Текст книги "Колодезная пыль"

Ольга Александровна, горестно кивая и всхлипывая, совала Катеньке нетронутую куру. «Да, ей теперь такая дурища ни к чему», – решила Екатерина Антоновна, приняла миску вместе с содержимым и сказала как можно мягче:

– Оленька, подожди, я сейчас верну денежку.

Ольга Александровна одною ладонью закрыла лицо, другой замахала, отступая. Говорить она всё ещё не могла. Так, без единого слова, и кинулась прочь, шлёпая домашними туфлями. Жаль было её, но Екатерине Антоновне пришла в голову новая великолепная идея.

– Алик! – сказала она, появляясь на кухне с добычей. – Вот это отнеси Линочке, скажи, что готовил для неё сюрприз, хотел запечь в фольге. Ты, я надеюсь, помнишь, как это делается? Или написать на бумажке? Фольга есть?

Екатерина Антоновна стала искать ручку, чтобы на обороте злополучной телеграммы набросать сыну рецепт восстановления отношений.

– Помню, я помню, – пробормотал Алик, пожирая взглядом куриные гладкие бёдра. Какие-то у него возникли приятные ассоциации, настроение поползло вверх. – Но как же я буду? Что она скажет?

– Делай, что я говорю, – приказала Екатерина Антоновна. – На слова этой гар… На слова Александры Яковлевны не обращай внимания. Или вот что скажи: женщинам-де мясо поручать нельзя, они его только портят. Скажи, мужчины – лучшие повара. Ну всё, иди. Слышишь, что я сказала?

Вытолкав сына вместе с курицей за дверь, Екатерина Антоновна вознесла горячую молитву, чтоб наконец наладились у Алика отношения с женой и её матерью, потому что терпеть такую жизнь совершенно невозможно. Всею душой благочестивая Екатерина Антоновна хотела, чтобы прошение там наверху было рассмотрено и удовлетворено. Вероятно, её услышали, но постановление вынесли странное.

Минут через двадцать в дверь позвонили снова. Катенька, хватаясь за сердце, поспешила открыть.

На пороге, потупившись, переминалась с ноги на ногу Александра Яковлевна Дончик собственной персоной.

– Про… проходите. Про… прошу, – заикаясь от неожиданности, проговорила Катенька.

– Простите великодушно, – глядя в сторону, выдавила бывшая учительница языка и литературы, ныне торговка мебелью. – Мне очень жаль. Я вспылила, наговорила лишнего вам и Али… Александру Павловичу. Вот.

Катенька, повинуясь порыву, протянула руку – мириться, но мадам Дончик не с пустыми руками пришла.

– Извините, – торопливо выговорила она, и, чтобы завершить неловкую и мучительную процедуру, слишком похожую на дачу взятки, отбыла.

Катенька какое-то время оторопело разглядывала деньги, потом затворила дверь и поднялась в кухню. Прилично ли возблагодарить провидение за удачно проведенные сделки, она не знала. Спросить бы у мужа, тот прекрасно разбирается в путаных богословских вопросах, но, как на грех, нет его.

Екатерина Антоновна уселась за кухонный стол, выложила на девственно чистую скатерть телеграмму, деньги, полученные за курицу от Александры Яковлевны, затем вытащила из кармана халата взнос Ольги Александровны и присовокупила к выручке. Призадумалась, но ненадолго. Услышала, как поворачивается в замке ключ. «Павлик?» – встрепенулась она, но выйти навстречу мужу не успела, тот оказался проворнее. Взбежал по лестнице, чмокнул жену в затылок, и сходу:

– Откуда деньги? Устал, есть хочу, сил нет. Где курочка? Знаешь, кого встретил по дороге? Помнишь, такой чёрный, мохнатый, имя я забыл, который приезжал к Олечке. То ли Даурия, то ли Заурия, в общем оттуда.

– Заури, – поправила мужа Катя, пытаясь собраться с мыслями, чтобы получилось объяснить связно, откуда деньги и почему нет в доме приличной еды.

– Вот-вот, его. То-то скандал будет, когда Вася вернётся, я его видел возле продуктового на Черноглазовской, но по квартире говорить с ним не стал. Когда Вася трезвый, с ним невозможно, кощунствует. В продуктовый, извини, тоже не пошёл, устал. Есть хочется. А где курочка? Слишком они с Ольгой шумные, слушать – только греха набираться. Заведутся – точно как Зина с Ядвигой, хоть святых выноси. Вот бы получилось разъехаться! Катя, представь: тишь, благодать, курочки по двору бегают. Кстати…

– А с Вельзевулом ты уже говорил о квартире? – поторопилась вставить Екатерина Антоновна, потому что ещё не успела собраться с мыслями.

– Господь с тобой, не поминай к ночи.

– Почему? Ему, кажется, больше всех надо, в пристройке просел фундамент или что-то в этом роде. Помнишь, Валя ему говорил, надо поправить обмостку.

– Отмостку, заинька. О Валентине тоже не напоминай. Упрямец, выгоды своей не понимает, слушать ничего не хочет, сквернословит только. Никакого с ним не выходит разговора. А хорошо было бы уломать его. Сейчас только смотрел домик – загляденье, просят недорого. Осталось бы… Да, заинька, день сегодня, благодарение богу, хороший выдался, суматошный только. Устал я, проголодался. А где курочка?

***

Ключик помотал головой, словно хотел вытрясти оттуда куриную историю. Пора забыть и Зайцев с их роднёй, и Вельможных. Рассобачились и разъехались, как ни хорошо было вместе. Чего вспомнил-то? Только ли из-за курицы? Валентин с отвращением глянул на остатки пиццы. Нет, не в этом дело. Холодно. Может, из-за грянувшего в тот день латиноамериканского скандала между Заури и четой Вельможных? Теплее, но нет. Кое-что ещё было. Вечером, когда Резиновая Зина в деталях пересказывала всё это Ключику, бросила невзначай: «Вот увидите, Валя, всё это разъездом кончится. Жизнь дала трещину». Над рассказом Валентин Юрьевич посмеялся, на слова умненькой Зинаиды Исааковны вообще не обратил внимания. Вельможные разъедутся? Абсурд. Посмеяться и забыть. Не о Вельможных говорила Зина, и в душу слова запали, раз вспомнил. Совсем горячо, но нет. А Ленка… Да! Вот в чём дело. Жена рассказанную в виде анекдота историю встретила странно. Екатерину Антоновну привычно обозвала клушей, Александру Яковлевну с Элеонорой – стервами, Зину обругала, как и всегда, непечатно, но Ольгу Александровну почему-то не тронула, даже наоборот – взяла под защиту, хоть никто на мадам Вельможную и не нападал. Горячо! Слишком горячо Елена Викторовна взялась отстаивать несчастную жертву обстоятельств – женщину, вынужденную делить кров с опротивевшим вконец мужем. Даже тогда это показалось Валентину странным – кто-кто, а Оленька уж точно в муже души не чаяла. Теперь-то ясно, что не её защищала Елена Викторовна. Теперь-то…

– Начал, так жри! – с ненавистью выговорил Валентин и стал запихиваться остывшей пиццей.

В смежном со спальней микроскопическом кабинете, где дожидается артмастера шлем, стоит на столе терминал. Он включён, никуда с экрана не делась форма требования развода. С опротивевшим вконец мужем. Враньё! Может ли опротиветь тот, кого никогда не любила? И правду, значит, говорила мудрая Зинаида Исааковна в первый после свадьбы день: «Взяла эту крепость, возьмёт и другую». Тогда я не понял, а теперь – да. «Пыльную крепость мою осадила, взяла, поднакопила сил, выбрала направление удара и, когда назрел момент, пошла на приступ. Поняв, что удался штурм, из опорной крепости вывела гарнизон, чтобы не распылять понапрасну силы. Авантюристка? Нет. Трезвый расчёт, ничего личного».

– Ну хватит, – сказал себе Ключик, выбираясь из-за стола. – Так я много не наработаю.

«Екатерина Антоновна считала, что лучшее средство от семейных неурядиц – плотный обед, но до обеда ещё куча времени. И потом, она ведь по незнанию так говорила, – думал артмастер, выходя в коридор. – Два часа в шлеме, вот лучшее средство», – убеждал он себя, проходя мимо разворошённой двуспальной кровати.

– Три-четыре часа и всё, – сказал он, устраиваясь в кресле.

– Часов пять, и память отобьёт напрочь, а эта… – Тут взгляд его зацепился за пустую графу разводной формы на экране терминала.

Вислый импотент. Диванный валик. Раздолбай комнатный. Алик, не грызи ногти. Вконец опротивевший муж. Р-рогач.

– А эта стерва… – начал Ключик, но тошно стало и тоскливо. Хотел сказать, чтоб катилась на все четыре, вместо этого просто ткнул пальцем в экран.

«Дактилоподпись принята, – деловито сообщил мэйлер и тут же спросил: – Вернуть подтверждённое требование отправителю?»

– Да – сказал Ключик, и поспешно, чтобы не передумать, вернул жене подписанное требование.

– Бывшей жене, бывшей. Свободна. Терминал надо выключить, вдруг отправительница захочет рассыпаться в извинениях или, не дай бог, поблагодарить вздумает. Как хорошо теперь это дело устроено! Раз-два и в дамках. Раз-два и к чёрту.

«Что закончилось, могло и не начинаться», – пискнул, подделываясь под Резиновую Зину, внутренний голос. Артмастер криво ухмыльнулся, усыпил терминал, взял со стола шлем и, не дожидаясь пока погаснет экран, окунулся в спасительную тьму.

Глава шестая

Он шевельнул пальцами правой руки. Женщина пригнула голову; держась за дверцу, шагнула в салон, опустилась в пассажирское кресло. Дверь захлопнулась, щёлкнул фиксатор. «Опять не переключились настройки», – обозлился артмастер, левой рукой вытащил из пустоты панель команд и полез в переменные. Так и есть, скин сменился, а настройки сиденья остались. Мелочь, но даже и с мелкими недоделками сдавать заказ грибу не хотелось. Вот так вот пару раз лажанёшь, пойдут слухи – Ключик халтурит. Казалось бы, пассажирское сиденье вещь чепуховая… Отнюдь нет. Приедет гриб из… откуда? Безразлично, откуда. За Ариадной Григорий Борисович заедет, она подцокает к машине на шпильках, откроет дверцу, пригнёт голову, а сиденье придвинуто. Ты кого возил, грибочек мой, солнышко? Почему так близко придвинуто? Опять с малолетками развлекался? «Нет, надо поправить». Ключик вбил настроечные переменные по памяти, но сохранять не стал, нужно было подстроить точно под Ариадну. Можно, конечно, и посчитать эргомодулем, но это долгая история, гораздо легче подрегулировать прямо в модели. Артмастер вручную изменил координаты наблюдателя и – р-раз! – оказался в салоне. «Мутит от перемещений, надо заканчивать», – подумал он и повернулся к дамекену. Женщина без лица сидела в той же позе, в какой её оставил артмастер. Кукла.

– Надо бы тебя одеть, но некогда. Ничего, потерпишь, – сказал Ключик обнажённому безликому телу. – Ну-ка, спинку ровнее, ножки вытяни!

Он сунул пальцы в зону управления, как в перчатку. Голые кукольные ноги дамекена дрогнули, женщина откинулась в кресле.

– Ага, понятно. Чуть-чуть вперёд и развернуть, – пробормотал Ключик, левой рукою возясь с движками настроек. – Вот так. Удобно?

Придирчиво всматриваясь – нет, ближе не надо, Ариадна предпочитает туфли на высоких каблуках, – артмастер похвалил себя за проработку деталей: звуки и запахи на месте, с освещением ажур. Когда безликая женщина поменяла позу, скрипнула кожа обивки. Свет из приоткрытого окна переполз по её бедру выше, но кисть руки осталась в тени.

– Всё, можно сохраняться, – буркнул Ключик и выдернул из зоны управления руку.

Безликая женщина обмякла в кресле, словно потеряла сознание или заснула, руки её скользнули с бёдер, кисти обвисли. Сохранивши изменения, артмастер покосился на дамекен. Опять почудилось. Не может она сама двигаться. Чушь. Просто устал. Шесть суток работы.

– Девяносто два часа и двадцать три минуты чистыми, – уточнил артмастер, мельком глянув на таймер. – Пора заканчивать.

Он открыл водительскую дверцу, не потому что в этом была необходимость – мог же не сходя с места отправить машину вместе с дамекеном в небытие, просто захотел проверить ещё раз: звуки на месте ли? Щёлкнул замок, свет от батареи софитов зажёг золотые искры на палисандре отделки.

– Валя-а!

Ключик повернулся на голос. Безликая женщина возилась с защёлкой пассажирской двери, дёргала.

– Заело что-то? Валь, не открывается…

Пригнулась, налегла плечом, ногу отставила.

Ключик вывалился наружу, его прошиб пот.

– Валя-а! Поможешь выйти, а? – услышал он из салона.

Артмастер в панике захлопнул дверь, налёг плечом. Вспомнил: там фиксатор, она не сможет открыть.

– Какой фиксатор? – шепнул он. – Кто не сможет открыть? Это же кукла!

Заставить себя заглянуть в салон фантомной модели и проверить, что в пассажирском кресле валяется потерявший управление дамекен, Ключик не смог. Машинально переключился в менеджер задач и уничтожил обе модели: машину и женщину.

– Почу… дилось, – шептал он, трудно дыша.

Конечно, почудилось. И машина, и женщина, и вообще всё в мастерской артмастеру чудится, а значит, жить своей жизнью не может.

– Не может, – стараясь выговаривать слова твёрдо, сказал Ключик.

Безглазая, безносая, безмозглая голова повернулась к нему. Валя-а! Руки дёргали защёлку и дверной подлокотник. Колено голое выставлено. На ноге растопырены пальцы. Валь, помоги! Рта тоже нет. Голос знакомый, где я его слышал?.. Не помню. Может, во сне. Сны в последнее время странные. Коридоры, лестницы, люди какие-то. И есть всё время хочется, когда не работаешь. А заснуть не получается. Как же не получается, если вижу эти кошмары? В прошлом сне я ел. Проголодался, заказал пиццу. Прямо из мастерской позвонил. В книжке нашёл запись: доставка пиццы. Потом был коридор, лестница, дверь какую-то я открыл ключами. Да, точно, ключ ещё долго подбирал. Там пустые комнаты. Окно. Почему я полез в окно? Не помню. За ручку дёргал-дёргал, и вдруг вспомнил – задвижка же. В окне оказался какой-то тип. Знакомый? Он сказал, привет, давно не виделись. Точно, знакомый. Имя не помню. Голова большая, челюсть квадратная. Огр. Почему Огр? Это имя такое? А, да, он ещё сказал, ты что, меня не помнишь? То-то, что не помню. Но пиццу он привёз, это точно. Что было дальше? Я проснулся? А, да! Он что-то сказал страшное, я испугался, и… Нет, не помню. И чёрт с ним. Пошёл он к Вельзевулу в логово, в квартиру номер шесть, там во сне ему самое… Что за чушь? О чём я?

Артмастер висел в пустоте перед развёрнутой панелью задач, мучительно пытаясь вспомнить. Хоть за что-нибудь в пустоте зацепиться. Да! Проект готов.

– Всё. Надо сдавать заказ, – сказал он, глянув на таймер. – Два часа до дедлайна.

Он развернул записную книжку, полистал её, нашёл запись с пометкой «ГриБ», взял из панели задач подшивку с проектом машины-трансформера и уронил её прямо на адресный указатель. Пискнул таймер, остановился обратный счёт. Через раз-и-два-и-три секунды пришло от клиентского портала эхо: арт развёрнут и запущен благополучно. Пожалуй, лучше сразу заскочить к заказчику, сдать работу и подписать акт. Пусть платит, а то с деньгами туговато. Когда платил в последний раз за пиццу… Вот! Надо проверить. Если Огр с пиццей – сон, не совпадёт сумма. «Не мог же я во сне залезть в банк!» Артмастер сунулся в службы, отыскал банковскую пиктограмму, вошёл. Вот здесь, в окошке.

– Ого!

Нельзя сказать, что денег нет совсем.

– Откуда столько?

Сумма впечатляющая. Значит, сон. Но откуда столько денег?

– Ладно, с этим разберусь позже. Всё равно, пусть гриб платит. Лишних денег не бывает.

Ключик вывалился из банка и, не тратя времени попусту, перескочил в портал гриба, благо записная книжка была уже открыта. Чёрная портьера разошлась, повинуясь резкому жесту, и сомкнулась позади. Ключик огляделся. Теперь не чёрная. Лазурь и аквамарин. Салатные пятна. Под ногами – терракота. Артмастер шагнул. Всё поплыло перед глазами, осколки посыпались. «Тише, сейчас пройдёт. Голова кружится. Опять глючит движок? А я ведь так и не настучал в саппорт. Совсем беда с памятью». Ключик огляделся без рывков, плавно. Прошло. Всё в порядке. Под ногами красноватый гравий – полукруглая дорожка вокруг фонтана. Салатные пятна – это живая изгородь, за нею парк. Лазурь и аквамарин – штильное море под небом. Справа, плавным изгибом, мраморная балюстрада. «Это уже было, – подумал Ключик. – Сейчас оттуда выглянет ряженый дубом гриб и брякнет что-то про измену». При мысли об измене испытал приступ тошноты, но это тут же прошло.

– Что мне в тебе нравится, Ключик, так это точность.

Гриб не на террасе оказался, а возле машины. Та уткнулась решёткой радиатора в розовый куст. Артмастер сощурился – смотреть на кобальт и хром больно, солнце.

– Точняком, как сказал, так и сделал, за неделю. – Гриб осматривал машину, говоря через плечо. – Только я не понял, чего ты тут наваял. Вроде, всё как и было. Горбатого лепишь? Так я бабок тогда не дам.

– Это трансформер, – терпеливо пояснил артмастер. Подойдя ближе, пожал протянутую ему вялую руку и добавил:

– Кажется, я говорил вам: скин поменяется, когда сменится ваш настрой. Если не заплатите, я не пришлю акцепт, и модель вернётся в исходное состояние.

– Ладно, шучу. Ты шуток не понимаешь? – шаря по лицу артмастера изучающим взглядом, ответил гриб. – Хреново выглядишь, Ключик. Совесть мучает?

– С чего бы она меня мучила? – холодно спросил артмастер, отбирая руку.

– С того хотя бы, что в портал мой лазил. Ты помнишь, я говорил тебе… – Тут гриб внезапно сменил тон, пожаловался: – Какая-то хрень с порталом. Когда просто так – ничего. А когда искоса глянешь – ёкает. Ну, ты понял, да? Сыпется. Ты понял?

«Он думает, виноват я. Что с лицом у него? Боится? Он – меня? Нет, тут что-то другое».

– Григорий Борисович, я и сам заметил, что с порталом у вас неладно, но разобраться не успел, возился с вашим заказом. Не в скинах дело, барахлит движок. Надо в саппорт настучать.

При слове «настучать», гриб дёрнул щекой. «Ха-ха», – посмеялся деревянным смехом, потом повернулся к машине и:

– Кроме шуток, Ключик, а как я пойму, что всё в норме?

– Садитесь за руль, поезжайте по направлению… Нет, суть даже не в направлении, а в том, чтобы вы о делах подумали. Всё изменится: интерьер, экстерьер, функционал салона, – словом всё, кроме собственно машины.

– Ага. Ладненько, посмотрим, – бодро сказал гриб и полез в машину.

Ключик не стал ждать, пока он отъедет, побрёл на террасу. Хотелось присесть, пока есть минутка, обдумать. Что-то произошло с грибом, даже под маской видно. Произошло, и что? Тебе какое дело? Боишься, физика у него изменилась, не подойдёт скин? Ну, денег не даст в крайнем случае. Денег на счету прорва. Откуда? Что-то случилось, пока ты возился с его заказом.

Артмастер опустился в плетёное кресло, рассеянно оглядел фальшивый ультрамарин и поддельную лазурь, потом уставился в столешницу. Да, что-то случилось. Ты знал, но забыл. Попытайся вспомнить, это важно. Коридор, лестница, дверь, связка ключей. Я подумал, почему так много? Нашёл нужный, открыл. Свет в прихожей. Пусто, под ногами всякий мусор. В комнату. Свет не включается. Почему? Нет люстры. Почему? Ведь должна быть, раз есть выключатель. Душно. Окно не открывается. Что-то было возле этого окна. Рожа красная, нечеловеческая. Орёт, летят слюни. Я могу лечь спать?

Ключик сжал в кулаки руки. Что за тип? На кого кричал? Кто хотел лечь спать? Кто прыгнул в окно?.. Нет, не получается, хоть тресни. Душно, под ногами мусор. Окно. Открыть! Задвижка. Окно открылось, а там этот. Голова большая, челюсть квадратная, как звать – не помню. Коробку мне дал. Я открыл – там пицца. И этот мне что-то сказал страшное. Я сразу всё вспомнил: почему нет люстры, почему на полу мусор, кто прыгнул в окно – всё. Если ещё раз туда попаду…

– Валя!

Валентин дёрнулся. Женщина. Опять?!

– Валя, что с тобой?

Нет, почудилось. Лицо на месте. Пока глядел искоса, показалось. Глаза, нос. Губы крашеные. Волосы прямые. Ариадна.

– Ничего, – мрачно буркнул Ключик и снова уставился в стол, чтобы не видеть жену заказчика. Смотреть на неё почему-то было неприятно.

– Валя-а, как ты разговариваешь с да-амой? – мурлыкнула Ариадна, мгновенно оказавшись за спиной. Руки её на плечах. Кукольные пальцы, ногти.

– Ва-аль, куда Гриша уехал?

Ариадна руки убрала, присела на подлокотник. Кресло скрипнуло. Ключик, стараясь оказаться подальше, прижался к другому подлокотнику и глянул на грибову жену снизу вверх. Опять почудилось, что она безликая, но нет. Всё на месте. Артмастер привычно удивился, до чего у Ариадны светлая кожа. «Кимоно ей идёт, – машинально отметил про себя он. – Стопроцентное попадание. Её стиль».

– Ты какой-то странный сегодня, – сказала Ариадна. – Выглядишь плохо. Небрит, под глазами мешки. Когда ты в последний раз видел себя в зеркале?

То, что делала эта женщина, не лезло ни в какие ворота. За подбородок схватила, заставила поднять голову. Вглядывалась пристально. Глаза синие. Мороз продрал Ключика по хребту, когда коготки Ариадны царапнули по щеке и коснулись шеи.

– Надо глянуть, – пробормотал он. – В зеркало.

Выскочил из кресла, хотел сбежать.

– Не туда, – поймав его за рукав, сказала Ариадна. – Глупенький. В холле есть зеркало, забыл? Помнишь, я просила, чтобы там было зеркало?

Ключик скрипнул зубами. Захотелось крикнуть: «Оставьте меня в покое, я ничего не помню!» – но ничего такого он позволить себе не мог. С заказчиками надо вести себя по возможности корректно. Рукав Ариадна выпустила. Воспользовавшись этим, артмастер на прямых ногах устремился в холл. Полумрак, от шагов эхо. «Если бы меня заставили впереть сюда зеркало, я бы повесил его справа в простенке. Вот оно. Лампу тоже не забыл, прекрасно». Сухо щёлкнул выключатель, из зеркала на артмастера глянул… «Ужас. Это я? Под глазами мешки, кожа серая, дряблая, щетина. Старик. Глаза вытаращены. Брось таращиться, идиот! Ты это, ты. Больше некому. Вернее, не совсем ты. Таким ты видел себя, когда смотрел в зеркало в последний раз в реале. Когда это было? Не помню».

– Не помню, – едва шевеля губами, шепнул Ключик.

– Что ты говоришь? Я не расслышала, – негромко сказала за спиной Ариадна. «Что она делает? Кто из нас спятил, она или я?»

Горячее, мягкое к спине прижалось.

– Видишь, на кого ты похож? Ты устал, тебе надо отдохнуть.

На шее опять когти. Задушит! Ключик ошалело глянул в зеркало. Сначала увидел у горла когтистые кукольные пальцы (длинные, кожа белая, запястье тонкое оголено, рукав кимоно съехал), потом за правым плечом заметил голову – безглазую, безносую.

– Валя-а… – протянула безротая голова.

Правой щекою Ключик ощутил дыхание. «Чем она дышит? Рта же нет!»

– Нет! – заорал Ключик, вырвался, оттолкнул это горячее, плотное – прочь! – метнулся к выходу.

– Стой! – услышал позади окрик.

«Чего я бегаю? Вот же выход!» Артмастер взял себя в руки, прицелился и ткнул в изумрудный крестик, едва приметный на лазурном фоне. Небо лопнуло чёрной щелью, артмастер вцепился в края и вбросил себя в пустоту.

– Стойте! – из лазурной щели кричали, мужским почему-то голосом.

«Не женщина, упырь, – подумал артмастер, следя, как сошлись половинки тьмы. – Теперь не достанет. Тварь безликая. Чего я ударился в панику? Ну, нет у неё лица? Эка невидаль. Движок сбоит, вполне естественно, что постоянно слетает скин. Ариадну ведь тоже кто-то правит, как я правлю её муженька, Григория свет Борисовича. Зря что ли она в салонах прохлаждается? Интересно, на что похожа в реале. Нет, не интересно вовсе. Гораздо важнее понять, кого или что мне напоминает её скин. Отвратительное что-то, тошное. Или мне от шлема тошнит? Снять? Нет, надо сначала пнуть ребят из саппорта и заскочить к грибу, чтоб подписал акт.

При мысли, что надо вернуться туда, откуда только что спасся, Ключик испытал сильный приступ тошноты, но ничего не поделаешь, начатое надо довести до логического завершения. Службы. Саппорт. Проблемы визуализации. Скин. Классификатор ошибок. Ошибка текстуры. Статическая? Нет. Динамическая. Нарушение связности. Адрес портала? Артмастер потянулся к записной книжке, и аккуратно, чтобы не дай бог не провалиться по ссылке, скормил адрес сбойного портала службе поддержки. «Ату его, ребята. Фас». Ответ пришёл быстро. Мигом ребята отреагировали, но как-то странно: «Указанный вами портал проверен, ошибок не найдено. Описанная вами проблема может быть связана с особенностями восприятия или с психофизическим состоянием мозга абонента. Если вы уверены, что описали проблему правильно, обратитесь к дежурному технику». И всё. Поле ввода, курсор мигает, ниже пиктограмма клавиатуры. Плюнуть хотелось, но артмастер, само собой, делать этого не стал. «Себе же самому в реале заплевать рубашку? Благодарю покорно. Тошно как, но нужно послать телегу. Стрелочники! Психофизическое состояние. У нас обоих одновременно?» Ключик развернул клавиатуру и набрал сообщение.

> Повторяю, глючит текстура. Идиота из меня не делайте. Клиент видит глюк, я вижу глюк. Мы оба по-вашему психи?

Техник ответил тут же.

>> Ты хто?

> Кот в манто. Артмастер Ключко В. Ю. Лень глянуть в профиль?

>> А, Ключик, это ты опять… Не психуй, щас гляну.

И после короткой паузы:

>> Крест на пузе жёлтым маркером, всё ОК с его порталом.

> Издеваешься? Димыч, это ты? В динамике слои пропадают, дребезжат элементы, есть потеря связности.

>> Да я это, я. В профиль облом глянуть? Я полный тест прогнал, всё ОК. Тормозит малёхо, но шоб слои пропадали… Вылезай из горшка, у тебя мозги сварились.

> Пошёл ты. Ладно, моё дело настучать, ваше отбрехаться. Имей в виду, к тебе сейчас полезет клиент. Я оттуда вывалился, но сейчас вернусь. Заказ надо сдать.

>> Я серьёзно, Ключик. На твоём горшке перебор конкретный по времени. Ты в нём спишь? На портал не ходи. Ты понял?

> Говорю, надо сдать заказ. Всё, пока, Димыч.

>> Ключик!!! Не ходи на тот портал, придур

«ОК», – нажал Валентин, подтвердив окончание сеанса связи. Известно, все техники хохмачи, а Димыч из них самый зловредный. «Поскорее бы с плеч долой, – подумал он. – Раз всё в порядке с порталом, можно туда вернуться. Надеюсь, гриб уже наигрался с трансформером».

Машины возле фонтана не оказалось, на террасе не было никого. Ключик нехотя поднялся по мраморным ступеням, подошёл к распахнутой настежь двери и заглянул в холл. В камине потрескивали дрова, сотнями свечей сияла люстра, тысячами искр сверкала золочёная лепнина, огнём горели изгибы лап аляповатых массивных канделябров на овальном столе.

– Хорошо, что вы вернулись, Валентин Юрьевич, – сказал, подняв от каких-то бумаг яйцеобразную голову, человек в чёрном. – Наш разговор не кончен.

– Он и не начинался, наш разговор, – буркнул Ключик.

– Ошибаетесь. Я вижу, вас смущает мой вид. Если хотите…

Чёрная фигура расплылась, посветлела, снова стала резкой. За столом артмастер увидел Ариадну.

– Так лучше? – мурлыкнула она, склонив голову набок.

– Лучше, если вы покажетесь в натуральном виде.

– Как знаете, – вздохнула Ариадна, расплылась и снова сгустилась. На сей раз чёрный человек не был безликим. Худой субчик в тёмных очка, лицо костистое, голова яйцом.

– Полагаю, вы поняли, кто мы, – сказал он. Мерзкий голос.

«Может, действительно лучше бы он оставался Ариадной», – подумал Валентин, вслух ответил:

– Я туповат. Понятия не имею, кто вы.

– Служба безопасности.

«Ага. У гриба проблемы. Когда-то это должно было случиться, но причём здесь я?»

– Очень приятно, – неприятным голосом сказал Ключик. – Я, вероятно, не вовремя. Делал, знаете ли, для Григория Борисовича машину, за деньгами вернулся. Ну, вы, я думаю, знаете. Он скоро будет?

– Его никогда больше здесь не будет, – с резиновой улыбкой ответил чёрный человек. – Портал мы заблокировали. Нам нужны от вас кое-какие сведения. Во-первых, предоставьте нам психофизические данные Григория Борисовича, во-вторых…

– Даже первого вам не будет, – заложив руки за спину, ответил Ключик. – Узнавайте их у гриба… э-э… у Григория Борисовича сами.

«Что, съел? – подумал он. – Жулик. Стал бы ты у меня данные спрашивать, если бы действительно был из конторы».

– Вижу, вы не понимаете, во что вляпались, Валентин Юрьевич, – Чёрный поднялся, отодвинув тяжёлое кресло. – Мы мониторим счёт Григория Борисовича; десять минут назад он из офиса отправил вам деньги. С учётом их происхождения…

– Спасибо, что сказали, – огрызнулся Ключик. – Плевать мне на происхождение гриба и его денег. Он расплатился? Значит, мне здесь больше нечего делать. Счастливо оставаться.

Он, не дожидаясь ответа, повернулся на каблуках и замер. Не было нигде крестика. «Может, просто не видно? Тут золото везде…»

Ключик опрометью выскочил наружу. Нет креста в лазури. Выхода нет.

– Не трудитесь, Валентин Юрьевич, вы попались.

Ключик резко повернулся к чёрному типу.

– Какое право вы…

– О правах заговорили? С юридической точки зрения всё в порядке. Мы имеем право мониторить транзакции по счёту Григория Борисовича и блокировать портал. За безопасность посетителей мы ответственности не несём. С какой стати? Ну, засиделся гость, поджидая хозяина, причём здесь мы? Я вас оставлю, вернусь через пару часов. Надеюсь, к этому времени вы перемените решение. По нашим сведениям вы в последнее время чересчур увлеклись артмастерингом, лишние пару часов сидеть в шлеме вам ни к чему. Понимаете теперь? Может, договоримся сразу?

Не дождавшись ответа, чёрный пожал плечами и пропал, только муть после него осталась на текстурах, как будто от жары струился воздух.