Текст книги "Небеса"

Глава 11

В баре плавали облака едкого дыма. Собравшихся за карточным столом никак нельзя было назвать «хорошей компанией». Некоторые играли уже давно и с азартом, когда вошел Уин. Заказав порцию виски, Уин сел напротив стойки и начал оглядываться в поисках Мэтта. Вскоре он заметил его – Мэтт развлекался игрой в покер и, по-видимому, выигрывал. Когда один из игроков встал, Уин решил занять его место и сразиться с Мэттом.

– Не возражаете? – спросил Уин.

– Я не против, – ответил Мэтт. Остальные трое игроков тоже не возражали.

– Вы, наверное, отличный игрок, святой отец? – спросил один из них, назвавшийся Мэлвином. Его несколько удивило то, что священник решил к ним присоединиться.

– В свое время я играл и за одного, и за двух, – покойно ответил Уин. Стаканчик виски за стойкой сделал свое дело: нервное напряжение спало. Он уселся за стол.

– Нет ли у вас особых преимуществ перед нами, святой отец, ввиду вашего сана? – улыбнувшись, поинтересовался Мэтт.

– К сожалению, нет.

Мэтт сдавал, была его очередь. Уин удивился, насколько профессионально он это делает. Игра началась Первый ход принадлежал молодому человеку по имени Джон. «Ему не более двадцати, – подумал Уин. – Ясно, что он игрок неопытный. Видимо, его уже успели обобрать за ночь как липку».

Играло несколько человек. Уину постоянно везло, Джон же проигрывал значительные суммы, но не решался оставить игру. Он сильно нервничал, ходил быстро и необдуманно.

После очередной партии Мэлвин вышел из игры, за ним – Ричарде. Остались только трое – Мэтт, Уин и Джон.

– Что ж, сыграем еще разок, а потом схожу посмотрю, как там моя милая женушка, – сказал Мэтт, которому уже надоело играть, но он не знал, под каким предлогом покинуть бар, и совершенно случайно упомянул Алекс.

Уин вздрогнул. Ему удалось не думать об Алекс только несколько минут. Мэтт упомянул о ней – и все стало на свои места: он, Уин, священник, а Алекс замужем за Мэттом. Что ж, пусть будет так. Уин сузил глаза и стал внимательно разглядывать карты. Он хотел выиграть у Мэтта, во что бы то ни стало, разгромить его в пух и прах. Если это удастся, он приобретет некоторое превосходство над этим счастливчиком Мэттом. Он методично поднимал ставки выше и выше. Все его мысли поглотило одно безудержное желание – обыграть Мэтта. Как прекрасно он будет чувствовать себя победителем!

– Вот, – воскликнул Джон и бросил свои последние деньги на стол. Все, до последнего цента. Он был в ужасе, но надеялся, что соперники не заметят безумного страха в его глазах.

– Что ж, покажи, что тебе досталось, – сказал ему Мэтт.

Джон открыл карты – два валета и шестерка.

– Три короля и туз, – объявил Уин и разложил карты перед собой.

Мэтт невнятно пробормотал какое-то ругательство и отшвырнул карты.

– Ваша взяла. Кстати, вы отлично играете в покер, святой отец. Но с меня достаточно. На дворе, кажется, наступило такое время суток, которое я лично называю «ночь».

Уин удовлетворенно улыбнулся и придвинул в себе деньги. Давно уже выигрыш не доставлял ему столь явного удовольствия.

– И я считаю, что на сегодня хватит, – добавил он, не желая дать Мэтту возможности побыть с Алекс наедине хоть несколько секунд. – Благодарю вас, джентльмены, за доставленное удовольствие. Это был чудный вечер.

Уин засунул выигрыш в карман, взял со стола бутылку виски и вручил ее Мэтту.

– Никогда не знаешь, в какой момент это может пригодиться.

Джон между тем вышел из салона и молча стоял на палубе, вглядываясь в темноту ночи, словно она могла дать ему ответ на неотступный вопрос: «Что теперь делать?» Перед отъездом мать предупредила его, что игра принесет ему несчастье, но тогда он пропустил ее предостережение мимо ушей. Только сейчас весь ужас создавшейся ситуации предстал перед ним. Азарт лишил его здравого смысла. Возможность выиграть разжигала ему кровь, и, не в силах остановиться, он продолжал играть…

Уин и Мэтт поднялись на палубу и увидели Джона, стоявшего у поручней в полном одиночестве, разбитого и несчастного. Уин понимал, что по его вине мальчик потерял все: именно он поднимал ставки выше и выше, чтобы разгромить Мэтта.

– Подождите меня, – попросил он Мэтта.

– А в чем дело?

– Только поговорю с одним нашим общим другом, – ответил он, кивая в сторону Джона, – я на минутку, сейчас вернусь.

Он тихо подошел к молодому человеку:

– Джон?

– Да, святой отец?

– Сегодня ты получил ценный урок на всю жизнь, не правда ли?

Джон кротко кивнул:

– Да, святой отец.

– Ты теперь никогда больше не будешь играть?

– Я не смог бы, если б даже захотел. У меня больше нет денег, – кисло подтвердил тот.

– А если бы у тебя были деньги? Ты бы вернулся в салон?

– Нет, святой отец. Может быть, я не слишком умен, но одно я усвоил: у меня нет качеств, необходимых настоящему игроку. Я больше не буду играть в карты.

– Хорошо, – улыбнулся Уин, – вот возьми. – Он достал из кармана деньги и вручил юноше.

– Зачем вы это делаете? – Джон широко раскрыл глаза от удивления.

– Ну, скажем, потому, что это правильно. Ты обещаешь, что больше никогда и носа не сунешь в подобные заведения?

– Да, сэр. – Он взглянул на деньги, которые чудесным способом вернулись к нему. Джон был потрясен щедростью священника. – Спасибо, святой отец. – Голос его дрогнул.

Уин пожал ему руку и пошел обратно к Мэтту, молча наблюдавшему за происходящим.

– Алекс не говорила, что она собирается делать?

– Думаю, она давно спит, – ответил Уин, надеясь, что это остановит Мэтта и его свидание с Алекс не состоится. Он вовсе не собирался оставлять их наедине.

– Давайте пройдем в ее каюту, удостоверимся, что все в порядке, и пойдем спать, – предложил Мэтт.

Когда они подошли к двери каюты Алекс, Уин почувствовал, что дрожит. Убедившись, что за дверью тихо, Уин облегченно вздохнул. Они вернулись к себе в каюту, и, только когда Уин закрыл дверь, Мэтт спросил о разговоре с Джоном.

– Очень мило с вашей стороны, что вы так обошлись с мальчиком. Вы и вправду человек редкой доброты, отец Уин.

Уин едва устоял на ногах, услышав такое. Простодушная похвала Мэтта доконала его. Это была последняя капля, переполнившая чашу его терпения. Сначала Алекс восхищалась, какой он замечательный и милосердный священник, а потом не позволила ему нарушить «святые обеты», а теперь еще Мэтт!

Выпитое ударило ему в голову, настроение окончательно упало, и им овладело мрачное отчаяние. Сейчас самое время открыть Мэтту всю правду: что он вовсе не тот человек, за которого себя выдает.

– Черт побери, Мэтт! Я совсем не так хорош, как вы думаете. Пришло время рассказать правду.

– Правду? Какую правду? – Мэтт был заинтригован и слушал в оба уха.

– Мэтт, – Уин устало стянул с шеи воротничок и отшвырнул его, чувствуя страшное облегчение, – я не священник.

Алекс не могла заснуть. Она боялась себя, своего чувства и знала, что, если бы отец Уин последовал за ней, она бы больше не сопротивлялась. Алекс и раньше влекло к нему, но теперь, когда она узнала, как чудесно быть в его объятиях, она хотела принадлежать только ему. Его объятия были для нее раем и адом, благословением и проклятием. Она познала небесное блаженство… Но как жаль, что это больше никогда не должно повториться!

Сначала, будучи сильно возбужденной, Алекс опасалась прихода отца Уина. Но потом, поняв, что он не собирается преследовать ее, впала в отчаяние, представляя ужасное будущее без него. Наконец она разделась и легла.

Сон, однако, не приходил. Она вспоминала отца Уина, в серебристом сиянии луны стоявшего на темной палубе, его прекрасную фигуру и единственный поцелуй, наполнявший ее желанием. Алекс и не подозревала, что простой поцелуй, может пробудить столь сильные эмоции.

Каждый раз, когда Алекс закрывала глаза, чудесная картина всплывала в ее воображении. Мужественно пытаясь отогнать от себя порочные мечты, она мысленно возвращалась к земной реальности, где ее чувства к Уину считались незаконными.

Прошли часы, а Уина все не было. Ну что ж, пусть это будет победа, победа ее нравственных принципов. Она и Уин не запятнали чистоты своих обетов, и им не придется стыдиться своих отношений.

Мысль о том, что завтра она снова увидит отца Уина, сильно беспокоила Алекс. Сможет ли она сохранить спокойствие, когда столкнется с Уином лицом к лицу? Если он будет вести себя так, словно ничего не произошло, ей, возможно, удастся сделать то же самое.

Однако нет никакой гарантии, что она останется холодной и неприступной, если он еще раз дотронется до нее. Сердце ее дрогнуло при мысли об этом.

Алекс долго лежала в темноте. В конце концов, она спешила пойти погулять и подышать свежим воздухом, не опасаясь неожиданной встречи, так как каюта Мэтта и Уина была довольно далеко, на другой стороне корабля. Одевшись, Алекс тихонько выскользнула на палубу, продуваемую легким ветерком и освещенную таинственным светом луны.

– Ты не священник? – повторил Мэтт, растерянно глядя на воротничок, валявшийся на кровати Уина. – О чем, черт побери, ты говоришь?

– Это длинная история.

– Так, значит, наша свадьба была ненастоящей? – с недоверием спросил Мэтт.

– Да.

Мэтт разразился хохотом, представив Уина всего лишь переодетым обманщиком.

– Ты находишь это столь смешным? – мрачно сказал Уин, стараясь сохранить спокойный тон, насколько это было возможно при данных обстоятельствах.

Мэтт все еще ухмылялся:

– Чертовски хорошо, что мы с Алекс не отнеслись серьезно к брачным обетам. Неудивительно, что ты проявлял столько усердия, чтобы разлучить нас.

Уин не хотел даже вспоминать об этом. Он достал из чемодана белую шелковую рубашку и стал переодеваться, удовлетворенный тем, что снова может быть самим собой.

– Зато вам не надо беспокоиться насчет развода. Не было свадьбы – и дело с концом.

– Чудесно. Но все-таки мне интересно еще кое-что узнать. Если ты не отец Уинстон Брэдфорд, то кто же ты?

– Ты уверен, что хочешь узнать об этом?

– Думаю, да.

И Уин рассказал Мэтту о книге и письме Лоуренса Энтони, в котором тот умолял друга найти Венец Желаний и проследить, чтобы сокровище не попало в руки его сыновей – Филиппа и Роберта. Рассказал о том, что братья Энтони уже начали преследовать их, а также о своем твердом решении выполнить последнюю просьбу покойного друга дяди Эдварда.

– Я решил незаметно уехать из Лондона, чтобы Филипп и Роберт ничего не узнали. Тогда я переоделся в одежду священника и рано утром следующего дня отправился в Бостон. Лоуренс писал, что только дядя Эдвард может возглавить поиски: он единственный, на кого можно положиться, кому можно доверять. Я хотел сделать, как лучше, думал, что у меня нет другого выхода, поэтому я и пошел на этот обман.

Мэтт смотрел на Уина, словно видел его впервые. Действительно, ему открылся другой человек, он увидел Уина в новом свете. Оказывается, Уин – любитель приключений, способный на авантюру, а не смиренный, кроткий священник, думающий только о спасении человеческих душ и искоренении несправедливостей. Пытаясь представить себя в такой ситуации, Мэтт не выдержал и снова засмеялся.

– Тебе, наверное, нелегко пришлось?

– О-о, ты не представляешь, как трудно, – ответил Уин, вспомнив монастырь, где он дрожал от страха и каждую минуту ждал разоблачения.

– А что будем делать с Алекс?

– Что ты имеешь в виду? – резко спросил Уин.

– Ты хочешь сказать, что неведение Алекс не представляет никакой проблемы?

– Я просто не понимаю, о чем ты.

– Я говорю о том, что ты после нашей шутовской свадьбы из кожи вон лез, чтобы не оставлять нас наедине, а потом вы вдвоем так мило танцевали вчера…

– Какой-то вальс, подумаешь…

Мэтт не поверил ни единому слову:

– Теперь я понимаю, почему ты так старался…

– Это было нелегко.

– Ты хочешь сохранить это в тайне? Ты будешь продолжать разыгрывать перед Алекс священника?

– Нет, я устал от лжи.

– Что ты ей скажешь?

– То же самое, что сказал и тебе, – правду. Это ничего не изменит, мы будем продолжать поиски. По-прежнему будем разбираться в загадках Лоуренса и, в конце концов, найдем венец. Но с этого момента я для вас – просто Уин Брэдфорд, а не отец Брэдфорд. С меня довольно. Я устал притворяться.

– Что ж, верно. Думаю, ты принял правильное решение.

– Тогда в качестве последнего «деяния» отца Брэдфорда я, пожалуй, разведу вас.

Мэтт согласно кивнул, открыл бутылку виски и шутливо произнес:

– А мы с Алекс могли бы быть так счастливы…

– Я хочу выпить за другое – за окончание моих мучений, – возразил Уин.

Мэтт достал два фужера и наполнил их до краев.

– И все-таки я должен сказать, что из тебя вышел бы прекрасный священник. Твой дядя был бы доволен, – сказал он.

– Надеюсь, – мягко ответил Уин и поднес фужер к губам.

Было уже около часа ночи, когда они допили виски. Мэтт едва дополз до кровати и сразу заснул. Уин, однако, не чувствовал усталости. Он вышел из каюты и медленно побрел по пустой палубе.

Вдруг он понял, что оказался у дверей каюты Алекс. К его удивлению, девушка стояла на палубе, грустно глядя в воду и, по-видимому, не догадываясь о его присутствии. Уин незаметно подошел к ней.

– Алекс… – хриплым шепотом позвал он. Алекс вздрогнула. Ведь только что она мечтала об отце Уине – возвращалась в мыслях к тому единственному блаженному моменту, когда они, забыв о преградах, разъединяющих их, были просто мужчиной и женщиной. Узнав голос любимого, Алекс подняла глаза и увидела его совсем рядом – в нескольких дюймах от нее. Какое-то мгновение она колебалась, не призрак ли это, материализовавшийся из ее постоянных фантазий. Он был одет точно так же, как тогда, в Бостоне, когда она пришла к нему в отель.

Взволнованная его близостью, и не понимая, что говорит, Алекс резко спросила:

– Что вам угодно?

– Мне надо поговорить с вами. – Его голос, напротив, звучал мягко и нежно.

Лицо Алекс болезненно исказилось. Меньше всего ей хотелось прогонять его, но она должна это сделать.

– Подождем до утра, тогда и поговорим, – сказала она ему вопреки своему желанию, прекрасно понимая, что одно его слово – и она не сможет отказать. Слезы навернулись на глаза бедной девушки, она кляла себя за слабость и безволие.

– То, что я собираюсь сказать вам, слишком важно. Это не может ждать до завтра. Пожалуйста, разрешите.

Уин ждал ответа, но Алекс не могла вымолвить ни слова.

– Алекс, любимая, я обещаю, что между нами ничего не произойдет, если вы этого не хотите.

Она подняла на него глаза, полные слез, и, наконец, ответила:

– Ну, хорошо.

Отвернувшись, она открыла дверь каюты и вошла. Уин проследовал за ней.

– Алекс, я должен сказать вам что-то очень важное.

– Нет, отец Уин, подождите. Дайте сперва мне сказать. Это тоже очень важно. Я должна рассказать, что чувствую. Я сейчас так взволнованна, что должна сказать сразу, пока не раздумала.

– Но… – Стоило ему произнести одно короткое признание, как все наладилось бы между ними, она перестала бы так страдать.

Но Алекс перебила его:

– Пожалуйста, отец Уин, выслушайте меня.

Он замолчал.

– То, что случилось на палубе, – ошибка. Я прошу прощения. Это моя вина. Я не должна была целовать вас. Все дело в том, что… – Она сбилась, изо всех сил желая не проговориться, не называть настоящую причину. – Все дело в том, что я очень испугалась тогда – и за себя, и за вас. Я знаю, вы избрали путь служения Богу, и хочу, чтобы вы знали: никогда больше этого не повторится, я не позволю себе ничего подобного, чтобы не причинять вам боли и страдания и не вводить в грех. Я знаю, что это фиктивный брак, но я обещала Мэтту быть его женой, и, пока мы не развелись, буду, верна ему. Я хочу, чтобы вы знали: ручаюсь, что поцелуй больше не повторится. Мне бы хотелось остаться с вами друзьями, отец Уин. Ваша дружба для меня значит много.

Слушая объяснения Алекс, Уин размышлял, как его угораздило заварить эту кашу. Алекс страдала – это было очевидно. Ее благородство было так возвышенно, так удивительно. Он понял, что перестанет любить эту девушку, только когда прервется его жизнь. С беспредельной нежностью Уин подошел к ней и взял за руку.

– Нет… Отец Уин не делайте этого. Пожалуйста, не надо. – Она хотела вырваться, но он крепко держал ее. Через несколько минут Алекс поняла, что борьба бесполезна.

– Я выслушал вас. Теперь послушайте, что скажу. – Уин нежно заглянул в ее покрасневшие от слез. – Алекс, вы одна из самых благородных женщин, которых я когда-либо встречал. Я понимаю вас… но я должен вам кое-что рассказать. Я должен был признаться в этом давным-давно, но это было невозможно до сегодняшнего дня.

– Не понимаю. – Она удивленно посмотрела на него, силясь понять, что он имеет в виду.

– Я намеренно пришел сюда в такой одежде. Видите, я больше не ношу белого воротничка священника.

– Что вы говорите? – закричала она, шокированная его словами, она не могла поверить, что он способен на такое. – Вы не можете отказаться от сана! Неужели вы не понимаете, что это страшный грех – изменить обету?!

– Алекс… Я не давал никаких обетов.

Она изумленно посмотрела на него.

– Как? О чем вы?

– Алекс, я совсем не тот, кем вы меня считаете.

– Нет, нет! Я же видела, как вы помогаете людям, Да и сестры в монастыре думают так же.

Уин ласково улыбнулся.

– Что ж, это лишь доказывает, что я хороший актер лучше, чем сам о себе думал. Правда состоит в том, Алекс, что я не священник. Все это ложь – и мое одеяние, и ваш брак…

– Что?! – Она в ужасе отстранилась от него.

– Я не священник, Алекс. Меня зовут Уинстон Брэдфорд. Это мой дядя, Эдвард Брэдфорд, был священником.

– Я не понимаю, – медленно произнесла она, изумленно глядя на него во все глаза, – вы не священник?

– Нет, и вы не выходили замуж за Мэтта. Таким образом, можете не беспокоиться о разводе.

Глава 12

– Ты дурачил меня! – закричала она, задыхаясь от гнева. – Ты дурачил меня все это время, а я-то доверяла тебе!

– Алекс, – он говорил нежно и спокойно, – я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но поверь, я никогда и не думал смеяться над тобой. Чем больше времени я проводил с тобой, тем больше к тебе привязывался, тем труднее мне было бороться со своими чувствами.

Его признание было искренним.

– Мэтт знает об этом?

– Я рассказал ему все, прежде чем пойти к тебе. Он очень развеселился, когда узнал об этом. Особенно насмешило его то, что ваш брак не был действительным.

– Еще бы.

– Я должен признаться, Алекс, что тот вечер, когда я «венчал» вас, был самым трудным в моей жизни.

было жестокое испытание. Ты не представляешь, как я волновался, что вы отнесетесь к своим обетам серьезнее, чем я предполагал.

Гнев ее постепенно стихал, и на смену ему пришла искренняя радость – он не «отец» Уин.

– Я бы никогда не отнеслась к этому всерьез, – мягко сказала она.

– Откуда я мог это знать? Помнишь, тогда, за ужином, ты говорила мне, как он тебе нравится, какой он замечательный? Откуда мне было знать, что ты не влюблена в него? Все, что мне оставалось, – это сидеть и смотреть.

– Почему ты говоришь мне это? Ведь все уже прошло, – спросила Алекс, и сердце ее учащенно забилось в ожидании ответа.

Уин подошел к ней поближе и робко погладил ее по щеке.

– После нашего поцелуя я не мог больше терпеть лжи. Мой обман причинил тебе столько страданий…

Его прикосновение было невыразимо нежным, а слова лились бальзамом на ее исстрадавшуюся душу. Алекс хотела спросить, почему он решился на ложь, но возможность нового поцелуя, новой близости с ним – вот что было важнее всего.

– Уин…

Он нежно улыбнулся ей, когда она произнесла его имя без привычной приставки «отец». Теперь Алекс знает правду. Он может больше не скрывать страстного желания заключить ее в объятия. Уин потянулся к ней, прижал к себе, губы их слились в долгом поцелуе.

Уин целовал ее снова и снова, со всем жаром своей любви, Алекс отвечала ему тем же. Ничто не стояло теперь с ней между ними, ничто не могло разлучить их. Рядом был любящий, нежный, желанный мужчина. Они сжимали друг друга в страстных объятиях.

Алекс трепетала от страсти. Одна мысль наполняла все ее существо счастьем. «Он не священник… Он не священник!» – пело ее сердце.

Немного отстранясь, чтобы видеть его лицо, Алекс сказала:

– Уин, я бы никогда не влюбилась в Мэтта. Ведь я давно уже влюблена в другого. – Она пристально посмотрела в его темные глаза, сверкающие от страсти, и вспомнила, как сильно ей хотелось поцеловать его тогда, в тот вечер их незабываемого вальса. Она мечтательно улыбнулась и нежно погладила его подбородок.

– Я думала, мы никогда не сможем быть вместе. Я думала…

Ее голос дрогнул. Где-то внутри она все еще сомневалась в возможности безумного, вечного счастья, столь прекрасного, о каком она не могла и мечтать.

– Я не священник, Алекс. Я просто влюбленный мужчина, – нежно сказал Уин, прижимая ее к себе.

Алекс поняла, что это и есть счастье, которого она ждала всю жизнь. Уин продолжал.

– Ах, Алекс, я так давно желал тебя… нуждался в тебе… Но я же должен защищать тебя. Если ты не хочешь, чтобы наши отношения зашли слишком далеко, скажи мне сейчас, я остановлюсь.

Услышав в его голосе страдание, она улыбнулась:

– Сегодня я не нуждаюсь в твоей опеке, Уин. Сегодня мне нужен только ты сам.

Эти слова прозвучали так заманчиво, что он не мог отказаться. Не говоря ни слова, он поднял Алекс на руках и понес на кровать. Узкой, небольшой каюте было далеко до удобств тех шикарных мест, к каким он привык, но сейчас это не имело ни малейшего значения Он не думал об этом, он заботился только об Алекс, о том, как доставить ей удовольствие.

Прилив страсти захлестнул их. Долго сдерживаемое желание вырвалось, наконец, наружу. Сегодня кончатся их бессонные ночи и сомнения. Сегодня они будут вместе, они станут единою плотью. Они будут любить друг друга.

Но при этом Уин помнил, что Алекс непохожа на остальных женщин, которые были в его жизни: она была невинна.

С беспредельной нежностью он помогал Алекс раздеться. Они мягко целовали друг друга, их ласкам не было конца. Сняв с нее последний покров, Уин не мог наглядеться на изысканную красоту ее тела, на нежно-молочную кожу, высокую грудь, ярко-розовые упругие соски. Алекс была само совершенство. Ее фигуре, длинным стройным ногам, округлым бедрам могла позавидовать любая женщина у Уина пересохло в горле, когда он понял, что она предлагает ему в дар самое дорогое, что у нее есть, – самое себя. Он был горд этим, но I счастья у него перехватывало дыхание.

– Ты так прекрасна. – Его голос был полон страсти. Он должен почувствовать аромат ее кожи, прижать к себе! Уин начал расстегивать рубашку, и пуговицы сопротивлялись его нетерпеливым движениям.

– Я рада, что нравлюсь тебе, – прошептала Алекс.

Отшвырнув рубашку в сторону, обнаженный по пояс, Уин обернулся к ней, и Алекс жадно прильнула к нему, лаская его плечи и грудь.

Уин не предполагал, что прикосновение женских рук может доставить такое наслаждение – и такую боль. Его дыхание стало резким и прерывистым, так восхитителен был ее невинный порыв! Ему хотелось сбросить одежду и положить конец затянувшейся прелюдии. Но он понимал, что это напугает Алекс. Надо быть внимательным и деликатным. Но даже сейчас, призвав на помощь всю свою способность, мыслить логически, Уин с трудом сдерживал себя. Жар желания сжигал его. Уин взял себя в руки. Ему следует контролировать свои чувства и думать не только о себе.

– Я хотела тебя с того момента, как увидела в первый раз, – призналась Алекс, продолжая ласкать его.

Ее прикосновения были несколько неумелыми, но эти неопытные жесты еще сильнее возбудили его.

– Я не знал.

– Я же не могла сказать тебе. Ты был для меня недосягаем. Я думала, что никогда не смогу поцеловать тебя.

– А что ты чувствуешь теперь? – внимательно спросил он.

– Я люблю тебя, Уин.

Ее признание прервал долгий, страстный поцелуй, увлекший их в безумный, непередаваемый экстаз. Он прижал ее к себе, наслаждаясь упругостью ее груди. Они легли рядом. Уин гладил ее тонкие руки, стройный стан. Ее кожа была шелковистой, прохладной, его захлестнуло желание овладеть ею.

Он снял с себя оставшуюся одежду и снова лег рядом с ней. Уин понимал, что, учитывая ее невинность, лучше это сделать быстро, чтобы не смущать ее.

– Я тоже хочу на тебя посмотреть, – вдруг сказала она, к его удивлению.

Он немного приподнялся, так, чтобы она могла полностью рассмотреть его тело, и задохнулся от удовольствия, когда она провела своей маленькой, нежной ручкой по его мускулистому животу, стройным и сильным бедрам. Когда ее прикосновения стали более настойчивыми, Уину пришлось остановить ее. Он перехватил руку Алекс, поднес к губам и поцеловал. Самообладание его было на высоте. Однако он не мог гарантировать, что продолжение таких ласк не смутит его самого.

– Доверься мне, любимая. Стань моей… – прошептал он, глядя на нее горящими глазами.

– Да, да, Уин…

Алекс открыла навстречу ему объятия, подобно тому, как цветок открывает лепестки навстречу лучу солнца. Он ласково обнял ее и прижал к себе – единственную, драгоценнейшую женщину в его жизни.

Они были совершенством – и мужчина и женщина. Они были созданы друг для друга. Мужество дополняло мягкость и женственность, изящество – силу. Без размышлений они передали друг другу всю полноту своей любви.

Сжигаемый девственным жаром ее тела, Уин ликовал: наконец-то они соединились! Нельзя было выразить словами, как восхитительно быть рядом с ней. Раньше Уин больше заботился о своем собственном удовольствии и никогда не думал о том, как себя чувствует женщина в его объятиях. Но сейчас… Это было абсолютно новое чувство, доселе не испытанное им. Это было открытие. Он учился отдавать, а не брать. Он любил Алекс всей душой, всем сердцем, хотел сделать ее счастливой во всем.

Алекс удивлялась его нежности и мягкости. Она принадлежала ему, и это доставляло ему удовольствие и радость. Так долго она убеждала себя в невозможности этого счастья, думала, что никогда не испытает силы его любви. Однако это воздержание помогло глубже постигнуть чудо любви к Уину. Она полностью подчинилась ему, ее сердце билось в унисон с его сердцем, дыхание их сливалось в одно.

Они вместе постигали высоты любви. Алекс чувствовала себя на вершине блаженства рядом с Уином. В экстазе она обвила его руками, наслаждаясь его теплом и силой. Они соединились снова, а потом медленно вернулись на землю.

Уин привлек Алекс к себе. Голова ее безмятежно покоилась у него на плече, а нежные кудряшки рассыпались на его груди. Никогда еще любовь не была столь необходима Уину, как теперь.

– Я знала, что это будет именно так, – сказала Алекс.

– Как «так»? – полюбопытствовал он.

Хотя он был ее первым мужчиной, она показалась ему гораздо более страстной, чем все остальные женщины, с которыми ему приходилось иметь дело.

– Чудесно, – был ответ.

Уин улыбнулся. Они наслаждались отдыхом и спокойной радостью, осознанием того, что наконец-то они вместе.

Ночь оказалась короче, чем им бы хотелось, а Уин знал, что ему следует оставить Алекс до рассвета.

– Я должен уходить. Пора вернуться к себе, – с сожалением прошептал он.

– Не уходи. Останься со мной. Мы будем вместе, пока не приедем в Новый Орлеан, – попросила Алекс, приподнимаясь на локте и ласково глядя на него. Ее грудь коснулась его подбородка, и Уин застонал от сладкого прикосновения.

– Если бы ты знала, как я этого хочу! – признался он, нежно целуя ее. – Но, милая, не забывай, что для всех пассажиров, за исключением Мэтта, я – священник.

– Как я рада, что ты все-таки не священник, – пробормотала она, наклоняясь и целуя его.

– Я тоже.

Уин снова обнял ее, и на время они снова забыли обо всем.

Немного позже, когда они опять лежали рядом, наслаждаясь своей любовью и близостью, Уин заметил первый проблеск зари:

– Я должен идти, Алекс. Вдруг кто-нибудь увидит, как я выхожу из твоей каюты в такое время. Ведь скоро утро…

– Уже утро… – закончила она, чувствуя внезапную горечь. Она любила Уина так сильно. Самым естественным было бы лежать рядом с ним, как сейчас, лежать долго-долго. С того момента, когда она поверила, что он не священник и не потерян для нее навсегда, прошло только несколько часов.

– Уже утро, – согласился он. – Когда мы уезжали из Бостона, я обещал тебе, что буду защищать тебя, Алекс. И я буду, – их взгляды встретились, – теперь даже больше, чем раньше.

Алекс увидела искренность в его глубоких темных глазах.

– Алекс, я обещаю, что никогда не причиню тебе никакого вреда.

Она знала, что Уин сделает все, что в его силах, чтобы ей было хорошо и спокойно. Он был нужен ей. Очень. Единственное, что мучило ее, отравляло ее существование, – это угрозы и преследования братьев Энтони. Она полностью доверяла Уину и была готова поделиться с ним и этими страхами и опасениями, но судьба отца тревожила ее не на шутку. Не обойдется ли Еноху слишком дорого ее откровенность? Жизнь отца в ее руках, и она должна быть осторожной.

Их губы снова встретились. Поцелуй лучше всех слов сказал Уину о том, что чувствовала Алекс. Но он должен наконец подумать и о ее репутации. Уин поднялся с кровати и стал одеваться.

– Я бы хотела, чтобы ты никогда не покидал меня, – сказала ему Алекс.

Поднявшись на колени, она протянула к нему руки, и это неожиданное трогательное приглашение заглушило все доводы рассудка. Когда Уин взглянул на нее, то понял, что больше ей не придется уговаривать его. Он останется и пробудет в ее каюте, пока они не доедут до места назначения, хотя это будет только через сутки. Некоторые остатки трезвого рассуждения всплыли в его голове, однако Уин все равно подошел и обнял Алекс. Он удивился, что простое объятие возбуждает его так сильно – ее прикосновение заново пробудило в нем желание и страсть. С тех пор, как он покинул Лондон, он не думал о любовных приключениях. Он отправился в путь с единственной целью – помочь другу своего покойного дяди найти сокровище. Он и теперь понимал, насколько важно найти венец, но перед тем сокровищем, которое представляла для него Алекс, все золото мира меркло. Ее любовь – вот единственная стоящая вещь в этом подлунном мире.

– Но я не хочу, причинить тебе неприятности, – как можно убедительнее сказал Уин. На что она ответила поцелуем:

– Останься со мной…

– Я не могу, – отказался он, восхищаясь своей выдержкой. Он хотел только одного – снова соединиться с ней, лечь рядом на уютной кровати. Но благоразумие одержало верх, и он сказал: – Я должен делать то, что лучше для тебя.

Он отошел от Алекс и продолжал одеваться.

– Уин!

Когда он оглянулся, она спросила:

– Почему ты решил выдавать себя за священника?

Ты просто не хотел, чтобы тебя узнали? Или это как-то связано с письмом Лоуренса?

– Лоуренс упоминал в своем письме, что вера моего дяди поможет вам в поисках.

– Он был прав! Я ни на минуту не усомнилась в тебе.