Текст книги "Заносы"

Make Love not War

Никита Сергеевич Хрущев обещал нам к 1980 году коммунизм, но его быстренько убрали, чтобы не болтал глупостей, не носился со своей кукурузой и не называл художников «пидарасами». Тем не менее указанный срок подошел и Политбюро, а с ним и вся Партия оказались в неловком положении. Пусть он и волюнтарист, и уже раскритикован, но не расстрелян же как враг и шпион, и обещал от имени всей Партии. А Партия – это ум, честь и совесть нашей эпохи. К тому же всегда найдутся идиоты, которым покажется, что коммунизм потому и не наступил, что Хрущева убрали, а это уже дело политическое. Как быть?

Посоветовались они там и решили вместо коммунизма олимпиаду устроить. Тоже неплохо. Но снова облом. Половина спортсменов не приехала, потому что наших ребят с автоматами и военной техникой занесло в Афганистан, а это никому не понравилось.

Но Партия, если уж поставит перед собой цель, преследует ее до полного изнеможения.

Коммунизм не наступил, Олимпиада через пень колоду, из Афганистана груз 200, а у нас фестиваль! Так и прозвучало с высокой трибуны: «Наш великий советский народ заслужил этот праздник!» Коммунизм не заслужили, мясо не заслужили, а праздник – пожалуйста!

Объявили, что на его охрану только от нашего министерства потребуется 50 человек! Сколько ж народа охраняло этот праздник молодежи! Всем выдали симпатичные куртки с трехцветным плечом. Главный кэгэбэшник министерства сам провел с нами беседу. Сказал, что мы должны смотреть в оба. Ситуация очень сложная. Быть может все, что угодно: диверсии, провокации, вербовка… Мы так же должны стараться не допускать контактов советских людей с иностранцами. Агенты спецслужб действуют изощренно и с большой фантазией. Не успеешь понять, а уже попал в сети какой-нибудь разведки! Разврат будет большой, предупредил. Если иностранцы между собой, то пусть. А если они – наших, или наши – их, – это уже дело политическое. Ну и, разумеется, самим не допускать никаких контактов с иностранцами, в том числе и с представителями соцстран. Мы это будем контролировать, предупредил. Но присматривать, оказывается, нам надлежало, не только за иностранцами. Среди участников фестиваля и с нашей стороны есть много «не наших людей».

«„Машина времени“ будет принимать участие, еще там кто-то, – сказал, недоуменно пожав плечами. – Да, представьте себе! Разрешили им! Вобщем мероприятие обещает быть очень сложным», – добавил неодобрительно с ускользающей улыбкой.

Я слушал внимательно и был горд, что Партия мне доверяет такую важную миссию. А с другой стороны, если повезет, можно будет «Машину» послушать.

Сначала нас отправили охранять сад «Эрмитаж». Хорошее место. Тихое, спокойное. Зелени много. Отряд разбили на отделения человек по десять и каждому выделили свой участок. Стоим, никто нас не вербует, не провоцирует. Наше второе отделение на турникете – пускаем только по пропускам и билетам. Вечером в летнем театре спектакль. Народ стал подтягиваться. Смотрим – ба! – Женечка Симонова идет и прямо к нашему турникету! Третье отделение – они рядом службу несли – тоже подтянулись. Нет уж, ребята, валите отсюда, это наш пост! Мы сами будем ее останавливать и документы проверять! Оттеснили мы их. Женечку остановили.

– Ваши документы, пожалуйста!

Женечка достала из сумочки красное удостоверение. Нас там человек семь, долго проверяли, тщательно – все правильно – Евгения Симонова актриса театра Маяковского.

– Хороший ли спектакль? – интересуемся.

– А вы приходите – увидите, – приглашает.

– Непременно, – обещаем. – А какие у вас творческие планы?

А она на часы смотрит смущенно – пора, мол.

– Мы вас проводим. – тут же спохватились мы. – А то мало ли чего. Возможны всяческие антисоветские вылазки. Вражеские разведки, знаете, не дремлют! Здесь под каждым кустом шпион может оказаться!

Провожаем мы Женечку, а тут эти козлы из третьего отделения – наша, мол, территория! Валите к своему турникету! Сами будем провожать! Нет уж, ребята! Пошли все вместе: половина нашего отделения, чтобы пост не оголять и половина их. И все бы хорошо, но они на нас нажаловались – второй взвод пост свой бросил, провожали Женечку Симонову по нашей территории с наглыми мордами! А пятое отделение настучало, что мы с Артемом еще и на спектакль проникали втихаря. Да, проникали, да провожали, оправдывались мы после, но пост охранялся надежно – это святое! Мы по очереди на спектакль ходили – не могли же мы отказать нашей любимой актрисе Евгении Симоновой – она сама нас пригласила. Сергей наш главнокомандующий сказал, что к обязанностям, на нас возложенным, надо относиться серьезнее, хотя бы потому, что вон из того невзрачного здания за нами самими ведется наблюдение. И потом все будет доложено начальству, а оно сделает выводы.

Я когда по лабиринтам министерским ходил, тысячу раз видел этого Афанасьева. Длинный такой, сутуловатый, лысоватый, шнырь туда, шнырь обратно. И все незаметно старается, наверно, от скромности. Чем, думаю, он занимается, непонятно? Полковника КГБ Трусова мы все знали прекрасно, хоть у него на двери и висела табличка – советник, мол. Я и считал, что одного на министерство хватит. Нет, оказывается, их у нас целый штат. Наверно, хорошая работа. Жаль меня туда не возьмут.

Вечером всех собрали и проинструктировали – будет очень ответственное мероприятие – гала-концерт английской рок-группы. Предельная осторожность и внимание. Часть отряда, как и положено, несет охрану в обычном порядке, а часть получит контрамарки и будет на этом гала-концерте в качестве зрителей.

Назавтра в полдень раздали контрамарки – вот и польза от служебного положения. Английских рок-групп живьем мы еще не видели. Интересно! Но на собрании доходчиво объяснили, что на концерт нас отправляют не отдыхать и не музыку слушать! Это работа! Нам поручено и на нас возложено очень много чего! И главное – обеспечить порядок во что бы то ни стало! Ответственность огромная! Выступать-то будут не болгары какие-нибудь, которых мы тогда братьями считали, и даже не чехи или поляки. Даже не французы! Англичане!! А эти спят и видят как бы наш строй качнуть! Кроме музыкантов будет, естественно и большая часть английской делегации, а среди них, естественно, представители разведки и просто антисоветчики.

– Так что предупреждаю – бдеть и бдеть! – строго объявил наш главнокомандующий Сережа. – Случиться может все! И мы должны быть готовы ко всему! Отмечать каждую мелочь и тут же докладывать командиру отделения, он – мне, ну а я соответственно…

Мы солидно нахмурились.

– Ясно, – кивнули, отягощенные грузом ответственности.

– Через два часа дежурство закончится, поезжайте домой и переоденьтесь! Чтоб в форме никого не было!

Перед концертом мы заняли свои места по периметру зала и вдоль прохода, чтобы при случае блокировать любую антисоветчину. Кто не успел переодеться, куртку заметную снял, и будто рядовой зритель, но все равно с очень серьезным лицом.

Занавес разъехался в стороны и концерт начался.

Бог ты мой! Как же почернела добрая старая Англия! Из семи оркестрантов только двое белые, остальные негры. А нас учили, что англичане все белые. Что там у них творится?!

Как же громко они заиграли! И чем дальше, тем громче. Гости англичане повскакали вдруг со своих мест и давай плясать в проходе и перед сценой. У нас так не принято! Что вы делаете, ребята, вы в советской стране! Мы задергались. Реагировать или пусть? И как реагировать?! Дергаемся не знаем, что делать. Сережа главнокомандующий тоже дергается – тоже не знает! Все как на иголках. И никто не знает, что делать. Но листовок не бросают, антисоветских лозунгов не выкрикивают, плакатов никто не разворачивает, агитации не ведет и в свою разведку не вербует. Тем не менее ситуация непредсказуемая, нервы на пределе, а танцующих все больше. Три англичанки рядом со мной пляшут. Симпатичные девчата! Блондинки. А одна, вообще – до того хорошенькая – так бы и сграбастал! Но нам в контакт даже с соцстранами вступать запрещено, невзирая на внешность, а уж с капиталистами!..

Симпатичная эта девчушка из жутко капиталистической Англии вдруг цап-царап меня за руку:

– Сome on!

И не отпускает. Что делать? Не могу же сказать, что я боец невидимого фронта, что я сюда на случай их антисоветской вылазки посажен, чтоб эту вылазку вовремя пресечь! Мне бдеть по штату положено, за вами присматривать, хоть курточка моя и свернута так, что трехцветного плеча не видать, на службе я!

– Соme on! – и тащит.

– I’m sorry! Headache.

– Come on, lazy-bones! – смеется и тащит.

Чувствую, атмосфера электризуется, а сделать с собой ничего не могу – очень уж хороша девочка! Мой тип, в смысле, мне именно такие нравятся – не могу им сопротивляться – сразу руки вверх и сдаваться иду. Но ведь опасно! Неожиданно вспомнил Тараса Бульбу. Все-таки не прав он был в отношении своего сына Андрея! А девчонка не отпускает мою руку! Не похожа она на шпионку, даже начинающую! И она меня танцевать тащит, а не Родину предавать. Плюнул на все инструкции, контроль и последствия. И понеслась душа в рай. Вчетвером мы плясали с ее подружками, и вдвоем с этой симпатягой. Ничего она меня не агитировала и секретов не выведывала. Да и не могла – ни слова по-русски не знает. Простая английская девушка. Студентка. Через два года сама будет учить детей великому и могучему английскому языку. Зовут Машенька, в смысле, Mary. Наплевал я на свои обязанности и даже проводил ее до автобуса.

А утром, как обычно, собрались перед окнами невзрачного здания. Сережа генерал, не глядя, обошел меня как зачумленного и отправился на доклад и за инструкциями.

– Куда вчера пропал? – Артем спросил.

– Да так, – говорю. – Голова что-то заболела. Пораньше смылся.

– Этот, – Миша взводный кивнул на окна, откуда нас контролируют, – сказал разборка будет. И руководству сообщат.

– А что такое?

– Вам, сказал, контрамарки дали, чтоб вы за порядком следили, а вы!?

– А что мы?!

– А то! Забыл, как притопывал?

– Ну и что! А ты им хлопал больше всех!

– Я-то хлопал, а кто-то еще и браво кричал!

– Ну, я кричал, ну и что?! – Артем завелся. – А Сашка твой дружок через проход сидел, все подпрыгивал на стуле и ногой вот так делал!

– Я-то ногой, – осторожно сказал Сашка, – а кто-то вообще… – и посмотрел на меня.

И все замолчали и посмотрели на меня.

А мне и сказать нечего. Ну занесло! Ну что теперь?! Очень уж девчонка хорошая! Но я ей ни слова о военном потенциале СССР! Где какие ракеты спрятаны и на кого они нацелены, где какие подлодки плывут и куда – ничего не сказал! Потому что и сам не знаю! Но она и не спрашивала. Ничего не подписывал – но она и не предлагала. Честное слово! Если мне не поверят – она может подтвердить!

Снова неприятности на мою голову!

Но пронесло пока, сумел я, мне кажется, им доказать, что Машенька не шпионка. Постращали для порядка, пригрозили. Это правильно. Это меня дисциплинирует. Спасибо! Так мне и надо, а то заносит!

Потом нас перебросили в парк Горького на усиление. Там гораздо сложней оказалось. Много мероприятий сразу проходило. Мы редкой цепью растянулись сбоку у открытой эстрады, где начался концерт. Сначала все шло нормально. А потом никто еще ничего не понял, а чувствуем: происходит что-то нештатное. Прямо на нас, словно конница Буденного, несется толпа девчат. Кто с цветами, кто с шарами, кто с флажками, кто просто сгорящими глазами. Девчата наши, но лица какие-то полубезумные. Даже не советские какие-то. Понимать было некогда, а реагировать требовалось немедленно. Мы тут же организовали цепь, покрепче взявшись за руки. Девушки, девушки, вы куда!?

А не тут-то было. Эти сумасшедшие налетели с такой силой, что вмиг разметали нашу цепь. В сумятице тел, пыли, столкновений, ударов, меня одна зараза царапнула, ситуация прояснилась – комсомолки наши рвутся к Дину Риду, который после выступления только что сошел с эстрады.

Они ж его затопчут или разорвут на сувениры, перепугались мы и стали ловить убегающих девчат кто сколько мог.

Но начальство – молодцы! Быстро спохватились – организовали новую двойную цепь и поток был остановлен.

«Я думал, он уже не популярен», – изумленно сказал, поднимаясь с земли и отряхивая брюки Артем. Постепенно все собрались. Грязные и местами потоптаные считать мы стали раны. Миша взводный морщился, глядя на свою руку: «Это ж надо! До крови укусила! Как бы заражения не было!» Даже нашего генерала Сережу слегка потоптали. А поцарапали многих. Если б не ребята из соседнего отряда, точно б они его разорвали! А мы своими телами дали им время для организации заслона. Так что, можно сказать, спасли Дина Рида и на собственных шкурах испытали, что наша служба, действительно, и опасна, и трудна, но для звезд незаметна – Дин Рид даже «спасибо» не сказал!

И вот праздник, «который мы заслужили», подошел к концу. Никогда бы никому не поверил, что грандиозное шоу закрытия фестиваля в Лужниках, такое надрывно-тоскливое мероприятие!

Словно среди Вселенской Тоски – истошный крик маленьких человечков, чтобы хоть кто-то заметил и оценил, что есть мы на Земле и затеяли всем на удивление это яркое, большое и громкое. Только сами не знаем, что и для чего! Может, чтобы назло всем недоброжелателям и наперекор действительности доказать, что у нас все хорошо! Люди уходили – так скучно и нудно тянулся этот пир во время чумы, а по телевизору все выглядело здорово. Может, это специально для телевизора делалось?

Я поднял голову от тоскливо-яркого мельтешения. Крохотное пятнышко светлого неба как раз над нами размером не более стадиона и черные глыбы туч, наползающих со всех сторон. Авиация уже не справлялась с мощным напором непогоды. Природа словно давала понять – ну не может быть этого искусственного просвета в сплошном мраке туч! Не может светить солнце и не могут сиять звезды над такой бессмыслицей! Неестественно это! Не в согласии с Природой мы живем и действуем вопреки здравому смыслу и естественному ходу событий. Будто главная наша цель в этом мире – не сделать, а доказать. Живем и доказываем, что коммунизм – это будущее всего человечества, что у нас самый гуманный строй и первыми мы никого не обидим, но за бедных и угнетенных пасть любому порвем, причем на его же территории! Доказываем, что наша экономика уже становится экономной, а в сельском хозяйстве опять большой подъем, что наши ученые лучшие в мире, а нашим танцорам вообще ничего не мешает. У нас прекрасные результаты! Мы можем доказать все, что угодно, причем не голословно а с цифрами на руках, потому что цифры у нас, какие надо, такие и будут! А результаты, какие надо, такие и покажем!

Ледяной ветер ГУЛАГа

Я безмерно благодарен Юре за шефство. Он мой источник знаний и лоцман в море общественной, культурной и религиозной жизни безбрежного мегаполиса, который для меня загадка, и в котором он коренной москвич прекрасно ориентируется. Юра дает мне возможность вовремя познакомиться с главными идеями и мыслями, прочесть необходимые книги, которых не найдешь в библиотеке и не купишь в магазине. А не прочтешь вовремя, потом даже очень хорошая книга мало что прибавит. Так же и дела наши. Не сделать своевременно, значит не сделать никогда. Книги, которые будоражат ум и душу, о которых спорят, забывая порой о собственной безопасности, появляются откуда-то из неведомых глубин, и без Юры, мне их не видать! Прочесть их нужно быстро и сразу вернуть. А это не только раздвигает мои горизонты, но и дисциплинирует.

– Солженицина хочешь почитать? – спросил Юра как-то невзначай.

– Я читал «Денисыча».

– «ГУЛАГ».

– А это реально?! – я удивился.

– Да, – бросил спокойно. – У меня есть.

– Откуда?!

– Да, там, – Юра безразлично махнул рукой, – ребята дали.

С опаской, словно террорист бомбу, я вез этот томик карманного формата с листами из тонкой бумаги, и, только замкнув за спиной дверь, осмелился раскрыть его.

Словно ледяной ветер высоких широт, разбив стекла, ворвался в мою и без того не теплую жизнь предвестием новых перемен.

Я читал с учащающимся пульсом, заболевая от страшной истории государства, которое обязан любить, от бескрайней трясины лжи, от кровавых дел Партии, в которой состоял.

Эта книга как тот птеродактиль – ошеломляющая весть из другой реальности, в которую и поверить-то непросто. Но там в отличие от нас, люди знали истинную историю страны, и цену официальному толкованию этой истории. Вычеркнутые из привычного мира обитатели ГУЛАГа показались мне более реальными, чем наше поколение – растерянно-скептическое отражение советского плаката с отрезанным прошлым и лукаво ускользающим будущим.

Наверное, такие книги нельзя читать без подготовки. Словно больной я смотрел на окружающее – как же тогда все это еще держится?!

Вот тебе и «великий советский народ» – погрязшее во лжи и страхе население, приучившее себя, не знать больше, чем разрешается и выкручиваться из любых ситуаций любыми способами. Вместо ума смекалка, вместо знаний – обезьяноподобный лектор! Что это за резервация?! Что за фантастический заповедник полуфабрикатов неудачного эксперимента?! Как эта шайка фокусников, начитавшихся книг западных колдунов, сумела превратить огромную страну в дурную лживую сказку и законсервировать на долгие годы?! Как надо было вывернуть людям мозги, чтобы все это принимать всерьез и с энтузиазмом создавать жизнь, не имеющую аналогов!?

И ведь кое-чего мы добились! Пусть свое, специфическое, но мы тоже что-то построили и к чему-то стремились до недавнего времени. И если бы мы не знали, как сейчас живут нормальные люди в реальном мире, то, может, и не переживали бы так?! Но железный занавес уже не спасает. Пробои и взаимопроникновения то здесь, то там разрушают его. Разнополюсные сущности неодолимо притягиваются.

Чары спадают и мы удивляемся – как же нас занесло!

– Ну как? – спокойно и с каким-то странным безразличием спросил Юра, глядя куда-то в сторону, когда я вернул ему прочитанный томик.

– Ты знаешь!.. – начал было я с горящими глазами.

– А что, все правильно! – резко вступила в разговор Юля, – Просто ужасна вся эта наша история!

– Юль, – сказал Юра как-то холодно и совершенно без эмоций, – я Борю спрашиваю. Это во-первых. А во-вторых, не такая уж это абсолютная правда.

Юля горячо заспорила, но Юра, не обращая на нее внимания, молча смотрел на меня.

Легкий щелчок, вроде электрического разряда в атмосфере, раздался рядом с моей головой, и неизвестно откуда в московской квартире на двенадцатом этаже вдруг повеяло ледяным холодом.

Я замер с раскрытым ртом – к чему бы это?

Пронизывающая наэлектризованность воздуха.

Непонятная странность в ждущем юрином взгляде, его застывшей позе…

Что происходит?!

Будто я на поле Куликовом! Был такой сон в детстве. Стою между готовыми броситься друг на друга полками – ни щита, ни каски! Все злые, вооруженные, грозят с обеих сторон! А я спросонья, в одних трусах! Не разберу, где явь, где сон. «Господи! – думаю, – что делать?! И как я здесь вообще очутился?! Ведь эта страница истории давно закрыта!»

Мгновенная вспышка памяти вдруг, все заслонив, швырнула в забуксовавшее сознание целый фейерверк наших с Юрой встреч, разговоров и совместных мероприятий за долгие годы. В странном фосфоресцирующем свете вне времени и пространства я увидел знакомые эпизоды как отражение иной реальности. И похолодел.

– Да так, – сбившись с ритма, приторможенно и неопределенно ответил. – Обозначена там какая-то, вроде, система репрессий. Но насколько все это соответствует действительности… Трудно сказать. Все это не однозначно. Каждый случай тоже, наверное, не на пустом месте возник. На чем-то основан… – тяжело пережевывая слова я пытался слепить из них нечто осмысленное и безопасное, по своему разумению фабрикуя версию, которая могла бы ИХ устроить.

Шкурой почувствовал, как стало рассеиваться сгустившееся электрическое поле. Юра словно успокоился, сбросил искусственное безразличие и обрел свою естественную живость. Похоже, он даже был доволен, что его подшефный развивается в нужном направлении, верно оценивает книгу и события недавнего прошлого. В свою очередь несколькими фразами он походя «развенчал» «тонко продуманные и идеологически заостренные измышления антисоветчика» и его самого.

Удивительный миг ясности. Как в детстве – складываешь кубики в картинку, а они – никак, и вдруг – да что ж я дурак не догадался! – страннный фрагмент, подходящий по цвету и линиям, – совсем из другой картинки! Он-то и путал все, не давая сложиться в целое – просто перевернуть надо было!

Вот и сложилось!

Юра привел те самые доводы и теми же словами, которые я уже слышал от своих «кураторов» из конторы!

Вот так открытие! Я, действительно, делаю успехи. Это их доводы, их лексика, их образовательно-провокационная деятельность! Это их работа! Экспериментируют, анализируют, сортируют и распределяют! И только что очередной раз я был на грани. Но, кажется, пронесло!

Чувствуя, что опасность уже позади, я не удержался от искушения:

– А у тебя следующего тома нет? Или предыдущего?

– Да зачем они тебе!? – Юра махнул рукой.

Я поспешил скопировать его пренебрежение:

– Действительно, зачем! – и тоже махнул рукой.

Ехал домой, лихорадочно вспоминая детали, эпизоды, слова, жесты, поступки. Не придется ли снова расплачиваться? Юра, Лешка, лито – моя отдушина в течение нескольких лет оказалась прозрачным стеклышком под микроскопом Конторы, на котором оживленно шевелились мы инфузории.

Само предложение почитать знаменитый «Архипелаг» – что это? Провокация штатных конторцев или юрин экспромт? Они могли меня сграбастать в любой из трех дней, когда книга находилась у меня. Докладывал он им, или нет? Мог ведь просто из любопытства мне её дать, не ставя никого в известность! Но даже, если это и задуманная провокация, осуществленная через Юру, означать она может тоже разное. Если цели профилактические – не страшно. Покаюсь, скажу, что больше не буду. А вот если они фестиваль припомнили или еще что, и всерьез решили меня утрамбовать куда подальше – дело плохо!

Интересно, его поведение на Пасху тоже провокация?! Будто специально подводил меня под милицейскую колокольню. Не получилось. Вот и разозлились в конце концов. А все эти его анекдоты – «одна сволочь в трамвае рассказала»!

Ледяной ветер ГУЛАГа свистел где-то рядом, и мне это не нравилось. Немного успокаивала надежда на Партию – ну, не могут же они члена КПСС, ударника коммунистического труда, лектора и борца с пьянством, как простого диссидента!..

Или могут? Но сначала исключат из Партии, а это уже предупреждение. Можно подготовиться. Все-таки правильно я сделал, что вступил! Но с другой стороны, могут послать свиней пасти, объявив это волей Партии: «Ввиду сложного положения на продовольствием фронте Партия доверяет вам ответственное задание…» И посылает в Можайский район свиней пасти! Тогда я тоже пошлю эту Партию и упрусь рогом как беспартийный. До какого предела? Не знаю. Или, может, действительно, перейти на животноводство, если сильно прижмут? Свиньи животные умные и вкусные. Параллельно стану отражать жизнь скотного двора. Но Оруэл уже это сделал. И потом, строительство, хоть и опасней, но мне больше нравится. На завод вернусь.

Несколько дней я пребывал под сильным стрессом. А потом обрадовался. Не знаем мы своего счастья! Мне дико повезло! Не сцапали же с этой книгой! А теперь поди докажи, что я ее читал! Я её в глаза не видел! Есть свидетели? А, да, тогда вспомнил! Он же мне её насильно всучил, представляете! «Почитай да почитай, не прочтешь – обижусь!» Ну я и взял, чтоб отвязаться! Не огорчать же друга! Пару страниц прочел и бросил. Зачем мне Солженицын?! Я член КПСС Маркса читаю, Энгельса, Ленина.

Специально дома на полку поставлю кого-нибудь из классиков. Хотя, нет, это слишком. Найдут Солженицына – понятно, а вот если у меня обнаружат Маркса или собрание сочинений Ленина – точно посадят! Нарочно, скажут, вражья морда, изучает – готовит бомбу под «единственно верное учение»!

Но напрасными оказались мои страхи и на этот раз. Что-то у них там забуксовало. И вообще все пошло по-другому.

С Юрой мы больше не встречались. Семинар наш распался. Контора меня больше не трогала – наверное, других дел много накопилось, гораздо более важных. Серьезные времена, как и предрекал наш руководитель Александр Андреевич, наступили.

Даже Партия начала это понимать.