Текст книги "Дурная мудрость"

– Всем привет!

Гимпо расплылся в улыбке, глядя на ее микробикини из оленьего меха, высокие, до бедра, сапоги на шпильках и с загнутыми носами, опять же из оленьего меха, и абсолютно прозрачное черное вечернее платье. Низкорослый шаман нацепил на нос очки от солнца с ярко-зелеными стеклами а-ля Элвис. Его длинные волосы были собраны в хвост. Одет он был совершенно не по-шамански: красные кожаные штаны, ковбойские сапоги и футболка с «Нирваной». Он схватил пульт от видео, и на гигантском экране включился клип «Alice in Chains».

На полу – потрескавшийся линолеум. Хозяин пододвигает нам стулья. Гимпо выходит на три секунды и приносит бутылку «Синей этикетки». Бутылку уже открывали, но она почти полная.

– Обожаю эту группу! – Американский акцент. – Ребята, хотите выпить? «Jack Daniels»? «Jim Beam»? – Он повернулся к своей полярной красотке. – Котик, сделай ребятам выпить!

Она поднялась и пошла к коктейль-бару, хихикая и виляя своей аппетитной меховой попкой. Я все еще не оправился от потрясения. Гиперактивный гном чуть ли не силком усадил нас на диван, обтянутый леопардовой шкурой. Я едва не утонул в этой мягкой обивке. Билл заикался, пытаясь что-то сказать. Эгил положил руку ему на колено.

У лапландского лепрекона загорелись глаза.

– Это было, когда Скалагрофт вернулся из Вегаса, – сказал Эгил, как будто это все объясняло.

– Да, ха-ха, Вегас! – расхохотался гном. – Сплошное богоявление от Рок-н-ролла, если вы понимаете, что я пытаюсь сказать. – Шамана явно несло. И было понятно, что он уже не остановится. Пока его не отпустит.

Гимпо разливает водку по стаканам.

– Ритмы рока, биение его пульса. Они охватывают всю планету. Вы только задумайтесь. Ом. Что это такое? Это дыхание планеты, ее энергия, Вудсток, африканские племена, барабаны, беспрестанный пульс жизни, кровь, что течет в ваших жилах, бьется в такт с первозданной сутью… болота, магия, ритуалы. Бой барабанов в дремучей чаще… это все означает одно и то же. Понимаете? Нет?

Вот Кинг-Конг понимал. Он сам был – сплошной ритм. Великий был человек. Железный Джон, мифы, волшебные сказки, Король-Рыбак, Т.С. Элиот, «Ад» Данте, «Потерянный рай» Мильтона, Уолт Уитмен, Уолт Дисней. Блядь, ребята! Дьявол – вот настоящий герой, Дионис, Джим Моррисон, Рок-н-ролл, Уильям Блейк. Если очистить входы для восприятия, все станет таким, каким оно есть в действительности – бесконечным, ну, типа того. Вам нравится АС/AD? Я очень люблю АС/AD. И, разумеется, Элвис – он Аполлон. Да, ребята.

Гиперактивный гном осушил свой стакан с виски и продолжил:

– Все сложилось одно к одному – я выигрывал в двадцать одно, я выигрывал за столами – я знал, что сила со мной. Я больше не верил, что шаманские секреты, которые передаются у нас в семье из поколения в поколение, – это замыслы великого бога-оленя. Нет, я понял, что все в жизни взаимосвязано и что великий олень – это Кали, Будда, Христос, «Led Zeppelin» и «The Beatles». Вы понимаете, что я имею в виду?

Загадочный гном посмотрел на меня, и его пламенный взгляд пригвоздил меня к месту. Я нерешительно пробормотал:

– Ты имеешь в виду, ну… э… типа, явления, что на первый взгляд кажутся абсолютно несвязанными, могут объединяться в духовное целое, если воспринимающий их человек откажется принимать ограничения, которые накладывает язык и линейные концептуальные представления; что если мы будем мыслить в категориях символов и прислушиваться к интуиции, мы сможем выйти на уровень духовной не-системы, определяющей, что все истины – это, на самом деле, единая истина и что детали и догмы каждой из этих отдельных истин абсолютно несостоятельны и неуместны… ну, типа того.

– Ну, ты, дружище, даешь! Молодец! – воскликнул он и хлопнул меня по ладони растопыренной пятерней. – Я наблюдал за вашими продвижениями. По Удаленно-Внешнему Каналу, внеземному каналу духа. На Скае такое увидишь вряд ли. Тут действует магия. Я записал вас на видео.

Гном принялся тыкать пальцем в кнопки на пульте. Я заметил, что кнопки размечены не цифрами, а рунами и магическими символами. Экран зарябил психоделическими разноцветными завитками.

– Вот, смотрите! – объявил наш хозяин, возбужденно подпрыгивая на диване. – Обожаю эту хренотень с магическим глазом! – он рассмеялся. – Смотрите! Вот это фрагмент, где вы в башне… явление Элвиса и большое катание на инфернальных аттракционах… блядь, это песня! – Он переключился обратно на MTV, где «Metallica» пела песню о том, как человек боится темноты. – Ну? – воскликнул наш радушный хозяин. – Как ощущения? Космическое просветление, видение всего во всем, Уолт Уитмен и все дела… суперски, да? Помню, когда мне в первый раз намекнули, ха-ха, что к чему, я перепугался до усрачки…

– Все получилось так быстро, – робко проговорил Билл. – Ощущения странные, если честно… ну, понимаешь…

– Так вам нужен Аккорд? – шаман рассмеялся, вскочил с дивана и принялся рыться в большом деревянном ящике, выкидывая на пол бубны, банджо, трещотки и маленькие барабаны. – Где-то здесь! Должен быть! – бормотал он в процессе. – Ага!

Мы пьем за здоровье друг друга, и Мартти достает из чехла гитару.

Наконец, он достал потрепанную испанскую гитару с четырьмя струнами.

– Этот Кейт Ричардс! – он рассмеялся. – Какой придурок! Совершенно не рубит в тайных искусствах, ни вот на столечко, ха-ха-ха! Пытался купить Аккорд, вот кретин! Шесть миллионов долларов! Хе-хе! Ему еще повезло, что я не забрал все его деньги! Любой идиот, который читает хотя бы комиксы, знает, что тайные знания можно использовать только на благо всего человечества. Это грех против Бога – использовать божественный дар для своих личных целей. Ладно, что там у нас?

Маленький человечек принялся крутить колки, настраивая гитару. Я в жизни не слышал такого настроя. Верхняя ми натянулась на грани разрыва, а соль и фа провисали, чуть ли не хлопая по деке. Струну ля он вообще оторвал и зашвырнул за спину. Достал из ящика старенький калькулятор. Что-то быстренько подсчитал и подкрутил колки.

– Синди! – крикнул он через плечо. Северная красотка вошла, покачиваясь на шпильках.

– Да, милый? – проворковала она, принимая картинную позу девушки-ассистентки в какой-нибудь телеигре.

– Принеси мою бензопилу! Которая самая маленькая.

Синди принесла крошечную бензопилу, всю какую-то невзрачную и ободранную, размером не больше электрического ножа. Высунув от усердия язык, шаман принялся подправлять резонаторное отверстие в верхней деке, придавая ему форму Звезды Соломона. Закончив, он зашвырнул пилу за спину и снова подправил колки, напряженно прислушиваясь к звучанию струн.

Насколько он важен, Потерянный Аккорд? Когда возник этот миф? И что такое Аккорд – Святой Грааль для музыки? Всем музыкантам известно, что теоретически его невозможно сыграть, но каждый, кто пишет песни, знает, как это бывает, когда пальцы отчаянно шарят по грифу, пытаясь нащупать этот вечно ускользающий Потерянный Аккорд – аккорд, который преобразит банальную пьеску в гениальную вещь, что вмещает в себя священное таинство Сотворения мира. Бывали случаи, когда музыкант отвлекался, задумавшись о чем-то постороннем, но продолжал играть, и пальцы сами натыкались на правильное сочетание нот, но музыкант, конечно же, не мог вспомнить, в каком положении были пальцы, когда они по случайности выхватили из мелодии Аккорд. Одни музыканты вообще не заморачиваются его поисками, для выражения их устремлений, надежд и желаний им вполне хватает обычных, общедоступных аккордов; другие, как, например, Майлс Дэвис, посвящают всю жизнь тому, чтобы найти Потерянный Аккорд. Они, конечно, об этом не говорят, но ты это чувствуешь.

– Трубачи не играют аккордами. – Голос.

– Ага, это если на трубе. А если на гармонике?

Все это никак не связано с тем, что мы отвезли Элвиса на Вершину Мира – не связано, в смысле, заранее обдуманных планов, – но на каком-то этапе Потерянный Аккорд сделался неотъемлемой частью нашего путешествия. Это случилось само собой. И вот мы сидим в этой замызганной, но дружелюбной гостиной/кухне, где нам, может быть, и откроется тайна Потерянного Аккорда.

– Вот! – сказал он. – Потерянный Аккорд! – И взял этот самый аккорд. Это было похоже на первый аккорд всех величайших в истории песен, на первую ноту всех величайших симфоний. Вокруг руки, перебирающей струны, клубилась волшебная золотая пыль, как в диснеевских мультиках. Над верхней декой порхали крошечные феи. Я заметил, что пальцы шамана как будто светятся. – Вот он, Потерянный Аккорд, – повторил наш полярный мудрец. – Секрет всей музыки. Музыка – это чистейший из языков. Подлинный язык, язык богов. Но он еще крайне опасен. Если не верите, еще раз послушайте «Slayer». Но как бы там ни было, теперь у вас есть Аккорд. Только не злоупотребляйте им… Бля, ребята! Бивес и Батхед!

Наш новый друг схватил пульт и переключил телевизор на свою любимую передачу.

– Обожаю этих ребят! – Шаман принялся тупо хихикать, подражая Бивесу и Батхеду, и при этом наигрывал на гитаре вообще непонятно что и восклицал «круто» или «отстой». Билл под шумок отобрал у него гитару, тщательно ее рассмотрел, провел пальцем по свежевыпиленному резонаторному отверстию, подергал ржавые струны.

У Мартти с собой целая стопка потрепанных нотных листов, густо усыпанных черными точками и черточками. Для нас, не обученных нотной грамоте, это просто набор непонятных знаков. Я никогда не любил классическую музыку. Не врубался в нее – и все тут. В общем, я приуныл. Глядя в ноты, Мартти играет какую-то совершенно незнакомую пьесу, витиеватую и напыщенную. Закончив с первой, сразу же начинает играть вторую. Потом – еще. И еще. Мы, как и пристало хорошим гостям, издаем одобрительное мычание. Гимпо подливает себе водки. Мы старательно изображаем восторг, хотя понимаем, что это – не то, что нам хотелось бы услышать. Z спрашивает у Мартти, а пишет ли он свою музыку.

– Да, я пишу песни, но это лапландские песни.

– А может, споешь нам что-нибудь из своего? – бормочет Зет.

– Конечно. Я спою песню про северного оленя. Это песня про старого оленя, который бродит по тундре, готовясь к смерти.

Мартти поет. Мелодия очень простая – никаких сложных гитарных вывертов и красивостей. Строгий аккомпанемент, медленное арпеджио. Хорошая песня, стоящая. Мы киваем в знак одобрения. Лапландский лепрекон с абсолютно непроизносимым именем – во всяком случае, я не берусь его произнести, не говоря уже о том, чтобы его записать, – предлагает разогреть обрезки какого-то мяса на сковородке с застывшим жиром. Гимпо кивает. Хозяин ставит сковороду на плиту. Непрозрачный белесый жир начинает плавиться, потом – шипеть и скворчать. Высвобожденный запах бьет по ноздрям. Хозяин снимает с открытой, почти пустой полки большую тарелку в тонкой пленке жира, вываливает на нее подогретое мясо и ставит его на стол. Едим руками. Наши нёба не привыкли к такому ядреному вкусу – даже самое острое мясо не идет ни в какое сравнение с этим мясом. Оно жесткое, плохо жуется. Я понимаю, что много его не съесть – желудок не примет. Даже под водку.

Вижу, что Гимпо и Z тоже не слишком понравилось угощение. Но мы мужественно едим – как и положено хорошим гостям. Я стараюсь не пялиться на сапоги нашего лапландского лепрекона, но не пялиться невозможно: это яркий пример того «притягательного» уродства, которого ты упорно стараешься не замечать, но оно все равно постоянно притягивает глаз. Насколько я понял, они пошиты из оленьей кожи, доходят до середины голени, и у них загнутые носы – такая диснеевская обувка. Они не украшены никакой вышивкой – просто болотные сапоги фейри, но настоящие. Хочу спросить, где он такие достал, но это было бы все равно что спрашивать у горбуна, где достать такой горб. Но Гимпо все равно спрашивает. Мартти переводит, и наш хозяин срывается с места и исчезает за дверью.

Через пару минут дверь открывается. Входит старуха – прямо бабка всех северных гоблинов, – сморщенная и сгорбленная под грузом прожитых лет, в грязном, заношенном лапландском костюме. В настоящем костюме, «для жизни», а не в том ярком декоративном наряде, в каких здешние женщины отправляются за покупками в супермаркет. Но глаза на морщинистом старом лице сияют очень даже по-молодому. Она улыбается нам и здоровается. Голос – как будто каркает ворона. Старуха тянет за собой большую картонную коробку. В коробке – те самые диснеевские сапоги из оленьей кожи. Мартти переводит. Он говорит, что это его двоюродная бабка. Она говорит только по-лапландски, и всю жизнь шьет сапоги из оленьей кожи; ходить по снегу – лучше сапог не придумаешь; только надо следить, чтобы они не пересыхали; кожу для них не дубят; их нельзя заносить в дом, их снимают у двери и оставляют на улице, на крыльце.

Примеряем сапоги. Внутри на коже еще остались кусочки мяса. Бабка притаскивает вторую коробку. Наконец, подбираем себе подходящий размер. Цены вполне приемлемые. Покупаем по паре. Надеюсь, что этот коммерческий эпизод не запятнает чистоту нашей дружбы. Утешает, что эта обувь – исключительно «для своих». Мартти говорит, что бабка шьет сапоги только для местных: чтобы в них ходить. Для туристов здесь производят другие: тщательно выделанные, с вышивкой, в общем, декоративные.

Наш хозяин, лапландский лепрекон, что-то шепчет ей на ухо. Она застенчиво хихикает и отпихивает его, словно она – молодая девица, а он – не ее взрослый внук, а настойчивый ухажер в период активного полового созревания. Она смотрит на нас, и из ее горла рвется протяжный звук – нечто среднее между гортанными, проникновенными трелями соловья и напряженным, но трогательным речитативом Бьорк. Древняя мелодия медленно воспаряет ввысь, из самых глубин души – горестный, жалобный плач, такой волнующий и прекрасный, что ради такого не жалко и умереть. Умереть, зная, что в мире все-таки есть настоящая красота. Она поет безо всякого аккомпанемента, но голос сам строит мелодию. Мелодия очень простая, но каждая фраза украшена необыкновенными, запредельными модуляциями – что говорит о большом даровании, о безупречном владении техникой и о бездонных глубинах души.

Потерянный Аккорд. В любой настоящей великой музыке – в той музыке, которая пусть на чуть-чуть, но все же существенно изменила мир, наподобие той гипотетической бабочки, которая вызывала ураган одним взмахом легкого крылышка, – Аккорд непременно присутствовал. Как правило, он появлялся случайно: странное диссонирующее созвучие от сорвавшейся гитарной струны в сочетании с гармонией расстроенного пианино или дребезжанием плохо закрепленных тарелок. Этот магический музыкальный лейтмотив обладает способностью изменять жизнь людей, и, изменяя людские жизни, он изменяет и целый мир.

Песня очень короткая. Мартти переводит слова. Старая олениха готовится умереть: бродит по тундре и ищет место последнего успокоения. В этом есть что-то подлинное и большое. Нам даже немного неловко за свою всегдашнюю мелочную суету. Мартти объясняет на своем правильном, я бы даже сказал, слишком правильном английском, что его двоюродная бабка – лучшая из всех ныне живущих исполнительниц лапландских народных песен. Никто с этим не спорит. Мартти говорит, что к ней специально приезжали, чтобы записать ее песни, в рамках правительственной программы по сохранению исчезающего культурного наследия малых народностей Севера – ее поколение было последним, выросшим и воспитанным в традициях лапландской культуры, не тронутой современным миром.

Потерянный Аккорд нельзя использовать со злым умыслом. Это божественное созвучие присутствует в большинстве самых лучших, всеми любимых песен «Битлов». И в некоторых композициях «U2» – благодаря странной манере игры гитариста Эджа (The Edge), с его нетривиальным строем и характерным, я бы даже сказал, уникальным стилем исполнения. «Led Zeppelin», Принц и, как ни странно, «AC/DC» тоже случайно наталкивались на эту тайную комбинацию нот. Разумеется, Аккорд звучит во всех песнях Элвиса – высота его голоса и вибрато идеально подходят под те три ноты, из которых складывается Аккорд. Вот почему он – Король. Не случайно во многих странах третьего мира Элвиса Пресли почитают как святого. В крошечных, затерянных высоко в горах деревушках Северной Мексики местные жители строят специальные часовни, где поклоняются Санта Пресли. Многие крестьяне искренне верят, что святой Пресли исцеляет болезни, а слепые во многих деревнях носят авиаторские очки, которые так любил их кумир – они верят, что это вернет им зрение. И каким-то чудесным образом их зрение действительно улучшается, в отдельных случаях – почти на 20 процентов.

Билл наигрывает на старой гитаре – аккуратно и бережно. Гимпо сидит, затаив дыхание. Аккорд как будто витает в воздухе. Он почти осязаем: он источает сияние – искрится, как золотистая ледяная пыль. Нежные звуки ласкают меня, словно теплый больничный героин и чистые хлопковые простыни.

Бивес и Батхед закончились, пошли титры. Наш мудрый шаман вытирает глаза – он смеялся до слез. Он оборачивается к нам:

– Прошу прощения, ха-ха-ха, я обожаю эту передачу! Кстати, ребята, а что вы собираетесь делать с Аккордом? Это вообще ничего, что я спрашиваю?

Билл хмурит лоб. Когда он так хмурится, он похож на Шерлока Холмса. Он закрывает свою перьевую ручку, «Waterman» с золотым пером, – он тщательно записал всю комбинацию нот Потерянного Аккорда – и смотрит на нашего нового друга. Смотрит очень серьезно.

– Мы собираемся уничтожить «News International» и вообще все мультинациональные конгломераты. Мы уверены, что Руперт Молох – это сам Вельзевул. С помощью Аккорда мы уничтожим Мамону и спасем мир. Но это только начало. Мы сделаем так, чтобы все были счастливы. Мы освободим воды! Мы все вернемся в потерянный Рай! Мы не успокоимся, пока мир не достигнет глобального сатори!

Мы все зааплодировали Биллу и дружно провозгласили тост за нашего мудрого шотландца. Билл зарделся и скромно кивнул. Он убрал в чемоданчик блокнот и ручку и достал свои записи про Аккорд набор ювелирных инструментов и стилофон.

Остаток вечера мы провели замечательно: пили виски и смотрели избранные кассеты из обширной коллекции психотронного видео, которую собрал наш хозяин. Он рассказывал ужасно смешные истории о незадачливых лицемерах, которые пытались завладеть Аккордом, чтобы использовать его в эгоистичных целях. Дик Скаббард, лидер-гитарист «Metal Submarine», много лет изучал магические теории печально известного некроманта Алистера Кроули и практиковал гомосексуальную магию – чтобы заполучить Аккорд. Столько усилий и столько напрягов, и все, что он с этого поимел – несколько лет интенсивной психотерапии и растянутый в мясо анальный сфинктер.

Дэвид Боуи также рискнул вступить на запретную территорию: он использовал все изобилие бисексуальных выразительных средств в своих поисках этого Святого Грааля от музыки. Мик Джаггер? Над ним хохотал весь астрал. Нет, как я уже говорил, единственный музыкант, который знал тайну этого восьмого чуда света, – это был сам Король. Элвис Пресли.

Шаман Скалагрофт рассказал нам немало веселых историй о тщетных попытках проникнуть в тайну этого сверхъестественного явления. Виски и пиво текли рекой – ноги подкашивались, разум мутился.

Перед самым рассветом прокукарекал полярный петух. Психотронный видеосеанс завершился; Гимпо с Синди уединились в хозяйской спальне (Синди с шаманом жили в свободном, «открытом» браке). Единственная свеча посередине маленького круглого столика истекала пурпурным воском. Скалагрофт сделал нам с Биллом знак пододвинуться ближе. Он потер свою седую бороду, а потом, будучи сильно навеселе, открыл нам еще одну тайну. Темный секрет.

– Друзья мои, – прохрипел он прокуренным голосом, – пока вы не ушли… должен вас предупредить… – Невидимая ледяная рука сжала мне яйца. Скалагрофт продолжил, понизив голос: – Анти-Аккорд, это…

Истошный крик, возникший из пустого пространства, перебил перепуганного шамана. Что-то просвистело по комнате. Дверь с грохотом распахнулась, и какой-то злой дух явно из низших чинов с воплем взвился в ночное небо и растворился в северном сиянии. Скалагрофт быстро перекрестился, бросился к двери, захлопнул ее и закрыл на замок. Этот ошеломительный эпизод наложил печать на уста нашего друга, и больше он не сказал нам ни слова об этом ужасном и грозном явлении, Анти– Аккорде, но мысль уже крепко засела у нас в мозгу, будоража воображение и грозя еще долго преследовать нас в страшных снах. У меня было странное ощущение, что мы еще соприкоснемся с этой пугающей тайной. Я пошел спать, исполненный самых тревожных предчувствий.

Билл изучал свои записи и возился со стилофоном, что-то там подправляя в схеме. Я видел, как он переключает транзисторы и меняет местами какие-то проводочки. Гимпо доводил до ума свою дзенскую палку.

Билл достал свою колоду Таро и принялся прикреплять карты к монтажной плате стилофона. Я заметил, что из старших арканов он использует только карты темных стихий. Мне стало немного не по себе когда он прикрепил страшную Десятку Мечей к импровизированной антенне, которую соорудил из старой вешалки. Он что-то высчитывал на своем руническом калькуляторе и бормотал длинные фразы на латыни.

Я отхлебнул водки; она согрела меня изнутри. Билл по-прежнему возился со схемой. Он был весь мокрый от пота, и лицо у него было какое-то странное… жуткое было лицо. Волосы прилипли ко лбу. Глаза – абсолютно дикие. Теперь я встревожился не на шутку.

– Билл, что ты делаешь?

Он как будто меня и не слышал. Его молчание действовало мне на нервы.

– Билл! – повторил я уже громче. Он вздрогнул, как будто очнувшись от тяжкого сна, и поднял глаза. Я взглянул на его руки: все пальцы в крови. Он нахмурился, собираясь с мыслями.

– Я выворачиваю Аккорд. Переключаю полюса. Кажется… кажется, у меня получилось, – пробормотал он. Я сразу понял, о чем он говорит, но не решился задуматься о значении сказанного – этот дятел искал Анти-Аккорд.

Мы тупо молчим. Нам пора ехать. Хочется как-то поблагодарить наших радушных хозяев. Но мы не знаем как. И не знаем, а надо ли. Такое впечатление, что нам показали что-то, что существует за пределами наших, казалось бы, безграничных, но, как выяснилось, ограниченных горизонтов, управляемых собственным «Я». Эта древняя бабка, одетая в старый, видавший виды народный костюм, всю свою жизнь прожила в этой пустынной, промерзшей тундре: растила детей и внуков, шила сапоги из оленьей кожи и пела песни, в которых – вековая боль, и безмерная мудрость, и тайны Творения; а я моту разве что отнестись к ней снисходительно – написать про нее в своей книге и купить у нее пару сапог.

Мы говорим до свидания. Мартти записывает у меня в блокноте свой хельсинский адрес и телефон. Мы обещаем, что когда-нибудь мы обязательно вернемся сюда весной, чтобы уйти на север следом за стадом оленей – вместе с ним и его братом. Z рассеянно тасует карты, Мартти это замечает и говорит:

– Я где-то читал, что, когда волхвы отправились поклониться Иисусу, они взяли с собой в путешествие всего одну книгу: книгу Таро.

Примечание: существует всего одна запись звучания Анти-Аккорда: на «Белом альбоме» «The Beatles», в середине композиции «Revolution № 9».