Текст книги "Менялы"

– Послушайте, – сказал Майлз, – я хочу расплатиться кредитной карточкой «Кичардж». – Он вынул из бумажника кредитку Монпелги, пытаясь сдержать дрожь в руках.

– Пожалуйста, но…

– Знаю, нужно разрешение. Звоните.

Взяв карту и чек, продавец скрылся за стеклянной перегородкой. Он вернулся через несколько минут.

– Дозвонились? – обеспокоенно спросил Майлз.

– Конечно. Все в порядке, мистер Монпелги.

Майлз вспомнил второе наставление Хуаниты: после того как пустишь в ход карту, постарайся потянуть время. Уэйнрайт должен успеть что-нибудь предпринять.

– Пожалуйста, подпишите здесь, мистер Монпелги.

Майлз склонился над прилавком. И тут кто-то легко похлопал его по плечу:

– Майлзи. – Он обернулся, и Джул Ларокка проговорил: – Не суетись. Не поможет, только хуже будет.

За Лароккой с бесстрастными лицами стояли Анжело, Лоу и какой-то мрачный тип, которого Майлз раньше не видел. Они сомкнулись вокруг него, схватили, связали руки.

– Пошли, задница, – тихо приказал Анжело.

Майлз собрался было закричать, но звать на помощь было все равно некого. От жалкого продавца с отвисшей челюстью толку чуть. Охота завершилась. Его, беспомощного, силой поволокли к выходу.

Черный «кадиллак» стоял в нескольких ярдах. Они грубо втолкнули Майлза в машину и поехали.

В отделении «Кичардж» рабочий день был в самом разгаре. Как обычно, смена состояла из пятидесяти операторов.

Для девушки, ответившей на звонок по поводу кредитной карты П. О. Монпелги, это был всего лишь один из тысячи запросов, поступавших в течение дня. Все запросы были совершенно безличными. Ни эта девушка, ни ее коллеги никогда не знали, откуда звонят – даже из какого города или штата.

На операторском пульте вспыхнула лампочка.

– Ваш торговый номер, пожалуйста… Покупка одобрена. Номер разрешения…

Сейчас она говорила медленнее, чем обычно. Прежде чем назвать номер, она нажала на кнопку сигнальной лампочки, находившейся в кабине старшего оператора. Другая молодая женщина, одна из шести дежурных старших операторов, уже считывала информацию со своего компьютера. Она потянулась к картотеке – необходимо было срочно найти инструкцию № 17.

Согласно оной, следовало немедленно связаться по телефону с шефом отдела безопасности Уэйнрайтом и сообщить ему, где и когда была предъявлена особая кредитная карта «Кичардж», выписанная на П. О. Монпелги. Старшая запросила по компьютеру дополнительную информацию: «Спортивные товары Пита» и подробный адрес. Она не мешкая набрала номер служебного телефона мистера Уэйнрайта, который ответил сам.

Через несколько секунд для обоих операторов из отдела «Кичардж» этот эпизод остался позади. Однако для Нолана Уэйнрайта дело обстояло иначе. После тяжелого объяснения с Алексом Вандервортом Уэйнрайт вот уже полтора часа не отходил от телефонов. Четыре раза он звонил в клуб «Две семерки», чтобы предупредить Майлза Истина об опасности. Он обратился за помощью в ФБР и Секретную службу США. Сейчас ФБР вело активное расследование похищения Нуньес – городская полиция и полиция штата были подняты на ноги, им было передано описание пропавших матери и ребенка. Группа сотрудников ФБР начнет наблюдение за входом в «Две семерки», как только появится возможность выделить людей, – вероятно, сегодня днем.

Иннес согласился с мнением Уэйнрайта, что бандиты вряд ли повезут Хуаниту Нуньес и ее дочь в «Две семерки».

Секретная служба, располагая меньшими возможностями, чем ФБР, занималась поиском штаба – запрашивались секретные агенты, «отрабатывался» любой известный факт или слух, который мог навести на след.

Как только Уэйнрайт получил сигнал тревоги «Монпелги», он тотчас позвонил в ФБР. Спецагентов Иннеса и Далримпла на месте не оказалось, но ему сказали, что с ними ведется связь по рации. Он продиктовал срочное сообщение и стал ждать. Ответ последовал незамедлительно: агенты находятся в центре города, неподалеку от места происшествия, и направляются по нужному адресу. Хорошо бы, чтобы Уэйнрайт их там встретил.

Возможность действовать принесла облегчение. Он поспешил к своей машине.

Когда Уэйнрайт подъехал к «Спортивным товарам Пита», Иннес беседовал с людьми, стоявшими на улице. Далримпл все еще находился в магазине, снимая показания с продавца. Иннес подошел к шефу службы безопасности.

– Пустой номер, – угрюмо вымолвил он. – Мы не успели. – Он пересказал то немногое, что им удалось выяснить.

– Описание? – спросил Уэйнрайт.

Агент ФБР отрицательно покачал головой:

– Продавец от страха наложил в штаны – он даже не в состоянии вспомнить, трое их было или четверо. Говорит, все случилось так быстро, что он не смог бы никого ни узнать, ни описать. И похоже, никто – ни в магазине, ни на улице – не видел машину.

Лицо Уэйнрайта выражало крайнее напряжение, тревогу и угрызения совести.

– Что делаем дальше?

– Вы служили полицейским, – сказал Иннес, – и знаете, как оно бывает в жизни. Подождем, авось выплывет что-то еще.

22

До нее донеслись голоса и звуки шагов. Она поняла: взяли Майлза.

Хуанита потеряла ощущение времени. Она понятия не имела, сколько часов прошло с тех пор, как она назвала имя Майлза. Вскоре после этого ей снова заклеили рот и туже затянули веревки, привязывавшие ее к стулу.

На какое-то время она погрузилась в забытье. Сейчас, разбуженная шумом, Хуанита приказала себе не поддаваться панике и не пытаться высвободиться из веревок – она все равно ничего этим не добьется, лишь усугубит тяжесть своего положения.

Она могла видеть Эстелу. Их так и оставили сидеть друг против друга. Глаза девочки были закрыты, головка свесилась на грудь – она спала; ее не потревожил шум, разбудивший Хуаниту.

На правой ручке Эстелы остался безобразный красный ожог. Вскоре после того, как они остались вдвоем, в комнату вернулся Лоу – Хуанита слышала, как к нему обращались по имени. В руке у него был тюбик с какой-то мазью. Смазывая ожог Эстелы, он быстро взглянул на Хуаниту, как бы говоря: это все, чем я могу помочь.

Звуки доносились откуда-то сзади. Вероятно, из смежной комнаты. Сначала она услышала протесты Майлза, потом глухой стук, ворчанье, и все стихло.

Прошло около минуты. Затем вновь раздался голос Майлза – на этот раз можно было разобрать каждое слово.

– Нет! О боже, нет! Пожалуйста! Я…

Послышались звуки, похожие на удары молотка – металла о металл. Речь Майлза, оборвавшаяся на полуслове, сменилась пронзительным, душераздирающим воплем. Этот вопль – ничего более ужасного она в жизни не слышала – продолжался целую вечность.

Если бы Майлз мог покончить с собой в машине, он бы с радостью это сделал. С самого начала, соглашаясь на предложение Уэйнрайта, Майлз понимал, мгновенная смерть – счастье по сравнению с тем, что ждет разоблаченного информатора. Но теперешний кошмар превзошел даже самые жуткие фантазии.

Ему туго стянули ремнями ноги – от ступней до бедер. Руки прижали к грубому деревянному столу. Сейчас его ладони и запястья приколачивали к крышке стола… толстыми гвоздями… молотком… Не было боли, никакой другой боли – О боже, помоги мне! – мучительнее этой. Майлз извивался, кричал, умолял, снова кричал. Но руки, державшие его, вцепились еще крепче. После короткой передышки экзекуция возобновилась.

– Не слишком-то громко он орет, – сказал Тони Медведь Марино, обращаясь к Анжело, который орудовал молотком. – Когда закончишь, попытайся пригвоздить еще пару пальцев.

Тони Медведь, попыхивавший сигарой, на сей раз не утруждал себя игрой в прятки. Ведь Истин никогда его не опознает – он скоро умрет. Однако сначала его надо было хорошенько проучить, а заодно показать всем остальным – весть о случившемся непременно просочится наружу, – что для подсадных уток легкой смерти не бывает.

– Ну вот, теперь другое дело, – заключил Тони Медведь.

Майлз кричал громче и пронзительнее – гвоздь вгоняли в средний палец левой руки, прямо в сустав. Было слышно, как дробилась кость. Анжело собирался проделать то же самое со средним пальцем правой руки, но Тони Медведь приказал:

– Подожди! – Затем, обращаясь к Истину: – Хватит орать! Колись.

Вопли Майлза перешли в мучительные рыдания, сотрясавшие все его тело. Его больше не держали. В этом не было нужды.

– Ладно, – бросил Тони Медведь, – не хочет, не надо, продолжай.

– Нет! Нет! Я буду говорить! Буду! Буду! – Каким-то образом Майлзу удалось справиться с рыданиями. Сейчас самым громким звуком было его прерывистое, свистящее дыхание.

Тони Медведь жестом остановил Анжело. Прочие присутствующие стояли вокруг стола. Здесь были: Лоу, телохранитель Панч Клэнси, тот самый, что час назад четвертым вошел в магазин спортивных товаров; угрюмый Ларокка, опасавшийся обвинений в свой адрес, – он ведь давал Майлзу деньги, и старый фальшивомонетчик Дэнни Керриган, который чувствовал себя как уж на сковороде. Действие разворачивалось в главной печатной мастерской.

– Значит, все это время ты работал на свой вонючий банк?

– Да, – выдохнул Майлз.

– «Фёрст меркантайл»?

– Да.

– Кому ты доносил?

– Уэйнрайту.

– Что ты пронюхал? Что ты ему рассказывал?

– Про… клуб… игры… кто там бывает.

– Про меня тоже?

– Да.

– Сукин сын! – Тони Медведь подался вперед и ударил Майлза кулаком в лицо. Воцарилось молчание, нарушаемое лишь всхлипываниями и стонами. Тони Медведь несколько раз затянулся, затем возобновил допрос.

– Еще что ты выведал, гнида?

– Ничего… ничего! – Майлза бил озноб, с которым он не мог справиться.

– Врешь. – Тони Медведь повернулся к Дэнни Керригану. – Дайка мне жидкость, которой ты травишь металл.

Все это время старик смотрел на Майлза с ненавистью.

– С удовольствием, мистер Марино.

Дэнни снял с полки здоровенную бутыль с пластиковой крышкой. На этикетке было написано: «Азотная кислота. Использовать только для металлов». Открутив крышку, Дэнни аккуратно отлил жидкость в мензурку. Затем, стараясь не расплескать содержимое, он принес ее Тони. Рядом с мензуркой он положил кисточку.

Тони Медведь обмакнул кисточку в азотную кислоту. Затем, как бы невзначай, подался вперед и мазнул кисточкой щеку Истина. Майлз издал новый страдальческий вопль. Остальные, затаив дыхание, наблюдали за тем, как тлеющая плоть на глазах превращается из розовой в темно-коричневую.

Тони Медведь еще раз обмакнул кисточку в стакан:

– Последний раз спрашиваю, задница. Если не ответишь, намажу вторую щеку. Что еще ты разнюхал и донес?

Майлз смотрел дикими глазами, как затравленный зверь.

– Фальшивые… деньги, – пролепетал он.

– А именно?

– Я купил немного… переправил в банк… потом еще, на машине… отвез в Луисвилль.

– Дальше.

– Кредитные карточки… водительские права.

– Ты знаешь, кто их делал? Кто печатал фальшивые деньги?

Майлз попытался кивнуть.

– Дэнни.

– Кто тебе сказал?

– Он… мне сказал.

– А ты все выложил легавому из банка? Он в курсе?

– Да.

Тони Медведь свирепо взглянул на Керригана:

– Пьянь паршивая, трепло! Ты ничем не лучше его.

Старик дрожал как осиновый лист.

– Мистер Марино, я не был пьян. Просто я думал, что он…

– Заткнись! – Тони Медведь снова переключился на Майлза. – Что еще они знают?

– Больше ничего!

– Они знают, где печатаются деньги? Где находится типография?

– Нет.

Тони Медведь снова обмакнул кисточку в кислоту. Майлз следил за каждым его движением. Инстинкт подсказывал ему, какого ответа от него ждут.

– Да! Да! Знают.

– Ты рассказал этому типу из службы безопасности?

– Да, – в отчаянии солгал Майлз.

– Как ты узнал? – Кисточка зависла над мензуркой.

Майлз должен был что-то придумать. Любой ответ, который бы удовлетворил Тони. Он взглянул на Дэнни.

– Он мне сказал.

– Лгун! Мерзкий, проклятый лгун! – Рот старика то открывался, то закрывался, подбородок дрожал. – Мистер Марино, он врет! Клянусь вам, врет! Это неправда. – Но то, что несчастный прочел в глазах Марино, только усилило его отчаяние. Он метнулся к Майлзу. – Скажи ему правду, ублюдок! Скажи!

Обезумев от ужаса, зная, какая кара его ждет, старик озирался по сторонам в поисках оружия. На глаза ему попалась мензурка с кислотой. Схватив ее, он выплеснул содержимое Майлзу в лицо.

Раздался короткий вопль. Запах кислоты смешался с густым запахом горелого мяса. Майлз, потеряв сознание, повалился на стол, на искалеченные, истекающие кровью руки.

Хуанита не знала, что именно происходит с Майлзом, но его крики и мольбы причиняли ей невыносимую муку. Когда Майлз затих, она подумала: сколько, интересно, пройдет времени, прежде чем они с Эстелой разделят его участь? Смерть казалась ей неизбежной.

Слава богу, Эстела не проснулась, несмотря на шум. И тут Хуанита начала горячо молиться Деве Марии – чего она не делала уже много лет – о легкой смерти для Эстелы.

В соседней комнате произошло какое-то движение. Затем, к ее немалому удивлению, рядом с ней возник Лоу и принялся развязывать веревки. Она решила, что ее куда-то поведут, подвергнут новым пыткам. Освободив Хуаниту, он отвязал и Эстелу.

– Вставайте! – приказал он обеим. – А теперь слушай меня, – обратился Лоу к Хуаните. – Тебе повезло, из-за ребенка. Шеф тебя отпускает. Где ты была, ты не знаешь и никого на след не наведешь. Но если сболтнешь кому бы то ни было, девчонку из-под земли достанем и прикончим. Понятно?

Хуанита кивнула, не веря своим ушам.

– А теперь иди. – Лоу указал на дверь. Было ясно, что завязывать ей глаза он пока не собирается.

Проходя через смежную комнату, Хуанита увидела Майлза – вернее, то, что от него осталось: голова упала на стол; руки – бесформенная, кровавая масса; лицо и волосы – сплошной, жуткий ожог. Она поняла, что Майлз еще жив, хотя находится на грани смерти. Он слегка пошевелился и застонал.

– Не останавливаться! – прикрикнул Лоу, и они пошли вверх по лестнице.

Зрелище, которое являл собой Майлз, потрясло Хуаниту до глубины души. Чем ему можно помочь? Сейчас ничем. Но если они с Эстелой выберутся на свободу, то, может быть, ей удастся привести сюда людей? Вряд ли. Она понятия не имела, где они находятся, а выяснить это решительно невозможно. И все же она должна что-то предпринять. Должна облегчить это ужасное чувство вины. Ведь это она выдала Майлза. Она назвала его имя, какие бы причины ее к этому ни вынудили.

В голове у нее зародилась идея. Она полностью на ней сосредоточилась, отринув все остальное, даже Эстелу. Скорее всего не сработает, но какой-то шанс все-таки был. Успех зависел от восприимчивости ее органов чувств и обостренной способности запоминать. Важно, чтобы ей не завязали глаза до того, как она сядет в автомобиль.

Дойдя до конца лестницы, они повернули направо и вошли в гараж. Здесь стояла только одна машина – не та, большая, в которой ее привезли утром, а темно-зеленый «форд». Она хотела взглянуть на номер, но его не было видно.

Она быстро осмотрелась вокруг – кое-что показалось ей весьма странным. У стены стоял темный полированный комод – таких комодов она никогда прежде не видела. Вертикально распиленный пополам, он явно был полым изнутри. Рядом с комодом стоял точно такой же буфет, одну половинку которого выносили из гаража двое мужчин.

Лоу открыл заднюю дверцу «форда».

– Полезайте! – скомандовал он. В руках он держал два куска плотной темной ткани – повязки на глаза.

Хуанита села в машину первой. Она умышленно споткнулась и, повалившись вперед, ухватилась за спинку переднего сиденья. Это позволило ей увидеть спидометр. У нее была ровно одна секунда, чтобы запомнить цифры: 25714.8. Она закрыла глаза, «ввинчивая» число в память.

Затем на заднее сиденье забралась Эстела. За ней – Лоу, который завязал им обеим глаза. Он толкнул Хуаниту в плечо:

– На пол, и та и другая. И не суетитесь – никто вас не тронет.

Свернувшись калачиком на полу рядом с Эстелой, Хуанита старалась «смотреть» вперед. Она слышала, как в машину сел кто-то еще, заработал мотор, с грохотом открылись ворота гаража. Они выехали.

И тут Хуанита сосредоточилась так, как не сосредоточивалась никогда в жизни. Она должна постараться запомнить время и направление. Она начала отсчитывать секунды, как когда-то ее научил один фотограф. Тысяча и ОДИН; тысяча и ДВА; тысяча и ТРИ… Она почувствовала, что машина поворачивает, затем отсчитала еще восемь секунд прямой дороги. Они сбавили скорость – почти остановились. Съехали с шоссе? Вероятно. Машина ползла медленно, скорее всего выезжая на какую-то улицу… Левый поворот. Теперь быстрее вперед. Десять секунд. Сбавили скорость. Правый поворот… Тысяча и ОДИН; тысяча и ДВА… Тысяча ПЯТЬДЕСЯТ… Все с той же скоростью… Четырехсекундная остановка…

О господи! Во имя спасения Майлза помоги мне запомнить!

…Тысяча и ДЕВЯТЬ; тысяча и ДЕСЯТЬ. Правый поворот…

Гони другие мысли прочь. Реагируй на малейшее изменение в движении машины. Отсчитывай время – и надейся и молись, что твоя уникальная память, которая помогала тебе в банке… которая однажды спасла тебя от хитрости Майлза… сейчас спасет его.

…Тысяча ДВАДЦАТЬ; тысяча двадцать долларов. Нет!.. Пресвятая Дева! Помоги мне не отвлекаться… Правый поворот… Тысяча и ОДИН; тысяча и ДВА…

Дальше и дальше.

Время шло, запоминать становилось все труднее, вероятность того, что она сумеет восстановить путь по памяти, уменьшалась.

23

– Говорит сержант Гладстон, городская полиция, центральное бюро информации, – раздался в трубке монотонный гнусавый голос. – Действую согласно распоряжению: если найдутся Хуанита Нуньес или девочка Эстела Нуньес, сразу вас оповестить.

Спецагент Иннес напряженно выпрямился:

– Есть новости, сержант?

– Только что получено сообщение по рации. Женщина с ребенком – имена и приметы сходятся – были обнаружены на перекрестке Чевиоф-Тауншип и Шони-Лейк-роуд. Взяты под охрану. Их везут в 12-й полицейский участок.

Зажав рукой трубку, Иннес тихо сказал Нолану Уэйнрайту, сидевшему здесь же, в штаб-квартире ФБР:

– Городская полиция. Нашли Нуньес и девочку.

Уэйнрайт ухватился за край стола.

– Спросите, в каком они состоянии.

– Сержант, они в порядке? – осведомился Иннес.

– Рассказал все, что знаю, шеф. Если вас интересуют подробности, лучше позвоните в двенадцатый.

Иннес набрал номер 12-го полицейского участка. Его соединили с лейтенантом Фазакерли.

– По словам ребят, – сказал Фазакерли, – женщину били. Лицо в синяках и кровоподтеках. У девочки на руке сильный ожог. Полицейские оказали первую помощь.

Иннес пересказал новости Уэйнрайту, который закрыл лицо рукой, словно вознося про себя молитву.

– Но есть одна загвоздка, – продолжал лейтенант.

– Какая?

– Нуньес не желает говорить. Потребовала только карандаш и бумагу. Ей дали и то и другое. Она строчит как сумасшедшая.

– Послушайте, – сказал Иннес. – Пока что поверьте мне на слово – при встрече я все объясню. Немедленно свяжитесь с машиной. Скажите своим, чтобы не отвлекали Нуньес разговорами, наоборот, пусть всячески ей помогают. То же самое в участке. Подбодрите ее. Если захочет продолжать писать, пусть пишет. Обращайтесь с ней как с сокровищем. – Помолчав, он добавил: – Она и есть сокровище.

* * *

Чуть назад. Из гаража.

Вперед. 8 сек. Почти остановились (шоссе)?

Левый поворот. 10 сек. Средн. скорость.

Правый поворот. 3 сек.

Левый поворот 55 сек. Быстро,

с одинаковой скор.

Остановка. 4 сек. (светофор?)…

Хуанита исписала семь страниц.

Вот уже час как они интенсивно работали с крупномасштабными картами в одном из кабинетов полицейского участка, но пока безрезультатно. Записи были невероятно подробными и, как утверждала Хуанита, абсолютно точными.

Однако они не позволяли выяснить одно важное обстоятельство. Расстояние.

С Хуаниты и Эстелы сняли повязки за несколько секунд до того, как высадили из машины в пустынном пригороде. Хуаните удалось еще раз взглянуть на спидометр. 25738.5. Разница составляла 23,7 мили.

Они прилагали все усилия, стараясь определить, каким путем могла двигаться машина, где она поворачивала, какое расстояние покрыла на той или иной автостраде. Однако каждый из них понимал, насколько приблизительными были эти расчеты – о скорости можно было лишь догадываться, а ощущения Хуаниты из-за повязки на глазах, возможно, были обманчивыми, – стало быть, все их вычисления могли быть серией ошибок, пустой и бесполезной тратой времени.

Итог подвел агент Секретной службы Джордан. Он провел на карте несколько линий – наиболее вероятные маршруты движения машины, в которой везли Хуаниту и Эстелу. Затем он заключил все эти линии в окружность.

– Здесь. – Он ткнул в круг пальцем. – Где-то здесь.

– Этот район, – заметил Далримпл, – составляет по меньшей мере пять квадратных миль.

– Значит, его надо прочесать, – ответил Джордан. – Направить туда команды, машины. Объединить обе наши службы. Обратимся за помощью к городской полиции.

– А что же мы будем искать, джентльмены? – спросил лейтенант Фазакерли.

– Честно признаться, – откликнулся Джордан, – я бы и сам хотел это знать.

Хуанита ехала с Иннесом и Уэйнрайтом в машине ФБР. Уэйнрайт сидел за рулем, в то время как Иннес вел переговоры по двум рациям – одна была напрямую связана с другими машинами, вторая – со штаб-квартирой ФБР.

Под руководством лейтенанта городской полиции они поделили район на сектора, и сейчас его прочесывали пять машин. В случае необходимости городская полиция обязалась прислать подкрепление.

Одно не вызывало сомнений: место, где держали Хуаниту, было фабрикой фальшивых денег. А потому все подразделения получили единую инструкцию: докладывать обо всем необычном, что могло бы служить признаком деятельности преступной организации фальшивомонетчиков. Каждый из участников поиска осознавал всю расплывчатость и неопределенность данной инструкции, однако ничего более конкретного никому из них не приходило в голову.

Хуанита отказалась от медицинской помощи, хотя лицо ее по-прежнему было в синяках и ссадинах, ноги – в порезах и кровоподтеках. Она знала, что выглядит чудовищно, но знала также и то, что, если Майлз еще жив и они хотят его спасти, все остальное – даже Эстела, которую увезли в больницу, – может подождать.

Хуанита терзалась вопросом: если они все-таки найдут «фабрику», то застанут ли Майлза в живых? А что, если и сейчас уже слишком поздно?

Район, обозначенный на карте окружностью, находился на восточном краю города и был неоднородным. В его промышленном секторе имелись склады и фабрики, в том числе легкой промышленности. Именно на нем и было сосредоточено основное внимание патрульных групп. Кроме того, здесь находилось несколько торговых центров. Остальные кварталы были жилыми: каких только домов тут не было – от хижин до помпезных особняков.

Всюду жизнь шла своим чередом. Мелкие происшествия – и те выглядели банально. В какой-то машине заклинило тормоз, и она врезалась в пустое театральное фойе. На одном из заводов вспыхнул небольшой пожар, но его тут же потушили. (Завод производил резиновые матрацы.) В одном из особняков начиналось благотворительное чаепитие. Около другого стоял грузовик, в который грузили мебель.

И все в таком роде.

Целый час.

– У меня странное чувство, – сказал Уэйнрайт. – Порою, еще в мою бытность полицейским, я испытывал нечто подобное, когда что-то уплывало у меня из-под носа. Хуанита, – обернувшись через плечо, сказал он, – не упустили ли вы какую-нибудь мелочь, пустяк?

– Я рассказала все, – твердо ответила девушка.

– Тогда давайте повторим все еще разок.

Хуанита вновь изложила свою историю.

– Вы упомянули о каком-то шуме, который услышали, сидя на стуле, когда Истин перестал кричать.

– Шум и какое-то движение, – поправила она. – Я слышала, как передвигали и перетаскивали мебель, открывали и закрывали ящики.

– Может, они что-то искали? – предположил Иннес. – Но что?

– Когда вы выходили оттуда, – спросил Уэйнрайт, – вы не заметили, вокруг чего была эта суета?

Хуанита отрицательно покачала головой.

– Я уже сказала, что была слишком потрясена видом Майлза и ничего не замечала. – Она усомнилась. – Впрочем, несколько мужчин выносили из гаража странную мебель.

– Да, – отозвался Иннес. – Вы говорили. Действительно, странно, но мы не знаем, как это объяснить.

– Подождите-ка! А может… – Иннес и Хуанита взглянули на Уэйнрайта. Он сосредоточенно нахмурился. – Эта суета… Что, если они ничего не искали, а упаковывали вещи, готовились к переезду?

– Вполне возможно, – согласился Иннес. – Но тогда они бы перевозили оборудование. Печатные станки и прочее. Уж никак не мебель.

– Если мебель не служила маскировкой. Полая мебель.

Они посмотрели друг на друга. Их осенило одновременно.

– О господи! – воскликнул Иннес. – Грузовик!

Уэйнрайт уже разворачивался, резко выкручивая руль.

Иннес схватил рацию. Он напряженно передавал:

– Руководитель патрульной группы всем специальным подразделениям. Двигаться к большому серому особняку на краю Эрлэм-авеню. Объект поиска – грузовик компании «Аллайенс вэн лайнз». Остановить и задержать всех, кто в нем находится. Полицейским подразделениям вызвать ближайшие машины. Код 1013.

Код 1013 означал: предельная скорость, сигнальные лампы и сирены. Иннес уже включил сирену в их машине. Уэйнрайт с силой нажал на газ.

– Черт побери! – Иннес чуть не плакал. – Мы дважды проезжали мимо. В последний раз они уже заканчивали погрузку.

– Как выедешь, – наставлял Тони Медведь Марино водителя грузовика, – направляйся на Западное побережье. Езжай спокойно, как будто везешь самый обычный груз, каждую ночь отдыхай. Но постоянно будь на связи – куда звонить, знаешь. Если не поступит новых распоряжений, доставишь груз в Лос-Анджелес.

– Хорошо, мистер Марино, – ответил водитель. Это был надежный малый, который знал как правила игры, так и то, что его ждет баснословная плата за риск. – Весь груз в машине. Я поехал. До скорого, мистер Марино.

Тони Медведь с облегчением кивнул. Почему-то, когда паковали и грузили оборудование, ему было не по себе.

Вообще-то говоря, он не считал, что в нынешнем переезде есть необходимость, по крайней мере в данный момент: Истин, несомненно, солгал – он не знал о местонахождении центра и никуда не передавал эту информацию. В данном случае Тони Медведь верил Керригану, хотя старый болван наплел много лишнего, и его ждет парочка пренеприятных сюрпризов, которые подкоротят ему язык. Ложь Истина была закономерна. Тони Медведь знал, как люди под пыткой сами загоняли себя в лабиринт отчаяния, а потом метались по нему в поисках выхода – от лжи к правде и от правды ко лжи, – говоря то, что их мучители якобы хотели услышать. Предугадывать ответы было своего рода занятной игрой. Тони Медведя всегда забавляли подобные развлечения.

Сейчас, когда погрузка была закончена, предстояло избавиться от стукача Истина. Вернее, от того месива, что от него осталось. Этой работенкой займется Анжело. Однако же, решил Тони Медведь, пора отсюда убираться. Настроение у него поднялось, и он усмехнулся: «Какой же я все-таки умница!»

И тут он услышал слабый, но постепенно нарастающий вой сирен: «Какой там, к черту, умница!»

– Поторапливайся, Гарри! – крикнул водителю молодой санитар «Скорой помощи». – У этого парня совсем нет времени.

– Ты только взгляни на него, – сказал водитель, лавируя среди потока машин в утренний час пик – были включены и сирена, и мигалка, – бедняга бы нам только спасибо сказал, если бы мы остановились выпить по кружке пива.

– Помолчи, Гарри. – Санитар бросил взгляд на Хуаниту. Она сидела на откидном сиденье, наклонив голову, чтобы видеть Майлза, – лицо напряжено, губы двигаются. – Извините, мисс. Мы, кажется, забыли о вашем присутствии. На этой работе черствеешь.

До нее не сразу дошел смысл его слов.

– Как он? – спросила она.

– Врать не буду. Плох.

Майлз находился в полузабытьи и, несмотря на морфий, стонал от боли.

Она протянула руку, желая дотронуться до него, хотя бы через одеяло. В глазах у нее стояли слезы.

– Прости меня! Прости меня! – молила она, не зная, слышит ли он.

– Ваш муж? – спросил санитар. Он начал накладывать шины на руки Майлза, поверх ватных компрессов.

– Нет.

– Друг?

– Да. – По ее щекам потекли слезы. Она желала, чтобы он простил ее здесь и сейчас, как когда-то она простила его, – кажется, это было так давно, хотя с тех пор прошло совсем мало времени.

– Подержите, – сказал санитар. Он приложил к лицу Майлза маску, дав Хуаните портативный кислородный баллон. Она услышала шипение кислорода и крепко сжала баллон, как бы выражая таким образом все то, что было у нее на душе. Как же ей хотелось излить ему душу, хотелось с того самого момента, когда они нашли его, лежавшего без сознания, обожженного, истекающего кровью, пригвожденного к столу.

Уэйнрайт – она никогда не видела его таким взволнованным – со всей бережностью и нежностью, на какую был способен, вытащил гвозди и освободил искалеченные руки Майлза. Краем глаза Хуанита видела каких-то людей в наручниках, выстроенных в шеренгу, но это не имело для нее никакого значения. Когда приехала «Скорая помощь», Хуанита не отходила от носилок. Она так и пошла за носилками в машину. Никто даже не пытался ее остановить.

Она начала читать молитву. Давно забытые слова всплыли в памяти…

Санитар что-то сказал – она не сразу среагировала. Глаза Майлза. Они обгорели, как и все лицо.

– Он ослепнет? – Голос ее дрожал.

– На этот вопрос вам ответят специалисты. Как только мы доставим его в больницу, ему сразу же будет оказана самая квалифицированная помощь. А пока я сделал все, что в моих силах.

«Я тоже», – подумала Хуанита. Все, что она может для него сделать, – это быть с ним, любить его и заботиться о нем; она не оставит его, не оставит до тех пор, пока будет ему нужна.

За окном уже мелькали здания с колоннами.

– Мы почти приехали, – сказал санитар. Он держал руку на пульсе Майлза. – Жив еще…

24

В начале ноября корпорация «Супранэшнл» была объявлена банкротом согласно статье 77 Законодательного акта о банкротстве. И хотя это событие не застало мировую экономику врасплох, его последствия оказались губительными для многих компаний. Банкротство «СуНатКо» грозило разорением крупным кредиторам, фирмам-партнерам и множеству частных лиц. Постигнет ли та же участь «Фёрст меркантайл Америкен» или банку все же удастся выбраться из кризиса, пока оставалось неясным.

Зато Хейворд не сомневался – его собственная карьера закончена. Закончена в буквальном смысле слова, так как по его, Хейворда, вине банк постигло величайшее бедствие – впервые за всю его столетнюю историю.

Утром Хейворд сидел у себя в кабинете и, держа трясущимися руками «Уолл-стрит джорнэл», читал заявление о банкротстве «Супранэшнл». Его чтение прервала старшая секретарша миссис Каллаган.

– Мистер Хейворд, к вам мистер Остин.

Не дожидаясь приглашения, Остин влетел в кабинет. Из элегантного плейбоя в летах он вдруг превратился в разодетого в пух и прах старикашку.

Не теряя времени на приветствия, он выпалил: