Текст книги "Убить судью"

– Надо попросить стеклодува расплавить наши коронки! За пять-то евро! Какая ему разница, кого плющить, – стекло или коронки?! А жидкое железо зальем в формочку! Формочку выпилим в… в гипсе!

Так и сделали, тут же выковыряли в гипсе у Хот-Дога формочку для наконечника и пошли к паяльщику сувениров. Старик долго отнекивался, пока Наташа не увеличила сумму с пяти до тринадцати евро. За эту мистическую цифру паяльщик-стеклодув расплавил наши коронки в каком-то чугунном блюдце и вопросительно посмотрел на Наташу.

– Пут ит хиа! – рявкнула Наташа и указала старику на гипсовую руку Хот-Дога. Старик покачал головой, но в его кармане уже лежала заветная сумма, поэтому, недолго думая, он вылил жидкость в нашу формочку. Еще до того, как железо начало застывать, Хот-Дог завыл и стал умолять нас разрешить ему вылить железо на пол. Мы не разрешили. Наташа сбегала в ресторан за холодной минералкой. Через пять минут наконечник был готов. Гипс Хот-Дога прожегся насквозь. Наверное, никто из нас не был силен в физике, лично я почему-то был уверен, что гипс отличный теплоизолятор, оказалось, я ошибался. Наташа повела Хот-Дога к врачу, а нам с Пепси было поручено украсть лук.

– Может, вломим этому Мужреду?

– Нельзя, мы привлечем к себе внимание! – Мы прошли теннисный корт и остановились перед стрельбищем. Мужред сидел на стулочке рядом с мишенью и скучал. Погода была отличная, и все были на море. Даже в теннис никто не играл.

– Слишком жарко…

– Сейчас будет еще жарче! – Пепси решительно направился вламывать Мужреду, но я его остановил.

– В натуре, Пепси, нельзя тут кипешь поднимать! Давай подумаем…

Мы начали думать, и тут я увидел, как у пункта выдачи пляжных полотенец стоит Ретик. Сегодня полотенца выдавала смазливая турчанка, и Ретик сделался отъявленным красавцем. Он размахивал руками, подтанцовывал в такт пляжной музыке, – в общем, производил впечатление. Я сообразил, что если действовать по-тихому, лук мы достанем только через Ретика.

– Так, вот что… жди меня здесь… Я пробью у местных, как нам лук раздобыть…

– У каких местных?

– Вон, видишь парень – он тут работает, я с ним вчера в боулинге познакомился… стопудово ему это не проблема…

– Ага! Отличненько!

Мы вскрикнули и обернулись. Позади нас стояла Илза. Она улыбалась, но под глазами у Илзы были подтеки от туши, видимо, она долго плакала.

– Парни, выручайте. Мои друзья утонули. А мне сегодня здесь танцевать. Я уже обо всем договорилась, а тут такой облом. Они должны были вечером сюда пригнать… купаться пьяными пошли в Кемере, и так все получилось… У меня костюмы, все есть, а где ваш третий?

– Он у врача, на перевязке…

– Вас чем больше будет, тем лучше…

– Слушай, мы и так-то не особо танцуем, но если еще и раздеваться, может получиться не очень… не очень в тему…

– Смотри, дорогой мой, во-первых, я вам заплачу, во-вторых, перезнакомитесь с кучей людей, они вам весь отдых проспонсируют, я так каждое лето провожу, ни копейки не трачу! Вы станете супер… суперпопулярными, ы-гу… – Илза так приятно замурлыкала в своем прибалтийском стиле… я бы еще постоял и послушал, но нам нужен был лук, а Илза не нужна, по крайней мере пока не убьем судью…

– Я, в принципе, мог бы, если только мне показать, потому что мне, в принципе, по фиг, я и раздеться могу, главное, чтобы все было… – Пепси посмотрел на меня —…достаточно аккуратно. – Видимо, Илза понадобилась Пепси еще до того, как мы разберемся с судьей. Он так плетено выражался, когда ему что-то нужно было, но он не знал, как эту свою просьбу оформить правильно и красиво. В данном случае он просто захотел посмотреть, как Илза раздевается, под предлогом репетиций, а на сам концерт он стопудово не явится, хотя все зависит от Илзы!

– Илзе, дорогой мой, я не склоняюсь, сколько раз тебе объяснять! Давайте так: в девять у нас шоу, а часиков в восемь давайте пересечемся и устроим мастер-класс. Стриптиз дело нехитрое, было бы желание и правильный взгляд, я имею в виду, уже во время танца. Да, и третьего своего прихватите, с гипсом, он такой смешной…

– Все, договорились.

Ретик уже начал понимать, что девушка его терпеть не может. Еще пара минут, и ищи его по всей территории отеля, поэтому я так быстро закруглил, отвел Пепси от греха-Илзы подальше и перехватил Ретика как раз в тот момент, когда он прошептал азербайджанские ругательства и пошел от раздатчицы пляжных полотенец прочь.

– Слушай, Ретик, здорово!

– А, привет!

Мы пожали друг другу руки.

– Слушай, такое дело, мне нужен лук. Срочно.

– Дядя утром звонил, партия икры пропадает. Нужен курьер. Срочно.

– Я спасу вашу партию, Ретик. Только и ты меня выручи. Шестьсот третий номер.

Мы пожали друг другу руки.

Пепси послушно ждал меня, а когда дождался, мы пошли в номер. Сначала заглянули в бар, на чуть-чуть, так, по пути… А потом уже пошли в номер. «Смешной» Хот-Дог сидел и курил, значит, врач сделал ему больно. Наташа мылась в душе, значит, для этого тоже был какой-то повод…

– Слушай, Хот-Дог, такое дело, мы вечером договорились срубить денег… – Пепси знал, с какого боку подойти к Хот-Догу. – Спляшем с Илзой… реально можно заработать… она все покажет…

– А как же ее подтанцовка, приятели из… Тартара?..

– Они уже в Тартаре!

– Вернулись… без нее… они что, кинули ее?

– Кинули, кинули… короче, Наташе пока не говори, а то она шипеть будет… как-то надо еще и судью успеть мочкануть…

– А лук вы достали?

– Лук нам сейчас принесут, как рука?

– Да чо рука, залили сначала туда пемзы какой-то… от ожога, а потом гипса туда закачали… попросили быть осторожным… Я, наверное, не смогу помочь Илзе…

– Так ведь деньги, Хот-Дог!

– Так там ведь она же как танцует, в смысле она же раздевается, и нам раздеваться, что ли?!

– Так ведь деньги, Хот-Дог!

– Мне с гипсом неудобно…

– Да чо неудобно – просто дольше раздеваться…. Это еще больше денег! – Я попытался усилить мотивацию Хот-Дога. – И потом, это отличное алиби для нас для всех: мы танцоры, а не убийцы!

– Гипс это не страшно! – Неожиданно Пепси переключился на такую больную для себя тему болезней. – Я читал, можно вообще все ломать, можно просто уничтожить себя в течение жизни, а потом тебя снова отрастят при помощи стволовых клеток! Я читал, это технологии инопланетян! А теперь они и нам стали доступны!

– Нет, стволовые клетки – чухня! Вот слепок сознания в компьютер – это реально круто! – Вот оно, влияние Наташи на Хот-Дога.

– Ага?! Что там реального в компьютере?!

– Все!.. Зачем тебе снова отращиваться, чтобы опять все ломать?! И страдать по новой, мучиться, да?! А в компьютере ты прописываешься навечно! И никакой боли! Ничего не сломать, и ничто тебя не сломает!

– А если компьютер зависнет, вместе с твоим сознанием?! Что тогда?

В дверь постучали. И мы не узнали, что тогда.

– Кто это?

– Лук!

– А может, номер пришли прибрать?

Мы решили быть осторожными – Хот-Дог и Пепси вышли на балкон, а я пошел открывать дверь.

Ретик не должен видеть нас вместе… Мало ли зачем мне лук?.. Может, на память о Турции… Тем более я буду возить их икру… Я стану одним из них… А своих не закладывают… Мои параноидальные мысли пролетели в голове быстрее, чем я подошел к двери. На пороге стоял Ретик. Быстро он крутанулся. Я пригласил его в комнату. Ретик положил на журнальный столик огромный прозрачный пакет из-под банного халата. Сквозь пакет просвечивал лук. Стрелы Ретик нес в руке. Три стрелы. Нам было достаточно одной, потому что смертельный наконечник у нас был только один.

– Вот… Когда поедешь?

– Ну вот, отдохну здесь еще… недельку… и поеду…

– Ты должен сказать мне число и из какого города полетишь, я тебе передам деньги на билеты… если полетишь отсюда, я сам тебе билет куплю…

– Я подумаю… наверное, я полечу из дома… – Наверное, я вообще никуда не полечу, но Ретик пусть лучше выдаст мне деньги, как положено в таких случаях… Это он сам придумал купить мне билет, чтобы сэкономить, а часть денег, которые его дядя выделил на поездку курьера, присвоить себе. Надо всегда просчитывать на два хода вперед, надо постоянно ходить с включенным рентгеном в голове, чтобы видеть людей насквозь, надо всегда прижимать пальцы! Так учит меня мама… с самого детства, когда собирала в школу, зимой, она твердила мне… Всегда прижимай пальцы, ты не смотри, что снег, под снегом всегда лед… прижимай передние пальцы и никогда не упадешь… и с людьми… никогда никому не доверяй, снаружи это может быть хороший человек, но внутри… все одинаковые, и поверь мне, там, внутри человека, ничего хорошего нет… у большинства – это мама прибавляла, потому что я был маленький, и хоть какая-то вера в человека у меня еще должна была сохраняться… Общайся, дружи, но никогда свое не рассказывай, свое личное… и про нас с папой, про нашу семью… тогда никогда не упадешь… Я всегда держал передние пальцы сжатыми, это меня не раз выручало… но и счастливей это меня не сделало… может, я понял маму слишком буквально… но расслабиться уже не получалось… Ее брат и мой дядя отсидел полжизни за мелкое хулиганство; когда он выходил из тюрьмы, он умудрялся опять мелко нахулиганить, да еще так, что его обязательно арестовывали и сажали… он практически не выходил из тюрьмы… однажды он совершил побег… он бежал из зоны по замерзшему озеру, босиком, крепко прижимая передние пальцы… только благодаря этому дяде и удалось бежать, но потом он опять сел… и какой тогда смысл крепко прижимать пальцы, если потом…

– Решай быстрее, я позвоню дяде, скажу, чтобы ждали…

– Да, я решу… спасибо…

Тут вышла Наташа. Из душа. Красивая. Все девушки, когда выходят из душа – красивые. Потом это все куда-то выветривается, в течение дня… Но вот эти первые мгновения… Наташа завязывалась полотенцем, и Ретик медленно начал сходить с ума.

– Здравствуйте! – Наташа наклонилась к мини-бару, достала баночку «Dr. Pepper», открыла и стала пить, глядя на Ретика. Наверное, Ретик начал влюбляться. С восточными мужчинами так часто бывает. Еще один крючок, нам это не помешает.

– Это Наташа, мы тут вместе отдыхаем… А это Ретик, он тут работает.

– Привет. – Наташа протянула Ретику мокрую руку. Ретик протянул Наташе свою мокрую руку. Так они познакомились. У Ретика зазвонил мобильный, он начал лалакать по-турецки и даже огрызаться. Видимо, кто-то пришел играть в боулинг, а Ретик влюбился. Наташа подошла к балкону, открыла занавеску и тут же закрыла. Она все поняла за полсекунды. Этим Наташа отличалась от нас всех. Мне нужны были минуты, Пепси – часы, Хот-Догу – дни, Наташа все понимала за секунду. Еще один взгляд на столик, где лежал пакет с луком, и Наташа принимает стойку фотомодели, включает телевизор и подтанцовывает как бы нехотя какому-то немецкому парню с канала «Viva».

– Я должен идти… приходите вечером, поиграем в боулинг, бесплатно поиграем, выпьем, отдохнем, я вас повожу… по отелю… приходите…

– О, я люблю боулинг! Здесь есть боулинг?!

– Здесь есть… я сам боулинг… он был, он знает, приходите… я, значит, не прощаюсь, а то меня потеряли, надо идти… – Ретик с трудом отвел взгляд от Наташи и спросил у меня – мы договорились?

Я посмотрел ему в глаза и сказал – еще поговорим.

– До вечера!

– До вечера! – Наташа плюхнулась на диван, Ретик вышел из номера. Я открыл штору и дал сигнал парням.

– Красивый…

– Азербайджанец…

– Тут их много, граница рядом… подзарабатывают. – Пепси сказал это так, как будто был в курсе всего, что происходит в этом регионе. – Я действительно в курсе… я читал, в газете…

Хот-Дог посмотрел на Наташу, хмыкнул и начал разворачивать пакет.

– О, лук поломанный!

Действительно, лук был сломан, но не полностью.

– Просто когда натягиваешь тетиву, надо держать его в том месте, где он треснул. – Я попытался реабилитировать Ретика.

– Может, поменяем? – Пепси принял лук из рук Хот-Дога и попытался сделать так, как я сказал. Тетива натянулась, лук прогнулся.

– Поддерживай крепче!

– Надо поменять!

– Да! И еще за моральный ущерб компенсацию попросим. Он взял тот, который смог, ему другой и не дали бы. Этим выстрелим, – я буду натягивать, а Пепси пусть его держит.

– Проще будет воткнуть ему эту стрелу в лоб, без всякого лука! – Хот-Дог начал разбираться со стрелами.

– Не проще! Нормальный лук. Так выстрелим, что его к стене пригвоздит! – Пепси понравилась эта идея, что и убьет как бы не он один, а мы вместе.

– Там стены каменные! Куда вы его пригвоздите? Надо так сделать. Ты, Хот-Дог, как бы пойдешь париться. Посидишь в сауне. Пар попускаешь. Ребята подождут в тренажерке. Как только судья зайдет и ляжет на стол для массажа, – ты выходишь из сауны. Это будет вам сигнал. Как только Хот-Дог появляется в тренажерке, – забегаете, стреляете и тем же путем – обратно в тренажерный зал. Главное, успеть, пока массажист не зайдет.

– А этот азербайджанец не заложит?

– Не заложит! – Мы крикнули на Хот-Дога хором, я и Наташа. Каждый из нас по-своему был уверен, что Ретик не заложит.

Хот-Дог побагровел. Но промолчал. Пепси достал из мини-бара свои бывшие коронки, которые теперь стали наконечником, и стал примерять их к стреле.

– Как мы его приладим? Приклеить что ли…

– Надо примотать… как в стародавние времена…

Хот-Дог увлекался древностью. Особенно после того, как мы подарили ему генеалогическое древо. Это случилось в прошлом году. У Хот-Дога намечался юбилей. Двадцать пять лет. И нужно было подарить что-то запоминающееся. Пепси купил тогда газету с телепрограммой и стал отмечать ручкой то, что планировал посмотреть, – самое интересное. Он обводил в кружочек время выхода телепрограммы «Форт Баярд», когда наткнулся на рекламное объявление: «Узнай, откуда ты есьмь пошел! Закажи свое генеалогическое древо!» Мы заказали Хот-Догу. Отличный подарок получился, и понадобились всего лишь паспортные данные Хот-Дога и полторы тысячи рублей. Мы думали, что в три тысячи с подарком точно впухнем, все-таки двадцать пять лет. А тут такое везение, ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО ХОТ-ДОГА.

Это было странное изображение дерева, то есть это был ствол, стоявший на двух корнях, которые напоминали ноги. Под одной его ногой была надпись: «Аб-Лай по прозвищу Мясник, великий воин Золотой Орды», под другой: «Асланян, пахарь и виноградарь Урарту…» У слова Урарту была пририсована звездочка, и внизу рисунка, под звездочкой, было написано: «Урарту – древнее государство на месте современной Армении, не сохранилось».

– А что такое Золотая Орда? – спросил нас Хот-Дог, когда вместо помпезного юбилейного подарка мы протянули ему свиток, и он начал его изучать.

– Это монголы, Хот-Дог, Чингисхан, и все такое. – Комиксы, которыми интересовался Пепси, иногда использовали исторических персонажей в качестве своих героев, поэтому Пепси выступил экспертом по вопросу о Золотой Орде.

– Они как китайцы, вьетнамцы, – джеки чаны… – Пепси и Хот-Дог называли китайцев джеки чанами… иногда они мутили с ними дела на рынке, когда пристраивали вещи из своей каморки.

Наверху ствола были нарисованы две большие ветки, вытянутые по обе стороны, как две руки. К каждой из них было пририсовано несколько прямо торчащих мелких веточек. Пепси объяснял:

– Видишь, эти две ветки, это твои дальние родственники, которые пошли от этих корней… Вот эта ветка – линия джекичана…

Хот-Дог засопел, и Пепси поправился.

– Ну, то есть, Мясника… От нее идут маленькие веточки – так… вот его первый сын, Аблейко, скотник при дворе князя Ярослава, второй сын, Аблайко, пастух… Аблейкин сын, казнен Иваном Грозным за каннибализм…

– За что?

– Ну, он людей ел…

Мы с Пепси смотрели фильм про доктора Лектора, поэтому он знал, что бывают такие ситуации, когда один человек может съесть другого человека, даже когда вокруг полно другой еды. Но от Хот-Дога, то есть от его предков никто этого не ожидал… прежде всего сам Хот-Дог…

– Так, сын каннибала, Зот Аблейкин, изобрел рецепт приготовления сгущенного молока… Аблайкина дочь вышла замуж за норвежского моряка Пера Ананиассена, вот ветка, это их сын Йон, китобой, и женился он на своей кузине, Нине Аблейкиной, а их сын, Иван Ананиассен, открыл первую в России консервную фабрику…

– Ух ты… – Хот-Дог приободрился.

– А как там армянская ветка? – Наташа, как и все наши девушки, проявляла интерес ко всему восточному, особенно к мужчинам. Ее заинтересовала эта ветка в роду Хот-Дога, – она могла добавить дров в костер их чувств, который уже начал угасать.

– Какая армянская?! – Хот-Дог почему-то сильно покраснел.

– Асланян из Урарту!

– Так, щас посмотрим… – Пепси перешел к противоположной ветке. – «Асланян… после исчезновения Урарту праправнук Асланяна устроился садовником при дворе княгини Ольги, сын садовника получил в наследство большие наделы в Черноземье и стал выращивать пшеницу, его дочь вышла замуж за француза, некоего Ле Беффа, и открыла по всей центральной России пекарни, где пекла круассаны и французские батоны, после нападения французов в двенадцатом году их внук бежал в Австро-Венгрию и осел в граничащей с Трансильванией области, где наладил производство знаменитой венгерской „палинки“…»

– Чего? – Хот-Дог почувствовал недоброе.

– Это их национальная водка на меду, венгерская. Мне один «жених» привез, из Будапешта, Юшка… Имя такое у него – Юшка… Чистая самогонка…

– Юшка – это кровь… – Я вспомнил, что в детстве часто дрался во дворе с одним пацаном, и его мать приходила к моей и жаловалась: «Ваш сын разбил моей детине нос, и у него юшка теке». И я спрашивал у мамы, что такое юшка. И мама отвечала мне – кровь… по-украински… Хоть и слова разные, а цвет у нашей крови был один и тот же.

– «…„палинки“, – продолжил Пепси. – Его внучка, Каринэ Ле Бефф, была завербована в секту, поклонявшуюся графу Дракуле, и вскоре объявила себя принцессой Вампиров… долгое время она держала в страхе всю приграничную с Румынией территорию, нападая на людей и крупный рогатый скот… после революции Каринэ Ле Бефф объявилась в России, где возглавила первый Красный завод по розливу коньяка…»

– Хорошая родословная – каннибалы, вампиры… Как же из всего из этого Хот-Дог получился?

– Вот, «племянница Каринэ Василина закончила ремесленное и приехала строить в наш город первую в Союзе атомную станцию, и она и есть бабушка Хот-Дога». – Пепси задумался. – Чо, твою бабку правда Василиной звали?

– Вроде… Я ее никогда не видел… У матери фотка есть, там на обороте написано карандашом… Василина Миримская… В браке с неким Артуром Егоровым она родила дочь Нину… это мама… Нина – это моя мама… – Хот-Дог был взволнован.

– Да, правильно, – продолжал свой сказ Пепси. – Теперь посмотрим, откуда есть твой отец. Он у нас из этой ветки прорастает. Так, «внук Ивана Ананиассена, Федор, сменив после Октября 1917-го фамилию на Ананьев, выучился на плиточника и тоже приехал строить атомную станцию, тут он женился на некоей Фаине Хотеевой, взял ее фамилию»… и его сын, Родион Хотеев и есть Хот-Догин дедушка…

– Деда Родя… – прошептал Хот-Дог.

– «Сын Родиона, Денис, в 1961 году сочетался браком с Ниной Егоровой». – Тут Пепси торжественно ткнул пальцем в верхушку генеалогического древа. – Вот, Хот-Дог, видишь макушку, это ты.

– Я?

– Да, вот, как бы голова у дерева, это ты.

И Пепси зафиналил:

– Вот откуда есть пошла семья твоя и ты сам, Хот-Дог!

Хот-Догу было очень приятно – он многое про себя понял и заодно подсел на древность. Хот-Дог начал покупать всякие книжки с легендами земли русской, он даже их читал, а потом пересказывал всем нам. Хот-Дог призывал нас не забывать о своих корнях, поэтому он и предложил примотать наконечник, как это делали в древности наши предки. Примотать мы решили колготками Наташи. У нее были черные «Omsa» и красные «Woolford». Мы, конечно, положили глаз на красные, но Наташа их нам не дала.

– Вы что?! Это же «Woolford»! У них пальчики по полгода не рвутся!

Конечно, красными было бы эффектнее, но… Орудие убийства было готово, и сценарий написан, и роли распределены, кроме Наташиной.

– Я буду заниматься вашим алиби… так, на всякий случай… все равно после убийства расследование затеют… я тусанусь в баре, познакомлюсь с кем-нибудь, потом скажу, что и вы со мной были…

– Какое-то скользкое алиби, – первым возразил Хот-Дог, и это опять навело меня на мысль, что у них с Наташей снова отношения.

– Слушай, Наташа, есть покруче алиби – мы тут с одной девчонкой познакомились, с прибалткой… – Наташа взглянула железным взглядом на Хот-Дога, а он и не понял, что сейчас на него злятся, он привязывал наконечник «Омсой». – Она танцовщица…

– Отлично… – Наташа пошла в ванну, переодеваться, это означало, что она очень сердится, но не хочет показывать вид. – Говори, говори, я услышу…

– У нее проблема, она сегодня выступает, а ее парни подвели, она нас попросила ей помочь, это будет отличное алиби, мы судью треснем, и к ней… на подтанцовку… повертимся там, помелькаем, столько народу нас увидит… Эта девчонка, ее Илза зовут, она любое время назовет, вообще скажет, мы с ней весь вечер провели!

Наташа вышла во всей красе, но уже не такой, как после душа. Она надела открытый купальник, а бедра перевязала прозрачным платком. В принципе, Наташа и не была прямо уж красавицей, она была из таких… из приятных… но именно такие и волнуют больше всего, но не в купальнике.

– Когда вы успели?

– Когда плавки покупали! – Хот-Дог молодец! Оказывается, он тоже «забычил» на Наташу по какому-то своему поводу, наверное потому, что она решила с кем-то познакомиться, пока мы будем убивать судью. И он ей отомстил. И как изощренно! Выложил все про наше знакомство с Илзой. А казалось, что он в данный момент ничего не прорубает.

– Смотрите… только там не запомогайтесь… и чтоб она не подставила… раз прибалтка… они всю нашу страну подставили, а уж с вами она церемониться не будет…

Я смотрел на Наташу и думал… вот если б мы поженились, когда-нибудь потом, когда она окончательно разберется в своих чувствах к Хот-Догу и Пепси, поженились бы мы и потихоньку состарились… что бы мы делали, в смысле, что было бы между нами помимо разговоров и забот по дому?.. И вообще, я вдруг подумал, а как живут старики? Смогу ли я заниматься сексом со своей старой женой, если вдруг состарюсь и у меня еще и будет жена. Наверное, когда такое происходит между стариками, они представляют себя молодыми, то есть как все это было у них в молодости… волосы, груди, ноги… они гладят друг друга и видят себя тогдашними, а иначе как?.. Да, сколько еще в жизни предстоит познать! Я смотрел на Наташу и пытался запомнить каждую деталь ее еще пока молодого тела… может, пригодится… эта память…

– Жалко детей… – Пепси вдруг нажал нам на стоп-кран. По всем нашим настроениям.

– Жалко?! Тебе жалко?! Тогда давай, загорай, а потом рви домой! Копай картошку на даче в конце лета, сторожи машины и отливай бензин! Ты достойный член нашего тормозного общества! Ты точная его копия! В этом наша глобальная проблема, всего нашего народа – говорить «стоп» и думать о чем не надо в самый неподходящий момент. Наш футбол такой, театр, кино, все наше искусство. Как только решаемся на что-то, мы тут же делаем пас назад и отходим к своим воротам! На экране, чуть только появится интересный кадр, интересная тема, мы тут же разбавляем все сопливыми самокопаниями главного героя и начинаем оправдываться! Это уже никому не нужно! Мы живем в другом мире! В котором уже ничего не надо объяснять! Только действие! Как в Голливуде! А начнешь задумываться, останешься в жопе! Как все наше отечественное искусство и промышленность, и этот ваш сраный футбол! Причем – ни при чем, какая разница! Никто ни при чем! Просто этот лысый не так свистнул, не так и не там! Он нам испортил настроение! А мы испортим настроение его детям! Они ни при чем, и мы ни при чем, и он ни при чем! Все мы сами по себе, существуем в этой пустоте, и каждый сам должен придумывать – как! Мы придумали, – если кто-то против – пляж, мороженое, билет на самолет, родной дом!

– Просто я человек, и даже если я и убиваю кого-то, мне все равно может быть жалко его детей, может же быть?! – Пепси стало неловко, и он попытался оправдаться. В такие моменты кое-кто мог бы подумать: вот наглый хам, – потому что, и вправду, в голосе Пепси очень отчетливо начинали звучать хамские нотки. На самом деле он просто робел и не знал, что сказать, поэтому как бы хамил.

– И ты человек, и я, и такими и будем, что бы ни сделали! Это наша судьба, которую нам всем надо прожить! К сожалению, никем другим мы уже не станем! Так почему бы не пойти и не натянуть эту долбаную тетиву?! И эти дети, и его жена, они ко мне никакого отношения не имеют, а я к ним. В данный момент есть только мы и этот судья. Он сделал что-то не так, и мы накосорезим! В мире должно быть равновесие. Робин Гуд, когда стрелял, если б думал, в кого, мы бы так и не узнали, кто такой был этот красавчик, Робин Гуд! – Вот так как-то странно я поддержал Наташу, и она подарила мне улыбку, а потом мы все рассмеялись и выпили все, что было в мини-баре. Если бы кто-то писал роман об этом нашем приключении, вот он бы порадовался. Потому что это самый такой момент, когда стоило бы заняться самокопанием героев, их размышлениями о том, что можно, что нельзя. Или можно было бы показать, какие мы циничные, что не пожалели детей… раскрыть наши характеры… Да, подходящий момент… а я напрягся! Потому что если начать разыгрывать все эти варианты, такие типичные для отечественной литературы, – это был бы самый тухлый момент этой книги! Мы другие, хотя тоже типичные! Да! Мы типичные! Но тому обществу, о котором писали книжки и снимали фильмы, – этому обществу приходит конец. И мы типичные представители тех, кто сметет это все и даже не задумается, что потеряли и что приобрели. Для нас важнее всего действие, а не размышления. Мы понимаем, – раз мы как-то нарисовались, значит, бюджет комикса нашей жизни уже утвержден, поэтому нельзя тормозить, иначе комикс будет неинтересным или тебя выведут из сценария. И когда мы начали веселиться и говорить совсем о другом, просто забыли и ушли от такого яркого момента, за который смог бы уцепиться седой лауреат молодежных литературных премий, я безумно порадовался… точно, этому обществу приходит конец… вернее, тем, кто еще не понял, что живет в другом обществе, в другом мире… им всем… конец… и судье!

– И судье! – мы допили «Dr. Pepper» и пошли на обед. В этот день шеф-повар ресторана Джалал-дальше-не-помню устроил настоящий разгуляй. Помимо обычного шведскостолья на веранду был выкачен гриль. Толстые поварята предлагали всем подложить в тарелки рыбы, курицы и просто мясца на гриле. Сам Джалал выполз в зал. Ему тут же принесли чай, причем не такой, который можно было налить из аппарата в ресторане, а настоящий, в стаканчике с талией. Мы его сразу опознали, – дело в том, что по дороге к ресторану была установлена своеобразная доска почета отеля. На ней висели фотографии и краткая биография всех местных VIPов. Чиф был самым колоритным. Седая эспаньолка, желтый галстук, синий в белую полосочку костюм, широкое загорелое лицо. В ресторан он вывалил в рабочем белом фартуке, но без колпака. Джалал, откусывая рафинад и прихлебывая чай, поглядывал на свои владения. Время от времени его благородно-морщинистое, как у пожилого красивого француза, лицо озаряла довольная улыбка.

– Ох, как Джалал доволен… давайте я сейчас наберу в рот молока, завизжу на весь ресторан, упаду на пол и начну как бы выблевывать белую жидкость, а вы кричите: пищевое отравление! Пищевое отравление, шеф-повар отравил человека! Вот он по-другому заулыбается… – Хот-Дог уже потянулся к стакану, но Наташа его остановила.

– Незачем нам лишнее внимание! – Она кивнула в сторону балкона. Там сидел судья вместе со всей своей семьей. Жаль, у Хот-Дога отлично это получается, разыгрывать экстремальные ситуации. Очень смешно и здорово выходит это у Хот-Дога. Однажды, в школе, нас всех по алфавиту вызывали в кабинет к стоматологу. Была такая программа в счастливые советские времена, когда в каждую школу приезжал бесплатный стоматолог и обследовал учеников. Мы очень не любили такие визиты. Хот-Дог знал, что в этот день его очередь идти на прием. За завтраком он набрал полный рот сгущенного молока и не глотал его до самого полудня. Начался урок литературы. В дверь постучались, пришла медсестра, она пришла за Хот-Догом. Хот-Дог повиновался. Он вернулся в класс через десять минут. Когда маленький Хот-Дог, сидя в стоматологическом кресле, открыл рот, бедный врач упал в обморок. Его близорукому взгляду открылась страшная картина – глотка Хот-Дога напоминала логово человека-паука. Еще Хот-Дог смешно изображал припадок клона жены космонавта из кинофильма Тарковского «Солярис». Он падал на пол, визжал, закатывал глаза и плевался в окружающих. Так шутил Хот-Дог. Но не сейчас. Наташа запретила…

– Скоро мы этот шарик для пинг-понга проткнем! – Пепси разделывал рыбу и щурился на судью. В этот момент к нам подошла Илза с тарелкой фруктов и питьевым йогуртом «Данон. Киви плюс клубника».

– О! Привет! А я к вам, давайте знакомиться! – Илза протянула руку Наташе. – Илзе!

– Наташа. – Наташа улыбнулась, поставила на стол уже поднесенный ко рту бокал пива и ответила тем же. Я знал, чего стоила ей эта улыбка и чего она будет стоить нам. Наташа очень мстительная. Ей не нравится быть еще одной девушкой в компании. Она привыкла быть одной и единственной. Нет, она, конечно же, дружила с девчонками, но при условии, что в эту дружбу не влезают парни. А с парнями она дружила, если рядом не было ни одной девчонки. Если честно, мне кажется, что во всех человеческих отношениях Наташа ищет какой-то свой никому не понятный интерес. Наверное, и в нас она тоже что-то ищет, хотя только с нами она позволяет себе расслабляться. Или мне это кажется.

– У вас отличные друзья, они согласились меня выручить!

– Они безотказные, у них такая судьба!

– Вкусное пиво?

– Отличное!

– Я не пью пиво… там дрожжи… От них толстеешь и кожа портится…

– «Данон»?

– «Данон»… «Данон» это отлично!

– Он на порошке, не на молоке, а на порошке…

– Это даже и лучше… в молоке чего только нет, бактерии, болезни, шмалезни, а порошок стерильный…

– Да, правильно… он полностью делает человека стерильным… стерилизует… три года «Данона», и не родишь…

Илза замолчала и напряглась. Казалось, Наташа выиграла. Илза открыла бутылочку с йогуртом, сделала пару глотков, вытерла салфеткой послейогуртные усы возле губ, просканировала своими красивыми серыми глазками живот Наташи и замурлыкала:

– Ну послушайте, бывает же и так, что ничего не ждешь и – бац, беременеешь, странно, да? И странно, и страшно!.. Поэтому лучше стерилизоваться…

Мутный ответ, Наташа осталась победителем, по крайней мере пока.