Текст книги "Джейтест"

– Как ты это себе представляешь? – недоуменно спросила Марика.

– Вот это-то как раз и несложно себе представить. – Сухов тяжело повернулся в кресле, в котором прочно устроился в самом начале разговора. – Но все дело в том, что мне даже не хочется думать, что мы обнаружим во второй половине команды – той, что сложится «сама по себе».

– Так, по-вашему, пришла пора остановить игру? – саркастически спросила Цинь. – Взять тайм-аут, как док Васецки? Вы думаете, Джей даст нам такую передышку? Я такую передышку сделала – на годы. И пришла Эпидемия. И ты сам десять лет гнил в джунглях. Как вы не поймете – останавливаться нельзя!

– Мне бы твое бесстрашие, девочка. – Кресло снова заскрипело под Павлом. – Мне бы твое бесстрашие.

– Бесстрашие?! – Глаза Цинь широко раскрылись, стали почти безумными. – Это раньше я была бесстрашной, когда только боль и смерть могли угрожать мне. А сейчас... А сейчас я каждую ночь умираю от ужаса – от ужаса перед тем, что нам предстоит. Перед превращением. Перед тем, что мы можем потерять все – себя, свои души, разум – и не получить ничего взамен. Стоит только оступиться на пути Испытания.

– Но ты все равно хочешь пройти этот путь до конца. – Том откинулся в кресле, молитвенно сложив руки перед собой и прикрыв тяжелые веки.

– Да нам ничего другого и не остается! – резко выпрямилась Цинь.

– М-м-м... – Марика цедила сквозь зубы невнятный, прерывающийся звук, и плечи ее вздрагивали, словно она плакала, плакала без слез, замерев с широко раскрытыми и словно ослепшими глазами на неподвижно застывшем лице. – Ладно! – резко оборвала она этот звук. – Пусть будет по-твоему – только скорее!!!

– Прямо здесь, стало быть, и начнем? – саркастически спросил Сухов.

– Нет. – Циньмэй быстро встала. – Здесь оставаться нельзя. И журналюги набегут с минуты на минуту, и беду мы на этот дом навлечь можем. Есть другое место – недалеко.

* * *

Это действительно было недалеко. Четверо собрались в заброшенной с виду, но, видно, неплохо охранявшейся вилле – кусочке собственности миссис Луюнь, записанном на чужое имя. От проходящего неподалеку шоссе виллу закрывал густой, неухоженный лес. Дом стоял посреди чащобы, и лишь незаметная тропинка вела к его воротам. Сторож, открывший гостям двери приземистого двухэтажного особняка, обменялся с Цинь парой слов по-китайски и отправился выводить из сторожки свой велосипед. Видно, ему было велено побыть подальше от места встречи хозяйки и ее друзей.

В широком нижнем зале на обеденном столе Том и Павел снова занялись перекладыванием расчерченных древними знаками листков. Чуть поодаль на середине стола лежал янтарный короб «Джейтеста». И рядом с ним два причудливых прута – сломанный Посох.

Пока мужчины были заняты своим делом, Цинь и Марика успели привести в жилой вид две комнаты на втором этаже и начали готовить нехитрый обед. Эти простые и будничные дела успокоили Марику, вернули ей хорошее расположение духа.

– Эй! – немного задорно даже окликнула она мужчин, сгорбившихся над столом. – Возьмите хотя бы сандвичи и кофе. А лучше – остановитесь на полчасика и поешьте по-человечески.

Павел, не поднимая головы от листков с магическим текстом, протянул руку и, схватив бутерброд с ветчиной, стал жевать его. Том от еды отмахнулся – кусок не лез ему в горло.

– Подойдите. – Он кивнул женщинам. – Мы заканчиваем.

– Вариантов два, – стал объяснять Павел, с трудом глотая всухомятку сандвич. – Д-два – п-плохой и вовсе ужасный.

– Начинай с ужасного, – махнула рукой Марика.

Павел наконец проглотил остатки бутерброда и кивнул:

– Будь по-твоему. В этом варианте мы исходили из основы «вернуть». Итак: «Вернувший Жезл – я п-привык так говорить – „Жезл“ – найдет себе достойную замену среди живых, но свою жизнь потеряет».

– К черту! – зло сказала Марика.

– Нечистого не поминай! – одернула ее Цинь. – Давайте второй вариант.

– Здесь за основу взяли снова «Исцеление». – Павел откашлялся и сделал глоток горячего кофе из кружки, которую просто не замечал до этого. – Понимаете, когда мы еще работали с предыдущим... ходом, я заметил, что «Исцеление» и «Жезл» дают продуктивные комбинации. Получилось вот что: «Исцелить Жезл поможет Дар одного из Пяти. Дар его возрастет безмерно, волю его заменит воля Джея. И придет срок Последнего Испытания». Чушь какая-то. Хотя... Мне теперь предлагается найти способ... Как использовать наши Дары... Для исцеления...

– Твой Дар – Демон, – глухо напомнил ему Том. – Может быть, он и может... Но вряд ли знает об этой своей возможности. А я, должно быть, могу проникнуть... В душу кого-то или чего-то. И найти там секрет Исцеления.

– А Кайл, видно, мог бы найти Путь, – высказала свое мнение Марика. – Куда-то, где такое Исцеление возможно. А я...

– Исцелить. Наверное, это – я, – негромко, но очень убежденно перебила ее Цинь. – Исцеление – это мой Дар.

Она уверенно взяла обломки Посоха в руки и, соединив их вместе, застыла, прикрыв глаза, словно вспоминая что-то.

– Ты лечишь живых людей, – взял ее за руку Том. – А Посох, Жезл – неодушевленная дрянь.

– Никогда не говори про амулеты Джея, что они лишены души! – резко оборвала его китаянка. – А что до того, чтобы исцелять вещи. Ты помнишь те часы – тогда, в экспедиции? Я это проверила еще раз и еще. Ну так что, командир. – Она повернулась к Павлу. – Наверное, нужно твое согласие. Разреши Джею усилить мой Дар.

– Вспомни про условие. – Том держал Цинь уже за обе руки, сжимал их, не давая случиться чему-то страшному, но они были стальными – эти тонкие в запястьях, почти детские, загорелые руки. – Ты отдаешь свою волю! Ты ее меняешь на волю Джея.

– Вы не умеете читать. – Цинь снова закрыла глаза и цедила слова сквозь зубы. – Я это понимаю по-другому.

Марика смотрела на нее остекленевшими глазами, впившись побелевшими пальцами в край стола. «Господи, – подумал Сухов. – Сейчас с ней будет истерика».

– Так как, начальник? – снова спросила Цинь. – Даешь «добро»?

– Чушь. Чушь. Ер-р-р-ралаш!!! – Сухов даже заскрипел зубами. – Это мой ход! Почему, какого черта, его делаешь ты?!!

– Это ты, ты его делаешь – этот ход! – все так же, не открывая глаз и прислушиваясь к Посоху, возразила она. – Джей проверяет тебя на способность выбора. И на способность принимать решения. Не забывай – это тебе нести Посох в храм Желтой Луны. Ну, даешь «добро»?

Павел молчал, помрачнев, Том отпустил руки Цинь и только смотрел на нее немигающим взглядом огромных африканских глаз. Марика словно старела на глазах и тоже не отводила взгляда от подруги.

– Да, – сказал Павел. – Я даю «добро».

* * *

– Оставайся здесь. – Сухов придержал за локоть собиравшегося уже шагнуть в темный провал ворот Тома. – Ты будешь... мешать мне там. А помочь, случись что, не сможешь. Постой лучше, как говорится, на стреме.

– Ты уверен, что не стоит подождать до утра? – в который уж раз спросил Том.

И, в отличие от всех предыдущих случаев, получил ответ:

– Демон будет бороться до последнего. Но он – полуденная тварь, а не полночная. Вспомни Внутренние Пространства – там эта разница очень даже чувствуется.

Том пожал плечами и отступил от ворот. Павел шагнул в темноту.

Храм внутри вовсе не был так темен, как это казалось снаружи. Огромные летние звезды и две махонькие, но очень яркие луны наполняли через многочисленные окна-бойницы все его внутреннее пространство слегка неверным, плывущим, но достаточно ощутимым светом. И изваяние Тощего Лиса было хорошо видно через весь не такой уж и широкий зал.

Теперь надо было внимательно прислушиваться к себе, выбирать путь не напрямик, а по подсказке какого-то шестого чувства. Павел сделал первый шаг вдоль выкрошившейся стены. Что-то незримо изменилось вокруг, только вот – что? Второй шаг – и снова неуловимые перемены. Третий, четвертый...

Только одолев треть пути, он понял, что так менялось в залитом зыбким светом зале. Цель уходила от него – все дальше и дальше оказывалось оскаленное изваяние, только отдаленно напоминающее изголодавшуюся земную лисицу. И все напряженнее и ярче становился свет вокруг. Словно пламя раскаляло стены храма снаружи и внутренность его становилась огромной жаркой топкой печи.

Сухов тряхнул головой, освобождаясь от наваждения – чушь! ералаш! – и снова оказался в прохладной прозрачной мгле ночного храма – в двух шагах от изваяния Тощего Лиса. Но кто-то шел рядом с ним, слева, невидимый и неслышный, движущийся где-то на грани восприятия.

– Зачем пришел? – не оборачиваясь к мороку, спросил Павел. – Я не звал тебя.

– Прощаться, – прошелестел или почудился ему голос Тьмы. – Прощаться с тобой я пришел... этой ночью все кончится или для меня, или для тебя.

– Не морочь мне голову. – Осторожно выбирая нужное место, чтобы поставить ногу, Павел сделал следующий шаг.

Посмотрел вниз – и пошатнулся.

Бездна, наполненная прозрачным маревом, простиралась под ним. Где-то там, на километровой глубине, его ноги выискивали точку опоры, а сам он уже наклонился, переламываясь на лету, рушился в эту пропасть.

И это наваждение сгинуло.

Еще шаг.

– Ты оступиш-ш-шься, – шипел Демон. – Ошибеш-ш-шься.

Или это он сам говорил себе.

«Ш-ш-шшша!!!» – словно тысячи рук щупалец рванулись к нему из покачнувшейся тьмы. Не дотянулись. Стали дурным туманом.

Еще шаг.

– Пугаешь. Ты только пугаешь меня. Ты ничего не можешь мне сделать, – говорил он Демону, медленно, но верно сокращая расстояние до изваяния. – Пока что.

Еще шаг. Странное творилось кругом.

– Ты...

Еще. Телефонный звонок – глупость какая – не оборачиваться.

– ...ничего не можешь...

Еще. Отец окликнул его. Он давно умер, его отец.

– ...мне предложить, кроме...

Совсем немного уже осталось.

– ...заигранного репертуара «Диснейленда», – ядовито закончил Павел и сделал последний шаг.

Перед постаментом он присел на корточки и все так же, не оборачиваясь на Демона, принялся искать на цоколе те единственно верные впадинки и ложбинки, вложив пальцы в которые можно легко, словно дверь на хорошо смазанных петлях, отвести в сторону тяжелый каменный блок с гнездом для вложенного в чехол Посоха.

Удалось.

Посох стал на место – и сразу словно неслышный. инфразвуковой аккорд обрушился на Павла. Вместе со страшной усталостью. Он с огромным трудом заставил себя вдвинуть каменный блок туда, где ему определено быть веками. Потом, пошатываясь, поднялся на ноги.

Демон гигантским нетопырем сидел перед ним на постаменте, поглотив, скрыв в своей массе желтый камень изваяния.

– Ты победил. – Голос Демона был глух. – Я – твой раб. Повелевай.

– Исчезни, – устало сказал Павел. – Исчезни и никогда не приходи больше.

– В моих силах исчезнуть, – все с той же напряженной покорностью ответило порождение Тьмы. – Но не в моих силах не являться на твой зов. Жди последнего испытания. Я – это ты теперь. И ты – это я.

Стаей летучих мышей Демон разлетелся во все стороны. Смрадным ветром обдал лицо Павла и, рушась, разрываясь на мириады крошечных клочков тьмы, превратился в пустоту. С постамента на Сухова снова скалился Тощий Лис.

Ларец, Кольцо и Посох, сойдясь на короткое время, сыграли свою непонятную роль в этой непостижимой игре, и теперь время разводило их снова врозь.

Сухов потрогал постамент. Каменная плита неподвижно стояла на месте. Если кому-то и суждено было открыть этот тайник вновь, то не Павлу.

* * *

– Я уже начал волноваться. – Том присматривался к Сухову. – Он... Джей принял Посох?

– Да. Взял. Пошли спать. Завтра... Завтра – ход Цинь. Последний ход в этой игре.

Они молча дошли до флаера.

– Цинь... – Павел сказал это, когда они уже шли над степью к шоссе на Лагодо. – Ты уверен, что с ней ничего не произошло? Ведь заклинание гласило...

– Она устала. – Том пожал плечами. – Выложилась до конца с этим Посохом. Но и только. Марика не отходит от нее. Все будет хорошо. Если это не придет к ней во сне. Здесь, на Джее, многое завязано на сны.

– Ладно. – Сухов прикрыл глаза и сам начал проваливаться в сон. – Все будет хорошо.

Глава 13
ПОСЛЕДНЕЕ УСЛОВИЕ

Циньмэй проснулась легко, будто и не думала спать вообще. Марика – уже совсем такая, какой была всегда, сидела у нее в ногах. На губах ее, так и не ставших губами взрослой женщины, нервных, каких-то подростковых, была грусть.

Цинь улыбнулась ей тоже грустной, понимающей улыбкой и быстро поднялась, несколькими быстрыми движениями приведя в порядок лицо и короткие иссиня-черные волосы. Потом они сели рядом. На коленях у Марики лежала казавшаяся налитой янтарной тяжестью плоская шкатулка «Джейтеста».

– Надеюсь, наши мудрецы не перемудрили с переводом последнего заклинания, – вздохнула Марика. – Пусть это будет действительно последний тест. Если вся эта хреновина пойдет по новому заходу, я, ей-богу, не выдержу.

– Нам всем давно пора или сбрендить по-тихому, или впасть в буйное безумие и жевать занавески в той жизни, которую нам устроила эта коробочка, – пожала плечами Цинь. – Но даже боги не знают, что там на уме у нее сейчас. Мне кажется...

Она замолчала, сосредоточенно пытаясь уловить тень какой-то идеи, возникшей у нее в это мгновение. Марика положила янтарный ларец на шерстяной плед ближе к Цинь и встала, словно сбрасывая с себя наваждение.

– Собираемся наверху, – сказала она. – Оба наших корифея всю ночь ломали голову над комбинациями команд. И не только эту ночь. Думаю, они выдадут напоследок что-то подходящее.

Цинь молча пожала плечами и тоже встала. Подхватила и подняла перед собой, словно принимая эстафету, плоскую коробку «Джейтеста». И уже в спину исчезавшей в дверях Марике бросила глухо:

– Хотела бы я однажды проснуться такой же оптимисткой, как ты. Даже после того страшного сна, который приходил к Кайлу.

Марика резко обернулась. Хотела сказать о страшных снах, наверное. Но что-то остановило ее. Может, мысль о том, что предстоит ее странной подруге.

– Мы ждем тебя, – кивнула она.

И вышла из комнаты.

* * *

Утренний свет, проникавший сквозь под самым потолком пробитые окна-щели, уже заполнил все неширокое пространство столовой. Павел, невыспавшийся, с темными мешками под глазами, мрачно и угрюмо навис над столом, словно немой укор одиноко стоящей перед ним маленькой чашечке кофе. Марика ссутулилась в углу, не изъявляя ни малейшего желания первой начать разговор. Том молча рассматривал разложенные на столе схемы сочетаний знаков-команд. Время от времени он перекладывал разные листки, словно пытаясь таким образом – перед самой развязкой – найти единственно истинное решение головоломки Древних Империй.

– По-моему, все наши попытки перехитрить Джей, понять его логику... это все – какая-то разновидность шаманства, – глядя в пустоту перед собой, хрипловатым еще с ночи голосом все-таки прервала общее молчание Марика. – Мы – словно те черные невольники, которые взбунтовались по пути из Африки. Ну, знаете ту хрестоматийную историю? Команду пошвыряли за борт, и управлять кораблем стало некому. И несчастные бунтовщики молились компасу. Понимали, что штука это важная, только вот не знали, как с ней обращаться. Не помню, помогло им это или нет.

– Должно быть, помогло, если кто-то все-таки спасся с той посудины и рассказал эту байку, – заметил Том, не отрываясь от своего странного пасьянса. – Но все-таки это твое сравнение хромает: те несчастные негры о компасах и понятия не имели, пока не столкнулись с необходимостью править судном. А мы за четыре поколения знакомства с Джеем о его колдовской машинерии успели все-таки узнать кое-что. В конце концов, это, как-никак, создание разумных существ, пусть даже совсем на нас непохожих. И не только Джей может крутить нами как захочет. Мы тоже в состоянии вмешаться в его жизнь.

– Здесь такие идеи популярностью не пользуются, – неприязненно поморщился Павел. – После последнего Катаклизма по крайней мере. И потом... Это еще вопрос – кто чье создание: разумные существа построили Джей или Джей – разумных существ. – Он повернулся к Марике: – Как там Цинь?

Марика пожала плечами. Чуть заметно:

– По-моему, она в порядке. У девочки не нервы, а стальные канаты. Просто она слишком выложилась в этом... В последнем сеансе. Должно быть, это отнимает слишком много сил. А вот коробочка... Ларец... У нее... У нее странный след.

Оба мужчины озадаченно посмотрели на Слепую Цыганку.

– След... Мне не удается проследить, куда ведет он. Уходит во что-то очень странное.

– Так это ж и было бы удивительно, если бы с этим ящиком все оказалось ясным и понятным, – поморщился Павел. – Послушай, Марика, напрасно ты ее надолго оставила там одну – с... Том, ты бы поднялся.

Все трое задумчиво подняли глаза к потолку.

– Как бы мисс не учудила чего спросонок, – задумчиво пробормотал Сухов.

Они помолчали.

Потом Марика осторожно придержала Тома за руку и направилась к лестнице, потянув его следом за собой. Что-то детское было в этом. Том, положив руку на плечо Марики, жестом велел ей обождать, сам же в несколько шагов – легких и стремительных, неожиданных при его сложении – взлетел наверх, к дверям кельи. Резко постучал и тут же рванул створку на себя. Это потребовало некоторого усилия – изнутри ему попытался помешать старенький засов.

Когда героически исполнившая свой долг железка отлетела и дверь распахнулась, в лицо ему ударил свежий ветерок: окно было распахнуто настежь. А сама келья была, разумеется, пуста: в ней уже не было ни Цинь, ни янтарного ларца со странным именем «Джейтест».

* * *

– У нее же фора не больше получаса! – с досадой воскликнула Марика, выдирая из волос застрявшие в них мелкие сучья и листья. – Она просто не могла уйти далеко. Мы не могли не догнать ее.

– Разумеется, – согласился Павел, тяжело поднимаясь на крыльцо обители. – Разумеется, не могли не догнать. Кабы в окружности было не триста шестьдесят градусов да кабы не лес кругом.

– И если бы мисс Циньмэй не была ученицей Мастера Лю, – добавил Том. – И много других «если».

Он стоял внизу, не поднимаясь на крыльцо, и тоже отчищался от лесного мусора, которым в избытке оброс за час с небольшим, рыская окрест в поисках взбунтовавшейся китаянки.

– Хватит прихорашиваться, – позвал его Сухов. – Пойдемте сядем. Надо прикинуть, как дальше действовать. Чтобы не наломать дров. Снова.

Пока мужчины устраивались за столом, скрипя стульями, Марика запустила кофеварку и нацедила себе полкружки «эспрессо». Спохватилась и протянула кружку в их сторону:

– Кто хочет?

Том покачал головой, от кофе его уже мутило, а Сухов просто отмахнулся от чашки, словно в ней содержался не бодрящий напиток, а желчь престарелой ехидны.

Марика пожала плечами и, заняв место за столом, стала глотками пить обжигающую жижу.

– Какого же черта?! – спросила она пространство перед собой. – Какого же черта она пошла на это?

– Наверное, девочка решила скомандовать здешнему Богу что-то свое, – пожал плечами Павел. – Ее можно понять. Джей сообщил нам, что следующее испытание станет для нас последним. Не знаю уж почему. Но она... Цинь очень хорошо поняла еще с самого первого раза, что это можно использовать и как машину исполнения желаний. Пусть за такое исполнение и приходится платить страшную цену. Наверное, у нее было какое-то желание. Сокровенное. Которым она решила с нами не делиться. Хотя мне и не хочется в это верить.

– А и не стоит верить в такое, – неожиданно резко сказала Марика. – Ерунда это. Вообще – все не так!

– А как же? – повернулся к ней Том, подняв голову от раскладки знаков, которую было уже начал вычерчивать на подвернувшемся листке – это действительно стало у него привычкой, приобретенной в последние дни.

– Не знаю. – Марика сгорбилась над своей кружкой, словно пытаясь так отогреться от охватившего ее озноба. – Мне кажется, это Джей изменил ее. Когда дал ей Дар. Вложил в нее какую-то программу. Свою. Что-то такое, что идет вразрез со всем человеческим. Со всем, что внутри нас. Поэтому она и сорвалась. Вокруг нее... Вокруг нее – я это почувствовала, только понять вовремя не смогла – все вещи потеряли след. Даже не так. След у них не исчез – сменился. Вещи вокруг нее изменили судьбу.

– А мне... —Том скомкал свои каракули и гневно уставился на Марику. – Мне трудно поверить в то, что Цинь стала зомби. Мне все представляется по-другому. Из нас всех она ближе всего к этой магии. Это у нее с детства: дружба с колдунами, всякая эзотерика Древних Империй. Разве что Васецки так же хорошо разбирается в этом. Она что-то вычислила. Догадалась о чем-то, каким будет Последнее Испытание. О чем-то таком, от чего решила нас удержать. Спасти. От чего-то, что хуже, чем то, что постигло Случайного Стрелка. От чего-то, что хуже смерти.

– И по-твоему, это «что-то» даже не надо объяснить нам? – Лицо Марики нервно скривилось.

– По-моему, – Том отшвырнул скомканный листок, – надо найти Цинь и объясниться, прежде чем она, как любит выражаться Павел, «наломает дров». Но теперь это будет трудно. Инициатива у нее.

«Дьявол их всех побери! – подумал Павел. – Кажется, мы обречены только тем и заниматься, что гоняться по планете то за одной шальной бабой, то за другой». Он потер лоб, мучительно сморщился.

– Для того чтобы ее найти, – взмахнула рукой Марика, – надо иметь представление о том, что она задумала. А для того, чтобы понять, что она задумала, надо ее найти и спросить.

Она резко поставила на стол опустевшую кружку.

– В конце концов, – Сухов придавил ладонями наваленные перед ним на столе листки, – в нашем распоряжении есть и немного более сильные средства поиска, чем пешие прогулки по окрестным буеракам. У тебя, Том, твоя телепатия или как ты ее там называешь. А кроме того – за тобой вся мощь федерального сыска. Тут уж нечего играть в конспирацию – одному Богу известно, что сейчас выкинет эта чертова система, если мисс Циньмэй взбредет в голову, допустим, зашвырнуть «Джейтест» в море. – Он повернулся к Марике: – Про твой Дар я уже не говорю. Почему ты не хочешь...

– А почему вы не хотите позвать того?! – Она резко выпрямилась на стуле. – Вы что, думаете, можно победить Джей, выпрашивая у него Дары? Это – ловушка. Неужели вы не понимаете, что каждый шаг, который мы делаем с помощью этой дурацкой магии, только затягивает петлю на нашей шее?!

Сухов стиснул зубы, сжал пальцы:

– Отвечаю по порядку. – Он выдержал гневный взгляд своей бывшей ученицы. – Когда будет надо, Демон придет. Когда и если. Я вызову его. Но здесь и сейчас он бесполезен. Демон – как стратосферный бомбардировщик. Он может жечь и разить. Но он не может искать. Ему нужна система наведения – я. Он не может узнать ничего сверх того, что знаю я сам. Так что в поисках мисс Циньмэй я пойду другим путем.

– Каким же? – уже более спокойно спросила Марика.

– Я думаю, нам с Томом надо действовать, так сказать, на пару. Том сможет очень облегчить поиск. И сделать это быстро, если...

Теперь Том выпрямился на стуле и пристально посмотрел на Павла.

– Если он обеспечит отслеживание управляющего луча. Того самого, которым «Джейтест» связан с машинерией Предтеч. Мы с вами немало говорили на эту тему. Тогда, десять лет назад, когда ни господин Стырный, ни Комплекс, ни Спецакадемия еще не взяли нас в клещи, Кайл со своими друзьями с физического – наивно, по-любительски – немало повозились с чертовой коробочкой. Тем ребятам, с которыми он тогда связался, теперь заткнули рот всяческими подписками и уровнями секретности, но одно я усвоил твердо: Джей отслеживает положение Ларца лучом, который исходит то из одной точки его недр, то из другой. И параметры луча, я думаю, легко найти в дневниках Кайла.

– Я в курсе дела, – сдержанно ответил Том. – Эти параметры Васецки приводил в своем меморандуме Директорату. Но... тогда, после вашего исчезновения, луч погас, некоторые считали его вообще артефактом. Иначе не составило бы труда все время держать «Джейтест» в поле зрения. Может быть, Джей продолжал отслеживать его каким-то другим способом. Тем же лучом, но иначе промодулированным. Но вы правы: я и не подумал о том, что, когда Цинь сделала свой ход, луч должен был «проснуться». Это – хорошая мысль. Насколько я помню, луч очень узконаправленный. По крайней мере, район поиска будет достаточно ограничен.

– Если вашей конторе все достаточно хорошо известно про луч, то задача упрощается, – вздохнул Павел. – Но тебе придется совершить кое-что почти невыполнимое: не дать никому из ваших... гм... коллег вмешаться в это дело.

– Думаю, мой кредит доверия еще не исчерпан до конца. – Том энергично почесал бровь, потом нос. – Хотя, по большому счету, ты прав, конечно. Но все это – уже моя проблема. Но, как я понял, и сам ты не собираешься сидеть в норе и ждать, пока махну флажком. Или пока Марика не даст знак.

– Нет, не собираюсь, – хмуро улыбнулся Павел. – Для этого я слишком много знаю о местных сектах и школах единоборств. У этого народа в здешних лесах полно ям и ямок, в которых можно перезимовать хоть денек-другой, хоть месяц. Правда, моя информация порядком устарела, но еще не поздно поднять некоторые старые связи.

– Вот уж не ожидал, что специализация в области экзоархеологии предполагает такие вот знакомства и такие познания, – усмехнулся Том и поднялся из-за стола.

Пора было собираться.

– Половина наших находок сделана по наводкам как раз «таких вот» знакомых, – вздохнул Сухов, тоже вставая, – и половина того, что мы по-настоящему знаем о Древних Империях, это те из так называемых «вздорных баек» людей Джея, которые подвернулись под руку достаточно умным исследователям. Достаточно умным, чтобы найти крупицы истины среди всякого словоблудия.

– Я поднимусь наверх, – сообщила Марика и стала собирать со стола накопившиеся за ночь чашки, кружки и остатки упаковки вчерашней снеди. – Может быть, там осталось что-то из ее вещей. Это может помочь. Не ждите меня. Я доберусь до шоссе без проблем, а там до города – автобусом.

* * *

Автобус и в самом деле не подвел. Марика спрыгнула с подножки древнего, как сам Джей, – на аккумуляторной еще тяге – автобуса, притормозившего на короткой промежуточной остановке у перекрестка бесконечной Мэйн-стрит и Кок-аллеи, точно напротив кафе «Шато». Здесь когда-то они любили посидеть с Цинь – в резной тени причудливого мозаичного навеса. Отсюда она начала свой поход по тем местам, где Цинь могла задержаться хоть на минуту, если, конечно, она заезжала в Лагодо. Но не заехать сюда она не могла. Ей надо было хотя бы получить деньги в банкомате – ведь ушла она из заброшенной виллы с одним «Джейтестом». Даже электронная кредитка осталась в куртке, запертой в шкафу. Мир не без добрых людей – до города беглянка могла добраться на попутке. Добраться и оставить след в Мире вещей.

Про гараж, где Цинь ставила свой «конспиративный», на чужое имя записанный кар, Марика вспомнила только после полудня, после того как обошла «объектов».

* * *

– Нет. – Лысый тип, присматривающий за гаражом-автоматом, отрицательно покачал головой и вернул Марике стопку сделанных «Полароидом-колор» фотографий. – Сегодня я не видел эту мисс. И ее кар на месте. – Он потянулся к клавиатуре своего терминала: – Вот он – «файерстрим» последней модели. Вообще-то я неплохо знаю эту девушку, она часто пользуется нашими боксами. Из богатеньких. На моей памяти сменила три или четыре машины. Предпочитает «файерстримы» – у них высокая проходимость. Уж и не знаю, по каким буеракам ее носит на них. Это, впрочем, и не мое дело, мисс.

Он пожевал губами, флегматично рассматривая сводку, которая ползла по экрану. Потом встрепенулся, как раз в тот момент, когда Марика, спрятав фотоснимки в сумочку, уже собралась двинуться дальше на поиски Цинь.

– А ведь я, пожалуй, наврал вам, мисс. Тут у меня компьютер выдает вот что: хозяйка заходила в бокс. Или кто-то, кому она давала свою карточку. На две минуты. Машину не забирала. Просто что-то взяла или что-то оставила в машине, должно быть.

– Послушайте, мистер. – Марика зафиксировала взглядом зрачки плешивого собеседника, от чего тому сразу стало чуть неуютно. – Я очень тревожусь за свою подругу. У меня есть, как говорится, причины думать, что она попала в беду. Влипла в историю. У нее могут быть большие неприятности. – Голос Слепой Цыганки стал профессионально вкрадчивым, убедительным. – Мне нужно взглянуть, только взглянуть, мистер, на то, что моя подруга взяла из своей машины. Или оставила. Это очень важно.

– Вы, стало быть, хотите, чтобы я отпер вам ее бокс? – догадался лысый. – Это, знаете ли, большое нарушение. Кто ж вас знает, может быть, вы – фокусница и что-нибудь, извините за выражение, стибрите. Или наоборот– подбросите. А у меня потом будут неприятности с полицией.

– Вот этого как раз я и не хочу! – перебила его Марика. – Если вы беспокоитесь, то вот моя карточка. – Она протянула дежурному свой идентификатор. – И вы можете не спускать с меня глаз все это время. Поверьте, – она двинула по стойке купюру в направлении правой руки собеседника, – это очень важно. Может быть, ее – мою подругу – еще удастся вытащить из очень скверной истории. Из беды. И вот тогда не потребуется никакая полиция.

Купюра исчезла со стойки. Как и не было ее.

– Ну что ж... – Гаражный сторож тяжело и сочувственно вздохнул. – Из беды, говорите... – Он с трудом поднялся из-за стойки и кивнул Марике на дверь. – Пойдемте. Но только все – на виду у меня. Только на виду.

Платные гаражи «Индепендент эрроуз» были громадны, как трюм трансгалактического «грузовика». Марике они показались каким-то циклопическим ульем, в прозрачных, словно льдом подернутых ячейках которого причудливыми личинками неведомых насекомых дремали несколько тысяч каров, флаеров и других чудес техники, предназначенных избавить род человеческий от утомительного прямохождения на задних конечностях.

Бокс, в котором дремал «файерстрим» Циньмэй, находился на самом дорогом – нулевом, на уровне улиц находившемся этаже. Отсюда быстрее и удобнее всего было выбираться в поток уличного движения. И наоборот – поставить машину на место можно было быстро и без проблем.

Дежурный, бормоча что-то себе под нос, провел магнитной карточкой по щели замка, и боковая панель бокса отъехала в сторону. Марика подошла к машине, окинула ее взглядом, закрыла глаза и прикоснулась к чисто вымытому металлу корпуса. Ничего.

К счастью, боковое стекло справа от места водителя было опущено, и Марика, не спрашивая уже разрешения, отперла кар и скользнула внутрь. Расположилась на месте водителя. Откинулась на сиденье и снова прикрыла глаза. Если бы только этот тип не мешал своим бурчанием. Ага, что-то есть.

Она постаралась запомнить, зафиксировать в сознании образ, колыхнувшийся перед ней в темноте. Открыла отделение для перчаток и запустила туда руку, перебирая на ощупь его содержимое, всякую мелочь: ненужные «Магнитки», отвертку, ключи неведомо от чего, разряженный электрокарандаш. Снова что-то шевельнулось в ее сознании – на самом его краешке.