как они были редки! Мрачное однообразие жизни Кэт озарялось ими, да и Том, благодаря им, возвращался в контору полный надежды и бодрости.

И вот настало время, когда должно было решиться, удастся ли торговому дому благодаря спекуляции с бриллиантами, поддержать свой кредит, или эта проделка приведет его к окончательной гибели. Один неразборчивый в средствах агент, по имени Лэнгворти, был послан в Россию. Он когда-то служил в конторе у одного английского купца, вывозившего из Одессы хлеб, и немного говорил по-русски. Он должен был поселиться в какой-нибудь подходящей деревне за Уралом, под видом англичанина, занимающегося научными исследованиями. Тут он должен был прожить несколько времени для того, чтобы жители имели к нему доверие, а потом уже и сделать свое мнимое открытие. Затем он должен был отвезти свои неотшлифованные камни в Тобольск, показывать их там всем и каждому, ссылаясь при этом на свидетелей-крестьян, видевших, как он их вырыл. Гердлстоны знали, что телеграмма об этом неминуемо вызовет немедленную панику на алмазном рынке. Лэнгворти должен был скрыться, прежде чем начнется проверка его исследований. После этого, чем скорее узнают, что Лэнгворти обманщик, тем лучше. А до первопричины этой паники никто не докопается. И вот Эзра Гердлстон взял себе место на почтовом пароходе «Киприец», отправлявшемся к мысу Доброй Надежды.

Перед отъездом он до поздней ночи сидел в кабине и в последний раз говорил с отцом об их предприятии.

Старик был бледен и расстроен. Напротив, Эзра был весел и оживлен. Он надеялся увидеть много нового, спекуляция бриллиантами занимала его. Он развалился в кресле и вытянул свои толстые, мускулистые ноги.

– Я стал лучшим знатоком драгоценных камней во всем Лондоне, – торжествующе говорил он. – Сегодня я оценил мешок с неотшлифованными камнями у Ван Гельнера, а ведь он считается замечательным знатоком. Он оказал, что ни один эксперт не смог бы оценить их вернее. Бывают камни чистой воды, камни с трещиной, нечистой воды, с пятнами, двояшки, – и я все это знаю. Я определил их рыночную цену с точностью до одного фунта стерлингов.

– Как быстро ты доходишь до всего! – ответил отец. – Твои познания пригодятся тебе там, в копях. Но будь там осторожен, сын мой, береги себя. Там живут грубые люди, и ты должен быть с ними мягок. Я знаю, ты вспыльчив, но помни мудрые слова: обуздать свой дух труднее, чем покорить город.

– За меня не бойся, папа, – сказал Эзра и с угрюмой улыбкой показал кожаную кобуру, лежавшую рядом с ним. – Это лучший шестистрельный револьвер. Этому научил меня наш добрый приятель майор. Теперь ему не удалось бы так легко облапошить меня.

– Но, Эзра, – взволнованно говорил отец, – обещай мне быть осторожным, избегать ссор и кровопролитий.

«Да никак у него слезы на глазах», – удивленно подумал Эзра. Он никогда еще не видел, чтобы его отец плакал.

– Не пускайтесь без меня ни в какие спекуляции, – сказал Эзра.

– Я ни одного пенни даром не истрачу.

– Ну, так прощайте, – сказал молодой человек, протягивая отцу руку и вставая с кресла. – Следите за Димсдэлом и не слишком откровенничайте с ним.

– Прощай, мой сын, прощай. Да благословит тебя бог.

Голос старого купца задрожал, грусть его была непритворна. Вот захлопнулась дверь. Гердлстон открыл окно и смотрел вслед уезжавшему кэбу. Отчаянье было написано у него на лице. И его воспитанница, вошедшая случайно в комнату, пожалела его. Она легкими шагами подошла к нему и своей теплой маленькой ручкой коснулась его руки.

– Он скоро вернется, милый мистер Гердлстон, – сказала она. – Не беспокойтесь.

Лицо старого купца на минуту смягчилось, но вдруг он мрачно взглянул на нее и отвернулся, ничего не сказав. В эту ночь она не раз вспоминала, как взглянул на нее опекун, как на его искривившемся лице появилось выражение, очень похожее на ужас.

Глава XIV
Страна бриллиантов

Озабоченному отцу не слишком долго пришлось ждать известий от сына. 5 июня Эзра был уже на Мадейре, откуда купец получил две телеграммы: одну от агента фирмы, другую от сына. Затем наступило долгое молчание, потому что в то время телеграф не был еще доведен до мыса Доброй Надежды. Но 8 августа пришло письмо, извещавшее, что Эзра прибыл в Уэллингтон. Наконец, дошло и длинное послание из Кимберлея, столицы алмазного округа. В этом послании молодой человек описывал приключения, случившиеся с ним во время его пятисотверстного путешествия вглубь страны.

«Кимберлей, – писал он, – большой город, а всего несколько лет тому назад на его месте было чистое поле. Теперь здесь есть церкви, банки и клуб. Изредка здесь встречаются и хорошо одетые люди, большинство же населения – грязные рабочие из копей, люди грубые, но по большей части спокойные. Конечно, негры здесь на каждом шагу, всех оттенков, от черного, как сажа, до светл-желтого. Некоторое из этих негров имеют деньги и живут вполне независимо. Вас удивило бы их нахальство. Вчера в гостинице я толкнул одного из них. Он спросил меня, какого черта я толкаюсь. Тогда я сшиб с ног этого наглого негодяя. Он говорит, что будет на меня жаловаться в суд, но я не думаю, что закон унизится до того, чтобы защищать черного человека против белого. Завтра я выезжаю в Геброн, оттуда в Клирдрифт и другие алмазные центры, чтобы на месте ознакомиться с делом, сблизиться, сдружиться с искателями алмазов. Едва сюда придет известие об Уральских копях, я скуплю все алмазы, которые поступят в продажу. Следите за Димсдэлом, как бы он чего не напутал!»

Через две недели Эзра послал еще одно письмо. И это письмо разминулось в Атлантическом океане с пароходом, который вез известие о том, что один английский геолог нашел удивительные алмазы в Уральских горах.

«В здешних газетах нет никаких известий из России, – писал он на этот раз. – Посылайте их скорее: готов. Что вы станете делать, если нам встретится на пути какое-нибудь препятствие и наше дело окончится крахом? Думаете ли вы убежать, или останетесь при своем знамени и заплатите шиллинг за фунт. Черт бы побрал вашу глупость! Из‑за вас мы попали в такую переделку».

– Он прав, – сказал старый купец, закрывая лицо руками.

И суровые черты старика исказились так странно, так загадочно, что в нем трудно было бы узнать почтенного старосту Троицкого собора, всеми уважаемого негоцианта.

Он несколько минут был погружен в глубокое раздумье, потом встал и позвонил в колокольчик. На его зов торопливо и бесшумно прибежал Джилрэй.

– Джилрэй, – начал купец, – мистер Димсдэл в конторе?

– Да, сэр.

– Отлично. Он, кажется, добросовестно, относится к своим обязанностям?

– Очень добросовестно, сэр.

– И, кажется, хорошо справляется с делом?

– Удивительно хорошо, сэр, – сказал старший клерк. – И всегда он за работой – либо на судах, либо в конторе.

– Это очень похвально, – сказал старик. – Прилежание в юности, Джилрэй, ведет к досугу в старости. Разгружается ли «Африканская Дева»?

– Мистер Димсдэл утром был на ней, сэр. Работа так и кипит. Мистер Димсдэл хотел обратить ваше внимание, мистер Гердлстон, на то, в каком состоянии находится этот корабль. Даже в доке его заливает вода, и есть матросы, которые не желают оставаться на нем.

– А на что же существует правительственная инспекция? – с неудовольствием сказал Джон Гердлстон. – За что она жалованье получает? Если инспекция станет настаивать на каких-нибудь починках, починки будут сделаны.

– Мистер Димсдэл встретился там с инспекторами, – робко сказал Джилрэй.

– Ну, и что же?

– Он говорит, сэр, что они спустились в капитанскую каюту и выпили там с капитаном Слендэром. Потом, выйдя на палубу, они заявили, что состояние корабля вполне удовлетворительно.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул Гердлстон. – Не будем больше говорить об этих ложных тревогах. Скажите, как бы от себя, несколько слов мистеру Димсдэлу. Пусть он будет поосторожнее в своих заключениях.

– Слушаюсь, сэр.

– Дайте мне книгу номер тридцать три.

Джилрэй протянул руку, снял с полки маленькую счетоводную книгу и положил ее перед хозяином. Затем, видя, что в нем больше не нуждаются, вышел.

Книга № 33 имела патентованный замок. Открыть ее мог лишь хозяин. Джон Гердлстон вынул из кармана маленький ключик и, щелкнув, отпер замок. Это была драгоценная книга. В ней было изображено истинное положение дел фирмы.

Гердлстон медленно и грустно переворачивал страницы. Здесь были записаны суммы, которые пропали в «Золотопромышленной Компании озера Танганайки», обещавшей платить 33 % в год и обанкротившейся на втором месяце. Здесь были деньги, пропавшие у Дэрера, Галлета и К°. Вот и отчет о делах фирмы с «Левантской Компанией Петролеума», кассир которой сбежал с большей частью капитала. Вот и убытки, принесенные гибелью «Вечерней Звезды» и «Провидения». Это было грустное чтение, но самой грустной была последняя страница. На ней был точный отчет о финансовом положении фирмы в настоящее время. Мы приводим его полностью.

– Что ж, в конце концов не так уж плохо, – пробормотал купец. – В худшем случае, у нас будет около тридцати тысяч долгу. Многие фирмы не стали бы и беспокоиться при таком положении дел. Я просто привык видеть баланс на правой стороне, и вот теперь мне кажется ужасным, что он перешел на левую. Но все же вся наша надежда на бриллианты. Эзра проиграть не может. Он своего добьется. Кто может ему помешать?

– Майор Тобиас Клеттербэк, – прокричал дребезжащим, пронзительным голосом Джилрэй.

Отворилась дверь, и в контору вошел старый воин.

Глава XV
Майор Тобиас Клеттербэк приходит за тысячью

В то время, когда Эзра и майор были еще друзьями, Джон Гердлстон много слышал об этом джентльмене от сына и приписывал пороки молодого человека влиянию безбожного приятеля. Эзра (правда, в искаженном виде) рассказал отцу и о ссоре в отдельном кабинете ресторана. Естественно поэтому, что старый купец приветствовал майора не слишком любезно. Но такой прием ничуть не смутил майора. Он с сияющим лицом и протянутой пухлой рукой подошел к Гердлстону, и тому ничего не оставалось, как пожать эту руку. Но пожал он ее вяло и неохотно.

– Как ваше здоровье? – сказал майор, отступая на два шага назад и внимательно рассматривая почтенного старца. – Я много слышал о вас. Рад вас повидать. Как ваше здоровье?

Он еще раз схватил неподвижную руку Гердлстона и яростно потряс ее.

– Я благодарен провидению за то, что оно наградило меня добрым здоровьем, – холодно отвечал Джон Гердлстон. – Садитесь, пожалуйста.

Как непохожи были эти два человека! Один – высокий, серьезный, бледный, холодный, другой – шумный, напыщенный, крутогрудый, краснощекий. Но все же было между ними и сходство: оба они смотрели друг на друга проницательными, беспокойными, бегающими глазками. Каждый был хитер и ловок и каждый внимательно следил за противником.

– Сын мой говорил мне о вас, – сказал купец. – Вы, кажется, встречались с ним за зеленым столом, за бильярдом? Я сам не играю, но сын мой, к несчастью, любит играть.

– Ах, вы не играете, – соболезнующе сказал майор. – Никогда не поздно начать, сэр. Многие начина ли играть на бильярде или в вист в преклонных годах. Если хотите начать, я для почина могу проиграть вам семьдесят пять игр из ста.

– Благодарю вас, – сухо сказал купец, – вы ради этого и пришли сюда?

Старый солдат захохотал так громко, что клерки, сидевшие в конторе, испугались.

– Черт вас побери! – закричал он, – неужто вы думаете, что я проехал ради этого пять миль! Нет, я хочу поговорить с вами о вашем сыне.

– О моем сыне?

– Да, о вашем сыне. Он толковый молодой человек и не трус. Он бывает иногда грубоват, но таков уж дух века, милейший сэр. Мой друг Теффлтон… Вы знаете Теффлтона?

– Нет, сэр, я его не знаю, – раздраженно сказал Гердлстон, – и не имею ни малейшего желания с ним познакомиться. Перейдем к делу: время дорого.

Майор взглянул на него и приятно улыбнулся.

– Вспыльчивость – ваше семейное свойство – сказал он. – Ваш сын Эзра тоже вспыльчив. Как я уже сказал, он толковый молодой человек. Только слишком уж тороплив и неосторожен. Вы внушили бы ему быть поосторожнее.

– Что вы хотите сказать, сэр? – спросил купец, побледнев от гнева. – Вы пришли, чтобы оскорблять его у него за спиной?

– У него за спиной? – переспросил майор, все так же кротко улыбаясь. – Это ценнейшее сведение. Значит, его здесь нет. Значит, он в Африке, в алмазных копях. Удивительная затея, которую он ведет с удивительной энергией. Боюсь только, что он чересчур опрометчив.

Старик Гердлстон нервно вертел в руках тяжелую линейку черного дерева. У него было непреодолимое желание бросить ее в голову майору.

– Что бы вы сказали, – шепотом продолжал ветеран, закладывая ногу на ногу, – если бы к вам пришел какой-нибудь молодой человек, вообразивший, что вы негодяй, и предложил бы вам помочь ему в каком-нибудь позорном предприятии? По-моему, это было бы доказательством того, что этот молодой человек неосторожен.

Купец еще больше побледнел, но не проронил ни слова.

– И если бы при этом он рассказал вам все подробности своего позорного дела, не убедившись заранее в том, одобряете ли вы его или нет, он был бы вдвойне неосторожен.

– Ну?

– Я не сомневаюсь, – продолжал майор, – что ваш сын передал вам наш интересный разговор в ресторане. Он был настолько мил, что предложил мне отправиться в Россию и открыть несуществующие копи, за что ваша фирма обещала щедро вознаградить меня. Я был вынужден указать ему на то, что те принципы, которые твердо держатся в нашей семье, – при этом майор гордо выпятил грудь, – не позволяют мне воспользоваться его предложением. Мы крупно поговорили с ним после этого. Само собой разумеется, что, узнав о существовании подобного плана, я стал с интересом следить за его выполнением. Я видел того джентльмена, который отправился в Россию. Его фамилия, кажется, Лэнгворти. О, господи! Я знал одного его однофамильца, служившего во флоте, который каждое утро перед завтраком пил неразбавленный спирт с кайенским перцем. Вы не знали его? Нет, вы не могли его знать. О чем я говорил?

Гердлстон мрачно смотрел на своего посетителя.

– Да, – продолжал тот, – я видел, как Лэнгворти выехал в Россию. А сын ваш уехал в Африку. Он предприимчивый молодой человек и с успехом сделает свое дело. Он выдвинется на всяком поприще, если не будет делать маленьких промахов, вроде вышеприведенного.

– Я слышал, что торговый дом «Гердлстон и К°» занял тридцать пять тысяч фунтов наличными деньгами. Такое предприятие могло бы быть чрезвычайно выгодным, если бы о нем знали только вы, но когда есть еще и другие…

– Другие?

– Ну вот я, например… – сказал майор. – Я знаю об этом, но не участвую в выгодах, вашего дела. Право, я могу хоть сегодня вечерком пойти к торговцам бриллиантами и предупредить их о том, что в скором времени предполагается падение цен на бриллианты. Как были бы они удивлены!

– Послушайте, майор Клеттербэк, – закричал купец дрожащим от подавленного гнева голосом, – вы владеете важной коммерческой тайной. Зачем же говорить обиняками? Зачем вы пришли? Чего вы хотите?

– Вот деловой разговор, – сказал майор, улыбаясь еще любезнее. – Люблю за это коммерческих людей. Глядя на вас, я невольно вспоминаю вашего сына. Такие же умные глаза, то же хладнокровие, та же суровость…

– Вы ответите на мой вопрос или нет?! – в бешенстве закричал купец.

– Та же вспыльчивость, – невозмутимо продолжал майор. – Я забыл, дорогой сэр, о чем вы меня спросили?

– Чего вы хотите?

– Ах, да, чего я хочу? – в раздумье сказал ветеран. – Что вы скажете, если я у вас попрошу тысячу фунтов? Да, мы должны сойтись на тысяче фунтов.

– Вы хотите тысячу фунтов?

– Всю жизнь я мечтал о тысяче фунтов. И, наконец, я ее получу.

– А за что?

– За молчание, за нейтралитет. Мы все трое входим в это предприятие и работаем по принципу разделения труда. Вы распоряжаетесь, ваш сын работает, а я придерживаю свой язык. Вы с сыном получите десятки тысяч, а я всего одну тысячу.

– А что, если я вам откажу?

– Но ведь вы не откажете, вы не можете отказать, – вкрадчиво проговорил майор. – Я недавно познакомился с вами, сэр, но составил о вас самое высокое мнение и не думаю, чтобы вы могли поступить так безрассудно. Если вы мне откажете, ваша спекуляция пропала. Вам уже ничто не поможет. Клянусь вам, мне; будет больно причинить вам столько неприятностей, но помните старую пословицу: «своя рубашка к телу ближе».

Минуту или две Гердлстон напряженно думал. Его густые брови сдвинулись над его маленькими беспокойными глазками.

– Вы говорили моему сыну, – сказал он наконец, – что вы слишком благородны и честны; чтобы принять участие в нашей затее. А воспользоваться случайным знанием чужих дел и вымогать деньги, по-вашему, честно?

– Милейший сэр, – отвечал майор, умоляюще подняв руку, – вы ставите меня в неприятнейшее положение: заставляете говорить напрямик. Если бы я увидел убийцу, я, не задумавшись, убил бы его. Если бы я увидел за работой карманного вора, я очистил бы его карман и счел бы такой поступок чрезвычайно забавным. Ваше маленькое дельце… ну, скажем, не совсем обычно. И вы должны извинить меня, если то, что делаю я, тоже не совсем обычно. Если вы во всех бросаете камнями, не удивляйтесь, что кто-нибудь бросит камень и в вас. Вы пожираете владельцев бриллиантов, а я откушу маленький кусочек от вас. Все это вполне справедливо.

Купец снова задумался.

– Предположим, что мы согласимся купить за эту цену ваше молчание, – сказал он. – Где гарантия, что вы не придете еще раз вымогать у нас деньги, угрожая открыть наш секрет?

– Честь солдата и джентльмена, – отвечал майор, вставая и тыча себя в грудь двумя пальцами правой руки.

Гердлстон слабо улыбнулся, но ничего не сказал.

– Мы в вашей власти, – сказал он, – нам остается только одно – принять ваши условия. Вы, кажется, просили пятьсот фунтов?

– Тысячу, – весело ответил майор.

– Это многовато.

– Чертовски много.

– Хорошо, вы получите тысячу. Я вам пришлю, – и Гердлстон встал, как бы желая показать, что свидание их окончено.

Майор не сказал ни слова, но с улыбкой постучал серебряным набалдашником своей трости по чековой книжке мистера Гердлстона.

– Вы хотите сейчас?

– Да, сейчас.

Они с минуту в упор смотрели друг на друга, затем купец сел, написал чек и швырнул его майору. Тот внимательно осмотрел его, вынул толстую записную книжку и вложил этот чек между страницами. Затем он очень медленно и методично взял свою щегольскую шляпу и светлые лайковые перчатки и, весело кивнув головой своему собеседнику, с самодовольным видом вышел из кабинета в контору. Здесь он пожал руку Тому, с которым познакомился несколько месяцев тому назад.

Что бы ни подумал любой беспристрастный судья о тех способах, с помощью которых майор Тобиас Клеттербэк вытянул у торгового дома Гердлстонов тысячу фунтов, мы можем с уверенностью сказать, что приученная к подобным делам совесть вышеупомянутого джентльмена нисколько не упрекала его. Напротив, он изнемогал под бременем радости и веселья. На протяжении первых же ста шагов ему пришлось дважды остановиться, чтобы подавить смех. Затем он позвал извозчика.

– К Северно-Кентскому банку, – сказал он.

Он знал, что дела фирмы находятся не в блестящем состоянии, и решил как можно скорее выбрать все деньги из банка.