Текст книги "Золотая трясина"

Якутск

– Думаю, Папа не даст «добро» сусуманским, – сказал невысокий плешивый мужчина. – Он не очень-то любит, когда пытаются его использовать. А Председатель, есть там такой, Гладин Игнат, он дважды через людей Папы переправлял золотишко, но платил очень мало. Поэтому Папа гонца Гладина на хрен пошлет. А если гонец вякнет что, Папа его в фундаменте закатает, там уже парочка точно есть. Сейчас на Колыме творится хрен разберешь что. Какая-то разборка непонятная.

– А нам-то что до этого? – пожал плечами вислоусый, пожилой мужик в болотных сапогах. – Вот Болото там грохнули, кто – разобраться нужно было бы, что за отморозки загуливают.

– Болото, он и есть болото, – пренебрежительно заметил рослый парень. – То, что вы с ним кентами были, никого не колышет. Надо – разбирайся сам. А вот что двоих питерских положили, так это непонятно кто. Барон заказ получил от кого-то, чтоб найти, он к Седому обратился, а тут выяснилось, что…

– Получается, Барона Седой приговорил? – спросил плешивый.

– Седой на это не пойдет, – ответил парень. – На сходняк Барона выдернуть хотели, а его сразу завалили, чтоб он не шепнул чего. Но кто-то питерских сделал и за бабки бросил. Скорее всего из-за бабок и замочили.

– А на кой хрен им столько бабок нужно было? – спросил вислоусый. – Если они золото там моют? Наверное, кто-то им предложил какой-то товар, они прикатили, а их сделали и порожняк пустили, что, мол, Питерскому на Омчак грев шел. Такого грева не бывает. В общем, ждем, что Папа цынканет.

Магадан

Шота вышел из аэропорта и закурил.

– Шота? – спросил бледный худощавый парень.

– А ты кто? – поинтересовался грузин.

– Игла. Поехали! – Бледный кивнул на джип.

– Грузина встретили, – сообщил в сотовый молодой мужчина в очках. – Игла и еще какой-то. Отъезжают на джипе. Номер…

– Запиши, – перебил его Призрак. – Пусть Танкист проводит. Мне надо знать, куда его отвезут.

– А ты, Игла, знаешь, что за дела? – спросил Шота. – Почему с товаром проблема?

– Накрыли нас, – недовольно ответил тот. – Месяц назад навел кто-то. Но не менты. Пятерых наших положили и выгребли почти девятнадцать килограммов с граммами. Съемку с промприбора сделали. И кто, выяснить не можем.

– Значит, золота нет вообще?

– Есть, конечно, но меньше, чем вы заказывали. Мы, конечно, постараемся добрать, но сейчас менты начали трясти всех подряд. В общем, дела неважные.

– Понятно. А где наши люди?

– В Коепке, туда и едем. Давид там старший. Всего пять человек.

– А что с питерскими?

– Что? – не понял Игла.

– С питерскими, – повторил грузин.

– Ааа, с питерскими. Там тоже напряг, их неплохо кто-то долбанул. По крайней мере мы так слышали.

– Слышали или долбанули? – зло спросил Шота.

– Слушай, ты, – повернулся к нему сидящий впереди здоровяк, – приедешь к своим, у них и спрашивай. Понял?

– Ты!.. – Подавшись вперед, Шота ухватил его за воротник и рывком потянул к себе. Здоровяк попытался вдохнуть. Игла, усмехнувшись, вытащил пачку сигарет.

– Задушишь, разговора не будет, – прикурив, проговорил он.

Шота отпустил здоровяка и сел.

– Сучара, – прохрипел, растирая горло, здоровяк. – Я…

– Заткнись, Дог, – посоветовал Игла. Здоровяк замолчал.

– Они на Сплавную ушли, – услышал мужчина в очках. – Я меняюсь с Гаврошем.

– Надо узнать, к кому они едут, – сказал очкарик.

Сплавная

– Сюда! – Игла кивнул на большой дом.

Шота направился к крыльцу.

– Гамарджоба, генацвале! – вышел навстречу высокий грузин. Они обнялись.

* * *

– Грузин у Валуевых, – докладывал по телефону парень. – Муж и жена, двое детей. Мальчик двенадцати лет и девчонка, примерно шестнадцатилетняя. Ни он, ни она не судимы. Он таксист, она поселковый фельдшер. Это все, что удалось выяснить.

– Дальше я все сам узнаю – сказал Призрак.

– Значит, все плохо, Давид? – недовольно проговорил Шота.

– Почти, – кивнул плотный. – Арестованы пятеро наших. Двое уже осуждены, получили по десять лет, трое под следствием. Молчат. Хотя мы были готовы уйти. Менты научились работать. Сейчас по золотоносным местам ездят мобильные, хорошо вооруженные группы. Кроме того, частые проверки на дорогах. Жители нередко доносят ментам о тех, кто моет, по их мнению, незаконно. Есть наши земляки в старательских артелях, но к ним лучше не обращаться насчет покупки золота, запросто могут сдать. Сейчас с золотом очень строго. В артелях платят хорошо, и рисковать никто не будет. Вот так обстоят дела. И похоже, дальше будет еще хуже. В этот раз мы еще что-то сможем сделать, но я решил – все, я выхожу из этих дел.

– Вот как? – сказал Шота. – Но ведь не сейчас?

– Это дело я доведу до конца.

– А сможешь?

– Конечно. Завтра встреча с одним дельцом, можно неплохую партию поймать. Поедем со мной, сам все увидишь, да и разговаривать будешь. Как там Бесо?

– Бесо стал на себя брать лишнее. Советоваться вообще перестал.

– Хватит! Бесо говорил, что ты пытаешься все под себя подмять. Не стоит, Шота, работаем вместе, а все это начал Бесо. Давай не будем шептаться в его отсутствие. Говорить надо, глядя в глаза человеку, конечно, если ты мужчина. – Он усмехнулся.

– А у тебя есть сомнения?! – Шота вскочил.

– Успокойся, – посоветовал ему сидящий на диване небритый грузин лет пятидесяти. – Дато верно говорит, ты пришел по делу, а ведешь себя, как… – Замолчав, он вышел.

– А кто это? – Шота проводил его взглядом.

– Миха Черный. Слышал?

– Это Черный? – удивился Шота. Дато кивнул. Шота уставился на дверь. О Михе он много слышал. Черный, так звали его за привычку носить черную одежду, уже пять лет был в розыске за убийство двух милиционеров, которые остановили машину, а Миха был пьян и расстрелял патрульных, забрал у них оружие и скрылся.

– А ты не боишься, что его узнают? – спросил Шота.

– Он здесь уже пять лет, а когда все закончится, вернется в Грузию. Отношения Грузии и России все хуже и хуже, а это сказывается и на нас. К тому же сейчас берут очень немногие, но берут все больше и больше. Поэтому еще месяц – и уйдем с золотом.

– Ладно. Извините, нервничаю.

– Все будет нормально.

– А хозяева надежны?

– Вполне, они в деле.

– А Игла и Дог?

– Работают на меня, – ответил Дато.

– Значит, Валуевы, – сказал капитан милиции. – Претензий к ним нет. Остап – таксист, жена его, Наталья, – поселковый фельдшер. Дети есть – сын Саша и дочь Таня.

– Слушай, Петров, – усмехнулся рослый мужчина, – нам не биография их нужна, а знать, о чем там говорят. Ты понял, что надо сделать?

– Конечно. Сделаю. Я часто захожу к тем, кто сдает квартиру.

– Это нужно сделать сегодня.

– Хорошо, сегодня же обойду дома.

– Сколько их там? – спросил Призрак по телефону.

– Пока неизвестно, – ответил плотный молодой мужчина в камуфляже. – Но подключаем Петрова.

– Ему доверять нельзя, он наверняка куплен и скажет грузинам, что ими кто-то интересуется, и они попытаются уйти.

– Возьмем.

– Мне не нужны боевики, мне нужен результат. Это значит, что необходимо выяснить, где они хранят золото. Понятно?

– Так точно. Тогда можно захватить кого-то из них и…

– Это провал всей спланированной акции, – перебил Призрак. – Вот что, надо выяснить у Петрова все, что он о них знает, установить круглосуточное наблюдение и быть готовыми группе наблюдения и группе захвата.

– Понял.

– Смотрите, Гурович, ответственность на вас. И не забудьте выбить информацию у Петрова.

– Но исчезновение участкового не пройдет незамеченным, делом займутся оперативники.

– Главное, чтобы его не нашли.

– А может, пусть он все сделает, а потом посмотрим?..

– Под вашу ответственность.

* * *

– Послушай, мент, – сказал Черный, – ты вообще приборзел. Тебе же только что…

– Зови Дато, – прошептал Петров.

– Что? – не понял Черный.

– Дато зови, – повторил капитан.

– Твою мать, сучара, – процедил светловолосый парень с наушником. – Петров сейчас все им выложит, – быстро проговорил он в мобильник.

– Группы Гавроша и Танкиста на объект, – приказал Гурович. – Желательно не стрелять. В случае появления милиции в бой не вступать.

– А я им не дамся, – услышал он в переговорном устройстве. – На мне…

– Гаврош прав, – услышал Гурович другой голос, – так что лучше милиции не появляться.

– Ты про что говоришь? Какое прослушивание? – спросил Дато.

– Да вот… – Участковый вытащил из кармана коробочку и протянул Дато.

– Как это понимать? – спросил он.

– Прослушка это! – выкрикнул капитан. – Мне приказали поставить у вас «жучки».

– Что случилось? – В комнату вошел Шота.

– Ты – сука! – Дато плюнул Шота в лицо и ударил его в подбородок. Шота упал. Выхватив пистолет с глушителем, Дато дважды выстрелил в Шота. – Уходим! – крикнул он.

Дверь распахнулась. Двое в камуфляже и масках начали стрелять из пистолетов с глушителями. В комнаты через выбитые окна запрыгнули еще четверо. Один из грузин успел выстрелить из ТТ. Дато выстрелом уложил одного и метнулся к окну. Он успел ногой разбить стекло, но, получив две пули, упал. Черный с пулями в груди лежал на полу.

– Хозяев нет, – сообщили Гуровичу. – Пятеро убитых, двое раненых и одного взяли невредимым. У нас один убит и двое ранены.

– Ждите хозяйку, – решил Гурович. – Трупы в ванную, остальных допросить. Выстрелы кто-нибудь слышал?

– Нет, – ответили ему. – Хозяйка в Атку уехала к родителям, а хозяин где-то работает.

– Хозяина дождаться, – приказал Гурович. – Узнать, где хозяйка. Если кто-то что-то видел или слышал, уничтожишь.

Магадан

– Кто там? – спросила полная женщина средних лет.

– Коллеги вашего мужа, – донеслось в ответ.

– Покажите удостоверения.

– Зинаида Васильевна, – рассмеялся стоящий за дверью подтянутый мужчина, – я в восторге от вашей бдительности. – Он поднес к глазку раскрытое удостоверение.

– Заходите! – Хозяйка открыла дверь.

– Хочу вам сказать, – мужчина протянул ей конверт, – что ваш муж сейчас занят и его не будет несколько суток.

– Где же он? – Женщина усмехнулась. – Снова с путанами?..

– Откройте конверт, – предложил мужчина. Открыв, она ахнула и осторожно вытащила пачку евро. – И он привезет в два раза больше. Вы понимаете, что такое афишировать нельзя?

– Да-да, – поспешно согласилась женщина, – я понимаю. Спасибо вам большое. Вы-то знаете, сколько получают участковые.

– До свидания, – усмехнулся мужчина. – И не забудьте: ваш муж уехал к заболевшей маме.

– Да иди ты, сука! – простонал Дог. – Не знаю я ничего.

Русоволосый парень усмехнулся:

– Говорят, рану прижигать надо, чтобы заражения не было. – Он поднес к ране на бедре Дога раскаленный утюг.

– Не надо! – закричал привязанный к батарее Дог. – Я не знаю ничего! Не на… – Он завизжал.

– Зря вы его, – проговорил лежащий в углу Игла с забинтованной головой. – Он, в натуре, ничего не знает. Встретить, отвезти, вот и все его обязанности. Я тоже не знаю, но могу сказать, куда приблизительно отвозили золото.

– Куда? – Верзила в камуфляже пнул Иглу в бок.

– А так разговоры не ведутся! – Игла усмехнулся. – Вы мне дозу дайте и бабок сто тысяч наших, деревянных. Я патриот и не буду настаивать на миллионе евро. Сто тысяч для вас…

– Говори! – Верзила опять его ударил.

– Стой! – сказал невысокий мужчина. – Получишь все, что просишь. Показываешь место и получаешь двести тысяч. Посидишь у нас пару суток, потом выходишь живой, а нас уже не будет. Где?

– Ширнуться дай, – вздохнул Игла, – а то кумар начинается.

– Уколи его, – приказал верзиле невысокий.

– Золото у тебя? – спросил по телефону худощавый мужчина с седыми висками.

– Да, – ответил Бурченко. – Привезли ночью. Сейчас оно на месте.

– Предупреждаю, Вадим, если что-то пойдет не так, ты умрешь, а вместе с тобой твои женщины.

– Ну зачем ты так, Призрак? Мы же партнеры.

– Благовещенск, улица Железнодорожная, двадцать три, квартира сто десять. Там живет сестра твоей Полины, и она с дочерью там. Надеюсь, ты понял, что я не шучу. Через неделю груз заберут, и мы уходим с этой Колымы. Ты тоже?

– Зачем ты узнал адрес?! – Бурченко сорвался на крик. – Я тебя…

– Не делай ошибок, Пан, иначе умрешь, к тому же из-за тебя погибнут твои женщины. И еще. Твой сын мутит воду, мягко говоря. Папа очень им недоволен. Зачем ты его послал в Хабаровск?

– Но ты так велел. А в чем дело?

– Твой сын не участвует в переговорах, он ходит по ресторанам. Кстати, на какие деньги он пьет? Надеюсь, не на те, что должен передать Папе? Если на те, то сам понимаешь…

– Перестань, я вчера разговаривал с ним, он заявил, что все в порядке.

– Советую тебе все хорошенько узнать. И если все так, как доложили мне, сам займись своим сыном. Разумеется, вернешь все деньги. Договор с Папой должен быть подписан. Ты все понял?

– Абсолютно.

– Да не отчаивайся ты, Вадим! Отчаиваться в тюремной камере будешь. Кстати, долго ты не просидишь, тебя убьют сразу по прибытии в любую из колоний, если тебя не убью я. Но мне этого не хотелось бы. Немедленно звони своему сынку, пусть делает то, что должен. Если не тратил деньги, пошли ему столько, сколько требуется. – Призрак отключил телефон.

– Зря ты отправил ему золото, – вздохнула симпатичная женщина, – он постарается…

– Нет, – ответил Призрак. – Там есть мои люди, и мне немедленно сообщат, даже если он только попытается. К нему я отправил лишь потому, что другого места, увы, нет. Ты это прекрасно знаешь. К сожалению, по всей видимости, мы сможем забрать только это золото, и то при условии, что эти два придурка – наш Владислав и Альберт Пана сумеют договориться с Папой, иначе…

– Перестань, Эдуард. У тебя есть вариант, а договором с Папой ты просто…

– Знаешь, я всегда боялся красивых и умных женщин, однако женился именно на такой.

– Я заставила тебя жениться на мне. И вот что я тебе скажу, Эд, не вздумай убить сына. Это будет самой большой ошибкой в твоей жизни. Если наш сын погибнет, я сделаю все, чтобы государство, которому ты служишь, избавилось от тебя.

– Неужто ты думаешь, что я готов пожертвовать сыном?

– Уверена, что да, поэтому приняла меры. Мой адвокат в случае смерти Владислава вскроет папку, которую я ему отдала. Ну а дальше он знает, что делать.

– А если Владислав погибнет случайно?

– Тогда я остановлю адвоката. Но ты должен знать, что, если с Владиславом что-то произойдет по твоей вине, тебе конец.

– Материнская любовь, – усмехнулся Призрак. – А ответь мне: Владислав мой сын?

– Эд, ты же делал анализы ДНК, когда ему было…

– Черт, тебе и это известно?

– Я знаю о тебе все, милый. И о твоем романе с Валерией Пакрушевой тоже. Но я на все закрывала глаза. Ты делал вид, что любишь меня, хотя изменял постоянно. Жизнь моя была прекрасна, не считая того, что мне приходилось мириться с твоими амурными похождениями. Денег у нас всегда было предостаточно, и я могла позволить себе все, что хотела. Твоя работа в ФСБ, а потом в таможне заставляла всех наших знакомых уважать, точнее, бояться тебя. И я смирилась с твоими изменами. Но я очень боялась, что сын будет твоей копией. К сожалению, он стал еще хуже, чем ты, но он мой сын, и если по твоей вине он погибнет, погибнешь и ты. Ты застрелишься в случае провала, в тюрьму ты не пойдешь. И я очень довольна, как ни странно это звучит, что у нас нет внука. Иначе был бы третий монстр в человеческом обличье. Сколько жизней ты загубил, полковник Прозин! Первые годы, когда я поняла, что ты стал заниматься золотом, я жила в постоянном страхе. Не за тебя, я боялась за себя. Представляла, как я буду жить, когда станет известно, что муж – оборотень. Я очень боялась, что меня будут преследовать родственники тех, кого убили по твоему распоряжению, и родственники тех, кто убивал и грабил. Ведь это ты виноват в том, что крепкие, сильные, обученные государством…

– Нет, милая, – спокойно возразил Призрак, – эти люди стали не нужны, а я обеспечил им сносное существование, правда, им приходится рисковать жизнью и свободой, но оно того стоит.

– Вот значит, как ты набирал себе команду? Неужели все так легко?..

– Ну почему легко? Главное – затянуть, воспользоваться тем, что болеет мать, а если болен ребенок, то тем более удача. А преступив однажды закон и получив за это приличную сумму, второй раз идти на преступление гораздо легче. И знаешь, мне будет жаль расставаться с некоторыми из них. Они верят мне, ведь благодаря мне они могут стать богатыми. Но такая жизнь не должна продолжаться долго, необходимо вовремя остановиться, чтобы потом жить в свое удовольствие, не думая о завтрашнем дне. Очень рискованно играть в подобные игры с законом.

– Но вы все служите государству и обворовываете его. Получается, что вы хуже воров. Они не скрывают, что они воры, а вы тайно вредите государству, прикрываясь погонами и высокими должностями. Что будет, если наш сын станет таким же, как ты?

– Я всегда боялся, что Владислав пойдет по моему пути. И делал все, чтобы этого не произошло. Но он предпочел институту армию, а теперь чувствую – Владислав рано или поздно совершит преступление. Его занятие карате и стрельбой из пистолета, любовь к деньгам – все это рано или поздно сделает его преступником, и я подумал, что лучше, если я сам буду его контролировать.

– Ты законченный негодяй, Эд! Не забудь, что я тебе сказала! – Людмила вышла из комнаты.

– Разве такое забудешь? – пробормотал Призрак. – А ведь она не шутит. Зря я отправил золото Пану. Хотя ведь по-другому было нельзя поступить.

Раздался вызов мобильника, и он поднес телефон к уху.

– С грузинами покончено, – сообщил звонивший. – Где золото, узнаем вечером, Игла обещал показать.

– Отлично. Жду доклада. Пока не будет результата, не звоните.

Хабаровск

– Погоди-ка, парнишка, – сказал невысокий седой мужчина. – Значится, говоришь, дело того стоит? Но мне-то какая выгода от этого будет? Или ты решил мной, старым дурнем, попользоваться? – Он подмигнул стоявшему перед ним крепкому молодому мужчине. – Нехорошо, ой, как нехорошо. Выходит, ты моих людей в войну втравишь, а ответ мне держать. Или ты выгоду для меня в этом видишь?

– Папа, – улыбнулся тот. – Я предлагаю тебе, извините, вам связь со столицей. Вы же понимаете, что сейчас без…

– Погодь, умник, – остановил его Папа, – получается, я столько годов без этой самой столицы обходился, а оказывается, без нее мне и жить-то нельзя. Как ты думаешь, Хан? – Он взглянул на узкоглазого здоровяка. – Выходит, мы с тобой вроде как придурки без столицы жили, а он нам глаза открыть хочет. Послушай, парнишка, я уже говорил твоим хозяевам, что все просто, ну как в метро. Ты был в метро-то? – Молодой кивнул. – Так вот, там перед лесенкой, которая вниз тебя везет, вроде как калитка с двумя створками. Кинул монетку, иди. А ежели нет, по ногам шибанет. Вот и у меня так. Ежели кинешь монетку, проходи хоть так, хоть с сумкой. А ты меня завтраками кормишь. Не выйдет так, парнишка. Деньги давай, и ноги целы будут. Я же сколько раз говорил: Папа, конечно, человек добрый, но за все надобно платить. Сейчас же мы капитализм строим. При социализме люди добрее были, а сейчас деньги, пожалуй…

– Деньги всегда были главной составляющей жизни, – улыбнулся молодой. – И… – Сильный удар по колену заставил его упасть.

– Не люблю, когда стариков перебивают, – невозмутимо заметил Папа, – им жить-то немного осталось, выговориться охота. У тебя вся жизнь впереди, а торопиться – негоже это, мил человек. Ну, чё разлегся-то? Этого я тоже не люблю. Лодыри и слабаки недостойны жить на этом свете.

Молодой, морщась, встал и злобно покосился на узкоглазого.

– А ты зазря так на Хана зыркаешь, – сказал Папа. – Хан тебя одним пальцем поломать может, но пока не станет. Ты мне вот что скажи, тебя послали договариваться, а деньги, значится, забыли дать. Или думали, что я твою болтовню выслушаю, и все? А ведь ты гулял тут очень весело. Деньги, наверное, потратил в казино да на баб. И теперь мне туточки говоришь, что мне хорошо будет, ежели я помогу тебе груз с Колымы вытащить. Ты вот что мне скажи – от кого ты заявился?

– Я сам решаю свои вопросы, – ответил молодой.

– Понятно дело, – усмехнулся Папа. – Самостоятельный, значится. А деньги где? – Он подался вперед. – И не бреши, что ты сам на меня вышел, иначе я могу подумать, что ты казачок засланный, и порешить тебя запросто могу. На кого работаешь, щенок?

– Я не щенок. И никто меня не посылал. Спроси Лапу, он тебе все…

– Это ж какой нахал!

Хан ударил гостя кулаком в область печени. Тот снова упал.

– Ну, зачем так сильно, он мне покамест живой нужен. А ты, Варька, – Папа взглянул на молодую женщину, сидящую в углу комнаты с книгой, – пошли кого за Лапой. Пусть он нам поведает, кто такой этот нахал.

Женщина вышла.

– А почему ты сам не сообщишь, что ты за фрукт? – спросил Папа.

– Да потому, – ответил тот. – Что я ни сказал бы, ты не поверишь.

– Тоже верно. А ты, выходит, не такой дурень, как можно подумать. Иди, а я с другим умником поговорю.

– Да все будет нормально, – сказал по телефону рослый брюнет. – Сейчас я решу все вопросы.

– Тебя ждут. – Крепкий парень в камуфляже открыл дверь. Брюнет вошел.

– Подойди, парнишка, – кивнул Папа. Тот, посмотрев на сидящего на стуле первого гостя, прошел вперед и остановился перед Папой, сидящим в кресле, похожем на трон. – Что надобно, парнишка?

– То же, что и всем, – ответил брюнет, – ваша помощь, Папа. В сентябре мне нужно будет доставить груз до железной дороги.

– Понятно, – кивнул Папа. – А раньше ты пользовался услугами моих людей?

– Пользовался, но не сам.

– Цену знаешь?

– Да.

– И где ж деньги?

– Переведут на ваш счет половину, если вы согласитесь, а остальное, когда груз будет на станции.

– Вона как. Это что-то новенькое. Как ты думаешь, Профессор? – спросил он сидящего рядом худого мужчину в очках.

– Это обычное правило деловых партнеров, – кивнул тот. – Я приветствую подобную практику.

– Ну что же, – усмехнулся Папа, – я согласный. Но ежели обманешь, мил человек, плохо тебе будет. В общем, вот с Профессором и договаривайся. Как, на какие счета перевод делать.

– Вот что еще, – заговорил брюнет. – Извините, что перебиваю, но этот человек мой партнер. – Он кивнул на первого посетителя. – То есть не мой, а его отец партнер моего отца.

– Да ну? – удивился Папа. – И кто ж твой папашка?

– Пан, – ответил брюнет.

– Вадима помню, – кивнул Папа. – Значит, Пан с кем-то в деле. И кто же его папашка? – посмотрел он на первого. – А то он неразговорчивый какой-то.

– Я могу сообщить, почему он молчит, – ответил сын Бурченко.

– А тебя-то как звать-величать?

– Папа, – вздохнул Альберт, – я его понимаю и хочу попросить вас остаться с нами наедине. Почему, вы поймете.

– А у меня секретов от моих людей нет.

– Я скажу, кто мой отец, – сказал первый, – но наедине.

– Вона как? – Папа усмехнулся. – Ну, так тому и быть. Сэм…

– Звали, Папа? – В кабинет вошел плотный длиннорукий человек.

– Лапа, – Папа кивнул на державшегося за печень первого гостя, – этот человечек заявил, что ты вроде как стукачом стал и про меня кому ни попадя глаголешь. А что ты про него мне сообщишь?

– Знакомый мой, – ответил Лапа.

– Знать, папанька его служивый, – усмехнулся Папа. – Ладно, выйдите на время, – приказал он. Все, кроме Хана, вышли. – Этот азиат верный пес, – кивнул на него Папа. – Я ему даже больше, чем себе, иногда верю.

– Я Прозин Владислав Эдуардович, – сказал первый. – Назван в честь деда. Отец – Эдуард Владимирович.

– Погоди, мил человек, – удивился Папа. – Эдька Прозин твой папаня? Во, едрена лапоть, чудеса! А я думал, помер давно твой папанька или в тюрьме сидит. А он, значится, живой еще и золотишком промышляет. Правильно ты попросил людишек выйти. – Он посмотрел на Бурченко. – А получается, что Пан и Прозин вместе воровать начали. Ай да новость! Помнишь майора, который помог нам с тобой в Китай сбечь? – посмотрел он на Хана. – Документы нам с тобой сделал. Правда, мы ему и деньжат немерено отвалили. А он, выходит, сейчас еще и золотом промышляет. Я, грешным делом, хотел тебя к двум лошадкам привязать, и порвали бы тебя несговорчивого. А ты, выходит, за батяню своего переживаешь. Понятен хрен. Батяня – святое для настоящего мужика. Ты, получается, настоящий. Ну, тогда ладно. Но вот что я вам обоим скажу: я на золото никогда не имел видов и иметь не стану. Золото – это беда, трясина, и рано или поздно погубит оно того, кто на нем деньгу делает. Это я точно знаю. Мой батяня в лагерях сгинул из-за желтого металла, и потому решил я никогда с золотом делов не иметь. А что касается ваших папаш, то я вот что скажу: я их обоих знаю и никогда бы ни с одним, ни с другим делов не стал иметь. Но один раз так и быть помогу. Понятное дело не за спасибо, и цену подниму маленько. Сейчас кризис мировой, и получается, что надобно о себе думать. К тому же разговоры идут, что какая-то реформа сызнова с рублем станется, поэтому я и буду получать с ваших папаней в евро. И цена такова будет: пятьдесят тысяч, и ваших людей с грузом доставят в Комсомольск-на-Амуре. Оплата так, как ты сказал, – посмотрел он на Альберта. – Как имя твое?

– Альберт.

– А меня зовут Влад, – улыбнулся Прозин. – Владислав. Я уже говорил…

– Ты уж извиняй меня старого. Ладно, значится, все мы друг другу поведали, и цену я назвал. Понятно?

– Конечно, – кивнул Владислав. – Но мне кажется, вы по старой памяти загнули цену.

– Знаешь что, парнишка, например, наркотики я вообще не пропускаю, ни за какую цену. Золото, может, и идет, но я не хочу знать, что в грузе имеется. Но батяня твой предатель, государство его научило, чтоб добро свое стеречь, а он ворует. И кто знает, куда это золото пойдет. Может, врагам родины нашей. Поэтому и цена для вас выше. Если не согласны, сами идите. Мои ни помогать, ни мешать не будут, вот мое слово, а что делать, пусть решают ваши папашки. Кстати, на Колыме убивать начали. И ведь из-за золота мочат. Золото людей губит, так говорили в старину и правы были. Местные жители на Колыме никогда золото не брали. И правильно делали. Я себе зарок дал – никогда с золотом делов не иметь! Ну а тут уж вроде как знакомые они, подмогну. Ну и цена выше будет. А ежели нет, пусть сами пробуют, мешать не стану. Мои хунхузы черта лысого выведут и что угодно вынесут. В общем, вот мое слово, а уж вам решать, будете платить или нет.

– Подожди, – сказал загорелый лысый здоровяк, – я что-то тебя не пойму. Получается, вроде ты и не хочешь.

– Да знаешь, – ответил темноволосый атлет, – не хочется быть шестеркой даже у своего отца. А получается, что так и должно быть. Я уже не раз просился в долю партнером. И я бы что-то делал. В конце концов, у меня есть люди, которые помогли бы мне устроить и полигон, и умеющих людей дали бы. А пахан ни в какую. Вот и выходит, что я ни на что не годен, а все батя да батя. Короче, я решил – пусть сам все и делает. А я в столицу переберусь. И знаю, чем заниматься буду. Дело тоже довольно прибыльное, и ничего криминального нет. Партнер надежный.

– А не бросит он тебя? – спросил загорелый.

– Не бросит, он у меня на крючке будет и никуда не денется. Все просчитано, и все получится.

– Ну, смотри, Костя. Я столичным не особо доверяю. Крученые они, как поросячий хвост.

– Я решил, что с тобой это надежнее и быстрее получится, ведь у тебя и на Колыме…

– Да там все уже готово, но не мешало бы задаток дать, а то сам знаешь, словам сейчас веры нет.

– Сколько надо?

– Десять процентов от суммы.

– Годится.

– А ты домой что-то не торопишься.

– Знаешь, Гришка, я прикидываю, как там кое-что выхватить. Можно неплохо на золоте взять, но батя меня близко к делам не подпускает. А я сейчас один вариантик обдумываю. И вроде как должно получиться. А заодно и то, что мы с тобой…

– На меня в этом особо не рассчитывай, я против подобных дел. А насчет того, что помочь тебе вывезти груз, попробовать можно, но нет стопроцентной уверенности, что получится. Прежде всего нужны как минимум пятеро хорошо вооруженных крепких людей. В это время в тайге полно разных отморозков, значит, и мобильные группы из СОБРа и ОМОНа. А с этими ребятами лучше не связываться. В общем, повторяю: не менее пяти подготовленных к нашим условиям парней. И не забудь, что идти не десять километров и даже не сто, а почти пятьсот. Нужны резиновые лодки, по дороге можно будет прикупить лошадей. Если повезет, и вертушку можно поймать. В тайгу в это время богатых людей высаживают на охоту и просто дурака повалять. На них тоже нарываться нельзя, охрана перебьет сразу. Проводника нужно хорошего брать. Я скажу, к кому обратиться.

– Григорий, а по дороге…

– Ну, во-первых, это только называется дорога, – перебил Григорий. – Стоит пройти дождю – и привет, джипы садятся. Во-вторых, менты на всех постах проверяют. И шмонают тщательно. Особенно на подходе к Якутску, там вообще караул. Понимают, что золото везти могут. И палится прилично народу. Самое надежное – выходить по тайге. Конечно, расстояние приличное, но не все же время пехом топать, по рекам, а иногда оленеводы с собой берут. К тому же по сопкам в основном своим ходом двигаться придется, но почти наверняка дойдешь и груз доставишь. Еще нужно нести оружие, жратву. Конечно, лучше, если груз большой, нужно с Папой договариваться, но он берет прилично. Правда, шакалов у него почти не бывает. У него с ментами увязано, и маршруты его люди знают.

– Мне с ним не договориться, да и смысла нет. Я рассчитываю вынести около двадцати пяти килограммов. Я на тебя рассчитывал. Двадцать пять тысяч евро сразу и десять процентов от реализации золота. Как тебе такой расклад?

– Нормально, конечно, но я на такие дела не подписываюсь, золотом обычно занимается ФСБ. А мне в поле их зрения попадать не хочется. Если прихватят с золотишком, то минимум червонец, а максимум пожизненное, потому что такой вес на лоток не намоешь. Да и если брать будут, наверняка ты попытаешься оторваться и начнешь стрелять. Мало кому удавалось уйти от группы СОБРа или ОМОНа. Они специальную подготовку проходят и не будут уговаривать поднять руки, а постреляют, и все дела. Пройти, конечно, можно, но я уже сказал, что на такое не подписываюсь. Сведу тебя с человеком, он этим занимается. Правда, условия оплаты у него свои – двадцать тысяч на месте доставки и десять сразу. У него есть и люди охраны, и носильщики. Если хочешь, сведу. Короче, помочь только этим могу, и то лишь потому, что ты мне в свое время…

– А я на тебя рассчитывал, – перебил его Константин. – Выходит, зря. А кто тот, о ком ты говоришь?

– Силантий Медведев. Его отец этим при коммунистах занимался. Силантий в Чечне воевал, прапорщик ВДВ. Ранили его, а он воспользовался этим и закосил под дурака. Оказывается, он в Чечне большие деньги взял. А когда вернулся, хотел бизнесом заняться, но не получилось. Он в Хабаровске двух ментов поломал крепко. Посадили бы, если б не откупился. Вот так и вернулся к отцовским делам. Уже пару лет водит караваны с севера Якутии и Колымы. За это время его люди убили двоих сотрудников милиции. Силантия объявили в розыск, но полгода назад розыск был прекращен в связи с его якобы гибелью.