Текст книги "Менялы"

Двое младших служащих банка руководили открытием новых счетов, и было очевидно, что вся остальная работа на сегодня отойдет на второй план.

Черный здоровяк, который был среди первых клиентов, как раз поднимался со своего места, когда появилась Эдвина. Обслуживавшая его девушка больше не нервничала; она сказала:

– Это мистер Ефрат. Он только что открыл счет.

– Дикон Ефрат. Все меня называют Крошечкой.

Эдвине была протянута непомерно большая рука, которую она и пожала.

– Добро пожаловать в «Фёрст меркантайл Америкен», мистер Ефрат.

– Спасибо, здесь очень приятно. В самом деле так приятно, что, я думаю, я еще немного кровных положу на этот счет. – Он изучил горсть мелочи со сдачи, выбрал монету в двадцать пять центов и две по десять центов и направился к кассиру.

Эдвина поинтересовалась у клерка по новым счетам:

– А сколько он положил на счет?

– Пять долларов.

– Очень хорошо. Продолжайте работать как можно быстрее.

– Постараюсь, миссис Д’Орси, но на этого ушло много времени, поскольку он задавал много вопросов о том, как снимать деньги, и о процентах. Все вопросы у него были написаны на бумажке.

– Она у вас есть?

– Нет.

– Остальные скорее всего будут поступать так же. Попробуйте оставить себе такую бумажку и покажите ее мне.

В ней может содержаться ключ к тому, кто задумал и выполнил это отлично разработанное вторжение. Она не думала, чтобы среди тех, с кем она пока разговаривала, был главный организатор.

Еще одно вызывало тревогу: попытка дистабилизировать банк не сведется к открытию новых счетов. Те, кто открыл счета, стояли теперь в очереди к кассирам, вкладывая или снимая крошечные суммы и продвигаясь черепашьим шагом, – они забрасывали кассиров вопросами или затевали с ними разговоры. Так что обыкновенным клиентам было не только сложно попасть в здание, но и внутри их ожидала трата времени.

Эдвина рассказала Нолану Уэйнрайту о списках вопросов и о своих инструкциях девушке-клерку.

Начальник охраны одобрил ее решение.

– Мне тоже хотелось бы взглянуть на эти вопросы.

– Мистер Уэйнрайт, – позвала секретарша, – телефон.

Он подошел к телефону, и Эдвина услышала, как он сказал:

– Это самая настоящая демонстрация, хоть и не в обычном смысле слова. Но все протекает мирно, и мы можем навредить себе поспешными решениями. Меньше всего мы хотим конфронтации.

«Приятно, – подумала Эдвина, – чувствовать рядом здравую твердость Уэйнрайта». Как только он положил трубку, ей неожиданно пришла мысль.

– Кто-то говорил о том, чтобы позвонить в городскую полицию, – сказала она.

– Они были здесь. Когда я приехал, то отослал их обратно. При необходимости их можно вернуть. Я надеюсь, этого не случится. – Он кивнул в сторону телефона, затем в направлении башни «ФМА». – «Шишки» уже все знают. Там забили тревогу.

– Они могли бы восстановить фонды для «ФорумИст».

Впервые за это время легкая улыбка появилась на лице Уэйнрайта.

– Мне бы тоже этого хотелось. Но это не способ воздействия, потому что, когда речь идет о банковских деньгах, давление извне ничего не изменит.

Эдвина уже готова была сказать: «Не уверена», но передумала и промолчала.

А толпа в главном холле тем временем не уменьшалась; если что-то и изменилось, то лишь рев стал громче.

На улице длиннющая очередь стояла неподвижно.

На часах было 9.45.

4

В это же самое время, в 9.45 утра, в трех кварталах от башни «Фёрст меркантайл Америкен» Марго Брэкен руководила всей операцией из неприметно припаркованного «фольксвагена».

Марго намеревалась не участвовать в осуществлении своей затеи, но под конец не выдержала. Подобно пылу боевой лошади, взрывающей землю копытом у поля битвы, ее решимость держаться подальше в тени ослабла, а затем и вовсе исчезла.

Тем не менее Марго по-прежнему не хотела ставить в неудобное положение Алекса и Эдвину, и потому ее не было видно на Росселли-плаза. Ведь стоит ей там появиться, как она тут же будет опознана журналистами.

Поэтому гонцы с предосторожностями доставляли сводки развития событий ей в машину и возвращались назад с инструкциями.

С того вечера в четверг была проделана огромная организационная работа.

В пятницу, пока Марго разрабатывала генеральный план действий, Сет, Дикон и еще несколько членов комитета набирали в ФорумИст и в округе забастовщиков. Желающих участвовать в этой затее набралось довольно много.

Когда поздно вечером в воскресенье были составлены списки, в них оказалось полторы тысячи имен. И люди все прибывали. По плану Марго, все это должно было продолжаться по меньшей мере неделю, а если энтузиазм удастся поддержать, то и дольше.

Среди работающих мужчин, вызвавшихся помочь, были такие, как Дикон Ефрат, которые могли взять отгулы. Другие просто сказали, что освободятся, когда будет нужно. К сожалению, многие из добровольцев были безработными, и недавно их число из-за окончания сезонных работ увеличилось.

Но преобладали женщины – отчасти потому, что у них было больше свободного времени днем, а также потому, что ФорумИст стал для них в гораздо большей мере, чем для мужчин, светочем надежды.

Марго поняла это и в ходе своей предварительной работы с людьми, и из сообщений, поступавших этим утром.

А эти сообщения грели душу.

Марго настаивала на том, чтобы все, кто связан с ФорумИст, неизменно – особенно при непосредственном общении с представителями банка – вели себя дружелюбно, вежливо и всячески стремились помочь им во всем. Она на этом настаивала.

Марго даже придумала термин «Акт надежды», и это создало определенный образ: группа заинтересованных в строительстве ФорумИст – хотя и с ограниченными средствами – пришла-де на «помощь «ФМА» в «трудное» для банка время.

Марго трезво рассудила, что намек на трудности, переживаемые «Фёрст меркантайл Америкен», заденет за живое.

И хотя никто не станет скрывать, что эта акция связана с проектом «ФорумИст», никаких прямых угроз сделано не будет – не будет, например, сказано, что деятельность банка приостановится, пока не возобновят финансирование «ФорумИст». Как сказала Марго Сету Оринде и остальным: «Пусть в банке сами придут к этому выводу».

Во время встреч она подчеркивала необходимость избегать угроз и физического противостояния. Присутствовавшие делали пометки и передавали инструкции дальше.

А кроме того, были розданы перечни вопросов, которые надо задавать во время открытия новых счетов. Марго и это подготовила. Там были десятки вопросов, которые естественно задать в банке, хотя большинство этого не делает. Привести же это должно было к крайнему замедлению работы банка.

Сет Оринда, если представится возможность, выступит от имени присутствующих. Сценарий Марго надо было немного отрепетировать, и Оринда быстро все усвоил.

Дикону Ефрату велено было прийти пораньше и первым открыть счет. Дикон – никто не знал, настоящее ли это имя или же обозначение сана в одной из многочисленных местных конфессий[4]4
  Дикон – по-английски означает «дьякон».


[Закрыть], – возглавил руководство добровольцами. В его распоряжении была целая армия помощников.

Для начала было очень важно, чтобы в среду утром в банк пришло много народу, для того чтобы произвести сильное впечатление. Но людей надо было периодически сменять. Поэтому тех, кто еще не подошел, держали про запас на вторую половину дня или на следующие дни.

Для этого была создана целая система связи с использованием местных телефонов-автоматов. И связь – исключая недочеты, вполне естественные в импровизированной схеме, – работала хорошо.

Все сообщения собирались у Марго, на заднем сиденье «фольксвагена». Сводки включали количество людей в очереди, время, которое затрачивают в банке на открытие каждого нового счета, и количество новых столов для открытия счетов. Марго также слышала о давке внутри банка и о разговоре Сета Оринды с руководством банка.

Марго подсчитала, затем дала указания связному, долговязому юноше:

– Передай Дикону не вызывать пока больше добровольцев – похоже, там хватит народу до конца дня. Пусть те, кто стоит на улице, немного отдохнут – но не больше, чем по пятьдесят человек за раз, и предупреди их, чтобы они вернулись и получили свой обед. Кстати, по поводу обедов: предупреди всех, чтобы не было никакого мусора на Росселли-плаза и чтобы никто не входил в банк с едой и напитками.

Обед напомнил Марго о деньгах, а это в начале недели была проблема.

В понедельник из сообщений, поступавших от Дикона Ефрата, стало ясно, что у многих добровольцев нет свободных пяти долларов – минимума, необходимого для открытия нового счета в «ФМА». У Ассоциации арендаторов ФорумИст в буквальном смысле слова не было денег. Какое-то время казалось, что весь план провалится.

Затем Марго позвонила в профсоюз – «Американскую федерацию клерков, кассиров и конторских служащих», – представлявший теперь интересы уборщиков, которым Марго помогла год назад.

Не в состоянии ли профсоюз помочь, одолжив денег, с тем чтобы у каждого добровольца было пять долларов? Руководители профсоюза собрались на срочное совещание и ответили «да».

В четверг работники профсоюза помогли Дикону Ефрату и Сету Оринде раздать деньги. Все знали, что часть из них никогда не будет возвращена и некоторые пятидолларовые субсидии будут истрачены уже в четверг вечером – об их назначении забудут или просто проигнорируют. Но большая часть денег все же будет использована по назначению. Судя по сегодняшнему утру, они не ошиблись.

Именно профсоюз предложил поставить и оплатить обеды. Предложение было принято. Марго подозревала, что кто-то в профсоюзе в этом заинтересован.

– Мы должны продержать очередь до закрытия банка в три часа.

«Возможно, – думалось ей, – что журналисты из программы «Новостей» сделают снимки перед закрытием банка, поэтому нельзя ослаблять усилий до конца дня».

Планы на завтра можно разработать поздно вечером. В основном они будут повторением сегодняшнего.

К счастью, погода способствовала успеху: прогноз на ближайшие дни был хороший.

– Все время повторяйте, – говорила Марго через полчаса следующему связному, – что все должны вести себя очень миролюбиво. Даже если служащие банка будут раздражаться или терять терпение, нужно отвечать улыбкой.

В 11.45 утра Сет лично пришел с новостями к Марго. Он широко улыбался и протянул ей ранний выпуск городской вечерней газеты.

– Ну и ну! – Марго развернула первую полосу.

События в банке занимали большую часть страницы. На такое внимание она даже не смела надеяться.

Первый заголовок гласил:

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ БОЛЬШОГО БАНКА

ПАРАЛИЗОВАНА

ЖИТЕЛЯМИ ФОРУМИСТ

И чуть ниже:

«Фёрст меркантайл Америкен» в трудном положении?

Множество людей пришло «помочь»

малыми вкладами

Вслед за этим шли фотографии и две колонки подробного репортажа.

– Да, старик! – выдохнула Марго. – В «ФМА» будут в бешенстве!

Так и случилось.

Сразу после полудня в башне «Фёрст меркантайл Америкен», в кабинете президента на 36-м этаже, было срочно проведено совещание.

Там сидели с мрачными лицами Джером Паттертон и Роско Хейворд. К ним присоединился Алекс Вандерворт. Он тоже был серьезен, хотя чем дальше шел разговор, тем меньше он в нем участвовал – сидел с задумчивым выражением и лишь раз или два усмехнулся.

Четвертым на совещании был молодой и дотошный главный экономист банка Том Строган, пятым – Дик Френч, вице-президент по связям с общественностью.

Френч, грузный и мрачный, вошел, жуя незажженную сигару, с кипой полуденных газет, которые он одну за другой разложил перед остальными.

Джером Паттертон, сидевший за своим столом, развернул одну из них. Прочтя фразу: «Фёрст меркантайл Америкен» в трудном положении?», он прошипел:

– Это гнусная ложь! Надо подать в суд на эту газету.

– Судить их не за что, – со свойственной ему прямотой заявил Френч. – Газета ведь этого не утверждает. Это написано в форме вопроса, и в любом случае они кого-то цитируют. Да и само это утверждение не было злонамеренным. – Он стоял, всей своей позой как бы говоря: «Хотите верьте, хотите нет», руки заложены за спину, сигара торчит, как нацеленная торпеда.

– Нет, было, – выпалил Роско Хейворд. Он стоял в стороне, возле окна, и теперь повернулся к остальным четверым. – Все это устроено злонамеренно. Любому дураку ясно.

Френч вздохнул:

– Хорошо, скажу все как есть. Кто бы ни стоял за всем этим, он разбирается в законах и связях с общественностью. Все случившееся, как вы это называете, умно придумано, чтобы создать видимость дружелюбного и участливого отношения к банку. Ну хорошо, мы знаем, что это не так. Но вы этого никогда не докажете, и предлагаю больше не тратить времени на разговоры об этом. – Он выбрал одну из газет и раскрыл первую полосу. – Одним из оснований для моего царского жалованья является то, что я – большой специалист по части новостей и средств массовой информации. Сейчас мой опыт подсказывает, что этот репортаж – написанный и изложенный честно, нравится вам это или нет, – распространяется всеми информационными агентствами страны и будет опубликован. Почему? Да потому, что это битва Давида с Голиафом, вонь которой привлекает внимание людей.

Том Строган, сидевший возле Вандерворта, тихо произнес:

– Я это могу частично подтвердить. Сообщение это уже появилось в обзоре Доу – Джонса, после чего наши акции сразу упали еще на одну отметку.

– И еще, – продолжал Дик Френч, как будто его и не перебивали, – мы наверняка сможем увидеть себя в «Вечерних новостях» по телевидению. Много сообщений пройдет по местным станциям, и по-моему, мы будем и на трех основных каналах. И если какой-нибудь составитель программы пропустит фразу «Банк находится в затруднительном положении», держу пари – я проглочу телевизор.

– Вы закончили? – холодно поинтересовался Хейворд.

– Не совсем. Я просто хотел сказать, что, выброси я весь годовой бюджет, отведенный на связи с общественностью, лишь на то, чтобы попытаться испортить репутацию банка, мне не удалось бы так повредить, как это сделали вы, ребята, без всякой помощи.

У Дика Френча была своя теория. Заключалась она в том, что человек, хорошо выполняющий обязанности по связи с общественностью, должен каждый день, приходя на работу, быть готовым рискнуть своим местом. Если опыт и знания требовали, чтобы он сказал начальству неприятные вещи, которые начальство предпочло бы не слышать, и быть при этом прямолинейно откровенным, значит, так и нужно поступать. Откровенность ведь входит в умение строить взаимоотношения с общественностью – это способ привлечь внимание. Не делать этого или добиваться благосклонности тихим и неприметным поведением – значит не справляться со своими обязанностями.

В иные дни приходилось быть предельно прямолинейным. Сегодня оказался как раз такой день.

Роско Хейворд, нахмурясь, спросил:

– Мы уже знаем, кто организаторы?

– Конкретно нет, – ответил Френч. – Я говорил с Ноланом – тот сказал, что занимается этим. Но это ничего не меняет.

– А если вас интересуют последние новости из центрального отделения, – вставил Том Строган, – то, перед тем как прийти сюда, я там был. Демонстранты по-прежнему заполняют зал. Почти никто из обычных клиентов не может пройти внутрь.

– Это не демонстранты, – поправил его Дик Френч. – Давайте будем точными, раз уж мы говорим об этом. В толпе нет ни одного плаката или лозунга, если не считать, может быть, «Акт надежды». Все это клиенты, и в этом наша проблема.

– Ну хорошо, – сказал Джером Паттертон, – если вы так в этом разбираетесь, что можете предложить?

Вице-президент по связям с общественностью пожал плечами:

– Вы, ребята, выдернули ковер из-под «ФорумИст». Вам и засовывать его обратно.

Лицо у Роско Хейворда стало жестким.

Паттертон повернулся к Вандерворту:

– Алекс?

– Вы знаете, что я думаю, – сказал Алекс. Он заговорил впервые. – С самого начала я был против сокращения финансирования. И я по-прежнему против.

– Тогда вы, наверное, в восторге от всего происходящего, – саркастически заметил Хейворд. – И мне кажется, вы с радостью уступили бы этим скотам и поддались на их угрозы.

– Нет, я отнюдь не в восторге. – Глаза Алекса гневно сверкнули. – Мне больно и неприятно видеть банк в такой ситуации. Я считаю, что все это можно было предвидеть, а именно: что будет реакция, будет сопротивление. Однако самое важное сейчас выправить положение.

Хейворд презрительно усмехнулся:

– Так, значит, вы все-таки отступите перед их угрозами. Как я и говорил.

– Отступим мы или не отступим – это сейчас несущественно, – холодно ответил Алекс. – Вопрос в другом: были мы правы или ошиблись, сокращая финансирование «ФорумИст»? Если мы ошиблись, надо подумать и смело признать свою ошибку.

– Передумаем мы или нет, – сказал Джером Паттертон, – если мы пойдем сейчас на попятную, то все будем выглядеть достаточно глупо.

– Джером, – произнес Алекс, – во-первых, я этого не считаю. А во-вторых, какая разница?

– Финансовая сторона дела меня не касается, – вмешался Дик Френч. – Это мне известно. Но я вот что вам скажу: если мы сейчас решим изменить нашу политику в отношении «ФорумИст», то будем выглядеть хорошо, а не плохо.

– Если смелость здесь что-то значит, – ядовито произнес, обращаясь к Алексу, Роско Хейворд, – то я могу сказать, что вы ее лишены начисто. Вы просто-напросто отказываетесь сопротивляться толпе.

Алекс нетерпеливо потряс головой:

– Перестаньте разглагольствовать, как шериф из маленького городка, Роско. Иногда нежелание изменить неправильное решение – это ослиная тупость, и ничего больше. Кроме того, те люди в центральном отделении – не беспорядочная толпа. Каждое полученное нами сообщение свидетельствует об этом.

– Вы, кажется, испытываете к ним особую симпатию, – подозрительно заметил Хейворд. – Вы что-то знаете, чего не знаем мы?

– Нет.

– И все-таки, Алекс, – задумчиво произнес Джером Паттертон, – мне не нравится это предложение тихо сдаться.

Том Строган, следивший за всеми доводами, сказал:

– Как всем известно, я выступал против сокращения финансирования «ФорумИст». Но мне не нравится, когда посторонние люди толкают меня на какой-то шаг.

Алекс вздохнул:

– Если вы все такого мнения, то нам лучше смириться с тем, что от центрального отделения какое-то время большой пользы не будет.

– Этот плебс долго так не продержится, – заявил Хейворд. – Я гарантирую, что, если мы сохраним нашу позицию, не позволив себя запугать или подмять, уже завтра все закончится.

– А я, – сказал Алекс, – предрекаю, что это продлится всю следующую неделю.

На поверку оба предположения оказались неточными.

Поскольку политика банка не изменилась, сторонники «ФорумИст» продолжали наводнять центральное отделение весь четверг и всю пятницу, до закрытия банка.

Работа большого отделения банка была практически парализована. И как предсказывал Дик Френч, было привлечено внимание всей страны.

Многие смотрели на это с юмором. Однако вкладчикам было не до смеха, и на нью-йоркской бирже в пятницу акции банка «Фёрст меркантайл Америкен» упали еще на две с половиной отметки.

Тем временем Марго Брэкен, Сет Оринда, Дикон Ефрат и остальные продолжали строить планы и набирать людей.

В понедельник утром банк сдался.

Во время наскоро созванной в 10 часов утра пресс-конференции Дик Френч объявил, что финансирование «ФорумИст» будет немедленно полностью восстановлено. От имени банка Френч добродушно выразил надежду, что обитатели ФорумИст и их друзья, открывшие за последние несколько дней счета в «ФМА», останутся клиентами банка.

Для капитуляции было несколько убедительных причин. Первая: перед открытием центрального отделения в понедельник утром очередь около банка и на Росселли-плаза была еще больше, чем в предыдущие дни, и стало очевидно, что события предыдущей недели повторятся.

Еще более обескураживающим было то, что возле другого отделения банка «ФМА», на этот раз в пригороде Индиан-Хилл, выросла вторая длинная очередь. Подобное развитие событий не было полной неожиданностью. То, что сторонники «ФорумИст» возьмутся и за другие отделения «Фёрст меркантайл Америкен», прогнозировалось в воскресных газетах. Когда в Индиан-Хилле начала собираться очередь, пришедший в панику управляющий отделением банка позвонил в главное здание «ФМА», прося о помощи.

Но повлиял на исход противостояния последний фактор.

После выходных профсоюз, предоставивший деньги Ассоциации арендаторов ФорумИст и приготовивший бесплатные обеды для стоявших в очереди, публично заявил о своем участии в акции. И оказал дополнительную поддержку. Представитель профсоюза заклеймил «ФМА» как «машину, эгоистично нацеленную на получение гигантских прибылей, умножающую состояние богатых за счет малосостоятельных людей». Вскоре, добавил он, начнется кампания по вовлечению в состав профсоюза работников банка.

Тем самым профсоюз перетянул весы, положив на чашу не соломинку, а гору кирпичей.

Банки – все банки – боялись профсоюзов, даже ненавидели их. Главы банков и руководящие сотрудники смотрели на профсоюзы, как змея на мангуста. Банкирам казалось, что вмешательство профсоюзов приведет к уменьшению финансовой свободы банков. В те времена их страх был еще беспочвенным.

Хотя профсоюзы часто пытались вовлечь банковских служащих, лишь немногим это удалось – и то в незначительной степени. Время от времени банкиры ловко обводили вокруг пальца руководителей профсоюзов и намеревались продолжать в том же духе. Если ситуация вокруг ФорумИст была на руку профсоюзу, следовательно, эту ситуацию надо ликвидировать. Джером Паттертон, рано появившись в своем кабинете и действуя с необычайной скоростью, принял решение восстановить финансирование «ФорумИст». Тогда же он утвердил заявление банка, которое Дик Френч поспешил огласить.

Вслед за этим, дабы успокоить нервы, Паттертон отключил все телефоны и на ковре, в комнате за кабинетом, занялся отработкой ударов гольфа.

А позже, на неофициальном собрании комитета по денежной политике банка, было письменно зафиксировано восстановление финансирования «ФорумИст», несмотря на то что Роско Хейворд пробурчал:

– Мы создали прецедент и пожалеем об этом.

Алекс Вандерворт хранил молчание.

Когда заявление «ФМА» прочли перед сторонниками «ФорумИст» у обоих отделений банка, раздалось несколько «ура», затем собравшиеся тихо разошлись. Спустя полчаса деловая атмосфера в обоих отделениях была полностью восстановлена.

Дело могло бы на этом и закончиться, если бы не утечка информации, которая выглядит, пожалуй, неизбежной.

Утечка породила комментарий два дня спустя – заметку в той же колонке «Ухом к земле», где впервые открыто заговорили об этом деле:

«Вы задумываетесь, кто же на самом деле стоял за спиной сторонников «ФорумИст», сумевших на этой неделе поставить на колени гордый и могущественный банк «Фёрст меркантайл Америкен»? Это женщина-адвокат и борец за гражданские права Марго Брэкен – та, что прославилась «сидячими забастовками» в аэропортовских туалетах и другими сражениями за обиженных и оскорбленных.

На этот раз, несмотря на то что «операция в банке» была затеей, ею разработанной, мисс Брэкен хранила свою деятельность в строжайшем секрете. На первом плане выступали другие, она же держалась вне поля зрения, избегая своего обычного союзника – прессу. Вы и над этим задумываетесь?

Перестаньте гадать! Самый близкий и верный друг Марго, чаще всего появляющийся с ней, – это великий банкир Александр Вандерворт, исполнительный вице-президент «Фёрст меркантайл Америкен». Если бы вы были на месте Марго и у вас была бы такая связь, неужели вы не стали бы скрываться?

Нам только одно интересно: знал ли об осаде родной крепости Алекс и был ли с этим согласен?»

5

– Черт побери, Алекс, – воскликнула Марго, – прошу прощения!

– И я тоже – за то, как это произошло.

– С этого мерзавца-хроникера я готова кожу живьем содрать. Хорошо, что он хоть не упомянул о моем родстве с Эдвиной.

– Не многие знают об этом, – сказал Алекс, – даже в банке. В любом случае писать про любовников куда интереснее, чем про двоюродных сестер.

Было близко к полуночи. Они сидели в квартире у Алекса, это была их первая встреча с начала осады центрального отделения «ФМА». Заметка в колонке «Ухом к земле» появилась за день до этого.

Марго пришла несколько минут назад, после защиты клиента в ночном суде – состоятельного пьянчужки, чья привычка спьяну нападать на каждого, кто ему попадается на глаза, сделала его одним из немногих твердых источников ее дохода.

– Газетчик, я полагаю, отрабатывал свое жалованье, – произнес Алекс. – А твое имя, так или иначе, все равно должно было всплыть.

– Я делала все, чтобы этого не случилось, – раздраженно сказала она. – Лишь немногие знали.

Он покачал головой:

– Напрасный труд. Сегодня утром Нолан Уэйнрайт сказал мне – это его слова: «Во всей этой истории виден почерк Марго Брэкен». И Нолан стал прижимать людей. Ты ведь знаешь, он был следователем в полиции. Кто-то проговорился бы, если бы это сообщение не появилось раньше.

– Но им не надо было печатать твое имя.

– Если хочешь знать правду, – Алекс улыбнулся, – мне, пожалуй, нравится это выражение – «великий банкир».

Но улыбка была фальшивой, и он чувствовал, что Марго это понимает. На самом-то деле эта заметка огорчила и расстроила его. Он и в этот вечер был расстроен, хотя ему было приятно, что Марго позвонила и сказала, что приедет.

Он спросил:

– Ты с Эдвиной сегодня говорила?

– Да, я ей звонила. Она не показалась мне расстроенной. Мы, видимо, уже привыкли друг к другу. Кроме того, ей приятно, что «ФорумИст» снова ожил – полностью. Тебе это тоже должно быть приятно.

– Ты всегда знала, что я по этому поводу думаю. Но это не означает, что я оправдываю твои сомнительные методы, Брэкен.

Он произнес это резче, чем намеревался. Марго тут же отреагировала:

– В том, что делала я или мои люди, не было ничего сомнительного. А вот о твоем чертовом банке я этого сказать не могу.

Сдаваясь, он поднял руки.

– Давай не будем ссориться. Не сегодня.

– Тогда не говори так.

– Хорошо, не буду.

Вспышка их сиюминутного гнева прошла.

– Скажи, – задумчиво произнесла Марго, – когда все началось, ты хоть чуть-чуть догадывался, что я в этом замешана?

– Да. Отчасти потому, что я тебя хорошо знаю. А кроме того, ты напрочь молчала по поводу «ФорумИст», когда я ожидал, что ты растерзаешь меня и «ФМА» в клочья.

– Тебе это осложнило жизнь – я имею в виду, когда была осада банка?

– Да, осложнило, – прямо ответил он. – Я не был уверен, открыть свои подозрения или промолчать. Поскольку, назови я твое имя, это ничего бы не изменило, я промолчал. Как выяснилось, это было неверным решением.

– И теперь кое-кто считает, что ты все знал.

– Роско убежден в этом. Может быть, и Джером. В остальных я не уверен.

Наступило неловкое молчание, которое прервал вопрос Марго:

– А тебе это важно? Это очень много для тебя значит? – Впервые за все время их общения у нее был взволнованный голос. Лицо стало озабоченным.

Алекс пожал плечами, затем решил разуверить ее:

– Да, пожалуй, не очень. Не волнуйся. Я выживу.

Однако это имело значение. Имело даже очень большое значение в «ФМА», хотя он и сказал обратное, и то, что это произошло сейчас, было вдвойне худо.

Алекс был убежден, что почти все директора банка видели газетную заметку, где упоминалось его имя, отсюда возникал вопрос: знал ли Алекс об осаде родной крепости и был ли с этим согласен? А если кто-то и не видел заметки, то уж Роско Хейворд постарается, чтобы ее увидели.

Хейворд своего отношения к этому не скрывал.

Утром Алекс отправился прямиком к Джерому Паттертону, когда тот приехал в 10 часов. Но Хейворд, чей кабинет был ближе, явился туда первым.

– Заходите, Алекс, – пригласил Паттертон. – Мы с тем же успехом можем сыграть в тройке, вместо того чтобы устраивать две встречи по двое.

– Перед тем как мы начнем о чем-либо говорить, Джером, – сказал Алекс, – мне хотелось бы первым поднять один вопрос. Вы видели это? – Он положил на стол между ними вырезку из вчерашней «Ухом к земле».

Хейворд пренеприятным тоном вставил:

– А вы думаете, в банке есть хоть один человек, который бы этого не видел?

Паттертон вздохнул:

– Да, Алекс, я это видел. Кроме того, с десяток людей обратили на это мое внимание, и я не сомневаюсь, их будет больше.

– В таком случае, – твердо произнес Алекс, – вы обязаны знать, что все напечатанное лишь злонамеренная ложь, и ничего больше. Я даю вам слово, что абсолютно ничего заранее не знал, а когда это началось, знал столько же, сколько и остальные.

– Очень многие, – вставил Роско Хейворд, – могут счесть, что при ваших связях, – слово «связи» он иронически подчеркнул, – подобное неведение маловероятно.

– Все мои объяснения, – отрезал Алекс, – обращены к Джерому.

– Когда публично оскорбляют достоинства банка, нас это всех касается, – не пожелал остаться в стороне Хейворд. – Что же до вашего так называемого объяснения, то неужели вы серьезно думаете, будто кто-то поверил, что все эти дни – среду, четверг, пятницу, выходные дни и понедельник – вы не знали, совершенно ничего не знали о том, что тут замешана ваша приятельница?

– Да, Алекс, как вы это объясните? – поинтересовался Паттертон.

Алекс почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. Ему было неприятно – как уже не раз со вчерашнего дня, – что Марго поставила его в это нелепое положение.

Как можно спокойнее он рассказал Паттертону о том, что на прошлой неделе у него возникло предположение о причастности Марго, а потом он решил, что ничего не изменится, если он станет обсуждать такую возможность с остальными. Алекс сказал, что не видел Марго уже больше недели.

– У Нолана Уэйнрайта возникла такая же мысль, – добавил Алекс. – Он сказал мне об этом сегодня утром. Но Нолан тоже смолчал, ибо у нас обоих это была лишь догадка, подозрение до появления заметки.

– Кто-нибудь вам поверит, Алекс, – произнес Роско Хейворд. Его тон и выражение лица говорили: но не я.

– Ну ладно, ладно, Роско! – мягко произнес Паттертон. – Хорошо, Алекс, я принимаю ваши объяснения. Хотя надеюсь, вы используете ваше влияние на мисс Брэкен, чтобы в будущем она направляла свою артиллерию куда-нибудь еще.

– А еще лучше – вообще никуда, – добавил Хейворд.

Проигнорировав последнее замечание, Алекс сказал президенту банка с натянутой, кислой улыбкой:

– Можете на это рассчитывать.

– Спасибо.

Алекс был уверен, что Паттертон сказал по этому поводу последнее слово и их отношения могут вновь стать нормальными, по крайней мере внешне. А вот что оставалось внутри – в этом он не был уверен. Возможно, в уме Паттертона да и остальных – включая некоторых членов совета директоров – рядом с доверием к Алексу будет теперь стоять знак сомнения. Или будет по крайней мере неуверенность в том, насколько осторожен Алекс в компании.

В любом случае сомнения и неуверенность будут присутствовать в сознании директоров в конце этого года, когда не за горами отставка Джерома Паттертона и совет директоров вновь станет обсуждать вопрос о президенте банка. И хотя в определенных отношениях директора – великие люди, в других отношениях – как знал Алекс – они могут быть мелочными и предвзятыми.