Текст книги "Лорд и леди Шервуда. Том 3"

Глава двадцать седьмая

Облокотившись на оконный выступ, Марианна всматривалась в белесую стену дождя. Тугие струи шуршали по тяжелой листве, приминали высокую траву и разбивались фонтанчиками о валуны, блестевшие мокрыми боками. В водяном мареве появился черный силуэт Воина, бродившего неподалеку. Выбежав на маленькую лужайку, он подломил ноги и стал кататься по мокрой траве, фыркая с несказанным удовольствием. Вскочив на ноги, вороной вскинул голову и огласил окрестности лагеря звонким победным ржанием. Ему в ответ немедленно откликнулся Колчан. Услышав в кличе своего вечного соперника вызов, Воин взрыл копытами землю и помчался на голос иноходца, отставив пышный хвост и картинно выбрасывая в беге точеные ноги.

– Эй, драчуны, не забейте друг друга! – крикнула ему вслед Марианна.

Услышав ее голос, Воин на миг остановился, повернул голову в ее сторону и презрительно фыркнул, словно понял предостережение прежней, но все равно любимой хозяйки и своим фырканьем выразил пренебрежение к боевым качествам ее нового любимца.

– Такой же хвастун, как и твой хозяин! – рассмеялась Марианна и, прикрыв ставни, с улыбкой обернулась.

Робин лежал на постели, до пояса укрытый покрывалом. Закинув руки за голову, он неотрывно смотрел на Марианну. Услышав ее отзыв о себе, он потянулся, выразив всем своим обликом полное довольство самим собой. Стоило Марианне закрыть окно, как в комнате сгустился запах цветов. Белые ромашки, синие васильки и алые маки заполнили всю комнату. Вместе и по отдельности они стояли букетами в кувшинах, лежали охапкой на столе, были рассыпаны по полу, вплетены в волосы Марианны. Робин похлопал рукой по постели и, когда Марианна села рядом, провел ладонью по ее локонам. Цветы посыпались из ее волос на грудь и плечи Робина.

– Я еще не поблагодарила тебя за цветы, да еще столько цветов! – улыбнулась Марианна, лаская пальцами темные мягкие волосы Робина.

Он улыбнулся в ответ. По дороге домой из ночной поездки по Шервуду он нашел на рассвете поляну, сплошь заросшую цветами, и нарвал для Марианны несколько охапок. Когда он пришел в комнату, она еще спала, и он разбудил, всю ее осыпав цветами. Она смеялась, ловила их, скользивших по ее волосам, плечам, груди, подносила к лицу, вдыхая аромат. А он стоял возле нее и обрушивал на Марианну снова и снова дождь из цветов.

– Ошибаешься! Ты уже поблагодарила меня. Но я не против, чтобы ты отблагодарила меня вновь! – шепнул Робин и улыбнулся, заметив, как затуманились глаза Марианны, едва он напомнил о том, как с каким упоением они предавались друг другу среди рассыпанных по постели цветов.

– Значит, ты остался доволен мною, мой лорд? – с лукавой улыбкой спросила Марианна, склоняясь к его лицу так, что ее волосы окутали его светлым шатром.

– Изысканная, страстная, ласковая! Как можно быть тобой недовольным? – прошептал Робин, целуя ее в улыбающиеся губы.

– Ты хороший наставник, – рассмеялась Марианна, – а я, надеюсь, способная и старательная ученица!

– Лучшей воспитанницы и пожелать невозможно! – рассмеялся в ответ Робин и любовным жестом отвел светлую прядь от ее лица. – Страшно только подумать, что весь твой природный жар мог остаться не пробужденным, если бы тебе не посчастливилось встретить меня!

– Что за восхитительная самоуверенность, не знающая границ! – смеясь, воскликнула Марианна и шлепнула Робина по обнимавшей ее руке. – Признайся, откуда ты, мой лорд, владеешь с таким совершенством наукой нежной страсти?

– Как же появиться границам моей самоуверенности, если ты сама считаешь ее восхитительной, а во мне находишь совершенство? – с улыбкой поддразнил Робин и, видя неудовлетворенное любопытство в блестящих глазах Марианны, ответил: – Хвала отцу, который позаботился о нашем с Виллом воспитании и в этих вопросах тоже. А совершенство пришло со временем и опытом.

– Представляю! – насмешливо фыркнула Марианна. – Недаром вы оба прославились тем, что никогда не получали отказа от женщин!

Робин ухмыльнулся с нескрываемым самодовольством и подергал ее за рукав платья:

– Разденься наконец, сердце мое! У меня не хватит ловкости справиться с твоими застежками одной рукой, а ждать я не намерен.

Марианна вскочила с постели, но, вместо того чтобы снять платье, поправила его и наглухо застегнула ворот.

– Вся ночь впереди, мой лорд! И она будет сегодня твоей, поэтому пройдет так, как захочешь ты. Уверяю тебя: ни одно твое желание не будет мной не угадано или отвергнуто, – сказала она с нежной усмешкой и, посмотрев на Робина, добавила наставительным тоном: – Но сейчас время обеда.

– И что из этого?! – притворно рассердившись, воскликнул Робин. – Прояви должную покорность, жена, и немедленно вернись в постель!

Едва он произнес эти слова, как в дверь громко постучали.

– Тогда объяви сам, что ты не выйдешь к праздничным столам, за которыми собрался весь Шервуд! – загадочно улыбнулась Марианна, открывая дверь.

– Какие праздничные столы и почему за ними собрался весь Шервуд? – приподнявшись на локте, с удивлением спросил Робин, не обращая внимания на Мача, который застыл на пороге, не решаясь войти.

– Обед готов, все ждут только вас! – пролепетал Мач, уши которого полыхнули огнем, когда он заметил взгляд Робина, мельком брошенный на Марианну и не оставлявший сомнений в намерениях лорда Шервуда.

Робин наконец соизволил посмотреть на юношу и сказал с усмешкой, неуловимо скользнувшей по губам:

– Мальчик мой, разве вы в первый раз сядете без меня за стол?

– Но сегодня я не могу без тебя вернуться! – воскликнул Мач, переминаясь с ноги на ногу, и посмотрел на Марианну, прося о поддержке.

Она, стоя перед зеркалом, лишь улыбнулась, явно забавляясь происходящим.

– А ты попробуй! – предложил Робин.

С тяжелым вздохом Мач скрылся за дверью. Поймав в отражении зеркала веселый и вопросительный взгляд Робина, Марианна рассмеялась:

– Неужели ты забыл, что сегодня – последний день мая? Твой день, мой лорд! Сегодня тебе исполнилось двадцать семь лет, и каждый из гостей дал обет выпить именно такое количество кубков вина в твою честь. Или хотя бы поднять – кому что по силам.

– Действительно забыл! – расхохотался Робин, перекатившись на спину, и хлопнул себя ладонью по лбу: – Почему же ты мне не напомнила?

– О том, что у всего Шервуда сегодня праздник? Решила, что если ты не вспомнишь сам, то я не стану напоминать, чтобы порадовать тебя приятным сюрпризом. Я ведь перенимаю от тебя не только ратную или врачебную науку, но и твое умение любить. А теперь вставай, пора одеваться и идти к гостям.

Марианна присела на край постели и с нежной улыбкой поцеловала Робина в уголок рта. Он, глубоко растроганный ее словами, ласково провел ладонью по ее щеке и уже хотел встать, но вдруг посмотрел в сторону двери. За ней послышались приближавшиеся шаги Мача. Юноша возвращался так стремительно, что и Робину, и Марианне стало ясно: Мач идет не один, хотя шаги его спутника не были слышны.

– О, наш малыш вернулся с подкреплением, – рассмеялся Робин, – и я догадываюсь, кого он позвал на помощь. Сейчас, милая, ты услышишь много изысканных фраз, с которых и начнется праздник. Не хочешь сразу закрыть уши?

В следующий миг дверь распахнулась настежь, и на пороге вырос Вилл.

– А теперь скажи мне, что ты не выйдешь в трапезную, – деланно ласковым голосом предложил он и, когда Робин обворожительно улыбнулся в ответ, уже с непритворным возмущением обрушился на брата: – Вставай, бездельник, ты и так провалялся половину дня! Ты как предпочитаешь появиться перед гостями? В одежде? Или мне вытащить тебя в чем есть?

– Что я тебе говорил, Мэри! – расхохотался Робин.

– По-моему, Вилл очень мягко с тобой обошелся! – смеясь, ответила Марианна. – Я бы даже сказала, что он сегодня может служить образцом изящных манер и словесности! Мы сейчас придем, Вилл!

– Надеешься справиться с ним сама? – усмехнулся Вилл. – Хорошо! Но я не уйду далеко. Так что если ты замешкаешься, Робин, я изыщу способ доказать тебе самую искреннюю почтительность к твоей особе! Отец Тук привез в твою честь два бочонка бордосского вина из подвалов епископа Йоркского, а ты присылаешь Мача с объявлением о том, что пропустишь праздничный обед! Не испытывай мое терпение, а то я напомню тебе, кто из нас старший брат!

Грозно сдвинув брови, он скрылся за дверью, по пути вытолкав за порог Мача, который втихомолку веселился, слушая отповедь Вилла лорду Шервуда. Марианна, все еще смеясь, достала из сундука одежду. Робин прыжком вскочил на ноги, с невозмутимым видом вынул левую руку из перевязи, надел белую рубашку, отделанную по краям ворота и манжетам кружевом, заправил ее в светлые штаны и застегнул пояс. Увидев отложенную в сторону перевязь, Марианна сразу перестала смеяться и возмущенно сверкнула глазами.

– Одевайся, моя радость, одевайся, пока Вилл не явился и за тобой! – с предложил ей, посмеиваясь, Робин, обуваясь в высокие замшевые сапоги. – Я уже лишнюю неделю изображаю из себя больного из одной любви к тебе!

– Негодник! – фыркнула Марианна. – Теперь я уверена в том, что ты снимал с себя перевязь, едва лишь выходя за порог!

Она надела платье из плотного матового шелка молочного цвета. От ворота до подола, окаймленного лентой из блестящего золотого атласа, платье было украшено вышитыми шелком цветами: яркими алыми маками и синими ирисами.

– Какие украшения мне выбрать к этому платью? – спросила Марианна.

Надев поверх рубашки длинный жилет из замши, окрашенной в темно-синий цвет, Робин бросил на Марианну изучающий взгляд и улыбнулся:

– Не надо украшений, мое сердце! Вплети в волосы цветы. Маки, ромашки и васильки чудесно сочетаются с твоим платьем! Они будут напоминать мне о твоем обещании, что ночь – моя, и ты покоришься любым моим желаниям. Ведь я не ослышался?

– Нет, – ответила Марианна, укладывая волосы и одновременно вплетая в них цветы, и посмотрела в зеркало на Робина, который стоял за ее спиной. – Ты не ослышался. До сих пор ты всегда был неизменно внимателен к моим желаниям, но о своих умалчивал. Сегодня твой день, и ночь будет тоже твоей, равно как и я.

– Хорошо, – кратко ответил Робин, и по его губам скользнула ленивая чувственная улыбка, от которой у Марианны по всему телу разошлась теплая волна.

Она встретила в зеркале ласкающий взгляд Робина, утонула в омуте его призывающих глаз, и ее руки, заканчивавшие прическу, невольно замерли. Она уже сама была готова отказаться от праздничного обеда, и Робин, чутко уловив ее настроение, тут же придал лицу выражение холодного высокомерия. Только в его глазах цвета вечернего неба продолжали резвиться веселые, дразнящие золотые искорки. Он снова вложил руку в перевязь и склонил голову, всем видом изображая обреченную покорность воле своей врачевательницы.

– Ладно, ладно! – весело отозвалась Марианна, вкалывая в корону из кос и цветов последнюю заколку. – Дразнись, сколько хочешь! Сегодня твой день!

Наконец она была готова. Робин повернул ее лицом к себе и с удовольствием окинул Марианну взглядом с головы до ног.

– Ты несказанно хороша! А цветы в твоих волосах краше любых драгоценных камней! – улыбнулся он, довольный ее обликом. – Идем, милая, пока Вилл не растерял остатки терпения!

– Наконец-то! – встретил их возглас Вилла, который стоял напротив двери, привалившись спиной к стене.

Выпрямившись, он сделал приглашающий нетерпеливый жест в сторону трапезной.

– Робин, у нас сегодня гость! – сказал Мач, резво семенивший впереди Робина, Марианны и Вилла, когда они шли по коридору. – Какой-то унылый рыцарь. Попался по дороге Ирландцу и, когда тот пригласил его разделить с нами трапезу, согласился, не убоявшись бросить тень на свою репутацию. Вот как бедняге, должно быть, подвело живот!

– Никак не меньше, чем тебе, – поддразнил его Вилл. – Ты бежишь к столу, словно голодный щенок.

– Этот щенок может тявкнуть и укусить тебя, Вилл! – немедленно ответил Мач.

Робин и Вилл с улыбками переглянулись.

– Кто научил дитя кусаться? – спросил Робин, и Вилл насмешливо передернул плечами:

– Не знаю, братец! Ведь здесь столько матерых волков!

Мач резко остановился и обернулся к Робину, сжав кулаки и нахмурив лоб.

– Робин, сколько раз мне надо повторить, что я не дитя и не ребенок, чтобы ты перестал меня так называть? – с обидой спросил он.

– Хорошо, мой мальчик, – ответил Робин, затаив улыбку в глазах, и такая же улыбка задрожала в уголках его рта. – Ты гроза ратников шерифа, вольный стрелок, и я постараюсь запомнить твои слова. Надеюсь, ты не собираешься сейчас подраться со мной, твоим лордом, в подтверждение того, что ты уже вырос? Нет? Тогда не стой у меня на дороге, иди, мой мальчик!

И он без видимого усилия подтолкнул Мача так, что тот, хохоча во все горло, вылетел на самую середину трапезной, где его за шиворот подхватил Джон.

– Смотри себе под ноги, дитя! – рявкнул Джон, отпуская куртку Мача. – Ты решил опрокинуть все столы и нас заодно? Прыти много, а сил не хватит!

Длинные столы были накрыты скатертями и уставлены блюдами. Стены трапезной украшали букеты полевых цветов, пол был застлан свежим пахучим лапником, а возле ярко пылавшего очага висели клетки с малиновками – тезками лорда Шервуда, которые заливались звонкими трелями.

– В честь тебя! – улыбнулась Кэтрин, кивнув на малиновок, и, привстав на носки, поцеловала Робина в щеку. – Завтра мы их отпустим, а сегодня пусть они споют тебе!

– Спасибо, мой верный дружок! – ответил Робин, возвращая Кэтрин поцелуй, и, не удержавшись, насмешливо фыркнул: – Надеюсь, друзья не забудутся после пары кубков и не залягут в засаду под эти трели!

Кэтрин звонко рассмеялась и увлекла Марианну к очагу, возле которого Клэренс и Эллен нарезали жаркое из оленины. Робин, отвечая на многочисленные приветствия и пожимая множество рук, обвел глазами полную гостей трапезную.

– Сколько народа! – воскликнул он, оживленно блестя глазами. – Пожалуй, двух бочонков отца Тука хватит только на то, чтобы один раз наполнить кубки!

– Не тревожься, сын мой! – раздался за его спиной ворчливый голос священника. – Я привез еще дюжину, зная, что тебя сегодня будет чествовать весь Шервуд!

Робин обернулся и крепко пожал руку священника:

– Рад тебя видеть, святой отец! Идем, я найду тебе место за столом рядом со мной.

– Большая честь для меня, – ухмыльнулся довольный его приглашением отец Тук, – да только кто захочет потесниться? Вилл откажется наотрез, а Марианну ты сам от себя не отпустишь. Связываться же с твоим язвительным братом у меня нет ни малейшего желания. Нет, сын мой! – покладисто вздохнул священник. – Я уже приглядел себе место рядом с еще одной своей духовной дочерью и займу ее внимание душеспасительными беседами.

Отец Тук кивнул в сторону Эллен, которая разносила блюда с мясом по столам, успевая раздавать направо и налево подзатыльники шутникам, которые пытались обнять ее тонкий стан. Робин насмешливо изогнул бровь, и отец Тук в ответ весело развел руками: дескать, а кто безгрешен? Оставив священника, Робин подошел к главному столу и увидел за ним рядом с еще пустовавшим местом Вилла молоденькую светловолосую девушку.

– Тиль! – радостно улыбнулся он. – И ты здесь?

– Леди Марианна пригласила меня, ваша светлость, – застенчиво улыбнулась Тиль. – Примите мои поздравления!

– А где твой отец? – спросил Робин, окинув трапезную мгновенным острым взглядом, и, не отыскав среди гостей своего наставника, вопросительно посмотрел на Тиль.

Она, погрустнев, склонила голову, не зная, что ответить на вопрос Робина. Но тот догадался и без ее слов: Эдрик еще не забыл обиду и отказался приехать в Шервуд вместе с дочерью. Робин вздохнул и, прогнав с лица набежавшее было облачко грусти, ободряюще улыбнулся Тиль и занял свое место во главе стола.

Напротив него среди стрелков, которые шумно приветствовали своего лорда, сидел незнакомец. Его глаза скользили по трапезной отсутствующим взглядом, а лицо хранило хмурое и невеселое выражение, казавшееся неуместным в общем оживлении, царившем вокруг. Услышав имя лорда Шервуда, гость поднял голову, и в его глазах появилось откровенное любопытство, когда он окинул взглядом прославленного хозяина вольного леса.

– Это наш гость, Робин, – сказал Вилл, садясь рядом с Робином и обмениваясь приветственным поцелуем с Тиль.

От взгляда Робина не ускользнули ни покрытая пылью одежда гостя, который, наверное, проделал долгий путь, ни рыцарская цепь на груди.

– Приветствую вас, сэр рыцарь! Окажите нам честь – будьте сегодня гостем Шервуда. Разделите с нами трапезу, отведайте вина.

Рыцарь в знак благодарности склонил голову в ответ на приветливые слова.

– Кто я, вам уже известно, – продолжал Робин. – Если хотите, можете назвать свое имя. Если желаете сохранить его в тайне, мы станем величать вас просто сэром рыцарем.

– Благодарю тебя, любезный хозяин, – с достоинством ответил гость. – У меня нет причин утаивать свое имя. Меня зовут Ричард Ли, зови и ты меня так.

Его взгляд скользнул в сторону и вдруг замер, а на лице появилось выражение беспредельной радости, сменившееся такой же безмерной тоской. Робин проследил его взгляд и приподнял бровь. Сэр Ричард неотрывно смотрел на Марианну, которая шла вдоль стола к Робину, отвечая на приветствия стрелков шутками и быстрыми пожатиями рук, тянувшихся к ней. Робин переглянулся с Виллом, тот в ответ выразительно пожал плечами и едва заметно усмехнулся.

Марианна села за стол рядом с Робином и встретилась взглядом с гостем. Она уже давно заметила его и сразу узнала, но сейчас ничем не дала понять, что помнит его сватовство. Прошло больше года с тех пор, как она видела его в последний раз, и сейчас ей казалось, что этот человек явился из другой, давно прожитой ею и забытой жизни. Она улыбнулась сэру Ричарду благожелательно и спокойно, как хозяйка, которая принимала в своем доме усталого путника. Сэр Ричард с видимым усилием заставил себя улыбнуться ей в ответ с такой же незначащей вежливостью.

– Подставляйте кубки! – пролетел над столами звонкий голос Кэтрин: она раздавала кувшины с вином стрелкам, которые взялись этим днем выполнять обязанности кравчих. – Наш святой отец так нахваливал подвалы своего друга епископа, что надо проверить, не переусердствовал ли он в красноречии!

– Кэт, красавица моя, сядь рядом со мной, и мы вместе проверим, достойно ли это вино твоих сладких губ! – воскликнул Мэт и, обхватив стан Кэтрин, усадил ее себе на колени. – Да и отец Тук рядом! Так что ты сразу сможешь выплеснуть ему в лицо свой, а заодно и мой кубок, если его хваленое вино окажется кислым уксусом!

– Ты еще не пробовал вина, а уже хулишь его! – добродушно проворчал отец Тук и посмотрел на Кэтрин, которая с визгом и смехом безуспешно вырывалась из сильных рук Мэта. – Иди ко мне, дочь моя! И мы вместе отведаем это вино. Такого вина не подают даже к столу принца Джона! Настоящий нектар, а не вино!

– Кэтрин! – на всю трапезную рыкнул Джон, поднявшись из-за стола.

Широкими шагами он подошел к Мэту и дал ему подзатыльник. Легко, словно перышко, Джон подхватил жену на руки и отнес ее на свое место за столом.

– Что за разговоры ты ведешь, жена, и почему лазишь по коленям наглых юнцов?!

Его возмущение вызвало дружный хохот стрелков, которые, не исключая и самого лорда Шервуда, обожали дразнить Джона, не терпевшего, когда к его жене кто-то подходил ближе чем на шаг.

Отсмеявшись, Вилл стал серьезным и встал с наполненным кубком в руке. Все стихли, ожидая, что скажет брат лорда Шервуда. Вилл был немногословен. Обернувшись к Робину и глядя ему в глаза, он приветственно поднял кубок и, прежде чем поднести его к губам, громко провозгласил:

– Долгих лет тебе, наш лорд!

Вилл в несколько глотков осушил кубок. Его слова были подхвачены всеми. Трапезная наполнилась певучим перезвоном кубков и громкими возгласами, которые летели к Робину со всех столов:

– Твое здоровье, лорд Робин!

– Пусть твоя жизнь будет долгой и счастливой!

– Храни Святая Дева вольный Шервуд и нашего лорда!

Когда волна голосов улеглась, Робин встал и, окинув гостей взглядом, полным светлой улыбки, высоко поднял кубок и сказал в ответ:

– Ваше здоровье, мои друзья! Да сохранит нас всех святой Георгий – покровитель нашей доброй Англии!

Под громкие рукоплескания лорд Шервуда осушил кубок.

Сэр Ричард, догадавшись, что попал на какое-то торжество, едва пригубил кубок, не сводя глаз с лорда Шервуда. Он много слышал о знаменитом разбойнике и даже один раз видел его собственными глазами в то самое утро, которое стало для него таким счастливым, когда барон Невилл пообещал ему руку Марианны. Вот и она сама! Минул год, и она стала еще краше, но на него смотрела так, словно они были едва знакомы. Зато когда ее глаза обращались к лорду Шервуда, все лицо Марианны преображалось, освещаясь волшебным внутренним светом, заставляя сердце сэра Ричарда больно сжиматься. Она в тот день так настойчиво расспрашивала о лорде Шервуда, выпытывала все до мельчайших подробностей!

Неужели он уже тогда что-то значил для нее? Сэру Ричарду хотелось думать иначе. У него даже возникла мысль о том, что союз лорда Шервуда и наследницы Невиллов, весть о котором прогремела на все Средние земли и далеко за их пределами, сложился случайно, а может быть, под принуждением лорда Шервуда. Но нет! И сэр Ричард прогнал эту мысль, едва его взгляд обратился к Робину.

Облокотившись правой рукой о стол, лорд Шервуда сидел в раскованной и свободной позе и живо напомнил сэру Ричарду леопарда: такая уверенность, грация и сила слились в его облике. Вот он склонил голову к Марианне, которая о чем-то заговорила с ним, и в глазах лорда Шервуда вспыхнули синие искры. Негромко рассмеявшись, он едва заметно и очень нежно провел пальцами по запястью Марианны. Такому не надо принуждать ни одну женщину, и ответный взгляд Марианны, вызванный прикосновением Робина, был прямым подтверждением наблюдений сэра Ричарда.

Робин вдруг обернулся к гостю, и его улыбка из нежной, какой она была, пока он разговаривал с Марианной, превратилась в холодную и отчужденную.

– Сэр Ричард, не слишком-то вежливо так долго и пристально разглядывать кого-либо, верно?

– Я не хотел оскорбить тебя, – ответил сэр Ричард, встретившись взглядом с лордом Шервуда, и невольно опустил глаза. – Я всего лишь задумался.

– О чем же? – веселым голосом осведомился Робин, но в его глазах по-прежнему мерцали колючие льдинки.

– О том, что, должно быть, попал на какое-то торжество, где, не зная его причины, чувствую себя не слишком уместно.

– В Шервуде рады гостям в любой день, – отозвался Статли. – Вам неизвестна причина нашего торжества, но разве простая вежливость не обязывала вас поднять кубок вместе со всеми за здоровье хозяина этого дома?

Статли бросил на сэра Ричарда насмешливый и недружелюбный взгляд. Лицо гостя потемнело, когда он вновь услышал упрек в невежливости, теперь уже от друга лорда Шервуда.

– Сэр вольный стрелок, или как тебя величать, надеюсь, ты не собираешься взять на себя тяжкий труд исправить промахи моих воспитателей? – отделяя каждое слово от другого, спросил сэр Ричард, посмотрев на Статли в упор тяжелым взглядом.

Тот не смутился и беззаботно пожал плечами. Клэренс с затаенным беспокойством посмотрела на мужа.

– Нет, и это ваше счастье, сэр лорд норманн, или какой там у вас титул? – в тон гостю ответил Статли. – Потому что мое исправление промахов вашего воспитания завершила бы пропетая над вами отходная молитва. А вы еще молоды, чтобы стремиться покинуть этот грешный мир в самом расцвете лет!

Заметив, что глаза гостя загорелись гневом, а взгляд Статли ответно вспыхнул опасным задором, Робин предостерегающе поднял руку.

– Полно, сэр Ричард! И ты, Вилли, угомонись. Милорд! – обратился он к сэру Ричарду. – Не обижайтесь на моего друга. Шервудские стрелки – народ не слишком деликатный. Но вас никто не хотел оскорбить. Ведь вы сегодня наш гость!

И Робин послал сэру Ричарду чарующую улыбку, которая только гостя и обманула. Все, кроме него, поняли, что лорд Шервуда не забыл пренебрежения, которое выказал гость, не подняв кубок вместе со всеми. Марианна искоса с тревогой посмотрела на Робина и заметила, как опасно прищурились его глаза. Но от сэра Ричарда ускользнула холодная усмешка, мелькнувшая в глазах Робина, который казался самим олицетворением дружелюбия. И, как ни тяжело было на сердце гостя, он, чтобы не обижать властителя Шервуда, поднял кубок и негромко сказал:

– Твое здоровье, любезный хозяин!

– Благодарю вас! – насмешливо улыбнулся Робин, наблюдая, как сэр Ричард запрокидывает кубок, допивая последние капли вина. – И вот что я скажу вам, чтобы вы почувствовали себя спокойнее в этих стенах. Мы объявлены вне закона, а потому можем пренебречь отдельными условностями. Едва ли ваше пожелание шло от чистого сердца, учитывая, кто вы и кто я. Я же не настолько щепетилен, чтобы счесть себя оскорбленным вашим отказом пить за мое здоровье. Поэтому не стесняйтесь, не принуждайте себя отдавать дань приличиям, если честь рыцаря не позволяет вам принять за равных тех, кто не в ладах с законом. Да что уж таить – разбойников, грабителей и убийц, как нас обычно называют стражи правосудия!

Теперь и сэр Ричард услышал сталь, прозвучавшую в негромком голосе лорда Шервуда. Он внимательно посмотрел на Робина, и на него холодом повеяло от опасной силы, которую излучал весь облик лорда Шервуда. За столами стало тихо: стрелки, хорошо изучив своего лорда, давно уже поняли, что Робин сдерживает гнев. Вилл низко склонил голову, чтобы скрыть усмешку: он догадался, что в ответ на пренебрежение гостя Робин припомнил и нежные взгляды, которые тот украдкой бросал на Марианну.

Ее рука легла на запястье Робина, и он, нехотя повернувшись к Марианне, перестал терзать взглядом сэра Ричарда и заглянул в ее глаза. Заметив в них скрытый укор, Робин улыбнулся, и лед в его глазах растаял, как по волшебству. Он молча поднес к губам руку Марианны, и за столами пролетел общий вздох облегчения. Сэр Ричард, от глаз которого не укрылся безмолвный разговор лорда и леди Шервуда, тяжело вздохнул:

– Не сердись, лорд Робин! Я и в мыслях не хотел оскорбить никого, кто сидит за этими столами! Ваше общество непривычно для меня, но и только. Как я могу отплатить неуважением людям, которые любезно пригласили меня отобедать и переночевать под надежным кровом, когда я начал подумывать о ночлеге под открытым небом?!

– Надо отдать должное сэру Ричарду, он быстро согласился принять мое приглашение, – подтвердил Алан слова гостя, – чем немало удивил меня.

– Я отдал дань не только усталости и непогоде, но и любопытству, – признался сэр Ричард. – Уж если мне представился такой случай, я решил собственными глазами посмотреть на знаменитых разбой… вольных стрелков!

Оговорившись, он мельком бросил взгляд на Робина, но неожиданно для него лорд Шервуда расхохотался, а вслед за ним – и все стрелки.

– Да не смущайтесь вы так, сэр Ричард! – воскликнул Робин. – Называйте нас как вам угодно!

Его беззаботный смех окончательно вернул веселье праздничному обеду. Снова зазвенели кубки, раздались пожелания долгих лет вольному Шервуду и его лорду. Сэр Ричард заметил, как Робин, откинувшись за спину Марианны, жестом подозвал к себе одного из стрелков и указал ему на опустевший кубок Марианны. Когда стрелок хотел взять со стола кувшин, Робин отрицательно покачал головой и указал глазами на другой, который стоял рядом с Виллом. Не понимая намерений лорда Шервуда, сэр Ричард тем не менее не мог отвести от него глаз, но теперь старался смотреть из-под ресниц, чтобы снова не вызвать неудовольствие Робина. Вот Марианна сама не заметила за разговором с Робином и Виллом, как выпила вино. Робин снова прищелкнул пальцами, и молодой стрелок поспешил вновь наполнить кубок Марианны.

Откинувшись на стену и пристукивая по столу пальцами, Робин посмотрел на Марианну и неожиданно воскликнул на всю трапезную:

– Скажи мне что-нибудь, жена! Почему ты молчишь? Разве тебе нечего пожелать своему лорду и супругу?

Его слова были подхвачены одобрительными возгласами, и Марианна, улыбнувшись, послушно поднялась с полным кубком в руке. Все смолкли, когда она обернулась к Робину, и ее нежный негромкий голос был услышан каждым:

– Я желаю тебе долгих лет, мой лорд! Чтобы твои весны были светлыми, а зимы не слишком суровыми. Чтобы твой конь был резвым и выносливым, меч надежным, а стрелы меткими. Чтобы твой путь больше никогда не заградило предательство. Да хранит тебя дух нашего вольного Шервуда!

Стрелки подхватили ее слова и подняли кубки вслед за Марианной, но Робин взмахом руки остановил их.

– Замечательно! – сказал он, не сводя с Марианны глаз, полных затаенной улыбки. – Твои пожелания превосходны и достойны госпожи вольного Шервуда. Но ведь прежде всего ты моя жена!

Под смех стрелков Марианна вспыхнула смущенным румянцем, но, встретив нежный и насмешливый взгляд Робина, беспечно рассмеялась.

– Хорошо, будь по-твоему, мой лорд!

Она гордо подняла голову и окинула Робина ответным нежным взглядом.

– Мой возлюбленный супруг, – сказала она, не сводя глаз с Робина. – Известно, что время проходит и притупляет все чувства, как бы сильны они ни были вначале. Краски тускнеют, цветы увядают, а влюбленные, прежде страшившиеся расстаться на миг, незаметно и неотвратимо привыкают друг к другу.

– Постой, ты что, собираешься сейчас сказать, что я тебе надоел? – с веселым удивлением спросил Робин под сдержанный смех гостей.

Купаясь в золотых искорках, пронизавших синь его глаз, Марианна с улыбкой медленно покачала головой:

– Нет, мой лорд! Я хочу сказать, что моя любовь к тебе осталась такой же сильной, как если бы она только сегодня зародилась в моем сердце, – с глубокой нежностью ответила она.

Всем показалось, что она забыла о присутствии многочисленных гостей, не видя никого, кроме Робина.

– Когда тебя нет рядом, мое сердце болит от тоски по тебе! Когда ты со мной, мне мало часов, проведенных вместе. Твои слова о любви я слушаю так, словно слышу их в первый раз, и мне по-прежнему не насладиться ими сполна и не пресытиться. Я благодарю богов за то, что они послали мне тебя. Да хранит тебя всегда моя любовь, Робин! – и Марианна пригубила кубок.

Никто из стрелков не посмел присоединиться к ней, и все, затаив дыхание, смотрели на супругу лорда Шервуда. Робин встал, обнял Марианну и с улыбкой прикоснулся к ее губам быстрым и нежным поцелуем.

– Спасибо, мое сердце! – шепнул он под громкие рукоплескания гостей.

Марианна села за стол, провела ладонью по лбу и рассмеялась.

– Это вино сделало меня такой разговорчивой! – шутливо пожаловалась она. – Оно слишком крепкое для меня.